СтраннаяЗа те три недели, что Гермиона лежала в больничном крыле Хогвартса, я почти не отходил от нее. Первое время Помфри старалась сделать все возможное, чтобы не подпускать меня к ней, но потом сдалась и она. Без МакГонагалл здесь не обошлось. Пожалуй, она была единственная, кто открыто поддерживал меня. После долгого разговора с портретом Дамблдора в тот вечер, когда Кингсли привел меня в Хогвартс, МакГонагалл подошла ко мне и, смущаясь, предложила опять занять должность директора. Под ее присмотром, конечно. Я отказался, не жалея об этом ни минуты. А МакГонагалл с еле заметной улыбкой тут же занялась восстановлением школы в качестве ее директора. Именно она поведала Гермионе о дополнении к завещанию Альбуса.
– Гермиона, Дамблдор просил профессора Снейпа присматривать за тобой, – осторожно сказала МакГонагалл, сидя около ее кровати.
Я стоял рядом и сквозь полуопущенные ресницы наблюдал за реакцией Гермионы. Сначала она повернула голову в мою сторону и только потом перевела взгляд с Минервы. Широко распахнутые глаза изучали меня, как будто первый раз видели. Потом на осунувшемся лице появилась мягкая улыбка. В каждом ее движении чувствовалась напряженность и заторможенность. «Странная» – первое слово, которое пришло на ум, пока я наблюдал за ней.
– Это хорошо, – произнесла она и замолчала.
Гермиона осмотрела меня, будто решая можно ли мне доверять, и добавила: – Ко мне вчера приходили Гарри и Рон. Они принесли мне книжку.
МакГонагалл кинула на меня быстрый взгляд и погладила Гермиону по руку.
– Какую книжку, милая?
Гермиона тупо уставилась на нее, будто вспоминая, а затем, нахмурив лоб, вздохнула. Она выглядела как расстроенный маленький ребенок.
– Я не помню, профессор МакГонагалл. Мне кажется, она должна лежать где–то рядом, – она начала оглядываться вокруг.
– Вот эту? – я протянул ей книгу, которая лежала на тумбочке рядом с ее кроватью. На обложке было написано: «Лечебные зелья, помогающие при умственных расстройствах».
– О, да, это она, – Гермиона улыбнулась мне и взяла книгу. – Спасибо, профессор Снейп.
Ее улыбка. Простое движение носогубных складок: сложить губы вместе и растянуть их в стороны. Но от этого простого движения мое сердце стало биться быстрее. Это была ее первая улыбка за все эти годы адресованная мне. Была бы она искренней, если бы не ее болезнь? Я лишь усмехнулся в ответ.
– Мисс Грейнджер, пора пить лекарство, – сказала Помфри, входя в комнату. – Что это у вас в руках? Вам сейчас категорически нельзя читать!
Гермиона послушно кивнула, отдала мне книгу и выпила содержимое пузырька. Зелье для Сна без сновидений. Я делал его прошлой ночью.
– Это варил профессор Снейп, – вяло пробормотала Гермиона. – Он очень хорошо его варит.
Через минуту она уже спала крепким сном.
– Откуда эта книга? – спросила меня Минерва, когда мы вышли в коридор.
– Видимо, книга мадам Помфри. Я взял первое, что попалось под руку.
Гермиона не всегда была такой «странной». Иногда она была прежней и все понимала. Однажды ночью я привычно расположился в кресле рядом с ее кроватью, чтобы дать очередную порцию лекарства, если она проснется. Когда я почувствовал на себе ее взгляд, я потянулся к флакончику с зельем. Так было почти каждую ночь: она просыпалась, вставала и подходила к окну. Она ни с кем не говорила, просто смотрела в темноту. Я укладывал ее обратно и заставлял выпить зелье, после чего она засыпала.
Мои пальцы уже сомкнулись на флаконе, когда она заговорила со мной.
– Профессор Снейп, вы не спите? – спросила она хриплым шепотом.
– Нет, мисс Грейнджер, – так же тихо ответил я.
– Я ведь больна? В смысле, со мной что–то не так?
Она села на кровати и поправила воротник пижамы, который закрутился оттого, что она ворочалась во сне. Я медлил, не зная, что ответить. Не мог же я сказать ей правду, что у нас нет зелья, способного полностью вылечить ее. Пока я подбирал слова, она посмотрела на меня. Я поразился тому, каким осознанным и сосредоточенным был ее взгляд. В последний раз, когда я его видел, она сидела на моем уроке. Мне даже показалось на миг, что она сейчас поднимет руку и сама начнет отвечать на свой вопрос.
– Да, вы больны, – подтвердил я.
Она лишь вздохнула и, подтянув колени к груди, обхватила их руками. Обычно после этого она начинала раскачиваться на кровати. Я облегченно выдохнул, когда она просто положила голову на колени.
– Спасибо, профессор Снейп. Вы, наверное, единственный, кто говорит мне правду. Есть шансы, что я вылечусь?
– Есть. За последние двадцать пять дней, которые вы здесь находитесь, вам уже стало лучше.
– Я здесь уже почти месяц? – грустно спросила она. Не дождавшись от меня ответа, она сказала: – Вот видите, я этого не помню.
– Вам нужно выпить зелье, – я поднял руку с флаконом. – После него вы будете спать до утра.
– Профессор Снейп, – она послушно легла на кровать, – вы можете почитать мне вслух какую–нибудь книгу?
– Могу, мисс Грейнджер, – я подошел к ней, – но не буду. От зелья толку больше. К тому же здесь не библиотека.
– Простите, – смутилась она, – просто мне захотелось … Неважно. Давайте зелье.
– Что вам захотелось?
– Почувствовать, что я здесь не одна, послушать чей–нибудь голос, – она обвела взглядом больничное крыло, которое стало пустым, когда всех пострадавших забрали домой. – Простите, – снова повторила она, пряча от меня глаза.
Я помолчал немного, обдумывая ее слова. МакГонагалл и Помфри к ней почти никого не пускали. Только колдомедиков из Мунго, которые приходили два раза в неделю, проводили осмотр и расспрашивали о ее самочувствии. Ее можно было понять. Она, наверное, чувствовала себя ужасно одинокой.
– Хорошо, – согласился я, – но если вы не заснете от моего голоса в течении пятнадцати минут, вам придется выпить зелье.
– Спасибо, профессор, – довольно улыбаясь, прошептала Гермиона.
Я направил палочку на полку, висящую около кабинета Помфри.
– Акцио, книга.
– Но учтите, сказок здесь нет, – сказал я, пытаясь придать голосу строгость. – Поэтому придется слушать, – посмотрев на обложку книги, я не удержался и ухмыльнулся, – «Лечение заколдованных фурункулов».
– Пусть будут фурункулы, – засмеялась она.
Я ликовал, потому что Гермиона первый раз в жизни попросила меня что–то сделать для нее. Я вел себя как неразумный влюбленный юнец, обращая внимание на такие мелочи и радуясь им. Или это, наоборот, пришло с возрастом?
Со временем моменты, когда Гермиона бывала «странной», случались все реже. Я был рад этому.
Я был рад этому?
Я бы покривил душой, если бы утверждал так. Чем чаще она чувствовала себя лучше, тем чаще у меня в голове раздавался вопрос: «Что будет, когда Гермиона полностью вылечится?». Я был уверен – обо мне она подумала бы в последнюю очередь. А это значило, что я не смогу больше дежурить у ее кровати по ночам и смотреть, как она засыпает, лежа на боку, поджав колени к груди и положив одну руку под подушку. Не смогу читать ей на ночь дурацкие книжки. Не смогу уговаривать ее съесть еще одну ложку супа в обед. Не смогу по утрам давать ей очередное горькое зелье и выслушивать с ухмылкой, как она выговаривает мне, что оно могло бы быть более вкусным. Просто не смогу.
Через две недели должен был начаться новый учебный год, и вставал вопрос о ее переводе в Мунго. Выбрав день, когда она себя хорошо чувствовала, мы решили ей все рассказать.
МакГонагалл вместе с Кингсли прибыла из Министерства Магии ближе к вечеру. Все уже были в больничном крыле. Помфри крутилась около Гермионы, пытаясь напоить ее успокаивающим зельем, от которого та отказывалась. Молли распаковывала пироги, которые принесла, и складывала их на тумбочку около кровати. Артур стоял у окна и смотрел на тучи, которые собирались на небе. В последнее время он слишком замкнулся в себе. Звук открываемых дверей заставил всех обернуться. Минерва, подобрав полы своей темно–лиловой мантии, подошла к кровати.
– Добрый вечер, профессор МакГонагалл, мистер Шелкбот, – Гермиона привстала с кровати. Сегодня она была одета в свою школьную форму, которую ей выдала Помфри вместо уже привычной пижамы.
– Мисс Грейнджер, – Минерва сухо кивнула и сразу перешла к делу, – ваше состояние заметно улучшилось. Поверьте, мы все этому очень рады. Но скоро начинается новый учебный год, и мы не сможем больше лечить вас в Хогвартсе. Возможно, придется перевести вас в Больницу Св.Мунго.
Гермиона растерянно переводила взгляд с МакГонагалл на меня.
– Минерва, – вмешалась Молли, – Гермиона может пожить у нас какое–то время. Правда, Артур?
Мистер Уизли молча кивнул, продолжая смотреть в окно. На улице начался дождь. В повисшей тишине стук капель по карнизу слышался особенно четко.
– Я не уверена, что вы сможете обеспечить ей полноценный уход, – сказала мадам Помфри.
– Я тоже считаю, что будет более правильным поместить мисс Грейнджер под пристальное внимание людей, компетентных в лечении, – добавил я.
Уж лучше было направить ее в Мунго, чем в этот сумасшедший дом, который назывался «Норой».
– Не себя ли вы имеете в виду, Северус, когда говорите про компетентных людей? – ядовито поинтересовалась миссис Уизли.
– Мистер Снейп находился с мисс Грейнджер все это время. Он знает, какие зелья и когда ей нужно принимать, – поддержала меня МакГонагалл.
– Но … – недоумевала Гермиона, – я же могу уехать к родителям. А профессор Снейп может навещать меня. Вы же сами сказали, что мне уже лучше.
Ей никто не ответил. Она смотрела на нас и не понимала, почему все начали рассматривать свои туфли.
Я надеялся, что хотя бы МакГонагалл будет не такой трусливой, как остальные, но и она потупила взгляд. За окном раздался раскат грома, и Гермиона вздрогнула.
– Ох, милая, – Молли села на кровать рядом с ней и обняла ее за плечи.
– Да что здесь происходит? – Гермиона вскочила на ноги и подбежала ко мне. – Профессор Снейп, что с моими родителями?
Она ожидала от меня честного ответа, а я не мог дать его. Я лишь молчал и глядел ей в глаза.
– Гермиона, – Молли всхлипнула и закрыла лицо руками, – мы не говорили тебе, боясь за твое здоровье. Их убили в ту ночь, когда была Последняя ...
Новый раскат грома прервал ее, и в этот момент произошло сразу несколько вещей. Стекла в окнах разбились, Гермиона согнулась пополам и закричала, а вокруг нее, как в водовороте, начали кружиться вещи и осколки. Мы даже не успели достать свои палочки, как в комнате раздался грохот, и нас раскидало по разным сторонам.
