Глава 37. Устами младенцаГарри уже совсем клевал носом, сидя у полога, когда эльфы, Юппи и Бобби вышли из палатки и отправили его спать. Он еле дошел до кровати, почти уже с закрытыми глазами и, едва ли не на ощупь, и, с трудом скинув с ног кроссовки, провалился в сон. Единственное, о чем он успел подумать, так это то, что Гермиона права и тут: нельзя людям уделять на сон по четыре часа в сутки. А у них в последнюю неделю именно так и получалось, а, может быть, и того меньше.
Проснулся он уже под вечер. На этот раз не от детской возни под кроватью, к которой за неделю уже успел привыкнуть, а от голодного урчания в животе. В палатке, похоже, не было ни души, даже эльфийской. Остывшая печка одиноко и сиротливо стояла в своем углу. Господи, куда же они все исчезли? Вымерли, что ли?
Сердце бешено заколотилось о ребра. Он вскочил с кровати, нацепил очки, наскоро обулся и, на ходу вытаскивая палочку, пулей вылетел из палатки.
Рядом, у входа, мирно горел костер, а над костром покачивался котелок, а из котелка доносился замечательнейший запах походной гречневой каши с маслом. Все были в сборе, и все дружно повернули к нему головы. Гермиона сидела с книгой в руках, погрузившись в нее практически полностью. Она заметила появление Избранного позже всех, несколько долгих секунд смотрела на него, и чувствовалось, что она с трудом сдерживает смех.
- А чего вы все на меня уставились? - не выдержал Гарри пристальных взглядов всей честной компании сразу, недоуменно переводя глаза с одной большеглазой мордочки на другую. - Что не так?
- Ой, Гарри! Видел бы ты себя в зеркале! - уже откровенно насмешливо ответила Гермиона. - Ты такой смешной.
- И только? - облегченно заметил Гарри и скрылся в дверях палатки. А он-то уж было подумал невесть что.
Путь его лежал прямиком к зеркалу, в ванную. Из зеркала на него смотрела перепачканная сажей зеленоглазая очкастая физиономия с нечесаной шевелюрой повышенной лохматости, если слово "повышенной" было применимо к его вечно торчащим в разные стороны волосам.
Ну, с сажей более-менее понятно. Но с волосами-то что случилось? От ночных мозгошмыгов, что-ли, так спутались? Да если бы только спутались... Они заметно отрасли по сравнению со вчерашним днем и теперь свисали почти до самых плеч. Хоть хвостик завязывай, как у Билла. И серьгу в ухо!
В далеком детстве волосы отрастали за одну ночь от сильных эмоциональных переживаний. Но сейчас-то он же не ребенок, в самом-то деле?
В ванной его поджидало еще одно разочарование: воды в кране не было.
Почувствовав, что кто-то внизу теребит его за штанину, Гарри оглянулся. Около него, переминаясь с ноги на ногу, стояли малыши Солли и Холли. Одна из малышек протягивала ему чистое полотенце, а вторая - пустой котелок. Хозяин маленьких эльфов даже не успел раскрыть рта, как малышки затараторили, перебивая друг друга.
- Хозяин Гарри, мисс Гермиона сказала, что воды в кране не будет в целях кон... Холли не помнит дальше это слово.
- Потому что никакой магии быть не должно!
- И потому велела передать хозяину Гарри, что ему надо пойти к ручью, чтобы умыться.
- И принести воды в котелке.
- А еще мисс Гермиона велела передать хозяину Гарри, чтобы хозяин Гарри запретил Солли и Холли отходить от палатки больше чем на десять шагов.
- Потому что Солли и Холли непослушные и могут потеряться.
Гарри склонился к домовятам и спросил, стараясь сохранять полную серьезность в голосе:
- Мои верные слуги, как же так? А я-то был уверен, что вы у меня совсем взрослые эльфы, а вы-то, оказывается, непослушные... И потом, мы же с вами еще вчера договорились, что все приказы мисс Гермионы также обязательны к исполнению, как и мои. Потому что она моя... сестра!
Но Солли и Холли были, похоже, с ним не согласны. Отрицательно помотав ушастыми головками, они почти одновременно воскликнули:
- Не-а, не сестра!
Спустя мгновенье Холли рассудительно добавила:
- Если бы хозяин Гарри и мисс Гермиона были бы между собой кровные родственники, как брат и сестра, то Солли и Холли это бы знали.
- Откуда? - тупо спросил Гарри первое, что пришло в голову.
- Эльфы всегда знают это, - убежденно уверила его Солли.
- Даже самые маленькие, - подтвердила слова сестренки Холли.
- Потому что настоящие воспитанные эльфы должны слушаться всех членов семьи, - объяснила Солли.
Эльфийская народная мудрость была проста, как их нехитрая жизнь. Чтобы уверить домовят в своей правоте, Гарри ворчливо проговорил последнее слово в защиту своей версии:
- Просто она моя лучшая подруга, и мы друг друга давно знаем, и она мне все равно, как сестра. И вас я тоже прошу считать Гермиону моей сестрой.
Солли и Холли шмыгнули носиками, уставились на хозяина, потом переглянулись между собой, и снова удивленно округлили на Гарри огромные зеленые глаза.
- Эй, ребята, - не выдержал Гарри. - Вы чего? Что опять не так?
- А разве... хозяин Гарри... не знает, что... обманывать... нехорошо? - очень неуверенно, запинаясь почти на каждом слове, спросила Солли.
Гарри вдруг разобрало совершенно, казалось бы, беспричинное зло. Это кто это обманывает? Это он, что ли, обманывает? И кого? Этих пучеглазеньких эльфов? Да их дело, вообще-то, маленькое! Не отходить от палатки дальше, чем на десять шагов, а не рассуждать тут своими тупоголовыми эльфийскими мозгами о чем не просят. Сестра ему Гермиона или не сестра? Он, может, сам запутался... Только он в этом в жизни не признается даже... себе самому, а не то, что этим пучеглазым!
Решительно прогнав от себя малышей, наказав им напоследок не отходить от палатки на положенное количество шагов, захватив с собой полотенце и котелок, а также мыльницу и зубную щетку, Гарри направился к ручью. По дороге он с удовлетворением отметил, что его маленькие подопечные старательно отмеряют шагами положенное им расстояние для прогулок.
То-то... Замечательно! А то начали больно много рассуждать.
Родник был на своем месте, но для того, чтобы умыться, Гарри отошел подальше от истока ручья. Студеная вода приятно охладила лицо и привела в относительный порядок мысли. С прической было куда больше проблем: расческа упорно отказывалась бороздить волны его взлохмаченной шевелюры, то и дело натыкаясь на непроходимые запруды из сбившихся колтунов.
Битых полчаса Гарри пытался образумить свои вихры. Наконец, выдрав из головы несчетное количество волос и сломав в расческе четыре зуба, он все-таки добился того, что оная расческа стала свободно проходить по волосам. Что ни говори, а даже маленькие победы над собой радуют. Еще бы в зеркало на себя взглянуть... Но единственное, что было под рукой, это поверхность воды в ямке между деревьев.
Он уже подошел к роднику, но наклониться над водой не смог. Как будто бы что-то невидимое держало за руку и останавливало. Успокоив себя тем, что ему сейчас просто некогда, и что он голоден, и пора уже возвращаться, Гарри зачерпнул в котелок воды и быстрым, торопливым шагом пошел, почти побежал к палатке. Оставаться наедине с танцующими в воде золотистыми песчинками было выше его сил.
Эльфы, не торопясь, занимались делами. Сэрра обрадовано взяла из рук Гарри котелок с водой, и они с Хаппи стали немедленно устанавливать его над костром. Юппи и Бобби деловито собирали веточки и коряги для костра, а Микки с малышками старательно раскладывали их на две кучки: в одной большие и толстые, а в другой маленькие и тонкие. Кикимер, вооружившись кочергой, поправлял угли в костре.
Гермионы с ними не было, а на вопрос Гарри о том, где же она, Кикимер ответил, что она читает книгу где-то с другой стороны палатки, и очень просила не подходить к ней и не беспокоить. "Никому не подходить!" - настойчиво повторил Кикимер, когда Гарри таки сделал пару шагов в сторону девушки.
Пришлось вернуться назад и заняться наполнением желудка из походного котелка.
Весь остаток дня был посвящен неотложным житейским проблемам. Как говорили Фред и Джордж, Гарри пришлось воочию убедиться, насколько труднее жизнь маглов и сквибов без магии. Сначала его загрузили грязной посудой, и он вновь отправился к ручью, поскольку надо было все перемыть. Правда, он предусмотрительно взял с собой Кикимера, благо день выдался теплым. Потом он разломал на мелкие куски большие коряги и ветки, собранные эльфами, поскольку у самих эльфов не хватало на это силенок в худеньких, почти детских ручонках. Потом Избранному заговорщицки шепнули, что, если пройти вниз по течению ручья, можно выйти к небольшой речке. "Только мисс Гермиона очень просила хозяина Гарри не забыть надеть на себя Мантию-невидимку!" - настойчиво напомнил Кикимер.
Было ясно, что мисс Гермиона постепенно становилась для эльфов непререкаемым авторитетом. "А что ты хотел? - спрашивал сам себя Гарри. - Доброе и умное слово, оно ведь и эльфу приятно!"
Мантию-невидимку он, однако, надел, а через полчаса ходьбы вдоль ручья действительно вышел к небольшой речушке с каменистым берегом. Речка была мелкой, зато ее течение было довольно быстрым, и казалось, что прозрачная, как стекло, вода шаловливо играет с камешками, время от времени переворачивая те, что поменьше, бессильно пуская брызги и пену около больших валунов, преграждавших ее путь.
Гарри еще успел подумать, что, наверное, здесь могут водиться лососи, но почти в то же мгновенье мысль о возможной поимке этого абстрактного лосося показалась ему просто кощунством.
Веселая, игристая река, смеясь, неслась ему навстречу, струилась по камням, отражая от себя красноватые блики заката и нетерпеливо журча. А когда он коснулся рукой прохладной воды, она защекотала его пальцы, и что-то зашептала ему на ухо, как будто бы давным-давно ждала его прихода, чтобы наполнить сердце и душу радостью.
Казалось, река трепыхала, ласкала душу, наполняя ее прохладой и светом, беззаботным смехом и нежностью. Гарри закрыл глаза и не мог пошевелиться от охватившего его душу и тело блаженства. Все мгновенно ушло на второй план, и даже на третий. Волан-де-Морт и война уж точно на третий. А он... Он разделил свою душу с душой реки и погрузился в ее прозрачные струи, смывающие с его души все темное, что невольно скопилось там от несовершенства жизни.
Гарри почти ничего не чувствовал, кроме последних, прощальных лучей закатного солнца и упругих прохладных струй на своих пальцах. Потом он осторожно склонился к самой воде, снял очки и погрузил в ее нежные струи разгоряченное лицо.
И тотчас понял окончательно, что река - она живая, потому что какая-то неведомая доселе беспричинная радость охватила его душу и поселилась в ней. Он еще долго сидел у реки, примостившись у самой воды на огромном валуне, и, наверное, впервые за последние годы чувствовал себя счастливым.
Какими мелкими и никчемными казались все мечты Волан-де-Морта о господстве над миром, и эти самодовольные лозунги волшебников типа "Магия-Сила"! Да даже наличие самой магии, как таковой, уже не казалось волшебством...
Настоящее волшебство было здесь, в прозрачных струях реки, в ее непрерывном журчании, в тихом шелесте ветра и в огромном солнечном диске на фоне красновато-багрового горизонта на западе. Гарри невольно чувствовал, как природная, стихийная магия наполняет его, и он жадно впитывал ее в себя, как губка, боясь, что волшебство уйдет, а он не успеет.
Солнце медленно уходило за горизонт, словно по какому-то роковому совпадению погружаясь прямо в прозрачные воды реки. Гарри время от времени открывал глаза, и невольно отмечал, что солнечный диск уже скрылся на четверть, на половину, на три четверти, пока тот совсем не исчез из виду. Но горизонт на западе все еще оставался темно-красным, хотя с каждой минутой все больше темнел, а красное пятно неумолимо уменьшалось в объеме.
Только тогда Гарри решил, что пора возвращаться назад. Даже не вспомнив про волшебную палочку, и про то, что он собирался поймать здесь что-нибудь водоплавающее, Гарри с сожалением покинул это место, унося с собой часть магии смеющейся реки и оставив здесь, на ее каменистом берегу, часть своей души.
Синие сумерки уже спустились на сморчковую поляну, когда Гарри добрался до знакомой палатки и увидел огонек костра. Гермиона сидела с фонариком и по-прежнему была всецело погружена в "Тайны наитемнейшего искусства". Она что-то подчеркивала карандашом, иногда закладывала между страниц маленькие нарезанные бумажки, и таких закладок из торца книги торчало уже несколько штук. Лицо ее при этом хмурилось, а вид был далеко не самый довольный. Решив сделать попытку самому заглянуть в запретную книгу, Гарри тихонько подошел к девушке сзади. Почувствовав у себя за спиной присутствие друга, Гермиона захлопнула книгу и выключила фонарик.
- Все, хватит на сегодня. Больше не могу. Такая мерзость все это опять читать! Вот уж никогда не думала, что придется еще раз это перестраничивать, - с откровенной неприязнью сказала Гермиона.
- А ты действительно уверена, что нужно заново это перестраничивать? - не понял Гарри.
- Если бы была не уверена, то не стала бы испытывать на себе это весьма сомнительное удовольствие, - ответила Гермиона, тщетно пытаясь хоть немного улыбнуться, но улыбка вышла слишком кривой и слабой.
- И нашла что-нибудь... интересное? - не выдержав, спросил Гарри.
- Издеваешься? - вяло парировала Гермиона. - Впрочем, кое-что нашла, а кое-что обнаружила, но обо всем этом не сейчас, не на ночь глядя. Завтра постараюсь одолеть до конца этот кошмар, а потом поговорим и обсудим. А сейчас лучше убрать убрать это тошнотворное творение дьявольского разума как можно дальше.
С этими словами она убрала фолиант в бисерную сумочку.
- Гарри, умоляю, - протянула она почти жалобно, - давай поговорим о чем-нибудь отвлеченном. Только не о Дамблдоре, не о Нагайне и ее хозяине, и вообще не о войне. Я от всего этого в последнее время уже просто спать не могу спокойно, а мне завтра утром нужна свежая голова.
Она внимательно посмотрела на друга, на его руки, словно искала глазами то, что он непременно должен был держать в своих руках. Гарри даже недоуменно показал ей пустые ладони, тем самым говоря, что у него ничего нет.
- Ты был у реки? - вдруг спросила девушка. - Пытался поймать что-нибудь?
Гарри отрицательно помотал головой, а Гермиона вдруг облегченно вздохнула.
- Понимаешь, там такое странное место, что забываешь обо всем на свете! - начала торопливо пояснять Гермиона. - То есть не то, чтобы обо всем, а обо всем, что не очень важно для тебя. В мыслях и в памяти остается только то, чем ты живешь на самом деле. Папа узнал об этой поляне и об этой реке еще от своего деда, так вот дед его рассказывал, что разные люди начинали вести себя в устье ручья совершенно по-разному, в зависимости от своего характера. Кто-то начинал азартно закидывать удочки, кто-то бегать по воде, кто-то брызгаться водой и горланить песни. Некоторые люди мгновенно засыпают, другие вдруг, ни с того ни с сего, начинают читать стихи или травить байки. На других нападал беспричинный смех или жор, так что они тут же опустошали все свои припасы.
- А что ж в этом странного? - удивился Гарри. - Ведь каждый человек, в принципе, вытворяет то, что считает нужным.
- Да так, ничего, - уклончиво ответила девушка. - Но если бы ты захотел поймать большую рыбу, я бы огорчилась.
- И все равно бы поздравила меня с удачной рыбалкой, - с легким ехидством прошептал Гарри.
- Да уж, разумеется, - согласилась Гермиона. - Но, слава создателю, этого не произошло, в чем я могу признаться, не кривя душой. А что ты там чувствовал?
- Чувствовал себя счастливым, - коротко и просто ответил Гарри. - Это как... Даже не знаю, как тебе объяснить... Как будто бы в мире есть только ты и река, и она журчит, и что-то шепчет тебе на ухо, и вливается в тебя...
- И наполняет душу настоящим восторгом, - еле слышно прошептала Гермиона.
- Так ты тоже?.. - робко спросил Гарри, и сразу понял, что спрашивает он зря. Счастливые, понимающие глаза Гермионы были ему ответом.
- Мне кажется, - снова заговорила Гермиона, - что там все дело в этом камне. Ну, ты ведь видел такой огромный темно-серый, почти черный, валун? Папа считает, что, когда римляне завоевали юго-восточные и центральные районы Британских островов, древние кельты обитали как раз в этой глуши, а тот камень - это магический камень друидов для приношения даров и исполнения обрядов. Магия этого камня позволяет человеку познать самого себя.
- А зачем это было нужно древним кельтам? - спросил слегка удивленный Гарри.
- Ну, они ведь были, в общем-то, дикими племенами. Почитали священными деревья, леса, горы. Верили, что каждому человеку покровительствует свое дерево, и характер его, и судьба зависят от такого вот покровителя. Может быть, они приводили к этому камню детей и подростков и наблюдали за ними: что они будут делать, какая внутренняя энергия освободится в них и выплеснется наружу.
- А что делают у камня твои родители? - несмело спросил Гарри и тут же быстро добавил. - Ты можешь не отвечать!
- Гарри, ты не поверишь, но я была с родителями около этого камня только один раз. В те неполных две недели после пятого курса, перед приездом в "Нору". Тогда папа показал мне эту поляну, и рассказал про этот валун в устье ручья. И сказал, что приходить к камню лучше одной. Поэтому я не знаю, что чувствуют мои родители в этом месте. Я потом их расспрашивала, но они в ответ только загадочно улыбались и перемигивались. Я смогла от них добиться только одного - их ощущения были похожими. "Потому-то, - назидательно сказал тогда отец, - мы с твоей мамой хорошо понимаем друг друга!"
- А как они познакомились? - спросил Гарри, и этот, казалось бы, простой вопрос вдруг показался ему чрезвычайно важным.
- Вообще-то, они учились вместе, - с улыбкой ответила Гермиона. - Но в университете почти не замечали друг друга. Папа занимался спортом, он у нас заядлый турист, немного альпинист и, кроме того, любит горные лыжи и теннис. А мама увлекалась бальными танцами. Моя мама, она... намного серьезнее папы. Папа шутя говорит, что мама сделала его человеком из одной отдельно взятой человекообразной особи мужского пола. А папа всегда к жизни относился проще и с изрядной долей иронии. Но в университете они оба учились прекрасно, хотя папа мог бы учиться еще лучше, если бы его, по его же словам, все время что-нибудь не отвлекало. В тот год их студенческие работы по биологии были замечены на каком-то ежегодном конкурсе. Первого места, правда, не заняли, но в качестве поощрительного приза они двое, и еще целая группа студентов, причем не только медики, получили в руки путевки в Финляндию. И вот, на рождественских зимних каникулах студенты отправились в десятидневный лыжный поход по финским северным лесам.
Мама этот поход до сих пор не может вспоминать без содрогания, а папа рассказывает об этой истории со смехом. А все дело в том, что погода была ужасная. Не в плане того, что были холода и метели, а потому, что была почти оттепель, и снег совершенно не скользил, а налипал на лыжи огромными пластами, сбивался в комки и делал их просто неподъемными. Группа время от времени останавливалась и сбивала с лыж намерзший на них снег и лед. Я даже сама не представляю, как такое может быть одновременно: и слипание снега, и намерзание его на лыжи.
Так они и шли от турбазы к турбазе. Сами переходы там не очень длинные, в принципе, рассчитаны не на Бог весть каких опытных лыжников. Но вот из-за этих бесконечных остановок они все время выбивались из графика, и доходили до очередной турбазы далеко не к ужину, а гораздо, гораздо позже. О каких-либо танцах, вечеринках, песнях под гитару уже не было и речи. Когда лыжники, злые как собаки, мокрые как черти, вваливались на порог перевалочного пункта, их наскоро кормили уже остывшим и вновь разогретым ужином, а у нее, это мама вспоминает, просто кости вывались наружу от усталости. Папа, конечно же, только смеялся.
Чаще всего они оба вспоминают своего инструктора. Кстати, женщину, как это ни странно. На протяжении всех десяти дней она подбадривала свою группу словами: "А что ж вы хотели за бесплатно?"
- Ну, это логично! - усмехнулся Гарри, представив голодных, мокрых и злых туристов, уныло плетущихся по лыжне, высунув языки. - Только это и должно было их подбодрить...
- Да, разумеется, - саркастически заметила Гермиона. - Только вот потом, через несколько лет, когда мои родители решились повторить беспримерный переход через финские леса, она же подбадривала своих мучеников совсем другими словами.
- И какими? - удивился Гарри, с нетерпеливым интересом ожидая ответа девушки, которая, многообещающе улыбаясь, продолжала держать паузу.
- Дорогие клиенты! Без паники! Помните: ЗА ВСЕ ЗАПЛАЧЕНО!
Гарри тихо сполз на землю, держась за живот от смеха. Когда первый приступ веселья прошел, первое, что он спросил, было:
- А тебя не приглашали пройтись по местам... м-мм... боевой славы?
- "Приглашали" - немного не то слово, - ответила Гермиона. - Я сама много раз просила папу и маму об этом. Но пока я была маленькая, отец ни о чем и слышать не хотел, не говоря уже о маме. В общем, мы собирались поехать все вместе на Рождественских каникулах на...
Внезапно Гермиона остановилась и сделала вид, что ее больше всего на свете интересует почти потухший костер и одинокая фигурка домовика около него.
- По-моему, все уже пошли спать, - с напускной деловитостью сказала она. - Интересно, кто же там остался?
У костра сидел Юппи и время от времени подкладывал веточки поверх тлеющих угольков. Увидев подошедших к костру волшебников, он с явным удовольствием оставил свой пост и скрылся в палатке.
- А тебя эльфы уважают, - сообщил Гарри своей подруге сделанное недавно им самим открытие. - Только и слышишь, "мисс Гермиона - то", "мисс Гермиона - се"...
- Серьезно? - обрадовалась Гермиона. - Не ожидала... А мне казалось, что ко мне как-то по особому относятся только Кикимер и твои малыши, Солли и Холли.
Гарри не счел нужным уточнять, что про "мисс Гермиону" он слышал как раз от Кикимера и малышей.
- Мои мылыши, между прочим, сегодня меня, своего же хозяина, чуть во лжи не обвинили, - почему-то счел нужным пожаловаться Гарри, надеясь в глубине души, что Гермиона посоветует что-нибудь полезное для воспитания подрастающего поколения домовиков.
Но Гермиона только усмехнулась:
- То-то ты выскочил из палатки пулей! Что стряслось-то?
- Да так, ничего особенного. Если не считать того, что они не поверили, что ты моя сестра. Я их это... пытался убедить, - ляпнул Гарри, одновременно чувствуя, как краснеют уши и мысленно вознося к небу молитвы, что оные уши прикрыты волосами и девушка их не видит.
- И удалось? - неожиданно сухо и резко вдруг спросила Гермиона.
- Мне кажется, они остались при своем мнении, - ответил Гарри, уже жалея, что зацепил эту тему.
- Жаль, - протянула Гермиона не то с сожалением, не то с иронией. - Свое мнение у эльфов, отличное от мнения хозяина. Это интересно... Гарри, я думаю, тебе стоит общаться с Солли и Холли поближе. Знаешь, некоторые маглы говорят, что устами младенца...
Гермиона замолчала на полуфразе, а в ее голосе было столько лукавства и веселого ехидства, что Гарри не знал, как на это реагировать и совершенно растерялся.
Парень хотел что-нибудь такое умное возразить, но язык предательски отказался шевелиться, а слова застряли в зубах. Гермиона не стала ждать, пока ее внезапно онемевший друг снова обретет дар речи, развернулась вокруг себя и, гордо расправив плечики, скрылась в дверном проеме палатки.
Черт! А он как раз придумал, что спросить. Почему, интересно, эти ненормальные эльфы не поверили ему, когда он попытался их уверить, что они с Гермионой только старые добрые друзья? Но, может быть, это к лучшему, что не спросил?
