Глава 4
Разумеется, профессору зельеварения было не до ужина. Перебирая в уме все возможные варианты воздействия на юную ведьму, он пришел к неутешительному выводу, что у него просто нет достойного наказания для этой зарвавшейся девчонки. Не заставлять же ее чистить котлы, в самом деле. И все же, должно же быть хоть что-то, что будет для этой Всезнайки хорошим уроком.
В его гениальной голове уже начала зарождаться некоторая интересная мысль, прерванная, впрочем, появлением домового эльфа с подносом, заставленным всевозможными блюдами.
Снейп негромко выругался.
Это была одна из многочисленных затей Альбуса Дамблдора. Ну не мог противный старикашка и тут не совать нос не в свое дело. Вот и сейчас, маленькое существо, по поручению директора, упрямо смотрело на Северуса своим самым решительным взглядом, на какой было только способно.
«Интересно, сколько еще в этом чертовом замке домовиков?».
Дело в том, что Дамблдор никогда не посылал одного и того же эльфа к Северусу дважды. То ли он делал это в воспитательных целях, то ли просто щадил психику несчастных существ. Но факт оставался фактом – всякий раз, когда Северус Снейп пропускал процедуру приема пищи в Большом зале, к нему тут же посылался домовик с поручением проследить, чтобы профессор непременно поел.
Отбиваться от назойливых и не в меру исполнительных малявок зельевару было весьма утомительно. И все же, в этих небольших сражениях он всегда выходил победителем. И дело было даже не в том, что он не хотел есть, просто это уже был вопрос принципа. Дамблдору было доподлинно известно, что декан Слизерина, еще со времен войны, не выносит, когда ему что-либо указывают. Но домовик оказался весьма упорный и ничто его не пробирало. Даже когда Северус, отчаявшись, замахнулся на него палочкой, он лишь с вызовом глянул на профессора и пробормотал что-то о своем полном смирении с судьбой.
И тут в комнату ввалилась разгневанная фурия, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся всего-навсего Грейнджер (всего-навсего? да зельевару показалось, что она одним только взглядом убить может!), и он окончательно перестал понимать, что происходит. Издав воинственный клич, девушка кинулась на профессора и сбила с ног, при этом выхватив его волшебную палочку и отшвырнув подальше. Заодно она еще и что-то проверещала о правах домовиков и о том, что никому не позволит их обижать. Изрядно осоловевший после неравной борьбы с назойливым эльфом, декан Слизерина чуть было не хлопнулся в обморок. Но, как-то не по-джентельменски было терять сознание перед дамой, а вернее будет сказать – под дамой, так как в настоящий момент Гермиона уже сидела верхом на профессоре, немного нависая над ним и пытаясь скрутить его руки. Пока он судорожно хлопал ресницами и пытался вспомнить, как дышать, девушка почти осуществила свою затею. Когда же он, наконец, сумел совершить первый вдох, тут же выяснилось, что с выдохом будут проблемы – мантия девушки распахнулась, и зельевар разглядел, что именно было надето на девушке. А вернее, чего надето не было. Собственно, почти всего.
От елозящей на нем полуголой студентки…
Нет, не так. От елозящей на нем полуголой студентки с весьма аппетитными формами, само собой, разумеется, начала просыпаться определенная мужская реакция. Это придало мастеру зелий немного силы (не хватало еще, чтобы девушка почувствовала его реакцию, и уже к завтрашнему дню миф о его абсолютной черствости, так стойко державшийся годами, будет развеян!), и он резко перекувыркнулся вместе с гриффиндорской старостой, оказавшись сверху.
*Собственно, дальше могло бы следовать несколько вариантов развития событий - от криков и истерик, до описания весьма откровенной постельной, хоть и совершаемой не в постели, а прямо на холодном каменном полу, сцены. Но, постольку, поскольку автор описывать подобные сцены не умеет, и, вообще, считает, что это пошло и не пристало фанфикам с невысоким рейтингом, то Судьба выбрала следующий сценарий.
Дверь, за все свое, уж поверьте, долгое существование не издавшая ни одного звука, именно в этот трагический момент протяжно скрипнула, привлекая внимание не столько к себе, сколько к объекту, этот скрип вызвавшему.
Альбус Дамблдор уже в один миллион двести сорок восемь тысяч сто пятьдесят второй раз проклял свою старческую забывчивость. И в такой же по счету раз мысленно пообещав себе в следующий раз написать на собственном лбу о пользе заклинания неслышимости и, на всякий случай, дезиллюминации, строго воззрился на парочку поверх своих очков-половинок.
Далее последовала небольшая лекция о рамках приличия, как таковых, и этих рамках между старостами школы и мрачными профессорами, в частности. Когда же монолог мудрого мага закончился, он понял, что его никто не слушал, но атмосфера явно немного разрядилась. Задумчиво почесав кустистую бровь, старик пробормотал напоследок что-то о профессоре МакГонагалл и откланялся, оставив парочку наедине и жалея, что ходит так же быстро, как и в молодости. Ведь явившись, он, скажем, всего на пару минут позже и, кто знает, что бы он увидел.
*Некоторое время спустя.
– Минерва, – шепот директора отражался от холодных стен подземелья. – Будьте же благоразумны. В конце концов, речь всего лишь о двадцати галеонах.
– Ну, уж нет, – прозвучал решительный ответ. – Я вам не верю!
– Но вы сами видели мои воспоминания!
– Уж простите меня, Альбус, но магу с вашим уровнем ничего не стоило их подделать! – явно не собираясь так просто сдаваться, ответила строгая профессор, ускоряя шаг.
Старый волшебник уже было собрался высказать все, что он думает о покушении на его честность и доброе имя, но они вплотную приблизились к заветной двери и остановились, с изумлением прислушиваясь к доносившимся оттуда странным звукам, не поддающимся идентификации.
Игра в переглядки между двумя профессорами длилась примерно ноль целых и три сотых секунды, и вот, после небольшой потасовки у кабинета зельеварения, Дамблдору пришлось неохотно прислониться ухом к заветной щели в двери, так как почетное место в качестве зрителя у замочной скважины было отвоевано профессором трансфигурации.
Кхкхкхкхкрясь… Всхлип… Кхкхкхкхкрясь… Кхкхкхкхкрясь… Кхкхкхкхкрясь… Снова всхлип…
– Пожалуйста… – сдавленный стон Гермионы Грейнджер.
– Ну же, мисс Грейнджер, вы же не собираетесь останавливаться на самом интересном? – в свою очередь зловещий шепот профессора. И тоном, не терпящим возражений, он добавил – Продолжайте.
Кхкхкхкхкрясь… Кхкхкхкхкрясь… Кхкхкхкхкрясь…
– Я больше не могу! – уже почти рыдая, с трудом произнесла девушка.
– Мисс Грейнджер, осталось совсем чуть-чуть, – ехидный голос профессора зельеварения, наполненный весьма сомнительным сочувствием.
Кхкхкхкхкрясь… Кхкхкхкхкрясь… Кхкхкхкхкрясь…
– Не-е-ет! – глухой звук потонул в девичьих рыданиях.
– Да, – удовлетворенный мужской голос.
Декан Гриффиндора так и застыла, но кое-как оправившись от шока и оставив недоумевающего Дамблдора под дверью, она решительным шагом направилась прочь из подземелий, приговаривая себе под нос, что уж за это Попечительский совет непременно сместит зельевара с должности.
– Ну вот, – грустно вздохнул Дамблдор ей в след. – Снова пошла строчить донос на Северуса. И когда же ей надоест?
Ему ничего не оставалось, как самому взглянуть в замочную скважину и убедиться, что двадцать галеонов ему пока не светят.
Зельевар, страшно довольный, сидел в своем кресле, а девушка, обессилев, полулежала на парте: руки опущены, глаза смотрят в одну точку. Вокруг валялись страницы из разорванного учебника «Истроия Хогвартса».
– Странный метод наказания, – пробормотал Дамблдор.
Но ничего, зловеще потирая руки, старый маг еще лелеял надежду доказать, что между этими двумя все же что-то есть.
