Глава 3 Альберт Биггос возвращался из кабинета Анвики после очередной головомойки. Он искренне недоумевал: чего от него хотят все эти люди? Дома за все, что он делал, его хвалили и угощали вкусностями. А что здесь? Он закрыл ворота, предотвратил, может быть, ограбление в школе – и что? На него накричали, пригрозили исключением и вдобавок лишили ужина. О последнем обстоятельстве он вообще старался не вспоминать. Как так – не есть до утра?! Так и уморить ребенка недолго! Если бы ему, Альберту, кто-нибудь объяснил, в чем тут дело, он бы исправился – он желал этого всей душой! Но в этой школе до всего все доходят через друзей, коих у Биггоса не было, непонятно почему.
Так размышлял третьегодник до того момента, пока не открыл дверь в свою комнату. После этого события у него случился ступор.
Первой его мыслью было «Я не туда попал». Но нет, все вещи в комнате были его. С тем маленьким отличием, что они были на своих местах. Все запчасти от его самодельных приборов лежали в ящике на столе, одежда скромно выглядывала из шкафа, постель кто-то сменил и аккуратно застелил, весь мусор был выброшен.
- Прикол. Че тут случилось?- спросил себя Альберт. Не получив ответа, он пожал плечами и уселся на кровать, вновь с головой погрузившись в свои беды. Через некоторое время он начал вслух сетовать на судьбу. Устав жаловаться самому себе, он лег, не снимая армейских сапог тридцатого размера, и мгновенно заснул. Сквозь сон к мозгу мальчика пробился звон колокола, возвещающий начало ужина, но Альберту было уже все равно.
Проснулся он глубокой ночью от странного звука – это его желудок возмущенно вещал о своем недовольстве. Мальчик ответил: «Что я смогу сделать?» и встал. В это время и в нормальной комнате мало кто мог что-то увидеть, а в черной заблудился бы и никталоп с прибором ночного видения. Однако за три года Биггос привык к подобному, а потому без особых проблем добрался до выключателя и включил свет. Его опять ждал сюрприз. На столе стояли тарелка и стакан из школьных сервизов. В тарелке смиренно ждала своей участи огромная печеная картошина, утешавшаяся обществом двух говяжьих котлет. В стакане был особый напиток – «Сличу», густой, кремового цвета. Вкус у него был непередаваемо чудесный. Его всегда подавали после еды, в качестве десерта. Изумленный Биггос протер глаза. Поверить, что преподаватели сменили гнев на милость, было невозможно. Не таков был Игорь Дмитриевич. Однако Альберт был не из тех, кто следует принципу «Бороться и искать, найти и не сдаваться». Он без лишних размышлений сел за стол и принялся уплетать картошку. Учитывая, что было пять часов утра, а подъем был в шесть, остаток ночи прошел для третьегодника очень приятно
Идя на завтрак, он столкнулся с незнакомой девочкой, что случалось не так часто – Биггос за три года успел запомнить всех в школе. Она была в форме синего отделения, потрясающе подходящей к ее белой, как снег, коже, а на значке на груди значилось: «Маргарита Серденс, 1 курс». Она лишь мельком глянула на него, но ему показалось, что внутри все перевернулось от этого ледяного взгляда – до того светлыми и пронизывающими были ее глаза. Когда она шла, ее длиннющие каштановые кудри переливались всеми оттенками. Она была довольно высока для своего возраста – если бы не синяя форма, Альберт решил бы, что это второгодница, потому что на шесть лет она совсем не тянула. «Новенькая, что ли? Ну, флаг ей в руки. С ума сойти: шестилетка – и сразу синяя!»,- вскользь подумал о ней Биггос и собрался уже идти дальше. Однако в потоке учеников он вдруг увидел еще одну незнакомку. Маргарита Серденс стала у стены и махнула этой новой участнице движения тонкой белой рукой. Та немедленно подошла к ней, и Альберт чуть не упал от удивления. Конечно, он довольно часто видел близнецов, но таких похожих – впервые. Лица у девочек были одинаковые. Даже глаза у этой новоприбывшей были того же странного цвета, что у Маргариты. Однако в ней не было той холодной сверхъестественной женственности, которая делала ученицу синего отделения верхом совершенства. Напротив. Волосы у нее, хоть и такие же донельзя длинные и густые, были светлыми и прямыми, кожа – загорелой, и форма у нее была желтая, что уже указывало на разницу в мировоззрении. Руки у нее были крепкими, жилистыми, хотя еще не до конца потерявшими врожденное изящество. Это явно была «Леди Спорт». Биггоса эта пара очень заинтересовала. Когда, переговорив о чем-то своем, девочки разошлись, он постарался оказаться как можно ближе к блондинке и прочитал на ее значке: «Лариса Серденс, 1 курс».
После завтрака, во время уроков черного отделения, Альберт спонтанно решил подтянуться в учебе, и, к огромному удивлению окружающих, ему это более-менее удалось. Ему наконец-то удалось запомнить таблицу умножения и с грехом пополам ее ответить, и, сдавая диктант преподавательнице родного языка, он был уверен, что получит как минимум тройку, что совсем неплохо для черного отделения.
Все утро Альберт думал о близняшках Серденс. Когда прозвонил колокол на обед, его любопытство достигло наивысшей точки. Он пулей вылетел из класса и бросился на второй этаж Центра, поджидая девочек. Они спустились в толпе галдящих первоклашек. Рядом с Маргаритой шла, что-то безостановочно треща, старая знакомая Альберта, Синтия Мариден. У них были неплохие отношения, поэтому Биггос бесцеремонно ухватил ее за локоть и оттащил в уголок.
- Ай! Отстань, маньяк!- с хохотом повизгивала Синтия, делая знак остальным идти без нее.
- Успокойся и ответь на мой вопрос,- сердито отвечал Альберт. Испанка так удивилась, что перестала дрыгаться и хихикать. Третьегодник нечасто даже здоровался с ней, а задавать вопросы было вообще не в его привычках. Тем более что вопрос оказался довольно неожиданным.
- Кто эти близняшки с синего и желтого?
- Марго и Лара Серденс, француженки. Хорошие девочки, Лара спортсменка, а Марго – вот прикол! – театралка. Прикинь?- охотно затараторила Синтия и вдруг спохватилась,- А тебе зачем?
- Просто интересно. Эта Марго на меня перед завтраком глянула, да так, что аж все внутри перевернулось. Вот и разобрало любопытство – что это за девчонка такая? А тут подошла вторая, Лара, и я чуть в обморок не хлопнулся. Они ж как две капли воды – Зюлян с Дюлькадози и рядом не валялись!- честно ответил Альберт. Он прекрасно знал, что лукавить с Синтией бесполезно – она во вранье, как рыба в воде. Порой он задумывался, что будет, если столкнуть нос к носу вечную врунью Синтию и блюстителя правил Игоря Дмитриевича – рванет на радостях вся школа или нет? Между тем любящая посплетничать вечная врунья уже вошла во вкус, выдавая все, что знала о Серденс:
- У них есть сестричка Наташа, она только недавно родилась. А мама у них из России. Мне Марго показала фотку – хорошая женщина, глаза добрые. Хотя это еще не доказано. А еще у них папа умер. Просто умер, без каких-то признаков, без мучений – был человек и вдруг его не стало. Грустно, да?
- Грустно-грустно, только помолчи!- огрызнулся Альберт. Нечего было и надеяться вызнать что-нибудь более существенное у Синтии. Она хмыкнула и убежала в столовую синего отделения, у дверей которой ждала Марго. Ледяные голубые глаза снова пронзили Биггоса, и на следующий урок он явился окончательно растерянным.
Вечером, войдя в свою комнату, он хмыкнул, уже ничему не удивляясь. На столе его ждал большой лист бумаги. Он был исписан с двух сторон каллиграфическим, совсем недетским почерком. Это были рекомендации по жизни в школе, явно написанные опытным человеком. У Альберта больше не было сомнений, что кто-то из преподавателей сжалился над ним. Не исключено, что он до смерти надоел своему декану, Анне Леонардовне. «Ну и ладно. Надо только узнать, какую специальность мне подтягивать, а дальше дело техники»,- решил Альберт. В рекомендациях как раз были перечислены все специальности, каждая со своими комментариями.
«Театр – явно не для тебя, слишком высокое искусство»
«Математика – сложный предмет, требует большой сосредоточенности и логичности»
«Туризм – нужно быть сильным, спокойным и сообразительным. Решай сам, а по-моему, тебе это не подойдет»
«Филология – требует хорошей памяти, логического мышления и большой душевной силы»
«Эстетика – без вопросов, это не твое. Тебе даже черчение не светит»
«Спорт – интересный вариант, но здесь ты должен вырабатывать упрямство»
«Техника – похоже, твое призвание. Покажи дяде Фауэру свои самоделки (лучше всего тебе удался слон), и будущее тебе обеспечено. Это идеальный вариант»
«Журналистика – не для тебя. Ты слишком… брутальный»
«Наука – даже не спрашивай»
У Альберта больше не осталось вопросов. Он схватил своего любимого жестяного слона, машущего ушами и хвостом после нажатия на кнопочку, и бросился искать завхоза Фауэра, который преподавал труды просто ради собственного удовольствия. Будучи мужем Элаиры Пратовны, он не особо нуждался в деньгах. К тому же многие ученики были уверены, что оба из какого-то другого мира, а значит, умеют колдовать. Хотя Биггос в это не очень верил – мыслил он хоть и не блестяще, но зато трезво.
Завхоза третьегодник нашел на третьем этаже Центра.
- Подождите! Дядь Фауэр!
- Чего тебе, Биггос?- с некоторым удивлением отозвался завхоз. Альберт далеко не всегда вообще попадался на глаза, а тут даже окликнул. Мальчик подошел, немного робея. Как и Элаира Пратовна, Фауэр производил какое-то странное впечатление, словно был вообще не от мира сего.
- Дядя Фауэр, я тут подумал… я, наверное, буду технику подтягивать до специальности.
Завхоз опешил. Услышать такое от Биггоса – Биггоса! Уж не выпил ли чего-нибудь лишнего нечаянно?
- Как ты сказал?
- Буду подтягивать технику до специальности. Вот, посмотрите, это я сам смастерил,- Альберт протянул своего слона. Фауэр взял игрушку, нажал на кнопку и долго любовался на самоделку. Затем с восхищением спросил:
-Ты только это чудо сделал?
- Нет, у меня в комнате еще много чего лежит. Но это – лучшее,- уже увереннее ответил мальчик. Фауэр на миг задумался.
- Ну, что ж. Ты меня порадовал, парень. Принеси на завтрашний урок все, что у тебя есть. Я поговорю с Анной Леонардовной, и она наверняка тоже захочет посмотреть на твои самоделки.
Альберт, не веря своему счастью, кивнул.
