Глава 36 . Друзья из прошлогоЯ еле дождался, пока Мариса Уизли, на прощание прижав кулак к груди, вылетит в открытое окно и скроется в облаках. После того, как Крам осталась одна, я, собравшись с духом, толкнул дверь и сказал как можно более непринужденно:
-Привет, Стани, будешь играть в “Осах”?
Если вы мне поверили, что совершили большую ошибку. На самом деле все было немного не так. Я минут десять сидел на корточках перед дверью и смотрел, как Крам, усевшись а подоконник, подставила лицо теплому весеннему солнцу, которое уже закатывалось за горизонт. Однако через некоторое время она нервно оглянулась и, не успел я опомниться, в два прыжка оказалась у двери и отперла ее, не раздумывая.
Дверь открывалась вовутрь, и я ввалился в комнату, прямо под ноги Станимире, которая, приняв воинственную позу, зажала в здоровой руке “Молнию”.
Увидев меня, она опустила метлу и даже помогла мне подняться.
— Привет, — сказал я, выпрямившись. — Мне, кажется, нужна твоя помощь.
Она обошла вокруг меня два раза, шелестя длинной красной мантией.
— Ты кто? — наконец спросила она, и я не мог не улыбнуться ее акценту.
— Я Саша Фирс.
— Да ладно? — Крам посмотрела мне в глаза. — Не врет, — пробормотала она, и присев на кровать, удивленно на меня уставилась.
— Я из прошлого, — выдохнул я и зачем-то добавил. — Правда.
— Я знаю, — ответила Крам,— что правда.
Она молчала. Я подошел к столу и взял маховик.
— Ты знаешь Агнесс О'Райли? — спросил я
— Нет. Я вообще никого здесь не знаю.
Говорила она резко, напряженно, я видел, как дрожала ее рука, сжатая в кулак. Даже на другой руке, травмированной, нервно дернулись пальцы.
— Это она прислала тебе маховик, — сказал я. — Только он не может вернуть меня в прошлое. Там какая-то пресловутая система координат. Я ее не понимаю.
Станимира аккуратно взяла маховик из моих рук и внимательно его осмотрела.
— Темные искусства, — губы ее растянулись в кривой усмешке. — Управление временем — всегда темная магия. Почему ты считаешь, что я должна тебе помочь?
— Я...просто прошу о помощи, — пробормотал я растерянно.
— Саша Фирс, — Крам смотрела на меня исподлобья. — Мы никогда с тобой не общались. И, может быть, зря. Хотя компания, которой ты так глупо предан, оставляет желать лучшего.
— Пако и Рокси очень хорошие! — выпалил я. — Очень!
— Пако? — правая бровь Станимиры изогнулась дугой, но она мгновенно преодолела охватившее ее чувство удивления, и ее лицо стало прежней напряженной маской. — И Рокси. Идиотка, которой лучше рекламировать лифчики, чем играть в квиддич. Зачем она только этим занимается? А вот что из себя представляешь ты — она сделала длинную, почти театральную паузу. — Я не знаю.
Мне хотелось защитить Рокси, но я не стал. Мне отчего-то самому стало противно от того, кем стали мои друзья. Футбольной командой из дешевой американской комедии. Пако издевался над девочкой, в которую был влюблен. Мы с Рокси издевались над Пако.
— Слушай, — наконец сказал я, — Пако мерзко себя ведет, я знаю, но он не такой плохой. Во всяком случае, был не таким плохим.
В этот момент губы Станимиры дрогнули и она резко отвернулась, сделав вид, что любуется пейзажем за окном.
— Бладжеры, — это еще ничего.— она усмехнулась,— если бы он не говорил в каждом своем интервью “Пророку”, что я уродина и тупая овца, было бы можно жить.
— Ты не уродина, — сказал я. — У тебя как бы...внутренняя красота.
Про внутреннюю красоту мне часто говорила мать. Она считала, что “внутренняя красота” — это некая субстанция внутри человека, которая делает даже некрасивые черты красивыми. Я не был уверен в том, что эта пресловутая особая красота существует — для меня нос Станимиры Крам так и оставался большим, движения резкими, а спина — сутулой. Ничего не изменилось.
— Так как я могу тебе помочь? — спросила она наконец, присев на подоконник.
— Отправь меня в прошлое, как-нибудь! — взмолился я. — Ты хотя бы понимаешь эту систему координат!
Крам взглянула на маховик, все еще зажатый в ее руке.
— Это темная магия, — уклончиво пояснила она. — Но можно попробовать. Ты хочешь вернуться назад?
— Да! — выпалил я. — Я уже сделал здесь все, что нужно.
— Я могу помочь тебе вернуться в твой мир, твое прошлое, как ты говоришь, в твою систему координат. Но остальное зависит от тебя. Думай о своем времени, о своих друзьях. О том, как они там. Управление временем — всегда дело личное. Для кого-то — полчаса — это вечность, для кого-то жизнь пролетает как одно мгновение. Дай мне некоторое время.
Я присел на кровать и глаза мои начали слипаться. Крам, достав из ящика палочку, села за стол и склонилась над маховиком. Периодически мелькали короткие вспышки белого света, слышились заклинания на неизвестном мне языке, но я уже спал. Станимира разбудила меня глубокой ночью.
— Вот, сказала она, протягивая мне маховик. — Я кое-что исправила. Теперь просто поставь час и день и думай о своем времени.
Я вспомнил Рокси, которая в день нашего знакомства тоже учила меня думать и представлять. Тогда это сработало, но сработает ли сегодня? Я дрожащими руками покрутил стрелки маховика и стал вспоминать тот день, как на нас с друзьями напал Тедди Люпин, а Хьюго, вероятный брат Станимиры, нас спас. Тогда Пако был добрым и не был ни в кого влюблен.
— Стани, — вдруг сказал я. — Он тебя очень любит! Он пишет дурацкие стихи про котел и костер, и еще про что-то, я особо не разобрал.
Станимира смутилась.
— Он уезжает, — сказала она. — В Аргентину.
— Ну и что, подумаешь! Сдаст тест на аппарацию, в конце концов!
Она улыбнулась и в этот момент (я готов поклясться!) я кажется разглядел ту самую внутреннюю красоту, о которой мне говорила мать.
Мои мысли снова вернулись к Хогвартсу, к Пако, Рокси и Джеймсу, который получит свой дневник и расколдует Альбуса. Слишком моя жизнь изменилась с тех пор, как выяснилось, что я волшебник. Я уже даже почти привык — сначала все казалось жутко непривычным и местами глупым. Помню, как сестра притащила меня в магазин братцев Уизли, и там я познакомился с Фредом-старшим. Именно его, спеца по части розыгрышей и шалостей, Пако всегда мечтал превзойти...
Все закружилось, и меня начало подташнивать. Где-то вдалеке осталось лицо Станимиры и очертания комнаты — в последний раз мелькнула перед глазами новенькая “Молния” и письменный стол — и все исчезло.
Я ничком лежал на траве.
Уже давно рассвело.
Я кое-как приподнялся на локтях и огляделся — валялся я недалеко от Хогвартских оранжерей.
Все выглядело так, как и в моем времени, и я счастливо выдохнул. Кажется я дома. Наконец-то я дома.
“Наступило утро следующего дня, — думал я. — Пако и Рокси спокойно спят в своих кроватях, ожидая моего возвращения. А мне ведь столько всего рассказать! И самое главное, я привез дневник Джеймса!”
Гордость от того, что я нашел те самые записи на парсельтанге, так распирала меня, что я начал радостно пританцовывать и даже подпрыгивать на одной ноге. Я молодец! Я справился! Я лучше всех!
* * *
Внезапно Саша вздрогнул — со стороны оранжереи послышались голоса.
— Вон! Все трое — вон!
Из оранжереи, держась за бока от неистового хохота, вышли трое: двое одинаковых рыжих мальчишек и их друг, чернокожий и худощавый, весь перемазанный мокрой и рыхлой землей.
Саша на секунду остолбенел — у него похолодели руки и даже от пережитого шока чуть заострился кончик курносого носа. Он знал и рыжих, и чернокожего: не так уж и сильно изменились черты их лиц за прошедшие годы. Близнецы Уизли и Ли Джордан. В приступе паники Саша огляделся и бросился бежать, не разбирая дороги.
Он даже не заметил, как из кармана брюк выпал дневник — не тот, который принадлежал Джеймсу, а его, Дневник чемпиона, который он бережно вел в последние два месяца.
Саша, дрожа от ужаса, добежал о западных ворот замка и остановился. Дальше было нельзя. Он попал в слишком глубокое прошлое, и нельзя было быть замеченным. Никак нельзя. И, спрятавшись за большим камнем, он присел на корточки и попытался привести мысли в порядок.
Он сидел так час, два, а может, и больше, пока не потерял счет времени.
“Что мне делать? — шептал он, сжимая цепочку от маховика. — Как мне отсюда выбраться?”
Решение пришло не сразу, но почти сразу он в нем утвердился — надо пойти к МакГонагалл и обо всем ей рассказать. Она обязательно вернет его домой, а по возвращении выгонит из школы, даже не дав сдать выпускные экзамены.
Пожалуй, лучше быть выгнанным из школы, чем застрять не в своем времени.
Пользоваться маховиком самостоятельно Саша боялся — уже не раз эта мудреная штука заводила его не туда, куда нужно. Если быть честным, то еще ни разу Саша не попал в то время, в которое хотел.
Чуть слышно Саша начал всхлипывать — он нашел записи Джеймса, поймал двойной квоффл, помог сбежать Агнесс и сказал Станимире, что в нее влюблен Пако... Но он никак не может вернуться домой!
Эй, парень! — послышался рядом голос, и Саша вздрогнул.
Перед ним возник рыжеволосый мальчик в порванной ученической мантии и съехавшим значком факультета Гриффиндор. Другой мальчик выглядывал из-за его плеча и показывал Саше язык. От первого он отличался разве что тем, что порвал мантию в других местах.
Чернокожий возник сзади и загородил Саше путь к отступлению.
— Эй, парень, я Фред! — первый мальчик протянул Фирсу грязную ладошку.
— А я Джордж!
— Я Ли!
Еще две перемазанные в грязи руки потянулись к Саше, и он по очереди их пожал.
