Глава 4Бабушка говорила – магия похожа на воду.
Когда озеро пересыхает, сначала это почти не заметно. Только сохнет камыш по берегам, и островки становятся больше. А потом ты обнаруживаешь, что до этих островков можно дойти вброд.
А вода все мелеет и мелеет, пока не остается только мутная жижа из песка и воды, в которой бьются умирающие рыбы. И можно сосчитать все старые башмаки и автомобильные покрышки, валяющиеся там, где раньше было дно.
Вода уходит постепенно, и на местах, где были омуты, она остается дольше всего. А магия похожа на воду.
Бабушка говорила – магия уходила медленно, как вода. Полсотни лет прошло, но кое-где еще оставались места… странные, таинственные, запретные, сохраняющие в себе полузабытые чудеса. Может, в Африке, Азии или в Южной Америке еще что-то остается – их волшебство всегда было иным. Но там просто вода глубже. Пройдет время, и они тоже почувствуют, что магия иссякает, как источник в засуху.
Человек по большей части состоит из воды. Если вода уходит из его тела, он умирает. Если магия покидает волшебника, он продолжает ходить и говорить, но что-то умирает у него внутри. Бабушка была такой – высохшей, опустошенной. А Дороти уже родилась мертвой.
Бабушка говорила – если уж на Земле воды на всех не хватает, что говорить про магию?
Жил-был могущественный волшебник, который решил, что магия должная принадлежать только потомственным колдунам. И жил-был мальчик.
Он и был первым.
Сначала он думал, что потеря магии – его плата за победу на темным колдуном. Нельзя выиграть такое сражение и ничем не заплатить. Цена была чудовищно велика, но она показалась ему приемлемой.
Иногда он думал даже, что родился обычным человеком, как его тетя или двоюродный брат, а всю магию, что была в нем, ему давал осколок души черного мага, запертый в его теле. Но потом были другие. Как будто эпидемия охватила волшебников.
Бабушка говорила – это потому, что они смешались с магглами. Тот колдун спохватился слишком поздно. Они разбавили свою кровь, но что еще хуже – они впустили магглов в свои головы. В тот день, когда кто-то подумал – «Вау, магия нарушает закон сохранения энергии, это же невозможно», - и рассказал об этом остальным - магии больше не стало.
Оказалось, что волшебство существует, лишь пока в него верят.
Дороти хотела бы поверить в волшебство. Хотела бы этого мучительно сильно. Но не могла. Наверное, та извилина в мозгу, которая отвечает за веру, была у нее изогнута в неправильном направлении. Хотя и не у нее одной.
Маггловский позитивизм распространился среди магов стремительно, подобно постыдной болячке. Только, в отличие от магглов, для волшебников он стал губителен. Так когда-то какая-то безобидная детская болезнь косила целые племена индейцев.
Магглы выиграли войну, сами не зная об этом. Это была самая тихая война, какая только может быть. Никто даже не умер. Люди не умирают ни от скуки, ни от тоски.
Они продолжают жить, а тоска живет вместе с ними, и они передают ее по наследству детям и внукам.
Перед тем, как отправиться в лес, Дороти сделала крюк и навестила старый дом, в котором росла ее бабушка. Это был старинный особняк в готическом стиле – когда-то не лишенный красоты и торжественности. Но со временем все увеличивающееся семейство пристроило к нему еще один флигель, на крыше появились не предусмотренные изначальным проектом башенки, а кухню расширили так, что ее стена выпирала, как живот у беременной. Лишь магия поддерживала все ненадежные подпорки, вычурные колонны и крошечные балкончики. Но потом магии не стало.
Дороти пыталась представить – как это было: расти в этом доме, рассыпающемся на глазах, полном скрипов и шорохов, призраков и воспоминаний. Бабушка была тогда еще совсем маленькой, но она запомнила это, чтобы позже рассказать обо всем внучке: о кусках штукатурки, которые во время обеда падали с потолка столовой прямо в тарелку, и о волшебных портретах, из которых по капле уходила жизнь. Вначале они переставали говорить, потом – двигаться, а потом их съедали крысы.
В конце концов прабабка взяла бабушку и уехала.
Много лет спустя, стоя на развалинах своего родового гнезда, Дороти сказала вслух:
- Я все исправлю.
Она не знала, как именно это можно сделать. Она всегда неплохо ремонтировала разные мелкие вещи вроде дверных замков и настольных ламп, но как можно отремонтировать целый мир? Где искать течь, через которую ушла магия? И как ее заткнуть, если эта течь – в головах людей?
Когда огромный паук надвигался на нее, щелкая жвалами, Дороти была слишком напугана, чтобы думать – но где-то в глубине души все это время она знала, что такие огромные пауки не могут существовать. Что-то связанное с их дыхательной системой, кажется. Они просто не смогли бы дышать.
Ей было интересно – если бы Доу не бросился между ней и пауком – что случилось бы тогда? Акромантул разорвал бы ее на части, как он поступил с охотником? Или его чудовищные челюсти прошли бы сквозь нее?
Она не знала.
Но единственным, во что она верила, было то, что ответы ждут ее в Замке.
После полудня Форд отстал от спутников и проверил свою видеокамеру. Они так и не вернулись к своим пожиткам – никому не хотелось снова тащиться через затянутый паутиной ельник ради консервов и палатки – но с камерой он не расставался, что бы ни происходило. Том так и не вернул ему аккумулятор, но Форд был человеком куда более хитрым и предусмотрительным, чем могло показаться на первый взгляд. У него был запасной.
Время от времени он удалялся, как если бы хотел справить нужду, и, притаившись в кустах, проверял, не заработает ли камера. Вначале через весь экран шли трепещущие серые полосы помех. Затем на нем появилось размытое, но узнаваемое изображение Багза Банни. В другой раз – это было только вчера вечером, а казалось – вечность назад – когда Форд нажал на кнопку включения, камера зашипела десятком рассерженных змей и задымилась.
Но теперь она работала.
Форд едва удержался от того, чтобы не заорать от радости. Для пробы он задрал объектив к небу и немного поснимал колышущиеся на ветру верхушки деревьев. Облезлые кроны сосен на дисплее ему показались прекраснейшим зрелищем.
Единственное, о чем жалел Форд – он не смог снять мертвого единорога. Или их эпическую битву с гигантскими пауками. О, какие были бы кадры!.. Но не стоит унывать. Они только вошли на территорию чудес, а уже повстречали столько разных… существ. Нет никаких сомнений – ему еще повезет. А Том может свернуть свой список «Вещей, которые не нравятся лесу» в трубочку и сунуть себе туда, где солнце не светит. Люди должны знать такие вещи. И он, Форд, будет тем, кто расскажет им про лес – расскажет и предоставит доказательства.
За подкладкой своего некогда светло-коричневого, а теперь просто грязного пальто, Форд спрятал паучьи жвала. Он вырвал их из тела одного из подстреленных мальчишкой гигантских пауков. Каждое жвало было длиной с локоть. Одной пленки будет мало. Ему потребуется что-то более… вещественное.
Форд спрятал камеру в карман и нагнал остальных. Том молча вышагивал впереди, держа ружье наготове. Дороти плелась следом и на ходу задумчиво скребла ногтем одно из бурых пятен на своей куртке. За ее спиной теперь висело ружье, раньше принадлежавшее Джону Доу – мощный ствол, зловеще поблескивающие металлические детали. Форд понятия не имел, умеет ли девушка стрелять. Хотя, судя по решительному выражению на ее лице, недостаток умения она готова возместить энтузиазмом.
- Как вы, юная леди? – спросил Форд.
- Замечательно, - сухо ответила Дороти. – Что вам нужно?
Форд тяжело вздохнул.
- Просто поговорить. Это же невозможно – мы если и открываем рот, то либо чтобы орать в ужасе, либо чтобы грызться между собой. Я скучаю по нормальному человеческому общению. Вот вы… Расскажите мне о себе, моя дорогая.
- Не хочу.
- Что ж, - Форд нисколько не смутился. – Тогда давайте поговорим про Лес. Вот вы, Дороти – откуда вы о нем узнали? Ладно я, в моем кругу любят такие истории. Но вы…
Девушка поколебалась немного. Потом бросила быстрый взгляд на Тома. Тот шел на два шага впереди и делал вид, что нисколько не интересуется их разговором. По мнению Дороти, получалось у него плоховато.
- Мне бабушка рассказала, - ответила она, наконец, больше для Тома, чем для Форда. Если Том тоже волшебник, надо как-нибудь дать ему знать… поговорить с ним откровенно. Наверняка он желает того же, что и она.
- Бабушка говорила, что раньше здесь жили волшебники.
Форд засмеялся.
- Волшебники… как мило. И куда же они делись?
- Перебили друг друга, - резко сказала Дороти. – Преимущественно. А те, кто остался, растворились среди магг… обычных людей.
- Замечательная история, - протянул Форд. – Не хуже, чем разлом в земной коре. Конечно, если я вздумал бы высказать ее в своем фильме, меня бы засмеяли, но для детской книжки – отличный был бы сюжет. Так твоя бабушка, наверное, тоже была волшебницей?
Дороти промолчала.
- А из-за чего они перессорились? – не отставал Форд. – Не поделили кольцо всевластья и семимильные сапоги? Аха-ха-ха…
Что-то со свистом пролетело прямо у него перед носом. Он проводил это взглядом и увидел серое оперение стрелы, которая глубоко вонзилась в ствол дерева. Она еще слегка подрагивала.
Том среагировал первым. Он откатился к самому толстому дереву так, чтобы ствол его оказался за спиной и стремительно вскинул ружье, нацелив его на непролазные, казалось, заросли кустарника.
А потом заросли расступились и на поляну вышли два всадника.
Форд не сразу понял, что с ними не так. Во-первых, они были очень старыми – у них были длинные, уже порядком вылезшие, седые бороды. Во-вторых, несмотря на погоду, оба были голыми до пояса, было еще более странно. К тому же, почему у лошадей не было голов?..
- Кентавры, - прошептал он одними губами. – Матерь Божия, пресвятая богородица…
Форд осторожно потянул из кармана камеру, стараясь держать ее как можно непринужденнее, как корзинку с пирожками. Один из кентавров, заметив его движение, преступил копытами, и острие стрелы оказалось направлено прямо в лицо журналиста.
- Здра… здравствуйте, - пролепетал тот.
- Вы нарушили границу, - сказал один кентавр. Форд попытался вспомнить, как называется эта масть. Коричневый – это же чалый? Или гнедой? – Это наши земли.
- Мы не желаем вам зла, - резко сказал Том. – Мы немедленно уйдем.
- Это не имеет значения, - ответил второй, с крупом грязно-серого оттенка и шрамом через все лицо. – Нарушителей ждет смерть.
Он поднял лук и натянул тетиву. Форд увидел, как дрожит обвисшая кожа на его руках, там где когда-то, вероятно, были упругие бицепсы. Кентавры не были просто старыми. Они были дряхлыми.
- Валяй, - хрипло ответил проводник. – Стреляй. Но я успею убить хотя бы одного из вас. Можете сами выбрать – кого.
- Мы идем к Замку, чтобы все исправить, - звонко сказала Дороти.
Кентавры повернули к ней изможденные лица, но выстрела не последовало.
- Мы хотим найти способ вернуть магию, - продолжала она. – Починить этот мир.
- О, - серый кентавр ухмыльнулся, отчего его прочерченное шрамом лицо жутко исказилось. – После того что вы же и наделали?
- Не мы, - возразила Дороти. – Наши предки.
- Люди, - Форд никогда не подумал бы, что в это слово можно вложить столько презрения и горечи. – Люди. Все вы одинаковы.
- Но дайте нам шанс! – вскрикнула девушка. – Вдруг мы сумеем…
Сейчас, подумал Форд, бочком отодвигаясь подальше. Главное – бежать очень-очень быстро. И зигзагами. Тогда они не сумеют прицелиться. Та стрела – она вовсе не была предупредительным выстрелом. Кентавр просто промахнулся. В конце концов, он был очень стар.
- Никто не сумеет, - оборвал ее чалый. – Мы пытались. И ваши… ваши тоже пытались. Целыми табунами являлись сюда. Все бесполезно. Магия умерла.
- Вы ведь тоже вымираете, да? – спросила Дороти. – Когда в последний раз рождались жеребята?
Еще чуть-чуть, подумал Форд. Он побежит, и тогда Том выстрелит – это минус один кентавр. Конечно, второй убьет кого-нибудь из детишек. Жизнь так жестока.
- Ты права, - сказал серый. – Мы вымираем. Вы, волшебники, как всегда, нашли себе место в мире. Но для нас места уже не осталось.
- Мне жаль, - искренне ответила Дороти. – Мне так жаль…
- Да, - кентавр вновь поднял опущенный было лук. – Нам тоже.
- Наша смерть ничего не изменит, - не сдавалась она. – Но наша жизнь может что-то изменить.
Форд побежал.
Тонкий свист спущенной тетивы был тут же заглушен прогремевшим выстрелом. Кто-то закричал, но Форд не оглянулся. Неважно. Он должен сбежать и… и рассказать правду. Да. Он делает все это ради правды. Люди должны знать.
Раздался еще выстрел, и еще крик, и что-то вроде… ржания. Неважно.
Форд бежал.
Он и сам не заметил, когда лес кончился. Здоровенные деревья сменились подлеском, который нещадно цеплялся за одежду, а потом он, задыхающийся, потный, но живой – вывалился на открытое пространство.
Неподалеку от него расстилалась гладь озера.
Форд упал на колени, потом, устыдившись, кое-как поднялся и поплелся к воде. Трясущимися руками он достал камеру и включил воспроизведение. Все последние двадцать минут она снимала в основном землю, траву и сучья, но до этого… кентавры получились очень хорошо. По крайней мере, было ясно видно, что это именно кентавры, а не лошадки на карусели.
Все хорошо, попытался успокоить он себя. Я выжил. Сейчас немного успокоюсь и поброжу по округе, только осторожно. А возвращаться буду вдоль железной дороги и не заблужусь. Все очень просто. Он справится и без проводника.
Он вытер с лица пот, направил на себя объектив и заговорил:
- Сейчас я нахожусь у знаменитого Озера. Только что я чудом избежал смерти от рук существ, которых в мифологии называют кентаврами. К сожалению, моим спутникам повезло меньше. Кентавры разумны, но отличаются мстительностью и подлостью, обвиняя людей в том, что произошло с их миром. Оба напавших на нас монстра были очень старыми. В разговоре упоминалось о том, что они вымирают и я, если быть честным, не могу этому не радоваться. О, они долго будут сниться мне в кошмарах. Но я, дорогие зрители, готов даже рискнуть жизнью ради того, чтобы вы узнали правду. Правду про Запретный Лес.
В объективе мелькнуло какое-то движение. Форд резко обернулся, боясь, что кентавры все же настигли его. Но перед ним стоял человек. Очень высокий, очень косматый и тоже весь седой – но явно человек. В руке он держал потрепанный розовый зонтик.
- Добрый день, - фальшиво улыбнулся Форд. – Вы… э… тут живете? Я Джон Форд, журналист, решил вот снять фильм про, э, этот замечательный уголок девственной, э, природы.
Косматый старик склонил голову набок, подумал секунду, потом поднял свой зонтик и направил кончик прямо на Форда, как будто целясь. Сумасшедший, подумал журналист. Но от такого старого пня он как-нибудь убежит.
- Может, вы согласитесь дать интервью? – спросил он и медленно попятился.
- Обли… тьфу, - вдруг проговорил старик сиплым басом. – Ненавижу так делать.
- Простите? – рискнул Форд. В нем боролись трусость и любопытство. Он в любом случае успеет убежать, ведь так?
- И зачем вы все сюда ходите? – пожаловался старик. – Я ненавижу это делать. Ни разу еще нормально не получилось.
- Так не делайте, - предложил Форд, хотя понятия не имел, о чем идет речь.
Старик вздохнул.
- Я должен. Обливиейт.
- Так твоя бабушка была ведьмой? - спросил Том.
- Да. Я даже ее волшебную палочку с собой прихватила. Думала - вдруг подействует?.. У тебя есть нож?
Том посмотрел на нее подозрительно.
- Тебе зачем?
- Я попробую эту стрелу распилить пополам, - сказала Дороти. - Или хочешь, чтобы я ее вытаскивала прям так? Тебе как больше нравится: оперением вперед или назад?
Том поежился и покосился на торчащую в его плече стрелу. Ему повезло - она прошла насквозь, не задев кость.
- Валяй, пили, - он прислонился спиной к стволу и прикрыл глаза. -
- Ты тоже ведь волшебник, - сказала Дороти. - Кто-то из твоих род…
- Дед.
Они помолчали, было слышно лишь сосредоточенное сопение Дороти да шелест ветра в кронах деревьев.
- Тебя назвали Томом в честь Темного Лорда? - спокойно спросила она.
- Что? Нет! Это не мое настоящее имя. Родители никогда бы…
- Не вертись. Они были на другой стороне, да? Твои предки. Они были за Орден.
- А твои?
Дороти усмехнулась и аккуратно надломила подпиленное древко стрелы.
- Разве сейчас это имеет значение? - задумчиво произнесла она. - Кто бы ни победил в последней битве, в итоге мы все проиграли.
- Я назвался Томом, потому что считаю, что Темный Лорд был прав, - мрачно сказал парень. - Мои предки сражались за Орден, потому что Волдеморт был чертов психопат и убийца, но по сути он был прав. Ах-х, черт! Дерьмо!
- Извини, - Дороти обтерла окровавленные руки о мох. - Мне еще никогда не приходилось этого делать. По-дурацки все же вышло. Я думала, мне удастся их убедить.
- Вряд ли, - Том пожал здоровым плечом. - Кентавры - упрямые твари. Но зато тебе удалось их отвлечь.
- Я не хотела, чтобы все кончилось вот так, - сказала она, сооружая из оторванного рукава рубашки неуклюжую повязку. - Почему мужчинам обязательно нужно кого-нибудь убивать? Сначала Доу, теперь ты…
- Я защищал нас всех, - возразил Том. - Мне не оставили выбора.
Дороти тяжело вздохнула.
- Интересно, где Форд?
- Не знаю и знать не хочу. Надеюсь, его прикончат. И сожрут. - Том поднялся на ноги и осторожно подвигал левой рукой. - Идем. Вряд ли тут поблизости рыщут еще кентавры, но лучше не рисковать.
- Мы уже близко? - тихо спросила девушка. Том кивнул.
- Совсем близко. Скоро мы увидим замок.
- Не могу в это поверить.
- Да, - он криво улыбнулся. - И что потом? Ты говорила, что хочешь починить этот мир. Как ты собралась это сделать?
Дороти опустила голову.
- Я блефовала, - сказала она еле слышно. - На самом деле… я не знаю.
Над желтеющей осенней травой металась белая бабочка-капустница. Дороти попыталась поймать ее, накрыв ладонями, но та ловко вывернулась из-под ее пальцев, припорошив их пыльцой. Ловить бабочек - так же бессмысленно, как мечтать о возвращении магии. Чудеса, хрупкие и неуловимые, просачиваются сквозь пальцы - а если сжать горсть сильнее, ты всего лишь раздавишь бабочку - и останешься стоять, как дурак, с дохлым насекомым, размазанным по ладони.
И осенью бабочки погибают.
Весь Лес - Дороти теперь понимала это совершенно отчетливо - был одним огромным кладбищем. Вся их эскапада была лишь затянувшимся визитом на могилу.
Том выглядел подавленным. Как проводник, он потерпел фиаско. Он потерял двоих. Недопустимо. Про себя он решил, что больше никогда не поведет сюда людей и вряд ли вернется сам. Он найдет другой способ прокормить семью - в конце концов, другим же это как-то удается.
Они вышли из леса на поросшую высокой травой и редким кустарником пустошь, которая с запада граничила с озером, а на северном ее краю возвышался Замок.
Замок лежал в руинах.
Магия хранила его от времени и непогоды, но - так же, как это случилось и со старым домом, в котором росла бабушка Дороти - после ухода магии время с удвоенной силой принялось за дело, за несколько десятков лет совершив разрушение, для которого обычно требовались века. Гордые башни превратились в беспорядочно сваленные груды камней, в выщербленных стенах проросли вьющиеся растения, а сразу за воротами начинался завал, потому что потолок в холле рухнул. В замок нельзя было войти.
Здесь в воздухе еще ощущалась магия - Дороти чувствовала это, хотя не смогла бы объяснить, как - должно быть, это ее кровь, ведьминская кровь, откликалась на древний зов. Она достала из кармана бабушкину волшебную палочку, которая так подвела ее ночью, и плавно взмахнула ею. Одна тусклая золотистая искорка сорвалась с кончика палочки и медленно опустилась в траву, постепенно угасая.
- Мы должны поискать другой вход, - сказал Том. - Наверняка он есть.
Дороти обессилено кивнула. Обязательно есть. Другой вход. Другой способ.
За их спинами послышался шорох травы. Покатился потревоженный камешек. Они обернулись.
- Здрасте, - сказал человек. - А чего это вы тут делаете?
Том хладнокровно направил на него двустволку, поморщившись от боли в плече. Дороти шикнула на него, но он проигнорировал ее.
- Мы… - начала она, прикидывая в уме, как бы половчее соврать. - Заблудились.
- Заблудились, значится, - повторил незнакомец. Он был уже стар и до самых глаз зарос кудлатой седой бородой - ни дать ни взять, Санта Клаус. Все впечатление портил только его рост. Огромная ссутуленная фигура внушала опасения, несмотря на то, что в руках у старика не было никакого оружия - ну, если не считать оружием видавший виды розовый зонтик.
- Кто вы? - холодно спросил Том.
- Я здесь живу, - сказал великан. - Рубеус Хагрид меня звать. Лесничий и хранитель ключей замка Хогвартс.
- Так вы волшебник? - неверяще переспросила Дороти. - Вы волшебник и по-прежнему живет здесь? Я думала, все отсюда ушли…
- Агась, - старик завел руку за спину и почесал лопатку своим дурацким зонтиком. - Кроме меня. Разве ж я мог бросить Хогвартс? А вам-то что на самом деле здесь нужно, детишки?
Том опустил ружье.
- Ответы, - сказал он. - Правдивые ответы.
- Ох, - Хагрид вздохнул. - Ну, коли так, нечего нам тут торчать. Пойдемте-ка ко мне в гости. Я тут кексы испек.
Мебель в хижине Хагрида была под стать хозяину - стол такой огромный, что на нем можно было устроить футбольный матч, стулья, на каждом из которых можно сидеть втроем, ну а на исполинской кровати даже слон почувствовал бы себя маленьким и потерянным.
- Очень вкусно, - выдавила из себя Дороти, украдкой выковыривая из зубов застрявший между ними кусок кекса. - А где вы муку берете? И сахар?
- Так я, это… не все время здесь сижу, - Хагрид благодушно улыбнулся. - Иногда выбираюсь к магглам. Соль купить, сахар…
- А деньги у вас откуда? - подозрительно спросил Том. Хагрид, кажется, покраснел - по крайней мере, покраснели те части его лица, что не были скрыты бородой.
- Ну, я все же немного волшебник, - сказал он неопределенно.
- Но магия больше не действует.
- Возле Хогвартса еще немного осталось, - ответил лесник. - Можно чуток магии взять с собой. Это типа как… ну, вдохнуть побольше воздуха, чтобы нырнуть.
- Вы расскажете о том, что здесь случилось? - спросил Том. - С волшебством?
- А что тут рассказывать, - буркнул Хагрид. - Вначале мы думали, что все будет хорошо. Сами-Знаете-Кто наконец помер, Пожирателей повыловили, Хогвартс восстановили. Так радовались все. А потом…
- Что?
- Сначала фестралы начали болеть. Я думал - может, подцепили какую-то хворь, вроде копытной гнили или лошадиной вертячки. Пользовал их, чем мог. И у профессора Спраут все мандрагоры передохли. Я как раз зашел к ней, притащил мешок с навозом, ну, для удобрений, а они лежат в своих горшках: каждая мандрагорина в своей собственной ямке, как в могилке, и ручки на груди сложены…
Он помолчал, уставившись в свою опустевшую чашку.
- А потом - третий год уже пошел после победы - в книге не появилось новых имен. Большая такая книга, - пояснил он в ответ на недоумение гостей. - Туда при рождении записываются имена детей-волшебников, которые будут учиться в Хогвартсе. Она опустела. Тогда-то все забегали, конечно…
- И никто ничего не смог сделать? - спросила Дороти. - Совсем?
- Нет, - ответил Хагрид. - Никто. Пытались, куда без этого. Ритуалы проводили, колдовали так, что стены рыдали, а земля превращалась в пудинг. Пока могли. Старые-то волшебники, навроде директрисы МакГонагалл, они силу теряли медленней прочих, но уж коли та уходила, то только вместе с жизнью. А детишки уже сразу рождались сквибами.
- Бабушка говорила - это оттого, что в магию перестали верить, - медленно сказала Дороти. - Но ведь это не так? Кто-то все равно верил…
- Ага, слыхал я эту теорию, - старик кивнул. - Ну что, всякое бывает. Может оно и так. Только, понимаешь, Дотти, чтобы кто-то верил - этого мало. После этой чертовой войны слишком уж многие верить не хотели. Знаешь, очень популярная штука была - молодые колдуны семьями уходили жить к магглам, это было вроде как такое приключение для них. А потом, даже если они и собирались вернуться, то уже не могли.
- Да, немногим ты нам помог, - Том задумчиво надкусил еще один кекс. - Спасибо за чай, конечно. И за рассказ.
- Да не за что. Может, у вас еще какие вопросы есть, а, ребятки? Я отвечу. Давно уже не приходилось ни с кем вот так болтать…
- Есть, - Том аккуратно положил недоеденный кекс на стол. - Мой отец - его все называли Одноглазый. Я знаю, он был здесь. Что с ним случилось?
- А? - взгляд Хагрида метнулся с Тома на Дороти и обратно, - не припоминаю. А как он выглядел?
- Он был одноглазым, - терпеливо сказал Том.
Хагрид потянулся к своему зонтику, но Том был быстрее. Дороти только сейчас заметила, что он так и не расстался с ружьем. Все то время, пока они пили чай, оно стояло рядом, прислоненное к стене.
- Я жду.
- Опустил бы ты эту штуку, парень, - прогудел Хагрид. - Пока я ее узлом не завязал.
Они смотрели друг на друга через стол, похожие на дуэлянтов: вот-вот секундант взмахнет белым платком, и тогда…
- Вы думаете, я не выстрелю? - спросил Том. - Ошибаетесь. Я сегодня уже убил кое-кого.
- У нас с твоим отцом был договор. Он его нарушил.
- Что за договор?
- Что он водит туристов только до станции. Мне это не нравилось, но… А потом он притащил сюда каких-то чертовых умников, они ползали вокруг замка со своими приборами, что-то вынюхивали. Я их выгнал, конечно. А он сказал, что приведет других. Ученых. Что ему обещали хорошо заплатить, что ему нужны деньги.
Заскрипела, открываясь, дверь. Том, не опуская оружия, переместился в угол, чтобы видеть вошедшего.
Это был Форд. Он улыбался.
- Смотри, папа! - радостно воскликнул он. - Смотри, кого я поймал!
Он протянул вперед сложенную в пригоршню руку и разжал пальцы. Маленькая белая бабочка неуклюже слетела с его ладони и принялась биться о стены хижины.
- Что ты сделал? - спросил Том. - Что ты сделал с ним? И с отцом?
- Заклинание забвения, - сдался Хагрид. - Этот человек хотел все рассказать магглам. Я просто защищаю Хогвартс! Я его хранитель!
- Ты стер моему отцу память! - заорал Том. - Он не узнает даже нас с мамой!
- Мы…. Мы повздорили. Он собирался убить меня! Прикончить, чтобы не мешал...
Хагрид плюхнулся на стул, как будто ноги его не держали.
- Я не хотел! Просто это такое сложное заклинание, а моя палочка сломана! Я хотел, чтобы он забыл только про тех магглов, что обещали ему деньги! Хотел, чтобы все было по-прежнему!
- Ничего не будет по-прежнему!
Том задыхался.
- Ничего не будет по-прежнему, - повторил он. - Магия умерла.
Бабочка ударилась о потолок и плюхнулась на стол, прямо в чашку с остывшим чаем. Какое-то время она барахталась в ней, потом затихла.
- Мы уходим, - сказал Том. - Если вздумаешь и нам стереть память, я тебя пристрелю. Ты ведь так и хотел сделать, да? Позвать нас в гости, усыпить бдительность, даже поболтать по душам… а потом стереть нам память.
- Я ничего вам не сделаю, - ответил лесник. - Обещаю. Вы волшебники. Вы имеете право… помнить.
- Мы будем помнить, - подала голос Дороти. - Обязательно. Мы подумаем, что можно сделать. Только наука тут вряд ли поможет, она не уживается с магией.
Том медленно опустил ружье.
- Можете переночевать здесь, - вдруг сказал Хагрид.
- Нет уж.
- Я обещал, что ничего вам не сделаю, - обиделся лесник. - Я всегда держу слово. Хотите, клятву дам? Ночью опасно идти в лес. А утром я провожу вас к станции. Даже кексов дам на дорожку.
- Кексов? - Дороти вздрогнула. - Вот уж спасибо.
Человек, который когда-то называл себя Джоном Фордом, взобрался на кровать и уселся на ней, болтая ногами. Потом засунул палец в рот и принялся его сосать.
- Вынь изо рта палец, Джонни, - сказала Дороти. - А то заболеешь.
- Мам? - сказал он, уставившись на нее сияющими глазами.
Дороти отвернулась.
Следующее утро выдалось ясным. Кое-где еще были видны звезды, но на востоке небо уже посветлело. Отличный день для того, чтобы отправиться в путь.
- Ну вот, - сказал Хагрид. - Это станция.
Перрон был разрушен, но это не имело значения. Все равно поезда сюда больше не ходят.
- Идем, Джонни, - позвала Дороти. - Не балуйся.
Форд кинул в озеро последний камушек и вприпрыжку подбежал к ней.
- Прости, что так вышло с твоим отцом, парень, - сказал Хагрид. Том нахмурился.
- Не думаю, что я могу вас простить, - буркнул он. - Скажите спасибо, что не застрелил.
Хагрид виновато улыбнулся.
- Смотрите, - сказал он. - Нет, не туда. Смотрите на замок.
Руины на противоположном берегу озера окутывала сизая предрассветная дымка.
- И чего? - невежливо спросил Том.
- Его видно в сумерки, - тихо проговорил лесник. - Хогвартс. Видно… как прежде.
- Мираж, - пробормотала Дороти. - Обман зрения.
Из синего тумана медленно поднимались башни древнего замка.
- Фата-моргана.
Окна иллюзорного Хогвартса зажглись мягким золотистым светом.
- Мы вернемся, - пообещала Дороти, то ли Хагриду, то ли Тому, то ли самой себе. - Мы что-нибудь придумаем.
Она столько раз повторяла уже эту фразу, что и сама начала верить в нее. Но разве вера - это не именно то, что им было нужно?
В молчании они стояли и смотрели на волшебный замок, освещенный сотнями огней. Налетел порыв ветра, и в нем слышались детские голоса.
- Вот так вот, - прошептал Хагрид, украдкой смахивая слезу.
- Мам? Пап? - Джонни взял Тома и Дороти за руки. Том нахмурился, но руки не отнял. - Правда, красиво?
- Да, - ответили они почти в унисон.
- Очень.
