Глава 3Блэк из той породы людей, которых невозможно предугадать. Сейчас, когда он заверяет меня, что собирался поговорить насчет Друэллы, я вижу в его глазах только вежливое раскаяние, но уверен, что, не задай я вопрос, он бы даже и мизинцем не пошевелил. Блэк производит впечатление неплохого малого, но, если к нему приглядеться, то за светской полуулыбкой, застывшей на лице, можно обнаружить густой слой фальши – фамильная черта Блэков, как мне доведется узнать позже.
– Друэлла сказала, что мы можем рассчитывать на вашу поддержку, месье Розье. Это так?
– Только в том случае, если я буду уверен, что с ней ничего не случится. Рене будет против, Артус, скорее всего, тоже – мы все это понимаем, – стараюсь не думать о скандале, который закатит дядюшка, когда услышит о намерениях своей дочери.
Блэк согласно кивает:
– Если все зайдет слишком далеко, и месье Рене Розье будет нам мешать, мы доберемся до Англии, а там моя семья предоставит ей Убежище – тогда она будет в безопасности.
До сих пор не знаю, какого дьявола я согласился на это. Вероятно, желание досадить Рене было слишком велико и застилало глаза плотным пуховым покрывалом. Я не осознавал в тот момент, что значил побег Друэллы в глазах общества, каким позором он покрывал наше семейство. Наконец, я и предположить не мог, на что пойдет Рене ради мести.
– Мистер Блэк, если я ввязываюсь в эту авантюру, то исключительно ради своей кузины. Я обещал ей помочь, и не могу не сдержать свое слово. Но имейте в виду, если я узнаю, что вы проделали все это ради забавы… Клянусь, я не побрезгую Непростительными, - разгоряченный миллезимным арманьяком, я с легкой улыбкой перевожу угрозу в шутку, но по тени опасения в глазах Блэка понимаю, что достиг цели.
Церемонно поклонившись в лучших традициях британской аристократии, я разворачиваюсь на каблуках и быстрым шагом выхожу из зала; Блэку нужно немного времени, чтобы обдумать сказанное.
Чуть позже валет отвлекает меня от беседы с одним из важных министерских чиновников:
– Монсеньор, месье Рене просит вас подняться в кабинет немедля.
Судя по испуганным глазам мальчишки, Рене не просит, а рвет и мечет.
– Он сказал, по какому поводу?
– Нет, месье.
– Хорошо. Можешь идти, Гастон.
Слуга облегченно выдыхает и исчезает в коридоре, ведущем на кухни, а я, предвкушая потрясающий спектакль, поднимаюсь к себе в кабинет. Из зала доносятся ритм медленного фокстрота, журчащее звучание рояля и приглушенные разговоры; подобную благообразность даже не хочется нарушать кипящими внутри семьи страстями.
Едва я вхожу в комнату, меня обдает волной явственной ярости Рене, Артус взволнованно теребит в руках кружевной носовой платок, а Друэлла по-королевски сидит в кресле и невозмутимо смотрит на отца.
Рене резко поворачивается ко мне:
– Арман, будь добр, объясни своей кузине, что ее блажь не будет воспринята нами всерьез!
Я улыбаюсь уголками губ, достаю из мини-бара початую бутылку Курвуазье. В воцарившейся тишине отчетливо слышится мерное тиканье старинных часов, напряженное дыхание Рене, легкий шорох платья Дрю, потрескивание огня в камине; кажется, будто даже у янтарного отблеска алкоголя в коньячном стакане есть свой особенный мягкий и еле различимый звук.
– Рене, выпей. Отличный коньяк. Еще из запасов отца, - протягиваю напиток дяде, с интересом наблюдая, как он бледнеет от моей наглости, но все же берет бокал чуть заметно подрагивающей рукой.
– Во что ты играешь, Арман? – Артус недоверчиво смотрит на меня, перестав комкать в руках платок.
Как точно он определил мою склонность к театральности, однако.
– Как можно, дядя? – салютую Артусу своим бокалом. – За ваше здоровье, господа. И за твое, дражайшая кузина.
Раздражение Рене грозит выплеснуться через край, обдав обжигающим жаром:
– Черт тебя подери, Арман! Будь серьезен хоть раз в жизни!
Я делаю глоток, и перекатываю согревающую жидкость во рту, пробуя на вкус не столько напиток, сколько саму ситуацию, от которой получаю неподдельное наслаждение:
– Чего ты хочешь, Рене?
– Образумь свою кузину. Это все чушь!
Глаза Друэллы светятся таким ледяным отчаянием, что мне становится не по себе.
– Это не чушь, дядюшка. Это выбор твоей дочери, – мои слова словно рубят воздух, – и Дрю всегда сможет рассчитывать на меня.
Рене даже не реагирует, лишь яростно сжимает кулаки; стекла на книжных стеллажах тихо дребезжат, задетые волной стихийной магии; Артус потрясенно рассматривает меня, точно впервые:
– Ты с ума сошел? Подумай, какой это будет скандал! Договор с Даркуром заключен уже четыре года назад, на помолвке была почти вся элита магической Франции. Наша репутация будет разрушена, Арман!
– Может быть. А может быть, нет. Не ты ли, Артус, говорил мне сегодня утром, что нам нужно поддерживать хорошие отношения с нашими британскими друзьями? Удачный случай, не находишь? – украдкой подмигиваю кузине, лихорадочно кусающей губы.
Артус с осуждением смотрит на меня, но тут, справившись с собой, оживает Рене:
– Какие к дьяволу отношения? Друэлла, ты выйдешь за Даркура, и закончили на этом.
Хотя решительный тон дяди не предвещает ничего хорошего, я безразлично пожимаю плечами.
– Только под Империо! – Дрю вскакивает с кресла и, взмахнув юбками, вылетает из кабинета, с силой стукнув дверью об косяк.
– Если нужно будет, и под Империо под венец пойдешь, - возмущенно отвечает ей вслед Рене, затем, повернувшись ко мне, добавляет: – А тебе, племянничек, не советую мешать мне – ты можешь крупно пожалеть об этом. И хватит пить, наконец, – забрав у меня бокал, дядя одним залпом опустошает его и выходит из комнаты. Артус следует за ним, всем своим видом изображая оскорбленное достоинство.
Почему мне настолько принципиален этот вопрос – я и сам не знаю. В одном дядя прав: если помолвка будет разорвана, скандала не избежать; но так ли важна репутация семьи, когда речь идет о счастье человека? Не то что бы я был сентиментален, и в любви мало что понимаю, но если Дрю так решила, значит, она знает, что делает.
К тому же, Даркур мне всегда не нравился.
Спустившись обратно в зал, я первым делом натыкаюсь на задумчивого Риддла.
– Месье Розье, мне бы очень хотелось закончить наш давнишний разговор, - мягко начинает британец, но я весьма невежливо перебиваю его на полуслове.
– Мистер Риддл, в другой раз, сейчас я немного занят.
Я уже собираюсь, вежливо поклонившись, испариться из его поля зрения, но Риддл не дает мне уйти:
– Ты не можешь отказать мне в разговоре, Розье: я – твой гость, – Том настойчиво берет меня за локоть.
Внезапно на меня наваливается усталость, и совершенно не хочется спорить с Риддлом, беседовать, впрочем, тоже. На всякий случай убедившись, что за нами никто не следит, я кивком приглашаю Тома следовать за мной.
На сад уже опустилась чернильная темнота, только дорожки освещаются по бокам волшебными фонарями. Холодный свежий воздух приятно морозит кожу, остужая разум, затуманенный алкоголем и эмоциями. Миновав небольшой ухоженный садик, разведенный еще моей матерью, мы углубляемся в лесистый парк, прилегающий к моим владениям. Риддл держится чуть позади, чему я безмерно благодарен – обсуждать с ним проблемы мироздания сейчас нет ни сил, ни желания. Кроны ветвей постепенно сгущаются над нашими головами, полностью укрывая от лунного света, я угадываю, как за спиной палочка Риддла вспыхивает Люмосом; тропинка становится все менее и менее различимой в темноте, обступающей нас со всех сторон – мне плевать, я иду по памяти.
Надо будет, пойду наощупь, считая шаги и коряги под ногами.
Добравшись до заброшенного охотничьего домика, распутываю магическую охранную сеть и снимаю запирающие заклинания. Риддл с интересом наблюдает за моими действиями.
– Здесь ты вызываешь демона?
– Да.
Мой короткий ответ вполне удовлетворяет Тома, он замолкает, я только ощущаю на себе его внимательный взгляд; однако, через несколько минут не выдерживает и снова спрашивает:
– И что ты собираешься делать?
Я физически чувствую искрящееся в нем любопытство.
– Познакомить тебя с Розье. Ты ведь этого хотел, не правда ли?
Обернувшись, с удивлением не обнаруживаю на лице Риддла ни тени страха или сомнения, только в темных глаза мелькает знакомый огонек. Пока мы спускаемся в подвал, Том с интересом разглядывает висящие на стене амулеты и начерченные мелом руны.
– Они запирают остальной дом?
– От фамилиара – нет, он может спокойно перемещаться по территории замка в любое время, а вот от других демонов – да. Разожги камин и встань в защитный треугольник в восточной части круга.
Пока я поджигаю благовония, в камине начинают потрескивать загоревшиеся дрова, зловеще освещая мрачную комнату. Установив медный диск с выгравированным наоборот именем демона, я разжигаю угли под ней – металл накаляется, словно оживая. Привычным движением вспарываю кожу на запястье, густая алая кровь капает на табличку, заполняя резные желоба каллиграфических букв.
– Ни при каких обстоятельствах не выходи из треугольника и не говори с демоном – если он отвлечется на тебя, я могу его не удержать, – будто между прочим бросаю я.
Конечно, я удержу демона, тем более, фамилиара – это в моей власти. Но мне бы не хотелось, чтобы Риддл мне мешал.
Том покорно кивает, прикусив губу от нетерпения.
Неуловимо в воздухе появляется и медленно усиливается запах серы, голубоватое свечение над табличкой становится все ярче и ярче. Не отказав себе в удовольствии, оглядываюсь и замечаю весьма взволнованного Риддла, лихорадочно мнущего костяшки пальцев. Держу пари, он сейчас борется с желанием спрятаться куда-нибудь подальше от этого проклятого подвала.
– Во имя всех Богов, Амен! Я молюсь тебе, Езус, чтобы ты был снисходителен ко мне, когда я заклинаю Розье, чтобы он без промедления явился передо мной в человеческом обличье без шума и коварства и правдиво ответил на мои вопросы, был смиренным и послушным мне, Амен.
«К чему такие церемонии?»
Насмешливый гортанный баритон демона раздается эхом в голове, и краем глаза я замечаю, как вздрагивает Риддл, с опаской уставившись на медный диск.
Демон не спешит появляться, и я еще раз повторяю приветствие. Безрезультатно. Видимо, Розье сегодня не в настроении общаться.
– Ты все еще зловреден и непослушен, не желаешь появиться и рассказать мне то, что я желаю узнать, – я начинаю декламировать более сильное проклятие, но не успеваю закончить первую фразу, как от металлической таблички к потолку начинает воронкой подниматься темный дым. Запах серы становится нестерпимым, я задерживаю дыхание; металлический диск изгибается, словно что-то толкает его снизу. Темная агрессивная пустота внутри черного круга, начерченного на полу вокруг ритуальной стойки, сгущается, и, сливаясь с уплотняющимся дымом, принимает вполне осязаемую человеческую форму. В какой-то неуловимый момент, дым начинает рассеиваться, и в круге наконец-то можно разглядеть демона, принявшего вполне привычный вид инкуба.
«Я выполнил твой приказ».
– Ты – Розье? – задаю вопрос, хотя почти уверен, что это он.
«Я не стану этого отрицать», - глубокий баритон демона уверенно вибрирует в воздухе.
Должно быть, Риддлу крайне непривычно слышать чужой голос у себя в голове; я, по крайней мере, очень долго к этому привыкал.
– У меня есть конкретные вопросы, Розье, и я хочу получить на них точные и правдивые ответы.
Дух выжидательно смотрит на меня.
– Посмотри на этого мага, демон. Что ты видишь?
«Разодранную на клочья душу», – с готовностью следует ответ, оставляя меня в недоумении своей быстротой и нелепостью. Розье безразлично рассматривает Риддла, уже справившегося со своим страхом.
– Что ты имеешь в виду?
«Адский крест. Лоскут души заключен в journal intime*, книжонку из тонкой бумаги, непрочную и уязвимую», - в голосе демона отчетливо слышится презрение.
– Я не понимаю. Объясни мне.
«Темная Сила. Высшая магия. Убийство и разрыв души ради бессмертия».
Розье не лжет – в этом я совершенно уверен. Но то, что он говорит, совершенно немыслимо! Оглянувшись на Риддла, обнаруживаю на его лице непроницаемую маску безразличия, и, столкнувшись с его высокомерным взглядом, отвожу глаза.
Невероятно.
«Даже не думай, чужак, – голос Розье неожиданно раскатисто гремит в голове, – иначе тебя будут ждать страшные муки».
Удивленно моргнув, Риддл озадаченно переводит взгляд с меня на инкуба и обратно.
– О чем он подумал?
«О том, что должен убить тебя».
У меня непроизвольно вырывается нервный смешок. В происходящее верится с трудом, все представляется дурным сном; в висках отдаленно пульсирует начинающаяся мигрень. Весь день с самого начала кажется неправильным, точно отраженным в кривых зеркалах.
– Я заклинаю тебя, дух Розье, явившийся ко мне, уйти отсюда с миром и вернуться в то место, которое Богом вечности было предназначено для тебя. Я приказываю, чтобы ты появился, когда бы я ни позвал тебя, чтобы ты выполнил мои желания в том месте, где бы я ни вызвал тебя, – скороговоркой выпаливаю я, решив закончить странную эвокацию**.
«Ты хотел узнать что-то еще?»
– Нет, ты можешь уйти.
Розье, неопределенно кивнув, начинает медленно растворяться в давешнем дыму:
«Никогда не поддерживай слабого, если не уверен в том, что сможешь опереться на сильного».
Я еще долго бессмысленно смотрю в пустоту, образовавшуюся внутри черного круга. Мысли с невероятной скоростью проносятся в голове, мне не удается ни на чем сосредоточиться – слишком много информации. В подвале еще ощущается присутствие чистейшей Тьмы; Том стоит за моей спиной, не шевелясь.
– Итак, убить, да? – мой голос вибрирует подобно баритону демона. – Это будет чревато для тебя, Риддл. Никакое бессмертие не спасет от него.
Том словно пробует мои слова на вкус, прежде чем бесстрастным тоном ответить:
– Ты знаешь. Что я должен делать?
– Я не выдам тебя, если ты об этом, - механически накладывая одно за другим очищающие заклятия, не могу не разглядывать украдкой Риддла. Его внешность настолько не вяжется с образом бездушного убийцы, что от этого нелепого несоответствия реальность становится еще более зловещей.
– В том случае, если ты не выдашь меня.
– Услуга за услугу?
– Примерно, – я первым протягиваю руку. Спустя минуту сомнений, Риддл пожимает мою ладонь, сжав пальцы чуть сильнее обычного.
Либо тот факт, что за плечами у Риддла в тот момент не было ни одного серьезного убийства, либо же угроза демона произвела на него впечатление, но ни тогда, ни позже Том ни разу не поднял на меня палочку. Я чувствовал себя под защитой фамилиара, и это не могло не радовать в свете тех событий.
Об одном я до сих пор жалею: как много сказал мне в тот день Розье, и как же мало я тогда понял.
--------
* journal intime (фр.) – личный дневник
**эвокация - от лат. evocatio — вызывание, призыв
