Книга Змей

Magisterium Potabile

Змея поднимает голову
Малфой-Мэнор. Косой переулок и окрестности. Лето перед 2м курсом

Люциус Малфой выслушивал эмоциональные и гневные излияния своего собеседника с потрясающим терпением.
- Мы должны приложить все силы, чтобы избавиться от этого мальчишки, - горячился мистер Нотт. – А Дамблдор? Я не понимаю, почему ты всё ещё не добился его отстранения! Он всегда нам мешал, а будет мешать ещё больше – особенно теперь, когда он может сделать из Поттера удобное оружие….
Люциус лениво щёлкнул пальцами. В комнате тут же появился домовый эльф.
- Вина мистеру Нотту. Белого, сухого, - домовик раскланялся и исчез, чтобы через несколько мгновений вернуться с бутылкой и бокалами. – Тирон, успокойся и подумай, что ты говоришь. Какое оружие, кому и чем оно может угрожать, особенно теперь?
- Люциус, - с угрозой в голосе произнёс Нотт. – Хочешь ты этого или нет, но мы будем разбираться. Твоё дело - присоединяться или препятствовать нам.
Когда за Ноттом наконец-то закрылась дверь, Малфой выдвинул ящик своего стола и достал оттуда старую тетрадь, ранее хранившуюся в подземном тайнике.
Когда-то именно в этом самом кабинете Люциус Малфой – правая рука Тёмного Лорда – впервые увидел этот старый переплёт и потёршиеся от времени тиснёные буквы «Том Марволо Риддл». Гений чёрной магии Волдеморт смог даже собственный школьный дневник обратить на поддержку своих планов, сделав из него хоркрукс – предмет, хранящий частичку души своего создателя, и дающий магу возможность возродиться после смерти.
Передавая хоркрукс на хранение одному из своих самых приближенных сподвижников, Лорд, с одной стороны, в знак оказания великой чести открыл назначение дневника, а с другой – связал Люциуса Нерушимым Обетом, лишающим Малфоя возможности посвятить кого-либо в тайну, уничтожить хоркрукс самому или приказать кому-либо это сделать.
Несомненно, хоркрукс стоил внимания. Помнится, рассказывая о его действии, Лорд упоминал, что для возрождения хозяина дневника последний должен был быть передан некоему непосвящённому лицу. Заключённая в дневнике магия постепенно завладела бы сознанием бедняги, и высосала бы из него жизненные силы – уничтожив невольную жертву и возродив Тёмного Лорда. Разумеется, лишь в том случае, если бы жертва оказалась достаточно сильна: иначе, чтобы восполнить недостающую часть сил, пришлось бы начинать всё сначала, и снова искать, кому подсунуть дневник.
С того момента, как стало понятно, что Лорд пытается вернуться, Люциус подумывал над тем, чтобы преподнести такой «подарок» одному из своих недоброжелателей. Причём, прелесть плана состояла в том, что Малфой ничего не терял в любом случае: если бы жертва уничтожила хоркрукс, если бы погибла, не дав Лорду достаточно сил для возрождения, и даже в худшем случае – если бы Лорд в итоге вернулся. В последнем варианте доказавший свою преданность господину Люциус мог рассчитывать на всяческие благодарности и привилегии.
Предполагал ли Тёмный Лорд, что его сторонники когда-нибудь будут желать его возвращения чуть ли не меньше, чем его враги?
Дело было не в том, что Малфой изменил свои убеждения и разочаровался в некогда горячо отстаиваемых идеях. Вероятно, будь ему сейчас снова восемнадцать лет, он бы с радостью повторно присоединился к Тёмному Лорду, и всё началось бы сначала. Но юношеская категоричность осталась в далёком прошлом, зато появилось много того, чем не хотелось жертвовать ни ради каких идей. После довольно сложного этапа жизнь наконец-то наладилась и Люциуса более чем устраивала. Возвращение Лорда же грозило сумбуром и крахом всему этому спокойному устроенному благополучию, поэтому Малфой искренне предпочёл бы, чтобы Волдеморт и всё, что с ним связано, остались яркими воспоминаниями, годными разве что для описания в мемуарах. К счастью, обещания использовать хоркрукс в случае своей внезапной гибели Тёмный Лорд с Люциуса Малфоя не потребовал, чем последний благополучно пользовался с момента падения господина и до настоящего момента.
- Нет, - произнёс вслух Люциус, поглаживая тетрадь рукой. – К тебе, Нотт, я присоединюсь в последнюю очередь. Что же до Дамблдора… всему своё время, не стоит торопить естественное течение событий. Пока что надо разобраться с кое-кем другим… а, вероятно, и с вами, мой Лорд, – он улыбнулся дневнику, и в этот момент заметил всё ещё жмущегося в углу комнаты эльфа. – Вон отсюда, - приказал хозяин поместья, и домовик моментально растворился.
___

«- Выше голову, сын. Что бы ни случилось, не опускай головы. Выше голову», - всегда говорил мне отец.
Это «Выше голову» могло бы стать девизом нашего рода. Доставшись мне от родителей, оно красной нитью шло через всю мою жизнь.
На голове книга. Пройти по комнате, от двери до окна и обратно, а книга не должна упасть. Оступился - всё сначала. Ох, как я не любил эти издевательства! Прошёл - отлично. Теперь дойди до стула, сядь на него, снова поднимись - книга не должна упасть. Задача усложняется. Теперь вместо книги - хрустальная пиала. А вместо комнаты и стула - лестница на первый этаж. Подняться по ней и спуститься. Идеальная осанка. Ни одного неловкого движения.
Раз-два-три. Раз-два-три. Распрями плечи, выше подбородок, плавнее, плавнее движения, кружись, не подпрыгивай! Да как так можно танцевать - неудобно так стоять, невозможно так двигаться........ но нет, проходит время, всё легче и легче, музыка, паркет... полный контроль над движением. Полный контроль над собственным телом.
- Выше голову, сын. Что бы ни случилось - не опускай головы. Выше голову, - строгий голос отца, холод серебряной рукояти отцовской трости под подбородком - и так хочется склонить голову, уткнуться взглядом в мыски собственных ботинок, зарыться, запрятаться в собственную чёлку - но трость мешает, заставляет смотреть отцу в глаза, как бы ни было стыдно, страшно или больно.
Когда мне было лет пять или немногим больше, во время одной из прогулок по Косому переулку и его окрестностям мне удалось ускользнуть от бдительных родителей. Точнее, я всего лишь выглянул из лавки Борджина на улицу, пока отец договаривался о чём-то с владельцем магазина. И, как это бывает - шаг, другой, что-то увидел в соседней витрине, заинтересовался, что там, за углом...... увлёкся и не заметил, как ушёл довольно далеко от лавки и отца и, попав на грязную, пустынную улочку, столкнулся нос к носу с какими-то оборванцами чуть постарше, чем я сам.
- Ты кто такой? Чего ты делаешь на нашей улице? - с вызовом спросил один из них, судя по всему, бывший здесь за главного.
- Я Драко. - ничуть не смутившись, назвался я. Вспомнил слова отца и вскинул голову - смотреть свысока. Не опускать головы.
Уличные мальчишки смерили меня оценивающими взглядами. Оборванные, грязные, чумазые - и я - в белоснежной шёлковой рубашке с кружевными манжетами и воротником, сколотым небольшим изумрудом, новенькой серо-стальной мантии, которая, по моим собственным ощущениям, выглядела ну-совсем-как-взрослая-папина....
- Из богатых, что ль? Может, ты ещё и чистокровный? Смотрите, что это на нём за рюшечки, такие только девчонки носят! Не испачкайся, а то мамочка заругает! А ну, иди отсюда, а то сейчас получишь!
Что было дальше, я плохо помнил. Я не только никуда не пошёл, но даже попытался что-то ответить. Мой изумруд сорвали, толкнули меня в грязь, падая, я ободрал в кровь ладошки о каменную мостовую...
И вдруг ни с того ни с сего мальчишки бросились врассыпную. Я сидел на земле, всхлипывая и растирая слёзы и грязь по щекам. Сильные руки отца подняли меня и поставили на ноги. Отец в тот раз не сказал ни слова про мой самовольный уход из лавки - он только наклонился ко мне, знакомым движением трости приподнял моё лицо за подбородок и произнёс:
- Выше голову, сын. Что бы ни случилось - не опускай головы. Никогда. Выше голову.
Я вскинул голову - и слёзы высохли сами собой.
Эта старая история вспомнилась мне в тот момент, когда я летним утром спустился на первый этаж, да так и замер на последней ступеньке, увидев людей, собравшихся в холле.
Их было семеро. Одного, который, судя по всему, ими руководил, я уже встречал раньше. Этого невзрачного, внешне ничем не примечательного мага средних лет, звали, кажется, Мадис Вайн, он работал в Министерстве Магии и однажды приходил к моему отцу по какому-то делу. Несмотря на серую внешность, он казался человеком собранным, серьёзным и целеустремлённым.
Но вот те, кто пришёл с ним, произвели на меня крайне неприятное впечатление. Они расхаживали по холлу, оставляя грязные следы сапог на нашем дорогом паркете (на улице шёл проливной дождь), хищно таращились по сторонам на всё, что находилось в зоне их видимости, а кроме того, до меня долетали обрывки их негромких переговоров:
- …богатый дом. Неплохо устроились на чужих бедах…
- …ещё бы, у самого…кормились. Ничего, и сюда доберёмся. Если сегодня что-то найдём, второй раз не откупится….
- Кто пустил вас в дом? Кто вы такие? – раздался строгий голос мамы у меня за спиной. - Draco, mon cher, va à ta pièce, s'il te plait* (Драко, дорогой, иди в свою комнату, пожалуйста).
Она спустилась вниз по лестнице, шелестя шёлковым подолом небесно голубого платья, окутанная мягким и тёплым ароматом духов. Нежность и изящество её облика не мешали, однако, обжигающему презрению в адрес хамоватых визитёров. Последние окружили хозяйку поместья, как только её нога коснулась пола, и бросали бесстыдные оценивающие взгляды. Впрочем, подойти совсем близко они не решались – от тонкой и стройной, как цветок нарцисс, маминой фигурки веяло необъяснимой властью, удерживавшей их на месте.
Мне стало жутковато от этих взглядов, от этого вторжения, от поведения непрошенных гостей и от того, какой одновременно хрупкой и сильной выглядела мама, ожидавшая ответа на заданный вопрос. Несмотря на просьбу, я не двинулся с места, продолжая наблюдать за происходящим.
- Мадис Вайн из Отдела обеспечения магического правопорядка, с вашего позволения, миледи. А это мои помощники, - Вайн прошёл вперёд, доставая из рукава свёрнутый пергамент. - Прошу прощения за вторжение, но у меня приказ… - он развернул пергамент. – Поверьте, мы ни в коем случае не позволили бы себе доставлять вам неудобство, но нам приходится проводить министерские рейды с целью выявления случаев хранения незаконных средств тёмной магии во всех домах, на которые поступает сигнал…
- Добрый день, господа, - раздался голос отца, и сам его обладатель вышел в холл неторопливой походкой, слегка постукивая неизменной тростью в такт шагам. Чёрный бархат дорогого камзола, белая платина волос, перехваченных сзади тонкой лентой, спокойные, уверенные движения – словно отец встречал гостей на светском приёме, а вовсе не жаждущих учинить обыск в поместье сыщиков. Только серые глаза источали такой лёд, что становилось страшно. Окружившие маму помощники Вайна моментально ретировались за своего начальника. – Мистер Вайн, - отец едва заметно кивнул служащему, и тот вдруг растерялся и съёжился от мирного, в общем-то, приветствия, под уничтожающим взглядом владельца Малфой-Мэнора. Прежде, чем Вайн успел собраться с духом, отец уже был рядом с ним и протягивал руку за пергаментом с приказом:
- Соблаговолите предъявить основания, на которых вы вторгаетесь в мои владения.
Забрав документы, хозяин поместья долго и внимательно изучал печати и подписи, словно не слишком верил в их подлинность, и лишь после этого прочёл текст.
- Мистер Вайн, вы, должно быть, ошиблись и дали мне не ту бумагу, - сказал отец через несколько минут, снова протягивая руку в требовательном жесте.
- Ни в коем случае, мистер Малфой, - удивлённо возразил Вайн, зачем-то вытягиваясь по струнке. – Это и есть приказ.
- Вот как? – брови отца приподнялись. – Присмотритесь, здесь нет упоминания моего имени. Вам стоит признать свою ошибку, мистер Вайн. Поверьте, так будет лучше для всех.
- Но… на вас поступил сигнал! А мы обязаны…
- Неужели? – теперь лёд, заметный раньше лишь во взгляде отца, звенел и в его голосе, хотя тон по-прежнему оставался спокойным. - У любого человека есть недоброжелатели, готовые очернить честное имя.
- Но Артур Уизли…
Услышав это, мама с тревогой взглянула на отца, но тот снова не дал Вайну договорить:
- Значит, сигнал поступил от Артура Уизли? - Вайну оставалось лишь молча кивнуть в подтверждение, - Ну что же. Мистер Уизли уважаемый человек и заслуживает того, чтобы его ошибку разобрали. Могу я прочесть его показания? – поинтересовался отец.
- Видите ли… - кажется, сыщик окончательно растерялся, - он сообщил мне это на словах…
- Быть может, у вас имеется протокол его речи? – отец не давал Вайну даже перевести дух.
- Нет…
- Давайте подытожим, - отец сложил кисти рук на рукояти трости. – Вы врываетесь в мой дом на основании приказа, не имеющего ко мне отношения и клеветнического доноса, наличие которого вы даже не можете подтвердить. Превосходно, мистер Вайн. Несомненно, столь похвальные действия помогут вашему продвижению по службе, как только о них узнает Министр, - для закрепления эффекта хозяин поместья сделал небольшую паузу. Мама чуть заметно улыбнулась – впервые за весь этот разговор. - Увы, я не знаю имен ваших спутников. Но, думаю, Министерству не составит труда их установить. А теперь мои слуги проводят вас до дверей. Поспешите. Ведь я могу подумать, что вы собираетесь вершить здесь нечто незаконное и буду вынужден защищаться. Мы ведь не хотим таких недоразумений? Всего хорошего, господа. Прощайте.
Ни Вайн, ни, тем более, его спутники, не решились возразить. Как только они убрались, мама обернулась к отцу:
- Люциус, что всё это значит?
- Это значит, - вздохнул он, - что Артур Уизли спит и видит, как бы найти повод упечь меня в Азкабан. Правда, до сих пор эта его мечта остаётся не более реальной, чем пресловутый сон. Тем не менее, Уизли осмелел. Видимо, из-за поднимающей голову общественной паники после недавних событий в Хогвартсе.
- Должно быть, всё очень серьёзно – они ведь почти осмелились на обыск, - мама покачала головой. – Ты не боишься, что в следующий раз все подписи и имена будут расставлены верно, и своего они добьются?
- Пожалуй, в этом ты права, - согласился отец. – В следующий раз могут и добиться. Ну что же. Кое-что я давно собирался передать Борджину для его скромного магазинчика – думаю, сейчас самое подходящее время.
- Ты собираешься распродавать то, что хранится у нас в тайниках? - поразилась мама.
- Ни в коем случае. Просто не стоит держать у себя предметы, за которыми целенаправленно охотится Министерство и которые для своего же блага лучше даже не пробовать уничтожить. Что же до тайников, моя дорогая – ты ведь знаешь, их они могут пытаться найти хоть всю жизнь, - не вдаваясь в дальнейшие подробности, отец вдруг переменил тему, - А Уизли мне решительно надоел. Пора избавляться если не от него самого, то хотя бы от его присутствия в Министерстве.
Мама промолчала. Отец собрался было уже вернуться в свой кабинет, как вдруг вспомнил кое-что ещё:
- Кстати. Допустим, я лично дал Вайну возможность видеть ворота Мэнора. Но хотел бы я знать, кто провёл его и остальных сразу в дом? Эльф!
Последний появился вслед за негромким хлопком, сопровождавшим его аппарирование. Сразу стало понятно, почему сыщики были в холле раньше, чем об их прибытии оповестили хозяев поместья: в тот день у ворот дежурил Добби, единственный эльф, чьё имя я помнил, потому что этого домовика было слишком много. Он вечно выкидывал нечто из рук вон выходящее, да такое, что отцу приходилось разбираться с ним лично. Тем, что его ещё не раскатали заклинанием в тонкий блин по паркету, Добби был обязан лишь своей необыкновенной способности подглядеть и подслушать всё, что угодно, а затем передать всё дословно своему хозяину. На тех же званых вечерах, пользуясь тем, что маги почти не обращали внимания на присутствие эльфов, Добби сновал среди приглашённых, и уже через несколько часов отец был в курсе совершенно всех идей и настроений, сквозящих в настоящий момент в свете.
На сей раз Добби снова счастливо отделался, схлопотав от хозяина всего два круцио и приказ наказывать самого себя самым жёстким образом в течение ближайшей недели. Причём, второе было явно страшнее, ибо никакое круцио не идёт в сравнение с изощрённостью изобретаемых эльфами возмездий во искупление собственной вины.
С отвращением отвернувшись от корчившегося на полу домовика, отец, наконец, заметил меня.
- Доброе утро, отец, - поздоровался я.
- Доброе, сын. Впрочем, оно рискует недолго таким остаться, если ты опоздаешь на занятия к профессору Снейпу.
Спохватившись, что время и правда уже не терпит, я бросился собираться с удвоенной скоростью.
«Летние каникулы» у меня были совсем недолгими: собственно, две недели на морском побережье. Стоило нам вернуться в Англию, отец счёл, что стоит возобновить все прерванные из-за школы частные занятия, ибо бездельничать наследнику рода не к лицу и вообще вредно. В итоге музыка, танцы, фехтование, иностранные языки и, разумеется, Тёмные Искусства заполнили всё моё «лишнее» время.
Свободными оставались только выходные дни, те моменты, когда родители куда-то выезжали и брали меня с собой, и, разумеется, длинные летние вечера.
В один из таких вечеров, прежде, чем отправиться спать, я поскрёбся в мамину комнату:
- Maman, puis j`entrer?* (Мама, можно мне войти?)
- Oui* (Да), Draco, - ответила мама, и я тихонечко открыл дверь и вошёл в голубую мамину спальню. Сразу же об мои ноги, словно кошка, начал тереться серебристый комнатный дракончик.
Мама сидела перед большим тройным зеркалом и снимала с себя драгоценности, готовясь ко сну. Дорогие камни приятно поблёскивали, отражая огоньки свечей, которые уже зажглись в комнате.
- Проходи, мой хороший. Как ты провёл свой день?
Я улыбнулся и уютно устроился на большом и мягком кресле, поджав под себя ноги. Мама внимательно посмотрела на меня, потом протянула руку и сняла с моих волос длинную водоросль.
- Что это, мой дорогой кэльпи? Ты снова купался в пруду? – она ласково покачала головой. Вообще-то, в пруду купаться не полагалось, но в жару и в присутствие кого-то из задушевных друзей я редко мог удержаться от искушения. Причём зачастую оказывался в воде не раздеваясь – почему-то это меня веселило, а одежда высушивалась и чистилась элементарными заклинаниями. Но вот водоросль в волосах я даже не заметил.
- Немножко, - признался я.
Мама распустила собственные волосы и принялась их расчёсывать.
- Можно я тебе помогу? – попросил я. Мама согласно кивнула, и я, взяв щётку, стал осторожно перебирать прядь за прядью мягкие, душистые мамины локоны, которые, в отличие от моих и отцовских, слегка отливали жёлтым золотом. – Представляешь, вчера крёстный начал учить меня ментальным заклятиям. Точнее, попытался.
- Не рано ли? – удивилась мама. – И почему «попытался», а не «сделал»?
Я пожал плечами:
– Крёстный хотел, чтобы я попробовал прочесть мысли, скажем, у домового эльфа. Но прежде чем позволить это сделать мне, на всякий случай заглянул в них сам, - я захихикал, вспомнив, какой эффект эльфьи мысли произвели на слизеринского декана. – В общем, в итоге сеанс легилименции не состоялся.
- Но ты, разумеется, всё равно полюбопытствовал позже, что же скрывал домовик? – улыбнулась мама, забирая у меня щётку.
- Конечно, - вздохнул я. – Только выяснилось, что крёстный уже подправил ему память. Этот эльф следил за какими-то магглами, уж не знаю зачем. Зашёл к ним в дом. А дальше всё – белое пятно.
Мама засмеялась:
- Не переживай. Профессор Снейп – хороший учитель, уверена, скоро ты сможешь читать гораздо более интересные воспоминания, чем наблюдения эльфов за магглами. Радость моя, а не пора ли тебе спать? Ты ведь завтра едешь с отцом, а он отправится рано.
Мои глаза действительно слипались.
- Да, конечно. Спокойной ночи, мама, - я поцеловал её в щёку.
- Спокойной ночи, - мягко отозвалась она.
На следующий день мы с отцом отправились в Лондон. Вообще-то, основной целью поездки было приобретение мне учебников для школы, но отец совместил её с какими-то своими планами, и в первую очередь мы заглянули в лавку Борджина.
Магазинчик этот был примечателен во всех отношениях. Он являлся чуть ли не единственным местом, в котором в открытую были выставлены предметы, созданные чёрной магией и используемые исключительно для неё. Лорд ведает, каким образом владельцу магазина удалось договориться с властями – но Борджина не трогали и торговать ему не запрещали.
Отец часто вёл дела с Борджином, и мне уже не раз доводилось бывать в жутковатой лавочке. Однако я не переставал с интересом изучать выставленное в витринах, каждый раз находя там новое. Заиметь что-либо из этих удивительных вещей было моей тайной мечтой, а отец несколько раз намекал, что она вполне может стать реальностью, если я хорошо освою Тёмные искусства.
Войдя в магазин, отец первым делом напомнил мне, чтобы я ни до чего не дотрагивался. Напоминание было не лишним: некоторые предметы, в особенности проклятые, обладали свойством буквально притягивать к себе людей. Они словно просили, чтобы их взяли в руки, и даже зная, что этого делать категорически нельзя, противиться чарам было очень сложно.
- Пап, а можно я выберу что-нибудь для себя? – осторожно поинтересовался я, не сводя восхищённого взгляда с витрины.
- Ты ведь уже выбрал гоночную метлу, - ответил отец, не учтя, что моя давняя мечта о Нимбусе была уже слишком давней, чтобы оставаться по-прежнему первой в списке желаемого. Правда, на метлу я рассчитывал в любом случае:
- Метлу тоже. Поттер-то себе ещё в прошлом году купил Нимбус-2000, как только ему разрешили играть. Представляю, как я буду смотреться рядом с нашей зачем-то-выжившей знаменитостью на старой школьной метле, - я поморщился.
- Драко, это я уже слышал, - с легким осуждением заметил отец.- Я должен напомнить тебе, что столь открыто выражать свою неприязнь к человеку, который пользуется поддержкой большинства, неразумно?
- Ну я же не большинство! – упрямо возразил я, не желая даже ради благоразумия вливаться в толпу сходящих с ума от Поттера. Но тут появился Борджин и отец заговорил с ним.
Мне ничего не оставалось, как продолжить изучение новинок.
Моё внимание привлекла большая когтистая не то лапа, не то рука, обтянутая серой, сморщенной кожей и заляпанная, кажется, запёкшейся кровью.
- Ух ты, - восхитился я. – Вот бы такую домой!
- Рука Славы! – Борджин сразу повеселел. – Лучший помощник воров и грабителей: если в неё вставить свечу, то свет будет виден только её хозяину. Отличный выбор, мистер Малфой!
- Смею надеяться, что моего сына ожидает иное будущее, нежели путь вора или грабителя, - резонно заметил отец. – Впрочем, если он и дальше будет запускать свою учёбу…
Последнее адресовалось мне и было ужасно несправедливо:
- Но пап! Ведь только Грэйнджер….
Увы, я забыл, что для отца это не аргумент, о чём он сразу же мне напомнил. Я обиделся и больше не произнёс ни слова, пока мы не покинули лавку Борджина.
Впрочем, я тут же забыл про обиду, когда мы, наконец, вернулись в Косой переулок и направились прямиком в магазин мётел. Глаза мои загорелись и я уже было вцепился в вожделённый Нимбус-2000, как вдруг отец подозвал меня к себе и показал на витрину, которой раньше не было. А там, удерживаемая в невесомости магией, медленно переворачивалась, позволяя разглядеть себя со всех сторон, потрясающе эффектная чёрная с серебром метла со сверкающими на рукояти буквами «Нимбус-2001». Сбоку на витрине я увидел табличку с техническими характеристиками этой последней модели Нимбуса.
- Что скажешь, сын? – спросил отец, едва заметно улыбаясь, как будто и так было не понятно. – Всё ещё хочешь двухтысячный?
Я восхищённо рассматривал метлу.
- Давай такую, пап. Можно?
- Это выставочный экземпляр. В продажу Нимбус-2001 поступит недели через две, - вместо отца ответил подошедший владелец магазина.
- Драко, у нас осталось не так много времени, - сказал отец. – Иди пока за учебниками во «Флориш и Ботс», я закончу здесь кое-какие дела и подойду туда же.
Вздохнув, я направился к выходу, а отец с владельцем магазина мётел отошли к прилавку и начали о чём-то договариваться.
Список учебников, необходимых мне в нынешнем году, просто-таки поражал своей последовательностью. Если отбросить два первых пункта, то перечень представлял собой полную библиографию мистера Гилдероя Локхарта – человека талантливого, как литератора, но абсолютно бездарного, как мага (последнее выяснилось несколько позже). Писал Локхарт и правда захватывающе, но было у его книг два минуса: во-первых, рассчитывал автор больше на женскую половину магической Англии, и его творения были просто-таки напичканы романтикой и эмоциями, а во-вторых, на роль учебников подходили меньше, чем я – на место гриффиндорского декана.
Как известно, помяни оборотня – вот и он. Войдя во «Флориш и Боттс», я сразу же увидел Локхарта, окружённого толпой восторженных читателей и журналистов, да вдобавок в обнимку с вездесущим Поттером. Последнее обстоятельство моментально испортило моё мнение об авторе женской литературы, и, поморщившись, я отошёл к стеллажам искать учебники.
Вскоре слегка ошалевший от вспышек колдофотоаппаратов Поттер оказался возле меня с целой стопкой сочинений Локхарта, которую он быстренько сплавил какой-то маленькой и невзрачной рыжей девчонке, судя по веснушкам и лохмотьям – очередной Уизли.
- Уже раздаёшь автографы? – усмехнулся я, расплачиваясь с продавцом и складывая свои книги в сумку. – Знаменитый Гарри Поттер теперь даже по улице передвигается исключительно в сопровождении поклонников и прессы! Я бы на твоём месте застраховал твою непревзойдённую физиономию – а то мало ли, что случится.
- Не смей его трогать! – отважно выкрикнула рыжая девчонка и встала между мной и Поттером, как будто я собирался как минимум порвать того на куски голыми руками.
Зрелище меня позабавило – Уизли явно была к Поттеру неравнодушна.
- А вот и невеста для знаменитости нашлась, - улыбнулся я, девчонка залилась краской, а Поттер, похоже, не понял, о чём я.
- Ах, это всего лишь ты, Малфой, - а вот и братец девчонки подоспел. Можно порадоваться, как безошибочно я вычисляю Уизли в толпе. Следом за рыжим появилась и последняя из неразлучной троицы – Грэйнджер. – Что, не ожидал увидеть здесь Гарри?
- Тебя, Уизли, я точно здесь увидеть не ожидал, - лениво отозвался я. - Твоему папаше этот магазин не по карману – одна книжка, и месяц голодовки вам обеспечен.
Теперь Уизли сровнялся по оттенку с сестрой и спелыми помидорами. Похоже, он еле сдерживался, чтобы не кинуться на меня с кулаками как некогда на матче. Но на сей раз я был начеку.
Мне на плечо легла чья-то рука. Я оглянулся – это, наконец, появился мой отец. В этот же момент с другой стороны сквозь толпу пробился папаша Уизли – и замер, увидев нас.
- Люциус.
- Артур Уизли, - отец обошёл меня и вскинул голову, не сводя с доносчика холодного взгляда. Я вдруг заметил, что из рукава отцовской мантии выглядывает краешек какой-то не то книги, не то тетради, тонкой и в чёрном переплёте. – Министерство работает, не покладая рук, стремясь повысить количество обнаруженных преступников, но в цене ли ныне самые преданные радетели сего благого начинания? – взгляд отца скользнул по младшим Уизли и задержался на стоящем между ними котле, наполненном книгами. Затем отец брезгливо извлёк из этого котла старый потрёпанный учебник. – Да, видимо, рейды не относятся к разряду оплачиваемых работ… Ответь мне, Артур, имеет ли смысл и дальше продолжать позорить честное имя волшебника, если за это даже не платят?
Теперь все три Уизли были одного ровного гриффиндорского оттенка. Надо бы эту особенность запомнить – смотрится весьма эффектно. Кстати, я довёл двоих, а отец пока только одного. Последняя мысль меня повеселила, и я улыбнулся.
- Мы слишком по-разному понимаем то, что позорит честное имя волшебника, - тихо произнёс Артур Уизли, в свою очередь не отводя от моего отца пристального взгляда.
Впрочем, отец не собирался играть с ним в гляделки – он заметил Грэйнджер и её перепуганных родителей. Выглядели они, в принципе, обычным образом, и я поначалу даже не понял, что же в них не так.
- Не могу не согласится, - кивнул отец. – Магглы. Ну что же, Уизли, похоже, ты прав – твоё имя сильнее уже не опозоришь.
Раньше, чем кто-то что-то успел сообразить, Артур Уизли кинулся на отца с кулаками. В тот момент я испугался, но позже понял, что отец, пожалуй, и добивался чего-то подобного: разумеется, не драки, но, во всяком случае, некой суматохи, которая бы целиком завладела вниманием всех Уизли.
Когда всё ещё потрясающего кулаками Уизли оттащили, отец, откинув какую-то книгу, которая свалилась с верхней полки и, падая, попала ему по лицу, стремительно подошёл к котлу с учебниками рыжего семейства и обратился к стоявшей рядом девчонке:
- Вот твоя книга, девочка. Увы, твой отец вряд ли когда-нибудь даст тебе что-то лучше, - с этими словами он скинул книгу в котёл – и, как бы случайно, из его рукава следом выскользнула чёрная тетрадка. Напуганная младшая Уизли этого не заметила, а я открыл было рот, чтобы сообщить отцу, что он что-то выронил – но его слова, в которых, помимо прочего, звучало предупреждение, заставили меня запнуться на полуслове:
- Идём, Драко. Здесь нам больше нечего делать.

К слову о грязнокровках
Хогвартс. Сентябрь, 2 курс

Второй год учёбы в Хогвартсе начинался очень весело. Гриффиндорцы развлекали нас с самого приезда. Во-первых, я был прав, когда говорил, что прошлогодней славы Поттеру едва хватит до сентября. Хогвартс-экспресс показался ему не достойным Избранного средством передвижения, и он предпочёл добираться до школы в комфортных условиях: на маггловском летающем автомобиле и с личным шофёром, роль которого досталась, разумеется, Уизли. Вдвоём они перепугали магглов, чуть было не снесли Гремучую иву – и хорошо, что не сам Хогвартс, - поломали палочки (причём Уизли свою чинить отказался, гордо замотав её какой-то прозрачной плёнкой – видимо, на память о собственном героизме), явились в школу только к утру следующего дня и схлопотали на свои головы вопиллер от Уизлевской мамаши.
Записка орала так, что звенели окна Большого зала, а привидения попрятались в ближайшие стены. На рыжего было жалко смотреть.
- Ну и семейка, - поморщился я, закрывая уши ладонями. – Надо же так вопить, я скоро оглохну. Не удивительно, что у неё дети такие нервные.
- Моя матушка никогда бы не стала повышать на меня голос, в особенности, при всех, - заметил Блейз Забини. – Что-то у меня даже аппетит пропал от такого крика.
Тем временем я развернул собственную посылку, принесённую Найтом, и письмо от мамы.
«Здравствуй, мой дорогой. Благополучно ли ты добрался до Хогвартса и всё ли в порядке в школе? Стоило тебе уехать, как в поместье стало необъяснимо пусто и по-осеннему печально, хотя в саду ещё нет ни единого жёлтого листа. Надеюсь, что непременно увижу тебя раньше, чем начнётся зима, только будь осторожен, чтобы никто, кроме твоего крёстного, не узнал о твоих отлучках из школы. Впрочем, я зря напоминаю тебе об этом – ты ведь уже почти взрослый и не забываешь такие серьёзные вещи.
Ты знаешь, что я начинаю скучать и беспокоиться о тебе, как только за тобой закрываются двери Мэнора, но сейчас это не единственная и не основная причина того, что я так рано пишу тебе первое письмо.
Не буду томить тебя ожиданием и сразу перейду к хорошим новостям, только не выдавай меня твоему отцу – ты ведь знаешь, он не любит распространяться о своих делах.
Первое радостное известие заключается в том, что никто иной, как твой отец, теперь избран главой Попечительского Совета Хогвартса. Теперь ты можешь не опасаться повторения той несправедливости, которую учинил директор в прошлом году – отец этого не допустит.
Вторая новость – все проблемы, связанные с Министерством Магии, разрешились сами собой: наш ревностный недоброжелатель Артур Уизли сам пойман на хранении запрещённых маггловских изобретений, и даже если ему удастся сохранить своё место, больше ни один плебей не осмелится приблизиться к твоему родному дому по указанию этого подлого доносчика.
Ну и последнюю хорошую новость ты узнаешь не из моего письма, а вскоре после того, как тебя официально примут в сборную Слизерина по квиддичу. Напиши, как только это произойдёт, потому что мы с отцом подготовили тебе сюрприз, который не может тебе не понравиться.
Заканчиваю письмо, чтобы Найт доставил его тебе как можно скорее. Отправляю тебе вместе с ним немного сладкого, чтобы скрасить дни, проводимые за книгами и учёбой, и много-много домашнего тепла и нежности.
С нетерпением жду твоих писем, не забывай делиться всем, что с тобой происходит.
С любовью, мама».
- Оо, - сказал Крэбб, чуть только не облизываясь на наполняющие присланную коробку душистые круассаны. – Сегодня в посылке слишком много сладкого для тебя одного!
- Зависть – плохое чувство, Винс, - усмехнулся я, но выпечкой поделился.
Год начался с повторения пройденного на прошлом курсе и уже изрядно забытого большинством студентов. Колдовали на уроках мало: больше писали и отвечали устно. Кому-то, вероятно, это и шло на пользу, но я и кое-кто из моего окружения явно бы заскучали, если бы нас не развлекали не вполне учебные происшествия.
Несомненно, гвоздём программы стал профессор Локхарт, человек, склонный к творчеству в той же степени, что и к самолюбованию. Основной его творческий порыв был направлен на собственную внешность. По Локхарту можно было изучать последние веяния мужской моды, но, впрочем, нельзя сказать, что вкус у профессора отсутствовал.
Зато с творчеством на уроках было туговато. Судя по тому, какие темы обсуждались на занятиях Защиты От Тёмных Искусств, основным Тёмным Искусством, от которого нам предстояло защищаться, был сам Гилдерой Локхарт. Оставалось только удивляться, как человек, настолько не видящий дальше собственного носа, мог писать неплохие, в общем-то, книги. Впрочем, вероятно, приступ острой любви к своей неотразимости приключился с ним уже после создания основных шедевров современной женской прозы.
Однажды, в виде исключения, профессор Локхарт решил отвлечься от своей персоны, и продемонстрировать ученикам, безусловно, опасных тварей – корнуоллских пикси. Когда рой назойливых созданий высыпал из клетки, Локхарт со своей милой улыбкой посоветовал нам попытаться справиться с пикси самостоятельно. Мы с Пэнси дружно нырнули под стол, а Крэбб принялся лупить по шустрым крылатым существам палочкой и кулаками – в результате чего палочку упустил. Не растерялся один Забини. Первым заклинанием он выдернул шнур, которым были подвязаны шторы в классе, а вторым накинул этот шнур, словно аркан, на пикси и затянул его одним из своих хитрых узлов, накрепко привязав пакостных созданий друг к другу. Нескольких вырвавшихся мы уже просто спалили лёгким поджигающим заклятием.
Окрылённый удачным окончанием опыта, Локхарт наградил Слизерин баллами и на следующем уроке повторил историю с пикси для гриффиндорцев. Судя по всему, тем победа над крылатыми пакостниками далась гораздо с большими потерями: после их урока на разгромленную аудиторию было страшно смотреть, а сам Локхарт, как поговаривали, даже не стал дожидаться, чем всё закончится, сбежав с середины занятия.
Зато больше незадачливый учитель к практическим занятиям не переходил, довольствуясь бесконечным обсуждением содержания своих книг и собственного отражения в зеркале.
Кстати говоря, Локхарт был непрерывным источником хорошего настроения для слизеринцев ещё и потому, что воспылал безграничной солидарностью к Поттеру. На последнего, в свою очередь, было жалко смотреть: кажется, он готов был провалиться сквозь землю, слушая бесконечные наставления на тему того, как правильно раздавать автографы, собирать клубы поклонников и стремиться хотя бы к части той славы, которая окружала нового профессора ЗОТИ.
Довольно быстро мы поняли, что лекцию для Поттера спровоцировать легче лёгкого: достаточно было упомянуть в присутствии Локхарта сочетание слов вроде «Поттер, колдография, автограф». Благо, поводов было предостаточно: за Поттером неотрывно бегал какой-то маленький заморыш с фотоаппаратом – один из гриффиндорцев-первокурсников.
После того, как Локхарт заполучал в свои лапы умирающего от стыда мальчика-который-и-сам-уже-не-рад-что-выжил, можно было смело удаляться по своим делам, и не надеяться увидеть очкарика раньше ужина.
На остальных уроках, разумеется, учителя не творили беспредела, зато этим по мере сил занимались мы сами. К примеру, на травологии мы как-то выяснили, что кричащую мандрагору можно защекотать до икоты, после чего она становится не опасна.
К сожалению, растение не только визжало, но ещё и пребольно кусалось – я имел сомнительную честь обнаружить это лично, переусердствовав со щекоткой и едва не лишившись пальца. После этого я счёл благоразумным оставить в покое мандрагор и заняться мирно плещущимися в котлах зельями.
Однажды профессор Снейп дал задание варить зелье, позволяющее тому, кто его выпьет, на час изменить свой голос на любой – по собственному усмотрению. В конце урока разрешалось в случае успешного приготовления зелье попробовать – и насладиться эффектом.
Я открыл учебник и пробежал глазами рецепт. Последняя пара строчек заставили меня лукаво улыбнуться и вспомнить мои развлечения на первом курсе.
Я огляделся в поисках чего-нибудь такого. На плече сидящего передо мной Гойла прилипло куриное пёрышко – скорее всего, из подушки. Дождавшись подходящего момента, я отлевитировал это пёрышко в котёл Поттера.
В конце урока Снейп обошёл класс, оценивая результаты и, в зависимости от них, начисляя или снимая баллы. Зелье Лонгботтома декан сразу же ликвидировал, отобрал у Гриффиндора целых тридцать баллов и устроил недотёпе Невиллу такой выговор, что тот только что не забился под парту.
Зелье Грэйнджер нареканий не вызвало, отчего та сияла, как начищенный котёл, гордо поглядывая в сторону слизеринцев.
Заглянув в творчество Поттера, Снейп, несомненно, понял, что случилось с зельем. Я затаил дыхание, ожидая, чем дело кончится.
Крёстный, ни слова не сказав о качестве варева, сложил руки на груди и произнёс с интонацией, не сулящей ничего хорошего:
- Поттер, я просто жажду посмотреть, чем же вы сегодня меня удивите. Напоминаю специально для вас - зелье нужно выпить, притом самостоятельно. Я жду.
Я зажал рот рукой, чтобы сдержать невольный смешок. Почувствовав, что сейчас будет что-то интересное, все присутствующие уставились на Поттера.
Тот с сомнением взглянул на зелье, и сделал глоток…
- Скажите что-нибудь, - посоветовал Снейп. Поттер открыл рот – но вместо человеческой речи изо рта его вырвалось куриное кудахтанье.
Последние две строчки рецепта сообщали о том, что если добавить в зелье шерсть животного или перо птицы, то вместо человеческого голоса выпивший сможет издавать звуки, присущие этой птице или животному. Моя задумка сработала, но, похоже, Поттер и сам что-то напутал во время приготовления, потому что кудахтанье стало не единственным эффектом.
Глаза Поттера округлились от ужаса, когда его руки сами собой захлопали по бокам наподобие куриных крыльев, и сам гриффиндорец начал крутиться и топтаться, очень достоверно передавая поведение искомой птицы. Кудахтать он при этом не переставал.
Пару мгновений все смотрели на него оторопело – а потом дружно разразились хохотом.
- Поттер, наконец-то вы решили открыто показать всё, на что способны ваши мозги, - припечатал Снейп. - И если вы в состоянии усвоить элементарные вещи в зельеварении, то оставшихся пяти минут урока вам хватит для приготовления зелья, снимающего подобный эффект. Если бы вы слушали меня внимательно, то не стали бы устраивать тут цирк и попытались бы воспроизвести человеческий голос. Двадцать баллов с Гриффиндора за вашу невнимательность. Если не справитесь с заданием - сниму ещё столько же. За полную бездарность.
- А вот бы так заколдовать ещё и Локхарта, - мечтала Пэнси, когда после занятия мы вышли пройтись во двор, - сфотографировать с кудахтающим Поттером – и обоих на первую полосу «Ежедневного пророка»!
Я собирался ей ответить, но в этот момент появился капитан квиддичной сборной Маркус Флинт.
- Малфой, - начал он, подойдя ко мне. – Пора решать вопрос с твоим принятием в команду. Ты ведь по-прежнему намерен стать ловцом?
- Разумеется, - поспешил заверить я.
- Замечательно. В таком случае, приходи послезавтра на стадион, там будет происходить отбор в команду. Полагаю, тебе беспокоиться не о чем – тебя неплохо подготовили в прошлом году, но всё же я должен посмотреть все кандидатуры.
Флинту легко было сказать «не беспокойся». На самом же деле оставшиеся полтора дня я только об отборочных соревнованиях и думал. Вдобавок меня покоробило то, что после того, что было в прошлом году, меня могут ещё и не взять.
Но когда я пришёл на стадион, я понял, что не всё так плохо. Ловца выбирал мой прошлогодний учитель Теренс Хиггс, который решил окончательно завязать с квиддичем, подготовив себе замену в команде.
Желающих играть в квиддич всегда было очень много. Однако единицы пробовались на роль ловца. Сегодня у меня было всего два конкурента: пятикурсница Эрна Мизерфолг и, неожиданно, Блейз Забини.
- Забини, а ты-то что здесь делаешь? – удивлённо спросил я. – Никогда не думал, что ты играешь в квиддич!
- А я и не играл, - отозвался тот, вертя за рукоять не много, не мало двухтысячный Нимбус. – В начале лета метлу подарили. Потом тренировался. Вот думаю, смогу я тебя обойти в погоне за снитчем? – он загадочно улыбнулся.
Я пожал плечами.
- Да ты не бойся, - продолжил Блейз. – Я ведь только два месяца тренируюсь. Хотя получается, конечно, неплохо…
Забини не умолк, пока Флинт, наконец, не вызвал на поле ловцов.
Задача у нас была проста: поймать снитч раньше соперников, а заодно дать возможность Хиггсу оценить нашу технику полёта.
Снитч я заметил почти сразу: он блеснул у самой земли. Забини тоже его углядел и уже устремился вниз. Правда, летел он не очень быстро и как-то осторожно – видимо, сказывался недостаток опыта.
Я же, уже запомнив некоторые особенности полёта крылатого мяча, спускаться не торопился. И правда: золотая искорка метнулась в сторону от Забини, подскочив вверх, мелькнула перед самым лицом Эрны (та, наконец-то, заметила снитч).
Мы с Мизерфолг понеслись наперегонки, а чуть позже к нам присоединился Забини. При том, что метла у него была намного лучше наших, он по прежнему боялся разгоняться и маневрировать.
Не опасаясь попасть под бладжер, не сводить глаз со снитча было в разы проще. Забини безнадёжно отстал, а мы с Мизерфолг одновременно протянули руки к мячу. Увидев, что Эрна вот-вот его схватит, я решил рискнуть: перевернулся на метле, и выхватил снитч чуть ли уже не из руки Мизерфолг, за мгновение до того, как последняя сомкнула на нём пальцы.
- Поймал, - довольно сообщил я, поднимая вверх руку с отчаянно вырывающимся снитчем. Разочарованный Забини уже приземлился, слез с метлы и грустно поплёлся к выходу со стадиона.
Вот так я наконец-то стал законным игроком в квиддич.
Вечером в пятницу Найт принёс короткую записку от родителей, в которой говорилось, что, прочитав её, я должен сразу же выйти во двор и ждать следующую сову. Я удивился, но на улицу вышел – и там же столкнулся с Флинтом.
- Драко, что всё это значит? – спросил капитан.
- Понятия не имею.. – ответил я. – Ой, смотри!
К нам спускались не одна, а целых двадцать сов, несущие семь огромных длинных свёртков. Флинт схватил свёрток раньше меня, и сразу содрал обёртку:
- Ничего себе! Это же… - он запнулся, изумлённо глядя на новенький Нимбус-2001.
- Это на всю команду, - пояснил я, счастливо улыбаясь и заглядывая в письмо от отца, приложенное к той метле, что досталась мне.. – Подарок нам от моих родителей.
- Я был бы последним идиотом, если бы не принял тебя в команду, - оторопело произнёс Флинт. – Они же стоят целое состояние….
- О, нет. Всего лишь часть, притом очень незначительную, - отмахнулся я с деланным безразличием, потому что просто не мог упустить такой великолепный случай немного похвастаться.
Не знаю уж, каким образом удалось Флинту за пару часов до отбоя выпросить у декана разрешение на субботнюю тренировку, но факт остаётся фактом: капитан поднял нас ни свет ни заря и велел срочно одеваться и отправляться на стадион. Это было на него не похоже – но, видимо, желание опробовать новый Нимбус вытеснило все остальные. Отчаянно зевающая команда моментально проснулась, когда выяснилось, что оставшиеся пять Нимбусов отдаются в её безраздельное пользование.
Чуть ли не бегом добравшись до стадиона, мы нос к носу столкнулись с рассвирепевшими гриффиндорцами. К Флинту подбежал Оливер Вуд – капитан гриффиндорской сборной, и, пожалуй, самый фанатичный игрок в квиддич во всём Хогвартсе. Едва ли достающий до плеча Маркуса, он накинулся на последнего со всей гриффиндорской отчаянностью и начал доказывать, что зарезервировал стадион ещё неделю назад. Но Флинт, видимо, прекрасно об этом знал, и именно поэтому подготовился заранее. Невозмутимо улыбнувшись, он протянул Вуду записку:
- У нас письменное разрешение профессора Снейпа – провести внеочередную тренировку в связи с принятием в команду новых игроков.
- И кто же эти новые игроки? – вскинулся Вуд.
- К примеру, Драко Малфой, ловец, - сообщил Флинт. Кто-то легко подтолкнул меня в спину, и впереди стоящие расступились, позволяя мне пройти. С усмешкой опершись на новенький Нимбус, я с удовольствием следил за тем, как вытянулись лица сначала самого Вуда, а вслед за ним и остальных гриффиндорцев. Поттер начал ловить ртом воздух - видимо, судорожно подбирая слова. Такого выживший мальчик явно не ожидал.
- Ты сын Люциуса Малфоя? – почему-то спросил у меня один из долговязых рыжих близнецов Уизли. В этот момент гриффиндорцы наконец-то заметили новые приобретения нашей команды. Кое-кто с сомнением поглядел на старые школьные мётлы, которые сжимали в руках все их игроки, кроме Поттера, и перевёл завистливый взгляд на наши эффектные чёрные с серебром Нимбусы, приятно поблёскивающие свежим лаком в лучах недавно поднявшегося солнца. По сравнению с Нимбусами, инвентарь вражеской команды выглядел просто-таки кухонными вениками, подметать которыми побрезговали бы и домовые эльфы. Всё это не ускользнуло от внимания Флинта, и он ответил за меня:
- Да, ты вовремя вспомнил об отце Драко. И эти мётлы – его подарок для нашей команды. Между прочим, самая последняя модель, - он демонстративно смахнул несуществующую пылинку с надписи «Нимбус-2001» и зачем-то ещё и протёр её рукавом, словно полируя рукоять. – Кстати, говорят, она полностью превосходит предыдущую версию, не говоря уже о ваших…экхм… - он красноречиво посмотрел на мётлы в руках у рыжих близнецов. Видимо, сравнение с вениками пришло на ум не только мне.
- Глядите-ка, к гриффам идёт подкрепление, - хихикнул кто-то позади меня. Я оглянулся: к нам бежали Рон Уизли и заучка Грэйнджер.
- В чём дело?! Почему вы не играете?! – не успев отдышаться после бега, Уизли закидал вопросами своего приятеля Поттера. Но в этот момент заметил меня. Пару мгновений он ошалело пялился на мою квиддичную форму, потом перевёл взгляд на метлу, потом уставился на значок Слизерина у меня на груди и, начиная краснеть, выдавил: - Этот что тут делает?
Я чуть было не расхохотался и не ответил, что беру автограф у Поттера – удержало только отсутствие поблизости Локхарта:
- Вообще-то я новый Ловец Слизерина, Уизли, - я с интересом наблюдал за реакцией, но удивляться дальше рыжему было некуда. – А это, - я перехватил его взгляд, брошенный на Нимбус, - наши новые мётлы. Их подарил всем игрокам мой отец – знаешь, лучшая команда ведь достойна всего лучшего.
Гриффиндорцы дружно хлопали глазами, а Уизли, кажется, готов был разрыдаться от обиды.
- Нравится? – развлекался я. – Да вы не расстраивайтесь. У вас целых шесть штук раритетных веников, за которые на любом аукционе передерутся музеи древностей всего мира.
Тут уж даже Флинт не сдержал смешка.
- По крайней мере, в нашу команду игроков берут за способности, а не за папины деньги, - раздался тихий голос.
Несправедливые слова хлестнули меня моментальной обидой. Я резко развернулся – и оказался нос к носу с заучкой Грэйнджер, которая, закончив свою фразу, с вызовом смотрела на меня.
Сколько времени потом, прокручивая в голове эту сцену, я сочинял длинные язвительные обличающие речи, о том, как берут в команду ничтожеств, которым повезло заручиться любовью директора школы, о том, как ничуть не уступающих им игроков не выпускают на матчи, потому что с их семьями издавна враждуют, как начисляют баллы за виртуозное нарушение правил, о том, что, в конце концов, стремление к материальным благам есть явление куда более естественное, чем желание лишать себя всего и быть «ближе к народу»… Но это всё было потом. В тот момент меня захлестнули все неприятные воспоминания прошлого года, желание отомстить за всё сразу, превратившееся, как обычно бывает в таком случае, в бессильную ярость и невозможность произнести вслух хоть что-нибудь. Отчаянно ища, чем можно ответить обидчице, я нашёл только одно, самое очевидное:
- Тебе слова не давали, мерзкая грязнокровка!
Повисла пауза. Не подумав, я затронул самую болезненную струну нашего магического общества. Дальше всё происходило в каком-то замедленном темпе: на глаза Грэйнджер навернулись слёзы, Флинт бросился между мной и гриффиндорцами, едва успев оттеснить последних, всех, кроме Уизли. Тот уже выхватил палочку, и ткнул мне ею прямо в лицо – я еле отшатнулся.
На моё счастье, Уизли забыл, что его палочка сломана. Заклинание ударило – но в собственного хозяина. Рыжий отлетел назад и повалился на траву. Все оторопело уставились на него, пытаясь понять, что же с ним случилось. В тишине я слышал только бешеный стук собственного сердца, ещё не успевший уняться после недавнего волнения.
Уизли медленно перевернулся на живот, опёрся на землю руками и как-то судорожно сглотнул… через мгновение его вывернуло, только не недавним завтраком, а живыми слизнями.
Раздался нервный смешок, а затем всех слизеринцев, включая меня, разобрал откровенно истеричный смех. Не в силах остановиться, я согнулся пополам, вытирая невольно выступившие от хохота слёзы.
Гриффиндорцы быстро подхватили всё ещё плюющегося слизняками Уизли и уволокли его со стадиона.
- Драко, - отсмеявшийся Флинт моментально посерьёзнел. – Чтобы больше я такого от тебя не слышал. Я всё понимаю и не меньше твоего их не выношу – но благодари кого угодно, что мы успели вмешаться, и что этот рыжий недоумок не умеет обращаться с палочкой.
- Пусть только тронут, - фыркнул я. – Мой отец…
- Твой отец, - прервал меня капитан, - может раскатать их по потолку, но тебе это уже мало чем поможет. Если ещё раз такое услышу, получишь лично от меня. Во всяком случае, останешься хоть и с синяками, но, по крайней мере, цел! Всё, разговор окончен, идём тренироваться.

Проклятие Нотта
Хогвартс. Осень – зима, 2 курс

Пребывая в странном задумчивом и философском настроении можно дойти до самых бесполезных, но от этого не менее сложных вопросов. Всю свою жизнь я предпочитал – вначале неосознанно, а потом – вполне намерено – людей с чёткой жизненной позицией, то есть тех, кто точно знает что, почему и зачем он делает. Разумеется, к таким людям не относятся ни те, кто следует за своими эмоциями, меняющимися в зависимости от направления ветра, ни те, кто спорит ради спора и упорствует ради упрямства. Уважать одинаково можно и мудрого друга, и мудрого врага – ведь уважение не подразумевает любви, а дураки сомневающиеся и дураки упирающиеся одинаково вредны для окружающих.
Так вот, если оставить только тех, кто твёрдо и осознанно следует выбранной дороге, и вовлечь их в долгую беседу об истоках и причинах их взглядов, то, отметя всё лишнее, рано или поздно придёшь к выводу, что каждая из взаимоисключающих точек зрения в равной степени может оказаться единственно верной – или же одной из ошибочных. Где же при этом настоящая истина?
На этот вопрос, пожалуй, ответа вовсе не существует. Во всяком случае, не существует для нас – вероятно, есть какой-то высший абсолют, но он, увы, не стремится делиться с нами своими соображениями.
Дальше спор зайдёт в тупик и станет совершенно бессмысленным – потому что у всех сторон закончатся доказательства и факты и останутся одни предположения, в которые оппоненты некогда предпочли просто поверить – интуитивно или потому, что так было выгодно.
Выгодно. В том числе и потому, что твоё положение и твоё место в жизни диктуют определённые условия, и хорошо, когда первое и второе тебя полностью устраивает – и ты спокойно эти условия принимаешь.
Разумеется, недовольные есть всегда. Бунтующие, возмущающиеся, резко принимающие противоположную сторону…. Но вот кого я никогда не понимал, и никогда, наверное, не пойму – это тех, кто бунтует в ущерб себе во имя Великих и абстрактных идей.
Раз уж рука сама записала воспоминание о чуть было не случившейся драке из-за одного только слова «грязнокровка», возьмём примером такой извечный камень преткновения, как вопрос о равенстве среди магов разного происхождения, особенно остро стоявший во времена моего детства и школьной юности.
До сих пор маги так и не сумели прийти к согласию относительно того, откуда мы вообще взялись на этой земле и кто же мы на самом деле – люди или нет, и действительно ли всё наше отличие от магглов состоит лишь в способности колдовать? Я лично имею все основания утверждать, что нет, впрочем, сейчас уже сложно понять, что было присуще изначально, а что за многие века магия создала сознательно. Во всяком случае, первоначальная волшебная кровь за века своего существования изрядно перемешалась и с маггловской, и с кровью нелюдей. Моя собственная родословная теряется в веках, в своей известной части оставаясь безупречной - но кто знает, что было ещё раньше? А силу малфоевской крови ещё ничто не перебило – из поколения в поколение все прямые потомки наследуют характерные фамильные черты внешности, словно и вовсе ничто чужое не примешивается. Например, нереально чистая платина волос наводит меня на мысль о родстве с вейлами, хотя нет ни одного достоверного подтверждения такового.
Основным вопросом в тогдашнем споре о полукровках и магглорождённых было - признавать ли их равными чистокровным магам? Пускать ли их в высшие круги нашего общества, делиться ли с ними привилегиями, или оставить их довольствоваться сознанием, что им вообще открыли факт существования чего-то большего, чем привычный мир обычных магглов?
Ответ не был столь очевиден, каким мог показаться. Потому что на резонно возникающий вопрос «а надо ли это нам» ответ был всё же утвердителен: да, надо, потому что иначе рано или поздно всё магическое сообщество сузится до размеров одной семьи. Элита и так была целиком завязана родственными узами, к счастью, пока ещё во многих случаях дальними. Этого могли не понимать разве что законченные фанатики и молодые маги, слишком категоричные и недальновидные в силу своего возраста. Что уж говорить – к последним относился и я сам. Ещё не умея распознавать вторые и десятые смыслы в словах взрослых, я на момент моего двенадцатилетия был свято уверен, что выходцы из магглов вовсе недостойны считаться людьми.
Но в подобных вещах всегда есть и обратная сторона медали. Разумеется, далеко не всё определяет кровь. Не менее, а то и более, важны знания, традиции и воспитание, хранителями которых всегда были и будут благородные старинные колдовские семьи. Откуда магглу, на которого вдруг свалилось счастье в виде волшебной силы и открылась дверь в незнакомый, похожий на красивую сказку мир, понять нужды и беды этой совершенно чужой ему реальности? Единицы попытаются это сделать, но ещё меньшему количеству это удастся. Большинство же предпочтёт грести обеими руками всё, что можно взять от новых возможностей лично для себя, и отметать основы, для любого инородца кажущиеся всего лишь пустым звуком.
К тому же, не стоит забывать ещё о том, что всегда будут вызывать злобу и зависть толпы и отдельных её представителей те, кто смеет в чём-то её превосходить: в знаниях, умениях, богатстве, общественном положении, и те, кто настаивает на чем-то с её точки зрения бессмысленном. Пока ты смотришь на толпу с неприступной стены своего замка – обращённая на тебя ненависть остаётся бессильна. Но попробуй отворить ворота или выйти на улицу – затопчут, разорвут, задушат.
Каждый из чужаков, пришедших в магический мир, с одной стороны безумно рад своей «избранности» - а с другой, рано или поздно понимает, что избран он лишь на нижнюю ступеньку огромной лестницы. По ней ещё подниматься и подниматься – а есть ведь те, кто уже находится на вершине, и, более того – кто ценит место на ней и не намерен спускаться вниз ради какого-то вчерашнего маггла, которому случайно повезло.
В итоге мы получаем то, что одни более-менее обоснованно считают, что имеют право смотреть сверху вниз, а другие отчаянно их за это ненавидят и всячески пытаются скинуть с пьедестала, чтобы забраться на него самостоятельно. При этом чем ярче ненависть низших, тем опаснее высшим спускаться, и тем сильнее это заставляет их оберегать свои высоты, за что низы начинают ненавидеть ещё ожесточённее. Получается старый как мир замкнутый круг.
Кого я не могу понять совершенно – это тех, кто, будучи на вершине, рад и счастлив затащить к себе всю эту беснующуюся внизу толпу скопом и скормить ей своё прежнее окружение. Впрочем, тут следует сделать оговорку: обычно для толпы на верхней ступеньке просто не хватает места, поэтому гораздо проще не тащить всех наверх, а спуститься самому. Но некогда равных себе всё равно скормить толпе – тоже покидав их вниз.
Не стану оценивать предательство с моральной точки зрения – скажу, что оно бессмысленно с точки зрения разумности. Потому что от толпы невозможно получить благодарность. Рано или поздно она вспомнит, что её новый помощник, на самом деле, тоже выходец из ненавистных «лучших». После чего если он не повторит судьбу последних, то останется на всю жизнь на вторых, не самых завидных ролях. Предателей не ценят ни свои, ни чужие – так не лучше ли держаться одной стороны, которая, по крайней мере, будет тебя уважать за последовательность?
Грязнокровки и чистокровные. Мы никогда не будем равны, как бы вы этого ни хотели. Вы не позволите нам снизойти, мы не позволим вам подняться.
Сорванный изумруд и ободранные ладони наследника старинного рода, которого пытались толкнуть в грязь безродные оборванцы. Жадные ненавидящие взгляды стервятников, ворвавшихся в благородный дом, скользящие по расшитому драгоценными камнями платью вышедшей навстречу леди. Презрительное «чистокровные», возникавшее каждый раз, когда поборники, казалось бы, равенства испытывали чувство триумфа….
Да-да, вот таким странным déjà vu* (дежавю – «уже виденное»), искажённым до неузнаваемости и вывернутым наизнанку, напоминала мне о себе «мерзкая грязнокровка», впервые произнесённая на втором курсе школы за неимением лучшего ответа на оскорбление.
Впрочем, пора возвращаться в Хогвартс, место, где всех прелестей извечной вражды мы впервые хлебнули полной ложкой, заполучив в руки мечту – место на факультете Слизерин.
Нимбус был великолепен. Казалось, для того, чтобы почувствовать всю широту его возможностей, квиддичный стадион непростительно мал. Новая метла разгонялась за считанные секунды, несмотря на скорость, двигалась мягко и ровно, и любые заковыристые манёвры на ней выполнялись раза в два легче, чем на всём, виденном мною до этого. А стоило остановиться и попытаться наблюдать за остальной командой, носящейся на Нимбусах, как в глазах начинало рябить от зелёных искр – стремительно мелькающих мантий игроков.
В общем, после нескольких тренировок я уже пребывал в полной уверенности, что в этом году у гриффиндорцев нет ни единого шанса на победу, и несколько расслабился, начав уделять больше времени смакованию ощущений от скорости, нежели оттачиванию техники игры.
Маркус Флинт, заметивший это, разумеется, был очень недоволен. Однажды, когда снитч пролетел на расстоянии вытянутой руки, а я не обратил на него внимания, сильно разогнавшись, капитан окликнул меня и велел спускаться вниз. Предчувствуя выговор, я вздохнул и повиновался. Я уже стоял на земле, когда к ещё находящемуся в воздухе Флинту подлетел один из игроков, Дерек, и начал о чём-то расспрашивать.
В это же время появилась сова. Она медленно парила над стадионом, видимо, высматривая своего адресата. Наконец, найдя меня, она скинула конверт на землю, и, не спускаясь даже за угощением, улетела прочь.
Я поднял сброшенное послание. На конверте стояло моё имя – но почерк был мне не знаком. Чтобы его распечатать, мне пришлось снять защитные перчатки – какая-то необычно скользкая бумага не позволяла ухватиться за неё затянутыми в ткань пальцами. Внутри обнаружилась гладко-жёлтая открытка, сложенная пополам.
- Драко! - я поднял голову – Маркус Флинт активно мне жестикулировал, забыв о дожидающемся его ответа Дереке.
- Я не ухожу! – отозвался я, решив, что он боится, что я могу срочно куда-нибудь убежать по делам, о которых мне сообщили в письме.
- Нет! Письмо…. – снова крикнул Флинт, понял, что я всё равно его не слышу, резко развернул метлу и понёсся ко мне, зачем-то доставая палочку. Мгновение разделяло моё намерение развернуть открытку, и заклинание капитана:
- Экспелиармус! – открытка вылетела у меня из рук и упала футах в пяти от меня. Флинт, наконец-то, спрыгнул с Нимбуса возле меня.
- Ты что?! – воскликнул я, потянулся за упавшим письмом – и так и замер с протянутой рукой. От падения сложенная пополам открытка распахнулась, и по краям её выскочили хищно блестящие на солнце лезвия, которые, очевидно, вонзились бы мне в руки, если бы я всё ещё держал письмо. На жёлтой бумаге между ними мерцали красным слова: «Смотри на эту кровь – она ничем не отличается от нашей».
- Теперь понял? – строго сказал Флинт.
- Что это? – я с опаской подтолкнул коварную записку носком ботинка.
- Я же предупреждал тебя, чтобы ты не кидался словами. Кого ещё ты обозвал грязнокровкой?
- Никого…. - произошедшее не укладывалось у меня в голове. Значит, это попытка отомстить за Грэйнджер? Но кто мог это сделать? Она сама? Поттер? Уизли? Тогда я однозначно подумал на последнего - ему не удалось меня заколдовать сразу, и он пошёл на такие меры.
Удивление сменилось злостью. Как бы строго ни выговаривал бы мне Маркус, или кто угодно другой, теперь молчать я точно не собирался. Не собирались молчать и те, кто узнал от меня о происшествии с письмом. Из них кто-то шипел по углам «Распустили грязнокровок», а кто-то огрызался в открытую – но, к сожалению, развернуться в полную силу нам не позволил бы Дамблдор.
Осень брала своё. Октябрь выдался очень холодный и серый, а на Хэлуин уже пошёл первый слабый снег – впрочем, быстро растаявший. Свечи, зажженные в Большом зале в честь праздничного ужина трепетали от множества сквозняков, от чего тыквенные головы, в которых скрывались эти свечи, выглядели довольно зловеще, а летучие мыши заворачивались в собственные крылья, упорно не желая выполнять своё предназначение – носиться над столами и настраивать присутствующих на нужный лад.
- Гляди-ка, - толкнула меня под локоть Пэнси. – А где же наше неповторимое трио?
Она была права: Поттера, Уизли и Грэйнджер нигде не было видно. Я улыбнулся:
- Поттер давно не совершал подвигов. Должно быть, он готовит нечто совершенно особенное по случаю праздника….
- …например, вырезает фонарь из головы Уизли, - поддакнула мне услышавшая разговор Милисента. – А что – за тыкву сойдёт: рыжая и пустая.
Мы с Пэнси захохотали:
- Хорошая идея!
- А Грэйнджер, должно быть, прячется от Драко, - предположила Паркинсон. – Боится услышать новые подробности о собственной родословной.
На самом деле, гриффиндорской заучке с некоторых пор от Пэнси доставалось едва ли не больше, чем от меня. На уроках зельеварения мы развлекались над гриффиндорцами уже вместе - а профессор Снейп упорно замечал, что в классе беспорядок, только после того, как в конец замученные красно-жёлтые пытались вяло огрызнуться. Видимо, это была своего рода компенсация за происшествие с письмом – ведь отправителя опасного сюрприза определить не удалось.
- О, да, древней и примечательной, - усмехнулся я.
Спокойно закончив ужин и картинно повздыхав о том, что не в кого поплеваться ядом, мы вместе с остальными слизеринцами покинули Большой зал и направились в сторону своей гостиной.
- Говорят, однажды на Хэлуин все слизеринцы пришли на ужин в гриффиндорских мантиях, - веселилась по дороге Пэнси. – Гриффы, конечно, вытаращили на них глаза: «вы что, с ума сошли?» «Да нет, - ответили слизеринцы, - всё в порядке – просто сегодня же Хэлуин!»
Захохотавший Крэбб не заметил огромную лужу воды посреди коридора и поскользнулся. Хорошо, что упал он на Гойла, который единственный из всех был способен под немалым Винсовским весом удержаться на ногах.
- Аккуратнее, - фыркнул я, едва успев отпрыгнуть. – Я говорил тебе не пить этот тыквенный сок….
- Смотрите! – воскликнул кто-то из впереди идущих. А посмотреть и правда было на что. Весь коридор был залит водой, а посреди него, подвешенная за хвост к факелодержателю, болталась скорее всего уже дохлая кошка завхоза Филча – миссис Норрис. Стоя по щиколотку в воде и задрав головы, её разглядывало потерявшееся трио – Поттер, Грэйнджер и Уизли.
- Поттер становится до неприличия предсказуемым…. – неуверенно шепнула Пэнси. Я перевёл взгляд на огромную надпись на стене напротив бездыханной кошки:
ТАЙНАЯ КОМНАТА СНОВА ОТКРЫТА. ТРЕПЕЩИТЕ, ВРАГИ НАСЛЕДНИКА.
На легенду о Тайной комнате молились многие поколения чистокровных магов. По преданию, тайник, построенный Салазаром Слизерином, и спрятанный где-то в Хогвартсе, скрывал в себе неведомое средство, которое поможет избавить вначале школу, а затем весь магический мир от чужаков. Один из вариантов легенды утверждал, что в Тайной комнате живёт древнее чудовище, а открыть тайник и управлять этим чудовищем может только прямой потомок мастера Салазара. Отец рассказывал, что лет пятьдесят назад было подозрение, что наследник Слизерина, наконец, нашёлся, и открыл комнату – но тогда всё ограничилось смертью одной грязнокровки. Происшествие объявили несчастным случаем, сказали, что девушку убил гигантский паук, которого держал, кстати говоря, Хагрид – а самого будущего лесничего исключили с третьего курса, навсегда лишив возможности законно использовать магию.
Не все поверили в официальную версию событий, но, поскольку нападений больше не было, вскоре о нашедшемся наследнике Слизерина благополучно забыли.
Честно говоря, единственное, что пришло мне в голову при виде кошки и надписи – это всего лишь продолжение нашей межфакультетской грызни, в этом году обострившейся на почве разногласий о волшебной крови. Должно быть кто-то из слизеринцев, вероятно тот же, кто в прошлом году «украшал» гриффиндорский герб, решил хорошенько напугать грязнокровок, а кошку выбрал жертвой для устрашения, тем более, миссис Норрис от души ненавидела добрая половина школы. Ну что же, я решил поддержать столь удачную задумку:
- Трепещите, враги наследника. Следующими станут грязнокровки, - мой голос буквально зазвенел в повисшей над коридором гробовой тишине, отразившись от каменных стен. Гриффиндорская троица вздрогнула и нервно обернулась.
- Моя кошка! Моя кошечка! Миссис Норрис, да что же это! – причитающий и заламывающий руки Филч пробирался сквозь толпу учеников. Следом за ним появились и преподаватели, и даже сам директор Дамблдор. Мы с интересом ждали продолжения спектакля, но, увы, Дамблдор увёл рыдающего Филча и гриффиндорскую троицу, а деканы разогнали нас по гостиным.
В последующие несколько дней школа сошла с ума. Похоже, надпись о Тайной комнате многие восприняли всерьёз. В библиотеке разобрали все книги по истории Хогвартса, а предмет мистера Биннса в мгновение ока стал популярнее презентаций новых шедевров Локхарта. Поначалу только слизеринцы свысока поглядывали на всеобщее помешательство, но затем оно стало потихоньку заражать и их.
- А ты не думаешь, что это действительно мог быть наследник Слизерина? – как-то поинтересовался у меня Забини. Я отрицательно покачал головой. – Ну почему?
- Потому что у наследника Слизерина нет иных забот, кроме как подвешивать кошек на подсвечники, - отмахнулся я, однако мысленно пообещал себе навестить родное поместье, и покопаться в библиотеке на предмет генеалогии моих сокурсников. Так, на всякий случай.
Нападений больше не происходило, но никто не собирался успокаиваться. Очередная версия событий меня не то, чтобы удивила, но заставила скривиться в издевательской ухмылке:
- Гарри Поттер… это он наследник Слизерина и есть… - шептались какие-то гриффиндорские первоклассники в библиотеке. Оглянулись, увидели меня, Крэбба и Гойла, посмотрели круглыми от ужаса глазами и быстро унеслись.
- Чушь какая, - не выдержал я. – Они что, всерьёз полагают, что святой Поттер причастен ко всему?
- А ты как думаешь, кто наследник? – осторожно поинтересовался Гойл.
- Никто, - огрызнулся я. – Кто-то пошутил, или выместил старую обиду на кошке, а вы и поверили? Если так хочется дальше обсуждать сумасшедшие выдумки гриффиндорцев – может, вы факультетом ошиблись?
- Ты чего, Драко? – удивился Крэбб.
- Надоело слушать о Поттере по поводу и без, - ответил я, взял книгу, за которой пришёл, и отправился в слизеринскую гостиную – читать вдали от впечатлительных гриффиндорцев и излишне доверчивых приятелей.
Но не тут-то было. Стоило мне уткнуться носом в книгу, как появился наш староста – семикурсник Мариус Розир.
- Где может быть Теодор Нотт? – обратился он ко мне.
- Не представляю, - отозвался я.
- Найди его, пожалуйста, и скажи, что его срочно вызывает профессор Снейп.
Со вздохом я захлопнул книжку. Слово старосты стоило половины слова декана, и отказать в просьбе я не мог, хотя меньше всего мне хотелось подниматься с уютного кресла.
Далеко ходить не пришлось – Нотт обнаружился в спальне, на его же собственной кровати. Он лежал, укутавшись с головой в одеяло, и, судя по всему, сладко спал, хотя время было совсем не позднее.
Будить Нотта было себе дороже. Теодор лишь немного уступал собственному отцу во вспыльчивости и несдержанности, и то благодаря тому, что старался не попадать в истории, за которые дома по голове не погладят.
В задумчивости я вытащил из рукава палочку, прикидывая, успею ли я спрятаться за какой-нибудь из предметов мебели в промежуток времени между заклинанием, которое сшибёт с Нотта одеяло, и моментом, когда обозлённый Теодор кинется наглядно объяснять мне, что пугать спящего нехорошо.
Проверить свои скорость и ловкость мне так и не удалось: Нотт зашевелился и выглянул из-под одеяла – оказывается, он вовсе даже и не спал. Я облегчённо вздохнул:
- Тебя вызывает декан. Зайди к нему в кабинет.
Глаза Теодора беспокойно забегали:
- А зачем, не знаешь?
- Нет.
Нотт ещё плотнее завернулся в одеяло:
- Скажи ему, что я заболел.
- А ты заболел? - я удивлённо поднял бровь. - Ты же знаешь, что он ответит: если ничего серьёзного – это не повод ослушаться преподавателя, в противном случае, тебя отправят к мадам Помфри.
- Нет…. Я не могу идти к Помфри… - вздрогнул Теодор. В его голосе послышалась чуть ли не паника. – Скажи, что ты меня не нашёл.
- Да что с тобой такое?! – возмутился я. – Вставай быстро. Я не стану врать профессору Снейпу без необходимости – не хватало ещё, чтобы мне за тебя влетело. Внизу стоит Мариус, и если я выйду и скажу, что тебя в спальне нет, а потом он сюда поднимется и увидит тебя….
- Драко, пожалуйста! – взмолился Нотт. Это было уже совсем странно и непохоже на него. Я нетерпеливо постучал палочкой по ладони:
- Если ты правда так плохо себя чувствуешь, отправляйся в больничное крыло. Тебе помочь? – я потянул за одеяло, и оно соскользнуло. То, что я увидел, заставило меня нервно сглотнуть. Ноги Нотта ниже колен походили на прозрачный студень, подобный тому, из какого состояли тела призраков.
- Видишь? Я не могу идти, - явно раздосадованный моим открытием Теодор снова натянул одеяло до подбородка. – Я не могу даже встать. И я не хочу, чтобы это видела Помфри.
- Хорошо, - согласился я, усаживаясь на кровать, и чувствуя, как меня одолевает любопытство. – Предлагаю честный обмен. Я выгораживаю тебя перед Мариусом и деканом, а ты в благодарность объясняешь, что с тобой произошло.
Пару мгновений Нотт раздумывал, соглашаться на это или нет. Или, вероятно, изобретал правдоподобное враньё. Затем, снова воровато оглянувшись, кивнул:
- Хорошо, я расскажу. Всё равно у меня нет выбора. Только не выдавай меня! Если это дойдёт до моего отца….
Насколько я знал, отца Нотт-младший боялся панически. Тот воспитывал сына в одиночку - мать ушла из семьи, не выдержав крутого нрава Тирона Нотта. Забрать маленького Теодора Нотт-старший ей не позволил, но, судя по всему, больше из желания отомстить, нежели повинуясь отцовским чувствам. От ребёнка он с раннего детства требовал полного повиновения, непомерных достижений, отсутствия малейших огрехов в поведении, которые «заставили бы отца краснеть», и при всём этом – как можно меньшего количества напоминаний о существовании самого Теодора. Проще говоря, родитель обращал на сына внимание в двух случаях: когда тот давал серьёзный повод для гордости, или – гораздо чаще – чтобы выразить своё крайнее неудовольствие по поводу поведения наследника.
В колдовских семьях детей обычно наказывают наложением на них безвредных, но довольно неприятных заклинаний. Ноту-старшему магия казалась недостаточно убедительным способом – сына он частенько поколачивал. Впрочем, и от заклятий совсем не отказывался.
В итоге Теодор к двенадцати годам научился почти что идеально скрывать проступки и любые свои проблемы решать самостоятельно, не вовлекая в них никого, кто мог бы донести рассказ о них до Нотта-отца. Тем удивительнее было то, что он со мной и в самом деле разоткровенничался.
- Это всё из-за этих грязнокровок, - начал он. – Ты знаешь, мой отец, как и многие, считает, что им магия достаётся не как нам, от рождения, а по какому-то особому стечению обстоятельств. И он думает, что раз это приобретённое – то это так же можно и отнять.
Я снова поднял бровь:
- Отнять способности к магии у грязнокровок? Было бы неплохо. Если бы не было совершенно нереально. Иначе это давно бы уже сделали. Например, Тёмный Лорд…
- Отец раскопал какие-то старинные архивы, - пояснил Нотт. – Там сказано, что весь магический род когда-то пошёл от простых магглов. Якобы магглы эти жили в некой долине, где на поверхность выходили залежи магистерия – волшебной руды, излучающей магическую силу. Тот, кто достаточно долго находился под воздействием этой силы, сам становился магом. Потом в долине произошло землетрясение, уничтожившее и долину, и магистерий. Современные маги – потомки спасшихся жителей долины. А о волшебной руде с тех пор никто ничего больше не слышал, хотя искать её пытались неоднократно. Так же в найденных архивах утверждается, что магистерий можно получить в лаборатории. И даже даны неполные рецепты. Отец считает, что с помощью магистерия можно не только давать колдовскую силу, но и забирать её. Он проводит опыты, но пока что почти безрезультатно.
- Не стоит так слепо верить легендам, - я пожал плечами, за компанию вспомнив о ситуации с Тайной комнатой.
- О нет, - возразил Нотт, - я думаю, рано или поздно он своего добьётся. Если уже не добился, просто пока об этом не знает…
- То есть?
- Ты видел, что со мной стало?
- Как связаны твои призрачные ноги и сказочный магистерий?
- Отец берёт незаконченные рецепты получения магистерия, и пытается довести их до ума, - вздохнул Теодор. –Видишь ли, я узнал об этих опытах случайно – подслушал разговор отца кое с кем. Отцу не хватает каких-то знаний, и он взял себе помощника. Ну вот, а я услышал, как он рассказывает о магистерии, и решил пробраться в лабораторию и посмотреть – а вдруг уже что-то получилось? Ты представляешь, это же такие возможности! Кого угодно сделать сквибом, а может, расширить свои собственные способности….
- Ну ты напридумывал, - поморщился я, хотя на самом деле уже ловил каждое слово и тоже не отказался бы посетить ноттовскую лабораторию с целью заполучить магистерий.
- Нет же! – воскликнул Теодор. – Я пробрался в лабораторию… когда отца не было дома. Но… оказалось, что когда отец решает, что опыт неудачен, он его забрасывает, и начинает всё сначала. А неудачные экземпляры сохраняет в колбах в лаборатории. Ими там уже заставлено всё… я разбил одну из колб. Пролил на себя. Испугался, конечно. Осколки убрал – колб много, отец не заметил, что одной нет. Не знал, что со мной будет – но несколько месяцев ничего не происходило. А неделю назад началось это, - он указал на свои ноги.
- Но ты же спокойно ходил сегодня утром, - заметил я.
- Да, -согласился Нотт. – Это не постоянно происходит. Сейчас через пару часов ноги будут в порядке- до следующего раза. Беда в том, что я не знаю, когда следующий раз наступит. И я не могу никому об этом рассказать – ты же понимаешь, спросят, откуда это, придётся рассказать об отце, а если он узнает – он меня убьёт.
- Ясно, - я поднялся со своего места. – Это всё?
- Да.
- Ну ладно, так и быть. История, конечно, неправдоподобная, - на самом деле, я просто ещё не решил, верить Нотту или нет, и на всякий случай сделал вид, что не верю. – Но так и быть, я тебя на этот раз выгорожу.
- Спасибо! – Нотт разулыбался. Похоже, он и правда был сам не свой от происходящего, - Только пожалуйста, никому не говори!
- Не скажу, - подтвердил я.

Упущенный снитч
Хогвартс. Зима, 2 курс

Наступила суббота, а вместе с ней – матч Гриффиндор – Слизерин. В то утро я и предположить не мог, что моё первое официальное выступление станет моим самым позорным поражением за всю квиддичную карьеру.
В тот день всё было в пользу Слизерина. Гриффиндорские мётлы, даже знаменитый поттеровский Нимбус 2000, по сравнению с нашими, казалось, не двигались вовсе. Слизеринцы носились со скоростью молний и практически моментально забили первый гол. Дальше гриффиндорцам оставалось только беспомощно таращиться на нас, потому что перехватить кваффл у наших нападающих они банально не успевали.
Бладжеры плавали не быстрее улиток и вовсе не представляли опасности. Для нас, разумеется – за гриффиндорцами они гонялись вполне успешно. Причём, кажется, только за ними. Потом вдобавок пошёл дождь.
На Поттера было жалко смотреть. Он вертелся на своём Нимбусе, пытаясь разглядеть снитч и периодически порываясь стереть воду с очков, пару раз чуть не попал под бладжер и прямо-таки нарывался на мои комментарии.
Вот тут-то меня и подвела излишняя самоуверенность. Считая, что победа у Слизерина в кармане, я рано расслабился, и занялся оттачиванием красноречия, наворачивая круги на бешеной скорости вокруг застрявшего на месте Поттера, вдобавок полагая, что если тот увидит снитч, я в любом случае успею среагировать и догнать мячик раньше противника.
Мне потом говорили, что злокозненный снитч завис чуть ли не у меня над ухом, а я, от души потешаясь над выделывающим на метле коленца очкариком, не сделал самой простой вещи – не повернул голову.
Всё произошло в считанные мгновения. Поттер внезапно понёсся прямо на меня, я, не успев ещё сообразить, в чём дело, автоматически от него увернулся – и вот судья уже объявляет, что снитч пойман, а Гриффиндор победил.
- Советую в следующий раз за место в команде назначать цену повыше! – крикнул торжествующий Вуд Маркусу Флинту.
- Тебя не спросил, - огрызнулся слизеринский капитан и подал знак своим спускаться. Я никогда не видел его в большей ярости, чем когда он подошёл ко мне после матча:
- Ловец должен всё время держать в поле зрения игровое пространство, сосредоточиться на своей цели и достигнуть её, даже если ему оторвало бладжером все части тела, а вокруг вместо игроков соперника летают смертельные заклятия! – голос его дрожал от бешенства. – Это же надо – угробить всё, что сделала команда! Знаешь, Малфой, мы с Хигссом потратили уйму сил и времени на твою подготовку вовсе не для того, чтобы ты получил возможность свои соображения насчёт игры Поттера излагать тому прямо во время матча. Ещё одна такая выходка – и из команды ты вылетишь быстрее, чем упустил сегодня снитч! И вот ещё что, если теперь вся школа будет обсуждать, как твой отец дал мне взятку, чтобы тебя приняли в сборную – имей ввиду, убедил в этом ты их сам. Лично. Сегодня.
Флинт умолк, заметив рядом близнецов Уизли, а потом резко развернулся уходить:
- Мы продолжим этот разговор на ближайшей тренировке, - прошипел он мне. – И имей ввиду – попадёшься мне на глаза до этого времени – пеняй на себя. Убью.
- Да не расстраивайся ты так, Драко, - похлопал меня по плечу подошедший Забини. – Если что – я тебя заменю в команде.
Этого я уже не выдержал – выхватил палочку и замахнулся на отшатнувшегося Блейза:
- Авада!!!!
- Да ты что?! – воскликнул тот и поспешно смотался. Я сунул палочку в рукав – интересно, Забини всерьёз решил, что я уже способен на Непростительное, да ещё на глазах у половины школы? Неплохая у меня репутация.
Я горько усмехнулся и поплёлся переодеваться.
В замок я пробирался, словно шпион, стараясь ни с кем не встречаться. Меньше издёвок от победителей и обвинений от проигравших мне хотелось слышать только утешения друзей. Ещё надо было писать письмо родителям – я обещал рассказать им о том, как пройдёт первый матч, а как объяснять, почему он оказался столь провальным, придумать не получалось.
Конечно, впереди было ещё два матча – с Равенкло и с Хаффлпаффом, но вряд ли даже победа в обоих простила бы мне поражение в соревновании с проклятым Поттером.
В гостиную я не торопился и стал искать укромный угол, где можно было бы отдохнуть наедине с собой.
Я вспомнил о комнате, где на первом курсе Забини пытался проводить дуэльный кружок. Идея Блейза канула в Лету и импровизированный зал по-прежнему пустовал.
Впрочем, это я думал, что пустовал.
- Акцио, монета. Акцио, монета. Кто здесь?! – вскинулся Нотт, направляя на меня палочку. – А, Драко, ты….
- Я, - усмехнулся я, входя в комнату. – Акцио, монета, говоришь? Не удивился бы, если бы застал за подобным Уизли. А у тебя что за проблемы с деньгами?
- Не с деньгами, - Нотт обернулся ко мне. Выглядел он, прямо сказать, неважно – бледный, как смерть, губы дрожат, вместо обычной угрюмости – полная растерянность. – С магией… смотри. Акцио, монета!
Теодор направил палочку на лежащий на полу галеон, но тот лишь едва заметно дёрнулся, когда его коснулось заклинание.
- Погоди, - я достал свою палочку. – Может, монета зачарованная? Акцио, монета!
Галеон послушно подскочил и упал мне в протянутую руку.
- Видишь? – расстроено развёл руками Нотт. – Я не могу наложить даже элементарное заклятие…
- Магистерий? – догадался я. Теодор кивнул:
- Видимо, ещё одно последствие.
- А что с твоими ногами?
- Хуже, - Нотт вздрогнул. – Чаще не становится, но поднялось выше. Не знаю, что будет дальше, если…
- К Помфри? К Снейпу? – на всякий случай предложил я, хотя был уверен, что Теодор откажется, как и в прошлый раз.
- Нельзя, - как и следовало ожидать, сокурсник отрицательно замотал головой.
- Мм, - протянул я, - а ты уверен, что когда эта штука…захватит тебя целиком, ты не погибнешь? А если ты совсем не можешь колдовать, то рано или поздно это всё равно заметят.
- Драко, я тут подумал, - Нотт заговорил совсем тихо, - что видимо у отца всё же получился его опыт. Но если магистерий может отнимать магическую силу, то он может её и возвращать. Возможно, ещё одна порция вещества всё выправит.
- В чём проблема? – я пожал плечами. – Доберись ещё раз до лаборатории отца, и забери колбу. Только ты уверен, что это поможет?
- Это всё равно единственный вариант, - отозвался Нотт. – Но я не смогу пробраться к отцу. Ты же видишь – я лишился магии. А дверь запечатана защитными заклинаниями. Я в прошлый-то раз едва с ними справился.
В его голосе отчётливо звучала просьба. Я попытался мысленно взвесить все за и против. Задачка была интересная и авантюрная сама по себе, но риск ради риска – это для гриффиндорцев. Но вот магистерий и перспектива его получить…. Я с наслаждением представил, как, словно невзначай, опрокидываю колбу на Поттера, как того исключают из школы, как бездарного сквиба, а вслед за ним и всех, кто будет мне неугоден. Оставалась маленькая проблема: на что будет способен Нотт-старший, обнаружив меня в своей лаборатории? Впрочем, вряд ли он осмелится поднять руку на сына Люциуса Малфоя.
- Ну что же, - я расправил манжеты, подражая любимому отцовскому жесту. – Я, конечно, ничего не обещаю, но могу попробовать тебе помочь. Когда нанести тебе визит?
- Боюсь, официального визита не получится.
- А как тогда? – я усмехнулся. – Из Хогвартса я вряд ли смогу снять заклинания с двери.
- Драко, тебе когда-нибудь приходилось иметь дело с оборотным зельем? – Нотт моментально перешёл к делу, откинув рассеянность и отчаяние. Видимо, варианты собственного спасения он уже продумал в деталях.
- Я знаю, что это такое, если ты это имеешь ввиду, - фыркнул я. – И даже помню, как готовить. Только вот пробовать на себе не доводилось – пребывая в собственном облике, я пока что выигрываю в большинстве случаев.
- Вот заодно и попробуешь, - сообщил Нотт.
- Поясни.
- Видишь ли, мой отец никогда не позволит мне пригласить домой гостей. Тайком от него тебе проникнуть тоже не удастся – первый же эльф доложит отцу, что появился посторонний. Я думаю, - Нотт прошёлся по комнате и резко развернулся на каблуках, - что единственный способ тебе попасть в мой дом – притвориться мной.
Должно быть, я кинул на Теодора весьма красноречивый взгляд, потому что дальше он заговорил извиняющимся тоном и очень быстро:
- Я, разумеется, всё тебе расскажу. Выпьешь зелья, станешь мной. Риска нет никакого – отец вообще замечает только есть я дома или нет, так что обман он вряд ли раскусит. Если, конечно, ты не будешь творить что-то из ряда вон выходящее. Впрочем, и в этом случае он скорее решит, что я сошёл с ума, - Нотт грустно улыбнулся.
- Ну что же, идея неплоха, - я достал из кармана платок и брезгливо смахнул пыль с какого-то старого стула, стоявшего в углу, чтобы наконец-то сесть. – Но ты имеешь возможность навещать родной дом в учебное время? – Я сам благополучно мог в любой момент оказаться где угодно, воспользовавшись каминной сетью, но раскрывать свой секрет не торопился.
- Нет, - вздохнул Нотт. – Если я отлучусь из школы, отец…
- … тебя убьёт, - продолжил я.
- Именно.
- Так что тогда?
- На рождественские каникулы нас отпустят домой. Может… поменяемся местами? – с надеждой предложил Теодор.
- Не знаю, как твой отец, - я поморщился, - Но мои-то родители точно распознают подмену, если вместо меня приедет кто-то другой.
- Что же делать? – огорчённо спросил Нотт.
- Ладно, не переживай. Придумаем что-нибудь. Ты вообще доживёшь до Рождества?
- Надеюсь, - сокурсник горестно вздохнул. – Только… что делать с магией?
Я сощурил глаза и надолго задумался.
Как бы я ни тянул время, а вечером возвращаться в слизеринскую гостиную всё равно пришлось. Как я и думал, приятным этот момент назвать можно было с большой натяжкой. По крайней мере, косых взглядов я поймал предостаточно, Забини же откровенно посмеивался, пока на него не шикнула Пэнси.
Чтобы ненароком не заняться самоедством, я предпочёл выбросить из головы квиддич, и думать только о проблеме с Ноттом.
По итогам разговора, мы с ним решили, что на Рождество я попытаюсь остаться в Хогвартсе, а он уедет домой, и в нужный момент мы поменяемся местами. В школе Нотт спокойно сыграет мою роль, в то время, как в Мэноре подвох бы сразу распознали. На Теодоре лежала задача раздобыть оборотное зелье, а на мне – выгораживать потерявшего магию Нотта до Рождества.
Оставалась маленькая проблема. Я решил подстраховаться и найти себе помощника из ближайшего окружения – но на ком остановить выбор? Я огляделся. Забини и Дафна – не дай Лорд, одному только подставься, вторая не умеет молчать дольше двух минут подряд, Крэбба и Гойла, по хорошему, самих надо выгораживать перед профессором Снейпом – особенно, на контрольных, с Милисентой я общался довольно мало… Оставалась Паркинсон.
Разумеется, я не собирался рассказывать подруге всю подноготную. Но ведь не вся правда – это ещё не ложь.
- Пэнси, - тихо позвал её я, - надо поговорить.
Я изложил историю практически так, как она и была – умолчав только о том, что знаю, что за вещество пытается получить отец Нотта, и какими свойствами оно обладает. То, что случилось с Теодором, я объяснил «неудачным экспериментом».
Пэнси выслушала очень внимательно.
- Хорошо. Но как мы будем прикрывать его на уроках?
- Колдовать за него.
- А если его вызовут к доске? Вряд ли удастся сделать что-то в этом случае, особенно, у преподавателей вроде Макгонагалл.
- Значит, надо сделать так, чтобы его не вызывали, - я развёл руками.
- Как ты себе это представляешь?
- Методом Грэйнджер, - я передразнил заучку, запрыгав на одной ноге и задирая руку над головой: - Спросите меня! Спросите!
Пэнси хихикнула. В этот момент открылся проход в гостиную, и вбежали трое первокурсников, в том числе, младшая сестра Дафны Гринграсс – Астория.
- Нападение! Ещё одно нападение! – затараторила она. – Теперь на ученика! Гриффиндорца! Я только что была в больничном крыле, и случайно увидела – он там лежит, не двигается и не дышит!
В гостиной повисло молчание. Мы с Пэнси переглянулись. Вот теперь и я поверил в то, что объявился наследник Слизерина.
Весть о нападении разнеслась по школе моментально. Уже в понедельник об этом знали все без исключения. Среди магглорождённых началась откровенная паника, но и прочие принялись обсуждать Тайную комнату с утроенной силой.
Мне это было, пожалуй, на руку: приключившееся с гриффиндорским грязнокровкой Криви, во-первых, затмило впечатления от проигранного Слизерином матча - и мне перестали припоминать упущенный снитч, а во-вторых, настолько занимало окружающих, что они вряд ли бы заметили странности, происходящие с Ноттом.
Между тем, хотя любопытство относительно личности наследника потихоньку одолевало и меня, мне было совершенно некогда его удовлетворить.
Урок по чарам дался нам легче всего. Профессор Флитвик как раз начал объяснять простейшие иллюзии, когда севший вместе со мной Нотт забеспокоился.
- Что такое? – шёпотом спросил я.
- Нога… - Теодор слегка потянул одну брючину, так, чтобы её край приподнялся выше носка. Кожа на ноге начинала сереть на глазах.
- Сколько у нас есть времени? – я быстро листал учебник по чарам, ища что-нибудь подходящее к случаю.
- Минут пятнадцать. А потом часа два я не смогу стоять и ходить.
Флитвик закончил объяснять иллюзию невидимости для мелких предметов, и стал вызывать учеников по одному, чтобы они попробовали заколдовать лист бумаги. Он как раз дошёл до Нотта, когда мне, наконец, попалось подходящее заклинание. Маленький профессор успел оказаться возле нашей парты и открыл было рот, чтобы попросить Теодора продемонстрировать заколдованный лист, но тут я поднял руку:
- Профессор Флитвик! У меня вопрос по заклинанию!
- Слушаю вас, мистер Малфой? – сразу же отреагировал Флитвик, который вообще-то очень любил, когда его начинали расспрашивать о горячо обожаемом предмете. Нотт с облегчением вздохнул.
- Готовясь к вашему уроку, я немного почитал дополнительную литературу, - начал я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более восторженно, - И тема заклинаний невидимости и близких к ней иллюзий меня очень заинтересовала, - Флитвик улыбнулся, и я понял, что достиг цели. – Вот, к примеру, мне попалось заклинание Хамелионидус, но его действие описано не совсем понятно. Правильно ли я понимаю, что «слиться с окружающей средой» это и означает «стать невидимым»? – я импровизировал на ходу, стараясь произнести как можно медленнее как можно больше слов.
- Хамелионидус – заклинание очень интересное, - снова улыбнулся Флитвик. – Только оно не делает вещи невидимыми в полном смысле этого слова. Оно лишь изменяет окраску предметов, позволяя им стать более незаметными.
- Профессор, а вы не могли бы продемонстрировать нам его эффект? – поддержала меня Пэнси. – А то действительно не очень понятно, чем оно отличается от обычных заклятий невидимости и какие у него есть преимущества или недостатки по сравнению с ними.
- Хорошо, - согласился Флитвик и вернулся к преподавательскому столу. Пэнси хитро мне подмигнула.
Когда с Хамелионидусом было покончено, я снова не дал Флитвику продолжить опрос.
- Да, мистер Малфой? Вы хотите спросить что-то ещё?
- Да, - я кивнул. - А можно ли заклинание, делающее невидимыми предметы, накладывать на людей? – поинтересовался я.
- Вреда от этого не будет, - профессор развёл руками, - но это совершенно бессмысленно. Оно предназначено лишь для очень небольших объектов. Вы сможете сделать невидимой руку или ногу человека – но вряд ли это когда-нибудь вам понадобится.
- А можно мне попробовать? В жизни ведь может случиться всё, что угодно, - рискнул я.
- Я могу побыть помощником, - наконец-то сообразил Нотт, - Мне тоже интересно, как выглядит действие заклинания на человеке.
- Ну что же, попробуйте, - вздохнул Флитвик, которому мы адресовали два самых умоляющих взгляда, на которые только были способны.
Разумеется, заклинание я нацелил на ботинки Нотта. Бедный Теодор, уже вполне привыкший, что с его ногами происходят жутковатые вещи, совершенно спокойно смотрел, как там, где только что была его ступня, оказалось пустое место.
- Вот видите, невидимость охватывает лишь небольшой участок, поэтому для людей и всех объектов, крупнее ботинка, существует более сложная магия иллюзий, - прокомментировал профессор чар. – Впрочем, с самим заклинанием вы справились отлично, мистер Малфой. Попробуйте теперь убрать эффект.
- Фините инкантатем, - ботинки Нотта снова стали видимыми.
Флитвик посмотрел на часы:
- У нас осталось не так много времени, а я должен успеть объяснить вам ещё одну тему….
Когда урок, наконец, завершился, я подозвал к себе Крэбба и Гойла.
- Мне нужна ваша помощь. Я неудачно заколдовал Нотта, но не стал говорить об этом Флитвику – сами понимаете, он снял бы с нас баллы.
- Что мы должны сделать? – нахмурился безотказный Крэбб.
- Помочь Нотту добраться до спальни, - ответил я. – Но так, чтобы учителя не заметили, что он идёт не сам. А я пока найду кого-нибудь, кто может снять заклинание.
- Хорошо, - Крэбб с Гойлом кивнули и подхватили Нотта под руки.
- Спасибо, - улыбнулся тот.
- Не расплатишься, - съядовитничал я.
Урока трансфигурации мы боялись больше всего. На занятиях Макгонагалл царил идеальный порядок, и любые подсказки и переговоры гриффиндорский декан замечала сразу же. Я вдруг очень сильно пожалел, что ещё не освоил невербальных заклинаний. Но выбора не было, пришлось надеяться на внезапное озарение.
Макгонагалл стояла вполоборота к нам, наблюдая, как студенты пытаются превратить лежащие перед ними семена во взрослые подсолнухи. Грэйнджер, разумеется, уже демонстрировала получившийся цветок, у большинства остальных из семечек пробились ростки, а Нотт несчастно смотрел то на зёрнышко, то на меня, ожидая помощи. Я одобрительно ему кивнул, разворачивая лежащую на столе волшебную палочку в сторону теодоровской семечки.
Жертва магистерия печально вздохнула и произнесла заклинание. Одновременно с ним одними губами прошептал заклятие я, и взмахнула палочкой Пэнси.
- Мисс Паркинсон, - Макгонагалл заметила это и повернулась к Пэнси, - Я полагаю, мистер Нотт в состоянии самостоятельно произнести простейшую формулу.
Пэнси виновато улыбнулась. Между тем, двойное заклятие заставило семечку Нотта не только прорасти, но и вытянуться в длинный и почему-то шипастый стебель.
- По-моему, это кактус, - констатировал я, втихаря наколдовывая стеблю листья – трансфигурация производилась в несколько этапов. Нотт злобно покосился на меня, но тем не менее успел подстроиться и вовремя произнести заклятие.
- Мистер Малфой, безусловно, ваши познания в ботанике впечатляют, - заметила Макгонагалл, - Но они будут уместнее на уроке травологии.
Гриффиндорцы дружно загоготали, и пока профессор отвлеклась на них, Пэнси, наконец, наколдовала Нотту небольшой подсолнух.
- Неправильно, - развеселился я. – Где ты видела кактусы с такими цветами?
Взмах моей палочки перекрасил Ноттовский подсолнух в ядовито розовый цвет. Теодор зло сверкнул глазами – но вовремя сообразил, что выражать недовольство в данной ситуации не очень уместно.
- Минус два балла за невнимательность, мистер Нотт, - Макгонагалл была очень недовольна. – Заклинания надо произносить предельно чётко, особенно, в таких сложных связках…
- Фестраловы помощники! – напустился на меня и Пэнси Нотт после урока. – Себе-то небось нормальные цветы наколдовали!
Мы лишь невинно захлопали глазами – за все наши мучения Теодор мог бы и потерпеть.
В течение пяти дней нам удавалось более-менее успешно скрывать проблему Нотта от преподавателей, проявляя иногда чудеса изобретательности. А вот на зельеварении мы расслабились – и очень зря, потому что профессор Снейп не отличался невнимательностью к мелочам.
Под его пристальным взглядом у нас не было ни малейшей возможности помочь Нотту и произнести необходимое для приготовления зелья заклинание.
Как ни странно, на сей раз нас неожиданно спасли гриффиндорцы. Как раз когда профессор Снейп подошёл к Теодору, что-то прилетело в котёл Гойла со стороны гриффиндорских парт. Котёл взорвался, окатив нас с ног до головы своим содержимым.
Дальше начался переполох. Поскольку в тот день мы готовили увеличивающий раствор, то у всех, на кого попали капли, начали распухать части тела – уши, носы, руки.
Мне, к сожалению, тоже не повезло, потому что варево брызнуло мне в лицо – но, спешно глотая лечебное зелье, которое мне одному из первых выдал крёстный, я был скорее рад, что как минимум на неделю ноттовский секрет останется секретом.
В тот же вечер мы с Пэнси без сил упали в соседние прикаминные кресла.
- И это только начало….. – простонал я.
- Ужасно, - в тон мне отозвалась Пэнси. – Но впереди ещё дуэльный клуб…
- Что?! – забыв про усталость, я подскочил с места.
Судя по всему, шансов дожить в здравом рассудке до Рождества у нас было не больше, чем у самого Нотта.

Змееуст
Малфой-Мэнор. Хогвартс. Зима, 2 курс

- Драко просит разрешения остаться в Хогвартсе на Рождество, - немного расстроено произнесла миссис Малфой, бережно складывая прочитанное письмо. Люциус задумчиво смотрел на танцующий в камине огонь, держа в руке бокал с вином, к которому даже не притронулся. Предусмотрительный сын, который наверняка что-то задумал – иначе бы ни за что не согласился задержаться в нелюбимой школе даже на день дольше, - в своём послании ни словом не обмолвился о хогвартских беспорядках. Ну что же, тем лучше, иначе бы пришлось успокаивать Нарциссу, что Драко ничего не грозит, а сделать это, с учётом, что рассказать всю правду не позволяет Нерушимый обет, весьма сложно.
Хогвартское руководство пока что тщательно скрывало, что же на самом деле произошло в школе, опасаясь возмущения родителей. Вероятно, даже перехватывало некоторые письма учеников домой – иначе как объяснить то, что во многих семьях совершенно не беспокоились насчёт странных нападений? По крайней мере, точно не тем, что дети забыли сообщить взрослым о столь примечательных событиях.
Люциус Малфой, разумеется, знал о происходящем. Более того – он ожидал чего-то подобного, хотя не догадывался, какое конкретное воплощение оно примет. Судя по всему, Артур действительно не удосуживается следить за собственным семейством. Его недосмотр позволил хоркрусу успешно обрести власть над Джинни Уизли и теперь набирать силу – в том числе, от своих жертв. Удивительно, что до сих пор нападений было всего два – девчонка оказалась крепче, чем предполагалось.
Что касается Драко – разумеется, определённый риск существовал. Но, к счастью, юный Малфой находился слишком далеко от хоркрукса, а его чистокровность вкупе с былой верностью родителей Лорду практически исключали угрозу со стороны последнего.
И всё же, ради чего сын готов пожертвовать собственным комфортом? Пожалуй, можно разрешить ему остаться, если только Северус присмотрит за крестником попристальнее. К тому же, это решение позволит заняться кое-какими давно откладываемыми делами, или, к примеру, вместе с Нарциссой принять приглашение на праздничный бал в резиденции итальянского посла. Да и дополнительные глаза в Хогвартсе не помешают: ребёнок может увидеть то, чего не заметит взрослый, а самая свежая информация о настроениях в обществе была Люциусу нужна как воздух. Эльф Добби уже сбился с ног, по поручению хозяина неотступно следуя то за одним, то за другим объектом слежки. До сих пор он исправно доносил о хогвартских событиях, но в скором времени мог оказаться гораздо полезнее мистеру Малфою в поместье.
Мокрый от стремительно тающего в тепле комнаты снега эльф-привратник аппарировал в комнату.
- Мистер Малфой, к вам посетитель, - объявил он.
- Кто? – Люциус даже не взглянул на слугу.
- Мистер Мадис Вайн, сэр. И с ним ещё люди – они не представились.
Светлые брови Малфоя слегка приподнялись.
- Вот как? Этот господин не отличается понятливостью, чего не скажешь о его упрямстве. Пусть войдут. Проводи их в гостиную.
Как отметил про себя Люциус через четверть часа, на сей раз Вайн подготовился гораздно тщательнее. Да и помощники держались по струнке.
- Ну что же, ищите, - с едва уловимой насмешкой в голосе позволил хозяин Мэнора, возвращая служащему заверенный всеми необходимыми подписями приказ о проверке поместья Малфоев на предмет наличия в нём средств чёрной магии.
…А в это время в Большом зале Хогвартса собрался дуэльный клуб, который, к огромному разочарованию большей части студентов и к вящей радости отдельно взятых гриффиндорок, оказался изобретением Гилдероя Локхарта.
Сам Локхарт появился по своему обыкновению одетый по последнему писку моды, сияя белозубой улыбкой ничуть не хуже бриллиантов, которые щедро украшали отложной воротник и застёжку мантии.
У меня мгновенно зарябило в глазах.
- Гардероб Локхарта, безусловно, впечатляет, - я скривился, отвернувшись от слишком блистательного профессора. – Интересно, он рассчитывает, что противник ослепнет раньше, чем поднимет палочку для атаки?
- Он надеется, что вражеские заклятия отразятся от драгоценностей и отрикошетят обратно, - Пэнси морщилась ничуть не меньше меня.
- В таком случае, надеюсь, себе в ассистенты он выберет Грэйнджер.
- Скорее уж, Лонгботтома. Единственный, кто Локхарту по силам… может быть, - засомневалась Паркинсон.
- Позвольте представить вам моего помощника, профессора Снейпа! – возвестил между тем сиятельный Локхарт. – Оказалось, что он тоже немного знаком с искусством дуэли, - на этих словах слизеринцы прыснули со смеху чуть ли не в открытую, но Гилдероя это ничуть не смутило. – Не беспокойтесь – ваш любимый учитель зельеварения останется цел и невредим!
- Я бы не был в этом столь уверен, - усмехнулся я, вспоминая, какие разрушения получаются у Лонгботтома вместо безобидных заклинаний.
Профессор Снейп поднялся на импровизированный настил и встал напротив Локхарта, не говоря ни слова. Его взгляд на коллегу был похож на тот, каким смотрят на удивительную забавную зверушку.
Локхарт продолжал вещать, красиво жестикулируя, а затем сообщил, что сейчас они с профессором Снейпом продемонстрируют нам показательную дуэль.
Дуэль закончилась раза в три быстрее, чем началась. Первое же заклинание Снейпа откинуло Локхарта на заднюю стенку. Поклонницы завизжали от ужаса, но восторженные одобрения всё равно были громче и многочисленнее.
Запылённый, со вставшими дыбом волосами, Локхарт, пошатываясь, поднялся и вернулся на своё место, на ходу пытаясь оправдываться тем, что подставился под заклятие намеренно.
В чём незадачливому профессору ЗОТИ нельзя было отказать – так это в умении не выдёргивать из земли дважды одну и ту же мандрагору. Решив, что с показательными выступлениями на сегодня пора заканчивать, он принялся разбивать нас на пары.
Я моментально оказался возле Нотта, а Пэнси, ухватив себе в противники Дафну, пристроилась сзади – помогать. Вообще-то дуэльный кружок был добровольным факультативом, но оказалось, что туда записались практически все наши однокурсники. Нотт принял мужественное решение последовать общему примеру, дабы не привлекать к себе лишнего внимания.
Увы, на сей раз удача от нас отвернулась.
- Мистер Малфой, - подозвал меня Снейп, - Вашим противником будет мистер Поттер.
В другое время я бы рад был такой возможности поиздеваться над знаменитостью от души, и, судя по едва заметной улыбке декана, он на это и рассчитывал – но сейчас оставлять Нотта одного было совсем нежелательно.
Я беспомощно оглянулся на Пэнси, она одобрительно кивнула. Я вздохнул, вскинул голову, и обернулся к Поттеру. У того от праведного гнева (ему не дали посражаться с приятелем Уизли) волосы на затылке встали дыбом, а глаза только что не метали непростительные, причем почему в меня – непонятно. Знал бы он, сколь мало желания быть его противником я испытывал сегодня.
- Начнём, Поттер? – как можно ядовитее произнёс я. Вот бы убить его побыстрее, и идти помогать Пэнси защищать Нотта. Что бы такое на него наколдовать…
Мы сошлись до расстояния одного шага, и слегка поклонились друг другу по правилам этикета. Заметив, как сосредоточен Поттер, я едва удержался от желания чем-нибудь неожиданно его напугать – он бы наверняка подскочил на месте.
Спиной друг к другу мы отсчитали нужное количество шагов, каждый в свою сторону, и развернулись в боевую стойку, держа палочки наготове. Локхарт что-то командовал со сцены, но зная, что это наверняка не по делу, я его даже не слушал. Мысленно досчитав до трёх, я выкрикнул заклинание «Ступефай». Вообще-то в оригинале оно должно было валить противника с ног, но на это мне ещё не хватало сил, поэтому в моём исполнении оно скорее всего заставило бы жертву разве что покачнуться, словно от сильного, но не оглушающего удара по голове.
Среагировать Поттер не успел, и получил по полной программе, аж присев от моего заклятия. Я украдкой оглянулся через плечо, ища глазами Нотта и Пэнси. Увы, избранный пришёл в себя раньше, чем я рассчитывал. Я услышал «Риктусемпра!», и почувствовал, как по моему телу побежали мурашки. Повернувшись обратно к Поттеру, я увидел, как он застыл с нелепо вытянутой рукой, сжимающей почему-то кривую палочку, вытаращив глаза, словно на него сильно нажали. Краем уха я слышал, как Локхарт, голос которого стал писклявым и кудахтающим, выкрикивал, что «надо только разоружить». Слово разоружить почему-то показалось невыносимо смешным, и я расхохотался. Затем я представил, как выгляжу со стороны – умирая от смеха вместо того, чтобы стоять, высоко подняв палочку над головой, и новый приступ хохота заставил меня согнуться пополам. Ноги мои подкосились, на глаза уже выступили слёзы, и я осел на пол, продолжая смеяться, не в силах остановиться, хотя мне уже не хватало воздуха. Где-то на краю сознания забилась мысль, что это всё из-за заклинания Поттера. «Ну сейчас ты у меня попляшешь!» – злобно подумал я, но смех мешал сообразить, чем же заставить очкарика поплясать. Не придумав ничего лучше, из последних сил сопротивляясь заставляющим меня извиваться приступам смеха, я, почти не целясь, направил палочку в сторону противника:
- Ха-ха-ха та..ха..ранталлегра, ха-ха-ха…
Глаза Поттера округлились, когда его же ноги сами по себе пустились в затейливый пляс. Я уже буквально изнывал от смеха, причём на сей раз натурального, глядя как зачем-то-выживший дёргается и пытается руками останавливать собственные отплясывающие коленки.
- Фините инкантатем! – разнёсся голос Снейпа, и в тот же момент мурашки, заставлявшие меня хохотать, растворились, а Поттер застыл на месте. Пошатываясь и хватая ртом воздух, я поднялся на ноги.
Остальные дуэлянты, кажется, выглядели не лучше. Впрочем, рассмотреть творящийся хаос как следует мне мешала рябь в глазах.
Едва мне удалось отдышаться, как нас с Поттером выпихнули на «сцену».
- Будем учиться блокировать заклинания, - радостно пояснил Локхарт. – Гарри, когда Драко нацелит на тебя палочку, делай вот так…
Он изобразил какой-то жест, слабо напоминающий заклинание Протэго, в результате чего упустил собственную палочку. Я подумал, что если Поттер вознамерится наколдовать себе защиту по-Локхартски, то атакующий противник ему уже будет не нужен.
Ко мне подошёл крёстный, и наклонился к самому моему уху:
- Атакуй заклинаниями, против которых защита бессильна. Помнишь, я учил тебя вызывать змею?
Я кивнул.
- Только не доводи линию до конца. Змея не должна быть ядовитой.
Я снова кивнул и улыбнулся. Профессор Снейп отступил в сторону, внимательно глядя попеременно то на меня, то на Поттера.
Последний перепугался.
- Профессор, пожалуйста, покажите мне ещё раз защитное заклинание, - попросил он Локхарта слабым голосом.
- Страшно? – протянул я замогильным шёпотом.
- Мечтай, - огрызнулся Поттер, всё ещё нервно и с надеждой косясь на Локхарта. Но тот лишь расплылся в своей знаменитой улыбке:
- На счёт три начинайте! Раз, два, три!
Привычным жестом я вскинул руки, готовясь колдовать одно из самых любимых мною заклятий. Какими только змеями я не наполнил сад Малфой-Мэнора, пока отец не поймал меня за этим занятием, не запретил развлекаться подобными вещами дома и не пообещал сменить мне учителя магии, если крёстный и впредь будет учить меня заклинаниям, до осознания смысла и опасности которых я ещё не дорос.
Волнистая линия, небольшая пауза в конце – чтобы ненароком не наколдовать змее яд, и резкий выпад палочкой:
- Серпенсортия!
Видимо, я очень тщательно вырисовывал волнистую линию, потому что змея получилась просто огромная. Чёрная, блестящая, она подняла голову и яростно зашипела, едва оказавшись на полу.
Слившийся из многих голосов испуганный крик разнёсся над головами смотрящих. Зрители, как один, отшатнулись назад.
Поттер в ужасе смотрел, как змея готовится к нападению – он-то, в отличие от меня и Снейпа, не знал, что она не опасна.
- Не двигайтесь, Поттер, - спокойно посоветовал крёстный. – Я сейчас её уберу.
Совет был лишним – мальчика со шрамом словно парализовало.
Но тут вмешался Локхарт. Опережая нашего декана, он выкрикнул какое-то с трудом опознаваемое заклятие, которое подняло змею в воздух и с силой швырнуло обратно на землю, ещё больше её разозлив.
С Поттера спал паралич. Зато он напал на меня и добрую половину зала, когда мы увидели то, что произошло дальше.
Поттер заговорил на парселтанге – змеином языке.
Способность, присущая очень немногим. Способность, уважаемая Слизерином, и пугающая до обморока всех остальных. Способность, передающаяся по наследству в роду мастера Салазара.
Послушавшись приказа, змея свернулась в клубок. Поттер улыбался, не замечая, с каким ужасом смотрят на него все окружающие.
- И откуда у него эта способность? – спросила Пэнси не то у меня, не то у стола, когда мы вернулись в слизеринскую гостиную и устало расселись пить вечерний чай с печеньем. Я ничего не ответил. Нахмурившись, я сам для себя пытался изобрести убедительный ответ на тот же самый вопрос.
- Кто был змееустом кроме мастера Салазара? – на сей раз Паркинсон обращалась уже точно ко мне.
- Насколько я помню, только его прямые потомки, - я пожал плечами, и отпил из чашки. Чай был душистый, и разлился приятным теплом по телу, напомнив об уютных вечерах в Малфой-Мэноре. Увы, в этом году они мне светили ещё не скоро.
- Только прямые? – Пэнси удивлённо смотрела на меня, а я на неё. Видимо, она подумала о том же, о чём и я – исходя из такой логики, получалось, что наследник Слизерина Поттер и есть.
- Что-то мне не нравится эта мысль, - я поёжился.
- Мне эта мысль тоже не нравится! – воскликнула Пэнси. – Как Поттер-то туда затесался?
- Merde, - я чуть не подавился чаем, который резко перестал быть вкусным. – Я не хочу верить, что наш неповторимый ещё и род Салазара позорит.
- Мне кажется, что Поттер реально испугался, когда увидел окаменевшую кошку, - робко вмешался Крэбб.
- Может, он хорошо притворялся, - скептично поморщился я.
- Ты сам-то в это веришь? – хмыкнула Милисента, которая сегодня в дуэльном клубе задала хорошую трёпку Грэйнджер, и теперь пребывала в благодушном настроении.
- Ну его же и Тёмный Лорд убить не смог! – от полноты чувств Гойл не удержал чашку, и, к счастью уже успевший остыть чай выплеснулся мне на рукав.
- Аккуратнее, - я достал палочку и вычистил шёлковый манжет рубашки заклинанием. – Слишком много совпадений. С чего мы вообще взяли, что парселтанг неразрывно связан с наследником Слизерина? Может это дикое совпадение. Может Поттер у нас не единственный змееуст.
- Кто бы ни был наследником, - улыбнулся Нотт, - одно доброе дело он в любом случае сделает – вычистит Хогвартс от грязнокровок.
- О да, - я с наслаждением улыбнулся. – Но если окажется, что наследник Слизерина действительно Поттер – придётся Крэббу с Гойлом его убить, чтобы не позорил пращура.
Оба приятеля потрясли кулаками в знак согласия.
Часы пробили одиннадцать, и все поднялись со своих мест, собираясь отправиться по спальням.
В этот момент в гостиной появился профессор Снейп и направился прямиком к Теодору.
- Мистер Нотт, я задержу вас ненадолго. У меня к вам разговор.
Пэнси в испуге закрыла рот ладонью, ещё пара человек замешкались, любопытствуя, что происходит. Декан обвёл взглядом всех, кто ещё не покинул гостиную, и не терпящим возражений тоном произнёс:
- Я назвал всего одну фамилию, для всех остальных настало время отбоя.
Студенты заторопись в спальни, и в этой небольшой суматохе мне удалось спрятаться за лестницей. Чувствуя неладное, я предпочёл посмотреть, как дальше будут развиваться события.
К счастью, крёстный меня не видел. Решив, что в гостиной никого не осталось, он обернулся к моментально побледневшему Нотту:
- Я привык видеть вас достаточно талантливым и трудолюбивым учеником, Теодор. Поэтому хочу знать, что происходит с вами последнее время. Не делайте круглые глаза, вы меня прекрасно поняли.
- Со мной всё в порядке, профессор, - Нотт держался неплохо, хотя притворяться было явно уже поздно. – О чём вы говорите?
- Я же сказал вам не ломать комедию, - Снейп говорил тихо, но трясти начинало уже даже меня. - Вы рассеяны, не способны сотворить элементарное заклятие и даже на зельях вам вдруг стала необходима помощь однокурсников. Не думайте, что это осталось незамеченным.
Судя по всему, стороннее вмешательство становилось необходимым. Как назло, никакого запасного плана на такой случай у меня заготовлено не было, поэтому пришлось соображать на месте и очень быстро.
Кусочки мозаики сложились на удивление легко. Но для её воплощения мне потребовалась бы вся моя природная ловкость.
Тем временем Нотт пытался убедить всё менее верящего ему профессора в том, что в слабости и рассеянности повинно плохое самочувствие, которое якобы преследовало Теодора всю последнюю неделю и не позволяло ему как следует концентрироваться на заклинаниях. Снейп сложил руки на груди и как-то очень криво усмехнулся, что означало крайнюю степень скептицизма:
- Столь неприятная болезнь. А вот мадам Помфри говорит, что до сих пор не видела вас среди своих пациентов, - ухмылка исчезла с лица декана так же мгновенно, как и появилась. - Вы же понимаете, что если так будет продолжаться дальше, я буду вынужден сообщить вашему отцу. А во избежание дальнейшего обострения болезни настоятельно рекомендую вам обратиться к мадам Помфри. Будьте уверены, я проверю. Что же касается ваших способностей, - Снейп неторопливо извлёк палочку, а Нотт видимо огромным волевым усилием заставил себя не отшатнуться, - Вставайте наизготовку, ставьте блок. Экспелиармус!….
Разумеется, палочка даже не попытавшегося сопротивляться Нотта вылетела из руки хозяина и упала недалеко от выхода из гостиной.
- Профессор Снейп! – воскликнул я раньше, чем успел что-либо сообразить, вставая в полный рост. Крёстный резко оглянулся, и бросил мне крайне раздражённо:
- Драко, что вы тут делаете?! Живо в постель!
- Профессор Снейп, я забыл один очень важный свиток в Большом зале, - преувеличенно засокрушался я. – Я боюсь, что до утра его выбросят, а там очень важная информация для подготовки к контрольной по трансфигурации… Пожалуйста, позвольте мне его сейчас забрать! Я очень быстро вернусь!
Не знаю, прошёл бы подобный номер со Снейпом в исполнении кого-нибудь другого, но мои умоляющие интонации возымели эффект:
- Мигом. И чтобы через пять минут вы были снова в спальне, - отрезал он.
Я только того и ждал. Бросившись к выходу со всех ног, я наступил на подол собственной мантии, словно запутавшись в длинной струящейся ткани, «поскользнулся» на Ноттовской палочке, и рассчитанным, но замаскированным под случайный ударом ботинка переломил последнюю о кованую ножку ближайшего кресла.
Теодор издал страдальческий возглас, я схватился за голову:
- Pardonnes-moi, j'ai cassé ton bâton! Comment je suis maladroit...* (Прости меня, я сломал твою палочку! Как я неловок….)
- Малфой, вы, кажется, забыли, что для аристократа "мигом" не означает нестись со скоростью Нимбуса, не замечая ничего вокруг, - с досадой обругал меня Снейп, но собственную палочку ему пришлось спрятать за невозможностью дальше проверять способности Нотта. - Выяснять моральную и финансовую сторону дела будете позже. Малфой, напоминаю вам, что вы спешили. А вы, Нотт, можете идти. С утра пошлёте сову домой и договоритесь о времени покупки новой палочки. И мне бы очень хотелось, чтобы последнее вы сделали незамедлительно, ибо без палочки смысла в вашем пребывании в школе не останется. И серьёзно задумайтесь над тем, о чём мы с вами говорили.
Декан стремительно покинул гостиную, обдав нас холодом от распахнувшихся пол атласной мантии.
- Драко, я тебя убью… - простонал Нотт, подбирая обломки палочки, хотя вряд ли действительно испытывал что-то, кроме благодарности за неожиданное спасение. Кстати говоря, избавляющее его от необходимости дальше пользоваться нашими с Пэнси услугами до покупки новой палочки: как известно, с чужими магическими предметами, в особенности, волшебными палочками, с трудом обращались даже опытные маги. В некотором роде, Теодор на время получил законное объяснение исчезновению своих способностей.
На следующий день произошло ещё одно нападение неведомого охотника за грязнокровками. Снова пострадал гриффиндорец, и снова Дамблдор уверял всех, что студент не умер, а находится в состоянии оцепенения, которое можно снять эликсиром из мандрагор.
Теперь уже никто в школе не сомневался, что дело в неведомом слизеринском монстре. Магглорождённых накрыла паника, а чистокровных – в особенности, слизеринцев, - ликование. Даже пароль на входе в нашу гостиную изменили на «чистая кровь», что показалось мне весьма забавным.
Легенда говорила о том, что чудовище из Тайной комнаты не является живым существом, а сотворено с помощью магии. Это позволяло ему безошибочно распознавать настоящую магическую кровь и не причинять вреда чистокровным даже случайно. Поэтому, кстати сказать, из моего окружения никто не считал, что в школе стало опасно находиться. Однако преподаватели есть преподаватели, и, во избежание каких-либо сюрпризов, следить за нами стали гораздо строже. Порой мне казалось, что Снейп ходит за мной просто-таки по пятам, что было, мягко говоря, некстати.
Несмотря на усилившуюся слежку, студенты всё равно ухитрялись нарушать правила и активно этим занимались.
За пару дней до начала рождественских каникул Нотт, наконец, раздобыл оборотное зелье. Мы с ним закрылись всё в той же заброшенной комнате, и тогда он извлёк из-под полы мантии целую флягу.
- Ого! – воскликнул я, не сдержав удивления. – Где ты его столько достал?!
Нотт загадочно усмехнулся:
- Кое-кто из старшекурсников любит поразвлекаться превращениями. Фестрал знает, чего мне пришлось наплести, чтобы со мной поделились. Эта фляга для тебя. По идее, этого количества должно хватить: чтобы перевоплотиться, выпиваешь побольше, а дальше делаешь по глотку, как только чувствуешь, что действие заканчивается. Так можно поддерживать эффект довольно долго. Если что – я ещё достану.
- Я смотрю, ты разобрался, - усмехнулся я, вертя в руках флягу. – Ну что, попробуем?
Мы наколдовали стаканчики и разлили зелье.
- Забавно выглядит, - Нотт с интересом изучал содержимое своего стакана, которое после добавления моего волоса посветлело и засеребрилось.
- Ещё бы оно таким же было на вкус, - с сомнением поморщился я, разглядывая микстуру для превращения в Теодора, по цвету похожую на расплавленный шоколад.
На счёт три мы начали пить зелье. После нескольких глотков всё моё тело на мгновение скрутила сильная боль, так, что я даже выронил стакан с остатками варева.
Я почувствовал, что под кожей словно растекаются струи чего-то горячего и густого. Рукава рубашки и штанины брюк вдруг стали мне коротки – в то время Нотт был выше меня ростом. Перстень с монограммой на безымянном пальце правой руки впился в кожу, и ни капли не сдвинулся, когда я попытался его снять.
Я поднял глаза на Нотта – и мне показалось, что я смотрюсь в странное зеркало. Странное потому, что моё отражение явно жило отдельно от меня, и не собиралось повторять мои движения и мимику. Невольно я протянул руку и коснулся существа, с точностью копирующего мой облик.
Теодор сделал то же самое – он выглядел ничуть не менее поражённым. Хотя мы и знали, на что идём, представить, какое впечатление произведёт на нас результат, не смогли бы при всём желании.
Нотт судорожно сглотнул. Странно было видеть на собственном резко погрустневшем лице выражение такой неприкрытой растерянности.
- Ну как?
- Étrangement, - медленно отозвался я.
- Что-что? – не понял Нотт.
- Странно, говорю. Что-то во мне… тьфу, в тебе не так. Зеркало есть?
Теодор протянул мне флягу. Не Лорд весть что, но в её полированных боках можно было разглядеть хоть какое-то отражение.
Я протёр флягу рукавом, и поднял её перед собой. Блестящий металл послушно отразил лицо Нотта, которое, словно талантливо играя меня, приподняло бровь и усмехнулось уголком рта, пытаясь скрыть замешательство. В исполнении Теодора это смотрелось дико.
- Так, ладно, - я попытался взять себя в руки и перевёл взгляд на Нотта-Драко. – Ну-ка повернись.
- Зачем? – с ужасом спросил мой двойник.
- И прекрати меня позорить, - я поморщился. – Я и так ниже тебя ростом, а ты ещё меня горбатым делаешь. Ну-ка, задери нос повыше, и спину держи ровно, - Нотт послушался. Стало лучше. – Другое дело! – обрадовался я. – Попробуй меня изобразить.
- Что это ты так уставился, Поттер? – мрачно спросил Нотт у входной двери. Я зажал уши от отвращения:
- Так не пойдёт. Фраза верная, интонация не та.
- А как? – обиделся Теодор-Драко.
- Слово Поттер произноси чётче и медленнее, а последнюю Р тише. Как будто тебя сейчас стошнит. Пот-тер. И усмехнись!
- Пот-тер! – уже гораздо лучше протянул Нотт, но испортил всё хищным оскалом.
- Я сказал, усмехнуться, а не показать Поттеру клыки! – возмутился я.
Теодор попробовал улыбнуться одной стороной лица. Получилось плохо. Тогда он прижал край рта пальцем, и снова улыбнулся. Я обречённо вздохнул:
- Ладно. Время тренироваться ещё есть. Так, что ещё… - я задумался, оглядывая Нотта с ног до головы. – Палочку прячь в рукав. Ой, прости, я и забыл, что твоя сломана… Diable!! Je dois te laisser me bâton magique! * (Я должен отдать тебе мою волшебную палочку!)
- Драко, я тебя не понимаю! – простонал Теодор. – Говори по-английски, пожалуйста!
- Я должен оставить тебе мою волшебную палочку, - раздражённо перевёл я. – И мне это очень не нравится!
- А зачем она тебе? – пожал моими плечами в конец обнаглевший Нотт. – Моя же вроде как сломана.
- А защитные заклинания я пальцем снимать буду?!
- Ой, и правда, - Теодор покачал головой. – Но я думаю, отец скоро пришлёт мне новую – я ему написал.
- Не сломай ещё и мою, - я по прежнему не чувствовал удовлетворения от перспективы расставаться со ставшей уже родной вещью.
- Ты мне её сам сломал! Учи лучше дальше.
От греха подальше я затолкал палочку поглубже в рукав – слишком велико было желание наколдовать Нотту какую-нибудь лишнюю часть тела.
- Пройдись. Не так!!! Ты когда-нибудь слышал, чтобы я так стучал пятками?! Знал бы, что ты сотворишь с моим обликом, вылил бы твоё зелье тебе на голову! Не лохмать волосы!!! Я не Грэйнджер!
За час, отведённый нам действием зелья, я чудом ухитрился во-первых не убить этого врага моего обличия, а во-вторых, научить его даже вполне сносно меня изображать.
Обратное превращение было гораздо более лёгким. Когда одежда снова стала мне в пору, а вполне естественный Нотт сменил нескладного и не контролирующего свои движения Драко, настроение моё резко улучшилось:
- Ну теперь самое главное, - уже гораздо благосклоннее рассуждал я. – Будешь в моём облике – не вздумай жаловаться на жизнь. В отличие от тебя, моя меня устраивает. Веди себя посмелее – распоряжайся, ругай грязнокровок… Впрочем, последнее ты и сам с успехом делаешь. Чаще пускайся в воспоминания о родном доме. О моём, разумеется! Не говори гадостей Пэнси. Поттеру можно. Остальным гриффиндорцам тоже. Не пытайся играть в квиддич – скажи, что ты заболел. И ради Лорда, не впутывайся ни во что – если по твоей милости меня выгонят из Хогвартса…
- Ну ты совсем уж меня принимаешь за Лонгботтома! – фыркнул Нотт.
- Ладно. И вот ещё что. Держись подальше от профессора Снейпа. Крёстный вряд ли перепутает меня с кем-то другим.
Нотт согласно кивнул.

Драко Нотт
Хогвартс-экспресс. «Пещера». Зима, 2 курс

За окнами летящего мимо засыпанных подтаявшим снегом полей и хищно чернеющих голыми ветвями перелесков стремительно темнело. Тёмные декабрьские ночи, как ни странно, бодрили гораздо лучше, чем затянутые какой-то сумеречной серостью короткие дни.
С одной стороны, я терпеть не мог это время года, когда хотелось завернуться в шерстяной плед, забраться с ногами в уютное кресло у камина и не высовывать носа из тёплого светлого дома. С другой – было в нём что-то такое, что заставляло с приятной задумчивостью в разгар самого яркого лета вспоминать эти мрачноватые вечера и промозглый воздух начала зимы.
Стоя у окна и пытаясь разглядеть за толстым стеклом хоть что-то кроме отражения собственной непривычной внешности, я немного нервничал перед предстоящей поездкой в логово Ноттов, которое даже название носило недвусмысленное – «Пещера».
Впрочем, это волнение было по большей части приятным. Мысль о риске, авантюре и вожделенном магистерии в качестве приза в конце поднимали мне настроение.
Я уже почти уютно чувствовал себя в Ноттовском облике, хотя иногда забывал, что двигаться надо несколько иначе, чем я привык - все-таки пропорции наших тел отличались.
О том, что поезд въехал в город, меня известили яркие фонари за окнами. Наконец можно было разглядеть, что творится снаружи.
Сердце бешено забилось, когда экспресс остановился, и проскользнувшая мимо Пэнси тихо шепнула мне на ухо: «Удачи, Драко. До встречи в Хогвартсе». Через пару мгновений мне предстояло выйти на платформу, где наверняка уже ждал отец Нотта. И дай Лорд, чтобы он не раскрыл обман с первого же взгляда.
Высокую тёмную фигуру Тирона Нотта я заметил сразу же. Он стоял, кутаясь в плотную, добротно сшитую коричневую мантию с воротником из дорогого меха, с которой совершенно не вязался надетый на голову потёртый старый цилиндр, и нетерпеливо притоптывал мыском сапога. Рядом с ним дрожал от холода домашний эльф.
Окинув меня хмурым взглядом из-под сросшихся бровей, словно ища, к чему придраться, он едва заметно кивнул в знак приветствия.
- Добрый вечер… отец, - я слегка запнулся, так как не привык называть отцом этого человека, и это почему-то страшно разозлило мистера Нотта – должно быть, он услышал что-то не то:
- Как ты меня назвал, мальчишка?! – с угрозой переспросил он, наступая на меня.
- Отец, - поспешно ответил я, чувствуя, как мои глаза округляются от изумления и испуга.
- Я разберусь с тобой дома, - бросил Нотт, все еще разраженный непонятно чем. – Идём. Мы сейчас аппарируем - у меня мало времени. Я и так отменил дела чрезвычайной важности, чтобы тебя встретить. А ты доставишь багаж Теодора, - приказал он эльфу, после чего взял меня за руку.
Мгновение падения в бездну, как это всегда бывает при аппарировании, и… ничего. Вокруг была темнота. На мгновение показалось, что я ослеп, но тут зажёгся свет.
Мы находились в каменном гроте, абсолютно круглом и пустом, если не считать горящих на стенах факелов. Мистер Нотт достал волшебную палочку и провёл ею по стене, шепча какие-то слова, после чего в сплошном камне открылся проход, в который моментально ворвались ледяной холод и снег.
- Что встал, как истукан? – сверкнул глазами Нотт. – Проходить не собираешься?
Нотты жили в долине, со всех сторон окружённой горами. Попасть туда, видимо, можно было только таким хитрым способом, каким воспользовались мы.
Несмотря на то, что, по идее, горы должны были защищать окрестности «Пещеры» (так называлось имение Ноттов) от ветра, здесь было так безумно холодно, что когда я, наконец, достиг порога дома, меня трясло и зуб на зуб не попадал.
«Пещера» оправдывала своё название. Сам дом, сложенный из тёмного камня, и столь же мрачный внутри, словно давил на входящих в него. Неровный свет редких факелов в держателях в виде медвежьих морд на стенах длинного коридора только усиливал это ощущение.
- Жду тебя к ужину, - бросил мистер Нотт, и быстрым шагом пошёл по коридору, вскоре скрывшись за одной из массивных дубовых дверей.
Привычным движением я попытался откинуть не существующую сейчас чёлку, поднял голову повыше, чтобы не поддаваться гнетущей атмосфере имения, и отправился искать комнату Теодора. Разумеется, он рассказал мне, где что находится, но мне всё равно предстояло не заблудиться в незнакомом доме.
Спальня младшего Нотта была, пожалуй, самым приятным местом во всем жилище. Это была небольшая комната с двумя окнами, которые наверняка давали много света днём. На стенах висели картины, а в углу комнаты красиво вилось какое-то декоративное растение. Здесь находились довольно широкая постель, письменный стол из красного дерева, на котором царил творческий беспорядок – листы исписанной бумаги, прошлогодние учебники, куча полезных и не очень мелочей, какие-то фигурки, перья и чернильницы. Здесь же валялась книга «Квиддич сквозь века», заложенная носовым платком, кроме того, по комнате были расставлены несколько стульев из всё того же красного дерева. Старинный шкаф с одеждой стоял у единственной глухой стены в комнате, а рядом с ним – кресло, покрытое пледом с двумя оскалившимися медведями. Сундук с вещами, которые я привёз из Хогвартса, эльфы уже разобрали, и он, открытый, печально темнел около кресла. Скинув промокшую от растаявшего снега мантию, я первым делом завернулся в плед с медведями. Постепенно отогревавшиеся руки и ноги невыносимо болели. Я хлебнул оборотного зелья и стал ждать, когда меня позовут к ужину.
Наконец передавший мне приглашение спуститься к столу эльф исчез, и каминный зал мне пришлось искать самостоятельно. В итоге я свернул не в тот коридор и оказался в какой-то нежилой и неосвещённой части дома. Там, в дальнем конце коридора, мерцала сиреневым отблеском дверь. Я сразу вспомнил рассказ Теодора и понял, что попал к той самой секретной лаборатории мистера Нотта.
Осторожно приблизившись к источнику мерцания, я заметил едва видимую полоску света прямо перед дверью. Наступишь на такую – и маг, создавший эту защиту, моментально поймёт, что в его тайник пытаются проникнуть. Я ещё раз окинул взглядом дверь, которую в скором времени мне предстояло расколдовывать всеми мыслимыми и немыслимыми способами, и поспешил в каминный зал – к ужину я уже и так нещадно опаздывал.
Когда я, наконец, добрался до зала, ужин был уже накрыт. Однако мистер Нотт сидел в кресле у камина, вытянув ноги на целой медвежьей шкуре, лежащей на полу, и даже не повернул голову в мою сторону. На мгновение я замер в нерешительности – садиться за стол раньше родителей у нас дома было не принято, но, вероятно, у Ноттов всё иначе?
Правое плечо мистера Нотта заметно подёргивалось, словно его периодически кто-то кусал под лопатку.
- Как долго прикажешь тебя ещё ждать? – вкрадчиво спросил он, по-прежнему не глядя на меня.
- Прости, отец, - я прищурился, спешно выдумывая приличное оправдание, - Меня задержали бестолковые эльфы, которым пришлось напомнить, когда и как следует подавать хозяину домашнюю одежду…
Мистер Нотт небрежно махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху:
- Ну да, конечно… Что ещё помешали тебе сделать эльфы? Сделаешь милость, подскажешь?
- Только это, отец, - ответил я, вскидывая голову.
Мистер Нотт обернулся ко мне впервые с начала разговора, и скривился:
- Да неужели, - он поднялся, и жестом пригласил меня к столу. – И перестань называть меня «отец».
Он прошёл вперёд меня, и я устало прикрыл глаза – кажется, угодить этому самодуру и впрямь было нереально.
Мистер Нотт сел напротив меня, и взялся за столовые приборы.
- Приятного аппетита, - вежливо пожелал я. Он быстро окинул меня взглядом:
- С тобой? Приятного? С чего бы… - Нотт уткнулся взглядом в тарелку, всем видом выражая своё крайнее нежелание смотреть на своего презренного сотрапезника. В этом доме хорошие манеры, должно быть, считались le ton mauvais*. (моветон – «дурной тон»)
Еда была вкусной, но аппетит у меня пропал совершенно. Слишком непривычной была тишина, нарушаемая только негромким позвякиванием вилки мистера Нотта, когда он подцеплял с тарелки очередной кусок. Хозяин дома старательно не смотрел на меня, а когда появились эльфы, чтобы забрать пустую посуду, вдруг зачем-то велел, сделав акцент на втором слове:
- Принесите мне горячее.
Я даже поперхнулся. Интересно, Теодор всегда сидит на одних салатах?
- Может, ты наконец-то объяснишься? – неожиданно спросил Нотт. Теперь он буравил меня пристальным взглядом.
- Объяснюсь в чём? – я приподнял бровь. Выходки мистера Нотта начинали меня бесить – я пожалел, что здесь нет моего настоящего отца, который всегда умел ставить бывшего союзника на место.
Нотт швырнул вилку, так, что чуть не разбил бокал с вином, и закричал:
- Не корчи из себя идиота! Я тебя насквозь вижу! Ты и сам прекрасно понимаешь, в чем дело!
- Я не понимаю тебя, оте.. папа, - я старался говорить как можно спокойнее. Если так пойдёт и дальше, я буду голодать всю неделю – есть в такой обстановке было совершенно невозможно.
Голос Нотта снова стал тихим и вкрадчивым:
- Ах, он не понимает. Вы слышите, он не понимает! Ну так я объясню. Напомни, что ты получил за полугодовую контрольную по трансфигурации?
Я чуть было не застонал. Что, где и когда получал Теодор, меня волновало меньше всего. Очевидно, моё молчание Нотт истолковал как смущение.
- Хорошо, я сам тебе напомню. «С», так ведь, кажется? А чары? А зельеварение?! – он снова начал срываться на крик.
- Не кричи на меня, пожалуйста! – не выдержал я. – Я буду заниматься на каникулах и исправлю оценки.
- Не кричать?! – Нотт окончательно взорвался. – Насчёт сломанной палочки тоже не кричать?! По-твоему, я должен всё своё состояние потратить на тебя?! Что ты о себе возомнил, щенок?! Или ты считаешь, что твой отец должен краснеть за тебя и выпрашивать для тебя милости у каждого учителя, чтобы ты не вылетел из школы?! Ты смеешь мне возражать?! Подумать только! Тебе мало того, что я согласился оставить тебя своим наследником, позволил пользоваться всем, что полагается отпрыскам благородных фамилий, не смотря на твою дурную кровь?! Ты весь в свою безмозглую мамашу…
Мгновенная ярость затуманила мне голову, и, забыв о том, что речь идёт всё же о матери Нотта-младшего, а не о Нарциссе Малфой, я вскочил из-за стола, зацепив рукавом мантии тарелку, которая, коснувшись пола, со звоном разлетелась.
- Не смей оскорблять мою мать!
Мистер Нотт умолк на полуслове, изумлённо глядя на меня. Очевидно, Теодор никогда так ему не отвечал, и вряд ли отвечал вообще. Наплевав на все приличия и пользуясь минутным замешательством старшего Нотта, я бросил, что не голоден, и молнией выскочил из каминного зала, не давая хозяину дома опомниться.
Позже я лежал без сна на постели Теодора, кутаясь в плед, несмотря на то, что в имении было довольно тепло. Откуда-то снизу доносились пьяные крики и голоса – мистер Нотт проводил вечер не один, и мне оставалось только радоваться, что ему сейчас не до меня. Теодор предупреждал меня, что отец готов убить его за малейшую провинность, и теперь я корил себя за несдержанность, которая могла повлечь за собой Лорд знает какое наказание. К тому же, мне жизненно необходимо было добиться от Нотта-старшего покупки новой палочки, а обращаться к нему с напоминанием после всего случившегося было опасно.
На следующий день я всё же нашёл в себе смелость спуститься к завтраку, но, на удивление, мистер Нотт был гораздо спокойнее, чем накануне.
- Сегодня поедем к Оливандеру, - сообщил он мне. – Другого времени на решение твоих проблем у меня не будет.
Я вздохнул с облегчением.
Через пару часов я уже выбирал себе палочку. На сей раз нужная нашлась практически сразу. Серебристая, с витой чёрной рукояткой, она была гораздо красивее моей предыдущей, и, судя по всему, ещё более сильной – когда она легла мне в руку, я ощутил тёплую волну, перекатывавшуюся между мной и ей.
- Тринадцать дюймов, боярышник, жила дракона, - по своему обыкновению уточнил Оливандер. А потом, как-то странно взглянув на меня, добавил загадочную фразу: - Открывает несуществующее. Зачем вы покупаете себе вторую палочку, ведь с вашей всё в порядке? – бесцветные глаза смотрели прямо на меня, и я вздрогнул от того, что Оливандер словно бы знал правду. К счастью, вмешался мистер Нотт – я никогда бы не подумал, что хоть один его выпад мог бы меня порадовать, однако это случилось:
- Не в порядке. Мой бестолковый сын ухитрился сломать её. Он хочет, чтобы его отец разорился на постоянной покупке одних и тех же вещей. Сколько с меня?
Когда мы выходили из лавки, я осторожно оглянулся – Оливандер неотрывно смотрел на меня.
- Не вздумай сломать и эту, - предупредил мистер Нотт, когда мы вернулись домой – Иначе я в тебе разочаруюсь ещё больше. Правда, - он усмехнулся с недоброй иронией, - ещё больше едва ли возможно.
Подбираться к лаборатории, когда мистер Нотт был дома, я опасался. Он же почти до самого Рождества сидел в имении безвылазно, периодически, правда, принимая весьма шумных гостей. Я скучал в комнате Теодора, и единственным развлечением мне служили регулярно приносимые Найтом письма их Хогвартса. Нотт-младший исправно отчитывался мне о происходящем и прикладывал письма моих родителей, ответы на которые должны были в любом случае быть написаны моей рукой. А вот вкуснейшие сладости, которые мама отправляла мне в Хогвартс каждое утро, отвратительный однокурсник видимо съедал сам, и мне оставалось только глотать слюнки, читая в маминых письмах описания того, что она приложила к очередному посланию.
Была бы моя воля – я добрался бы до первого же камина и разобрался бы с этим расхитителем моего имущества, но увы, в комнате Теодора камина не было, а к прочим я соваться не рисковал.
За это я принялся мстить Нотту – а именно, обустраивать его комнату по своему усмотрению. К сожалению, разгребать Теодоровские «сокровища» приходилось самостоятельно – местным эльфам я боялся приказывать, чтобы они не почувствовали, что я не имею над ними власти. Впрочем, был в этом и свой плюс – возня с Ноттовской мелочёвкой худо-бедно спасала от невыносимой скуки.
Наконец, буквально за сутки до праздника, мистер Нотт уехал по своим делам, и я моментально оказался перед заколдованной дверью.
Очевидно, ставя защиту на вход в лабораторию, её хозяин старался не особенно сильно, раз его собственный двенадцатилетний сын с трудом, но всё же справился с отцовским колдовством. Теодор рассказал мне, как снимать защиту и как ставить её обратно, но судя по тому, что я сейчас видел, со времени его проникновения в хранилище магистерия мистер Нотт несколько изменил охранные заклятия.
В частности, добавил уже упомянутую мною полосу на полу. Насколько я помнил, чтобы пройти сквозь неё, нужно было знать пароль и определённый жест. Нечего было и думать о том, чтобы подобрать подходящее сочетанее – в голове мистера Нотта могло твориться всё, что угодно, а попытка тут была только одна.
Я огляделся. Проще всего было подглядеть за Ноттом, когда тот сам пойдёт в лабораторию. Но для этого нужно надёжное укрытие.
Как назло, здесь не было ничего, кроме чучела медведя в небольшой нише. Спрятаться за него? Опасно. Как бы Нотт не заметил. В тот момент я очень сильно пожалел, что не запасся ни мантией невидимкой, ни чем-то подобным. Я подошёл к чучелу и внимательно его осмотрел, ища шов. Затем расковырял небольшую дырку на спине шкуры. Внутри оказались опилки и много пыли, от которой я тут же расчихался. Нет уж, спасибо, там я сидеть не буду. Впрочем, вероятно, мистера Нотта хватит удар от вида чихающего медвежьего чучела, он упадёт и умрёт от страха и изумления, и я после этого спокойно буду делать в лаборатории всё, что мне заблагорассудится? «Стоп, Драко, - с усмешкой одёрнул я сам себя, - Просьба оставить его сиротой от Теодора не исходила. Жаль».
На самом деле, проблема подглядеть пароль была не единственной. Неплохо было бы ещё каким-то образом выяснить, какие варианты магистерия по каким колбам разлиты. Нотт-младший был уверен, что ему подойдёт результат любого из поздних опытов, но если ему охота была ставить на себе эксперименты, то мне бы хотелось заполучить себе то вещество, которое на самом деле будет обладать свойствами настоящей волшебной руды. Кстати, интересно, почему Нотт-младший говорил, что в летописи упомянута руда, а на самом деле вещество разлито по колбам? Может быть, как раз окончательным успехом будет считаться получение именно руды?
На всякий случай запомнив эту мысль, я спустился вниз. Ноги сами принесли меня в Каминный зал. Там суетились эльфы, накрывая, по обыкновению, ужин. Однако кое-что меня удивило: на столе сегодня стояло три прибора. В «Пещере» ожидается гость, который будет ужинать с хозяином и его сыном? Я знал, что у Тирона Нотта постоянно бывают посетители, по большей части, ночные, но ни разу не видел, кто именно к нему приходит.
Я задумчиво смотрел на эльфов, на накрытый стол, на хрустальные бокалы для вина… Вот бы знать, посвящён ли кто-то из посторонних в тайну магистерия? Теодор сказал, что у его отца есть помощник. Вот он-то наверняка знает, какой опыт к чему привёл. Узнать, кто этот помощник, дождаться, пока он появится, стянуть его волос, выпить оборотного зелья, и под видом соратника пройти вместе с Ноттом в лабораторию вообще без возни с защитными заклятиями? Выглядит красиво, но на деле слишком много опасных моментов, где я рисую быть пойманным за руку.
Можно было бы наложить чары слежения. Но на это моих умений ещё не хватало.
Эльфы закончили приготовления к ужину и исчезли. В этот момент дверь распахнулась, и в зал быстрыми шагами вошёл мистер Нотт.
- Я вернулся, - сообщил он и окинул меня своим обычным недовольным взглядом. – Что ты тут делаешь? Впрочем, это к лучшему. Садись и ужинай, да побыстрее.
- Уже? – удивился я. – Но я ещё не голоден…
- В таком случае, - насмешливо скривился Нотт, - когда ты, наконец, будешь голоден, тебе придётся терпеть до завтрашнего дня. Я жду посетителя. Здесь будет серьёзный взрослый разговор, который к тебе не имеет ни малейшего отношения. Так что или ты ужинаешь сейчас, или никогда.
Вздохнув, я подчинился и отправился к столу. Мистер Нотт же опустился в прикаминное кресло, предварительно развернув его, чтобы видеть меня. Он так буравил меня взглядом, нетерпеливо притоптывая ногой, что я только что не давился и без того не слишком-то вкусной едой. Кое-как наскоро закончив ужин, я осторожно пожелал хозяину доброй ночи и, не дождавшись ответа, счёл за благо побыстрее убраться к себе.
Нахлынули крайне нерадостные мысли. Всё так откровенно не складывалось, что уже хотелось всё бросить и поскорее сбежать из этого отвратительного дома хоть в Мэнор, хоть в Хогвартс, хоть в лавку Борджина, которая и то казалась привлекательнее «Пещеры». С одной стороны, до конца каникул времени оставалось предостаточно. С другой – такого Рождества я бы и врагу не пожелал. Сладкая мечта о том, чтобы решить все проблемы за день-другой и с чистой совестью предоставить Теодору самому общаться со своим сумасшедшим папашей как-то таяла на глазах.
Моё внимание привлекла небольшая деревянная фигурка, валяющаяся на полу в углу комнаты Нотта-младшего. Раньше я её как-то не заметил. Это была статуэтка мага с длинной седой бородой, чем-то похожего на Дамблдора. Я поднял её и поставил перед собой на стол. Интересно, зачем эта гадость Нотту? Колоть её иголками, практиковать непростительные, или от безысходности Теодор стал тайным поклонником директора?
Вымещая досаду, я щёлкнул фигурку по носу.
- Аппарэйт, - сказала фигурка и с тихим хлопком исчезла, через мгновение материализовавшись на том же столе на расстоянии вытянутой руки от прежнего местоположения. Заинтересовавшись, я повторил неуважительное действие с носом «Дамблдора».
- Аппарэйт, - фигурка снова исчезла, и снова появилась в углу стола.
Повышая себе настроение, я гонял «Дамблдора» по столу до тех пор, пока, наконец, вместе с моральным удовлетворением на меня не снизошло озарение.
Эльфы! Домовые эльфы свободно аппарируют даже в со всех сторон защищённых Малфой-Мэноре и Хогвартсе, если их вызывает к себе хозяин. Да и вообще, по приказу господина они в лепёшку расшибутся, а магия у них чуть ли не сильнее нашей и вовсе иной природы. Пусть я не могу приказывать эльфам Ноттов, но у меня ведь есть собственные слуги.
На смену озарению пришло сомнение. Едва ли эльфы всесильны. Вдруг не удастся позвать? Но, поскольку узнать это можно было только одним способом, я закрыл глаза, представил себе того эльфа, который обычно прислуживал мне в Мэноре, и позвал.
Пару мгновений ничего не происходило. Потом раздался хлопок, и передо мной появился эльф:
- Юный мистер Малфой звал Эсти, Эсти приш… - тут домовик, наконец, увидел меня, и с ужасом запнулся на полуслове. С сомнением он переминался с ноги на ногу, недоумевая – очевидно, ощущения шли вразрез с видимым образом.
- Это я, бестолковое ты создание, - поморщился я. Эльф, кажется, наконец поверил, захлопал огромными глазищами.
- Веди себя тихо, - предупредил я, догадываясь, что сейчас эльф может начать себя наказывать за то, что посмел не узнать хозяина – а этот процесс бывал довольно шумным. – Ты можешь перемещаться по этому дому незамеченным?
- Да, мистер Малфой, конечно, Эсти умеет передвигаться очень тихо, Эсти никогда не мешает волшебникам, сэр, Эсти знает, как надо вести себя приличному домовому эльфу, - с готовностью затараторил Эсти, чьё неблагозвучное имя я вдруг запомнил.
- Тогда слушай меня внимательно, - обрадовался я. – Будешь следить за хозяином этого дома. Только ни в коем случае ему не попадись! Смотри, с кем он встречается, с кем и о чём говорит. В первую очередь запоминай, если услышишь….
Я объяснил эльфу про лабораторию, про пароль от неё (не забыв поинтересоваться, не может ли он часом проникнуть через защиту без всяких паролей – но оказалось, что всё же нет), и про то, что именно надо выбирать из разговоров Нотта с посетителями «Пещеры».
- Мистер Малфой, сэр, Эсти всё сделает! – клятвенно заверил меня эльф.
- И постарайся побыстрее, - на всякий случай напомнил я. – И… вот ещё что. Не нравится мне твоё имя. Будешь откликаться на…. – я задумчиво оглядел комнату, придумывая, как бы повеселее обозвать домовика, и тут на глаза попалась аппарирующая фигурка. Решив, что раз с него всё началось, «Дамблдор» таки заслуживает небольшой благодарности, я объявил: - Будешь откликаться на Дамби. Понял?
- Эст… Дамби понял! – закивал головой домовик. – Дамби сделает всё, сэр, скоро вы будете знать пароль, мистер Малфой, и про колбы тоже, Дамби…
- Довольно, - прервал его я. – Отправляйся.
Эльф с поклоном удалился, а я раскинулся на мягком кресле. В тот момент я просто таки лучился гордостью за собственную сообразительность и предвкушал скорое победное возвращение в свой законный облик и к привычной жизни.

Магистерий
«Пещера». Зима, 2 курс

Прошли самые скучные в моей жизни Рождество и Новый год. Мистер Нотт даже и не подумал приглашать на праздники гостей или позволить мне навестить кого-либо из друзей (впрочем, из соображений благоразумия, к этому я сам не рвался). Заняться мне было решительно нечем, только скучать в ожидании известий. Куда-то запропастился Найт – то ли что-то случилось в школе, то ли Нотт-младший просто забывал его посылать. Это было обидно – хотелось писем из дома, терзало любопытство насчёт рождественских подарков от моих настоящих родителей – они, в отличие от хозяина «Пещеры», никогда не считали, что сыну достаточно Напоминателя (который мистер Нотт вручил мне в счёт сразу обоих праздников – видимо, чтобы ребёнок ненароком не забыл, что нельзя мешать жить папеньке).
Эльф Дамби исправно докладывал мне о том, что видел и слышал в имении Нотта, но пока что в его сообщениях не было ничего для меня ценного. Помощник мистера Нотта не появлялся (и до сих пор было непонятно, кто это вообще), ни с кем о магистерии хозяин не разговаривал и даже в лабораторию за это время ещё не заглядывал. Скорее всего, он сделал себе нечто вроде рождественских каникул – но меня такой расклад совершенно не устраивал - у меня оставалось всё меньше и меньше и времени и, что хуже, оборотного зелья. Я даже перестал пить его на ночь, крепко запирая дверь и ложась в постель в своём настоящем облике.
Поэтому, когда однажды ко мне в комнату Дамби аппарировал, сияя от счастья, и сбивчиво от желания высказать новость как можно скорее, сообщил, что ему удалось подглядеть, как Тирон Нотт открывает дверь в лабораторию, я от восторга упустил из рук Напоминатель. Последний громыхнул об пол как-то особенно звучно и разлетелся на осколки.
- Убери это, - поморщился я, указывая эльфу на осколки. – Впрочем, нет, сначала дорасскажи. Кто-нибудь новый его навещал?
Дамби сокрушённо замотал ушастой головой:
- Нет, мистер Малфой. Дамби следит за ним, следит постоянно, но мистер Нотт ни с кем не говорил о магистерии. Дамби слушал очень внимательно. Как только Дамби узнает то, что интересует мистера Малфоя, Дамби сразу же расскажет об этом.
- Хорошо, - кивнул я. – Ну что же, тогда займись уборкой, а затем возвращайся к мистеру Нотту и не пропускай ни единого его слова.
Итак, лаборатория была для меня открыта. Я решил нанести туда первый визит, не дожидаясь появления таинственного помощника Нотта – вдруг бы удалось разобраться на месте?
Мне так хотелось побыстрее обратно поменяться местами с Теодором, что я не стал дожидаться очередной отлучки старшего Нотта. Дамби сказал, что тот ждёт кого-то вечером, а это означало, что если визитёр окажется не помощником по лаборатории, то посмотреть на магистерий я смогу совершенно спокойно – пока хозяин будет занят гостем.
В назначенное время эльф не появился – это означало, что посетитель мистера Нотта не имел отношения к опытам с магистерием. Дождавшись полуночи (обычно к этому времени Нотт уже бывал беспробудно пьян, и не поднимался на верхние этажи), я тихо выбрался из комнаты и отправился к лаборатории.
Свечение защитных заклинаний слабо разгоняло сумрак коридора. Оскаленная медвежья морда жутковато смотрелась при этом мерцающем освещении, но я не собирался бояться набитой опилками шкуры. Остановившись перед дверью в лабораторию, я почувствовал, как подрагивает от волнения моя рука, сжимающая палочку. Пару минут я медлил, не решаясь колдовать – меня охватил мимолётный страх: вдруг эльф ошибся и запомнил что-то неверно?
Впрочем, домовики крайне редко неточно выполняли распоряжения хозяев. На моей памяти, это вообще случалось исключительно с Добби.
Я набрался смелости и произнёс первое заклятие. Свечение двери изменило цвет на бледно-жёлтый, и ничего ужасного не произошло: видимо, я всё сделал правильно. Чувствуя всё больше и больше уверенности, я снимал заклятия одно за другим, и, наконец, последнее – «полоса тревоги»- рассеялось, повинуясь движениям моей палочки. Надо сказать, что произнося сложный ноттовский пароль, я чуть было не ошибся – но, к счастью, успел остановиться раньше, чем произошло непоправимое.
Когда свечение двери погасло, и коридор погрузился в сплошной мрак, я вздохнул с облегчением. Дело было сделано, защита снята.
Только войдя в лабораторию и плотно закрыв за собой дверь, я рискнул зажечь слабый свет на кончике палочки.
Колбы с магистерием я увидел сразу же. Ими был заставлен ближайший к двери шкаф, невысокий стол перед ним и всё пространство под этим столом. Узнать, где находятся последние результаты опытов Нотта было несложно: колбы, стоящие дальше, покрывал слой пыли, а те, что находились на полу, блестели чистыми стеклянными боками.
Ну что же. Нотт-младший сказал брать любую колбу. Правда, как бы ни хотелось мне отомстить ему за все мои мучения, я всё же не собирался превращать сокурсника в окончательно безнадёжного сквиба, или во что-то ещё хуже, поэтому заставил его подробно описать то вещество, которое он пролил на себя.
При слабом свете люмоса разглядеть что-либо было невероятно сложно. Вздохнув, и искренне пожелав, чтобы дверь лаборатории прилегала достаточно плотно, чтобы не пропускать полосы света, я увеличил огонёк и принялся разглядывать содержимое колб.
Увы, это мало чем мне помогло. Некоторые колбы были, конечно, наполнены жидкостью совершенно иного вида, но содержимое большинства подходило под данное Ноттом описание. Не знаю, каким был бы мой выбор – если бы мне не помогла случайность.
В какой-то момент, протянув руку над столом и выбирая, какой сосуд схватить, я подумал, что если бы я смог хотя бы понять, где стоял тот магистерий, который разлил Теодор, я взял бы пару колб, находившихся рядом с тем местом. Раз мистер Нотт ставил результаты опытов по порядку, то, скорее всего, близко находящиеся варианты не так уж сильно отличались между собой по свойствам.
Я стал приглядываться уже не к самим колбам, а к расстоянию между ними – ища, где промежуток больше, где раньше тоже мог стоять сосуд. Вдруг что-то резануло мне зрение, заставив остановить взгляд на одной точке. Я вгляделся пристальнее – из этой точки словно поднимался едва различимый туман. Я смотрел с удивлением, всё шире раскрывая глаза и не понимая, что происходит, когда этот туман стал чётче, обрёл очертания и превратился в ещё одну колбу, которая через мгновение так же и пропала, с негромким треском, напомнив мне что-то до боли знакомое, но основательно забытое.
Затем я вспомнил, где я слышал такой треск и видел такое исчезновение предмета. В детстве я часто развлекался тем, что брал в руки какую-нибудь мелочь, представлял, как её затягивает чёрная воронка, после чего предмет исчезал на несколько мгновений и снова появлялся у меня в руках ровно с таким же треском. Я до сих пор не знал, куда пропадал предмет, но теперь был уверен: то, что я только что видел, было явлением того же порядка, скорее всего устроенное мною же – я слишком сосредоточился на поиске места из-под колбы и, видимо, сам того не осознавая, сделал что-то похожее на мои детские развлечения.
Сочтя это за некий знак, я взял две колбы, стоявшие по сторонам от того места, где я видел «туман», и сунул их под мантию. Что ж. Испытаем мою находку на Нотте-младшем. И если к нему вернутся способности…. то именно этот образец магистерия я себе и оставлю.
Я погасил люмос, старательно запечатал дверь заклинаниями так, как и было, и, опасаясь даже дышать слишком громко, на цыпочках выбрался из коридора и поспешно отправился в спасительную спальню.
Говорят, что дементоры не летают по одиночке, но точно так же и хорошие вещи имеют обыкновение происходить по нескольку сразу. Стоило мне войти в спальню, как в окно постучал клювом долгожданный Найт. Можно подумать, Нотт почувствовал, что именно сегодня я достану магистерий!
Филин приволок целую пачку писем, но я отложил их в сторону. День назад я бы читал то, что прислали родители, не отрываясь вдоль и поперёк. Но сейчас мне хотелось как можно скорее отправить магистерий Нотту – ведь в случае успеха я мог бы уже завтра покинуть опостылевшую «Пещеру».
Наскоро черкнув несколько строк, я привязал одну из колб вместе с запиской к лапке филина.
- Найт, неси это в Хогвартс в качестве ответа. И можешь заклевать Теодора до смерти, но только добейся, чтобы он сразу же посмотрел колбу и передал мне письмо!
Филин согласно ухнул. Я отнёс его на руках до окна и выпустил в ночь, а потом смотрел на кружащиеся снежинки, наслаждаясь холодным воздухом и думая о том, что, вероятно, уже завтра утром всё будет кончено.
Увы, моим надеждам покинуть «Пещеру» так быстро сбыться было не суждено. В комнату аппарировал Дамби.
У меня по спине пробежал холодок. Неужели всё-таки Нотт наконец встретился со своим помощником, и я не попался им в лаборатории только чудом?
- Мистер Малфой, сэр, - эльф раскланялся.
- Что там? Говори! – не выдержал я.
- Гость мистера Нотта пришёл позже, чем думал мистер Нотт. Дамби ждал его появления, как вы приказали. Он пришёл только что. Он ещё не появлялся у мистера Нотта, и Дамби решил сообщить вам его имя, а уже потом вернуться и слушать разговор…
- Кто же это? – перебил я.
- Ваш отец.
Я вздохнул. Отчасти с облегчением – уж моего отца-то Нотт-старший точно не станет посвящать в тайну магистерия. Отчасти – от того, что я безумно скучал по родным. Всё познаётся в сравнении, и, после десяти дней, прожитых в роли сына Тирона Нотта, моя собственная домашняя жизнь казалась мне недостижимым Раем.
- Дамби, подожди, - сказал я эльфу (который, кстати, и не думал уходить без моего разрешения), поспешно обдумывая внезапно пришедшую в голову мысль. – Они в каминном зале?
- Нет, мистер Малфой, мистер Нотт приказал своим эльфам подготовить для встречи кабинет.
- Дамби, ты можешь незаметно проводить меня к двери кабинета, и предупредить, если кто-то появится в коридоре, чтобы меня не увидели?
- Конечно, мистер Малфой, - с готовностью подтвердил эльф.
- Тогда идём.
Следуя за эльфом выбранным им путём, я лишь один раз был вынужден спрятаться в стенной нише, когда мимо проходил кто-то из домовиков Нотта.
Дверь в кабинет была чуть приоткрыта. Оттуда доносились тихие голоса. Я приник к этой щели, стараясь разобрать слова и одновременно разглядеть, что творится в комнате.
Я сразу увидел чёрную дорожную мантию, светлые, аккуратно ниспадающие на плечи и спину волосы, и руку отца, лежащую на рукояти трости. Отец стоял ко мне спиной, полностью закрывая от моего взгляда хозяина дома. Хотя разглядеть лица собеседников, разумеется, не было никакой возможности, их выражения я мог бы с лёгкостью представить по одной только интонации, с которой говорил отец.
- Тирон. Не могу сказать, что рад приветствовать тебя. И всё же, благодарю за гостеприимство.
Тоном такой «благодарности» хозяину «Пещеры» впору было подавиться. Раздражение его гостя лишь слегка скрывал намёк на светские приличия. Я испытал тайное злорадство: сколько раз за это время мне хотелось, чтобы Тирон Нотт таки попался моему отцу, которого он откровенно побаивался, с очередной своей выходкой.
- Я всегда полагал, что гости рады видеть хозяев, - буркнул мистер Нотт, но, видимо чувствуя, что реплика не возымела действия, добавил, - Чем могу быть обязан?
Ответ последовал не сразу. Поскольку приглашения сесть от хозяина дома так и не поступило, отец нарочито медленно окинул комнату взглядом и направился к креслу, развёрнутому в сторону двери. Когда он сел, я наконец-то смог видеть его лицо, а заодно и мистера Нотта – правда, последнего в профиль.
- Тебе это известно, - соблаговолил ответить отец, небрежно поигрывая тростью. – Но если ты настаиваешь на конкретике, то изволь.
Я ловил каждое слово, продолжая злорадствовать. Дамби не появлялся, а это значило, что быть пойманным я не рисковал – Нотт сейчас, кажется, боялся даже взгляд отвести от разгневанного Люциуса Малфоя. Я очень надеялся, что после этого разговора папаша Теодора станет совсем шёлковым и больше не будет мешать мне заниматься своими делами, ибо страх станет его единственным средоточием внимания.
Тем временем, мой отец продолжал:
- Меня привела неприятная необходимость обсудить твое безрассудное поведение в последние месяцы. Не обольщайся - твоя судьба мне глубоко безразлична, - в голосе звучала лёгкая насмешка, впрочем, моментально сменившаяся предельной серьёзностью. - Но ты бросаешь тень на всех нас, вызывая подозрения у Аврората. Наглость ищеек, участившиеся обыски – следствие твоих действий, - отец выделил слово «твоих», и
сделал паузу, наблюдая за реакцией собеседника. Взгляд, неотрывно следящий за Ноттом, был скептичен – отец, насколько я знал, всегда был невысокого мнения об умственных способностях бывшего соратника и явно хотел удостовериться, доходит ли до сознания последнего смысл сказанного.
Нотт взгляда не выдержал. Всплеснув руками, он довольно истерично запротестовал, изображая праведный гнев:
- Да я сижу дома безвылазно, как сыч! И вынужден ничего не делать, когда грядут великие времена, и подобно грязным... делать вид, что ничего не происходит! Только потому, что меня и не думают посвящать в свои дела бывшие соратники! Может быть, ты еще предположишь, что я подался в авроры? Или может это я обыскивал твой дом, Люциус?! Никогда, слышишь, ни-ког-да Тирон Нотт на милю не подойдет к аврорам!
Отец скривился, и слегка поднял руку, словно желая приглушить звук голоса собеседника.
- Не впадай в патетику, Тирон. Не стану объяснять тебе на многих однотипных примерах. Хватит того, чему я стал свидетелем и, по твоей милости, действующим лицом, на вечере у Забини. Ты вел себя как несмышленое дитя! "Скоро всё изменится. Грядут новые времена. Но всё новое - это хорошо забытое старое. Славное прошлое не такое уж прошлое. Многим, кто смеется сейчас, предстоит зарыдать"… Твой мелодичнейший голос гремел по всей гостиной. И такие намеки, отчаянно заговорщическое подмигивание, угрозы ты расточаешь всё чаще и громогласней. Шедевром и венцом твоей гениальной выходки в тот вечер было обращение ко мне. Я должен напоминать тебе, что ты сказал? "О, старый товарищ! Люциус, как поживаешь? Не беспокоит ли рука? У меня как-то побаливает левое предплечье. К переменам, наверное? Погода неустойчивая". И делаешь ты это в присутствии Аэлины Забини и Крауча. Я не возьмусь утверждать, кому и насколько хорошо известно, где находилась метка Пожирателей Смерти и к каким событиям она могла бы начать болеть. К чему ты это творишь?
- Ах да! – воскликнул Нотт. – Очевидно, я должен был стать пай-мальчиком и жать руки Краучу. А ещё может быть, вылизать сапоги Дамблдору и дураку Фаджу! – он судорожно перевёл дух и продолжил чуть медленнее, пытаясь придать словам особую значимость: - Я лишь хочу, чтобы каждый из нас, тех, кто действительно предан Тёмному Лорду, не забывал об этом…
- У меня нет времени на твои глупости, - прервал его отец, даже чуть повысив голос. - Мы слишком много знаем друг о друге, чтобы ты сейчас изображал святую наивность.
Дети еще прошлой весной принесли слухи о том, что Тёмный Лорд пытается возродиться, что малолетка Поттер вновь победил его. Кому было нужно - те запомнили. И ты усердно подливаешь масла в огонь. Если наш Лорд предпринимает попытку вернуться - а боль в предплечье указывает именно на это - то меньше всего ему нужны огласка, подозрения, и поимка его сторонников. Ты, столько кричавший о своей преданности Лорду, занят сейчас тем, что мешаешь его планам. Крики создают только шум. Намерения подтверждают поступки. Ты поступаешь или как дурак, или как предатель. Что одинаково прискорбно для меня, Тирон. В первом случае я услышу, что ты одумался. Во втором... Я жду ответа.
Во время этой тирады лицо Нотта из багрового становилось белым, затем возвращалось к оттенку бычьей крови. Видимый мне кулак, лежащий на подлокотнике кресла, сжался и чуть только не вдавился в деревянную поверхность. То, что хозяин «Пещеры» взбешен, было так же очевидно, как и его страх перед Люциусом Малфоем. Нотт молчал, а отец скучающим взглядом оценивал убранство гостиной, не переставая следить краем глаза за впечатляющей сменой красок напротив себя. Наконец, послышался придушенный голос Нотта:
- Только память о прошлом и совместных боях заставляет меня быть вежливым с тобой. - Долго накапливаемого спокойного тона Нотту хватило ровно на одну фразу. Дальше он снова сорвался чуть ли не в истерику: - По твоему я предатель? Или по твоему я хочу помешать Повелителю?! Я?!! Еще в сентябре я уговаривал тебя, Люциус, присоединиться ко мне. Уничтожить этого мелкого ублюдка Поттера! Или ты уже забыл об этом? Или, может, ты хочешь сказать что это не служба Повелителю?! Очистить наш мир от грязнокровок и подготовить Его возвращение! Тогда ты прогнал меня, а теперь еще и обвиняешь?!!! А между тем я один, без твоей помощи, если уж на то пошло, нашел способ доказать свою преданность Повелителю и Нашему Делу...
Я открыл рот от удивления, едва сдержав возглас. Но Нотт тоже сообразил, что в приливе хвастовства ляпнул лишнее, и осекся.
К сожалению, этого было мало, чтобы отец заподозрил неладное:
- Хорош способ. Вызвать проверки всех и вся. Уизли и вайны, лезущие в мой дом... Ты делаешь всё, чтобы Тёмному Лорду было как можно сложнее вернуться, а потом - набрать силы после возвращения. Если начнётся охота на него и на нас, облавы будут повсеместными. Я говорил тебе и повторяю: сейчас как никогда нужны затишье и осторожность. Впрочем, ты в очередной раз не слышишь. Нет, ты не предатель, верно моё первое предположение, - отец покачал головой и взялся за трость, собираясь подняться. - Итак, раз мне не убедить тебя, то дай себе труд запомнить одно. Я не позволю тебе впредь совершать подобные глупости, вредящие Лорду, мне и моей семье. Повтори подобное, Нотт. И тебе будет поздно сожалеть. - Последние слова отец произнес шипящим шепотом. Долго сдерживаемая ярость все же прорвалась - ничто не могло так вывести отца из себя, как глупость. – Прощай.
Отец стремительно поднялся, и вышел вон из комнаты. Всё произошло так быстро, что я не успел сообразить, что надо спрятаться. Через мгновение я оказался лицом к лицу с отцом.
- Bon soir, - в растерянности прошептал я. Где-то на задворках сознания билась мысль, что я попался и сейчас Нотт узнает, что я подслушивал. Но, к счастью, Нотт и не думал следовать за гостем, переваривая услышанное.
- Здравствуй, Теодор, - тихо сказал отец, на мгновение задержав шаг. Знакомый взгляд серых глаз скользнул по мне. Мне показалось, что ещё секунда – и он меня узнает. Но нет. Отец с сомнением прищурился, а затем прошёл дальше, слегка задев меня краем дорогой мантии.
Пытаясь сдержать стук сердца, я вцепился в дверной косяк. Надо было уходить, но на меня навалилось бессилие от пережитого испуга. Голос Тирона Нотта, донёсшийся из кабинета, вывел меня из оцепенения:
- Сожалеть? Когда я закончу с магистерием, сожалеть будешь ты, Малфой, а не я! Далеко не я...
Бессилие сменилось яростью. Я почувствовал, как сужаются от злости мои глаза, и невольно поджал губы. «Ах так, - думал я. – Этот ненормальный далеко замахнулся. Ну подожди у меня. Я теперь знаю вход в твою лабораторию. Лишишься магистерия быстрее, чем его заполучил. А может я его ещё на тебе же и опробую – поваляешься с исчезающими ногами, как твой столь нелюбимый тобою сынок».
- Интересно, Тирон, ты ожидал от Люциуса чего-то другого? – раздался насмешливый, но, вместе с тем, мелодичный женский голос.
Я вздрогнул, и, не понимая, что происходит, снова приник к дверной щели. С противоположного конца кабинета к Нотту приближалась никто иная, как Аэлина Забини – мать Блейза, женщина необыкновенной, яркой, южной красоты. Я не успел увидеть, откуда она появилась, но был уверен, что во время разговора с отцом её в комнате не было. Должно быть, она пряталась за портьерой или в специальном тайнике. Такими тайниками кишели все старинные дома, и вряд ли «Пещера» была исключением.
- Ты это слышала, Аэлина? – кинулся к ней Нотт. – Они, Малфои, всегда считали, что им всё позволено. Люциус Малфой, правая рука Лорда, второе лицо в Круге Пожирателей… королевская кровь, - его лицо скривилось в гримасу отвращения. – Посмотрим, какого ему будет ощутить себя сквибом!
- Быть может, пригласишь меня присесть? – снова спокойно и насмешливо пропела Аэлина. Она небрежно провела рукой по шикарным каштановым локонам, откидывая их назад.
- Разумеется, прости, - засуетился Нотт, придвигая ей кресло. Надо же, а он имеет смутные представления о галантности?
Аэлина грациозно опустилась в предложенное кресло и закинула ногу на ногу.
- Сквибом, говоришь, - улыбнулась она. – Смотри, не попадись Малфою раньше, чем закончишь свои опыты.
- Я близок к успеху, как никогда, - Нотт извлёк из рукава мантии какую-то тетрадь и раскрыл её перед Аэлиной, водя по строчкам кончиком палочки.
Прежде, чем заглянуть в тетрадь, миссис Забини подняла глаза на Нотта:
- Она даже без защиты, Тирон. Не боишься, что её выкрадут? Или уничтожат? И все твои достижения пойдут прахом? Или, - она усмехнулась алыми губами, - ты с ней не расстаёшься ни наяву, ни во сне?
- Не расстаюсь, - согласился Нотт.
Стараясь не шуметь, я сделал шаг назад. Ступая тихо-тихо, я пятился до тех пор, пока не добрался до поворота коридора. Дамби мгновенно подскочил ко мне, и я едва успел прижать палец к губам, чтобы он не начал рассыпаться в заверениях в своей преданности.
- Проводи меня обратно, - прошептал я.
Итак, я наконец узнал, кто помогает Нотту с магистерием. Оставалось понять, даёт ли мне что-нибудь это знание теперь?
После того, что я услышал, я уже начал жалеть, что слишком рано отослал магистерий Теодору. Угрозы моему отцу сами по себе, да вдобавок – возвращение Тёмного Лорда, облавы…. У меня в голове всё перемешалось, и осталась только мысль, что оставлять Нотта с магистерием нельзя. К счастью, время на придумывание, как это осуществить, ещё не вышло.
Идею предупредить отца я отмёл сразу же. Признаваться в своём вранье я вовсе не рвался – не из-за страха наказания, а от того, что после этого родители начнут следить за мной втрое пристальнее, и я лишусь множества других возможностей, предоставляемых относительной свободой и верой родных моему слову. Я счёл, что вполне в силах решить всё самостоятельно.
План был таков: украсть у Нотта рукописи о магистерии, а потом каким-нибудь образом уничтожить те запасы вещества, которые он уже успел получить, желательно вместе с лабораторией – чтобы опыты уже точно не могли продолжиться. Второй пункт сделать было проще простого: поджечь лабораторию и выставить это несчастной случайностью. С первым было хуже – где у Нотта хранятся ценные документы, я понятия не имел. Наверняка в тайниках, как это делалось, к примеру, в Малфой-Мэноре. Чтобы о них узнать, надо было начинать всё сначала: приставлять к Нотту Дамби, возиться с паролями и так далее.
Дав соответствующие указания эльфу, я принялся снова ждать, а заодно обдумывать способ поджога лаборатории.
Если уроки Тёмных искусств были мне, как правило, безумно интересны – чёрная магия и её возможности буквально завораживали, то с зельеварением всё обстояло несколько менее радужно. Каким бы прекрасным педагогом не был мой крёстный, но необходимость соблюдать предельную аккуратность, выдерживать Лорд знает сколько времени в ожидании получения результата (вместо того, чтобы загрести желаемоё целиком и сразу), да и сам довольно скучный процесс варки зелий, часто сильно мне досаждали. Я бы предпочёл лишний раз поноситься на метле, вместо того, чтобы сидеть у котла часами, медленно и однообразно помешивая далёкий от готовности раствор.
Однако, как бы я ни вздыхал, когда родители и слушать ничего не хотели о сокращении количества личных занятий со Снейпом, сейчас именно этот опыт мне и помог. Я вспомнил, что однажды перепутал компоненты, и потом полтора часа слушал выговор крёстного, который по чистой случайности вовремя обнаружил мою ошибку. Дело в том, что если бы я тогда смешал раствор так, как собирался, и оставил его настаиваться, через трое суток или чуть больше в Паучьем переулке оказалось бы на полдома меньше.
Повторить опыт было легче лёгкого: необходимые компоненты нашлись бы в любой лаборатории, а дальше – поставить среди колбочек с магистерием «сюрприз», и быстро поменяться с младшим Ноттом местами. И - пусть хоть вся «Пещера» взлетает на воздух, при чём здесь я? Это всего лишь Тирон Нотт доигрался со своими экспериментами. Не стоило ходить в лабораторию в состоянии тяжёлого похмелья, да ещё готовить вещество с неисследованными свойствами!

Пожар в «Пещере»
«Пещера». Хогвартс. Зима, 2 курс

До конца каникул оставалось чуть больше недели. За это время надо было успеть украсть записи, а взрывающееся зелье можно было оставить в лаборатории за пару дней до моего отъезда. Тогда бы оно как раз настоялось к тому моменту, когда я уже буду в экспрессе на полпути в Хогвартс – а значит, отрадно далеко от «Пещеры» и её сумасшедшего хозяина. Тут мне пришло в голову, что красть записи придётся в самый последний момент – не то, чего доброго, Нотт обнаружит пропажу раньше, чем я успею исчезнуть.
Дамби исправно следил за хозяином дома, по прежнему регулярно докладывая мне о каждом его шаге. Я за это время успел снова побывать в лаборатории, найти нужные мне компоненты и перетащить их в свою комнату – чтобы смешать уже непосредственно накануне моего отъезда. За компанию я прихватил ещё пару колб магистерия для себя. Один из недостающих для взрывающегося зелья эликсиров я попросил прислать мне Нотта-младшего, который уже доказал свою способность выпросить у знающих старшекурсников всё, что угодно. Тот удивился, но просьбу мою выполнил в благодарность: посланный ему мною магистерий начал понемногу возвращать Теодору магию. Разумеется, я не сообщал однокурснику о том, зачем именно мне понадобился эликсир, наплетя какую-то правдоподобную историю.
Увы, эльфу так и не удалось узнать, где Нотт хранит бесценные рукописи. Между тем, до конца каникул оставалось всего три дня, и я понял, что катастрофически не успеваю. Если летописи останутся у Нотта – он сможет снова получить магистерий, хотя и не сразу….
Я отчаянно, но безуспешно старался придумать выход. Пока, наконец, до моего отъезда не остались одни сутки.
Нотт вновь провёл вечер за бурным застольем. Дождавшись глубокой ночи, когда стихли пьяные голоса хозяина и гостей, я на цыпочках выбрался из комнаты, и отправился к лаборатории, сжимая в руках колбу со взрывающимся зельем.
В доме было настолько тихо, что я слышал своё дыхание. Запрятав «подарок» в шкаф с магистерием, я аккуратно запечатал дверь в лабораторию и с облегчением подумал, что больше её не увижу.
Обратный путь лежал мимо спальни Нотта. Дверь в неё была приоткрыта, и я помедлил, опасаясь привлечь внимание хозяина… но из комнаты донёсся храп. Мистер Нотт на моё счастье беспробудно спал. Я уже собрался уходить, как вдруг меня посетила безумная мысль. Летописи, Лорд с ними – но ведь я знаю, что у Нотта есть тетрадь с его собственными записями о магистерии! Разве это не лучшее, что я могу преподнести отцу? Нотт сказал, что он с ней не расстаётся. Что если она там, в спальне?...
Вздрагивая от собственной смелости, я проскользнул в комнату, слабо освещаемую небольшим сиреневым шаром, заменяющим хозяину ночник, и висящим недалеко от его постели.
В комнате было душно и неприятно пахло несвежим вином. Храп Нотта резал слух, заставляя меня морщиться от отвращения. Затаив дыхание, я подкрался к кровати. Нотт лежал на спине, скинув одеяло на пол. Из-под подушки торчал краешек уже знакомой мне тетради…..
Не знаю, сколько я медлил, не решаясь протянуть руку. Что, если он проснётся и увидит меня здесь? «Если я не сделаю это сейчас, я не сделаю этого никогда», - сказал я сам себе и, зажмурившись от ужаса, ухватил краешек тетради…
Нотт зашевелился. Я замер. Но хозяин не проснулся, лишь чуть повернул голову и стал храпеть тише.
Я осторожно потянул тетрадь. Нотт придавил её, и вытаскивалась она очень медленно. Тащить сильнее я боялся, чтобы он не почувствовал.
Дюйм за дюймом тетрадь, наконец, выскользнула из-под подушки. Моё сердце бешено колотилось, когда я наконец вцепился в тетрадь и прижал её к себе. Я так волновался, что не заметил, что Нотт перестал храпеть….
Я повернулся уходить, как вдруг….
- Ах ты, щенок! – Нотт вскочил на кровати и вцепился рукой мне в волосы. Я закричал от боли и неожиданности, из глаз выступили слёзы, а Нотт резким движением встряхнул меня так, что выдрал клок волос, и я отлетел в сторону, ударившись о прикроватный столик. Столик опрокинулся, на меня посыпалось всё, что находилось на нём. Что-то разбилось, и осколок врезался мне в ладонь.
Нотт был ужасен. Красные от выпитого вина и прерванного сна глаза горели бешенством, лицо исказилось от злости, когда он подскочил ко мне:
- Что тебе здесь нужно?!
Я с ужасом понял, что другой рукой всё ещё прижимаю к себе тетрадь….
- Отец! Я объяс…. – но Нотт не стал ничего слушать.
- Сейчас я тебе покажу, как воровать вещи родителей! – взревел он, хватая меня за шиворот, и швыряя на противоположную сторону комнаты.
Я ударился головой. На лоб потекло что-то горячее и липкое. Забыв обо всём, я инстинктивно пытался подняться на ноги, но мне почему-то это не удавалось, тело отказывалось слушаться… а потом я увидел наставленную на меня палочку и яркую вспышку. Всё, что я помню – мгновение леденящего ужаса, а потом темноту в глазах , боль, и собственные крики, захлёбывающиеся слезами. Кажется, на меня сыпались какие-то удары, от которых я пытался увернуться, а потом закрыться руками, что-то резало кожу, и от этого совершенно невозможно было укрыться…. Потом вдруг всё закончилось, и на меня навалилась давящая тишина.
…В саду было невыносимо жарко. Солнце сияло ярко-ярко, слепящим белым светом, так что всё таяло, растворялось в светлых, пастельных красках. Впрочем, нет – дело было не в солнце. Слабый запах гари висел в воздухе, и всё вокруг тонуло в серебристом дыме. Это было красиво – если бы не жгучие лучи. Вдалеке, в конце аллеи, бриллиантовым отблеском манила прохладная вода пруда. Я лежал на спине, и солнечные лучи окутывали теплом всё моё тело, становясь всё горячее, и горячее… это было приятно. Но вода манила, окунуться в прохладу, сделать большой глоток…. Солнце высушило губы. Хотелось глотнуть воды. Но я почему-то никак не поднимался с земли, словно тепло лучей не пускало меня. Мне не хотелось шевелиться. Не хотелось вставать. Вот бы сразу оказаться там, в конце аллеи!
Это ничего. Надо позвать родителей, они отнесут меня к пруду.
Как только я подумал о родителях, они появились – на той же самой аллее, вдалеке. Прогуливаясь рука об руку, они улыбались друг другу, о чём-то говорили – и даже не догадывались, что я лежу совсем недалеко от них и очень хочу их позвать.
Почему же я не могу их позвать? Я попытался произнести хоть что-нибудь, но губы стали какими-то чужими, не слушались, дыхание никак не превращалось в звук…..А родители подошли к пруду и почти скрылись за поворотом. Я вдруг испугался, что они уйдут, а я так никогда и не смогу подняться. Мне стало так страшно, что я, собрав все силы, закричал……
- Мистер Малфой, сэр… Мистер Малфой, что с вами? Мистер Малфой, не молчите!
Я с трудом открыл глаза. Темнота сменилась пятнами. Пятна прыгали, кружились, всё медленней и медленней, всё ближе друг к другу, пока, наконец, не слились в одно, а оно, в свою очередь, поплыло, изменило очертания и сложилось в большеухую уродливую голову с огромными глазами.
- Мистер Малфой, какое счастье, что вы пришли в себя! – запричитал Дамби (а это оказался именно он). – Дамби пришёл сюда и испугался, увидев вас. Мистер Малфой, что с вами сделал мистер Нотт? Он принёс вас сюда и запер комнату. Дамби не стал выходить, пока мистер Нотт не ушёл, Дамби решил, что мистер Нотт не желает добра мистеру Малфою…
Я ничего не понял из этой спутанной болтовни эльфа. Я не помнил, где нахожусь. Всё тело мучительно ныло, так что я боялся даже шевельнуться. Понемногу начали возвращаться воспоминания: о спальне Нотта, о моём падении, о наставленной на меня палочке…… Предупреждал же меня Теодор, чтобы я не нарывался на его отца. Надо же было так попасться! Как же он меня не убил? И где тетрадь? И магистерий? И что теперь со мной будет?
Сон о саде и жаре уже растворился без остатка, а вот навязчивый запах гари всё ещё висел в воздухе. В глазах туманилось… или это был дым?
- Дамби… - прошептал я пересохшими губами. – Что происходит? Где я?
- Мистер Малфой, вы в спальне… в той спальне, где вы жили все эти дни, мистер Малфой… - эльф откровенно хлюпал носом.
Я попытался шевельнуться. На удивление, тело меня послушалось. Мне даже удалось подняться.
На лицо мне упала спутанная, в запёкшейся крови прядка светлых волос… моих собственных волос. Значит, действие зелья кончилось? Надеюсь, после этого Нотт меня не видел! Diable, сколько же тогда прошло времени? Ведь у меня оставался всего день, а сейчас на улице сумерки – утренние или вечерние?...
Я подошёл к окну – и тихо вскрикнул, узрев собственное отражение.
Таким я ещё не видел себя никогда. На опухшем от синяков и ссадин лице засохла кровь. Волосы стали тусклыми от запутавшейся в них пыли, и слиплись опять же от крови выше виска – впрочем, там никакой раны не было – должно быть, Нотт всё же немного меня подлечил. Я попытался стереть кровь рукой – бесполезно, но зато обнаружил, что руки у меня изрезаны неглубокими царапинами. Нотт, судя по всему, вылечил только серьёзные повреждения, оставив все мелкие и обидные следы наказания в назидание.
Хуже всего было то, что в отражении я видел именно Драко Малфоя, а никак не Теодора Нотта. Подойдя к столу, я взял флягу с остатками оборотного зелья и поспешно выпил его. На мгновение меня скрутила знакомая судорога, потом тело начало меняться….
Из оцепенения меня вывел плачущий голос Дамби:
- Мистер Малфой, сэр, надо отсюда уходить! Дом горит, мистер Малфой!
Смысл сказанного дошёл до меня не сразу. Зато когда дошёл…
- Что?! – воскликнул я, позабыв о том, насколько пересохло у меня в горле, и даже закашлялся. К тому же, дым уже начинал есть глаза. – Какой сегодня день, Дамби?!
- Утром вам ехать в Хогвартс, сэр, - всхлипнул эльф. – Вы целый день были без сознания…
Проклятье! Я всё-таки не рассчитал с зельем, и оно взорвалось раньше, чем планировалось! Где же тогда Нотт? Впрочем, если он был в лаборатории в момент взрыва, то станется, что уже и нигде…. А это означает…
- Дамби! Надо срочно отсюда выбираться! Идём! – я кинулся к двери, успев, однако, прихватить свою волшебную палочку, любезно оставленную Ноттом рядом со мной на постели.
- Мистер Малфой, дверь заперта! – воскликнул эльф. – Я не могу снять это заклинание мистера Нотта, сэр….
Он кинулся к шкафу, и начал биться головой, наказывая себя.
- Дамби, сейчас не время! – огрызнулся я. – Прекрати немедленно! Как отсюда выбраться? Ты можешь аппарировать во двор?
Эльф испуганно закивал головой.
- Ты можешь аппарировать со мной вместе? – я давился дымом, который заволок уже всё вокруг и мешал смотреть.
Снова кивок.
- Тогда делай это! Быстрее! На улицу! И подальше от стен дома!
Эльф протянул мне лапу, я, забыв о брезгливости, дотронулся до неё – и провалился в бездну вслед за домовиком….
Если бы я знал, что моя маленькая ошибка грозит профессору Снейпу лишением жилища, я бы не так удивлялся тому, с каким гневом он отчитывал меня за неё. Впрочем, пожар в «Пещере» мог оказаться и диким совпадением – уж слишком безжалостное пламя гуляло по имению Ноттов, пожирая деревянные перекрытия и всё, что могло гореть в доме.
Мы с Дамби сидели на расстеленном прямо на снегу гобелене с медведями, отважно вытащенном из огня эльфом, и смотрели на то, как пляшут языки пожара в окнах.
В моей голове не было ни единой мысли. Ни о скорее всего погибшем Нотте, ни о том, что виноват в этом я, ни о том, что теперь потеряны не только тетрадь Нотта и летописи, но и весь магистерий кроме того, что я успел отослать Теодору….ни о том, как я буду выбираться отсюда без хозяина имения и что скажу его сыну.
Не знаю, сколько прошло времени. И не знаю, откуда появился Тирон Нотт. Он, в одной наскоро накинутой меховой мантии, местами опалённой, перемазанный сажей до черноты дементора, вдруг кинулся ко мне и заключил меня в объятия, позабыв о том, что прикосновения к оставленным им же синякам и ссадинам причиняют мне боль. Я шипел сквозь зубы, а страшный, жестокий, бесчувственный «отец» рыдал у меня на плече, приговаривая:
- Я думал, что ты погиб… Сын, ты же ведь вся моя жизнь… я ведь только для тебя живу… Прости меня, старого дурака… какое счастье, что ты жив…
Прошла ночь. Эльфы в конце концов смогли потушить пожар, и оказалось, что я несколько преувеличил его масштабы. Непоправимо пострадала только та сторона, где находились лаборатория и спальни мистера Нотта и Теодора. Впрочем, некоторые вещи домовики успели спасти и оттуда. В том числе, тетрадку с записями о магистериии – а, точнее, тот обугленный слипшийся кусок, который от неё остался.
С утра усталый, как-то резко постаревший и притихший мистер Нотт отвёз меня на вокзал и никак не решался со мной расстаться, пока Хогвартс-Экспресс не тронулся с места. Тут Нотту пришлось аппарировать на станцию – спрыгнуть он уже не успевал.
Я весь день не выходил из купе. На радостях, что сын спасся, Нотт вылечил меня почти полностью – но слабость и головная боль от такой ночи остались. К тому же, я экономил оборотное зелье, допив его остатки за пятнадцать минут до прибытия в Хогсмид….
- Драко, спасибо тебе огромное! – сиял Теодор Нотт, радостно гоняя по воздуху ложку с помощью нехитрого заклинания и моей, не очень слушавшейся его, палочки. О пожаре в "Пещере" я ему ещё не рассказал. – Я же для тебя всё сделаю! Всё, что ты захочешь! Я прямо не знаю, как тебя отблагодарить!
- Я знаю, - я лениво потянулся в кресле, наслаждаясь непередаваемо приятным ощущением собственного тела и прикосновениями шёлковой рубашки к коже. – Ты мне сейчас разрешишь кое-что на тебя наколдовать, а мстить за это не будешь.
- А что ты собираешься наколдовать? – насторожился Теодор.
- Ты, кажется, только что сказал, что сделаешь всё, что я захочу. Вот я хочу этого. И чтобы ты не задавал вопросов.
- Хорошо, - вздохнул Нотт. – Только надеюсь…..
Я не дал ему договорить.
- Авис! Риктусемпра! Таранталлегра! Вингардиум левиоза! Инкарцеро! Дантисимус….
Кажется, в тот вечер я испробовал на незадачливом друге весь арсенал не очень вредных, но очень обидных заклятий…

Игра по-малфоевски
Хогвартс. Малфой-Мэнор. Весна, 2 курс

Беспорядков в школе не происходило уже давно. Понемногу хогвартская жизнь вошла в привычное русло. По-прежнему шипели друг на друга Гриффиндор и Слизерин, Макгонагалл и Снейп подливали масла в огонь каждым снятием баллов с вражеского факультета, Дамблдор делал вид, что ничего не видит, а Гилдерой Локхарт сверкал белозубой улыбкой и подавал нам единственный повод для солидарности с адекватной частью красно-жёлтых в виде желания чем-нибудь занавесить этот слепящий блеск, а в идеале ещё и убрать звук.
Впрочем, он изрядно нас повеселил, устроив бурное празднование Дня Святого Валентина. Видели ли вы когда-нибудь розовый Хогвартс? Я видел. Однажды. В тот самый год. Выглядит весьма забавно, и даже вечно раздражающее кричащее сочетание гербовых цветов Гриффиндора приглушается на общем фоне, и уже не так режет глаз.
Сердечки, цветочки, конфетти, гномы с ангельскими крылышками и учителя с на редкость кислыми выражениями лиц – всё это подвигло меня на особенно творческое настроение, а я, в свою очередь, поработал вдохновением для сокурсников. Крылатые валентинки нашего производства с любыми вообразимыми спецэффектами разлетелись по Хогвартсу. Гриффиндорской грязнокровке Грэйнджер мы с Ноттом (который по такому поводу даже простил мне недавний обстрел заклинаниями) сочинили душещипательный роман в записках от имени Локхарта, от которого та даже прослезилась. Уизли прислали пафосную вопилку о великолепии веснушек, лохмотьев и неудачников от тайного поклонника, а Лонгботтому за обедом подмешали лёгкого приворотного средства, и он, не понимая, что с ним творится, краснея и смущаясь, до конца дня не мог отвести взгляд от Пэнси. Вот только розовой летучей мыши размером с небольшого кабанчика профессор Снейп, к сожалению, не оценил, и на зельеварении Слизерину впервые в жизни пришлось мужественно терпеть невозможность доканывать дражайших оппонентов.
Пока мы думали, чем бы таким одарить выжившего-на-наши-головы-очкарика, судьба нас опередила. И, пожалуй, с лихвой превзошла изобретательность слизеринцев. Я, наверное, никогда не забуду очаровательной сцены: сначала улепётывающий со всех ног от гнома-купидона Поттер, а потом этот самый гном, настигший свою жертву, сидящий на ней верхом и распевающий по поручению Джинни Уизли фееричную балладу о глазах цвета молодой лягушки. Кстати, бедная девочка вовсе не собиралась насмехаться над предметом воздыханий – просто поэтического таланта в рыжем семействе было примерно столько же, сколько и доходов (о чём я не упустил случая ей сообщить).
Совершенно раздавленный всеобщей счастливой истерикой Поттер прозевал момент, когда у него из рюкзака вывалился дневник, тут же оказавшийся в моих руках. Впрочем, прочесть тайны избранного мне не удалось – тетрадь почти сразу же вышибли из моих рук заклинанием. Зато за применение несанкционированной магии Поттера ещё и оштрафовали на баллы.
Одним словом, праздник удался на славу, и стал более популярной темой разговоров, чем надолго пропавший наследник Слизерина. Если бы не всё ещё находящиеся в больнице заколдованные жертвы, все бы давно забыли о событиях осени и начала зимы. Все – кроме меня.
Если раньше я весьма скептично относился к разговорам об ожившей легенде, то теперь, после того, что я услышал в доме Нотта, я буквально сгорал от любопытства и желания докопаться до истины.
Я исполнил своё давнее намерение и добрался-таки до библиотеки Малфой-Мэнора, благо, мама к моим отлучкам из школы с целью «просто повидаться с родителями» относилась гораздо снисходительнее отца. Но, судя по тому, что мне удалось найти, последним прямым наследником Салазара Слизерина был никто иной, как Том Марволо Риддл – то есть, сам Тёмный Лорд Волдеморт. И вот тут-то начиналось самое интересное.
Можно было бы по-прежнему считать, что в школе нашёлся человек, разыгравший спектакль на основе старого предания о Тайной комнате. А можно было вспомнить недавние слова моего отца – «Тёмный Лорд пытается вернуться. Боль в предплечьи указывает именно на это…»
Я предпочёл сделать второе. И мучаться загадкой, каким же образом Тёмному Лорду сейчас удалось открыть комнату? И где он сам? Разумеется, тогда я ещё понятия не имел ни о каких хоркруксах, поэтому решил, что Лорд снова действует через кого-то, как и год назад (на тот момент я уже уверовал и в правдивость этой истории).
Увы, дальше этого я не продвинулся. Я пытался наблюдать за своим окружением – но все вели себя самым обычным образом. Я ломал голову, злился, даже обижался – почему помощником не выбрали меня? По крайней мере, я считал себя более достойным кандидатом, чем кто угодно другой – чистокровный, сын Люциуса Малфоя – некогда правой руки Лорда, обученный тёмным искусствам (не до конца, конечно, но на тот момент мои умения казались мне вполне достаточными), и к тому же – готовый помогать по собственной воле!
Увы, Тёмный Лорд, видимо, придерживался иной точки зрения.
Тем временем, в школе произошло новое нападение. Словно исполняя мою давнюю мечту, на этот раз жертвой стала заучка Грэйнджер. Точнее, и она тоже: пострадала ещё девушка с Равенкло.
Эффект от события был сравним примерно с тем, который произвела спрятанная мною в лаборатории Нотта колбочка с «сюрпризом» на «Пещеру».
Незадолго до происшествия нам объявили список предметов по выбору для изучения на третьем курсе. Кое-кто не задумался с выбором, но некоторые предпочитали сначала узнать побольше о самих предметах и преподавателях. Среди сомневающихся была и Пэнси. В одну из суббот, на которую назначили квиддичный матч Гриффиндор - Хаффлпафф, подруга попросила меня сходить с ней на небольшую встречу со слизеринскими старшекурсниками, которую те организовали специально для младших студентов.
- Пожалуйста, Драко, - говорила она, таща меня за рукав мантии. – Ну придёшь не к началу матча – но всё равно же самое интересное – это результат! Или, - она остановилась, и ядовито прищурилась, - тебе интереснее смотреть на выкрутасы оседлавшего Нимбус Поттера, чем помогать своему лучшему другу в лице меня?
- Хорошо, я схожу с тобой, - устало огрызнулся я. – Но имей ввиду, на матч я тоже хочу успеть, так что придётся тебе решать свои проблемы быстро!
- Спасибо, Дракоша! – просияла победившая Паркинсон, и мы отправились во двор, где уже толпились наши одноклассники.
Там же меня дожидался Теодор Нотт.
- Привет, Драко, - улыбнулся он. – Можно тебя на пару слов?
Он отвёл меня чуть в сторону, и изящным движением руки извлёк из рукава мантии две палочки. Я усмехнулся, отметив, что после проведённых в моём облике каникул он до сих пор не может отделаться от некоторых характерных привычек. Не удивительно, что профессор Снейп не распознал подвоха: Нотт научился играть меня поистине виртуозно.
- Отец купил мне палочку, посчитав, что предыдущая сгорела в пожаре, - улыбнулся Теодор. – Кстати, что, скажи на милость, ты с ним сделал? После твоего отъезда он стал человеком!
- Я? – я недоумённо пожал плечами. – Наверное, хорошо себя вёл, и он, наконец, оценил, какой у него замечательный сын. Не переживай – скоро ты вернёшься домой и переубедишь его в обратную сторону.
Теодор вспыхнул, и уже собрался выпалить что-то в ответ, но я перебил его:
- Ты, кажется, что-то хотел мне сказать.
- Ах, да, - недовольно буркнул Нотт. – Возвращаю тебе твою вторую палочку. Колдовать ею совершенно невозможно.
Я улыбнулся, и спрятал палочку в рукав, рядом со своей старой, успев подумать, что если мне когда-нибудь захочется нарушить закон, я сделаю это с её помощью. Всё равно все думают, что она принадлежит Нотту.
Встреча затянулась. Наконец, мне и ещё нескольким людям надоело ждать, и, прихватив с собой тех, кто уже успел определиться с выбором, мы отправились внутрь школы – прямого прохода с того двора, где мы собрались, к стадиону не было.
В коридоре нам преградила дорогу компания раза в два больше, чем наша - гриффиндорцы, кое-кто с Равенкло, а где-то за их спинами мелькнул даже один жёлто-черный галстук Хаффлпаффа.
- Из-за вас всё зло в этой школе! Это ваш монстр нападает на учеников! Проклятый факультет, почему вы все целы?! – раздались возмущённые возгласы.
- Дайте пройти, - единственный из нас четверокурсник, Вилл Ардиллус, вышел вперёд и попытался пройти мимо собравшихся. Но те не дали ему это сделать.
- А почему вы не на стадионе?! И как раз только что произошло нападение! Не находите ли, странное совпадение? – выкрикнул кто-то.
- Тот же вопрос могу задать и вам, - парировал Ардиллус. Мы с Теодором и Милисентой попятились, чувствуя, что простым разговором может и не ограничиться, и отступили за спины Крэбба и Гойла. Я на всякий случай вцепился в палочку. Вилл тем временем продолжил: - Вы уверены, что деканы и директор погладят вас по голове за устроенную в коридоре драку?
- Вот ещё! Руки о вас марать! Всё равно скоро разгонят весь ваш поганый факультет! – это, разумеется, было выступлением Гриффиндора.
- Тогда дайте нам пройти.
- Да пожалуйста, - мне показалось, или в голосах послышались издевательские нотки? Во всяком случае, компания посторонилась, образуя для нас живой коридор. Ардиллус сделал первый шаг, недоверчиво косясь на гриффиндорцев, мы последовали за ним.
Мы уже практически прошли, как вдруг кто-то, судя по всему, подставил подножку Нотту, шедшему последним. Тот споткнулся, и, чтобы не упасть, ухватился за какой-то рычаг, выступающий из стены.
На мгновение мне показалось, что пол и потолок перевернулись, поменявшись местами. Восторженные визги и свист довольных «искателей справедливости» стремительно удалялись, и через мгновение мы вшестером оказались в каком-то каменном мешке, без единого окна и с наглухо закрытой дверью.
- Люмос! – почти одновременно зажглись наши палочки.
- Проклятие! – Ардиллус с досадой ударил кулаками по каменной стене. – Тут тайник! Кто задел рычаг?! Изнутри не открыть!
- А вышибить дверь? – испуганная Милисента, однако, не растерялась.
- Бамбарда максима! – заклятие сорвалось с палочки Ардиллуса, но лишь подняло облако каменной крошки от по-прежнему закрытой двери.
- Тут что-то сильнее должно быть, - поморщился Нотт, потирая коленку. – Редукто, к примеру. Только это опасно.
- Э… и кто его может произнести? – засомневался Вилл, отступая. Ещё бы – этим заклятием можно было вынести не только дверь, но и всех, кто случайно бы попал в радиус действия.
Со вздохом я достал из рукава вторую палочку. Чёрная. Тяжёлая. Намного сильнее моей собственной. Но, увы, не очень мне привычная.
- Проклятые гриффы, - выругался я. – Расскажу декану. Попляшут… Дайте попробую, - я махнул рукой, чтобы все отошли. Звезда, круг, резкое движение вверх: - Редукто!
Поднялось облако каменной пыли. Заклятие, отлетев, ударило по мне – к счастью, не сильно, но мне заложило уши, голова закружилось, и я еле удержался на ногах. Когда облако рассеялось, выяснилось, что я смог пробить лишь небольшое отверстие, в которое пролезла бы разве что мышь.
- Ещё раз? – неуверенно предложил я. Меня всё ещё ощутимо пошатывало. – Мне кто-нибудь поможет?
- Драко, ты в порядке? – Милисента с тревогой посмотрела на меня.
- Нет, так дело не пойдёт. Затратим столько сил, что нас придётся отсюда выносить, - остановил нас Вилл. Он задумался, опершись рукой о каменную стену. – Есть один выход…
Все с надеждой посмотрели на него. Видно было, что Ардиллус сомневается.
- Я надеюсь, у вас хватит ума никому не говорить, - наконец заявил он. – Сидеть тут и ждать, пока нас освободят, не хочется. Но если кто-то из вас проболтается – разберусь с ним лично.
Он скинул мантию. Мы, ещё не понимая, что происходит, расступились, глядя на него. Небольшая вспышка – и на месте Ардиллуса оказалась маленькая серая белка. Мои брови от изумления поползли наверх, а Нотт с восхищением озвучил:
- Ничего себе! Он анимаг!
Белка выскользнула в пробитое отверстие. Мы кинулись к дыре, чтобы разглядеть, что будет происходить дальше, но пока расталкивали друг друга, пытаясь пробиться вперёд, Вилл, уже в человеческом облике, открыл дверь и выпустил нас.
- Это было здорово! – я не мог сдержать восхищения и любопытства, под впечатлением от произошедшего позабыв о злости на гриффиндорцев. Не то, чтобы анимаги были такой диковинкой – но их было совсем немного, и я даже представить себе не мог, что этой необычной способностью обладает кто-то из близких мне по возрасту студентов. – И давно ты этому научился? А это сложно?
- Малфой, я, кажется, предупреждал, чтобы вы молчали, - рассердился Вилл. – Я ещё не зарегистрирован, поэтому забудьте о том, что вы здесь видели. Я это сделал только потому, что иначе мы бы там сгнили заживо.
Он развернулся и быстро пошёл прочь от меня по коридору.
- Драко, ты в следующий раз поосторожнее с Редукто, - усмехнулся у меня над ухом Нотт. – Выглядишь странно.
Я даже не огрызнулся, всё ещё пребывая в непонятном восторге перед увиденным:
- Слушай… это так удобно…. Пролезать куда угодно и когда угодно…
Теодор только пожал плечами.
Рассказать Снейпу о происшествии мне так и не удалось. Поначалу я слишком увлёкся мыслью об анимагии, а утром в воскресение школу потрясла неожиданная новость: Попечительский совет школы отстранил директора Дамблдора от занимаемого поста.
Теперь я вновь вынужден ненадолго отвлечься от Хогвартса, чтобы попытаться восстановить события, которым я не был свидетелем.
Белоснежный павлин гордо вышагивал по выложенной мрамором дорожке, спускающейся к пруду, распустив хвост и явно пытаясь произвести впечатление на подругу, скромно чистящую пёрышки на ступеньках у самой воды. Несмотря на то, что эта часть парка была наиболее рукотворной – пруд, фонтан, статуи у воды и вдоль аллеи, павлины здесь смотрелись нелепо и неестественно.
- Какие неприятные птицы, - тихо произнесла Нарцисса Малфой, обращаясь к мужу, которого всё ещё держала под руку, хотя они уже некоторое время как остановились у спуска к пруду. – Я надеюсь, ты не намерен оставлять их у нас надолго?
Люциус вскинул голову и сощурил глаза – судя по выражению его лица, неприязни к нелепым обитателям парка он испытывал ничуть не меньше. Ответил он не сразу, с лёгкой задумчивостью в голосе:
- Ты совершенно права, эти птицы вычурны и раздражают меня. Но их придется потерпеть. Фаджу, я думаю, их преподнес индийский посол. Министр ведь, по обыкновению всех власть предержащих, не станет сам тратиться на подарки, - Люциус криво усмехнулся, и рукоять трости в его руке перевернулась в сторону павлинов хищной змеиной пастью. – Тем не менее, это хороший знак. Фадж усиленно делает вид, что мы с ним приятели. Весьма своевременно - со всеми сварами, что творятся сейчас в Попечительском совете, дружба и покровительство министра мне очень кстати.
Уставшая рука Нарциссы в белой кружевной перчатке выскользнула, наконец, из-под его локтя. Вчера Люциус вернулся лишь среди ночи, сказав, что заседание упомянутого Совета затянулось сверх всякой меры. О том, что ситуация в правлении Хогвартса не самая благоприятная, миссис Малфой, разумеется, знала. Уже знала и о том, что творится в самой школе, хотя Люциус и постарался создать у неё впечатление, что всё под контролем. Ещё не хватало, чтобы испуганная мать прервала обучение ребёнка, при том, что сам Малфой знал, что сыну ничего не грозит – вот только рассказать об этом не мог, не нарушив магический Обет.
Нарцисса молчала, а Люциус продолжил:
- Вчера поставил на голосование вопрос о смещении директора Хогвартса, - тонкие брови Нарциссы взлетели вверх от удивления при этих словах. - В свете происходящего в школе, это давно пора сделать, - в ответ пояснил Малфой. - Но ты знаешь, весь совет состоит из обожателей Дамблдора. Сначала все были против. Потом, когда я придушил их аргументами, проголосовали с большей частью воздержавшихся. Это повторялось несколько раз. Я клятвенно заверил их, что, пока решение не будет принято, комнату заседаний никто не покинет. Они-то очень хотели разбрестись, назначить потом новый сбор, а лучше - для верности - еще один, попозже... После того, как я заблокировал окна, двери и камин, наложив заодно звукозащитные чары, они начали кричать что-то о насилии над личностью, которое я совершаю, что общественность об этом узнает...- Голос Люциуса не становился громче, но губы его белели и белели от сдерживаемой ярости. Глава Попечительского Совета ненавидел эти заседания «с одиннадцатью самодовольными индюками без рода и племени, взобравшимися на верхушку общества благодаря деньгам», как высказался он однажды, будучи в очередной раз доведён до белого каления «плебейскими лицами, изображающими мудрые мысли, и их неизменно высокопарными, чудовищно долгими речами». – Подумать только! Одно заседание-то сложно выдержать. Разве что ещё с утра смириться с тем, что день будет безнадежно и в основном бестолково загублен. Но созывать новый сбор, а потом еще один, чтобы принять решение по вопросу, который и так ясен!
Нарцисса ловко подхватила мужа под локоть, осторожно и одновременно успокаивающе. Потом слегка потянула за собой, увлекая Люциуса к садовой скамейке – разговор предстоял долгий. Люциус никогда и никому не рассказывал о своих планах и интригах до того момента, пока они не получали воплощения, или пока на определенном этапе сам Малфой начинал нуждаться в помощи для их осуществления. А о помощи он мог бы попросить... точнее намекнуть, так как просить Малфои не умеют, только Нарциссе.
Подобрав подол длинного белого платья, миссис Малфой присела на скамейку, и приготовилась слушать дальше.
- …стало совершенно невозможно влиять на них, с тех пор, как исчез Куайат, единственный мой сторонник, - Люциус снова прищурился. - Хотел бы я знать, кто помог ему исчезнуть... Но, впрочем, прости, я отвлекся от сути, - он вздохнул, и раздражение его улетучилось, словно и не бывало. Как отметила про себя Нарцисса, это свидетельствовало о том, что всё вышесказанное являлось лишь досадными помехами, которые, однако, не смогли сорвать осуществление конечной цели. - Как это ни забавно, выручила меня Гермиона Грэйнджер.
- Это та магглорождённая девочка, которую так не любит наш Драко? – улыбнулась Нарцисса, припомнив прошлогодние жалобы сына.
- Именно она, - кивнул головой Люциус. - На магглокровку было совершено нападение. Уже четвертое, считая кошку Филча. Выбора у попечителей не было - Дамблдор снят. Вчера я был в Хогвартсе, чтобы лично известить его об этом.
- Вот как, - изумилась миссис Малфой. – В другое время я порадовалась бы этому известию… но теперь – как бы плох Дамблдор ни был, что станет со школой в его отсутствие и в нынешней небезопасной обстановке? Ты сказал, что был вчера там. Видел ли ты Драко?
Люциус взял её руки в свои и заглянул жене в глаза.
- Нет, Драко я не смог повидать. Была глубокая ночь и я не стал его тревожить. Но с ним всё было и будет в порядке, будь уверена. За школой присмотрят деканы. Северус Снейп намного надежней Дамблдора, и смещение последнего действительно пойдёт на благо школе. Но это все ерунда. Важно одно: Драко ничто не угрожает, он вне опасности. Я это знаю наверняка.
Нарцисса глубоко вздохнула.
- Продолжай. Я полагаю, что сомнительное отстранение с поста директора Дамблдора цель хоть и приятная, но всё же, не единственная, mon cher?
Люциус слегка улыбнулся лукавинке, не смотря на тревогу, прозвучавшей в голосе жены.
- О, да.
- Каков же главный твой интерес? Или, скажем так, приоритетный на данный момент, - вовремя поправилась миссис Малфой.
- Мне нужен другой состав совета, но разогнать их сам я не могу. А строить козни против меня эти попечители не перестанут. Они давно уже обрели привычку назначать тайные встречи в обход собственного Главы, и я им не мешаю играть в шпионов. Уверен, идея о снятии меня с должности уже закралась в их не слишком светлые умы, и если вдруг у них появится для этого повод….я дам им эту возможность.
- Ты позволишь исключить себя из Попечительского Совета? – не то, чтобы Нарцисса была сильно удивлена – она давно привыкла к тому, что муж никогда не делает того, что ему не выгодно, а выгоду свою извлекает даже из совершенно неподходящих на это ситуаций.
- Совет дискредитировал себя, - ответил Люциус. - Тем, что отказывал назначить инспекцию, сменить директора... Но они еще не знают, насколько все плохо, - Малфой не выдержал, и усмехнулся, той самой усмешкой, которую так часто можно было видеть на лице его сына. - От имени некоторых членов совета, и так справедливо имеющих репутацию взяткодателей, я разослал ценные подарки семьям Джастина Финч-Флэтчли и Колина Криви. Фактически, это подкуп, - ответил он раньше, чем Нарцисса успела задать вопрос. - В сопутствующих письмах недвусмысленно излагается просьба не жаловаться никому на Дамблдора, на медлительность Попечительского Совета, сидеть тихо и тогда, возможно, ждать новых даров. Вынужден признать, что до этой мысли я дошел отнюдь не сам. Кое-кто всерьез предлагал так поступить. Остальные их вроде бы урезонили, но зато их именами я и подписал письма в первую очередь.
- Могу себе представить, как «счастливы» были родители бедных детей, получив подобное, - задумчиво произнесла Нарцисса. Эта идея ей не сильно понравилась, хотя отрицать её целесообразность миссис Малфой не могла.
- Безусловно. Хотя записки уничтожались по прочтении, оскорблённые родители нашли способ связаться с Министерством. Расстроенный Фадж показал мне письма матерей, а в них говорилось, что им "подарили". Вот здесь и началось веселье: перечислено не только то, что прислал я. В общем, этим дуракам можно было и не помогать утонуть, они сами повязали себе камень на шею, - Люциус в который раз не смог сдержать улыбку. Нарцисса покачала головой – ситуация умилила и её.
- Что же планирует делать министр? – миссис Малфой явно увлеклась повествованием. Люциус развёл руками:
- Фадж дружески-заговорщически сообщил мне, что постарается не дать хода этому делу. Я выглядел крайне изумленным и огорченным действиями коллег. И, конечно же, благодарил за то, что он решил не придавать этому позору Попечительского Совета огласки. Заверял, что я постараюсь выяснить и уладить все сам. Вот тогда-то, чтобы уверить меня в своем расположении и доверии, и как-то поддержать "опечаленного друга", министр передарил мне белых павлинов.
- Благими намерениями выстлана дорога в бездну, - ядовито заметила Нарцисса. – От вида этих птиц нетрудно захандрить всерьёз. Ты уверен, что это была попытка именно поддержать друга, а не наоборот?
Люциус засмеялся.
- Я не был бы так уверен, если бы это был не Фадж.
- Полагаешь, вкус и сила воли у него находятся в равном соотношении?
- Фадж человек слабый и увлекающийся. Кстати, полагаю, с ним общаюсь далеко не я один. В праведности моих намерений его убеждают мои слова и внешняя сторона поступков. Но краснобайство попечителей, старающихся очернить мое имя, может поколебать это влияние на министра, - Люциус снова перешёл к делу. Более того – в следующий момент он высказал главное, то, ради чего, собственно, и затевался весь разговор. - Я понял, что мне нужно: чтобы от кого-то стороннего, незаинтересованного пришло письмо Фаджу, поддерживающее меня. От кого-то, кому он верит и чью надёжность ничем нельзя поставить под сомнение.
Нарцисса поправила дорогое бриллиантовое кольцо, одетое поверх перчатки.
- Полагаю, речь о Форлангах?
Люциус прикрыл глаза в знак согласия.
- Ну что же, - продолжила Нарцисса. – Вряд ли Лира откажется провести приятный вечер на веранде Малфой-Мэнора за чашечкой жасминового чая и доверительным разговором с расстроенной миссис Малфой. Быть может, она найдёт, что посоветовать в ситуации, когда школа, где учится единственный сын и наследник её дорогих друзей, стала ненадёжным и опасным местом, а его отец сбился с ног, пытаясь спасти Хогвартс и одновременно противостоять давлению со всех сторон тех, кто этому спасению всеми силами противится.
- Ты совершенно права, любовь моя. Кстати, представь себе: что, если в то время, когда министр окончательно убедится в моей правоте, меня выгонят из совета? Тогда Фаджу уже не будет смысла замалчивать историю с семьями пострадавших студентов. А если не догадается сам - я найду способ ему подсказать. Совет после такого скандала будет разогнан. И, я уверен, министр посоветуется со мной, своим другом, кого набирать в новый состав.
Нарцисса поправила выбившийся из причёски локон.
После отстранения Дамблдора Хогвартс охватило какое-то оцепенение. Гриффиндорцы подавились всеми невысказанными претензиями в адрес своих вечных соперников, учителя ходили мрачные, и только на Слизерине только что не устроили бал по случаю столь прекрасных новостей.
Речь о том, что от Дамблдора школу избавить помог никто иной, как мой отец, стала основной темой в моём окружении. Наслаждаясь как никогда повышенным вниманием к собственной персоне и полной безнаказанностью (гриффиндорцы теперь даже случайно не рискнули бы возникать), я подолгу рассуждал о том, что наконец-то Хогвартс станет тем, чем должен был быть давно, а Наследник Слизерина разберётся с грязнокровками и прочими, недостойными носить имя мага.
Мои разглагольствования попадали на благодарную почву. Информации всем отчаянно не хватало, а у меня её было больше всего, благодаря постоянным письмам из дома.
Одним словом, чувствовал я себя просто великолепно, особенно с учётом, что до каникул оставалось всего ничего. Только по прежнему огорчало то, что помогаю Тёмному Лорду вовсе не я, хотя друзья уже начали всерьёз спрашивать, не я ли открыл Тайную комнату. То и дело я начинал злиться на свой возраст и недостаток умений. Впрочем, последнее пошло мне на пользу: я начал усиленно интересоваться всеми необычными способностями и знаниями, которые может получить маг не от рождения. Мой уголок в слизеринской спальне, пожалуй, поспорил бы даже с Грэйнджеровским по количеству утащенных туда умных книг. Жаль, школьная библиотека была довольно скудна на нестандартные сведения (или они все содержались в книгах из Запретной секции). Тогда я решил пока сосредоточиться на анимагии и выбрал книги по ней, начиная понемногу закапываться в предмет. К тому же, способность превращаться в животное вообще выглядела крайне соблазнительной – не было бы у меня столько проблем в имении Ноттов, умей я, вроде Вилла, становиться чем-то маленьким, юрким, ловким и при желании – незаметным.
А тут ещё мой интерес к нестандартной магии подхлестнул разговор с отцом. Глава Попечительского Совета приехал в школу с инспекцией – и, закончив свои дела, перед отбытием захотел повидаться с сыном.
Отец ждал меня в кабинете профессора Снейпа. Сам крёстный отлучился, невольно предоставив мне возможность завести тот разговор, который, в итоге, состоялся.
За то время, пока я не видел отца, я успел безумно по нему соскучиться и теперь боролся с желанием повиснуть у него на шее, осуществить которое не позволяло воспитание.
- Bon jour, mon fils*, (Добрый день, мой сын) - отец слегка улыбнулся, видя моё замешательство, и подошёл ко мне сам, кладя руку мне на плечо и притягивая меня к себе. Я на мгновение прижался лицом к дорожному камзолу, радуясь, что наконец-то могу не притворяться чужим ребёнком.
- Bon jour, papa.
Отец предложил мне сесть на стул возле стола, сам занял место напротив.
- Comment ça va?* (Как твои дела?)
- Très bien!* (Великолепно!) – разулыбался я, и сразу же вывалил на отца весь ворох новостей начиная с предстоящего матча Слизерин - Равенкло, и заканчивая случившимся по поводу снятия Дамблдора Великом Упадке Духа на Гриффиндоре. – Они теперь все, во главе с Поттером, сидят в башне, и нос высунуть боятся! – я засмеялся. - Кстати, ты знаешь – последней жертвой стала эта грязнокровка, Грэйнджер. Только никто особенно этому не радуется, потому что боятся монстра. Ну, кроме слизеринцев, разумеется, - спохватился я. – Мы ждём, что вернётся Тёмн… - последнее слово застряло у меня в горле. Я понял, что едва не проболтался, и умолк. Увы, поздно – не услышать такое отец не мог.
- И чего же ждут слизеринцы? – моментально спросил он.
Я замялся. Но отвечать всё рано пришлось.
- Ммм… Надеются, что Наследник Слизерина очистит школу от всякой нечисти. И что новый директор не будет иметь ничего против.
Мне показалось, что такой ответ устроил отца.
- Директор школы обязан защищать интересы всех учеников. О чем, кстати, Дамблдор начисто забывал, избрав себе в любимчики гриффиндорцев, - сказал он. - Новый директор, надеюсь, будет справедлив. Но если кто-то в Хогвартс попасть и не должен был по рождению, по крови, то... нет повода считать их полноправными учениками.
- Пап, а Дамблдор совсем ушёл? А кто будет новым директором? – задал я наболевший вопрос, на который не мог ответить страждущим приятелям уже Лорд знает сколько времени.
- Снять директора одной из величайших и древнейших школ магии с должности не так просто, - отец поглаживал скалящуюся змею на трости. - Множество бумаг должны быть завизированы в разных отделах Министерства Магии. Увы, это займёт много времени... Пока что Дамблдор отстранен. А новым директором... Я постараюсь, чтобы этот пост занял достойнейший преподаватель Хогвартса, в чьих знаниях и таланте я убежден. Твой крестный, Драко.
- Профессор Снейп! C'est magnifique!* (Это прекрасно!) Вот тогда в школе точно будет порядок, - я просиял, но глаза недобро сощурились - Ну что же, тогда гриффиндорцы правильно боятся.
Отец слегка усмехнулся, видимо, сходясь со мной во мнении, что Гриффиндору от директорства Северуса Снейпа ничего хорошего не светит. Однако спросил он о другом:
- И на Гриффиндоре есть чистокровные маги. Пусть и такие, как семейство Уизли, - он брезгливо поморщился. - Да и на других факультетах тоже. Странно, что не боится один Слизерин. Но вы-то абсолютно правы: для чистокровных никакой угрозы нет.
Я пожал плечами:
- Наверное, другие не знают правды. Они же думают, что Наследник Слизерина или я, или Поттер.
- Забавно. Так в чем же правда, Драко? – отец был спокоен, и я не понял, что он намеренно возвращается к теме, от которой мы было ушли.
- Ну… э… - я пытался сочинить, откуда мог взять информацию, - Род Слизерина ведь обрывается на...эмм...
- Да? – требовательно переспросил отец.
- На Тёмном Лорде, да?... – я прикусил губу, и пристально посмотрел отцу в глаза, пытаясь понять реакцию на мои слова. Но бесстрастный серый взгляд не изменился.
- Да, считается, что больше наследников быть не могло, все другие ветви оборвались много лет назад, - наконец подтвердил отец. - Об этом знают немногие. Но как связано это с нашим разговором и правдой, о которой ты говорил?
- Но если других наследников нет, значит, это он, - я сам испугался своих слов, но любопытство и желание наверняка выяснить подробности оказались сильнее. Я выложил соображения как есть: - Если Тёмный Лорд хотел вернуться в прошлом году, и ему помогал профессор Квирелл - значит, ему и в этом году кто-то помогает. Хотел бы я знать, кого он выбрал!
Отец чуть наклонил голову, а я, воодушевлённый тем, что мне позволили об этом говорить, выпалил:
- Если это действительно так, я бы ему помог. Тёмный Лорд наведёт порядок везде!
На этих словах всегдашняя выдержка изменила отцу. На мгновение он прикрыл глаза, и рука его сильнее сжала рукоять трости. Когда же я снова поймал его взгляд, то вздрогнул от неожиданной гаммы эмоций, заменившей обычный серый лёд.
- Допустим, что все россказни о прошлом годе и появлении в Хогвартсе Тёмного Лорда - правда. Тогда профессор Квирелл вовсе ему не помогал. Лорд использовал его. И Квирелл погиб. Эта судьба тебя прельщает? - резко спросил отец.
- Ну я-то не Квирелл! – обиделся я, и вскинул голову, вспоминая всё то, чем я, по собственному мнению, превосходил и Квирелла, и большую часть всех остальных. - Квирелла использовал, да. Но тот даже Пожирателем не был. А ты...
- Не думал, что этот разговор начнется в твои неполные тринадцать лет, - прервал меня отец. В голосе его звучала сталь. - Но... Да. Я. Я был Упивающимся Смертью. Но не ты. И не тебе быть помощником Темного Лорда. Квирелл был далеко не самым слабым магом. Притом, заметь, взрослым магом. Второкурсник помощником Темного Лорда быть не может. Ученика можно было бы только использовать. Запомни это. И не желай того, чего не знаешь. И не должен узнать. Малфои никогда и никому не позволят себя использовать в качестве бездумного пушечного мяса. Мы можем быть помощниками, сторонниками - но не безвольными подчиненными. И речь не о Тёмном Лорде. А о всех поколениях нашего рода.
- А когда я стану старше и сильнее?..
- Когда ты станешь старше - намного страше, Драко, и сильнее - мы возобновим этот разговор. Для этого, кстати, тебе надо как минимум успеть стать старше. И потому не вмешивайся в то, что тебя не касается. А чтобы стать сильнее - изволь прилежнее заниматься учебой. Это-то как раз тебя касается напрямую. Я слышал от Северуса, что ты недостаточно прилежен. И теперь я понимаю, чем ты отвлечен.
Отец почти никогда не говорил со мной так. Увы, я ещё не был способен понять причину такой реакции. Фразу о том, что «мы возобновим этот разговор, когда ты станешь старше и сильнее» я и вовсе воспринял как наставление к действию, вдобавок, разозлившись, что отец думает, что я чего-то не могу, не зная, к примеру, о ситуации с магистерием. Я стану помощником Лорда. Именно помощником, а не жертвой. У меня всё для этого есть, и я знаю, что делать. Я буду таким же, как ты, отец. Я всегда получаю то, что хочу.

Минувшая ошибка
Хогвартс. Хогвартс-экспресс. Конец учебного года, 2 курс

Крылышки невыносимо защекотали ладонь. Ещё чуть-чуть… Нимбус подо мной как-то неестественно дёрнулся вперёд, и я, наконец, сжал пальцы.
- Поймал! – подняв руку со снитчем над головой, я развернул метлу, делая круг над трибуной, где сидел отец. Уверен, сейчас на его лице была одобрительная улыбка.
- Матч Слизерин- Равенкло закончился победой Слизерина. Финальный счёт -….
- Что, довольны теперь? – не выдержал я искушения бросить кучке возмущённых гриффиндорцев, выходя со стадиона. И злорадно подумал, что могут теперь сколько угодно шипеть о купленном месте в команде и моём отце, добившемся снятия с поста Дамблдора. Могут ещё поговорить, что играю я нечестно: слежу за ловцом команды противника, а не за снитчем, и вылавливаю мячик у него из-под носа. Вот только, помнится, правилами это не запрещено, а мне так удобнее.
Вернувшись в слизеринскую гостиную, я удобно устроился в кресле. Настроение было великолепное: конец года, хоть и сумбурный, не переставал меня радовать. Правда, я надеялся, что экзамены в школе отменят по поводу всеобщей паники – но увы, оказалось, что Дамблдор, уходя, распорядился, чтобы «в школе всё шло, как всегда». Благодаря этому мы получили полноценную проверку приобретённых за год знаний, но и матчи по квиддичу.
В гостиной появилась Пэнси Паркинсон.
- Тебя можно поздравить с победой? – с улыбкой осведомилась она и тут же осуществила заявленное намерение, получив мой утвердительный кивок головы. – Между прочим, в школе новое нападение.
Я поднял бровь.
- Вот как? Ещё на одну грязнокровку стало меньше?
- Если бы! На одну Уизли!
- Ну, это вообще пройдёт незамеченным, - отмахнулся я, но тут же спохватился: - Подожди, что ты сказала? На Уизли? Они же чистокровные!
- Тем не менее. Причем, Уизли не окаменела, а вроде как слизеринский монстр утащил её в Тайную комнату. Учителя молчат о происшествии, но всё равно многие уже знают. Говорят, Локхарт вызвался разобраться с похитителем.
- Надеюсь, что раньше он разберётся с Локхартом, - поморщился я. – Ну что же, в принципе всё понятно – Уизли предатели крови, а это хуже, чем просто магглорождённые. Так что они получили по заслугам.
- Грязнокровок скоро расколдуют, - вздохнула Пэнси. – Выходит, всё было зря.
- Я слышал. Да ладно тебе, не зря. Им всё равно придётся убраться из школы по добру- поздорову, иначе достанутся монстру на обед! Я что-то сомневаюсь, что профессор Снейп, став директором, позволит закрыть Тайную комнату.
Идея о том, что директором станет крёстный, понравилась мне невероятно. Я не уставал припоминать её на каждом углу, в том числе и на занятиях по зельеварению, убивая, таким образом, двух зайцев: Снейпу мои разговоры льстили, а гриффиндорцев доводили до отчаяния. Шутка ли – вся школа того и гляди могла бы обратиться в один Слизерин! (от чего лично я бы, мягко говоря, не отказался).
Однако мечтам моим сбыться было не суждено. На следующий день в школу вернулся Дамблдор, а ещё через день вся история с Тайной комнатой и наследником Слизерина закончилась неожиданно и бездарно.
«Mon cher fils, не знаю, что скажет тебе отец, если ты решишь задавать ему те же вопросы, что задал мне, - написала мама через несколько дней, - но я, со своей стороны, готова на них ответить. Одному Мерлину ведомо, какой опасности ты подвергался весь этот год, и я не могу простить себе, что не забрала тебя на это время из Хогвартса, поверив в то, что Попечительский совет держит ситуацию под контролем. Отныне я хочу, чтобы ты знал больше того, во что обычно посвящают детей, и больше того, во что посвятит своих студентов Дамблдор – в конце концов, ты уже не маленький ребёнок, и подобные знания помогут тебе выбрать правильный способ действий даже тогда, когда родителей нет рядом, чтобы посоветовать и защитить тебя. Я посылаю тебе это письмо не обычным способом, а через домового эльфа – это исключит вероятность того, что оно попадёт в чужие руки или не дойдёт до тебя.
История о Тайной комнате оказалась истинной правдой, а монстр, нападающий на магглорождённых студентов Хогвартса – василиском, огромной змеёй, способной убивать одним взглядом. Только чудом никто из встретившихся с ним не погиб. Конечно, ты спросишь меня, почему я переживаю за тебя – чистокровного мага, семья которого была и остаётся верна старинным колдовским традициям и взглядам. Твоя чистая кровь защитила тебя, несомненно – и всё же, монстр есть монстр, и увы, предсказать, в какой момент и кто случайно окажется у него на пути, практически невозможно. К счастью, твой крёстный приложил все силы, чтобы защитить своих учеников от подобной случайности. Не забывай этого никогда. Не забывай о том, что кроме нас с отцом у тебя есть ещё один родной человек, которому ты можешь доверять безоговорочно.
Ты не задал вопроса напрямую, но я слишком хорошо знаю тебя, мой ангел, чтобы не догадаться, как снедает тебя любопытство и желание знать – кто же выпустил василиска из тайника. Сделала это Джинни Уизли, но не спеши удивляться – наследница Слизерина вовсе не она. Но и не кто-то ещё из студентов или преподавателей школы Хогвартс. Глупой девочке в руки попал опасный магический предмет – который и подчинил себе её волю, и заставил действовать в интересах своего предыдущего хозяина – истинного наследника Слизерина, на настоящий момент уже покинувшего мир живых.
Твоего отца рискнули обвинить в том, что артефакт попал к девчонке от него. Обвинение, разумеется, голословно, и основано только на личной неприязни сторонников Дамблдора к нашей семье.
Скорее всего, в школе ты услышишь очередную красивую историю о том, как отважно и безрассудно Гарри Поттер бросился на помощь сестре своего друга, проник в логово василиска и расправился с ним. Не знаю, как обстояло всё на самом деле – но Дамблдор объявил всем именно этот вариант событий. Я же склонна считать, что без участия самого Дамблдора не обошлось, а все разговоры о Гарри Поттере – очередная попытка поддержать намерено создаваемую легенду. Иными словами – это не более, чем способ влиять на тех, кто верит и готов поверить нынешнему хогвартскому директору и его окружению. Впрочем, я сейчас рискую уйти от темы и углубиться в тонкости, которые ты, несомненно, ещё поймёшь, став старше. Я только хочу, чтобы ты не верил безоговорочно тому, что вам расскажут о случившемся в школе – впрочем, вероятно, напоминать тебе об этом излишне.
Итак, теперь василиск мёртв, и в школе вскоре всё встанет на свои места. Возможно, Слизерину сейчас придётся тяжелее, чем раньше – но не могу не радоваться тому, что ты скоро будешь дома на всё лето, а время притупляет любую ненависть и любые бурлящие эмоции, и ваши недоброжелатели успеют уняться за два месяца.
Вероятно, вскоре ты узнаешь о том, что твоего отца исключили из Попечительского совета Хогвартса. Пусть это тебя не тревожит: отец никогда не делает того, что каким-либо образом мешает его планам. Иногда, чтобы выиграть, надо немного поддаться противнику, и тем самым усыпить его бдительность – а потом нанести смертельный удар.
Пожалуй, это всё, что я могу ответить на твоё письмо.
Я безумно скучаю по тебе, дитя моё, и считаю дни до твоего возвращения домой.
Дома всё хорошо. Весь сад усыпан цветами, и аромат цветения окружил твой родной дом. Теперь у нас в саду живут белые павлины. Они облюбовали фонтан и пруд, и постоянно прогуливаются по мраморной дорожке, распуская огромные хвосты. Признаться, мне не нравятся эти птицы, но поскольку это подарок – с ними пришлось смириться. Быть может, ты будешь другого мнения о них?
Помнишь того сумасшедшего домовика Добби, который всегда умудрялся все поручения выполнять с немыслимыми искажениями? Стараниями Гарри Поттера он больше не принадлежит нашей семье и, насколько я знаю, находится теперь в Хогвартсе. Не удивляйся, если вдруг встретишь его, и он откажется тебе подчиняться – последний раз эта тварь попыталась даже напасть на твоего отца. Не пытайся с ним разобраться – Добби создание абсолютно никчёмное и не стоящее твоего внимания, но за него в свете последних событий вполне может вступиться Поттер, а за того – Дамблдор. К примеру, я только рада, что в поместье остались адекватные слуги, и не хочу, чтобы ты тратил свои нервы и время понапрасну.
Мне пора заканчивать письмо, а я всё никак не могу это сделать. Начинаю уже писать тебе совершенно бесполезные и неинтересные вещи, только чтобы продлить ощущение разговора с тобой. Надеюсь, что тебе удастся отлучиться из школы хотя бы в день твоего рождения – мы с отцом вечером будем ждать тебя дома за праздничным столом.
И всё же – завершаю.
Посылаю тебе с письмом потрясающее розовое варенье, которое мне прислали из Болгарии, и много любимой тобою французской выпечки.
Жду твоего ответа.
Нежно целую и безмерно люблю.
Мама».
Я отложил письмо в сторону. Про Тайную комнату, василиска и геройство Поттера гудела вся школа, так что мама не сообщила мне ничего нового. Сложно было не заметить четыреста баллов, в очередной раз вне всяких правил начисленных Гриффиндору, и снова, как и в прошлом году, вне очереди обеспечивших красно-жёлтым первое место и кубок школы.
Но что-то в письме меня зацепило. Джинни Уизли. Артефакт, подчинивший её, и заставивший открыть Тайную комнату. Обвинение моего отца в причастности к этой истории. И при этом – школьный разговор о том, что младшую Уизли околдовал никто иной, как сам Тёмный Лорд.
Артефакт… Джинни Уизли….
Вдруг память вернула меня в начало года. Я покупаю книги во «Флориш и Ботс», затем появляется Поттер с семейкой Уизли, затем Артур Уизли кидается с кулаками на моего отца…… Джинни Уизли тогда стояла рядом и с ужасом смотрела на происходящее. В руках у неё был котёл, и в нём – учебники. А затем мой отец будто бы случайно уронил туда чёрную тетрадь – и не позволил мне указать ему на это. А что, если?....
На мгновение мелькнула мысль, не может ли быть наследником Слизерина мой отец. Но её я сразу же отмёл – «истинный наследник Слизерина на настоящий момент уже покинул мир живых». И при этом – «обвинение голословно…»
Слова отца, что Лорд пытается вернуться. Его неожиданная реакция на моё желание помочь наследнику Слизерина. Последний в роду Салазара Слизерина – Тёмный Лорд.
А что, если отец и правда причастен к этой истории? В таком случае то, что он подложил в котёл Джинни, некогда принадлежало Лорду. Что, если отец таким образом пытается помочь Лорду возродиться? Тогда всё вставало на свои места. Но почему же тогда он был так резок со мной? Не потому ли, что боялся, что я проговорюсь, и тем самым помешаю его планам?
Я не знал, верить ли своей случайной догадке, или нет. Мне не хватало уверенности… которую довольно быстро и с успехом заменило желание поверить.
Мимо окна промелькнул школьный филин. Наверное, понёс кому-то письмо. Я смотрел через стекло, как тёмная точка, в которую он превратился, растворяется в синеве летнего неба.
…Той же ночью, запершись в своем кабинете, Люциус Малфой вновь и вновь пробегал глазами принесенный филином пергамент - письмо от Северуса Снейпа. Послание декана Слизерина означало ровно три вещи.
Первое - хоркрукс уничтожен. Это было и не хорошо, и не плохо. Люциус способствовал его уничтожению или же, напротив, стремился ускорить возвращение Тёмного Лорда – Малфой смог бы доказать любой из этих вариантов, в зависимости от того, что окажется выгоднее ему и его семье.
Второе. Дамблдор сказал, что Джинни Уизли была одной из жертв. Но слухи не удержать, и Снейп упомянул, что кое-кто поговаривает, что Джинни была под управлением Тёмного Лорда, как годом раньше неудачливый профессор Квирелл. На самом же деле, конечно, не самого Тёмного Лорда, а хоркрукса, в котором заключалось воспоминание o юном Томе Риддле.
Третье. Болезненное. Люциус ошибся.
С грязнокровками расправлялся вовсе не сам Риддл, и не девчонка под его властью, а легендарное чудовище Тайной комнаты, в существование которого до нынешней весны уже практически никто не верил. Василиск, чей прямой взгляд смертелен, а преломленный, как выяснилось теперь, вызывает оцепенение.
Люциус снова и снова повторял про себя эти три пункта. До получения письма он искренне предполагал, что кошка старого грязного сквиба Филча – лишь проба пера, первое задание для управляемого хоркруксом человека, проверка сил. Риддл лишь набирал власть над Джинни и мог упустить её – именно поэтому он начал не с магглорожденных. Но... Василиска нет нужды проверять. И, скорее всего, происшествие было просто случайностью - кошка оказалась на пути василиска. Так же, как и призрак, оказавшийся возле пострадавшего одновременно с ним мальчишки. Это Риддлу точно не было нужно. То, что Малфой счел театральным эффектом, произошло случайно.
Василиск не контролирует действие своего взгляда. Он не может смотреть по разному на своих и чужих, поэтому встреча с ним несла беду любому, кто бы его увидел. Любому.
Значит, и Драко тоже.
Да, Люциус не знал. Да, всё обошлось. В прошлом Малфоя-старшего хватало ошибок, которые он всегда прошлому и оставлял. Что закончилось - того нет. Есть только настоящее.
Но попасться так... стать причиной угрозы для собственного сына, для того, кем дорожишь больше всего, для своего ребенка, своего наследника...
Люциус убеждал Нарциссу, что Драко ничто не грозит. Убеждал, не объясняя, давая понять, что не может сказать всего. И она поверила, в то время как на самом деле Малфой ошибался, и опасность - причем смертельная опасность - была.
Люциус был уверен, что жена его поймет и простит. Он знал ее, ее душу, ее любовь... Но так же знал, что роль матери для нее важнее роли жены. И понимал, что она не забудет, что он подверг её ребёнка опасности.
Впрочем, не одна она. Прежде всего, этого никогда не забудет он сам.
Малфои не испытывают чувства вины, ведь оно иррационально и бесполезно. И Люциус не был исключением. К тому же на самом деле все было просто: всего две возможности. Одна, несостоявшаяся: если бы сын погиб – настал бы конец всему. Вторая, реальная - Драко жив. И значит, всё продолжается.
Перо выводило на чистой бумаге бессмысленные линии. Волнообразные, пунктирные, знаки вопроса и многоточия. Номера 1 и 2. Номер З уже много раз был обведен кругами, перо почти прорвало бумагу. А сейчас линии и переплетения сложились в отчетливые слова: «Драко жив». Люциус подчеркнул их несколько раз. Смял пергамент. Обе его руки сжались, он уронил голову и закрыл глаза. Одно мгновение, другое... Он не слышал ничего, кроме глухих ударов собственного сердца. Размеренных, как всегда. Словно ничего не происходило. Холодная кровь... Так было всегда. Третье мгновение.
Малфой рывком поднялся из-за стола. Чересчур резко отодвинутое антикварное кресло обиженно заскрипело. Люциус подошел к окну, взглянул на сад, где уже загорался рассвет. Рассвет, подобных которому будет ещё очень и очень много.
…Время летело незаметно. Экзамены всё же отменили, к огромной радости всех учеников. Впрочем, мою радость омрачили некоторые обстоятельства. Мама оказалась совершенно права: после всего случившегося на слизеринцев смотрели волками. И на торжественном ужине все так неприкрыто праздновали наше поражение, что мне немалых усилий стоило убедить себя не обращать внимания, и смириться с мыслью, что это всего лишь то же самое, что в прошлом году. К тому же отец мой действительно ушёл из Попечительского совета, и на тот момент я ещё не знал, что и сам Совет недолго протянет после его ухода.
Настал день отъезда из Хогвартса. В нашем купе в Хогвартс-экспрессе было непривычно тихо. Пэнси молчала, задумчиво глядя в окно. Крэбб и Гойл о чём-то тихо переговаривались, но я не прислушивался к их разговору.
Мысли вновь и вновь возвращались к Тайной комнате и Тёмному Лорду. Грязнокровки и прочий сброд празднуют победу – что ж, «иногда надо поддаться противнику, чтобы усыпить его бдительность». На сей раз Лорду смогли помешать. Но раз было уже две попытки, значит, будет и третья, а если не удастся снова - четвёртая, пятая и так далее.
А когда он, наконец, вернётся… тогда мы будем готовы. Тогда всё встанет на свои места. И будет как раньше – в то время, о котором я знал лишь по рассказам. Когда нечисть дрожала и боялась высунуть нос, потому что бал правили чистокровные маги. И время это действительно было – не зря же они до сих пор трусливо называют Лорда «Тот-кого-нельзя-называть».
Главное – вовремя встать на его сторону. Впрочем, я и так практически на ней.
«Когда ты станешь старше и сильнее, мы вернёмся к этому разговору», сказал отец. Ну что же, значит, пока буду становиться сильнее. Найти свои сильные стороны. Понять, чему ещё я могу научиться. И заняться этим.
Но сначала – стать анимагом.
За окном начинались летние сумерки. Экспресс летел над зелёными летними полями, мимо пушистых деревьев, с каждой секундой приближая меня к моему драгоценному дому. Всё остальное обретёт смысл гораздо позже. Сейчас – я возвращаюсь домой.

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ