Глава 3 - Рядом и врозьКоролева не может одна,
Одиночества ей не вынести.
Королева была рождена
Для того, чтобы ей восхищались.
У Валета есть путь — служить,
Защищать, умирать во имя,
И без жалости бить врага…
Но о том ли они мечтали?
Ах, Алиса, тебе ли знать
Что за страсти в стране чудесной?
Ты готова за меч опять
Ухватиться тонкой рукой.
А Валету теперь — в бега,
Опасаясь возможной мести,
Попытайся его понять,
Вам дорогой идти одной.
Непрочитанное предсказание Оракулума.
Вот и настало время скитаний,
Время дневных и безгрешных свиданий,
Время спасения вечной души,
Время сказать: потерпи, не спеши.
Время для тихой неузнанной песни,
Время на время быть врозь, а не вместе,
Время скрываться от правды и фальши,
Время понять: что ближе, что дальше.
Время расставить всё чётко и метко,
Время познаний — кто птица, кто клетка,
Время на время меняться местами,
Время молчать, пока нас не застали.
Светлана Сурганова.
Когда Алиса просыпается, то не сразу понимает, почему она лежит на земле, закутавшись в плащ. «До сих пор не могу поверить, что вернулась в Страну Чудес», — эта мысль кажется Алисе забавной, но то, что провожатым её стал Валет Червей, девушку совсем не радует.
Она рассматривает отданный ей кинжал и пытается представить — хватит ли духу использовать его, если потребуется? В памяти оживают события вчерашнего дня — все едкие слова, сказанные Стейном, его то насмешливый, то пристальный взгляд, и короткие, но пугающие вспышки гнева. «Он сейчас кажется опаснее, чем прежде, — рассуждает девушка, — так стоило ли соглашаться идти с ним вместе? Я даже не знаю, куда он меня ведёт? И, кстати, где он?»
Алиса поднимается с земли и оглядывается по сторонам. На том месте, где вчера так ярко полыхал костёр, она обнаруживает лишь тлеющие угли. Вещи Стейна, за исключением меча, лежат рядом, а вскоре и сам Валет Червей выходит из-за деревьев. Судя по капелькам воды в его волосах, был он у ручья. Алиса облегчённо вздыхает, хотя и не может пока определить, что хуже — остаться в лесу совершенно одной или путешествовать с таким провожатым.
— Доброе утро, — хмурым и совсем недобрым голосом приветствует девушку Валет. — Раз уж ты проснулась, то предлагаю отправляться в путь как можно скорее.
Он пробует отряхнуть свой плащ, но от этого занятия мало толку, белая ткань уже изрядно запылилась. Алиса думает, что ей следовало быть повнимательнее вчера, когда она приняла Валета за рыцаря Белой Королевы именно из-за этого светлого плаща. Армию Мираны она видела лишь раз, в день битвы с Бармаглотом, но хорошо запомнила, каким ослепительно белым было всё их облачение. «Им явно не приходилось долго скитаться по лесу», — предполагает девушка.
— Я только схожу к ручью, — говорит она Валету и спешит к воде. Ей хочется не только умыться и попить, но и привести мысли в порядок. Валет лишь коротко кивает и начинает собирать вещи.
Уединившись, она силится понять, как ей вести себя со Стейном — делать вид, будто ничего особенного вчера не произошло, или опять вступать в словесный поединок, который неизвестно чем может кончиться? Наконец, девушка решает, что обращать внимания на провокационные высказывания Валета Червей просто не стоит. Пусть себе злится на Белую Королеву и вообще на весь белый свет. «Его злость вполне объяснима, — размышляет Алиса, — тяжело потерять всё, что имел, и скитаться по миру без особой цели».
— Но я же не жалею его? — тихо произносит девушка вслух. — Это ведь глупо, мне не следует забывать, кому он прежде служил.
Впрочем, Стейн и сам не пытается вызвать сочувствие. Когда Алиса возвращается обратно к месту ночлега, то Валет Червей выглядит ещё более недовольным, чем прежде. Он сжимает в руке кинжал, который девушка легкомысленно оставила прямо на земле, и с осуждением произносит:
— Никогда не бросай оружие. Оно должно всё время быть при тебе.
— Я отошла не так уж далеко, — объясняет Алиса, однако Стейн продолжает:
— Это не пикник. Необходимо соблюдать осторожность.
Валет протягивает Алисе ножны для кинжала, которые она с горем пополам закрепляет на поясе. Свой порыв помочь ей с этим, вероятно, нелёгким для новичка делом, он вовремя подавляет — не очень-то хочется вновь наталкиваться на испуганный взгляд, спровоцированный его прикосновением.
В сочетании с платьем оружие смотрится странно, если не сказать нелепо. Стейн вспоминает Алису, облачённую в доспехи — в Бравный День она выглядела более грозно и решительно. «Впрочем, я тоже сейчас смотрюсь не самым внушительным образом», — мысленно одёргивает себя Валет.
— Я ведь даже не умею им пользоваться, — доносится до его слуха робкое замечание.
— Ты же сумела управиться с мечом, когда потребовалось.
«Зачем он снова напоминает мне о том дне?» — злится Алиса, но, взглянув на абсолютно серьёзного Стейна, приходит к выводу, что эта реплика не была очередной насмешкой. Валет Червей, похоже, действительно считает, что она сумеет применить оружие при необходимости. «Но я не убийца, — напоминает себе девушка, — не хочу причинять вред живым существам. Хватит с меня Бармаглота».
— Будем надеяться, что ни тебе, ни мне оружие не потребуется, — замечает Валет. — В этих местах довольно спокойно. Однако всегда следует быть начеку.
«Вот уж точно», — мысленно соглашается Алиса, пообещав себе, что будет начеку в отношении Валета. Она всё ещё не видит оснований доверять ему. «Может быть, это такая уловка, — сомневается девушка, — и своими действиями он пытается усыпить мою бдительность».
Какое-то время путники идут в молчании. Стейн шагает достаточно быстро, так что Алиса еле поспевает за ним, и тут уж не до разговоров. Она понимает, что такая походка привычна для высокого Валета Червей, но обратиться к нему с просьбой идти чуть помедленнее считает ниже собственного достоинства.
А Стейн действительно не замечает, как нелегко приходится Алисе, настолько он погружён в собственные мысли. Он злится на себя за то, что навязался девушке в компанию, да и на неё тоже — ведь одним лишь своим присутствием Алиса напоминает о прежних неудачах и перенесённом унижении. Стейна почему-то задевает понимание того, что девушка испытывает к нему явную неприязнь, хоть он давно и не стремится завоёвывать чужие симпатии. Восхищаться кем-то самому — одно дело, а вот чужая любовь скорее утомляла — чего стоила Ирацибета с её частыми вспышками ревности. Обожать королеву на расстоянии, по наивности и юности, было куда как проще.
Хотя поначалу Валет был безмерно счастлив оттого, что Королева Червей проявила к нему благосклонность. Ради Ирацибеты он был готов на многое, в том числе и на убийство тех, кто встал на её пути. Стейн долгое время мнил себя рыцарем, совершавшим подвиги для Прекрасной Дамы. Но со временем любовь этой дамы ему наскучила, а сам он стал мало отличим от обычного палача, который во времена правления Красной Королевы не скучал без дела. Тонкую грань этого перехода Валет Червей вовремя не уловил, а потом, когда точка невозвращения была пройдена, стало слишком поздно.
И пусть любовь со временем ушла, но связь, основанную на крови, разорвать оказалось невозможно. А потому Валет Червей делал всё для укрепления власти своей королевы — давал отпор врагам, преследовал мятежников и даже не помышлял о переходе на противоположную сторону. И дело было не только в том, что Белая Королева вряд ли приняла бы помощь такого союзника. Стейн и сам не представлял себя рядом с кем-то другим. «Следуй выбранному пути до конца, — напоминал он себе, — и не щади врагов».
Идти сейчас к замку Белой Королевы, таким образом, было не самым мудрым решением. Она-то не станет рубить ему голову, до конца верная своим принципам, а вот её слуги могут обойтись без излишнего милосердия. Тот же Шляпник, в приступах своего безумства обретающий невиданную силу — тогда, на поле боя, Стейн был уверен, что Тэррент его убьёт. «Если сейчас увидит рядом с Алисой — точно убьёт», — невесело усмехается Валет и решает, что не стоит провожать девушку прямо до замка, достаточно будет довести её до какого-нибудь места, откуда она сможет добраться сама и не заблудиться.
А вот что он будет делать потом? Будучи заточённым в Дикоземье Стейн мечтал вырваться из этой клетки, но смутно представлял, как будет жить дальше. Он предполагал отправиться в какое-нибудь королевство подальше от владений Мираны и начать всё заново. Мысль дельная, но отчего-то вызывавшая глухую тоску. Как будто он не мог уже служить никому другому, кроме Красной Королевы.
«Даже убив её, я не стал по-настоящему свободен», — понимает Стейн.
— Не мог бы ты идти чуть помедленнее? — раздаётся за спиной недовольный голос, вырвавший Стейна из его невесёлых размышлений. Алиса, наконец, решается на эту просьбу, опасаясь, что может попросту отстать.
—Ты разве не хочешь поскорее добраться до замка Белой Королевы? — насмешливо интересуется Валет.
— Я хочу туда дойти, а не добежать, — хмурится Алиса.
— Ну хорошо, — произносит он, помедлив. — Мы сделаем небольшую передышку — поищем еды.
— Снова будем собирать фрукты?
— Одними фруктами сыт не будешь, — отвечает Валет. — Но в Восточноземелье от голода не пропадёшь, это я могу тебе обещать.
Он отламывает с ближайшего дерева пару веток и обращается к Алисе:
— Дай-ка мне свой кинжал на минуту.
Валет заостряет ветки таким образом, что ими можно пользоваться для выкапывания земляных груш, и показывает, как отличить эти корнеплоды от других растений по форме листьев. Девушка с увлечением приступает к делу, поскольку голод уже даёт о себе знать. Земляные груши Алиса и Стейн собирают в подолы плащей. Теперь они идут гораздо медленнее, но всё равно подобное времяпровождение сложно назвать отдыхом. Приходится постоянно приседать, чтобы выкопать очередной плод, и через какое-то время все руки девушки испачканы землёй. Впрочем, у Валета они не чище.
К счастью, вскоре на их пути попадается ручей. «Не зря я выбрал путь через Восточноземелье», — радуется Стейн, вспоминая, как нелегко было найти воду в Дикоземье. К тому же не из каждого ручья там можно было пить.
Вымыв найденные плоды, они разводят костёр и запекают земляные груши в углях, как картошку. Алисе прежде никогда не приходилось есть земляные груши, приготовленные подобным образом — в Англии их обычно тушили со сливками и подавали в качестве гарнира к мясу. «Видимо, здесь и самым простым образом приготовленная еда кажется очень вкусной», — рассуждает девушка, с аппетитом подкрепляясь горячими плодами.
— Я вижу, ты хорошо знаешь, как отыскать в лесу что-то съедобное, — с удивлением замечает Алиса, у которой подобное умение не укладывается в сложившийся уже образ Валета Червей. «Я ведь его и не знаю толком», — думает девушка.
— Это всё мой учитель фехтования, — объясняет Стейн. — Он научил меня не только обращению с оружием, но и многому другому. Например, как находить себе пропитание в лесу.
«Правда, некоторыми из его уроков я в конце концов пренебрёг», — эти слова Стейн вслух не произносит, но вновь вспоминает того рыцаря, который, вдобавок ко всему прочему, рассказывал восторженному юноше о благородстве, чести, милосердии к врагам. «Что толку в тех уроках, если я в итоге лишился глаза, — рассуждает Валет, — а он не сносил головы».
— Твой учитель тоже служил Красной Королеве? — осторожно уточняет Алиса, надеясь, что этот вопрос не станет причиной новой перепалки.
— Нет, он служил ещё Красному Королю. Он погиб.
— Прости, — девушка чувствует себя неловко оттого, что напомнила о чьей-то смерти.
— Просто он до конца следовал своим принципам.
«Может, и мне стоило жить и погибнуть так же, как и он?» — сомневается Валет Червей. Но жажда жизни в его душе всегда была сильна.
— Каким же именно? — интересуется Алиса.
— Быть честным с другими и самим собой, проявлять сострадание не только к друзьям, но и к врагам, — Стейн произносит эти слова с горькой насмешкой, — сохранять стойкость перед всеми испытаниями судьбы.
— Разве это плохие принципы? — горячо восклицает Алиса, думая, что хотела бы пообщаться с таким человеком. «Но как же ученик совсем не похож на своего учителя?» — гадает она.
— Единственный принцип, который помогает выжить, заключается в том, что в бою все средства хороши, — жёстко заключает Валет. Старый шрам отзывается ноющей болью на эти слова.
— Этому тебя, надо думать, научила Красная Королева? — Алиса понимает, что снова злится, но ничего не может с собой поделать.
— Нет, это слова одного моего старого врага.
— Тэррент не мог такое сказать! — восклицает Алиса.
— Да при чём здесь он, — отмахивается Стейн. — Мы с ним в бою-то сошлись всего раз.
Помолчав, Валет добавляет:
— На самом деле многое зависит ещё и от удачи. Ладно, хватит болтать, — обрывает он себя, — пойдём дальше.
— А ты считаешь себя удачливым? — догоняет его Алиса с вопросом. «До чего любопытная девчонка, совсем не изменилась, — недовольно морщится Стейн, — теперь я понимаю, почему у Ирацибеты от неё болела голова». Вслух же он произносит:
— Моя удача давно от меня отвернулась.
И вновь они идут в молчании. Впрочем, оно уже не столь тяготит Алису. В своих мечтах девушка уже представляет, как встретит Мирану, Чешира и, конечно же, Тэррента. Скучал ли он по ней? «Ну конечно скучал, — убеждает она себя, — он ведь обещал, что будет ждать». Алиса улыбается, представляя себе удивление на лице Шляпника, когда он увидит её.
«И как хорошо снова оказаться в компании друзей», — девушка искоса поглядывает на Стейна. Несмотря на сильное желание как можно скорее расстаться со своим нечаянным проводником, девушку тревожит дальнейшая судьба Валета Червей. И она всё ещё надеется разобраться в его истинных мотивах.
— Что? — не выдерживает он, замечая обращённый в свою сторону взгляд.
— Можно спросить? — интересуется Алиса.
— Всё равно ведь спросишь, — вздыхает Стейн. Он уже заранее не ждёт ничего хорошего от их с Алисой разговоров, но ему не хочется выходить из себя, как это произошло вчера.
— Куда ты отправишься потом? Я имею в виду, когда мы расстанемся?
— Так не терпится скорее от меня отделаться? — Валет усмехается. — Но тебе недолго осталось меня терпеть.
— Вообще-то я искренне интересуюсь! Может быть, я хочу помочь! — вскидывается Алиса.
«Что за невыносимый человек, — думает она при этом, — во всём ищет подвох».
— Чем? — он удивлённо смотрит на неё.
— Ну, я могу попросить Мирану не прогонять тебя. Скажу ей, что ты мне помог.
— Что я исправился и стал совсем другим? — язвительно продолжает Стейн. — Вот уж от этого меня избавь.
— И почему ты так ненавидишь Белую Королеву? — с обидой в голосе замечает Алиса. — Она ведь действительно добрая.
— Не сомневаюсь, — бурчит Стейн, предпочитающий считать, что излишняя доброта бывает крайне утомительна. — Но что у тебя за дурацкая привычка всех жалеть?
— Не такая уж она и дурацкая, — возражает Алиса, — Чешир говорил мне, что это хорошее качество.
«Правда, это был мой сон», — вспоминает она.
— Брандашмыга даже пожалела, — продолжает рассуждать Валет, пропуская мимо ушей последнее замечание девушки. — Ещё и приручила.
Последнюю фразу он произносит с некоторым восхищением, хотя именно на Брандашмыге Алиса удрала от него в прошлый раз. Девушка неожиданно улыбается:
— Это было не так уж сложно. Он лишь с виду злой. Но, если постараться, что-то хорошее можно найти в каждом.
«Интересно, что она имеет в виду, — задумывается Валет, — уж не пытается ли найти что-нибудь хорошее и во мне?». Учитывая то, с какой тщательностью он сам вытравлял из себя всё хорошее, ему совсем не хочется вести эти разговоры о добре и зле. И потому он вновь переводит разговор на тему приручения.
— Мне всегда было любопытно, как вам это удаётся, — задумчиво произносит Стейн.
— Что именно? И кому нам?
— Приручение. Вообще-то прежде Брандашмыг был диким зверем, но Ирацибета как-то подчинила его себе.
— Страхом, как и всех остальных?
— Может быть, — соглашается Валет, — но, например, Бармаглот её совсем не боялся. По-моему, он был ей искренне предан.
«Единственный их всех, кто был предан Красной Королеве до конца», — добавляет про себя Стейн.
— Откуда он вообще взялся? — спрашивает Алиса, которую передёргивает при одном только воспоминании о той твари. Это не укрывается от внимания Валета, и он использует своё наблюдение, чтобы слегка уколоть девушку:
— Что, в нём ты не попыталась найти что-нибудь хорошее?
— Мне было как-то недосуг, — холодно замечает Алиса, — если помнишь, он хотел меня убить.
— Когда выбор встаёт между жизнью твоей и противника, то тут не до жалости, не так ли? — не то спрашивает, не то утверждает Валет.
— Вообще-то речь шла не только о моей жизни, но и о жизни множества существ, которым угрожала Кровавая Ведьма, — Алиса произносит эти слова также уверенно, как когда-то она говорила себе: «Я одолею Бармаглота». Стейн вздрагивает от упоминания давнего прозвища Ирацибеты, но быстро берёт себя в руки.
— Какое благородство, — и не понятно, издёвка это или восхищение. — Но вернёмся к происхождению любимца Ирацибеты. Если честно, я и сам понятия не имею, откуда она его взяла, но говорят, что прежде подобные создания во множестве водились в Дикоземье. Хотя ещё мой дед описывал мне это место как безжизненное и пустынное.
«И мог ли я тогда представить, что мне придётся в этом убедиться», — думает Валет.
— А почему оно стало таким? — интересуется Алиса.
— Кто знает, — пожимает плечами Стейн, — даже Оракулум не содержит в себе ответы на все вопросы. Но кто-то определённо жил в тех землях, есть же там полуразрушенный замок. На этот счёт существует несколько легенд, крайне отличных друг от друга. Одна из них гласит, что там было богатое королевство, но его разрушили такие существа, как Бармаглот. Другая утверждает, что жители сами оставили всё, что накопили за долгие годы, и отправились путешествовать во все стороны света. И именно они открыли, что, кроме нашего мира, есть и другие.
Алиса мечтательно произносит:
— Однако этот мир действительно чудесен.
— А, ты всё ещё продолжаешь называть наш мир Страной Чудес? — улыбается Валет. Ему подобная восторженность кажется странной.
— Да, ведь здесь всё так необычно. Разве не так?
— Если ты имеешь в виду трансформирующую пищу и исчезающих котов, и прочее, — начинает перечислять Стейн, — то лично для меня это скорее обыденность.
— Но разве мало чудесного в жизни как таковой? — непонимающе смотрит на него Алиса. Стейн замолкает, неожиданно не находя достойного язвительного ответа. Было время, когда он думал так же, как Алиса, хотя почти забыл об этом.
«Я её на свою беду встретил, — хмурится он, — лучше бы мне не вспоминать о том, что всё равно уже не вернуть».
Ему хочется разбудить в себе прежнюю злость, чтобы душа не откликалась на эту восторженность, которую так открыто высказывает Алиса, но вместо злости Валет ощущает только усталость. И он пытается успокоить себя тем, что недолго им ещё быть вместе, и просто идёт дальше, ничего не отвечая.
***
Ближе к вечеру они начинают собирать грибы, чтобы было чем поужинать. Хотя ядовитых грибов здесь и не растёт, Стейн всё же показывает Алисе, какие именно нужно срывать. Она разглядывает солнечно-жёлтую сыроежку и любопытствует:
— А я не уменьшусь?
Валет думает, что он уже привык к её вопросам, и вполне спокойно отвечает:
— Да вроде не должна. Но, если что, понесу тебя на плече.
Она тихонько смеётся и вспоминает:
— Однажды мне приходилось путешествовать на шляпе.
«Наверное, не стоило говорить об этом вслух», — сокрушается она через мгновение, когда Валет, нахмурившись, отворачивается и с деланным сосредоточением изучает траву под ногами.
«А чего я ждал, — укоряет он сам себя, — что она перестанет вспоминать своих друзей — и его? Она же к ним хотела вернуться. Если нашла дорогу, то, значит, её здесь действительно ждут».
— На самом деле, — произносит Стейн, взяв себя в руки, — если ты решила вернуться сюда навсегда, то не будешь уже постоянно уменьшаться и увеличиваться.
— Навсегда? — задумчиво произносит Алиса. — Я пока в этом не уверена.
— Здесь тебе не проходной двор, — довольно резко замечает Валет. — Ты ведь уже в третий раз попала в Нижний Мир?
— Да, и что с того?
— Теперь ты должна либо остаться здесь насовсем, либо уйти навсегда. У этого мира свои законы. И не я их придумал, не надо так на меня смотреть.
— А кто придумал? Скажешь, Мирана? — Алиса смотрит на него хмуро, и он вдруг думает о том, что предпочёл бы увидеть на её лице улыбку — такую же, как когда она вспоминала про Тэррента, только адресованную ему, Стейну. Он отгоняет от себя эти мысли и произносит намеренно холодным тоном:
— Нет, не скажу. Белая Королева обладает определённой силой, но она просто хорошо знает законы этого мира. Красная Королева, кстати, тоже многое знала. Но это не значит, что здешние законы устанавливали они. И не им их менять.
Так как Алиса молчит, то Стейн продолжает:
— Ты, конечно, можешь мне не верить. Но спроси Мирану при встрече, она ответит тебе то же самое.
— Я ведь даже ни с кем не попрощалась в своём мире, — вздыхает Алиса.
— Для того чтобы начать что-то новое, требуется отказаться от старого, — замечает Валет, — а иногда старое и вовсе должно погибнуть.
Алиса эта фраза отчего-то кажется знакомой, хоть она и не может вспомнить, в каком из миров её уже слышала.
— Послушай, разве ты сама не хотела вернуться сюда, к своим друзьям? — спрашивает Валет, замечая, как загрустила девушка.
— Хотела, но я не думала, что это случится именно так.
— Как? Не ожидала, что тебя встретит ненавистный Валет Червей? Так скоро мы расстанемся, и ты меня забудешь. — «Да, Стейн, не стоит надеяться на то, что она будет о тебе вспоминать», — говорит он себе и продолжает: — Послушай, у тебя есть гораздо больше, чем у меня. Друзья, которые тебя ждут и помнят, благосклонность Белой Королевы, и, несомненно, ты будешь счастлива в нашем мире. Так о чём тебе сожалеть?
— Не ненавистный, — шепчет Алиса, вместо ответа на заданный вопрос.
— Что, прости? — переспрашивает Валет.
— Я не ненавижу тебя, — объясняет Алиса. Как бы ни раздражали её временами слова Стейна, она считает необходимым поблагодарить его за оказанную помощь. — Напротив, я даже благодарна, что ты взялся меня проводить, без тебя бы я точно заблудилась. Так же, как и в прошлый раз, я бы не сделала то, что должна, без помощи друзей, в этот раз я не справилась бы без тебя.
— Ну, пусть это послужит извинением за то, что я пытался помешать тебе в прошлый раз, — смущённо бормочет Стейн и вновь с удвоенным вниманием принимается за поиск грибов. «Ничего не понимаю, — размышляет он, — я ей столько всего наговорил за эти неполные два дня, а она меня благодарит. Лучше бы уж ненавидела».
Всю дальнейшую дорогу они не возвращаются к этой теме, лишь изредка перебрасываясь парой-тройкой ничего не значащих фраз. Ко всему прочему сказывается усталость, и если Валет уже привык к долгим переходам, то у Алисы после вчерашней «прогулки» и ночёвки на земле снова начинает ломить всё тело.
Когда она думает, что готова рухнуть на траву прямо здесь и сейчас, её взгляду открывается красивое озеро в зарослях камыша и осоки. Девушка с надеждой смотрит на Стейна, но он и не собирается идти дальше.
— Отличное место — есть где напиться, а заночевать можно вон под теми вязами. Надеюсь, ночью не пойдёт дождь.
Алиса думает, что даже если пойдёт дождь, лично она не сильно расстроится, поскольку день был довольно жаркий. Вода в озере на удивление прохладная — Стейн объясняет, что со дна озера наверняка бьют холодные ключи.
— Ты можешь искупаться, если хочешь, — предлагает он, — я подожду под деревьями.
— Это не опасно? — осторожно спрашивает Алиса.
— Не думаю. Главное, не заплывай слишком далеко.
Он уходит, оставляя девушку на берегу, но, когда заросли камыша остаются позади, понимает, что ему следовало быть осторожнее в своих предложениях.
«Даже после целого дня пути она по-прежнему мила», — отмечает Стейн. И если в первый день встречи ему, усталому и измождённому долгим пребыванием в Дикоземье, больше всего хотелось отдохнуть и нормально поесть, то теперь присутствие рядом красивой девушки будило вполне определённые желания. «А она сейчас там совершено одна», — раздумывает он, глядя в сторону озера, стараясь не представлять себе Алису обнажённой. «Одна и целиком в твоей власти, — шепчет внутренний голос, — что мешает тебе воспользоваться ситуацией?» Голос совести звучит совсем тихо, заглушаемый пробуждающейся страстью.
— Но я же обещал, что доведу её до замка, — сам себя убеждает Валет, и тут взгляд его падает на небрежно брошенные Алисой ножны.
— А ведь я её предупреждал — не раскидывать оружие, — недовольно морщится он, — как можно быть такой доверчивой.
«С другой стороны — я ведь и сам когда-то был таким», — вспоминает Стейн и, хоть с трудом, но поворачивается к озеру спиной и начинает разводить костёр.
Когда Алиса возвращается, ему уже вполне удаётся взять себя в руки. Чтобы отвлечься, он взялся выстругивать палочки для жарки грибов, и сделал их достаточно много.
— Ты опять оставила кинжал, — замечает он.
— Ну, ты же сказал, что здесь безопасно, — извиняется Алиса. В волосах её блестят капли воды, и Валет отводит взгляд.
— Давай помогу, — предлагает девушка, не привыкшая сидеть без дела. Она начинает нанизывать на палочки грибы.
— Я скоро вернусь, — бросает Стейн и уходит в направлении озера. Алиса удивлённо смотрит ему вслед. «Мне кажется, или он снова чем-то раздражён?», — замечает она перемену настроения своего спутника.
— Наверное, тоже устал, — успокаивает себя девушка и принимается жарить грибы над костром.
Когда Стейн возвращается, то ужин уже готов. Валет Червей чувствует себя гораздо спокойнее, купание в холодном озере значительно остудило его пыл, и он этому только рад, хотя прежде ему бы и в голову не пришло сдерживать свои желания. Но Стейн давно не пользовался ничьим доверием, так что расположение Алисы было чем-то удивительным, даже чудесным. Почему-то не хотелось его терять. «К тому же остался всего лишь день», — напоминает себе Валет.
— Думаю, завтра мы доберёмся до замка Белой Королевы ещё к полудню, — замечает он.
— Хорошо, — коротко откликается Алиса.
— Ты не рада? — с удивлением спрашивает Стейн. В голосе Алисы он уже не слышит прежнего нетерпения.
— Почему же, я рада. Просто…
— Просто — что? — уточняет Валет, так как Алиса замолкает, а пауза слишком затягивается.
— Ещё там, в своём мире, я иногда думала о Красной Королеве…
— Странный объект для воспоминаний ты выбрала, — перебивает Стейн, который меньше всего старался вспоминать Ирацибету. Впрочем, забыть её он всё равно не мог, слишком многое их связывало. Такое до самой смерти не забудешь.
— Я просто хотела понять, почему она стала жестокой. Мирана как-то говорила, что Ирацибета не всегда была такой, но не уточняла, какой именно. Почему ей так нравилось заставлять своих подданных страдать?
Стейн вздыхает, но, понимая, что от разговора уйти не удастся, собирается с мыслями.
— Да, она заставляла всех страдать, — подтверждает он. — Видимо, она думала, что это поможет облегчить её собственные муки.
— Разве это помогает? И что заставляло её страдать?
— Вполне, — отвечает Валет на первый вопрос, — хотя и ненадолго. Что до Ирацибеты, то у неё были свои поводы для печали. Кажется, головные боли мучили её с тех самых пор, как она вышла замуж за Короля Червей.
— Ты давно знал её? — задавая вопросы, Алиса словно ступает по натянутому над пропастью канату. Но её не оставляет уверенность, что она должна понять, чем руководствовалась Красная Королева, творя свои жестокости. Сейчас, когда Ирацибета уже мертва — хоть Стейн и не подтвердил, но наверняка так и есть — было сложно её ненавидеть.
— Достаточно давно, — Стейн снова погружается в свои воспоминания, но это уже не так тоскливо, как в одиночестве.
— Я только поступил на службу к Королю Червей и был, надо заметить, несказанно горд. А ещё наивен и глуп, — усмехается Валет, вспоминая свои юношеские идеалы. — Впрочем, неважно. Так вот, через несколько месяцев король женился на Ирацибете. Она не выглядела счастливой. Да и он не любил её, судя по всему. Ходили слухи, что он сватался к Миране, но она то ли отказала ему, то ли не захотела выходить замуж раньше старшей сестры.
Он в задумчивости срывает травинку и начинает разглядывать её со столь пристальным вниманием, словно она содержит в себе тайное послание. Алиса терпеливо молчит, не решаясь торопить Стейна с его рассказом.
— На самом деле я не могу сказать, что из этих слухов было правдой. Мне было неприятно их слышать. Кто знает, может, если бы Король Червей любил свою супругу, она бы не стала такой.
— Но зачем же он тогда на ней женился, если не любил? — возмущается Алиса. — Это было жестоко с его стороны.
— Будто в вашем мире не заключает браков без любви, — эти слова заставляют Алису вспомнить о собственной неудавшейся помолвке, которой удалось избежать буквально чудом. А что, если бы она вовремя не заметила Белого Кролика? Или не успела убежать? Вышла бы замуж за Хемиша, поддавшись на уговоры сестры и чаяния матушки? Нет уж, лучше опасности Страны Чудес, чем скука Верхнего Мира.
— Я думала, здесь всё иначе, — Алисе кажется странным, что и в Стране Чудес можно быть несчастным таким же образом, как где-нибудь в Англии.
— Ну, в чём-то, может, и иначе, но многое похоже, хотя я ни разу не был в Верхнем Мире, чтобы сравнивать. Мало кто может проходить туда, к тому же существует немало ограничений, — пускается в пространные объяснения Валет. — Но, по сути, наш мир является отражением вашего, потому и называется Нижним. Только зеркало кривое.
— Так что же, никто и никогда не любил Ирацибету? — продолжает допытываться Алиса.
— Я любил, — медленно произносит Валет и, заметив удивлённый взгляд девушки, продолжает: — А потом возненавидел. И я довёл до конца то, что не дал мне сделать Шляпник.
«Пусть уж знает всю правду, может, тогда перестанет искать поводы посочувствовать мне», — решает он, ожидая презрительного или гневного взгляда в ответ.
Но Алиса, хоть и вздрагивает, никак не комментирует это признание. Она задаёт следующий вопрос. Стейн иногда думает, что вопросы у неё никогда не кончатся. Кажется, даже у маленькой девочки Алисы их было меньше.
— От любви до ненависти — один шаг?
— О нет, — качает головой Стейн, — от любви до ненависти долгий путь, просто ты слишком поздно замечаешь, что он уже пройден и назад возврата нет.
— Вот, значит, как, — заключает Алиса, размышляя, можно ли пройти обратный путь. Если не до любви, то хотя бы до сочувствия.
«А куда он меня заведёт, этот путь?», — беспокойная мысль ещё некоторое время терзает девушку, но потом она проваливается в сон. А Стейн, как и в прежнюю ночь, долго не может уснуть и лежит, разглядывая звёзды. Он тоже раздумывает о том долгом пути, который прошёл. И о девушке, которую он встречает уже второй раз. Хотя нет, третий, но, когда она была малюткой, он едва ли обратил на неё внимание.
Стейн оскорбился, когда в предыдущий раз Алиса оттолкнула его, высказывавшего своё восхищение, но лишь сейчас понял, что она не могла поступить иначе. Она похожа на него самого — такого, каким он был много лет назад. Стремится к поставленной цели, готова пожертвовать собой ради других, остаётся верна своим принципам и идеалам. Юная, наивная, восторженная — всё это Валет научился презирать со временем. Презирать и высмеивать, и истреблять, если потребуется. Но именно эти качества и определяли Бравного Воина, оттого Алиса и сумела победить Бармаглота.
Он, конечно, наговорил ей вчера всякого, но лишь потому, что желал уколоть побольнее. Когда тебе самому плохо, то так легко отыграться на другом человеке, заставив его страдать. Старый, надёжный метод — но лучший ли?
Именно этим методом Ирацибета пыталась унять собственную боль, но так и не смогла стать счастливой. Ей всегда не хватало любви, она жаждала преданности и поклонения, но не умела любить сама, не требуя ничего взамен.
«Как же эта девушка отличается от неё, — думает Стейн, глядя на мерно дышащую во сне Алису, — и неудивительно, в конце концов, что она так рвётся к Миране».
«Не к Миране она рвётся, а к своему безумцу», — шепчет всё тот же противный внутренний голос.
— Ну и пусть, — тихо шепчет Стейн, переворачиваясь на бок так, чтобы не смотреть на Алису, — она забудет меня, а я — её. И всё будет по-прежнему.
Но как забыть, если память о том, что было, преследует неотступно? Ответа на этот вопрос Валет Червей не знает.
