ВетроловКогда-то один мой приятель ехидно заметил, что, сидя на краю крыши, я очень напоминаю горгулью. Помнится, я тогда изрядно оскорбился: нашел что сравнивать – это каменное уродство и куда более грациозный силуэт мантикоры…
Но сейчас вынужден признать – да, что-то похожее есть. Особенно когда я не просто сижу, а свешиваю голову с крыши, цепляюсь когтями за карниз, а крыльями и хвостом помогаю себе сохранить равновесие. Не каждая горгулья так изогнется, замечу.
Неудобно, конечно. Но иначе следить за этой улицей не получается, тем более, что это Ночной сектор, самая середина, даже с моими глазами тут нелегко…
Да сколько же мне в этой позе иероглифа сидеть?
Словно отвечая на мой вопрос, внизу хлопнула дверь, и показался худой сутулый ящер в тяжелой куртке. Во-от он… Три дня за ним охочусь, все время ускользает, крокодил недожаренный. Как мне это задание надоело – словами не передать.
Я подождал, пока он отойдет подальше от дома, а затем резким движением взмыл в воздух, оттолкнувшись от крыши. Крылья подняли меня в небо; короткий вираж – и бросок вниз.
Ящер оглянулся, услышав хлопанье крыльев, уставился на меня и резко сунул руку под куртку.
Поздно – я с размаху врезался в него передними лапами, отбросил назад и прижал к мостовой всем весом.
– Служба доставки и почты «Сфинкс и другие», – объявил я, устраиваясь поудобнее. – Господин Рохаж, у меня послание от вашей жены – уведомление о разводе и требование половины имущества.
И полез в сумку на боку за нужным конвертом.
Ящер слабо затрепыхался, но я придавил его свободной лапой.
– Ага, вот оно. Держите. И распишитесь, – вслед за конвертом появилось зачарованное перо. Я позволил Рохажу высвободить одну руку и коряво расписаться на квитанции.
– Все? – мрачно поинтересовался ящер, той же рукой принимая конверт. – Слезь с меня!
– А заплатить?
– Что еще заплатить? – возмутился он.
– На штамп смотреть надо, – ткнул я когтем в синеватую печать. – Оплата получателем.
– Вот змея! – с чувством сказал ящер. – Мало ей развода и раздела, так она еще и так деньги тянет! И мантикорами травит!
– Нечего было налево ходить каждую неделю, – заметил я. – И не просто мантикорами, а работниками уважаемого агентства.
Рохаж проворчал что-то нелестное, выпустил конверт и вытащил из кармана кошелек. С моей помощью – извлек нужную сумму.
– Спасибо, – клыкасто улыбнулся я и вот теперь спрыгнул с него на мостовую. Ящер со стоном поднялся.
– Это не доставка, а бандитизм какой-то…
– Не надо было три дня от нашей службы прятаться, – фыркнул я. – Все равно ведь найдем.
И, чуть разбежавшись, снова взмыл в воздух.
Разница между секторами очевидна – из-за времени суток. Но вот кое-что другое заметно только если взлететь над городом и парить из района в район… Здесь, в Ночном секторе, ветер сильный и холодный, его поймать просто, но крылья мерзнут. На них-то шерсти нет, в отличие от тела.
(И вообще – хорошо, что я из фел-мантикор, а не антро, и лицо у меня тигриное).
В Утреннем секторе ветер теплый и удивительно ласковый, хотя и не очень сильный. Попробуй подхвати его… на нем трудно летать, но вот просто понежиться в его потоках – одно удовольствие.
Очень неплох ветер в Дневном – и сильный, и теплый. Чего еще ожидать-то? Там взлетать ну очень просто и приятно; наверное, потому наша контора там и находится.
Но все-таки самый лучший ветер – в Вечернем секторе. В меру прохладный. Незаметный на малой высоте. А вот если его все-таки поймать, то можно взлететь так легко и так высоко, как ни с каким другим не получится.
Как говорил один мой знакомый аристократ: «На крыльях вечернего ветра можно достичь даже звезд». И хотя я не уверен, что небо над этим городом – настоящее… он прав.
Мы-то в этом знаем толк. Прадед говорил, что в другом мире нас называли не просто мантикорами, а ветроловами – именно потому, что мы парили на ветру, и искусства этого не утратили, даже переселившись в город.
Холодный ветер Ночного сектора пронес меня над темными домами, позволив легко скользнуть в Вечерний. Удача махнула крылом, и я поймал новый поток сразу же, взмыв над городом и откровенно любуясь им сверху.
Я здесь родился, и за стены никогда не выходил: дара Проводника не досталось. Прадед много про другой мир рассказывал – именно его город и притянул, а до этого он успел немало пожить. Но… честно говоря, мне туда и не хочется. Здесь хорошо.
И не думаю, что за пределами города есть такие ветра. Особенно в Вечернем и Утреннем; когда последний ерошит самые кончики шерстинок, проходится по крыльям, усы щекочет… мррр…
Я чуть было не замурлыкал, но вовремя спохватился: что делаю-то? Мантикора, причем уже отнюдь не ребенок, а веду себя как кошка обычная!
Раздраженно фыркнув, я заложил вираж и направился по дуге вниз – к Дневному сектору.
Наша контора – одна из старейших в городе… наверное. Когда она была основана, знает разве что шеф, но здание точно старое, и выглядит ну очень внушительно. Колонны, просторные окна и балконы (а как же еще, когда почти все сотрудники крылаты), крыша большая и плоская… вот только здоровеннейшее каменное гнездо впечатление нарушает. Ну, оно-то не для красоты, там живет семейная пара рухов, самые большие коллеги.
Отец рассказывал, что когда-то один чудаковатый маг заказал притащить ему из другого мира огромную гранитную статую. Десять Проводников ее еле-еле пропихнули в город, а потом именно рухи изваяние к заказчику и тащили. Зато и заплатил он хорошо.
Я подлетел к одному из балконов, уцепился за перила, спрыгнул на пол… и немедленно был оглушен радостно-пронзительным воплем:
– Мэйвертмэйвертмэйверт!
Нечто маленькое, очень пернатое и невероятно быстрое завертелось вокруг, возбужденным писком выкладывая… не пойми что, слишком уж быстро. Всего пара секунд – и у меня уже в глазах поплыло от этого мелькания.
Я помотал головой, постарался подловить момент, когда комок перьев окажется прямо передо мной, и рявкнул.
Звуковая волна бросила надоеду о стену, и теперь наконец его можно было разглядеть, не напрягаясь – мелкая ало-золотая пташка с длинноватым для своих размеров клювом.
И зовут его Килаль. Такие, как он, обычно только легкие письма носят и заказы конторе – ничто другое им не поднять. А еще с максимальной скоростью передают приказы от начальства.
– Ты чего орешь? – возмущенно осведомился он, съезжая на пол.
– Не мельтеши! – рыкнул я, садясь и обвивая шипастым хвостом лапы. – Чего сказать-то хотел?
– Так я уже все сказал, – Килаль взмыл в воздух, и явно собрался вновь набрать скорость.
– Грр, – предупредил я, и пернатый малыш, все поняв правильно, опустился на пол прямо передо мной.
– Так вот, Мэйверт, – вздохнув, сообщил он, – у нас заказ лежит, и шеф поручил его тебе. А тебя нет! И не найдешь!
– Предыдущее задание, – мрачно пояснил я. – Три дня эту чешуйчатую морду выслеживал…
– Ну, сдай квитанцию и бери новый пакет, – махнул крылом Килаль.
– Да иди ты в циклон! – возмутился я. – Поем сперва. У меня крылья не железные – мотаться туда-сюда по городу без перерыва.
И я двинулся с балкона в коридор; Килаль тут же вспорхнул мне на голову, и мне оставалось лишь рыкнуть для очистки совести. Своей, конечно. У этой пташки и его сородичей совесть отсутствует по определению.
К счастью, перекусить у нас можно всегда. Шеф, сам любитель покушать, отлично понимает, как важно вовремя подкрепиться, и столовые на каждом этаже есть. Ходят туда все, а потому…
А потому есть хороший шанс встретить того, кого никак не подловишь!
Высокий птицечеловек с белым оперением что-то втолковывал скептически настроенному ворону, стоя спиной ко мне, и потому не замечая. И только увидев ехидный блеск в глазах собеседника, он оглянулся.
Судя по испуганному выражению клюва – узнал.
– Так, – задумчиво сообщил я, облизываясь, – сейчас я кем-то буду обедать…
Птицечеловек определенно поверил.
– Э-это не очень хорошая идея, – слегка дрожащим голосом сообщил он. – И вообще, мне пора…
– Стоять! – взъерошился я, выпуская когти, но, увы, он скорость набрал быстрее, нырнув за поворот. Я бросил взгляд вслед, потом на дверь столовой, откуда так аппетитно пахло… ну, ладно, тайфун с ним.
Но все же для порядка заорал вслед:
– И чтоб при следующей встрече наконец отдал зарплату за три месяца! Счетовод ощипанный!
Главу нашей бухгалтерии не любит никто. А я – особенно.
– Меньше пропадать на заданиях надо, – хихикнул Килаль. – Получку пропускать не будешь.
– На себя посмотри, колибрин сын, – отозвался я. – Сам исчезаешь на недели, причем даже не по делу.
– Мне простительно, я все равно самый быстрый, – гордо заявил Килаль.
Ворон – Аркор его зовут, работает в архиве, – насмешливо каркнул. Я мрачно покосился на него и прошел в столовую.
После обеда можно и за новое дело приниматься. Как дед говорит: «Голодное брюхо к заданию глухо».
Я отнес квитанцию Рохажа в отдел курьеров и получил взамен продолговатую коробку с прилепленным адресом. Попытка прочитать его на месте провалилась, так что пришлось сунуть посылку в сумку и топать на балкон. Там, при ярком свете, будет полегче… было бы…
Если б не почерк, мистраль ему поперек! Такое чувство, что писали… не знаю чем! Хвостом. Отмороженным. Причем таким, какой у меня самого – с иглами.
Наконец разобрал… Дориан Эвалль, живет на Одинокой улице, в Дневном же, только вроде на окраине. Гм, и зачем именно я понадобился?
Ладно, на месте разберусь.
Пролетая мимо верхних этажей, я услышал рокочущий бас шефа, вопрошавшего: «Разве у вас было недостаточно времени? Разве нельзя было приложить больше усилий?»
Обычная его манера речи, иначе шеф не изъясняется. Он даже официальные документы сплошными вопросами пишет.
Поймав сильный теплый поток, я скользнул к окраинам, слегка прикрыв глаза; все равно в здешнем небе я каждое облачко знаю, так что…
И едва увернулся от десятка стремительно пронесших птиц, наперебой что-то обсуждавших. Ну вот куда они, не разбирая ветра, ломятся?! Видят же – мантикора по делам летит, никаких правил воздушного движения не соблюдают!
Через пару часов, озадаченно кружа над городом, я начал понимать, почему задание спихнули именно на меня. Улица и дом эти – тайфун ведает где, так просто не отыщешь. Другой бы уже потащил коробку обратно… но, извините, я так не могу. Мне поручено – я и сделаю, не будь я Мэйверт!
Я опустился на ближайшую крышу и попытался сообразить, где же адресат умудрился поселиться. Дом номер один, так что в самом ее начале… Нет, надо было с Аркором посоветоваться, он-то каждую улочку, которая старше года, знает.
Из окна позади гневно залаял чей-то пес. Я, не оборачиваясь, махнул хвостом, с врожденной меткостью ветроловов вогнав в оконную раму с полдюжины длинных игл. Лай мигом стих. Вот и умница.
Но где же эта Одинокая улица-то? А хотя… кажется, знаю! Надо только подумать как те, кто по земле ходят, и все ясно становится!
Я сорвался с крыши, почувствовав крылом сильный поток. С легкостью развил скорость, промчавшись под аркой, соединяющей две белые башни, взмыл вверх, обогнув тройную корону шпилей…
А затем снова скользнул вниз – прямо к высокому дому, стоявшему на углу, и умудрившемуся оказаться как бы в стороне от улиц.
Конечно. Одинокая улица, дом первый, он же единственный. Просто стоит так, что сверху зазор между ним и улицами не очень-то заметишь.
Так, этаж седьмой, квартира – тоже седьмая, получается, что…
Я вцепился когтями в массивный деревянный карниз и постучал лапой по стеклу, разглядывая просторную комнату внутри (беспорядок изрядный). Никто не отозвался, и я постучал снова, так, что окно затряслось.
Вот теперь отозвались – из соседней комнаты появился высокий человек с каштановыми волосами; руки перепачканы краской. Художник, что ли?
При виде меня он удивленно поднял брови, но окно открыл (внутрь, к счастью).
– Служба доставки и почты «Сфинкс и другие», – с некоторым раздражением представился я. Все-таки у шефа самомнение высшего уровня. – Вам посылка, распишитесь.
– Сейчас, – Эвалль отошел от окна. – Заходите, пожалуйста.
– Благодарю, – я влез внутрь и вытащил из сумки коробку с квитанцией.
– А, от сестры! – весело улыбнулся художник, только бросив взгляд на адрес и расписываясь. – Она мне давно обещала новые кисти прислать.
– Она врач? – мрачно осведомился я.
– Да, и очень хороший.
– Заметно…
– Папа, это от тети Мэйлин? – в дверях объявился мальчик лет семи, сразу за ним – девочка, того же возраста. Похожи на отца и друг на друга как лучи солнца.
Теперь понятно, почему в комнате такой разгром.
– Ой… – восторженно выдохнула девочка, смотря на меня. – Котик…
– Я не котик! – возмутился я, отступая к окну. – Я мантикора при исполнении!
– Мантикот? – озадаченно уточнил мальчик.
– Мантикоррра!
– Ой, а он рычит! – хором обрадовались близнецы, каким-то чудом мигом оказались рядом и запустили руки в шерсть. Я опешил на какие-то секунды, и за это время дети умудрились погладить и почесать за ухом, пусть даже и с трудом дотягиваясь.
М-м… как-то неожиданно вдруг приятно.
– Дети, не приставайте к почтальону, – заметил Эвалль, распаковывавший коробку. – Лучше принесите гостю чего-нибудь.
– Молока, если найдется, – попросил я. – Пить хочется.
Мальчик тут же сорвался к двери; девочка, привстав на носки, продолжала почесывать и гладить. Гм… даже рычать не хочется…
Ее брат вернулся через минуту со здоровенным стаканом; я поблагодарил кивком и отпил пару глотков. Потом вытащил из сумки рацион – крупную плитку шоколада, посмотрел на нее с отвращением и откусил большой кусок.
– А вы что, шоколад не любите? – удивилась девочка.
– Терпеть не могу, – признался я, запивая молоком. – Но он силы отлично восстанавливает, так что приходится…
Эвалль, вроде бы ушедший в разбирание присланных кистей, вдруг глянул на меня и близнецов.
– Послушайте, – начал он, – я давно хотел детей к сестре свозить, но не успеваю. Вы не могли бы…
– Не ко мне, – решительно отказался я. – Напишите запрос в службу, они пришлют грифона. А я только посылки ношу.
Дети заметно приуныли. А что поделаешь? Ну не умею я летать с всадниками… и… и не люблю вообще. Вот.
– Ответ писать будете? – сменил я тему.
– Чуть потом, – вздохнул Эвалль, – мне сперва ответный подарок уложить надо.
– Ну, тогда мне пора, – кивнул я, поворачиваясь к окну.
– Подождите. Может, вам проще будет через студию? Там окно куда больше.
– Давайте, – кивнул я, и двинулся к двери. Мальчик попытался было влезть ко мне на спину, но я вежливым движением крыла эту попытку пресек.
Окно в студии Эвалля было действительно великолепным – и я в него пройду без проблем, и подоконник широкий… только я посреди комнаты замер, оглядывая картины.
Небо… Небо и ветер.
Где-то – пейзажи города, где-то – портреты… но всегда, на каждой – небо. Светлое, темное, черное, пронизанное лучами солнца, усыпанное звездами…
Я невольно оглянулся на Эвалля, с гордостью улыбавшегося от двери, и смотревшего на меня с каким-то почти вдохновением. Интересно, рисовал ли он раньше мантикор в небе? Или как раз сейчас о такой картине задумался?
А, потом увижу! Теперь-то знаю, где он живет.
– До свидания, господин Эвалль, – кивнул я, запрыгивая на подоконник.
– Заглянете еще?
– Возможно, – показал клыки в улыбке я.
А потом сжался, метнул себя в окно, расправил крылья…
И снова поймал теплый ветер Дневного сектора.
