Глава 4
В общем – я пошел на разведку.
Вокруг себя я не чувствовал людей, и это меня несказанно радовало. Правда, был некий факт, который меня слегка смущал: живность всякого рода, весьма активно шнырявшую поблизости, я не мог определять с такой же легкостью. Более того – если они не попадались мне на глаза или я их не слышал – я их не замечал. Это слегка нервировало. Хотя бы потому, что я подозревал о том, что некоторые виды этих тварей опасны. Но разбираться сейчас мне не хотелось, да и не смог бы я наверное составить даже более менее сносную теорию, поэтому отложил решение этой проблемы на потом. И осторожно ступая, углубился в лес.
Ничего особо интересного я не увидел, пока не набрел на небольшую полянку. То есть – было много всего необычного и интересного, а если совсем уж точно – то необычным по сравнению с Азкабаном было ВСЁ, и именно поэтому я щадил свое сознание и ничего особо не выделял, удовольствуясь общим впечатлением. В конце концов – у меня впереди было неограниченное количество времени, и заставлять свое сознание трещать по швам я не собирался. Честно говоря, я не знаю, что искал, наверное просто хотел осмотреть тот «волшебный мир» из мыслей заключенных, в который мне так когда-то хотелось попасть.
А вот когда я набрел на полянку, я остановился как вкопанный. Потому что там горел костер. В аккуратно огороженном камнями очаге, явно не являющимся природным образованием. Я застыл. Этот огонь был совершенно неожиданным, потому как людей поблизости я по прежнему не чувствовал, а представить, что кто-то разжег костер, а сам отошел от него погулять далее, чем за 30 метров, я как-то не мог. Хотя, мало ли что бывает. Но само наличие людей меня совершенно не устраивало. Хотя бы потому, что кампания мне была и даром не нужна.
В свете этого мне стоило уже начинать искать себе новое окружение, а еще лучше новое убежище.
Это было неприятно, но альтернативы я не видел.
И со вздохом решил было побыстрее убраться восвояси, но, обернувшись, получил шишкой по лбу.
Этот несчастный плод попросту упал с дерева, потому как, видимо, созрел, но я был слишком взвинчен и такой простой возможности не предусмотрел, поэтому среагировал так же, как в свое время на нижних ярусах Азкабана – атаковал. Но я был некоторым образом вымотан, да и владел собой все-таки лучше, чем в три года, поэтому шишка отделалась легкой заморозкой.
И все бы ничего, если бы метрах в трех от меня не раздался возглас: Ничего себе!
Моя реакция была предсказуемой: я резко развернулся в сторону возгласа, попутно отмечая присутствие (а лучше сказать – появление) человека, одна штука, и снова вытянул руку. Тот оледенел.
Правда, с одной стороны, но это уже детали. Потому как я застыл тоже. Наверное, впал в ступор или ждал еще чьего-нибудь эффектного появления. Но больше никого не появлялось. Через полминуты замороженный мной человек моргнул глазами, поднял к лицу свою руку, все еще покрытую коркой льда, хмыкнул и перевел взгляд на меня:
- Класс! А как ты это делаешь? - При ближайшем рассмотрении человек оказался русоволосым мальчиком примерно моих лет, слегка небрежно одетым с серыми лучистыми глазами. Он буквально сиял безоблачным счастьем. Никакого страха я в нем не чувствовал, только спокойствие и интерес.
- Рефлекторно – я пытался взять себя в руки и отвечал не думая. Мой голос прозвучал слегка хрипло, и неожиданно даже для меня. Человеку этот ответ, видимо, показался удовлетворительным, потому что он стряхнул лед с кожи, совершенно неожиданно подумал, что это освежает (я, поймав его случайную мысль совсем перестал что-либо понимать), и продолжил беседу
- А ты кто такой?
- Дементор, - уже вполне сознательно буркнул я, желая выместить досаду за свои промахи, и ожидая нормальной реакции, вроде крика ужаса или на худой конец патронуса. Человек снова меня удивил.
- Да нууу???? – недоверчиво протянул он, осмотрел меня с ног до головы и вынес вердикт, - не похож.
- Какой есть, - в нашем разговоре было так мало обычного, что я начал воспринимать его как что-то нереальное. Он наморщил нос, видимо решив, что мне все-таки виднее, а я решил перейти на более нейтральные темы. Я вспомнил, что у незнакомых принято спрашивать, как их зовут, -А у тебя есть имя? – наверное, я должен был быть настороже, или испугаться, или еще как-нибудь особо реагировать на то, что человек, которого я едва не убил несколько минут назад, так спокойно со мной разговаривает, даже болтает, не вспоминая о собственной безопасности и не выказывая ни отвращения, ни страха… наверняка должен. Но не был. Сейчас я думаю, что это потому, что мой собеседник не испытывал ни одного из этих чувств – интерес, любопытство, даже доброжелательность… но ни страха за собственную жизнь, ни опасений, - ничего подобного. И я поддался своему исконному рефлексу мимикрии – я чувствовал то же, что и он. У меня хоть и возникали некоторые проблемы с произнесением слов, просто из-за недостатка опыта, но мне все равно было с ним очень комфортно. И он был интересен мне в той же степени, что и я ему.
- Хм… - он смешно скривился, не от боли, просто дурачась, - ну у тебя и интуиция, однако. – он перечеркнул свою гримасу улыбкой и продолжил – вообще-то когда меня нашли, мне, конечно, дали имя, японцы, они народ поэтический, поэтому придумали что-то длинное и красивое. Но я все равно откликался только на «эй, ты!», вечно в облаках витал.. так и вышло: «Эй, ты», все привыкли. По-японски это даже почти прилично звучит – Тэмэ. – пока он говорил, он успел достать фляжку и пару раз глотнуть из нее. Представившись, он слегка поклонился. Ни одного из нас, казалось, не смущало то, что большая часть выдаваемой информации звучит для собеседника как неизвестное наречие. Потом он предложил мне опробовать содержимое своей фляжки, я благоразумно отказался, а он, обнаружив мою неосведомленность по части напитков, сымпровизировал маленькую обзорную лекцию по напиткам людей. Я многого не запомнил, но по крайней мере теперь был уверен, что хотя бы опознаю слова и не приму название напитка за новую разновидность пытки. В тот раз он был очень сдержан. Единственные эмоции, которые я в нем чувствовал – это интерес, любопытство и доброжелательность. Думаю, ему приходилось достаточно жестко себя контролировать… потом он выглядел в общении совсем другим. В этот раз он ни разу не засмеялся, а его улыбки говорили разве что о том, что на вопросы он отвечает без нежелания – не больше. Думаю, что несмотря на то, что я вел себя довольно прилично для первой беседы в своей жизни, если бы он сразу оказался тем, каким я видел его впоследствии, я бы попросту сбежал без объяснений. Открытого проявления радости я в тот день просто не выдержал бы. Понятия не имею, откуда он об этом догадался… но на то он и Тэмэ, даже узнав его как облупленного, никогда не можешь точно сказать о причинах его поступков. Да он и сам не может. … В общем, от напитков он снова перешел к именам.
- Нет, все-таки это неправильно. – сказал он задумчиво хлюпнув носом, сразу после фразы о том, что главное с любыми напитками, какими бы невинными они не казались – не переборщить, иначе потом придется выслушивать про себя всяческие невероятные истории.
- Почему, - возразил я, - по-моему довольно логично. Он перевел на меня взгляд и некоторое время оценивающе разглядывал.
- Нет. – и мотнул головой для убедительности. – У каждого должно быть имя. – потом мы некоторое время разбирались в том, кто что имел в виду, и я думаю, что не рассмеяться при этом стоило ему просто напросто титанических усилий. А каких усилий стоило даже мысленно не видеть смешную сторону в ситуации, я даже представить не могу. Но он стойко выдержал и это. А потом стал выяснять как же меня все-таки называли. – Нет, я понимаю, имени у тебя нет. Ну а как тебя звали?
- Куда? – я честно не мог понять, куда меня, и главное – кому надо было звать.
- Ну, другие дементоры, например…
- Никак. – я пожал плечами, и когда его брови поползли вверх, я понял, что теперь моя очередь объяснять очевидные вещи, - мои сородичи не обращали на меня внимания, если только не спотыкались о меня в коридорах или не волокли на очередную серию опытов. А если им все-таки приходилось обращать на меня внимания, то в качестве общения хватало нескольких телепатических потоков брезгливости, презрения и отвращения, чтобы я понял, что они обратили на меня-таки свое внимание. Вообще-то, мне кажется, что дементоры не умеют разговаривать.. здесь я тоже какой-то урод. – к этому моменту Тэмэ уже несколько минут сидел, подперев кулаком висок и изучающе на меня пялился каким-то философским взглядом. И тут я вспомнил, что ко мне все-таки кое-как обращались – Лорд, когда еще интересовался своим экспериментом, и решил в качестве утешения сообщить это Тэмэ, - Стой. Я вспомнил. Было такое. Когда еще мой создатель сам выяснял, на что я способен. Он называл меня Bantling. – в лице Тэмэ что-то неуловимо дрогнуло, а в его эмоциях вспыхнул, но тут же погас огонек ярости.
- Не густо. – хмыкнул он, и я подумал, что вспышка ярости мне привиделась, настолько нейтрально и задумчиво это звучало. – Ну что ж, - и он пожал плечами, вставая и стряхивая крошки со своей туники, - Раз уж выбор так невелик, то я буду пока звать тебя Бэнтли. А потом – как получится, поживем – увидим. Давай-ка, Бэнтли, спать. А то такое количество новой информации за один присест заставило меня вспомнить школу. А сейчас каникулы. Непорядок. – он взлохматил волосы и снова оценивающе уставился на меня. – Ты где предпочитаешь спать?
- Не знаю – я пожал плечами. – Вообще-то дементоры не спят.
- Совсем?? – теперь он, похоже, удивился даже больше, чем когда я сказал, что меня никто никуда не звал.
- Совсем. – кивнул я. – Любой процесс, связанный с потерей сознания – обморок, сон, смерть – дементорам недоступны.
- Уфффф… - он снова сполз по стволу сосны в сидячее положение. – а что же ты делаешь по ночам?
- В Азкабане думал о том, что услышал из мыслей узников или шел к другим, кто не спит. Вообще-то там мало заметны смена дня и ночи, поэтому почти всегда есть кого послушать. А здесь – не знаю, - я поднял голову, рассматривая потемневшее небо. – Это моя первая ночь. Наверное просто буду смотреть, как ночью меняется мир. – среди облаков что-то блеснуло… я перестал дышать.
- Это звезда. – Тэмэ тоже смотрел на небо. - На небе много звезд. когда станет темнее, они засияют ярче. – потом посмотрел на меня и щелкнул пальцами, загасив костер. – Значит так: идем на берег, там деревьев нет и небо виднее. Ты будешь любоваться звездами, а я пока не засну расскажу тебе о них, что знаю. Угу? – я так удивился, что даже оторвал взгляд от неба. Со мной еще никто не советовался в том, как поступать. Я уж не говорю о том, чтобы явно менять свои планы, заботясь о моем удобстве. Если бы он еще сейчас улыбнулся, я бы точно решил, что это наваждение, а я стал еще и первым свихнувшимся дементорам. Потому что нормальный дементор такие миражи придумать не способен. Но он не улыбнулся, напротив, был как-то даже деловит, даже когда сонно зевнул и немного косолапо поковылял в сторону моря, когда я оторопелым кивком выразил согласие с его программой ночевки.
Потом он сонным голосом, все более затихающим, и постепенно перешедшим в бормотание, рассказывал мне о созвездиях. А я лежал на спине и смотрел на небо. Ночью оно мне определенно нравилось больше, чем днем. Там было ровно столько света, сколько надо. Он него не исходил жар, мерцание звезд оказывало то же влияние, что и журчание воды. Если бы я мог уснуть, я бы уснул, настолько мне становилось спокойно. От этой темноты, от шума моря, от голоса Тэмэ… Никогда еще я не чувствовал рядом с другим живым существом, что нет необходимости защищаться. и только слегка усмехнулся тому, что этот человек так спокойно заснул рядом с дементором, без малейшего подозрения или опасения. Может и это спокойствие, снизошедшее на меня было только отражением его уверенности. Скорее всего.
Но тогда мне было абсолютно все равно. Я смотрел в небо и потихоньку привыкал к мысли, что я теперь свободен, что вокруг меня теперь не будет ненависти, что может быть я даже как-нибудь сносно здесь проживу, если есть такие вот люди, как этот мальчик, которые в состоянии меня не бояться, что Тэмэ говорил про библиотеки, и что меня, возможно, туда пустят и я смогу научиться читать, и наверняка буду глотать книги как изголодавшийся книжный червь… что всё не так страшно и безнадежно, как мне казалось.
Что мне жутко повезло.
