Глава 4Солнце ещё не поднялось над кронами деревьев, как путники дошли до тихой, милой деревеньки Тихомицу. Если бы заинтересовавшийся путешественник захотел бы отыскать это место на карте, его бы ждала большая неудача – деревня была так мала, что её не было и смысла заносить на пергамент.
По ухоженным дорожкам прохаживались куры, псы мирно сидели в своих будках и лишь сверкали печальными глазами на двух путников. Мальчишка наклонился к будке с особо грустным псом и бросил ему кость – пусть хоть эта малость принесет ему толику счастья. Асура недовольно зыркнул горящим глазом и остановился возле маленького неприметного домика.
- Ты как хочешь, а я голоден, - холодно произнёс Мастер Тора и громко постучался в деревянную дверь. Внутри послышались шаркающие шаги, щелкнула задвижка и на порог вышла одна из самых старых женщин, которых видел Инори в своей короткой жизни. Кожа её, желтая, как пергамент, сильно обтягивала череп; глубоко ввалившиеся водянисто-голубые глаза создавали впечатление, что старуха слепа.
- Госпожа, не накормите ли вы двух усталых путников? – обратился к ней асура и сбросил капюшон с лица, открывая абсолютно лысую голову с острыми шипами на черепе. Старуха обнажила в улыбке гниловатые зубы.
- Не каждый день ко мне наведываются демоны. Заходите, коль пришли.
Асура вновь накинул капюшон на и скрылся внутри дома. Мальчишка, чуть помедлив, последовал его примеру и окунулся в темноту.
В доме было пыльно и грязно, из углов недобро глядели нарисованными глазами изображения Цуку, лунной богини. На потолке вилась кружевом серовато-жемчужная паутина. Старуха привела их на кухню, где единственным предметом освещения был желтый огарок свечи.
- Накормлю, чем Бог послал, уж не обессудьте, - старуха закопошилась, выставляя глубокие миски и бренча ложками. На плите кипятилось какое-то малопривлекательное варево, то и дело озаряя кухню всполохами зеленоватого цвета.
- Держи, малец, - плеснула белесую жидкость в миску старуха. Еда невкусно пахла и разъедала ноздри своим резким запахом, но Инори не из чего было выбирать и он, зажмурив глаза, зачерпнул её ложкой и залпом проглотил. На вкус жижа была ещё хуже, чем на вид.
Асура ел, не подавая виду, что ему отвратительно. Мальчик позавидовал его выдержке.
Старуха села возле Торы и вперилась в него слепым взглядом.
- Не каждый день к нам демоны заходят, - снова протянула она, изучающе разглядывая асуру, – какого гоблина зелёного вас сюда занесло?
- Мстить мальцу помогаю, - с аппетитом доедая смердящую жижу, ответил Мастер Тора, – у вас потрясающие кулинарные способности!
С этим Инори не согласился. Кулинарные способности у этой старухи были как и у помойной крысы. То есть никакие.
- А не маловат ли ты для мести, дитятко? – саркастично расхохоталась старая ведьма, разглядывая мальчишку.
- Для смерти не важен твой возраст, - процедил сквозь зубы Инори и сжался в уголке лавки как ощетинившийся ёж.
- Полноте, полноте, мальчик, - вдруг стала серьёзной старуха, – не на меня ты должен ненависть свою растрачивать. Близится день битвы с драконом, вот там-то тебе твоя ненависть и пригодится.
Инори угрюмо кивнул, с тоской глядя в окно – там занимался солнечный день, ветер едва колыхал тяжелые кроны деревьев. Больше всего на свете ему хотелось скинуть с плеч неимоверно тяжелый груз, тянущий его на дно, и выбежать на улицу, вдоволь насладиться летним солнцем и бездонно-голубым небом.
Вдруг лежавшая в дальнем углу старая куча тряпья встрепенулась и зашевелилась. У Инори волосы дыбом встали от страха. Заметив это, старуха хрипло рассмеялась:
- Эй, Тэн, выходи, не пугай мальца. Он чуть от страху в штаны не наложил, вот потеха!
Из серой кучи одежды выбралась на свет тоненькая, хрупкая девушка. Длинные вьющиеся волосы обрамляли её бледное лицо, черты его Инори никак не мог разглядеть – слишком неверный свет был от полуугасшего огарка. Казалось ему только, что из полутьмы взирают на него влажные испуганные глаза олененка – глаза его матери, осознающей, что она гибнет.
- Меня зовут Тэн, - прошептала девушка. Инори несмело ей улыбнулся. На душе вдруг стало очень хорошо.
***
Чёрный дракон, чья чешуя переливалась как сотни драгоценных камней, летел вдоль изумрудных бамбуковых лесов. В крови кипела жажда, имя которой была ярость. Дракон желал утоления этой жажды, ибо она крутила его суставы и сжимала раскаленными тисками сознание. «Убей, убей» - шептал прохладный, как ручей, голос, и дракон стремился к нему, к этой живительной прохладе, которая неизменно окатывает всё его существо после того, как он разорвёт кого-нибудь на части.
Нимир-Ра – а это был именно он - разглядел далеко внизу человеческие фигурки. То, что надо – сочная человеческая плоть, которая так приятно тянется, а кости трещат – когда отрываешь им конечности. Нет слаще музыки, чем истошные крики жертв. И нет вкусней напитка, чем горячая багряная жидкость, фонтаном бьющая из разорванного горла.
Дракон спикировал вниз, прямо на людей, которые, заприметив огромную черную тень, бросились врассыпную. Нимир-Ра вытянул лапу и схватил первого попавшегося человечка. Тот был смертельно испуган, от него разило запахом пота и мочи. Дракон брезгливо швырнул кусок человеческого мяса о землю, и человечек, ударившись о твердь, лопнул, как перезрелый плод.
Несколько незаметных минут – и всё зеленое поле превратилось в настоящую бойню – земля была багровой от крови. Нимир-Ра сделал прощальный круг, его зоркие глаза обыскивали поле – нет ли нигде уцелевшего человека? Даже если и есть – дьявол с ним, больше страха и уважения будет к Нимир-Ра, когда тот получит корону. Дракон издал победный вопль, от которого у любого человека встали бы волосы дыбом, и неспешно полетел к дворцу. Жажда приглушилась, но это только пока. До следующего раза.
Нимир-Ра плавно опустился на мраморные плиты и стряхнул с себя драконий облик. Павлины с драгоценными перьями, переливающимися всеми цветами радуги на солнце, испуганно рассыпались в стороны. Глупые птицы с совершенно бесцельным существованием. Совершенная красота, как она есть. Так же бесцельна и глупа, только… Только если у неё нет ядовитых клыков.
Старший принц королевства драконов не мог не чуять, что по его следу идёт некто очень могущественный. Такой могущественный, что волосы на затылке вставали дыбом – для обычных смертных. Нимир-Ра же с нетерпением ждал приближающегося боя. О да, он был в себе уверен – и лучшим трофеем для него было бы бросить к отцовским ногам голову демона, и прослыть величайшем воином в Радженте.
«Ты слишком самонадеян, сын мой», - прозвучал в его голове голос старого отца-дракона. Принц скривился – отец был единственный, кто мог прорваться сквозь блок и прочесть его мысли.
«Я лучший, признай это, отец».
«Я знаю все твои помыслы, Нимир-Ра. Знаю, что больше всего на свете ты желаешь свергнуть меня с трона. Я не боюсь смерти, сынок. Но я боюсь твоего позора…»
«Старый глупец! Я стану владыкой Радженты, а потом и всего мира! И дажё Ёми покорится моей силе.»
«Тебе никогда не победить демонов, сын мой. Бойся за свою душу; у тебя еще есть шанс спастись.»
«Думай о своей шкуре, отец. Ты стал слишком сентиментален. Избавь меня от своего нытья».
«Как пожелаешь, сын мой. Не попади в Ёми раньше времени. Ибо душу твою будут вечно терзать демоны, фурии и боги грома».
«Как и твою, отец».
Ощущение в голове чужого присутствия исчезло, и Нимир-Ра содрогнулся от тупой боли в висках. Телепатические сеансы всё больше и больше причиняли ему страдания – он блокировал от себя весь безумный мир, даже во сне; а на это уходило немалая часть силы.
***
Утро в деревеньке было чудесным и свежим. Пронзительно голубое небо над головой делало бедные хибарки более приветливыми, чем они являлись на самом деле. Инори продрал глаза, как только его лица коснулся первый луч – горячий и неимоверно белый.
Тэн уже стряпала завтрак; старуха и мастер Тора ещё спали. Инори только сейчас получил возможность, как следует рассмотреть девушку. Первое впечатление было странным – вроде девчушка как девчушка – тёмные длинные волосы, убранные в хвост, небольшие глаза, приветливое личико, но потом, в глазах вспыхивали какие-то ведьмовские зелёные огоньки, да и от самой Тэн шло излучение неведомого.
Заметив на себе чей-то взгляд, Тэн смутилась и, опустив голову, неловко сказала:
- Ты чего в такую рань поднялся?
Инори, испугавшись, что Тэн вот-вот уйдёт, расхрабрился и улыбнулся:
- Не люблю дрыхнуть долго. Помощь нужна?
- Ну, нужна. Вместе со мной до колодца воды набрать –айда?
Вроде и смущение уже всё ушло. Лицо Тэн преобразилось – стало похожим на хитрое, лисье.
- Уж не лисица ли ты оборотень? – нахмурился Инори, глядя на неё. Тэн громко, не стесняясь спящих, расхохоталась.
- Спасибо, удружил. Ведьма я, как и бабка моя. Ну, чего застыл? Не бойся, не заколдую.
Инори вскочил с лавки и бросился на улицу, точь-в-точь радостный щенок. Тэн взяла два ведра и тоже вышла из дому.
- Ты сказки любишь, малец?
- Какой же я малец, - обиделся Инори. – Тебе вот сколько лет?
- Пятнадцать! - с гордостью ответствовала Тэн.
Пятнадцать? Да это уже старуха!
- Мне шесть лет, но это не значит, что надо мной можно всячески издеваться, - угрюмо проронил мальчик
- Нет, конечно же, нет, - улыбнулась Тэн. – Так хочешь услышать историю?
- Только не о призраках.
- Боишься привидений? – прыснула девушка.
- И вовсе не боюсь!
- Ладно…Эта история зовётся у нас «Ущелье чертей». Мы часто рассказываем её в Кайдан. Слушай, малец.
В уезде Оню провинции Вакаса есть селение Кумагава. Жил там человек по имени Хатия Маготаро. Был он богат и ни в чем не знал недостатка. Не болела у него душа ни об урожае, ни о том, как выгоднее вести торговлю, и посему проводил он время в чтении конфуцианских книг. Набравшись кое-каких познаний, он возомнил себя великим мудрецом и стал задирать нос не только перед людьми несведущими, но даже и перед теми, кто отнюдь не был чужд образованности. Всячески хулил он буддистскую вeру, ни во что не ставил учение о карме и неразрывной связи Трех миров ,не верил ни в ад, ни в рай, смеялся над понятиями земной юдоли и "Чистой земли", и уж конечно не признавал ни чертей, ни богов, ни духов.
- После смерти, - говаривал он, - душа человека возвращается в стихию Ян и Инь, тело же становится прахом, вот и все, что от него остается. Какие там будды! Если кто-то сытно и сладко ест, расхаживает в шелковых одеждах и не знает, как еще ублажить жену и детишек, - это и есть будда. Если же человек не видит вдоволь даже простой пищи, если из одежды на нем одно кимоно из холстины и он вынужден продавать жену и детей, чтобы не помереть с голоду, разве это не царство голодных духов? Или возьмите несчастного, который стоит у чужих ворот и выпрашивает подаяние. Ему выносят какие-то объедки и он, не брезгуя, набрасывается на них. Спит он голой земле, положив под голову камень, и даже в cнег ему нечем прикрыть наготу. Это ли не царство скотов? А для того чтобы узнать, что такое ад, достаточно побывать в тюрьме - преступников там вяжут веревками, рубят им головы, пытают, дробят кости, сжигают живьем, распинают. Палачи и есть те самые мучители, о которых толкуют буддисты. Все это наш мир, иного же не существует. Те, кто верит в загробный мир, хотя никто еще не видел его своими глазами, или в духов, которые не более чем вымысел, кто слушает россказни монахов и жриц, - попросту болваны.
Так разглагольствовал Маготаро. Когда же кто-либо принимался ему возражать, он сейчас же бросался переубеждать противника, засыпая его цитатами из "Четверокнижия" и "Шестикнижия", пытаясь сбить с толку своим красноречием, одним словом, был самоуверен и нагл до крайности. Кончилось тем, что люди дали ему прозвище "Маготаро-Дьявол" и, считая его сумасбродом, старались держаться от него подальше.
Однажды Маготаро пришлось по какой-то надобности отправиться в Цуругу. Он вышел из дома, когда солнце стояло уже высоко, и до селения Имадзу добрался уже в сумерках. Дело было как раз вскоре после смуты, охватившей Госю и Китаносё, дороги обезлюдели, и найти себе ночлег в тех краях было непросто.
Вышел Маготаро к реке, глядит - берег усеян трупами, жалобно плещутся волны, а тут еще сгустилась ночная тьма, из-за гор надвинулись тучи, и нигде не видно было человеческого жилья.
Растерялся Маготаро, не знает, куда ему податься. Наконец приметил он у северного склона горы сосновую рощицу, зашел туда и прилег было отдохнуть под деревом, но тут вдруг послышалось зловещее уханье совы, вокруг замерцали призрачные огни, затрещали ветви под порывами пронзительного ветра.
Не по себе стало Маготаро, оглянулся он по сторонам и увидел невдалеке от себя семерых, а может быть, и восьмерых мертвецов - они лежали головами кто к западу, кто к югу. Тем временем стал накрапывать дождь, блеснула молния и послышались раскаты грома.
Мертвецы разом поднялись на ноги и стали приближаться к Маготаро. В ужасе он забрался на дерево, а те, стоя внизу, злобно завопили:
- Нынешней ночью ты станешь нашей добычей!
Неожиданно дождь прекратился, небо расчистилось, и на нем ярко засияла осенняя луна.
Тут неведомо откуда примчался страшный бес-якша. Тело у него было сине-зеленое, пасть огромная, на голове торчали рога, волосы дыбились клочьями. Стал он хватать мертвецов и, отрывая у них головы, руки и ноги, отправлять к себе в пасть, точно ломти дыни. Насытившись, он лег под деревом, на котором сидел Маготаро, и уснул. От храпа якши земля содрагалась.
"Если якша проснется, - подумал Маготаро, - мне несдобровать, он сбросит меня с дерева и сожрет. Надо удирать поскорее". Маготаро потихоньку слез с дерева и пустился наутек. Тем временем бес прoснулся и бросился за ним вдогонку.
У подножия горы стоял старый заброшенный храм. Крыша его прохудилась, алтарь развалился, монахов не было и в помине. Посреди храма возвышалась огромная статуя Будды. Вбежал Маготаро в храм, и, обращаясь к статуе, взмолился: "Помоги мне!"
В спине статуи было отверстие - Маготаро влез в него и затаил дыхание. Якша ворвался в храм, обшарил все углы, но, не сообразив, что жертва его схоронилась внутри статуи, помчался дальше.
Только успел Маготаро перевести дух, как статуя принялась приплясывать и напевать, похлопывая себя по животу: "Якша добычу свою упустил, а ко мне она сама явилась. Славное перепало мне нынче угощение!"
Радостно хихикая, статуя двинулась вон из храма, но, как на беду, споткнулась о камень и грянулась на землю. Руки и ноги у нее отвалились и рассыпались на мелкие кусочки.
Маготаро выбрался наружу и закричал:
- Эх ты, дурацкий истукан! Норовил меня слопать, а сам попал в беду. А еще говорят, что Будда помогает человеку.
Зашагал Маготаро прочь. Через некоторое время дошел он до поля, смотрит - там горят огни и сидит множество людей. Обрадовался он, поспешил к ним, но вот незадача: это были не люди, а оборотни - кто без головы, кто без рук, кто без ног, и притом совершенно нагие.
Маготаро похолодел от страха и бросился от них со всех ног. Но не тут-то было - рассвирепели оборотни, кричат:
- Как ты посмел отвлекать нас во время пира, наглец? Ужо схватим тебя да съедим на закуску.
Вскочили оборотни и кинулись за ним следом. Долго от них бежал Маготаро, вдруг видит - впереди река. Кое-как перебрался он на другой берег, насилу избавился от погони.
Побрел Маготаро дальше. В ушах его все еще стояли леденящие душу вопли преследователей, по коже бегали мурашки, никак не мог он опомниться.
Пройдя с половину ри, Маготаро очутился в ущелье среди густых зарослей травы. Луна уже склонилась к западу и подернулась облаками. В темноте Маготаро споткнулся и провалился в какую-то яму, глубиной не меньше ста дзё.
Не успел Маготаро опамятоваться, как в нос ему ударил тошнотворный запах. Почувствовал он, как страх пробирает его до мозга костей.
Вдруг ни с того ни с сего сделалось светло, Маготаро огляделся и понял, что угодил в логово к чертям. Каких бесов тут только не было! У одних на голове торчала красная грива, рога вздымались кверху, как языки пламени. У других космы были голубые, а по бокам виднелись крылья. У третьих был клюв наподобие птичьего, у четвертых из пасти выступали длинные клыки. Были там бесы с бычьими головами и со звериными мордами. У одних кожа была красная, словно выкрашенная суриком, других, казалось, выкупали в синей краске. Глаза у бесов сверкали, будто вспышки молнии, изо рта валил огонь.
Увидев Маготаро, бесы завопили в один голос:
- Вот он, негодяй, который не дает нам жить спокойно. Так просто мы его не отпустим. Вяжите его скорее!
Схватили бесы Маготаро, надели ему на шею железные колодки, защелкнули на руках медные кандалы и в таком виде привели к своему государю.
Разгневался государь великим гневом и сказал:
- Так вот он, этот болтун с длинным языком, который обманывал людей, бессовестно лгал, будто нет на свете ни чертей, ни богов, ни духов, который гнушался нами и выставлял нас на посмешище! Говорят, будто ты читал старинные книги. Но разве не утверждается в "Учении о середине": "Велика добродетель богов тьмы"? Разве в "Беседах и суждениях" не приводятся слова Конфуция о нашей бесовской силе: "Почитаю, но сторонюсь"? Разве не упоминается в "Книге перемен" о повозке, набитой бесами? Неужели ты ни разу не открывал "Книгу песен", где в разделе "Малые оды" говорится о черте и жабе, мечущей ядовитый песок? А прибавь к этому запись в "Летописи Цзо о сне цзиньского Цзин Гуна или историю Бою из княжества Чжэн! Здесь всюду речь идет о бесовской силе. Ты же в злобном невежестве своем уцепился за одно-единственное изречение Конфуция: "Не говорю о чудесном и таинственном" - и всячески унижаешь нас. Отвечай: зачем тебе это нужно?
С этими словами он отдал приказание своим подданным, и те жестоко исколотили Маготаро.
- А теперь прибавьте-ка ему росту, - велел государь.
Схватили бесы несчастного Маготаро и принялись тянуть его за голову и за ноги до тех пор, пока не стало в нем три дзё и не уподобился он длинному бамбуковому шесту. Бесы захохотали во все горло, поставили Маготаро на ноги и велели идти, но тот, шатаясь, сделал несколько шагов и повалился наземь.
Тогда владыка бесов отдал новый приказ:
- Теперь сделайте его коротышкой!
Снова набросились бесы на бедолагу, принялись мять и катать его, как лепешку. После этого стал он поперек шире, а когда попробовал шагнуть, то пополз, точно краб. Черти так и покатились со смеху.
Тут один из них, самый старый, сказал:
- Все время ты разглагольствовал, что бесов нет, и насмехался над нашим бесовским племенем, но вот пришло время - и сам сделался для нас посмешищем. Ну, довольно, жаль беднягу, не будем больше его мучить.
Поднял старый бес Маготаро на руки и кинул наземь, и в тот же миг принял он свой прежний облик.
- А теперь пусть отправляется восвояси, - пробурчал старый бес.
- Негоже отпускать его с пустыми руками, - загомонили остальные. - Надобно наградить его чем-нибудь на прощание.
Один из бесов сказал:
- Дарю ему рога, рассекающие облака! - и с этими словами налепил Маготаро на лоб два рога.
- А я жалую ему клюв, в котором свищет ветер! - воскликнул другой. И в тот же миг на месте рта у Маготаро вырос железный клюв.
- А от меня на память пусть останется у него красная грива! - молвил третий бес и плеснул ему на голову красной краской.
- А я, так и быть, жертвую ему зеленые сверкающие зрачки! - заявил еще один бес и вдавил в глаза Маготаро по зеленому шарику.
После этого бесы проводили Маготаро до той самой дыры, через которую он попал в их царство. Не успел он выйти на дорогу, ведущую из Имадзу в родное селение, как рога накрепко приросли у него ко лбу, клюв прилип к губам так, что не отодрать, выкрашенные в красный цвет волосы вздыбились кверху, словно языки пламени, зеленые зрачки свирепо засверкали. Так превратился он в настоящего беса.
Когда Маготаро воротился домой, жена и слуги до смерти перепугались. Заливаясь слезами, Маготаро поведал жене обо всем, что с ним приключилось, а напоследок сказал:
- Хотя и превратился я в страшное чудище, душа во мне осталась прежняя.
А жена в ответ:
- Не думала я, что когда-нибудь увижу вас в таком облике. Вот горе-то, вот несчастье!
Маготаро ничего не оставалось, как укутать голову полотняным кимоно да в одиночестве плакать и горевать. Родные дети и те при виде его разбегались врассыпную. Соседи же всплескивали руками от крайнего изумления. Трудно было Маготаро это вынести, в конце концов затворился он в своих покоях, перестал есть, никого к себе не подпускал и, сокрушаясь о своей горькой участи, вскорости скончался.
После этого дух покойного несколько раз появлялся возле своего дома в облике прежнего Маготаро. Отслужили по нем поминальную службу, и с тех пор никто его больше не видывал.
- Глупец Маготаро, - удивился Инори. – Поплатился за своё неверие.
- В каждом из нас живёт такой Маготаро. Это предание мотай себе на ус, мальчик. Невозможно обмануть демонов или богов. Расплата всё равно настигнет тебя. О, как быстро пробежало время! – Тэн зачерпнула ведром колодезной воды и вручила ведро Инори.- Это ведро тащишь ты, раз такой взрослый.
- Я хитрей Маготаро, - пробормотал Инори.
