Дом на отшибеК десяти утра Ламбер Франц отдал Блисс билеты на поезд.
- Знаю, вы хотели поехать на машине, но...
- Я так привыкла к самолетам и машинам, что совсем забыла о поездах, - поспешила объяснить Блисс. - Конечно, час на поезде гораздо лучше, чем пять часов на машине. И потом, я люблю поезда.
«Поезда - это хорошо».
- Вы сможете пробыть там два часа, - объяснил ей Франц, вручая билеты. - Потом у вас обратный билет.
- Думаю, мне и этого времени будет много.
- И всё же я не понимаю. Блисс, объясните мне, - умоляюще сказал Франц. - Зачем? Зачем вы снова возвращаетесь туда? Вы не вернете прошлое, и его вы тоже вернуть не сможете.
Блисс посмотрела на него с безграничным удивлением.
- Вы думаете, я не понимаю этого? Сколько раз я должна повторить, что всё это я делаю не из-за него? Я делаю это ради себя, понимаете? Только ради себя.
Не то, чтобы сейчас это являлось всей правдой. Всё так стремительно менялось едва ли не каждый час.
- Просто... вы помните реку?
Франц грустно на неё посмотрел.
- Разве я мог забыть?
- А вот я забыла, - Блисс усмехнулась, увидев не верящее выражение лица Франца. - Да, не могла её вспомнить. А когда вспомнила, лишь раз, даже не представляла, что это за река, и чтобы она могла значить. Мой отец сказал вам, что я каждый день бываю на том «чертовом месте». Я забыла и это.
Франц грустно усмехнулся.
- Думаю, мне не стоит говорить, что вашему состоянию можно поставить как минимум три диагноза. И возобновление сеансов помогло бы справиться с единственно верным. Но вы же не послушаете меня, потому что уверены, будто в этом замешана магия?
- Я снова говорила во сне?
- О, вы говорили очень много, - Франц ненадолго замолчал. - Вы позволите взять с вас ещё одно обещание?
- Только если оно последнее.
- Разумеется. Если в какой-то момент вы поймете, что были не правы, и не будете видеть дальнейшего смысла бежать - возвращайтесь к нам. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь.
- Обещаю, что так и поступлю.
- И, я позволил себе одну наглость, - замялся Франц. - Занес мой номер в ваш список контактов. Если вы не сможете справляться с побочными эффектами - напишете
мне.
Блисс остановилась, так и дотронувшись до двери такси. Она медленно повернулась, удивленно посмотрев на Франца.
- С этого момента, можно немного подробнее? Вы ничего не говорили о побочных эффектах.
- Но вы меня не спрашивали, - как-то смущенно ответил Франц.
Блисс обнаружила в себе неуместный и несвойственный ей порыв вцепиться Францу в лицо.
- Возможно, для вас это станет откровением, но когда смертельно-больные ложатся под нож к хирургу, они тоже знают, что могут умереть на столе. Но их об этом, представьте себе, предупреждают! А я, очень на это надеюсь, должна была выжить после вашего маленького вмешательства, и в наших разговорах вам ничего не стоило
выкроить время, чтобы рассказать мне об этом.
Блисс постаралась выдавить хотя бы подобие улыбки.
- Извините, была груба. Давайте я угадаю один из побочных эффектов: сильная ярость, например. Или я ошибаюсь, доктор?
Последнее слово Блисс выделила с особым нажимом.
- Нет, не ярость, - Франц странно на неё посмотрел. - Одержимость, так бы я назвал это.
- Одержимость? - не поняла Блисс. - Чем?
- Кем, Блисс, - тяжело вздохнул Франц. - Вы же умная девушка, вы должны были понимать, что именно делаете со своим разумом. Одержимость тем человеком, за которого
вы цеплялись, может стать для вас самым сильным чувством. Когда я рушил барьер, все свои эмоции вы направляли на того, кто сейчас с вами. Все чувства, которые были у вас, теперь будут усилены во множество раз. Я не думаю, что в этом мире есть что-то, что сможет разрушить ваши чувства к этому человеку.
Франц замолчал, смотря на Блисс с безграничной жалостью. В этот момент она ненавидела его всем сердцем.
- Поэтому, - продолжил Франц. - Если между вами случится что-то... пишите мне. Звоните, если будет возможность. Мы придумаем что-нибудь.
- Как вы сказали, доктор, я умная девушка, - криво усмехнулась Блисс. - Не думаю, что в случае нашего расставания, я снова решусь принимать антидепрессанты.
- Я говорю не только о расставании.
Блисс сцепила руки в кулаки, пытаясь не наброситься на Франца. А потом снова улыбнулась, и, взяв его за руку, внимательно посмотрела в глаза.
- Вы не будете звонить моим родителям, доктор. Вы не хотите этого.
И она быстро открыла дверь такси и села внутрь. Проверять, подействовало ли то, что спасло её в Копенгагене, она не решилась.
Время в скоростном поезде пролетело слишком быстро. Казалось, что она только села, но взглянув в окно, Блисс поняла, что видит знакомые леса и холмы.
Салон-де-Прованс. Население не больше сорока тысяч человек, фонтан в форме гриба, дом, увитый розами и красным плющом, а осенью утопающий в золотистых листьях и розовых закатах.
Пятнадцать прекрасных лет жизни, которые она провела здесь.
Ей так не хотелось думать о плохом.
Река, которую она видела в глазах Киллиана Маррея, а после в своих воспоминаниях, находилась в получасе ходьбы от её дома. Когда-то давно рядом с рекой кто-то построил лодочный сарай, но сделал это слишком близко к воде. Дерево разбухло, и сарай покосился, а после и половина крыши обвалилась на пол.
Блисс всегда было интересно, кому понадобилось строить лодочный сарай рядом с рекой, переплыть которую дело десяти минут.
Хотя... не то, чтобы кто-то действительно плавал в этой реке. Если человек хотел пройти на другую строну, то для этого существовал куда более быстрый и безопасный путь. Все, кто пробыл в Салон-де-Провансе хотя бы неделю, это знали.
А вот о реке могли узнать лишь спустя месяцы. Она была слишком неприметной, скрытой деревьями и высокой травой, и наткнуться на неё можно было, только бесцельно блуждая по городу.
С Блисс так и случилось. А потом она привела туда его, и они приходили смотреть на реку несколько дней подряд.
Блисс говорила ему, что эта река всегда остается едва ли не черной даже когда светит яркое солнце. Сначала он ей не верил, а когда убедился в этом, просто согласился с тем, что был не прав.
Потом они приходили к реке ещё пару раз, и больше здесь не появлялись.
Всё было так глупо, но почему она видела это только сейчас? Ясно, как белый день, зачем она приходила сюда каждую ночь. Тогда у неё был шанс сопоставить всё, вырвать белые нити, которыми насквозь прошита вся эта история.
Но её спешно забрали из этого города, вырвали из Шармбатона и отправили на лечение. Всё же, за последнее она была благодарна родителям. Может быть, без воздействия магии она продолжала бы жить в неведении и сейчас.
Впрочем, «сейчас» явно не было с ней согласно.
Блисс кинула взгляд на лодочный сарай и нахмурилась. Когда они приходили сюда последний раз, глубокой ночью, то лежали на холодной земле и смотрели на звезды сквозь обвалившуюся крышу.
А потом...
Острый приступ боли скрутил живот и Блисс рухнула на колени. Хотелось рыдать, хотелось кричать, всё, что угодно, чтобы избавиться от комка в горле, от воспоминаний о горящих зеленых глазах. Даже тогда они не переставали гореть. До самого конца.
Умом она понимала, что ей нужно было зайти в этот сарай, получить очередную эмоциональную встряску.
Но на сегодняшний день лимит её храбрых поступков закончился. Пережить всё снова она не могла.
Внезапно она почувствовала странный зуд в затылке, но даже не стала оборачиваться. Нет, за ней не следили. Тут было что-то другое. Просто... она должна была что-то сделать. Должна была... поговорить... с кем-то?
Почему ей так кажется, что она должна с кем-то поговорить? Поговорить или увидеть?
Блисс последний раз посмотрела на лодочный сарай и решила скорее уйти прочь. Чертова ненавистная река, чертов сарай. Чертово место.
А потом, не дойдя и пары шагов до своего дома, она поняла, куда её так сильно тянет. Блисс схватилась за голову, пытаясь не расплакаться от щемящего чувства тоски.
И зачем она сбросила барьер? Ради того, чтобы вспомнить реку, о которой можно было просто спросить?
Как она могла забыть его? Как могла не тосковать, не думать столько времени?
Блисс провела рукой под глазами. Слёз, как и ожидалось, не было.
Зайти в кондитерскую, купить кофе и пончиков, было для неё неожиданностью. В тот год она делала это едва ли не каждый день. Сейчас ей казалось это странным, все её последние действия.
Салон-де-Прованс, пончики с кофе, а теперь она снова идёт в местное отделение полиции. Как-будто она вернулась в свою прежнюю жизнь.
Блисс подошла к стойке регистрации, и уже было хотела поздороваться с Тео, который сидел на этом с того момента, как ей исполнилось пять лет.
Что же, вот первая вещь, которая явно изменилась за то время, что её не было.
- Здравствуйте, я хотела бы...
- Блисс Бромлей? - ошарашено сказал кто-то за её спиной.
- О мой бог, Джереми! - обернувшись, воскликнула Блисс. - Я так рада видеть тебя.
- А уж как я рад видеть тебя! Иди сюда, девочка, - сказал Джереми, стиснув Блисс так, что она забеспокоилась о состоянии своих ребер. - Как же ты выросла, с ума сойти.
- Ты серьезно или это лишь очередная шуточка про мой рост?
- Как я могу? По части шуточек у нас всегда была ты, - восторженно рассмеялся Джереми. - Это что, пончики? Нет, Бромлей, ты опять за своё?
- Я серьёзна, как никогда. Ваш отдел не спасет даже отсутствие пончиков.
- Эй, Луис, - обратился Джереми к худому заспанному юноше, сидящему за столом регистрации. - Познакомься - Блисс Бромлей, единственная причина, по которой в Салон-де-Провансе на протяжении последних пятнадцати лет случались хоть какие-то преступления. Бромлей, это Луис.
- Рад знакомству, - судорожно кивнул Луис.
Блисс не успела ответить, потому что сразу же была перебита Джереми:
- Бромлей, а почему мы всё ещё стоим тут? Думаю, ты просто обязана поздороваться со всеми. И в первую очередь с нашим дорогим шерифом.
- О нет, - драматично прошептала Блисс. - Нет, нет, нет! Думаю, я поздороваюсь с ним только в том случае, если снова подпорчу статистику этого милого городка. И то, если вы найдете доказательства.
- А в чем дело? - растерянно спросил Луис. - Шериф Лару очень... уважаемый в наших кругах человек.
- О, я не сомневаюсь в этом, - кивнула Блисс. - Все уважают Лару, а те, кто не уважает... ну, о таких людях никогда не говорят, потому что негоже плохо говорить о тех, кто нас покинул, верно?
- О да, старина Лару будет в восторге.
- Зато в восторге не буду я! Понимаешь, Луис, - сказала Блисс, несчастно вздохнув. - Оказываясь рядом с Лару, я сразу забываю своё имя.
- В каком смысле? - спросил порядком побелевший Луис.
- Видишь ли, в прошлом году я была здесь частым гостем. И совсем скоро, после нашего общения с вашим дорогим шерифом, я стала считать, что...
- Твою мать, Бромлей!
«Твою мать, Бромлей, ты ещё не в том возрасте, чтобы попадаться мне на глаза после комендантского часа», «Твою мать, Бромлей, из-за тебя я поправился на пять килограмм», «Твою мать, Бромлей, когда ты, наконец, исчезнешь из этого города, мы сможем уйти на покой», «Твою мать, Бромлей, чтобы я в ближайшие три года не видел тебя рядом со своим помощником».
О да. Год, в который Блисс была почти уверена, что её зовут «Твою-мать-Бромлей».
В какой-то момент она даже стала откликаться.
Блисс знала, что Анвин Лару испытывал к ней двойственные чувства. С одной стороны, его помощник встречался с несовершеннолетней, а ему не оставалось ничего, кроме
как злиться из-за этого факта. Злиться и едва ли не быть соучастником.
С другой стороны, он испытывал к Блисс едва ли не отеческую теплоту. Потому что его помощник не сильно обогнал её по возрасту, и потому что...
Да, потому что Анвин Лару знал, что именно испытывает его подчиненный к Блисс. Все в отделе это знали. И все были рады за них.
В те дни Блисс была уверена, что обзавелась второй семьей.
- Шериф! - воскликнула Блисс, и, к шоку всех присутствующих и самого Лару, обняла его. - Кажется, я скучала даже по вам.
Лару осторожно погладил её по спине.
- Твою мать, Бромлей...
- Мы, конечно, не виделись достаточно давно, но я всё ещё уверена, что мою мать...
- Бромлей! - воскликнул Лару, заливаясь краской. - Только не надо повторять это. Мне хватило первого раза. Всему отделу хватило первого раза.
Лару отошел от Блисс, и, посмотрев на стол регистрации, громко застонал.
- Твою... Бромлей. Я только скинул те проклятущие пять килограмм. Ты знаешь, чем чреват лишний вес в моем возрасте?
- Я купила с шоколадом и вишневым джемом.
По лицу Анвина Лару не сложно было догадаться, как сильно ему хочется сказать «Твою-мать-Бромлей».
- Ладно, - проворчал Лару. - Я пойду ставить чайник, а вы тут...
- Нет, - быстро сказала Блисс. - Я принесла ещё и кофе, Луис куда-то его поставил... да и я ненадолго. К вечеру я должна быть в Париже, мои родители сейчас там.
- Но почему они не поехали с тобой? - удивился Джереми.
- С учетом последних событий, отец и меня не хотел отпускать. Ну, ты понимаешь.
Все сразу же замолчали. Атмосфера, до этого светлая и радостная, сразу же исчезла. Блисс понимала, о чем думает каждый из них.
Лару часто ворчал, что Блисс - единственная причина, почему в Салон-де-Провансе вообще случаются преступления. И сегодня, когда он снова сказала это, она была даже рада.
Значит, они смогли вернуться к прежней жизни и остались теми, кем являлись. И, может быть, даже не считают её виноватой.
Что, вообще то, было неправдой.
Во всех событиях годовой давности была виновата только она. И теперь она была уверена в этом, как никогда прежде.
- На самом деле, - начала Блисс. - Я бы хотела увидеть Мохиндера. Мне нужно с ним поговорить.
Лару и Джереми коротко переглянулись, а Блисс почувствовала, что сейчас упадет.
- С ним же всё хорошо, да? - умоляюще сказала она.
- Да, с ним всё в порядке! - схватив Блисс за руку, воскликнул Джереми. - Только, он больше не работает у нас.
Блисс непонимающе покачала головой.
- Мохиндер больше не работает в полиции?
- Я бы так не сказал, - усмехнулся Джереми. - Теперь он работает в настоящей полиции, не то, что все мы. Видишь ли, он перебрался в Нью-Йорк.
- Ох, это чудесно, - рассеяно сказала Блисс, совершенно не понимая, как реагировать на это.
Иронично, вот что на самом деле ей хотелось сказать. Как иронично. Но она не стала бы говорить это при всех них.
Это только вернет болезненные воспоминания.
- На самом деле я... мне хотелось бы... - к черту, подумала Блисс. Ей была необходима информация. - Я должна поговорить с Мохиндером. Ты случайно не знаешь, как с ним можно связаться?
Джереми сочувствующе посмотрел на неё.
- Последний раз, когда я звонил ему, номер был отключен. Должно быть, он хотел окончательно порвать связь с этим местом.
- Тогда не номер, - Блисс старалась говорить спокойно и унять внезапно нахлынувшую злость. - Адрес. Район. Полицейский участок, в котором он работает. Я в жизни не поверю, что у вас нет этой информации. А даже если и так, то вам не составит труда найти её.
- Луис, - внезапно сказал Лару. - Пойдем, поможешь поставить мне чайник.
- Но шеф, у нас же есть...
- Луис, - прищурив глаза, повторил Лару. - Я сказал, пойдем. Поможешь. Поставить. Мне. Чайник.
- Есть, шеф, - округлив глаза, пискнул Луис.
Когда Луис с Лару скрылись за дверью, Блисс выжидающе посмотрела на Джереми.
- Я так понимаю, это было разрешение?
- Нет, - твердо сказал Джереми. - Просто шеф знает, что здесь я единственный, кто сможет вправить тебе мозги.
- Я в этом не нуждаюсь. Всё, что мне нужно, это знать примерное местонахождение Мохиндера.
- С какой стати? - а теперь злился уже Джереми. - Мы не агентство, помогающее искать пропавших людей, и мы не имеем право предоставлять такую информацию гражданским.
- Но Мохиндер и не считается пропавшим, - холодно ответила Блисс. - Не имеете право? Мне плевать. Нарушь это правило. Я должна поговорить с ним.
Джереми умоляюще не неё посмотрел.
- А ты не думала, что он не хочет видеть тебя? Нас он, конечно, точно не хочет видеть, но в первую очередь он не хочет видеть тебя! - практически крикнул Джереми.
Блисс отшатнулась.
- Эй, Блисс, я...
- Пошел ты, Джереми, - Блисс словно со стороны слышала то, что говорит. - Всё равно, справлюсь и без вашей помощи. Удачи вам в вашей... работе.
С того места, к которому прибежала Блисс, всё ещё был виден полицейский участок. Чертыхнувшись, Блисс достала телефон и набрала номер.
- Привет. Всё хорошо? - сразу же спросил Кормак. - Картину восстановили?
- Да, но сейчас не об этом, - отмахнулась Блисс. - Мне нужно найти кое-кого.
- Хорошо. И почему ты говоришь это мне? - осторожно спросил Кормак.
- Потому что мне нужен человек, который сможет сделать это! Найди мне такого.
Кормак тяжело вздохнул.
- Блисс, я не думал, что мне придется это сказать, но я не всесилен.
- Бред! - едва ли не заорала Блисс. - Ты смог достать мне деньги, найти людей, который отреставрировал картину. Теперь мне нужен тот, кто занимается поиском
людей. Послушай, у меня есть его полное имя, я даже смогу достать фотографию...
- Блисс! - повысил голос Кормак. - Я смог дать тебе денег, потому что это мое наследство, которым распоряжаюсь только я. Я нашел реставраторов, но прежде мне пришлось несколько часов говорить с отцом на отвлеченные темы об искусстве, а потом взламывать его кабинет и искать все необходимые данные. Но я не смогу, при
всем желании не смогу найти тебе детектива. Мне жаль.
Блисс буквально видела красную пелену перед глазами.
- Лучше бы тебе было жаль чуть больше, черт тебя дери!
Не слушая, что ответил ей Кормак, она бросила трубку.
Непонимание, отчаяние, неспособность заплакать в самые худшие моменты, а теперь ещё и всепоглощающая ненависть.
Как же она устала чувствовать всё это.
- Блисс! Бромлей, чтоб тебя, не убегай!
- Катись в ад, Джереми.
- О, я был там. Мы все были.
Блисс остановилась, уставившись пустыми глазами в одно из деревьев.
- Но мы же справились, Бромлей, - зашептал Джереми за её спиной. - Мы же справились, мы всё пережили. Зачем воротить прошлое, зачем оно тебе?
- Потому что это - не прошлое. Не для меня.
- Я не понимаю, - беспомощно признался Джереми. - То, что тебе было в разы тяжелее, чем каждому из нас, я и не отрицаю. Но сколько ещё ты будешь мучить себя? Всё произошедшее - не твоя вина. Отпусти его. Он хотел был, чтобы ты была счастливой.
- Всё, чего он хотел бы... - Блисс глубоко вздохнула. - Не важно. Важно только то, что мне нужно поговорить с Мохиндером. И я сделаю всё, чтобы найти его.
Блисс криво улыбнулась.
- Ну, знаешь, это же Нью-Йорк. В Нью-Йорке рано или поздно все встречаются.
- Думаю, в вашем случае это случится раньше, - сказал Джереми, протягивая ей папку.
- Что это? - не веря, спросила Блисс.
- Адрес, который числится в базе данных. Не знаю, действующий ли он, но ты можешь найти способ проверить. И кое-что ещё, - Джереми взлохматил волосы. - Копия твоего дела. Если будет время, перечитай на досуге. И пойми, что во всем произошедшем не было твоей вины.
Блисс сорвалась с места и крепко обняла Джереми.
- Спасибо. Спасибо тебе.
- Будет тебе, Бромлей. Я делаю это не ради тебя.
Блисс вскинула на него глаза.
- Я готов повторять это вечность - в произошедшем твоей вины не было, - твердо сказал Джереми. - Но... что-то не сходится. Это не дает мне покоя. Если Мохиндер узнал что-то, от чего всё произошедшее станет более ясным - дай мне знать.
- Я постараюсь.
- Ну, бывай, - Джереми махнул ей рукой. - Привет родителям.
- Обязательно. Будь осторожнее. Вы все, ребята.
- Я передам им, - кивнул Джереми, уходя прочь.
Сев в поезд, Блисс первым делом открыла конверт, который ей дала Жаклин. Первая её часть только добавила вопросов.
«София в холодных ветрах Софии. И будут жить в нас они вечность, а вечность наша кончается сейчас».
Блисс не могла представить, что это значит. Ей нужно было найти Софию? Или она сама когда-то было Софией? София в холодных ветрах Софии. Что это? Какая-то метафора или так назывался дом, который нарисован на картине?
А вот вторая запись, которую якобы написал другой человек, была более понятной.
«Вечность по улице 66».
Здесь хотя бы можно было отталкиваться от мысли, что в Болгарии есть улица с такой нумерацией или названием, на которой и находился тот самый дом.
Но даже если и так - где именно в Болгарии? В каком городе.
Какая-то часть сознания Блисс не давала ей покоя. Болгария и София, София и Болгария... она слышала что-то об этом.
А потом в её сознании вспыхнул ответ.
София в холодных ветрах Софии. София как имя и София - как столица Болгарии. Теперь она знала свою следующую остановку.
Потом она сразу поедет искать Мохиндера. Но сначала ей нужно узнать хоть что-то о Стефане Барбаре.
Наверное, это всё зима, или вселенная, которая по каким-то причинам испытывает к Блисс ненависть, но Болгария встретила её промозглым ветром и хлопьями снега в лицо.
Блисс поплотнее укуталась в шарф, озираясь по сторонам. Гид, телефон которого ей дали в службе поддержки аэропорта, должен был ждать её здесь.
Только в третий раз зацепившись взглядом за табличку «Барбара Шварцшильд», она наконец поняла, что гид вовсе не опаздывает.
Блисс помахала ему рукой, пытаясь улыбнуться и одновременно сдержать зевок. Если не считать долговременной отключки в кабинете доктора Франца, когда она последний раз нормально спала? Кажется, это было в Хогвартсе.
Ей было необходимо поработать над своим режимом, иначе даже всеведущая гипертимезия перестанет её спасать.
Гид, которого дали Блисс, оказалась девушкой двадцать пяти лет. Как только Блисс подошла к ней, то та сразу же сказала несколько стандартных фраз на разных языках.
- Французский... нет, английский, - Блисс пришла к выводу, что язык, на котором она стала говорить большую часть своего времени, сейчас доставит ей меньше проблем. - Говорите со мной на английском.
- Разумеется, - улыбнулась девушка. - Меня зовут Вилия, и мне радостно видеть вас в нашем городе, Барбара. С чего вы хотели бы начать экскурсию? Или вы хотели бы услышать подробно о каждом месте? Например, позади вас находится...
- Вилия, я правда прошу прощения, но мне совсем не хочется знать историю аэропорта, который находится позади меня, - выдавив подобие улыбки, сказала Блисс. - На самом деле, во всем этом городе, меня интересует только улица шестьдесят шесть.
Вилия захлопала глазами.
- Улица шестьдесят шесть чего?
- Я не совсем уверена, чего или кого именно, - призналась Блисс. - И, возможно, у этой улицы вообще нет названия. Только цифры. Такое может быть возможно?
- Да, - растерянно произнесла Вилия. - Всё может быть. Но, может , вы предоставите чуть больше информации?
- Конечно, - спохватилась Блисс. - Только сначала давайте поймаем такси, не хочу, чтобы на картину попал снег.
- Я не могу быть точно уверена, но этот дом мне кажется знакомым, - сказала Вилия после осмотра картины. - Если у вас есть время, то мы можем доехать до офиса, я поищу там информацию. Возможно, придется связаться с риэлторами.
- Без проблем, - вымученно улыбнулась Блисс. - Разбудите меня, если найдете что-нибудь. Думаю, нам стоит арендовать это такси на весь день. Можете сказать это водителю?
Вилия кивнула и начала быстро говорить на болгарском. Как только Блисс смогла принять удобную позу, она сразу же уснула.
- Барбара, просыпайтесь. Мы приехали, - Вилия осторожно трясла Блисс за плечо.
Блисс открыла глаза, сонно уставившись вперед. А когда поняла, где они находятся, с неё слетели последние остатки сна.
Выходя из такси, Блисс не смогла сдержать зевка: горсть снега сразу же попала ей в рот.
Чихнув, Блисс мрачно посмотрела по сторонам, и удивилась резкой перемене пейзажа. Не было машин, высоких зданий, да и вообще любого намека на цивилизацию. Только простилающаяся на много миль вперед пустошь, покрытая белым снегом, высокий двухэтажный дом и крутой обрыв, ведущий к морю.
- Мы всё ещё находимся в Софии?
- Не совсем, - ответила Вилия. Вид у нее был какой-то напуганный. - Мы за пятьсот километров от неё.
- Сколько же я проспала?
- Около семи часов, полагаю, - растерянно ответила Вилия, кидая взгляд на человека, который вышел вслед за ней из такси.
Блисс заметила его только сейчас.
- Простите, но вы вообще... кто? - Блисс старалась говорить как можно спокойнее, но очередная волна раздражения мешала ей.
И почему Вилия выглядит так, будто вот-вот хлопнется в обморок? На заметку: выкраивать время на сон, чтобы не засыпать рядом с незнакомыми людьми. Ей очень повезет, если она не навлекла на себя неприятности.
- Меня зовут Йоре Мадлен. Меня можно было бы назвать риэлтором, но, боюсь, на данный момент этот термин не совсем ко мне подходит, - усмехнулся он.
Блисс зло посмотрела на него и процедила сквозь зубы:
- Мистер как-вас-там, со всем уважением, но знаете, насколько меня сейчас волнуют термины, которые соответствуют вам? - Блисс присела и практически коснулась рукой холодной земли. - Вот. Та самая степень волнения.
Блисс встала, снова оборачиваясь на дом. В лицо дул холодный ветер, снег практически загородил весь обзор, а серое небо покрыла тонкая рябь облаков.
Когда-то она уже видела это. Тогда она любила каждую секунду, здесь проведенную.
- Барбара, вы слушаете меня? - донесся из далека голос Мадлена.
- Нет, - честно ответила Блисс. - Но теперь - да. Зачем вы приехали с нами?
- Полагаю, потому, что вы обязаны подписать документы.
- Обязана? - поперхнулась Блисс. - Что ещё я обязана сделать? Станцевать ваш национальный танец?
Блисс прикусила язык. Проклятье, её защитный механизм создавал слишком много проблем.
- Извините, я сегодня раздражительна.
- Полагаю, мне тоже следует извиниться, - откашлялся Мадлен. - Я не так выразился. Вы не обязаны ничего подписывать, но, думаю, вы сами сделаете это. Иначе, зачем вам было бы здесь находиться, верно?
Это стало для Блисс последней каплей.
- Вы рехнулись?
- Простите? - опешил Мадлен.
- Прощаю, у меня нет привычки обижаться на идиотов. Вы приехали с нами, хотя вас никто не просил об этом, а теперь впариваете какую-то чушь о документах. На этот
дом что, нельзя посмотреть, при этом не подписав кипу бумаг?
- Так вы действительно не знаете?
- О мой бог, да вы кретин!
- Барбара, - умоляюще прошептала Вилия.
- Что? Может быть, вы прекратите строить из себя таких загадочных личностей, и скажете мне, что происходит? Если никто на это не способен, то позвольте мне побродить по окрестностям. Хотя, - Блисс с неприязнью посмотрела на Мадлена. - Раз уж притащились за нами, может быть, покажете мне дом? Со своей прямой обязанностью справиться сможете?
И, не дожидаясь ответа, Блисс пошла к дому. После секундной заминки, Мадлен и Вилия последовали за ней.
Изнутри дом был... волшебным. Пожалуй, Блисс не смогла бы подобрать другого слова.
Архитектор смог добиться идеально круглых потолков изнутри, но при этом на внешней стороне дома это никак не отображалось. Деревянные стены были сплошь изрисованы черными и красными цветами, переплетая свой узор из комнаты в комнату, а на самом потолке распускались в хаотичные предметы, начиная от птиц и заканчивая ракушками.
Мебель была обтянула приятным плюшевым материалом светлых оттенков, в вазах на окнах стояли кактусы с пестревшими на макушках цветами, а на деревянном узорчатом
камине, изрисованном серебряной краской и медальонами, водрузились шкатулки и картины в рамках, размером с фотографии.
Как зачарованная, Блисс потянулась за одной из них.
- Это Барбара? В смысле, Стефан Барбара?
- Мы не может утверждать наверняка, ведь с тех пор прошло порядком двухсот лет, - осторожно ответил Мадлен. - Но всё же я считаю, что это действительно он.
А ведь если смотреть издалека, действительно могло сложиться ощущение, что это фотографии.
У Стефана Барбары было доброе, мужественное лицо, коротко постриженные светлые волосы и смеющееся, светло-голубые глаза.
Интересно, на этом рисунке, он всё ещё мог видеть? Или к тому моменту, как его нарисовали, успел потерять зрение? И почему Блисс так уверена, что зрение он именно потерял, а не был слепым с рождения?
- Я могу забрать этот рисунок? - обернувшись, Блисс посмотрела на Мадлена. - Или купить его?
- Полагаю, вы можете забрать из этого дома всё, что хотите, - скривив губы, ответил Мадлен. - Или остаться здесь на столько, насколько сочтете нужным. Если, конечно, подпишите бумаги.
Блисс вцепилась в каминную полку.
- Да что здесь происходит?
- Видите ли, Барбара, - осторожно начала Вилия. - Оказывается, человек, которому принадлежал этот дом, оставил очень странное завещание...
- Смехотворное и самое абсурдное, какое мне только доводилось видеть, если быть точнее, - процедил сквозь зубы Мадлен. - При этом он не оставил ни одной лазейки,
с помощью которой кто-нибудь мог бы его уничтожить.
- Рада, что вы честны со мной, - усмехнулась Блисс.
- Говорю как есть, - холодно ответил Мадлен. - Так вот, согласно его завещанию, право собственности на этот дом автоматически отдается тому, кто владеет картиной.
- Дайте я угадаю, - сказала Блисс, почувствовав всепоглощающую усталость.
- Думаю, вы уже поняли, что это та самая картина, которая мистическим образом оказалась у вас, - саркастично закончил Мадлен.
- Вашу мать, Мадлен, - невольно вырвалось у Блисс. - Заткнитесь уже, наконец. Мне нужно присесть.
Не дожидаясь, что скажет Мадлен, она упала в первое попавшееся кресло.
- Так, ладно, - глубоко вздохнув, сказала Блисс. - Нам всем нужно успокоиться. В первую очередь это нужно мне, но упустим детали. Мадлен, объясните мне одну вещь: это вообще законно?
- Законно ли такое завещание? - переспросил Мадлен. - Конечно, на то оно и завещание. Стефан Барбара вполне мог указать, что дом может быть отдан исключительно восьмидесятилетней старухе, лишенной ноги, и зачатой двадцать шестого февраля в ночь полнолуния. При правильном оформлении бумаг, даже такое могло бы вступить в силу.
- Но ему было нужно, чтобы получить дом мог лишь тот, у кого есть эта картина, - задумчиво сказала Блисс. - Хорошо. А если картина поддельная?
- Такое тоже может оказаться возможным, - согласился Мадлен. - Но, пока вы спали, я взял на себя смелость изучить эту картину. Не считая совсем недавно восстановленных записей на картине, я с уверенностью могу сказать, что нарисовали её явно не в нашем веке. Конечно, нам всё равно придется затребовать документы, подтверждающие подлинность работы. Надеюсь, у вас они есть?
- Да, - машинально ответила Блисс. - Но сейчас не об этом. Как вы узнали, что это именно та картина?
- Помимо этой картины, Стефан Барбара оставил её карандашный набросок. Со всеми вытекающими записями на ней, конечно.
- Ни за что не поверю, что он смог сохраниться до этих времен.
- О, наша контора, существующая с 1710 года, тоже не может в это поверить. Не набросок, а ходячая чертовщина.
- Нелепо, - покачала головой Блисс. - И что же, эта картина просто дает мне право на владение целым домом?
- Ну, от уплаты налогов она всё равно не спасет. В остальном же - вы совершенно правы.
Блисс встала, внимательно осматриваясь по сторонам.
- Этот дом... как будто его построили недавно. Он подвергался капитальному ремонту?
- Нет, - мрачно откликнулся Мадлен. - И не спрашивайте, как такое может быть. Я не знаю. Те, кто работал с этим домом до нас, не знали тоже. Да и, если быть до
конца честными, не наше это дело. Единственное, что я должен сделать, это соблюсти все формальности, согласно завещанию.
Мадлен говорил что-то ещё, но Блисс это не интересовало. Ей не давали покоя несколько вещей: камин, шкатулки, стоявшие на нем и...
- Чердак, - выпалила Блисс. - Здесь есть чердак?
Мадлен прищурил глаза:
- Есть. Но откуда это известно вам?
- Ну, - Блисс легкомысленно мотнула головой. - Загадочный дом, загадочный владелец, загадочная история, и вы тоже были такими загадочными. Конечно-то же, здесь должен быть такой же загадочный чердак.
Мадлен прикрыл глаза.
- Вам стоит смотреть меньше фильмов.
- Вы далеко не первый, кто говорит мне это.
За одну секунду в голову Блисс пришла идея. Не давая опомниться Вилие и Мадлену, она схватила их за руки.
- Мне кажется, вы очень хотите погулять.
Мадлен и Вилия странно на неё посмотрели.
- Таким образом вы пытаетесь сказать, что хотите побродить по дому в одиночестве? - раздраженно спросил Мадлен. - Или я чего-то не понял?
От досады Блисс едва не цокнула языком. Та странная способность, спасшая её в психиатрической клинике Копенгагена, сейчас не сработала. А если она не сработала и на докторе Франце?
На заметку: понять, как действует эта штука.
- Да, - потупилась Блисс. - Да, именно об этом я хотела попросить. Если хотите, можете потом осмотреть мой портфель.
- Думаю, так я и поступлю, - сразу сказала Мадлен, не давая вставить слова Вилие. - У вас не больше получаса.
Блисс подождала минуту, когда за ними захлопнулась дверь, после чего сразу бросилась к камину.
В шкатулках не оказалось ничего интересного, а вот с камином явно стоило разобраться. Блисс ощупала медальоны и каждую трещину в камине, но это ничего не дало.
- Проклятье, - простонала Блисс, вымученно привалившись к порталу.
Она прищурилась, дотронувшись до навершия портала и стыка каминной полки, потянув его на себя. Он поддался с тихим щелчком.
Внутри оказалась еще одна шкатулка, содержимое которой представляло собой только запечатанный конверт. Пожав плечами, Блисс взяла его и спрятала под пояс брюк.
Виноватой себя она не чувствовала - за несколько столетий этим идиотам стоило хоть раз проверить камин на наличие каких-либо секретов.
Блисс быстро помотала головой. Сегодняшняя озлобленность и раздражительность порядком её достали.
На втором этаже оказалось две спальни с такими же изрисованными цветами стенами и кактусами на подоконниках. Интересно, они здесь просто для декора или остались ещё со времен Стефана Барбары?
Блисс отодвинула одну из невесомых штор.
Вид за окном был успокаивающим, и она остановилась на какое-то мгновение. Ветер, гуляющий по волнам, линия горизонта, слабо светившаяся издалека, и множество белой гальки, смешанной со снегом.
Как долго Стефан Барбара имел возможность смотреть на всё это?
Блисс задвинула штору и отправилась к лестнице, ведущей на чердак.
Чердак был стерильно чистым. Не было никакого нагромождения, мебели, или любого хлама, который мог хоть что-то рассказать о прежних владельцах дома. Если подумать, весь дом был такой. Он был уютным, светлым и просторным, но в нём не было ни единого предмета, который мог подсказать, жил ли здесь ещё кто-нибудь, кроме Стефана Барбары.
Именно это и не давало покоя Блисс. Всё было идеально. Слишком идеально. И, пожалуй, она бы покинула этот чердак сразу же, если бы не одна деталь, явно не вписывающаяся в общую идеальность.
Им было прямоугольный солнечный отсвет рядом с окном. Она бы прошла мимо него, если бы не учла одну вещь: солнце сегодня не светило.
Блисс приложила картину к этому отсвету, и осторожно опустила руки. Картина не упала.
Наверху что-то щелкнуло, и Блисс подняла голову. В середине потолка появился стеклянный круг, пустив столб дневного света в пол.
Сев на пол, Блисс нажала на то место, куда указывал столб света, и ровный круг провалился внутрь. Нахмурившись, Блисс засунула руку в образовавшееся отверстие, и сразу же нащупала цепочку. Та выскользнула у неё из рук и Блисс, пытаясь поймать её, схватилась за то, что на ней висело.
Под её глазами взорвалась золотая пыльца.
