Глава 4. Любовь…
Сказать "Я тебя люблю" займет несколько секунд, показать как - всю жизнь. ©
Часть I. …родных.
- Мммм, Билль, любимый! Что ты задумал!
- Тссс, тише, послушай.
В саду семейства Уизли действительно было очень тихо. Флёр немного помолчала, но ничего нового кроме сверчков, шелеста листьев и собственного дыханья не услышала. Девушка вопросительно посмотрела на Билла, но тот подмигнул ей и приложил палец к губам.
В кустах перед ними послышался шорох. Флёр схватила мужчину за руку и в нетерпении уставилась на розовые кусты. Неожиданно на них нахлынула, будто вылилась, черная тень. Билл упал на траву, Флёр выпустила его руку и закричала. Громко, пронзительно, а потом перестала…
Мужчина вскакивает на кровати, лоб покрыт испариной, голова раскалывается, руки дрожат. Возле него стоят какие-то попискивающие магические приборы, к руке присоединена прозрачная трубка. В теле разлита чудовищная слабость, а сердце бешено колотится.
***
- Мистер Уизли, вы уверены, что хотите видеть жену? Понимаете… Вам лучше считать ее погибшей… Вам же будет легче.
Но Билл не одну неделю вел отчаянную борьбу с Министерством, не предоставлявшем ему сведений о жене, не для этого поднял все документы, связанные с заданием Флёр, не для этого узнал, что она не пропала без вести, а была найдена сидящей у ворот Хогвартса, что она была
поцелованная… Билл раздраженно отодвинул плечом щуплого санитара и вошел в палату.
Большое прямоугольное помещение с высокими стрельчатыми окнами. Старый корпус больницы Святого Мунго. Пыль кружилась в солнечных лучах, просачивающихся сквозь мутноватые стекла. Несколько рядов коек с сидящими на них больными, белые одеяла, сплющенные подушки, душный воздух. И звенящая тишина . Как в вакууме.
Мурашки ползли по спине, когда мужчина шел между двумя рядами коек с неподвижными или вяло оборачивающимися на гулкий звук его шагов больными. Билл старался не разглядывать их, но скользнуть взглядом по пустым лицам было невозможно, абсолютное отсутствие эмоций приковывало к себе внимание сильнее любого уродства, оно было еще более противоестественным.
Как же здесь тоскливо.
***
Темно-серый асфальт широкой лентой исчезал под колесами министерской машины. В салоне – молчание. Водитель не отрывал глаз от дороги, Билл держал Флёр за руку и смотрел куда-то перед собой, в его голове, словно слайды, сменяли друг друга картины:
министерская сова на спинке стула
письмо
блестящий черный капот машины
бледно-голубая палата в больнице святого Мунго
узкие серые коридоры в Министерстве
высокие стрельчатые окна
лицо Флёр, неподвижное, лишенное эмоций
Билл опустил стекло и глубоко вдохнул. Ветер трепал воротник его рубашки. Мужчина провел рукой по лицу, на гладкой коже отчетливо ощущались тонкие ниточки шрамов – их так и не смогли залечить полностью. Опасения врачей не подтвердились – серьезных изменений в его организме не произошло, разве что мясные блюда стали основой его рациона. Теперь у него появился еще и слабый след от шва на правом боку.
Обогнув край соснового леса, дорога уперлась в тропинку, ведущую к деревянному крыльцу.
Колеса зашуршали по песчаной дороге, машину как следует тряхнуло. Они подъезжали к дому – подарку родителей Флёр на свадьбу. Водитель плавно затормозил.
Билл вышел из машины, обошел ее сзади и, открыв дверцу, вывел жену.
- Спасибо, - он махнул водителю.
Привыкший не задавать вопросов мужчина посмотрел на парочку, идущую по тропинке. Рыжий парень быстро вел совершенно безвольную девушку к крыльцу. Водитель достал пачку сигарет из нагрудного кармана, его седые усы уже давно насквозь пропахли табаком, еще раз посмотрел на своих бывших пассажиров. Он много видел за время своей работы в Министерстве. Этих двоих было жаль, слишком молодые. Девушка такая красивая. Сошла с ума или какое заклятие? Он закурил, выпустил сизое облачко дыма. Лучше не задумываться над этим. Машина мягко тронулась, снова зашуршали колеса.
Билл посадил Флёр в гостиной, раскрыл настежь все окна. Свежий воздух ворвался внутрь, затрепетали кремовые занавески. Солнце садилось, верхушки сосен вдалеке были окружены золотистым предзакатным светом. Мужчина поцеловал жену в висок:
- Ну, что красавица моя… - он взял ее руки в свои, - как ты?
Он замолчал, Флёр безразлично смотрела прямо перед собой. За окном гудя пролетел шмель.
- Наверное, проголодалась? Сейчас я приготовлю твой любимый салат. – Билл направился на кухню, но остановился в проеме двери. – Совсем забыл! Продукты наверняка испортились. Сейчас-сейчас, - он подошел к комоду и достал из верхнего ящика пергамент и перо, - так… нам нужно килограмм картофеля…
Мужчина сосредоточенно скрипел пером. Заканчивая список, он уверенно приписал:
- … и бутылочку белого вина, - он посмотрел на Флёр, - твоего любимого.
Подписав в левом верхнем углу их с Флёр адрес, Билл свернул пергамент. Он подошел к камину и, бросив в него щепотку летучего пороха, со словами «Диагон аллея, 14, продуктовая мадам Порей» бросил свиток в огонь. Пламя вспыхнуло зеленым, и пергамент исчез.
- Так, - мужчина потер руки, - надо будет пополнить наш счет в продуктовом. – Мадам Порей жестока с неплательщиками, - он улыбнулся. – Помнишь, что она нам прислала, когда мы задолжали ей пятнадцать галеонов? Я до сих пор не могу понять, что именно это было, но пахло просто адски, и сероватый оттенок не способствовал пищеварению...
В окно влетела маленькая сова и закружилась под потолком.
- Сычик?
Питомец Рона радостно заверещал и спикировал к Биллу на плечо. Отвязывая письмо у вертлявой птицы, мужчине вспомнилась Стрелка. Именно она принесла его первое письмо, именно к ее лапке он прикреплял послания своим девушкам, друзьям во время летних каникул. Стрелка всегда так тихо ухала, когда он гладил ее упругие перья. Жаль, старая сова умерла. Билл развернул письмо:
«Билл, дорогой! Будем в восемь. Папа не может вырваться раньше: кто-то взорвал бомбы-вонючки на семи станциях маггловского метро! Как ты, мой мальчик? Я страшно за тебя волнуюсь. Бок больше не ноет? Как Флёр? Надеюсь, мы сможем чем-нибудь помочь.
с любовью мама».
Билл сложил письмо и посмотрел на часы. Без десяти восемь. Наверное, Сычик опять долго искал дорогу. Жаль Стрелку.
Родные часто приходили к нему в больницу, мама приносила его любимые блюда, но все мысли мужчины были заняты Флёр. И вот теперь…
Билл расставил на столе в гостиной тарелки, бокалы, разложил ножи и вилки. Посмотрел на сидящую на диване жену.
Абсолютное отсутствие эмоций на прекрасном лице.
Раздался звонок. Билл с облегчением, в котором никогда бы не признался себе, отвернулся и пошел открывать.
- Милый! – первой вошла миссис Уизли, крепко прижимая к себе блюдо, закрытое сверху фольгой. – Как ты, как бок?
Билл подставил щеки для поцелуев:
- Все хорошо, мам, проходи.
Отец пожал ему руку и грустно улыбнулся. Джинни, сунув под мышку завернутую в бумагу копченую рыбину, крепко обняла брата. Близнецы как следует похлопали по спине:
- Побывал в когтях оборотня, под маггловскую машину попал и умудрился еще не развалиться! Славно тебя мама с папой сколотили, - покрепче перехватывая большую кастрюлю с салатом, одобрительно хмыкнул Фред.
Миссис Уизли, плавно взмахивая волшебной палочкой, расставила салаты, жареное мясо, копченую рыбу и прочие яства. Билл осторожно подвел Флёр к столу и посадил рядом с собой. Семья расселась за обеденным столом в гостиной. Все покашливали, пододвигали свои стулья, шуршали салфетками чуть дольше, чем стоило бы.
- Ну, как там маггловское метро? – поинтересовался Билл, накладывая себе мяса.
- Все утряслось. Но магглы сильно запаниковали, пришлось как следует почистить им память. А…
- Ясно. Мам, передай соус.
Миссис Уизли поежилась – Билл вел себя как ни в чем не бывало. Она избегала смотреть в пустые глаза Флёр, они вызывали панический ужас.
- Держи. Милый, а что же с Флёр? – тихо спросила миссис Уизли.
- Ммм… Я думаю, ей пока не очень хорошо. Я что-нибудь придумаю, мам.
- То, что теперь пишут в Ежедневном Пророке, правда? Ее нашли у ворот Хогвартса. Ей… ей душу высосали? – не привычным для него дрожащим голосом спросил Джордж.
- Да, - Билл опустил глаза в свою тарелку, усердно нарезая мясо на куски все мельче, мельче, мельче…
- Билли, - прижала руки к груди миссис Уизли, - чем мы можем помочь?
Никто не жевал, в гостиной повисла почти осязаемая тишина.
- Не знаю, - голос Билла лишился привычных уверенных интонаций, стал глуше, - я не знаю, - через паузу, уже увереннее, -
пока не знаю. Отличное мясо, мам.
- Если тебе что-то понадобится, всегда рассчитывай на нас, - твердо произнес мистер Уизли.
Все закивали.
- Буду иметь в виду.
Помолчал:
- Спасибо. Правда, спасибо…
Часть II. …к жене.
Три дня привыкания. Билл кормил Флёр с ложечки, переодевал, мыл, укрывал одеялом. Она жевала, глотала, спала.
Эти дни шли очень медленно, капали, будто вязкая смола, и застывали в памяти Билла.
Флёр сидела на кровати, смотрела куда-то под потолок.
- Любимая, как ты?
Билл еще не утратил привычку заговаривать с ней.
Молчание.
Мужчина опустился на постель рядом.
- Я так скучал… родная… – нежно поцеловал в висок, провел рукой по серебристым волосам. – Как сладко ты пахнешь. Я так соскучился…
Абсолютно равнодушное выражение лица. Взгляд неподвижен.
Билл осторожно взял красивое лицо в ладони, залюбовался им. Иногда ее черты казались сюрреалистичными, настолько нереальными, просто невозможными в этом несовершенном глупом мире. С момента знакомства с Флёр мужчина часто ловил себя на том, что отключается от всего, любуясь идеальной красотой девушки.
- Флёр, - тихо прошептал он, – моя прекрасная лилия, ты помнишь, как я любил звать тебя?
Ее взгляд сконцентрировался где-то в районе левого уха Билла, потом резко переместился вправо. Мужчина услышал слабое жужжание сзади. Муха. Ее взгляд следил за движением, за мухой.
- Красавица моя. Мы же справимся, правда? Нам в начале тоже было очень тяжело, но мы же… смогли преодолеть все. Посмотри на меня, фея… посмотри.
Черты лица, не выражающего ни одной эмоции, будто чуть расплылись, потеряли четкость в своем безразличии.
Билл прижал свои губы к ее, положил правую ладонь на ее шелковистые волосы. Теплая, не родная, не нежная, не желанная, просто теплая. Он крепче зажмурился, но мысли-то никуда не делись. Ряд образов уже давно не покидал его голову:
министерская сова на спинке стула
Билл крепче прижал Флёр
письмо
пальцы лихорадочно касались ее щек, губ, ресниц, бровей…
блестящий черный капот машины
пустые глаза
бледно-голубая палата в больнице святого Мунго
тоска в груди
узкие серые коридоры в Министерстве
он сжал ее ладонь
высокие стрельчатые окна
туманная тень от ресниц под ее глазами
лицо Флёр, неподвижное, лишенное эмоций
лицо Флёр, неподвижное, лишенное эмоций
Снова и снова. По кругу.
Билл заставил себя думать об их медовом месяце, о том радостном чувстве, бесконечно наполнявшем грудь. Ничего не было: ни совы, ни письма, ни черного капота машины… Не было, не было, не было. Он впился в губы Флёр, почти кусая, только бы она ответила. Его горячее дыхание отдавалось в его же ушах, Флёр дышала ровно. Билл целовал ее лицо, шею, плечи. Все крепче обнимал, все глубже погружался в свои мысли.
Его Флёр приоткрыла рот и сладко шептала «Билль, Билль, любимый», он водил руками по ее телу, нежно и властно ласкал, стягивал с нее одежду. Как раньше. Да-да, как раньше. Он забирался пальцами в ее шелковистые волосы, горячо дышал в шею.
- Флёр, Флёр,ФлёрФлёрфлёр, - шептал все тише, хотя хотелось кричать.
Он прижимал к себе спящую девушку.
«Пожалуйста, Флёр вернись ко мне… такой, какая была… совершенной: красивой, талантливой, обаятельной, самоуверенной, прекрасной…» - он закрыл глаза.
Тревожный сон медленно размыл мысли Билла, оставив лишь лихорадочно мечущиеся в сознание образы.
министерская сова на спинке стула
…
