Глава 4. Все что ни случается, все к...
В Англию ворвалась снежная зима. Окрестности Хогвартса засыпал легкий пушистый снег, огромными сугробами он собирался во дворах, а большинство учеников, закутавшись в шарфы, уже вовсю радовались приходу настоящей зимы. Они, забросив учебники на дальнюю полку, совсем как дети играли в снежки и катались на санках. Лили была одной из тех, кто отнюдь не был рад приходу зимы. Ей была по душе осень, дождливая осень Англии, и позднее лето. И почему она так не любила это время года? Может, потому, что именно зимой Поттер считал ее более привлекательной и не упускал ни одной возможности сообщить Лили о красоте ее волос в снежный день? Или потому, что под Рождество каждый год проходил вечер у Слизнорта? Она любила этого профессора больше других и любила Зелья, наверное, оттого, что они были близки в этом с Северусом. Но эти вечера... Лили передернуло, когда она об этом подумала. Сборище самовлюбленных идиотов. Конечно, там было несколько нормальных ребят, но в общей массе... Лили от них просто тошнило, особенно от представителей факультета Слизерин. И чем вообще заниматься на этом вечере? Она даже не могла пригласить Северуса, который мог бы разнообразить это время — Снейпу почти всю зиму нездоровилось.
Зато таким, как Поттер и его дружки, зима была по нраву. Что-то призывно прокричав, Поттер с разбегу запрыгнул на санки и с неимоверной скоростью съехал со склона. Он резко затормозил прямо перед Лили, и девушку окатило волной снега. Джеймс поднялся с санок и улыбнулся.
— Детский сад какой-то, — фыркнула она, отряхиваясь.
— Присоединяйся, Эванс. Погода просто чудесная, — крикнул ей вслед Джеймс, когда Лили прошла мимо них к замку. Обернувшись, она увидела, как Блэк швырнул в друга снежком, и Поттер незамедлительно ответил ему тем же.
***
Северус и Лили встретились через пятнадцать минут в кабинете для совместных занятий. Делая заданные уроки, они изредка переговаривались. Лили мельком взглянула на слизеринца и отложила учебник по трансфигурации, так и не дочитав параграф.
— Сев, что ты сделал с учебником по Зельеварению? — рассмеявшись, спросила она, взяв в руки изрядно потрепанный учебник, чьи поля были исписаны мелким почерком, а некоторые рецепты зелий — исправлены.
— Поправил кое-что, — сказал Северус, забирая учебник у девушки. — Слушай, я тут подумал... Насчет Люпина.
— Опять невероятные догадки, Сев? — рассмеялась Лили.
— Я ведь серьезно. Тебе не кажется странным, что Люпин пропадает на несколько дней каждый месяц? — спросил Северус, прищурившись.
— Нет, — улыбнулась она. — Может, он уезжает к родителям, или у него слабое здоровье?
— Каждое полнолуние? — с иронией в голосе переспросил Снейп.
— Только не говори, что ты считаешь Люпина оборотнем, — беззаботно рассмеялась она.
— Да брось, Лили, тебе лучше меня известно, что у Поттера и его дружков явно совесть нечиста, и Люпин, несомненно, в этом как-то замешан.
— Сев, — перебила она его, — я тебя прошу, хватит устраивать эти расследования. Люпин хороший, тихий парень. И твои предположения просто абсурдны. А то, что ты вмешиваешься в «нечистые» дела Поттера, добром не закончится. У тебя и своих собственных «нечистых» дел хватает. Уймись, — она положила свою руку на его. — Лично меня совершенно не волнует, чем это Поттер занимается по ночам, и за что его в очередной раз накажут. А вот если с тобой случится что-нибудь из-за Поттера — это будет крайне печально.
Северус посмотрел на нее таким взглядом, что Лили пришлось напомнить себе быть сдержаннее со слизеринцем. Она убрала руку и открыла учебник по Трансфигурации на том месте, где остановилась.
***
Это началось в декабре 1976 года. То есть это, конечно, началось гораздо раньше: политика истребления маглов, полукровок и маглорожденных, культ чистоты крови, вербовка магов и магических существ — все это было, но до сих пор не были видны масштабы деятельности Волдеморта. Все началось той злополучной ночью...
Утром в Хогвартсе было как-то тихо. У ворот в Хогвартс и у главного входа стояло двое незнакомых Лили человека. Она прошла в Большой зал, наполненный учениками, и подтянула к себе кубок и новенький «Пророк», доставленный ей только что. Слизеринцы как-то шумно вели себя и часто смеялись, будто ликовали. Едва она развернула газету, как выронила из рук кубок и ахнула. «Пророк», который она только что открыла, поверг ее в шоковое состояние.
Огромными буквами на первой странице была надпись: «Министр Магии: Тот-Кого-Нельзя-Называть начал действовать. Это только начало».
«Похоже, в Магической Британии война начала развиваться стремительно, и состояние относительного спокойствия, в котором находилась страна, сменилось настоящим мраком и ужасом войны. Минувшей ночью были убиты двенадцать семей, четыре из которых являлись семьями маглов, остальные — полукровок или маглорожденных. В общей сложности погибло сорок два человека, девять из которых являлись детьми. Это было не просто массовое уничтожение нечистокровных: перед смертью их пытали, а чистокровных склоняли к служению тому, кто руководил действиями Пожирателей — Тому-Кого-Нельзя-Называть. Об этом сообщила единственная выжившая свидетельница — полукровка Анжелина Милтон. Мракоборцы работают в усиленном режиме, патрулируют некоторые улицы и некоторые из них сообщили, что уже вступали в схватки со сторонниками Того-Кого-Нельзя-Называть. «Они даже не пытаются скрыться, будто одержимые внушаемой им идеей чистоты крови, они охотно вступают с нами в сражения. Безумные и полные запала люди. От этого становится еще страшнее», — сообщает один из Мракоборцев. К сожалению, все Пожиратели так проворны, что не удалось задержать ни одного из них. Министр магии: «Все гораздо серьезнее, чем мы предполагали. Мы думали, он не будет предпринимать таких действий и превращать костер в пожар, но получился не просто пожар, а огненный ад, вызванный заклинанием Адеско Файр, которое почти невозможно остановить. Он действительно намерен следовать своей политике, и у него уже масса сторонников. Пожирателей Смерти с каждым днем становится все больше. Все, что сейчас мы можем сделать — это готовиться к серьезной и ужасающей, неизбежной для магической Британии войне. Все прекрасно понимают: идеи этого волшебника негуманны, он очень опасен и наверняка не в себе. Он непредсказуем и невообразимо жесток, будьте осторожны. В школу чародейства и волшебства Хогвартс направлены мракоборцы, защита школы увеличена, дети в безопасности, однако от походов в Хогсмид придется на время отказаться». С этого дня в нашей газете вы будете видеть постоянную колонку: «Списки погибших».
Следом была напечатана рекомендация по поведению во время военных действий, где были даны указания от банальных «Воздержитесь от выхода на улицу в темное время суток, при необходимости возьмите кого-то с собой» и «Никогда не выходите из дома без волшебной палочки» до «Если над вашим домом вы видите Черную метку, ни в коем случае не входите в него, немедленно сообщите об этом в Министерство Магии, отдел Мракоборцев. В доме могут быть Пожиратели».
Лили твердо решила ни в коем случае не обсуждать эту тему с Северусом. Она знала, он ненавидел маглов, и, разойдясь с ним в убеждениях, они могли рассориться в пух и прах. Как назло, с того дня разговоры в Хогвартсе были только на эту тему, что усложняло ее положение.
С того дня многое изменилось в ее жизни: она жила в постоянном страхе за отца и Петунью и писала им письма каждый день; она усиленно практиковалась в ЗОТИ, и прошло около месяца, прежде чем она свыклась с мыслью, что действительно началась разрушительная война.
***
Часы пробили полночь, и начался новый день — десятое декабря. Они сидели в проходе за зеркалом на четвертом этаже. Там, в просторном холле, они кинули на пол подушки, разложили на полу принесенную еду и расставили кружки. Приглушенный свет подвешенных в воздухе свечей освещал их веселые, раззадоренные лица.
— Итак, — провозгласил Ремус, поднимая в воздух кружку сливочного пива, — сегодня в компании господ...
— Рем... — протянул Джеймс, — за этого человека следует пить стоя, — оперевшись о плечо Лунатика, Джеймс встал, вскинул голову и, подняв свой кубок с огневиски, провозгласил:
— С каждым годом...
— Ох, Джеймс, — устало фыркнул Сириус, улыбаясь, — ты как всегда растянешь речь на два часа.
— Это того стоит, — хмыкнул Ремус.
— Я продолжу, — кивнул Поттер и мечтательно начал. — С каждым годом мы становимся взрослее. Наши шутки становятся все менее непродуманными и рискованными, мы научились у Ремуса хоть немного думать, прежде чем устраивать очередную авантюру. Мы стали мыслить глобальнее. Наши прихоти выросли в разы, нам уже недостаточно просто закидать слизеринцев навозными бомбами, хотя для веселья порой хватает и этого. За те годы, что мы провели вместе, мы основательно переменились: Питер стал более самостоятельным и менее неуклюжим, Ремус — более открытым и научился доверять, я...
— Перестал так сильно выпендриваться, — вставил Люпин, и они тихонько засмеялись.
Джеймс согласно кивнул.
— Но мистер Блэк так и остался аристократом; той же принципиальной, самоуверенной белой вороной семьи Блэков; тем же авантюристом, идущим на риск и выдумывающим все новые и новые способы для развлечений; тем же умным и не лишенным в некоторых случаях — не касающихся приключений — рассудительности; тем же Сириусом, от которого сходят с ума все девчонки. Он остался тем же заносчивым, порой не видящим границ волшебником, тем же любимчиком учителей. Но главное, что он остался нашим другом, таким же преданным, настоящим другом — Мародером. Мне трудно представить, что ты совсем не изменился. Наверное, ты навсегда останешься наполовину ребенком, бросающимся на риск и авантюры, и нетерпящим скуки, — Сириус усмехнулся. — Господин Бродяга, ты первый, кому в нашей компании исполнилось семнадцать. Надеюсь, что с наступлением совершеннолетия ты не изменишься, оставаясь таким же ребенком и взрослым одновременно. Что бы ты там не говорил о том, что любви не существует, что дружба — это нечто отстраненное, мы любим тебя, Сириус.
— С днем рожденья! — сказал Питер и тоже поднялся.
За ним встали и Люпин с Сириусом.
— С совершеннолетием, дружище, — сказал Ремус.
— За дружбу, ребята, — хмыкнул Сириус и, чокнувшись, они залпом опорожнили кубки с напитками.
***
Вечером этого дня Сириус здорово поцапался с братом. Они столкнулись в подземельях, где Мародеры пожелали стащить из кладовой Слизнорта пару ингредиентов для экспериментального зелья.
— Вы что тут делаете?
— Гуляем.
— Правда? — спросил Регулус, с вызовом глядя на брата.
Они были безумно похожи, если подумать. Их главное отличие и состояло в том, что Сириус был растрепанным мародером с намеком на аристократизм, а Регулус был чистым аристократом с намеком на бунтарство.
— А что, гулять по подземельям теперь запрещено? — хмыкнул Джеймс.
— А что, теперь принято влезать в семейные разговоры? — хмыкнул Регулус в ответ.
— Мне показалось, — нахмурился Питер, — но ты сказал «вы».
— Питер прав, — подтвердил Ремус.
— Люпин, ты бы хоть тормозом у этой компании поработал что ли, раз носишь значок старосты.
— Лучше заткнись, Рег, и уйди с дороги, — сказал Сириус, и Джеймс заметил, что он уже сжимает в руке палочку.
— Я не обязан тебе подчиняться.
— Вот и я тоже не обязан подчиняться тебе и всему вашему безумному семейству.
Волшебная палочка Регулуса так быстро взлетела в воздух, что на секунду мародеры опешили.
— Не смей говорить плохо о нашей семье! — рявкнул он.
Сириус откровенно смеялся.
— Регулус, разумно ли ты поступаешь? — спросил он. — Тебе пятнадцать, ты младше нас на год, нас четверо, и ты что... хочешь с нами сразиться?
— Я хочу, чтобы мою семью не оскорбляли, Сириус. И если уж сражаться, то с тобой.
— Зря ты думаешь, что Люпин, Джеймс и Питер будут стоять в стороне, — хмыкнул Сириус. — Может, у вас на Слизерине и принято бросать... кхм... «друзей» в беде, но на Гриффиндоре дружба настоящая.
— Ты что, пьян?
Сириус поморщился.
— Заткнись, Рег, пока я тебе не врезал. От твоих избитых фраз ревнивой сорокалетней жены меня тошнит.
— Где вы взяли...
— Регулус, в мире столько всего интересного, что тебе и не снилось, — улыбнулся Джеймс.
— Получше, чем вступление в ряды Пожирателей смерти, — заметил Ремус.
— Кстати, — сказал Сириус, — мы выпили не просто так. Ты ничего не забыл?
— А что?
— Вообще-то, у Сириуса сегодня день рождения, — сказал Питер.
— Мне исполнилось семнадцать, братик.
— Поздравляю.
— Чудесное поздравление. Твои дружки-пожиратели поздравляют тебя так же?
— Хватит, у тебя тем других нет для разговора?
— Значит, ты уже все решил.
— Блэки отличаются упертостью.
— Это ошибка.
— Ошибка — это ты, Сириус.
— Так мать говорит?
— Так я говорю. Ты, Сириус — ошибка нашего семейства, позор рода, и так считает не только мать. Взгляни, от чего ты отказался!
— Посмотри, на что ты согласился!
— А на что согласился ты? На детские выдумки и шайку сумасшедших дружков, помешанных на ребяческих розыгрышах?!
Мгновение — и в ход пошли палочки. Разнимали их Питер, Ремус и Джеймс уже втроем. Однако скрыться с места нарушения правил им не удалось, за что в свой день рождения Сириус получил наказание так же, как и его брат.
***
Северус свалился с простудой, Хельга ходила какая-то хмурая, а Ребекка поссорилась с Гордоном. Дэвид и Джонатан ходили вместе, угрюмо глядя на девчонок и недовольно переговариваясь. Жизнь не делало слаще и то, что Лили получила приглашение на вечер к Слизнорту. Этот вечер вообще стал главным событием зимы. В Хогвартсе не было рождественского бала, так что все стремились попасть к Слизнорту. Ажиотаж, поднявшийся в этом году вокруг этого вечера, был сумасшедшим. Клуб Слизней стал очень многочисленным, и в него входило человек двадцать пять–тридцать. Так что каждый, кто не входил в клуб, хотел попасть туда в качестве пары. Она хотела по-дружески пригласить Ретта, который уже входил в Клуб, но тот был так рад поднявшемуся сумасшествию и битве за партнеров, что твердо решил выбрать кого-нибудь не из Клуба.
Хогвартс был привычно украшен. Десять серебристых елок стояли в Большом зале, по коридорам были развешаны мишура, пучки омелы и остролиста и прочие атрибуты Рождества. Слизнорт вообще перестал нагружать их заданиями, другие учителя тоже стали лояльнее, понимая предпраздничную суматоху. Однако это тоже не радовало Лили. Все ее мысли были заняты приближающимся вечером.
Ее ужасно злило все происходящее и за неимением эссе или обширных домашних заданий, на которые можно было бы отвлечься, она, еще более раздраженная, пыталась углубиться в чтение или бесцельно бродила по школе.
В том году почти никто не покинул Хогвартс на каникулы, разразившаяся война сделала свое дело. На все восклицания детей родители отвечали твердым отказом, зная, что в школе безопасно.
***
В тот вечер мародеры столкнулись с Северусом и как всегда не смогли мирно разойтись. Слово за слово и — дуэль. В тот день им не повезло: профессор МакГонагалл оказалась не в том месте и не в то время.
— В чем на этот раз причина конфликта? — спросила она, взглянув на участников схватки. Снейп, Поттер и Блэк стояли перед ее столом злые и раздраженные, сжимая в руках палочки. — Я вас спрашиваю, господа!
— Мы не сошлись во мнениях насчет политики Того-Кого-Нельзя-Называть, — неохотно сказал Блэк.
— И еще поспорили о кубке по квиддичу, — добавил Джеймс.
— Снейп считает, что идеи Того-Кого-Нельзя-Называть неплохие, — продолжил Сириус, покосившись на слизеринца. — Растет потенциальный Пожиратель, профессор.
— Я запрещаю вам, мистер Блэк, вести такие разговоры в Хогвартсе! — воскликнула МакГонагалл, поднявшись со стула.
— Если брать основательно, Блэк, то ты больше подходишь на роль Пожирателя, у тебя в семейке все такие. Хотя я слышал, что тебя даже лишили наследства. А из Регулуса возможно получится первый помощник Того-Кого...
Мгновение – и Блэк со Снейпом уже выхватили палочки, направив их друг на друга. Каждый с ненавистью смотрел на другого.
— Не смей втягивать моего брата в вашу шайку! — закричал Сириус, перебивая Снейпа.
— Я в той компании не главный, но могу точно сказать, что никто из приверженцев Темного Лорда, что учатся на Слизерине, не будет спрашивать тебя, Блэк.
Раздался щелчок и в руки к МакГонагалл прилетели сразу две палочки.
— Что вы устроили?! — закричала она. — Я не позволю вам вести разговоры о Том-Кого-Нелья-Называть и устраивать дуэли у меня в кабинете! И чтобы вы знали, в Хогвартсе нет и не будет Пожирателей смерти.
— Это вы так думаете, — буркнул Сириус.
***
Лили посмотрела на себя в зеркало. Сегодня она была особенно красива, и отблеск злости, плясавший в ее изумрудных глазах, придавал ей еще большую очаровательность. Она открыла кран и, ополаскивая руки, скосила взгляд на Сюзен. Она с ней не общалась. Сюзен не слишком старалась влезть в школьную жизнь или в какой-нибудь скандал, однако она не делала этого не потому, что была серой мышью, а скорее оттого, что считала, будто ей это не нужно, и она выше подобных вещей. Даже в школьной форме она выглядела сногсшибательно. Лили никогда не видела более очаровательной особы, в каждом ее движении была видна аристократичность, присущая только волшебникам чистых кровей. Ее лицо обрамляли светлые кудри, темные бархатные глаза под длинными ресницами глядели гордо и с легкой надменностью. Она явно вращалась в обществе слизеринцев-аристократов, хотя сама училась на Рейвенкло. Лили с ней почти не общалась, но Сюзен была одной из того немалого количества людей, с которыми у Лили были напряженные отношения, уж слишком они были разными. Лили — отзывчивой и веселой, а Сюзен — холодной и надменной, Эванс не ставила ни во что род и количество денег, для Бодлер чистокровность, аристократичность и богатство были главными ценностями в жизни. Но самое важное их отличие было в том, что Лили ненавидела Поттера, а Бодлер он определенно нравился.
Сюзен рассмеялась в ответ на какую-то реплику подруги. Растянув пухленькие губки в очаровательной улыбке, имеющей, однако, неуловимое сходство с ухмылкой, она остановилась у зеркала справа от Лили.
— Что, Эванс, уже решила, с кем пойдешь на вечер к Слизнорту?
Лили уже хотела ответить, но Сюзен не дала сказать ей ни слова.
— Хотя, что тебе выбирать-то? Ты же у нас дама сердца Поттера. Не понимаю, что он в тебе нашел. И за что таким, как ты, достаются такие ухажеры, как Джеймс.
— По-моему, Сюзен, у тебя проблемы со вкусом. И знаешь, я сегодня не в духе, так что давай не будем, Бодлер, я не хочу обсуждать Поттера и его друзей.
— Почему это, Эванс? Я понимаю, что не мне соперничать с тобой в красоте и обаянии, и что, безусловно, ты умнее меня, но я хочу узнать секрет твоей всепоглощающей привлекательности. И поинтересоваться, какова будет участь той, которая посмеет забрать у тебя на вечер Поттера.
Она быстро бросила взгляд на девчонок, которые уже начинали хихикать, наблюдая за словесной борьбой, где Сюзен пока явно выигрывала, но сегодня Лили была слишком раздражена и слишком зла, чтобы остаться побежденной. Ей это все осточертело. Развернувшись лицом к рейвенкловке, она еще раз обвела взглядом всех присутствующих девчонок, в большинстве своем старшекурсниц с факультета Слизерин и Рейвенкло, подружек Сюзен, которые стояли, с нахальным видом уставившись на Эванс. Кто-то зло ухмылялся, сложив руки на груди, другие наблюдали, облокотившись о стены или сидя на подоконниках, и явно находили эту сцену забавной. Неужели с этой выскочкой вообще можно дружить?! Да Лили, лишь на секунду задумавшись об этом, начинала презирать всех здесь собравшихся еще больше. Неужто они строят друг другу глазки и мило улыбаются, на самом деле ненавидя друг друга и видя лишь соперниц в подружках, которыми они якобы являлись?
— Знаешь, Сюзен, — отозвалась Лили, глядя в насмешливые глаза блондинки и пытаясь говорить как можно спокойнее. Она попыталась вложить в свой голос как можно больше презрения, — если тебе по вкусу такие, как Поттер и его дружки, то ты можешь выбрать себе любого из них и пригласить его на бал. Поттер уж точно получит отказ от, как ты выразилась, — Лили сделала вид, что задумалась и поняла, что позаимствовала этот прием у Поттера, — «его дамы сердца». Я на него нисколько не претендую, поэтому, если из компании головной боли профессоров тебе больше всего приглянулся именно он, то пожалуйста, я не только не буду предъявлять тебе претензии, но если ты его еще и очаруешь так, что он забудет наконец обо мне, я буду благодарна тебе по гроб жизни. И на каждое Рождество, пока не умру или не выживу из ума, буду отправлять тебе поздравительные открытки с такими лестными словами благодарности, что твое и так раздутое до невообразимых размеров эго будет просто визжать и прыгать от радости, с нетерпением ожидая следующего письма от Лили Эванс.
Когда гриффиндорка закончила свою речь, она не без удовольствия заметила, что ухмылка, которая прежде освещала лицо Сюзен, испарилась, а в туалете повисла тишина. Взоры всех девчонок были обращены к Лили, а она, злая и раздраженная до предела, еще раз взглянула на себя в зеркало и пошла к выходу, заметив краем глаза, как Сюзен, разъяренная тем, что Эванс сумела вывернуть все в свою пользу, швырнула в хихикающих на подоконнике девушек стакан, стоявший на раковине, который от удара о раму окна разлетелся вдребезги.
— Заткнитесь, ясно? — рявкнула она. — Будете еще Эванс потакать, а? Или вам приятно, что она выставила меня дурой? Или вы считаете, что она права? Может, Поттер и Блэк ничего не стоят, а у меня раздутое самолюбие? — холодный голос разнесся по туалетной комнате... — Ну, чего молчите? — спросила она, окинув присутствующих взглядом полным такого презрения, что у них по спинам мурашки пробежали.
— Ну, Сюзен, чего ты так разгорячилась? Это ведь всего лишь Эванс, что с того, что сегодня тебе не удалось загнать ее в угол? — спросила Розалин, тряхнув темными волосами. — Мы же тебе говорили, что она сегодня не в духе.
— Лучше заткнись, Розалин, — холодно ответила Мэри, видя, как Сюзен снова закипает.
Глубоко вздохнув, Сюзен снова посмотрела на себя в зеркало и покрутила головой, отметив, что кудри, лежащие у нее на плечах, все такие же чудесные и отливают золотом, глаза все такие же бархатные, а губы такие же розовые и сочные, словом, ничего не изменилось в ее внешности, после того как какая-то там Эванс вдруг ни с того ни с сего попыталась поставить ее на место. Поставить ее, Сюзен! Никак она не ожидала, что эта маглорожденная сможет ударить ее в больное место. Сделав выражение лица невозмутимым и как всегда очаровательно улыбнувшись, она, довольная собой, схватила сумку с подоконника и в компании Мэри и Розалин покинула туалетную комнату, откуда половина зрительниц уже успела разойтись.
***
Мародеры шли по коридору после очередной интереснейшей вылазки в Хогсмид. С тех пор как им запретили выходить в деревню вообще, они стали бывать там невообразимо часто. Поход выдался удачным, и Сохатый с Бродягой, крайне довольные собой, уже решили прогуляться по замку, когда Поттер заметил Эванс. Она остановилась напротив изображения рождественского вечера в огромной гостиной каких-то аристократов, которые недовольно глядели на девушку с рыжими волосами, рассматривающую их праздник. Над ней висела омела, чем незамедлительно воспользовался Поттер.
Лили почувствовала, как кто-то налетел на нее сбоку.
— Ты меня, Эванс, под омелой ждешь? — спросил Поттер, улыбаясь.
Краем глаза Лили увидела Сириуса, улыбающегося во все тридцать два зуба. Выругавшись про себя за неосторожность, она попыталась вырваться из объятий Джеймса.
— Нет, Поттер, я даже не подозревала, что стою под омелой. Так что отпусти, — сказала она, пытаясь освободиться.
— А как же традиция? — хмыкнул гриффиндорец.
— Традиция — это неофициальное правило, а я что-то не замечала, чтобы ты с друзьями беспрекословно им подчинялся.
Поттер тут же ее отпустил. Ошарашенная таким действием своих слов, Лили осторожно отошла от места, над которым висела омела, и посмотрела на Поттера, который ошеломленно уставился на Блэка.
— Черт, у нас ведь наказание в четыре! — воскликнул он, взъерошив волосы.
— Уже без десяти пять, — осторожно подала голос Лили.
И Поттер с Блэком, не сказав больше не слова, сорвались с места. Недовольно посмотрев им вслед, девушка пошла в противоположную сторону по коридору.
Она не знала, сколько прошло времени с тех пор, как она подошла к кабинету Трансфигурации, но оттуда, из приоткрытых дверей, она совершенно точно услышала голоса Поттера и Блэка. Она хотела было уйти, но тема их разговора заставила ее повременить.
Они переписывали свод правил Хогвартса, и Лили слышала равномерное поскрипывание перьями.
— Поверить не могу, что она хочет оставить нас еще и завтра, — протянул Сириус, откидываясь на спинку стула. — Помогать Слизнорту украшать кабинет для вечера, они что, считают, что мы только на это годимся? Придумали бы что-нибудь поизощреннее.
Лениво переписав еще один пункт, Джеймс громко фыркнул.
— Да с этим вечером все вообще помешались, носятся как сумасшедшие. Как по мне, это все...— Ты так говоришь только потому, что мы не входим в Клуб Слизней.
Несколько секунд тишины.
— Что?
— А то, что ты был бы не прочь покрасоваться перед всеми на главном вечере школы.
— Нет, — отрезал Джеймс.
— Твое тщеславие...
— Бродяга... — оборвал Джеймс, — только не надо ударяться в подобные красноречивые речи, — услышав это, Сириус весело хмыкнул, а после и Джеймс, поняв, что сморозил, расхохотался.
Блэк расплылся в улыбке и, когда смех стих, он спросил:
— Сохатый, ты что, правда жалеешь, что нас там не будет?
— Нет... — притворно отмахнулся Джеймс.
— Поверить не могу! — рассмеялся Блэк. — И из-за чего! Потому что мне дали шанс от этого отказаться, а тебе даже не предложили?
— Дали шанс? — нахмурился Поттер.
— Да, помнишь, когда-то давно Слизнорт прислал мне приглашение в Клуб, а я его выбросил? Входить в общество, где большая часть участников в прошлые годы была моими родственниками — не в моих принципах.
— Допустим.
Блэк покачал головой.
— Слушай, в этом году этот вечер действительно стал чем-то вроде привилегии, — спустя несколько минут, сказал Джеймс.
— Если тебе так хочется, то в этом году можно сделать исключение. В смысле, у нас ведь есть шанс туда попасть, — пожал Сириус плечами.
— О чем ты?
— Не смотри на меня так, Сохатый. Это не оборотное зелье, не потайные ходы и даже не мантия-невидимка. Все даже проще, чем обычно — девчонки.
Джеймс задумчиво обвел комнату глазами, опять взъерошив волосы.
— Будем напрашиваться?
— Что-то типа того. Предлагаю спор на галлеон, кто первый достанет от девчонки приглашение на вечер — выиграл.
— Ты мне еще за предыдущий спор не отдал выигрыш, — хмыкнул Джеймс.
— Может, это и не понадобится.
На некоторое время в классе снова повисла тишина.
— Так, — задумчиво протянул Поттер, — и сколько в Клубе девчонок?
— Человек пятнадцать, — быстро ответил Сириус. — Пятеро из них с Гриффиндора. Трое — с Рейвенкло. Одну знаю с Хаффлпаффа.
— Откуда?
— Память хорошая. Видел, как они возвращались с собрания, вот и запомнил.
— Чудно.
***
Лили сосредоточенно провела пальцем по списку ингредиентов зелья. Заправив волосы за ухо, она прочитала следующее предложение, но чтобы его смысл дошел до ее сознания, понадобилось прочесть два раза. Когда девушка наконец поняла, что после того как положишь лягушачьи лапки, нужно «непрерывно помешивать в течение тридцати секунд», она потянулась за лапками, но ее окликнул Поттер.
— Ну что? — резко развернувшись, она более чем раздраженно ответила Джеймсу.
Его брови удивленно взлетели вверх.
— Чего ты такая нервная, Эванс? — поинтересовался Блэк, бросающий в свой котел рядом с Поттером что-то, отдаленно напоминающее грибы. — Не знаешь с кем пойти на вечер к Слизнорту?
— Нет, боюсь, как бы котел моего соседа сзади не взорвался, как это обычно бывает, — сказала она, отворачиваясь.
Блэк и Поттер переглянулись.
— Эванс, — повторил Джеймс.
— Что? — уже спокойнее отозвалась она.
— Одолжишь кое-что?
— Что?
— Свое общество на вечер к Слизнорту.
Лили ошарашено взглянула на Поттера.
— С чего это вдруг тебе захотелось попасть туда? — спросила она как ни в чем не бывало.
Джеймс пожал плечами.
— Ну, ради вечера с тобой я готов терпеть даже общество, которое в большинстве своем будет состоять из самовлюбленных задир.
— Таких как ты? — в один голос с Сириусом хмыкнула Лили. Только ее интонация была презрительной, а его — насмешливой, и говорил он гораздо тише, почти шепотом.
Блэк и Эванс переглянулись, и Лили еще раз про себя отметила, что Блэк далеко не дурен собой.
— Уж лучше с Блэком пойти... — сказала она, чтобы подначить Поттера.
Тут у нее в голове родилась безумная идея, а что если убить двух зайцев одним выстрелом? Насолить Поттеру, сделать так, что он проиграет спор, и найти себе пару на вечер? Повинуясь сиюминутному порыву, она, не задумываясь, выпалила:
— А что, Блэк, может, составишь мне пару на вечер к Слизнорту?
После этих слов она была готова провалиться под землю. Переводя взгляд с Поттера на Сириуса она почувствовала, что ей становиться нехорошо. Блэк и Поттер переглянулись. Сириус выглядел самодовольно, Джеймс — ошеломленно.
— Я... Эванс, — улыбнулся Блэк, — если не поступит более заманчивое предложение, то я к твоим услугам.
— Вечер уже послезавтра, так что окончательный ответ... — голос Лили сорвался.
— Не позднее, чем завтра, Эванс, — заверил ее Блэк.
Лили кивнула и тут же отвернулась, оперевшись на парту. Она пожалеет об этом тысячу раз.
***
Лили даже не успела рассказать подруге о случившемся на уроке, а Хельга уже дернулась и не дала Лили договорить.
— Лили, ты вечно жалуешься! Сколько можно, а? Ты бы хоть раз послушала, что у меня случилось. Я тебе третий день пытаюсь сказать, что у меня из головы не выходит Сириус Блэк, что, по-моему, я влюбилась, а ты мне на Поттера жалуешься?! Да я о Поттере знаю уже больше, чем о тебе, это нормально? И вообще, Лили, знаешь, по-моему, все твои восклицания начет того, какая он дрянь и самовлюбленная свинья — чушь. Хотя бы потому, что он уже не ведет себя так, как в прошлом году, и это вижу не только я. Он стал не так много рисоваться, с прошлого года не было ни одного известного всем случая, когда бы он напал ученика, и на Северуса в том числе. А еще, Лили, по-моему, тебе нравится его повышенное внимание к твоей персоне, тебя так или иначе веселят его дурацкие шутки, и он тебе тоже нравится, хоть ты и боишься себе в этом признаться. Подумай об этом, ладно?
— Да не нравится он мне!
— Видишь, ты опять только на Джеймса и прореагировала, — Хельга покачала головой. — Оставлю тебя наедине с мыслями, быть может, что-нибудь в твоей голове встанет на место.
Лили вскочила, но не успела сказать ни слова. Хельга быстро сложила учебники в сумку и покинула библиотеку шагом, но таким уверенным и быстрым, что казалось, она сделала это за две-три секунды. Ощутив невероятную разбитость, Лили опустилась на стул, сложив руки на столе. Прямо перед ее глазами возвышалась стопка книг. Тихо застонав, она поднялась и, тяжело вздохнув, взглянула на книги. При мысли о том, что все эти книги из совершенно разных секций и полок, ей стало скверно.
— Ну что за черт?! — воскликнула она в негодовании.
— Что-то случилось? — услышала она позади себя.
Она резко обернулась.
— Люпин, нельзя же так подкрадываться!
Однокурсник медленно подошел к ней и взглянул на кипу книг.
— Помочь?
— Да, я бы не отказалась...
— Ты тут один? — спросила она, глядя, как Ремус кладет одну из книг на верхнюю полку.
— Да, мои друзья не считают нужным делать домашнее задание по Истории магии, — улыбнулся он.
— По Истории магии... — Лили задумалась. — А, эссе на тему... оборотни и полувеликаны в среде волшебников?
Люпин грустно кивнул.
— По-моему, это глупо, — сказала Лили, — у оборотней ведь такие же права, как и у волшебников.
— Многие считают, что оборотням и полувеликанам не место в нашем обществе, — сказал Люпин.
— Но они ведь в этом не виноваты. Что до великанов, так они вообще безобидны, взглянуть хотя бы на Хагрида... — Лили потому еще и не начала писать это эссе: боялась разойтись свитков на десять. А сейчас, увидев возможность отвлечься от Хельги, она с готовностью вцепилась в эту тему. — Это глупо! Оборотни такие же волшебники, как и другие, просто с некоторыми особенностями. И те, кто на стороне добра, неопасны. Они ведь не убивают никого осознанно. И есть масса способов бороться с инстинктами при превращении, ограничивать передвижение, в конце концов. Это не так сложно, если соблюдать осторожность. А еще я слышала, что уже почти изобретено зелье, позволяющее оборотню контролировать себя в превращенном состоянии.
— Не многие это понимают, Лили.
— Значит, они просто идиоты!
Из-за стеллажа выглянула библиотекарша.
— Мисс Эванс, тише.
— Да... Извините.
— Знаешь, когда-нибудь я скажу твоим детям, что ты самая добрая и великая волшебница, которую я знал, ну, может, после Дамблдора, — сказал Люпин, отправляя последнюю книгу на место.
— А как же Поттер?
— А что Поттер?
— Ну, я думала, он самый великий в вашей компании, — сказала Лили, вертя в руках пачку пергаментов.
— Ну, если он своего добьется, то я буду говорить, что их родители самые великие.
— В смысле? — Лили непонимающе взглянула на старосту.
— Когда у вас с Поттером будут общие дети... — протянул он, и Лили стукнула его пергаментами по плечу.
Последнее время она действительно стала относиться к ним по-другому. Ко всем: к Поттеру, Люпину, Блэку, Северусу и даже к жизни в целом. Что-то творилось у нее в голове, и какая-то неведомая сила, казалось, сближала Лили Эванс с компанией мародеров и отстраняла от Принца-Полукровки.
***
Сердце у нее выпрыгивало из груди. Она глубоко вдохнула и отошла от зеркала, освобождая его для девчонок, трепещущих от волнения и предвкушения долгожданного вечера. Она торжествовала. Поттер проиграл, она идет на вечер с тем, кого желали заполучить почти все девчонки Хогвартса.
Она спустилась в Гриффиндорскую гостиную, где ее ждал Блэк. Он стоял возле камина, спиной к ней, скрестив руки на груди; длинные черные волосы почти закрывали его шею, широкие плечи были расправлены; на нем был черный костюм и светло-желтая рубашка. В кресле рядом с ним, скрестив руки и насупившись, сидел Поттер. Они оглянулись на стук ее каблуков, когда она медленно спускалась с лестницы. Она была невероятно красива. Мальчишки обвели ее оценивающими взглядами. На ней было короткое изумрудное платье, и она казалась еще выше и стройнее в туфлях на каблуках, а волосы, забранные в высокую прическу, придавали ей особое очарование: одна волнистая прядь, достающая почти до подбородка, была выправлена. Маленькое сережки-гвоздики с изумрудами, в которых Джеймс узнал подарок, который он преподнес Эванс на прошлое Рождество, подчеркивали ее зеленые глаза. Сириус сделал несколько шагов вперед, наклонился и, поцеловав ее руку, сказал:
— Восхитительно выглядишь, Эванс.
Лили немного смутилась, Джеймс сжал кулаки.
— Спасибо.
В тот момент она уже не чувствовала победы. Взгляд Поттера заставил ее почувствовать взявшуюся из ниоткуда вину.
Блэк взял ее под руку и повел из гостиной.
— Удачного вечера, — буркнул им в спины Джеймс.
***
Туда-сюда уже шныряли ученики-официанты с подносами, играла музыка, а пары, которые уже пришли на вечер, живо разговаривали, и в комнате создавался приятный шум. Они вошли в переполненный зал, где проходил вечер у Слизнорта, и тут же в комнате воцарилось молчание, официанты замерли, и только негромкая музыка разбавляла тишину. Девушки глядели на Лили так, словно она Волдеморт собственной персоной, причем даже те, кто был счастлив со своими парнями. Лили остолбенела, а глаза ее расширились. Она уже совсем не ощущала вкуса победы и вообще желала провалиться сквозь землю. Даже обладая немалой гордостью и самоуверенностью, она была смущена и выбита из колеи. Почувствовав острую потребность в том, чтобы что-нибудь выпить и забыться, она мечтательно обвела глазами зал. Сириус, забавляющийся ситуацией, наклонился и шепнул ей на ухо:
— Похоже, мы сегодня звезды вечера.
— О, мисс Эванс! — услышала она привычный голос профессора Слизнорта, приближающегося к ним. — Как приятно видеть вас и вашу пару. Мистер Блэк, вы все-таки посетили мое собрание?
— Но не в той роли, которую вы мне предлагали, профессор.
— Значит, вы придерживаетесь того же мнения, мистер Блэк. Жаль, очень жаль, я был бы рад увидеть вас в моем клубе.
— Извините, профессор, — пожал он плечами.
Напряженное молчание мало-помалу начало переходить в беседу. Прибыли уже все пары и некоторые начали кружиться в танце под музыку. Лили взяла с подноса идущего мимо нее официанта бокал с напитком и под пораженным взглядом мальчишки-официанта залпом выпила его, запоздало поняв, что это было огневиски. Она закашлялась, а Сириус, улыбаясь и похлопывая ее по спине, сказал:
— Эванс, ты бы поосторожнее с крепкими напитками.
— Как Слизнорту удалось получить разрешение на огневиски на этом вечере? — спросила она, прикрывая рот тыльной стороной ладони и морщась.
— Удалось, — хмыкнул официант-хаффлпаффец и, восхищенно хмыкнув, пошел по залу.
Взяв ее под руку, Блэк провел Лили к столику у окна, но она, на ходу схватив еще один бокал с огневиски, даже не пожелала сесть. Она начала рассматривать пришедших гостей, чувствуя, что уже пьянеет. Ей на глаза попался Ретт, который, улыбнувшись, подошел к ним и пожал руку Сириусу, сказав что-то о том, что Лили прекрасно выглядит. С ним была очень красивая девушка с Рейвенкло. И Лили, так же как и спутница Ретта, наигранно улыбалась. Весь вечер таких вот искусственных улыбок. От этой мысли Лили стало плохо, и она сделала еще два глотка. Здесь были и Муры. Ребекка — с Гордоном, а Стивен — с Джессикой, ловцом слизеринской команды по квиддичу. Дэвиса не было, он, как и Гордон, не состоял в клубе, а предложение девчонки со Слизерина отверг, заявив, что подобные сборища не для него. Сразу в глаза бросался Регулус Блэк, тот, чье место в этом клубе было неоспоримым. На нем был такой же, как у брата, костюм и галстук, а рубашка была почти белая, с зеленым оттенком. С ним была слизеринка с короткими светлыми волосами, довольно красивая и, как однажды о ней сказал Сириус, достойная его внимания, благодаря своей отменной фигуре и очаровательным глазам.
— Слушай, Эванс, — сказал Сириус, перебивая ее мысли, — зачем ты вообще состоишь в этом клубе и ходишь на эти вечера, если ты ненавидишь это? Из-за любви к Слизнорту?
— Наверное, — пожала она плечами.
Блэк многозначительно хмыкнул.
— Пойдем, потанцуем.
— Нет, нет, нет! — шептала она, пока Сириус тащил ее на танцпол. — Я не танцую, Блэк.
— Зато я танцую, — хмыкнул он, схватив ее руку и положив другую себе на плечо.
Они медленно двигались по паркету.
— Расслабься, Эванс, — шепнул он ей на ухо, — ты хорошенькая, но не в моем вкусе, в меня влюблено полшколы, и ты девушка сердца моего лучшего друга. Скажи, разве между нами может быть нечто большее, чем дружба?
— Нет.
— Вот поэтому — расслабься.
***
В тот вечер было ужасно душно. Лили просто не могла этого больше терпеть, она вышла в коридор и стояла у окна, оттягивая воротник платья. Черт бы побрал Хельгу, которая посоветовала надеть именно его: такое короткое и облегающее... Эх, Хельга, знала бы она, с кем Лили идет на бал, не советовала бы ей надеть это платье... Она говорила, что Лили в нем просто сногсшибательна. А зачем надевать его на этот вечер, чтобы потом стоять в одиночестве в коридоре и слушать отдаленные звуки музыки и крики учеников? И вообще, зачем она сюда пришла, знала ведь, что так будет?!
Она выплеснула напиток в окно и решительно развернулась, чтобы оставить стакан и уйти, но перед ней, откуда не возьмись, появился Сириус.
Он стоял в шаге от нее, наклонив голову в сторону. Блэк как всегда был немного небрежен, но не терял своего очарования. Будучи уже без галстука и пиджака, он стоял, засунув руки в карманы, и не без интереса смотрел на Лили. Она поспешила сделать невозмутимое лицо и отвела взгляд, уставившись на пустой бокал и небрежно облокотившись на подоконник. Она подняла взгляд и проследила глазами за Блэком, который сделал несколько шагов вперед и встал рядом с ней, задумчиво глядя в темноту. Он закурил, в каждом его движении чувствовалось природное обаяние и изящество, даже то, как он вынул сигарету из пачки, было достойно восхищенного «Ах!» от шестой части девушек Хогвартса. Выпустив дым, который уплыл за окно, складываясь в причудливые узоры, Сириус, не поворачиваясь к Лили, спросил баритоном с легкой хрипотцой в голосе:
— Зачем ты устроила все это?
— Брось сигарету, если увидят, то будут проблемы... — протянула она, не поднимая глаз.
— А кто сказал, что увидят? — ухмыльнулся Блэк. — И ты не ответила на вопрос.
Лили некоторое время молчала, затем, заправив за ухо прядь, упавшую на лицо, она ответила:
— Не могла позволить Поттеру выиграть...
Блэк рассмеялся, заливая пустой коридор лающим смехом.
— И почему ты так относишься к Джеймсу? — спросил он скорее у себя самого, чем у нее. Лили внимательно взглянула на Сириуса.
— Я знаю Джима лучше, чем кто бы то ни было, и поверь мне, с тобой он честен. С прошлого года он очень изменился. Наверное, ты и сама заметила, что он стал более... взрослым что ли. Теперь он уже не так откровенно рисуется.
Лили промолчала.
Блэк покачал головой.
— Ты из вредности пожертвовала дружбой, моей, твоей... Держу пари, Хельга будет тебя ненавидеть, как и меня — Джим.
— А причем тут Хельга?
— Думаешь, я ничего не понимаю? — хмыкнул он, окинув Лили взглядом.
— Она тебе нравится? — спросила Лили без тени смущения.
Блэк пожал плечами.
— Даже не знаю... Она ничего.
— Я ей не говорила, с кем иду... — тихо сказала Лили.
— А стоило бы, — заметил Блэк. — Завтра об этом будут судачить все....
Он бросил окурок и повернулся к девушке.
— Забавно, сколько всего может сотворить простая шалость, — он таинственно улыбнулся. — Шалость... — повторил он задумчиво, — или прихоть, — продолжил Сириус, взглянув на Лили. — Знаешь сколько людей тебя будут ненавидеть после этого? — ухмыльнулся он. — Хельга и Джим еще долго будут тебе это припоминать... Еще твой любимый Нюнчик и... — он прищурил глаз, задумавшись, — где-то одна шестая учениц Хогвартса.
— Неутешительно... — хмыкнула Лили.
— Пойдем, — улыбнулся Сириус, — у нас завтра сложный день, а здесь делать нечего.
***
На улице бушевала вьюга. Отложив рождественские подарки, все, кроме шпильки в волосы, подаренной ей Северусом, и очевидно, им же самим и сделанной, она поднялась и взглянула на себя в зеркало. Зацепив волосы заколкой, она вышла из гостиной. Подарки напомнили ей о том, что сегодня ее ждет сложный день, который нужно начать с разговоров. Ее ждали вопросительные взгляды Северуса и Хельги.
Она заглянула за самый дальний стеллаж в библиотеке, только свет из небольшого окна слегка освещал там пространство. В тени полки там стояло несколько рядов книг, а на узком подоконнике, уткнувшись в том по сложным заклинаниям, сидел волшебник с длинными черными волосами.
— Северус? — осторожно спросила Лили, проходя в этот уголок и присаживаясь на внушительную стопку больших энциклопедий.
— Привет, Лили, — отозвался он, поднимая на нее взгляд.
Он был гораздо бледнее, чем обычно. Его глаза как-то странно блестели и холодно глядели на девушку. Лили еще раз подумала, что Северус отменно умеет скрывать эмоции, придавая лицу невозмутимое, презрительно-холодное выражение.
— Ты... Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, — сказал он, опуская взгляд в книгу.
— Сев, ты, наверное, еще ничего не знаешь, да? — она смотрела на него осторожно, почти боязливо.
— О чем ты?
— Я на вечер к Слизнорту ходила с Сириусом Блэком.
Она опустила глаза. Ждала взрыва, какого-то взрыва эмоций, чего-то значимого, но в ответ снова раздался спокойный голос Северуса.
— Я знаю.
Лили улыбнулась.
— То есть... Это, это хорошо... — она покачала головой. — Я думала, что ты будешь злиться.
Снейп холодно усмехнулся:
— А я злюсь. Ты даже не представляешь, как, — он захлопнул книгу.
Это было хуже взрыва эмоций. Эти холодные, безжизненные, сухие фразы.
— Прости, Сев.
— За что ты извиняешься? — взглянув на нее почти с благоговением, быстро отозвался Снейп.
— Эм... ну, тебе неприятно об этом думать, наверное. Сев, послушай, — начала она.
— Лили, — оборвал он ее, спрыгивая с подоконника и становясь напротив нее, — только не оправдывайся, ладно?
От того, что Северус стоял так близко, ей стало неуютно, и она, кивнув, тоже поднялась и отошла к выходу.
— То есть ты не обижаешься, правда, Сев?
— Ну, ты ведь ничего такого не сделала, Лили. Мне на тебя не за что обижаться, — закончил он.
— Кстати, — сказала Лили, разворачиваясь к выходу, — спасибо за заколку, она очень красивая.
И Лили тут же скрылась за книжными полками, не услышав, как Снейп прошептал ей:
— Ты тоже.
Он смотрел, как она растворялась вдали, плавно передвигаясь между книжными полками. Солнечный свет то падал на нее, освещая ее темно-рыжие волосы, делая их почти янтарными, то наоборот, прятался за книжные полки — и она погружалась в тень. Как завороженный, он смотрел на нее и думал, как она может даже предположить, что он на нее обижен? Разве на нее можно обидеться? Общество Блэка — дело скверное, но не настолько скверное, чтобы отказаться от общества этой рыжей волшебницы с изумрудными миндалевидными глазами и его заколкой в волосах.
***
— Ну послушай же меня, Хельга! — крикнула ей вслед Лили.
Но та, развернувшись через несколько шагов, метнула в Лили испепеляющий взгляд и сказала так холодно и жестко, что у Лили перехватило дыхание.
— Знаешь, Эванс, я думала, что мы подруги.
— Хельга, подожди!
Случившееся обрушилось на нее с такое силой, что она не могла даже сдвинуться с места. Она стояла на берегу озера, глядя вслед уходящей рейвенкловке. Ветер трепал ее волосы и гриффиндорский шарф. Шумно выдохнув, она опустилась на ближайшую скамейку и вытянула ноги, глядя на скованное льдом Черное озеро. С самого утра она слышала, как шептались за ее спиной. Лили фыркнула, провожая взглядом еще одну группу девчонок, которые прошли мимо, посмотрев на нее так, будто она разыскивается за убийство.
— Без вас тошно, — буркнула Лили себе под нос, опуская взгляд.
— Живописная картина: девушка с копной рыжих волос и красным шарфом у зимнего озера, — послышался неподалеку знакомый голос.
Лили обернулась. К ней лениво шел Сириус, он опустился рядом с ней на скамейку и как-то кривовато улыбнулся.
— Что сказал Джеймс? — спросила Эванс, опуская глаза. — Сильно злился?
Блэк пожал плечами.
— Если в двух словах, то до Больничного крыла не дошло.
Лили посмотрела на Блэка и только сейчас заметила, что у него разбита губа.
— Вы что, подрались? — удивленно спросила она. Вообразить, что Блэк и Поттер подрались с кем-то — дело несложное, но чтобы эти два друга, почти брата, сцепились друг с другом — нонсенс.
— Ну, дракой это не назовешь, — ухмыльнулся он и тут же поморщился, — он просто мне врезал.
Лили покачала головой, буркнув что-то похожее на «мальчишки».
— Но он по крайней мере не обиделся, — пожал Сириус плечами.
— Надеюсь, она меня простит, — заключила Лили, взглянув туда, куда удалилась ее подруга.
Рождество вышло не самым удачным, и бушующая зима не делала настроение Лили лучше. Ее радовало только одно: Поттер грубо отшил Сюзен. Самолюбие Бодлер было разбито на мелкие осколки, потому что раздраженный Поттер зло огрызнулся и махнул на нее рукой, когда она предложила ему пойти к Слизнорту вместе. Причем сделал это громко и у всех на виду. Вспоминая это, Лили улыбнулась. Она мучилась бессонницей, спать не хотелось совершенно, и Лили стояла у окна. Наконец-то буря утихла, и относительно спокойная погода давала возможность наслаждаться пейзажем. Кроме тонкого полумесяца и россыпи звезд в синем небе она заметила у озера несколько огней. Объятая любопытством, она начала пристально вглядываться в ночной сумрак. Спустя несколько минут, когда глаза наконец привыкли к темноте, и она уже отчетливо видела деревья, домик Хагрида и берег озера, она поняла — это Блэк, Люпин, Петтигрю и Поттер летают над озером на метлах. «Ну, хоть кому-то в этом мире весело», — подумала она, следя за движениями однокурсников в воздухе. Она стояла, обхватив себя руками, пока на нее не опустилась сонливость, и тогда она легла в кровать и с мыслями о том, что с приходом весны в Хогвартсе снова начнутся матчи по квиддичу, и тогда, возможно, все снова наладится, она наконец уснула.
***
Спасибо группе The Exies за их песню Stray,
под которую и была написана эта часть главы.
Утром Лили привычно просматривала новый «Пророк», читая о продвижении войны, о том, что творится в стране, просматривала списки убитых и пропавших. Скользнув по списку взглядом, Лили увидела знакомую фамилию — семья Буллитов, маглы. Они жили в двух домах от Северуса.
В мгновение ока Лили подскочила и ринулась в библиотеку, она нашла Северуса, где и предполагала.
— Ты видел? — спросила она, подсунув ему под нос газету и усевшись рядом.
— Видел, — сказал он, поднимая на нее взгляд, — война идет своим чередом.
Лили замерла, он говорил об этом так спокойно, что она нахмурилась.
— Семья Буллитов жила в двух домах от тебя. Пожиратели убили их ночью.
— Я видел.
— И что, все? — нахмурилась она.
— А что ты хотела? Они маглы, мы не общались, — сказал он, снова опустив глаза в книгу.
— Ты видел их каждый день, Сев! И ты что, вообще никак не отреагируешь?
— Что мне сделать, разрыдаться?! — рявкнул он.
— Чего ты такой нервный? — воскликнула она, поднявшись и откинув волосы назад. — Твои друзья-слизеринцы с декабря только и делают, что празднуют начало войны и восхваляют Темного Лорда. Хочешь присоединиться к ним? Так иди, чего тут сидишь и рычишь на меня?
Северус молчал.
— Я знаю, ты его идеи поддерживаешь. Истреблять грязнокровок — это так увлекательно. Ты уже давно, наверное, решил стать Пожирателем как они — как Эйвери, Розье, Мальсибер... С тех пор, как назвал меня грязнокровкой, верно?
Снейп подскочил и пристально посмотрел на нее. Ее глаза, искрящиеся ненавистью и злостью, в которых, он был уверен, могли бы появиться слезы, будь Лили чуть слабее, ждали от него чего-то, но он не мог придумать, что сказать.
— Что ты молчишь? — спросила она дрожащим голосом, а затем отвернулась от него и, спрятав лицо в ладонях, сделала несколько шагов к стене и обратно.
Северус наблюдал за ней. За ее бледной кожей, за длинными волосами, за изумрудными глазами, в которых читалось невероятная сила и одновременно потерянность, страх и надежда; в библиотечной тишине раздавался глухой стук ее каблуков. Она резко повернулась к нему и подошла на расстояние одного шага, глядя в его холодное, не выражающее ничего лицо, которое являлось только маской, скрывающей сознание Принца-Полукровки от посторонних. Она перебрала тысячу мыслей, по ее лицу медленно стекали слезы. Лили глубоко вздохнула и так же продолжила:
— Знаешь, что мне непонятно больше всего, Сев? Даже не то, что когда ты станешь Пожирателем, мы будем по разные стороны баррикад — другое. Ты станешь Пожирателем и будешь биться за идею чистоты крови, уничтожая полукровок и маглорожденных по приказу своего Лорда. Но я-то тоже грязнокровка. Конечно же, ты не будешь трогать меня, вот только что будет, когда грязнокровок останется считанные единицы? Ты получишь приказ убить меня, грязнокровку, тебе придется это сделать. И ты сделаешь это, убьешь меня? — она пристально смотрела на него, а он не говорил ни слова. — Ну, чего ты молчишь!? — закричала она и отвернулась, обхватив себя руками.
— Я... люблю тебя, Лили.
Она остолбенела. Она знала это, знала, что Северус Снейп влюблен в нее, но услышать от него эти слова, тем более сейчас, после ее обвинительных речей, было слишком неожиданно. Ненависть и раздражение вдруг в одно мгновение угасли, уступив место недолгому замешательству. Справившись с ним, Лили обернулась и прямо взглянула на Северуса.
— Это подразумевает, что ответы на все предыдущие вопросы положительные или отрицательные? — негромко спросила она.
— Лили, — покачал он головой, прося ее остановиться.
— Что, Северус? — сказала она, отводя взгляд. — Зачем обманывать себя? В конце концов, ты все-таки станешь Пожирателем, и я не хочу наблюдать этого. Ты очень хороший, Северус. Был. До поступления в Хогвартс.
— Лили...
— Я не хочу общаться с Пожирателем, Северус, и не хочу видеть, как ты им станешь, не хочу тебе причинять неудобства. Может, если мы сейчас перестанем общаться, позже тебе будет проще меня убить,— горько сказала она, утирая с лица слезы.
— Что ты говоришь такое? Я ведь... я ведь, правда...
— Я слышала, но я пытаюсь быть реалисткой. Прости.
Она развернулась и стремительно пошла прочь, в ее волосах блестела заколка, которую он ей подарил, а в газете все так же ухмылялись с листка «Разыскиваются» Беллатриса Лестрейндж и ее муж.
С того момента Северус Снейп старался избегать Лили Эванс, хотя она и сама не очень искала с ним встречи.
