Глава 4***
Те же нянечки пришли за ней. Кажется, им запретили разговаривать, поэтому они молча стянули с ней рубашку – холодный воздух врезался под ребра и лизнул пупок, - и хмурыми взглядами подтолкнули её к умывальнику. Холодные капли мутными подтеками осели на коже, покрывшейся мурашками. Вода была белесой и пахла тухлой рыбой.
- Доктор сказал вывести вас на прогулку, мисс, - режущий по венам голос заставил девушку отшатнуться. – На улице солнышко… и вас ведь ждут там.
- Не надо разговаривать со мной как с дурочкой! – девушка вскинула голову, и тут же почувствовала, как земля уходит из –под ног. – Я все понимаю! - и она падает в обморок…
Вы падали в обморок? Если да, то вы поймете то чувство странной тошноты и неожиданной легкости, что заполняет все тело, заставляя всю кровь прилить к сердцу. В нос ей ударил острый запах нашатыря. Она открыла глаза. Бросило в жар, казалось, что кровь сейчас брызнет из вен. Девушка вскрикнула.
- Может быть, хватит привередничать, принцесса? Идемте! – нянечка подхватила хрупкую Элис под руки и вывела в коридор. – Выше голову, мисс.
Девушку била крупная дрожь, и она едва держалась на ногах. Она чувствовала, что со лба катятся капли пота. У неё закружилась голова от отвратительного запаха блевотины и лекарств. Зажав нос И не было другого желания, как упереться ладонями в пластиковую крышку унитаза. В конце концов, Элис бухнулась на колени, и её вырвало на пол желтовато- зеленой жижей. Живот болел –в нем что-то жило своей жизнью, и оно рвалось наружу. Девушка почувствовала, как две слезинки скатились по щекам и шлепнулись с мерзким хлюпаньем в жижу в её ног.
- Дайте мне платок! – прошептала она, оттирая рукавами рубашки противно воняющие губы. – Или воды! Дайте! – она с криком вскинула глаза на своих мучительниц. Она не знала, что глаза у неё сейчас огромные и ввалившиеся, влажно блестевшие и неумолимые. Кажется, она напугала эти грозные скалы в белых халатах. Нянечка протянула её платок и не слишком резко дернула за руки вверх.
Её подтолкнули к выходу, словно желая поскорее избавиться.
Мольфо стоял около маленького прудика с большим букетом роз. Темно-синий костюм очень шел ему, впрочем, как и любой другой. Элис невольно зарделась, вспомнив, как она выглядит. «Рядом с этим блестящим красавцем я буду выглядеть еще хуже!» - промелькнуло в голове девушки, когда Мольфо с чарующей улыбкой повернулся к ней.
- Мисс Мэри! Наконец-то, - он протянул ей букет, и на какой-то миг она будто снова оказалась в его душистом саду, среди жасминовых кустов и цветов.
- Добрый вечер, мистер Паоло, - она выдавила слабую улыбку. – Какие красивые цветы!
- Они для вас, Мэри. Нам с Эльзой вас очень не хватает! Когда вы обратно в наш мир?
По лицу Элис скользнула тень, и она нахмурилась, подбирая ответ.
- Не знаю. Надо спросить у моих родителей.
Её гость осторожно взял её под руку и повел вдоль озера, к одной из скамеек.
- О вашем заточении только и разговоров в городе. Никто не может понять, что же случилось? И отчего такие крайние меры? Ведь всем известно, что вы не самый любимый ребенок в семье, но такое… это слишком.
Элис отшатнулась от него и, зябко поежившись, села на скамейку. Какое-то время она молчала, словно собираясь с мыслями. А потом неожиданно подняла глаза на Мольфо.
- Мне тут самое место, даже если я и не хочу этого! - тихо проговорила она.
- Но, мисс Мэри, я под присягой могу сказать, что вы- абсолютно нормальная девушка, такая же, как и все ваши сверстницы: романтичная, общительная, добрая, - воскликнул он.
Он протянул руку, чтобы погладить её по голове, но она увернулась. Слезы градом покатились по её щекам, и ей пришлось оттереть их рукавом халата.
- Мистер… Паоло…. Я здесь не из-за того, что сумасшедшая.
***
Глава 4. Право рождения.
Горничная принесла Мэри её светло-розовое платье и горячие щипцы для завивки волос. В такой славный день все должны выглядеть просто ослепительно. Ведь так захотела драгоценная Синтия. День её свадьбы…
Сколько слез пролила Мэри, отсчитывая дни до этой свадьбы. Каждый из них вгонял острую иглу прямо ей в сердце.
Но она твердо решила никому не показать своих чувств, вынести этот праздник с гордо поднятой головой, а потом… что будет потом, она еще не решила. Но внутри билось какое-то страшное, мучительное решение, понимание которого девушка все оттягивала.
Дом выглядел необычно празднично и светло, украшенный цветами и лентами. Только вот затхлый запах ничему не удалось вытравить. Поэтому торжество решено было перенести в сад.
Все, все было для Синтии: и чудесная, сияющая погода, и тысячи белых роз и гортензий в облаке газа и лент, и самые лучшие яства, которые доставили из самого дорогого магазина в городе. Но предметом гордости миссис Брэндон и её дочери было, конечно, свадебное платье. Водопад белого шелка был прислан из самой Саванны. Оно так шло Синтии….
В комнату Мэри постучали, и на пороге появилась миссис Брэндон. Так непривычно было видеть её в светло-лиловом платье, с кокетливыми завитками волос. Но праздничный облик все же не шел ей. Она казалась еще серьезней и старше.
- Мэри, детка, Синтия очень хочет, чтобы ты несла цветы, - холодно приказала она.
- Я не хочу.
- Не будь эгоисткой! Не порть ей такой день!
Девушка резко поднялась и повернулась к матери. На её лице отразилась такая гамма чувств, что миссис Брэндон опешила. Впервые она видела такую злобу, такое отчаяние на лице всегда такой тихой и даже послушной дочери. Она заметалась по комнате, не зная за что ухватиться. Её трясло от переполнявших эмоций. Наконец, она схватила букет с цветами и швырнула их под ноги матери. Кажется, это её только сильнее распалило.
- Несите их сами! Я сказала, что не хочу! Вы не в праве заставлять меня! – выкрикнула Мэри.
Её матушка подошла к ней и отхлестала по щекам. Девушка вздрогнула и прижала ладони к лицу.
- Я в праве сделать с тобой, что захочу! Ты – моя дочь.
- Вы об этом вспоминаете лишь тогда, когда вам что-то нужно, - напряженно ответила она.
- У тебя истерика. Как тебе нестыдно завидовать собственной сестре. Кто же виноват, что Марк выбрал Синтию? Ты должна желать ей счастья, ведь она столько раз заступалась за тебя, Мэри.
- Я желаю ей счастья. Но цветы не понесу. Если вы прекрасно знаете о моих чувствах к… нему, так почему же заставляете проходить эту пытку?! Почему я?
- Ты хочешь знать? Точно? – неожиданно усталым голосом переспросила миссис Брэндон и отвернулась от неё. На какой-то миг Мэри показалось, что она сдерживается, чтобы не заплакать. Но это был лишь какой-то миг. Минута слабости миновала, и перед ней уже вновь была суровая разумная женщина. Она прошла по комнате, словно собираясь с мыслями, а потом замерла у самой двери.
- Ты не должна была родиться. Довольна? – с этими словами она покинула комнату, хлопнув дверью с такой силой, что стекла задрожали.
Мэри заткнула уши руками и кинулась на кровать, словно там было её спасение от всего.
На улице скрипач выводил какую-то прихотливую мелодию.
…
Мэри очнулась, когда кто-то ласково гладил её волосы. Перевернувшись на спину, девушка к своему ужасу увидела Марка в белоснежном сияющем костюме. Он мягко улыбнулся, отходя от её кровати к окну. На улице уже смеркалось, и в саду включили цветные фонарики.
- Синтия очень расстроена из-за того, что вы плохо чувствуете себя, - каким-то бесцветным тоном произнес он, поправляя лацканы пиджака.
- Церемония уже завершилась? – Мэри села на кровати, поправляя спутанные волосы.
- Да. Я теперь ваш шурин.
- Понятно.
Она слезла с кровати и подошла к зеркалу. Несмотря на сонный вид, ей показалось, что она выглядит какой-то совсем иной: более серьезной, более решительной, даже детская гримаска куда-то делась.
- Зачем вы сюда пришли?
- Синтия попросила меня найти вас. Ей тяжело подниматься наверх в своем свадебном платье, - он задорно улыбнулся. – Она в нем напоминает фруктовый торт
- Только из-за этого?
Их глаза встретились, и впервые на памяти Мэри Марк отвел взгляд. Он выглядел нашкодившим щенком, которые принес хозяину тапочки, чтобы тот простил его за мокрую лужицу на диване.
- Нет.
- Я слушаю.
Марк подошел к ней и взял за руку. От его прикосновения девушка вздрогнула.
- Вы сердиты на меня. Вы злы и обижены, ведь вам казалось, что я…вы… действительно, я даже не буду скрывать, что вы были мне небезразличны! Вы мне нравились, правда.
- Но женились вы на Синтии! – голос Мэри дрогнул.
Он покачала головой, поглаживая её маленькие пальчики в своей ладони.
- Я был должен. Это долг, Мэри, который я должен выполнить!
Свет ночника упал на его лицо, и девушку поразила перемена, произошедшая с ним. Он выглядел старше на десять лет: он очень сильно похудел, глаза потухли, а широкие плечи поникли.
- Мне необходимо было жениться на вашей сестре. Но не потому что я люблю её.
- Но и меня вы не любите…
Марк улыбнулся, правда, вышло как-то грустно и криво.
- Нет, не люблю. Но я не такая скотина, чтобы причинять вам боль. Вы единственная, кто был добр ко мне. Я не посмел бы… но обстоятельства сложились совершенно иначе. Я должен оправдаться, но тогда это… Я проигрался вашему отцу в карты, и я должен был вернуть долг на следующий день. Но у меня не было таких денег. Каюсь, я азартен. И тогда…
- Мой папа поставил условие. Чтобы вы женились на Синтии. Он вновь исполнил её желание, купил ей очередную игрушку… вас, Марк. О, Господи, - Мэри прижала ладони к лицу, но не заплакала, только сжалась в комок.
- Да. Но в тот вечер… я мало что соображал. Я дал слово, и уже не смог забрать его назад. Даже если я отдам долг…
Девушка его не слушала. Она ходила по комнате, скрестив руки на груди. Её длинные волосы закрывали лицо.
- Марк, Марк! Вы не понимаете! Они сделали это специально. Все для нашей дорогой Синтии! Синтия хочет новое платье, а Мэри пусть носит её обноски! Синтия хочет новую куклу, потому что старая разбилась, а Мэри пусть играет с цветочками и прутиками. Синтия хочет выйти замуж за человека, которого любит её сестра, она получит то, что хочет. Любым способом! – севшим голосом проговорила она, наконец. – Все это сделано для того, чтобы сделать меня еще несчастнее, - Мэри схватила его за руку и потащила вниз.
В саду веселились гости. Синтия стояла среди своих подруг, улыбалась и смеялась. Какая же она была хорошенькая! Немного дальше стоял мистер Брэндон. Он распивал брэнди со своими друзьями по покеру и выглядел расслабленным, даже веселым. Его жена танцевала с мистером Форманом, улыбалась и, видимо, кокетничала.
Мэри замерла на ступенях веранды, дико озираясь по сторонам, словно собираясь с силами. Марку стало немного не по себе: всегда такая спокойная и милая, она сейчас напоминала вулкан, который готов вот-вот взорваться.
- Сестренка! – Синтия радостно бросилась к ней навстречу, приподняв свое прекрасное платье. – Ты все-таки пришла поздравить меня! Мэри, милая!
Но девушка прошла мимо неё, направляясь прямо к отцу. Гости заметили что-то странное. Губы её были сжаты в тонкую линю, глаза стали такие огромные, влажные, темные. Она остановилась перед отцом и несколько секунд смотрела на него, а потом крепко ударила его щеке.
- Ненавижу тебя! Ненавижу всю эту проклятую семью! – прошипела она сквозь зубы.
- Мэри, что с тобой, Господи Боже! – Синтия испуганно схватила её за руку. – Ты что?
- А как ты думаешь? – девушка резко повернулась к ней. – Все всегда для тебя. Никогда ничего мне. Тебе дали все, а мне… даже не оставили надежды на любовь! – со слезами проговорила она. – Ты попросила, и отец достал тебе его!
- Что за чушь ты несешь, Мэри? – миссис Брэндон подошла к ним, озабоченно вглядываясь в лицо младшей дочери. – Тебе стало хуже?
- Лучше мне никогда не было! – она отшатнулась от неё, побледнев. – Ты ведь тоже знала. И ты ничего не сделала, чтобы хотя бы чуть-чуть облегчить мне страдания.
Все непонимающе переглядывались и перешептывались, несколько раз прозвучало даже «Не в себе» и «Сумасшедшая». Мэри попятилась назад и натолкнулась на Марка.
- Успокойтесь, Мэри, - прошептал он, сжимая её руки, чуть повыше локтей.
- Как? – обреченно прошептала она. – Я не понимаю, за что они так ненавидят меня?
Её начинало трясти, как в лихорадке. Незаметно Марк увел её в дом, где, стараясь не обращать внимания на её невнятный, какой-то горячечный бред, усадил на диван в гостиной. Она вот-вот должна была разразиться потоком рыданий, а он не выносил женских слез.
Едва молодожен скрылся в другой комнате, как в гостиную вошла чета Брэндонов. Они были взволнованы и обескуражены, но на младшую дочь смотрели с каким-то едва заметным отвращением, как на какую-то бедную родственницу.
- Что на тебя нашло, Мэри? – без особой заботы спросил мистер Брэндон. – Ты решила испортить сестре такой счастливый день?
- Папа, прекратите! Я знаю, каким образом вы заполучили Марка себе в зятья! – процедила девушка, не отрывая глаз от пола. – Карты, долг, обещание… Это бесчестно и бесчеловечно.
- Это мое дело, тебе не кажется? – оборвал её отце, поморщившись. – Марк и Синтия уже давно были предназначены друг другу, как и ты с Фрэнком. Просто все пошло не так, как мы задумали, к сожалению. Остальное тебя не касается.
- Но почему?.. Ведь вы прекрасно знали, что я … что Марк мне не безразличен. Почему вы захотели, чтобы проходила эту мучительную пытку, стоя рядом с Синтией перед алтарем? Почему всю мою жизнь я не слышала от вас и десятой доли тех ласковых слов, водопадом которых поливали сестричку? – Мэри поднялась с дивана и вплотную подошла к родителям. – Я такая же ваша дочь, как и она. Но никогда… никогда… вы относитесь ко мне с таким презрением, словно я должна расплачиваться за каким -то грехи, о которых я не знаю!
Её родители переглянулись, явно озадаченные её словами. Мэри заметила, что миссис Брэндон все же достаточно сильно взволнована: её пальцы почти уже порвали тонкий платок.
Неожиданно её отец сел в кресло и внимательно посмотрел сначала на жену, а потом на дочь.
- А кто тебе сказал, что ты моя дочь? Разве мы с тобой хоть отдалено похожи? – с ядовитой насмешкой спросил он, закуривая. – Ни одной черты: ни во внешности, ни в характере.
Мэри недоуменно смотрела на него, нахмурившись.
- Объясните мне!
Миссис Брэндон подошла к мужу и положила руку ему на плечо. Её глаза жадно всматривались в лицо девушки, и впервые Мэри заметила тень каких-то чувств на лице матери. Она словно искала что-то в её чертах, и, казалось, что она вот-вот улыбнется.
- Ты не моя дочь. Что в этом непонятного? – резко ответил Брэндон. – Надо ли тебе объяснять? Твоя мать спуталась с одним человеком и какое-то время пыталась выдать тебя за мое кровное дитя. Вышло плохо. Даже при всем желании невозможно тебя принять за мою дочь!
- Я не понимаю, - Мэри покачала головой. – Я, правда, не понимаю.
- Черт, Софи, объясни ей, будь любезна! Я просто не в состоянии! – мистер Брэндон стремительно вышел в сад.
Его жена глубоко вздохнула.
- Ты и вправду не его дочь. И никто не посмеет в этом усомниться. У вас с ним изначально не завязались отношения. Ты пребольно укусила его, когда у тебя резались зубки.
- Но чья же тогда?
- Какая теперь разница? – уныло улыбнулась Софи. – Ты- напоминание о моей измене, вечное клеймо позора. Полюбить тебя я была не в силах: слишком сильную боль причинил мне твой отец, слишком дорого я поплатилась за мимолетное счастье с ним. А Патрик… Сама ты как думаешь, мог ли он полюбить тебя?
- Но… я же не виновата!
- Ты не должна была родиться! Понимаешь ты это?! – вскричала её мать, вскакивая. – Никто не должен был узнать, что я была не верна Патрику! Никто и никогда. Тебя бы не было, он бы не узнал и не изводил меня своей ожесточенной, кислотной ревностью и ненавистью.
- Я думала, что па… что он любит тебя…
- Ты слепая, дочка. Любви в нашем браке никогда не было. А тот… неприятный инцидент… он расценил, как угрозу своей собственности, пусть даже и не любимой! А то, что он дал тебе свое имя – а ведь он догадывался, что ты не его дочь… милосердие, за которое приходиться платить и мне, и тебе. Любить тебя он не был обязан.
У Мэри кружилась голова, и она не могла связно мыслить. Звуки, доносившиеся из сада, причиняли ей страшную, сводящую с ума боль. Она вцепилась в подлокотники кресла, напрягаясь изо всех сил, чтобы не закричать.
- Ты любила моего отца?
- Теперь это уже не имеет значения.
Девушка посмотрела на неё и вдруг вызывающе рассмеялась.
- Ты! Во всем виновата только ты, мама! – закричала она. – Не смей сбрасывать свою вину на меня. Я здесь не при чем! Ты считаешь себя жутко несчастной из-за того, что тебя вырвали из объятий любимого человека, что обрекли на жизнь с другим. А ты хоть на минуту представляешь… каково было мне?! Как было мне? Ты – всего лишь ледяная оболочка живой женщины, а я живая. Если меня уколоть, то потечет кровь. Я вся истыкана! - Мэри всхлипнула и сползла на пол. – У меня теперь ничего нет. Была семья, любимая сестренка… а теперь…. У меня ничего нет! Даже Марка забрали у меня!
- Он никогда и не был твоим. Он ведь любил Синтию, - холодно заметила Софи.
- Твой муж купил его своей дочери! – эти слова прозвучали как плевок. – Хотя он просто хотел сделать мне еще больнее…
- Ей по праву рождения позволено многое. Он просто как любой отец хотел, чтобы у его дочери было все, - безжалостно ответила миссис Брэндон. – У тебя была возможность выйти замуж за Фрэнка.
Мэри поднялась с пола и, пошатываясь, побрела наверх.
Комната плыла перед глазами, расползаясь на какие-то жуткие темно-фиолетовые картины. Свет фонариков плясал на стенах и потолке, словно языки пламени. Пол плыл под ногами, и девушке показалось, что она вязнет в каком-то болоте. Ей стало так страшно в этой сумасшедшей комнате, в которой её окружали дикие тени. Со всех сторон её обступил мрак…
Отчаяние и ужас дошли до предела, и Мэри истошно закричала, а потом потеряла сознание.
***
Гроза разразилась неожиданно: тучи появились так быстро, что даже никто не понял, откуда их пригнал ветер. Стало сумрачно и душно, и даже яростный дождь не мог унять этой духоты с запахом гниющих фруктов. Шум дождя был таким навязчивым, таким болезненным….
Элис лежала в своей палате и смотрела в потолок. Она не спала, скорее, находилась за гранью реальности. Все происходящее было каким-то белесым и размазанным, словно на картинку пролили воду. Страшная слабость опутала её тело, и она даже не могла пошевелиться толком.
В какой-то момент ей показалось, что в палате кто-то еще есть или это был ветер… Какие-то тени мелькали подле неё. Она даже была уверена, что слышит голос.
Прохладная ладонь коснулась её лица, ласково очертила скулы и губы, коснулись шеи, убирая с ней прилипшие волосы.
- Господи, прости меня, ради Бога, Элис… - с горечью и болью прошептал знакомый голос. – Я не желаю тебе участи животного, одержимого одним лишь инстинктом. Ты не должна так страдать, милая. Страшно… но никто и не будет сожалеть о тебе, Элис. Я не хочу, чтобы ты стала едой для …. – голос оборвался. – Я не хочу, чтобы ты умерла…
Элис разлепила веки, слепо провела руками в воздухе и неожиданно наткнулась на что-то или… кого-то. Но ей было так спокойно и уютно, что не хотелось вдаваться в подробности.
- Ты мне снишься… Паоло…
- Нет, малышка…. Как хорошо, что лекарство действует…. Ты ничего не почувствуешь и не вспомнишь…
- А что я должна не вспомнить?
- Лучше бы все, моя хорошая, - к её шеё прижались ледяные губы, и на какой-то миг в сердце словно вонзили два зазубренных ножа.
***
