---
На дне рождения Генри было не сказать, что плохо. Только вот триста тысяч раз проклятый Уизли был в центре внимания. «Билл, а что это за песня?», «Билл, у тебя такая оригинальная серёжка», «Билл, можешь призвать мне еще бокал эля, у тебя так изящно получаются Манящие чары!». Девицы из всех отделов банка так и горели энтузиазмом пообщаться с тем самым «египетским» Уизли.
- А ты имел дело с мумиями? – проворковала Эйрин, присев рядом с Биллом и заглядывая ему через плечо. Тот, что-то чертивший угольком на столешнице, стер набросок и принялся рассказывать какую-то историю о гробнице, которую ему как-то пришлось расколдовывать.
Тонкий, тоньше, чем у обычного волшебника слух позволял Флер слышать всю эту болтовню, будучи едва ли не в другом конце бара. То, что наперебой рассказывали ходящие за ней хвостиком стажёры, было ей неинтересно. Досада то ли на Эйрин, то ли на Уизли, то ли на саму себя снова поднялась в ней душной волной. Не слыша ни слова из того, что говорил ей высокий худощавый маг из финансового отдела, Флер резко поднялась и вышла на улицу. Ее немного пошатывало от выпитого вина и злости. В голове промелькнула мысль аппарировать домой - не заходя обратно, не попрощавшись, призвав Манящими чарами оставшийся внутри учебник проклятого гоблинского. И стереть Обливиэйтом все мысли о Билле Уизли.
Который появился рядом с ней почти сразу же.
- Все в порядке? – С искренним участием спросил он.
- Коньечно, в по’гядке, - Флер с трудом удержалась от язвительного шипения; ее волнение выдавал усилившийся акцент. – Вышла подышать. Там, внут’ги, очень душно. Много… много люди.
- Я тебя искал. Там для тебя играет песня. Я знаком с барменом, ну и…
Флер недоверчиво посмотрела на него. Билл приоткрыл дверь в бар.
C'était vouloir et connaître
Tout de la vie, trop vite peut-être
C'était découvrir la vie
Avec ses peines, ses joies, ses folies
Je voulais vivre comme le temps
Suivre mes heures, vivre au présent
Plus je vivais, plus encore je t'aimais
Tendrement *
- Ну вот, почти закончилась, - огорчился он.
- Билль, она же… она же ста’гая. И маггловская, - уголки губ Флер непроизвольно поползли вверх. Этот Уизли все-таки забавный тип.
- Зато французская, - словно защищаясь, заявил тот. – Я… я не очень разбираюсь в вашей музыке. Хотел сделать тебе приятное.
- Билль, эта песня столько же лет, сколько и ты, - не унимаясь, посмеивалась она. – Так что она и п’гавда ста’гая!
Но, взглянув на его вытянувшееся лицо, она все-таки сжалилась:
- Шутка, я шутить. Ты не ста’гый. И мне п’гиятно, что ты ’гешил найти для меня песню, - с мягкой улыбкой произнесла Флер и положила руку Биллу на плечо. Тот неожиданно взял ее за запястье и аккуратно передвинул ладонь чуть ниже.
- Видишь, как ты меня застыдила, - произнес Уизли, улыбаясь в ответ. – Сердце колотится, как сумасшедшее. А в моем возрасте это опасно.
- Давай пойдём внут’гь, - через пару очень долгих мгновений она медленно отняла руку. – Стало холодно.
Из приоткрытой двери бара тянуло теплым воздухом. Флер различала высокий громкий голос Эйрин в облаке шума и смеха, висевшем над столами. «Может быть, стоило все-таки аппарировать домой?» - подумалось ей.
- Если хочешь, могу угостить тебя грогом, - предложил Уизли, как только они зашли обратно. И, подумав, добавил: - Дома. У меня ты уже была…
- Ох, думаю, алкоголя на сегодня хватит, - призналась она. – Но от чашка кофе я не отказаться.
---
Чашка кофе и вкусное разномастное печенье («Мамино», - сообщил Билл) взбодриться Флер не помогли. Тяжелая неделя, вино и дурацкие переживания на пустом месте сделали свое дело: глаза девушки неумолимо закрывались. Даже присутствие Уизли рядом и мысли о том, что она снова у него дома, не вызывали ни трепета, ни волнения, ни предвкушения.
- Если ты устала, то можешь пойти спать, - заметив ее сонное состояние, сказал хозяин дома. – Футболка та же, кровать та же… только, если ты не возражаешь, я лягу на второй половине, потому что после той ночи на диване у меня три дня болела спина.
Флер устало кивнула. Ее сокурсницы из Бобатона ужаснулись бы тому, как у нее все просто и банально. Секреты соблазнения парней в школе передавались от старшекурсниц младшим поколениям, флирт был действительно искусством. А здесь, в Британии, все, кажется, иначе. Проще, примитивнее…
Однако ожидания не оправдались. Билл сразу же накрылся одеялом, пожелал ей спокойной ночи, закрыл глаза и мерно задышал. От удивления Флер даже расхотелось спать. Немного поизучав потолок, она принялась разглядывать спящего Уизли. Прямой нос, длинные ресницы, хорошо очерченные губы… Она вздохнула. Наверное, это и хорошо, что он не подвластен ее чарам. Это сделало бы его таким же, как остальные.
Утром, поедая приготовленный Биллом завтрак, Флер еще раз укрепилась во мнении, что она ему абсолютно безразлична. Он не стремился задержать на ней взгляд, лишний раз прикоснуться к ней, вел абсолютно нейтральные разговоры, и ни разу не сделал какого-либо знака, который можно было бы двусмысленно истолковать.
- Ты просто ему не нравишься, - с горечью сообщила Флер зеркалу в ванной, вернувшись в свою квартирку. Зеркало промолчало – оно было абсолютным нулем в иностранных языках.
* песня Мирей Матьё «Pardonne-moi ce caprice d'enfant» (1970)
http://www.youtube.com/watch?v=W-4g-pXZ8AQ&noredirect=1
Перевод куплета:
Хотела и знала все о жизни,
Слишком быстро, быть может.
Раскрыла жизнь
с ее трудностями, радостями, безумиями.
Я хотела жить, подобно времени,
жить по часам, жить настоящим.
Чем больше я жила, тем я любила тебя
Нежнее. 
