Глава 4. РазвязкаAchtung! Махровый АУ в виде ожившей Хедвиг, безобоснуйный флафф. За всё это пардону прошу.
* * *
В этом июльском, недавно наступившем английском вечере не было ничего непривычного. Он как всегда медленно расползался по прямым улицам Литтл Уининга, подкрадывался к солнцу, чтобы притянуть его к земле, ворошил цветы магнолий, пытаясь заставить их пахнуть ещё сильнее, предусмотрительно обходил колючки роз и изредка с удивлением заглядывал в те окна, в которых уже горел свет, включённый пока что без надобности. Вместе с вечером пришёл ветер, едва ощутимый до наступления темноты. Но, лениво играя с листвой деревьев, меланхолично блуждая в лабиринтах живой изгороди, он уже предвкушал ночное безумство. Когда улицы станут пусты, ветер начнёт завывать в бесполезных трубах каминов, хлопать ставнями, пригибать к земле тонкие деревца и кружиться вокруг редких прохожих, пугая их своим диким свистом. Ночь — прекрасное время суток. Тихо, пустынно и, главное, темно... В темноте видно гораздо лучше — привыкший глаз улавливает малейшие колебания воздуха, едва заметные движения живых существ, и можно легко поймать кого-нибудь. И съесть. Ну а пока светило солнце, зеленела трава, радостно и мерзко тявкали маленькие домашние собачки, открывались и закрывались двери домов, принимая хозяев и гостей, и сам воздух, казалось, пах безмятежностью и спокойствием. Так размышляла белоснежная сова, лишённая, кстати, обоняния, совершая ежевечерний облёт своих владений. Что скрывать — совиный образ жизни изрядно способствовал развитию философского и немного романтического взгляда на жизнь. Если бы она умела писать, она бы непременно написала книгу или, по крайней мере, несколько коротких рассказов, посвященных совиному восприятию окружающего мира. Взять, например, ту странную семью, в которую хозяин регулярно приезжал в тёплое время года, ну очень интересный образчик для исследования. А вот, кстати, и их дом. Контрольный облёт закончен, всё в полном порядке, осталось в знак успокоения клюнуть хозяина в руку, и можно забираться в уютный зарешечённый домик и ночь напролёт размышлять о тщете всего сущего.
Хедвиг бесшумно спланировала на подоконник. С трудом удерживаясь на его узкой досочке (нет, ну кто так дома строит, а?), она уставилась немигающим взором в окно. Там, внутри, всё оказалось даже немного интереснее, чем обычно.
За кухонным столом, накрытым белоснежной скатертью, сидели четыре человека. Один, черноволосый и довольно лохматый, то есть любимый хозяин, сидел спиной к окну. Ещё один, худой, и два пухлых, подозрительно похожих человека, потенциальные герои совиного исследования, сидели напротив хозяина, не двигаясь, и, очевидно, пристально всматриваясь в выражение его лица. Хлопанье крыльев спугнуло тишину на кухне, объекты наблюдения начали шевелиться, открывать рот... Хедвиг придвинулась вплотную к стеклу, чтобы не пропустить ни слова. Да, это было вовсе не трудно, учитывая миниатюрный размер подоконника.
Вся семья Дурслей настороженно смотрела на единственного племянника, который застывшим расфокусированным взглядом смотрел на что-то за их спинами. Тётя Петуния недовольно поджала губы — неужели он умудрился разглядеть то самое, едва заметное и не отмывающееся пятно на белоснежных обоях? Дадли задержал дыхание и отложил сэндвич в сторону — вдруг опять покажут особенную поттеровскую магию? Дядя Вернон, не сводя с племянника глаз, продолжал есть суп.
— Хватит так смотреть! — высказался наконец дядя, шумно опустив свою большую ложку в тарелку с фирменным супом тёти Петунии, который часто доставался в холодном виде Гарри, а, значит, и Хедвиг. Не сказать, чтобы это было их любимое блюдо.
Ветер, проскользнувший мимо совы в приоткрытую форточку, играл с узорчатыми занавесками, сквозь абажур пробивался рано включённый свет, за окном чуть слышно журчал недавно поставленный фонтанчик, на кухне в тон ему из крана капала вода. Гарри Поттер моргнул и расплылся в извиняющейся улыбке:
— Я просто задумался.
Не заметив, как одной фразой он разрядил обстановку на кухне, Гарри задумался опять. Это было заметно даже по выражению его... спины. И думал он, скорее всего, о том же, чем уже несколько дней делился с учебником по трансфигурации, учебником по ЗОТИ, котлом для зельеварения, набором для полировки метлы и с самим фамилиаром... О, это были невесёлые, но правильные мысли человека, ставшего на скользкий путь самоопределения. Хедвиг понимающе ухнула, ей тоже непросто пришлось в своё время, когда она была вынуждена покинуть родной магазин в Косом переулке и начинать карьеру личной совы Гарри Поттера.
— И долго продлится твой ремонт, и чем ты собираешься заниматься у нас? — у старшего экземпляра получилось на удивление примитивно сформулировать вопрос, который волновал не только их странное семейство, но и самого Гарри.
— Ремонт? Даже не знаю...
На это было действительно сложно ответить: кто знает, сколько может длиться ремонт, который ещё даже и не начался? Поэтому Гарри выбрал верную тактику уклончивых ответов. Хедвиг подумала, что, дай ей кто-нибудь такой ответ на письмо, заклевала бы до см... до крови. Но это был хозяин, он вправе хранить свои тайны, тем более, от этих поразительно недалёких людей.
— Делать буду то же, что и обычно. Ну кто ещё так красиво покрасит вам забор? — спина хозяина поднялась из-за стола и направилась к выходу. Значит, можно влетать в окно комнаты на втором этаже и встречать его в коридоре.
Гарри и правда поспешил покинуть кухню, пока родственникам не пришло в голову обсудить проблему его приезда в деталях. Поблагодарив за прекрасный ужин, он чуть ли не бегом вылетел в коридор. Вслед ему тётя крикнула: «Ты же ничего почти не съел! Лови яблоко!» В спину ему полетело яблоко — огромное, красное, тяжелое... Он поймал. Ловец, как-никак! В коридоре, прислонившись к стене, — её, кстати, тоже можно покрасить — Гарри грустно вздохнул. И правда, зачем он вернулся? Он, совершеннолетний, знаменитый, не потративший оставленное родителями наследство, победивший Волдеморта — что он делал в доме людей, о которых предпочитал не вспоминать до тех пор, пока добрый гений Дамблдора не отправлял его под защиту «крови»?
Ответ, в котором признаваться было стыдно даже самому себе, прилетел вместе с комом белых перьев, по-свойски разместившемся у него на плече и ласково потрепавшем волосы, щёку, ухо... Именно — тепло, ласка, забота, любовь, обязательно родительская, вот за этим прибыл Гарри Поттер в дом родственников. На резкое изменение отношения к себе он не рассчитывал, но вот если наблюдать за Дурслями тайно... Практически идеальная семья. «Видишь ли, Хедвиг, — объяснял Гарри своей сове несколько дней назад в доме на площади Гриммо, заталкивая вещи в чемодан, — мне рано или поздно придётся жениться. На Джинни или ещё на ком... А как я смогу воспитывать своих детей, как я смогу быть главой семьи, если у меня никогда своей — нормальной — не было? Даже курсов подходящих не нашёл... Говоришь, чем мне семья Уизли не подходит? А их модель воспитания в нашу семью внесёт Джинни. Мне нужна другая методика, другой пример, чтобы мы могли совместить наш опыт и получить собственную модель семьи и воспитания детей. Ой, ну нет, не смотри на меня так, я пока не собираюсь жениться, просто думаю о будущем. Заранее, обрати внимание. Это же это, как его... признак зрелости!» Хедвиг хотела возразить, что он себе и профессию-то толком не выбрал. Но, поразмыслив, пролетев некоторое количество километров до Литтл Уиннинга, догоняя аппарировавшего хозяина, она поняла, что и в словах Гарри была доля правды. Семья — это важно.
Сейчас Хедвиг точно знала, что надо срочно отвлечь Гарри от депрессивных мыслей. В комнату возвращаться не было смысла, там грустные мысли так и витают в воздухе, хватай и озвучивай. По себе сова знала, что лучшее лекарство от всего на свете — это долгие прогулки. Именно благодаря большому количеству времени, проведённому на свежем воздухе, благодаря непредсказуемости воздушных потоков и мерным взмахам крыльев она научилась философски относиться к жизни и стала лучше понимать людей. Крепко вцепившись когтями в хозяйское плечо, она полетела к выходу. Лететь было, конечно, неудобно, но до тех самых качелей не так далеко... По крайней мере, ей хотелось на это надеяться.
Детская площадка ничуть не изменилась с тех пор, как они были здесь прошлым летом. Разноцветные маленькие скамейки всё так же нелогично стояли вразброс по всей площадке, в песочнице было столько же песка, по-прежнему шелестели листвой деревья, и маняще скрипели качели. Хедвиг изящно слетела с плеча хозяина и устремилась на своё любимое место — перекладину качелей. Оттуда удобно охранять подходы к площадке, чтобы в случае чего успеть предупредить Гарри, к тому же не надо махать крыльями, тебя качает просто так, плавно и неспешно, создавая ощущение приятного ленивого полёта.
Гарри сел на качели, оттолкнулся ногами, заржавевшие подшипники ненавязчиво заскрипели. Интересно, когда их смазывали в последний раз? Наверное, ещё тогда, когда на них качались маленькая мама с тётей, прерываясь, чтобы слепить пару куличиков... Кстати о маме. И папе. Они же не обижаются, когда он, Гарри, думает о том, как бы раздобыть себе настоящую семью? Хотя и правда, где её взять? К первому встречному не подойдёшь со словами «Извините, а вы бы не хотели стать моим отцом?». А лучше всего, чтобы это была магическая семья— вдруг у магов существуют какие-то особенные семейные традиции, в которые просто так не посвящают. С этой точки зрения идеально подошла бы семья Малфоя... Но нет, только не они, хватит общества хорька и в школе. Невилл Лонгботтом? Тоже нет, воспитательные методы бабушек — это не совсем то, что нужно. Отлично подошёл бы Дамблдор, они ведь прекрасно общались, пока его не убил Снейп... Снейп! А это идея. Строгий, умный, справедливый... гипотетически. Он преподаёт уже лет двадцать, не может же он ну абсолютно не любить детей и не уметь с ними обращаться. И наверняка с удовольствием поделится опытом. Интересно, сильно ли он удивится, если написать ему письмо, спросить, как дела, для начала...
Северус Снейп аппарировал подальше от дома номер 4 по Тисовой улице. До злосчастного дома он дойдёт пешком, подготовится, соберётся, отдохнёт от утомительного общества Дамблдора и оттянет встречу, наконец. Но на обычно безлюдной детской площадке, которую Снейп посещал тогда, когда нестерпимой становилась тоска, кто-то был. Если быть точным, то на разваливающихся качелях, мирно покачиваясь, сидели Гарри Поттер с совой. Нет, не оттянет он встречу... Заметив, как широко и радостно улыбнулся Поттер, увидев своего нелюбимого профессора, Снейп внутренне передёрнулся — будто ждал, паршивец, что бы это могло значить?
— Добрый вечер, профессор!
Уже профессор? А ведь год назад ничего кроме «труса» было не дождаться. Вот что значит — в порыве предсмертной ностальгии поделиться воспоминаниями, щедро приправленными той романтикой, о которой старался не вспоминать — слишком больно. Какие мы впечатлительные. Хотя сам-то, сам не лучше.
— Ну здравствуйте, мистер Поттер. Не заняты? — утвердительный кивок. — Тогда давайте руку, нам предстоит серьёзный разговор.
«Во время которого я постараюсь убедить тебя разрушить планы Дамблдора», — сказал сам себе Северус Снейп, приобняв ребёнка за плечи и аппарируя домой.
Хедвиг, оставшись одна, недовольно ухнула. Опять догоняй этих волшебников! В этот раз чемодан за Гарри она не понесёт. И вообще, почему никому не приходило в голову, что аппарировать можно и вместе с ней?
* * *
