Глава 4Дежурство подходило к концу, и Лили с удовольствием отметила, что в её должности старосты были и плюсы. Не то, что бы девушка любила власть, но ей определённо нравилось ощущать себя старостой, наделённой хорошими полномочиями. Девушка находилась на своём седьмом этаже и отчитывала третьекурсницу.
— Элизабет, ты понимаешь, что если ещё раз высунешься из гостиной в такое время, здесь может оказаться Малфой, а не я. Почему—то мне кажется, что он не будет рад лицезреть тебя в таком состоянии! Ты меня поняла?
— Да, — потупилась девчушка, на удивление быстро отводя взгляд, — обещаю, я больше себя так не поведу.
— Элизабет, ты идёшь или нет? — послышался весёлый мужской голос издалека, возле портрета Полной Дамы.
— Нет, она не идёт, — прошипела Лили, разворачиваясь в противоположную сторону.
К ней приближался молодой человек, но из-за темноты рыжеволосая не сразу смогла понять, кто это. Однако даже в полумраке она смогла увидеть, что у этого человека явно большие проблемы с координацией.
— О, моя милая староста... Милая, прекрасная...
— Ты невероятный везунчик! Был бы здесь другой староста, он бы тебя в порошок стёр. Ты почему шляешься по Хогвартсу в такое время? Так ещё и с третьекурсницей?
— Она... — начал он, судорожно вздыхая.
Лили прищурилась и подошла поближе к парню.
— Да ты же пьян, Браун! — начала возмущаться девушка, — ты вообще понимаешь, что делаешь? Так! Зачем тебе эта девочка? — гневно выпалила рыжеволосая, указывая в сторону гриффиндорки.
— Не ругайте его, пожалуйста, мисс Поттер, я.. — при любых других обстоятельствах Лили несомненно обрадовал бы факт того, что к ней обращаются в таком тоне. Но на данный момент Лили эти слова интересовали меньше всего, — мы просто чуть—чуть выпили, и ничего...
— Ты с ума сошёл, Патрик? Патрик! ПАТРИК, ОНА ТРЕТЬЕКУРСНИЦА! — завопила девушка, теряя над собой контроль, — минус двадцать баллов с твоей тринадцатилетней спутницы, которая сейчас же отправляется прямиком в свою кровать. Марш!
Как только гриффиндорка молча ушла, поправляя свои каштановые волосы, Лили почувствовала, что самообладание к ней возвращается. Браун вопросительно на неё посмотрел, внимательно изучая её своими глазами цвета шоколада. Он был довольно симпатичным и милым парнем, однако все знали о его половых связях с девушками.
— Тебе мало всех тех девушек, которые учатся в Хогвартсе на старших курсах? — уже тише спросила она, но в её голосе ещё присутствовала злоба.
— Но Элизабет больно хорошенькая, — жалобно протянул Патрик, театрально кладя руку на сердце.
— Ты чокнутый, Браун. Девочке всего тринадцать, а ты выпускник школы. Для неё, ты сам знаешь, время, проведённое с тобой — доказательство того, что она взрослая. Для тебя она лишь игрушка.
— Но очень качественная, — взвыл гриффиндорец, улыбаясь старосте.
— Что ты хотел с ней сделать после того, как вы бы напились? — спросила Лили и наморщила лоб.
— Ничего такого, честно, Лили! Я лишь хотел провести вечер в её обществе.
— Ты спал с сотнями девушек, Патрик. Я не могу тебе этого запретить. Но я настоятельно рекомендую держаться тебе подальше от младшекурсниц. Не смей их напаивать! А если бы я нашла у тебя огневиски, ты бы до окончания школы на отработках в подземельях проводил. Ещё одна такая выходка, и я тебе устрою.
— Ну точно, — рассмеялся Патрик.
— Не выводи меня из себя, — Поттер говорила серьёзно, — поверь мне, ещё один такой случай, и родители девочки узнают о случившемся. И тогда тебе уже не только я угрожать начну. Ты уяснил? — девушка, казалось, сейчас прожжёт дыру в парне.
Патрик шумно выдохнул, поправляя воротничок рубашки, развернулся и пошёл к портрету Полной Дамы. Это можно было принимать как согласие.
— Минус пятьдесят баллов с мистера Брауна, — почти беззвучно прошептала она, с отвращением смотря на уходящего гриффиндорца.
Она ещё чувствовала запах алкоголя.
Девушка, вздохнув, направилась на пятый этаж, на 'их место' c Малфоем. Дежурство закончилось. Когда Лили подошла к подоконнику, парень уже был там. Он спокойно скользнул по ней взглядом. Изучающим, оценивающим.
Она подумала о том, что он, наверное, пребывал в некотором шоке от того, что она дала ему отпор несколько часов назад. Сейчас он смотрел на неё не как на девочку, по уши влюблённую в него. Его взгляд изменился.
Что именно в нём изменилось, рыжеволосая понять не могла.
Зато он понимал. Она больше не была для него никем.
— Ты припозднилась. Неужели так нравится работать? — своим, как обычно, холодным тоном первый начал он.
— Мог бы не ждать меня. Я вполне могу сама добраться до своей гостиной, поверь,— хмыкнула девушка, вспоминая, как он пытался прожечь её взглядом.
— Ты забываешься. Не забывай про субординацию. Тут главный староста я — указания тоже раздаю я, — он проигнорировал её последние слова.
— Не тебе меня субординации учить, — вполне обычным голосом произнесла Лили. Так, словно просит принести меню в ресторане.
— Не было никаких происшествий? — Малфой стоял неподвижно.
— Никаких, — уверенно произнесла Поттер, а в её голове сразу предстал образ тринадцатилетней Элли.
— Тогда, спокойной ночи, Поттер, — его голос звучал ровно.
— Спокойной ночи, Малфой, — удивлённо ответила Лили и опешила от такой вежливости. Всё же, это не помешало ей развернуться и уйти от парня.
...
— Хэй, Поттер, нужно поговорить, — эти слова Лили услышала до того, как тёплые мужские руки обхватили её талию и потянули на себя.
— Прощу прощения, — выдавила она, пытаясь освободиться от объятий парня.
Они остановились возле скромного уголка длинного коридора. Рыжеволосая посмотрела на парня. Это был Браун. Все его эмоции были написаны на лице.
— Брось, это ненадолго. Я хочу с тобой поговорить о вчерашнем, — с ноткой волнения в голосе тихо произнёс гриффиндорец, — Удели мне несколько минут, пожалуйста. Лили, — поспешно добавил парень, думая, что это повлияет на девушку.
— Хорошо, — после долгой паузы произнесла она, — только можешь меня отпустить? Мне не очень удобно.
— Ой, конечно, извини, — протянул он, — то, что произошло вчера... клянусь, такого больше не повторится. Прости меня, пожалуйста, а перед Элизабет я уже и сам извинился. И, я надеюсь, что мы сможем сохранить это в тайне, хорошо? Мне не очень хотелось бы того, чтоб об этом узнала директор или твой напарник... — тихонько прошептал он, смотря на Лили, — я никогда бы не стал.. не думал о последствиях.. я просто... больше не буду пить, честно. Только не говори никому, прошу.
— Патрик, — также тихо сказала она, — не волнуйся, я никому ничего не сказала. Я верю, что ты сдержишь свои обещания, а я, в свою очередь, сдержу свои. Я сохраню это втайне, обещаю. Если такого больше не повторится, — рыжеволосая непринуждённо улыбнулась, накрывая большую ладонь парня своей, словно подтверждая свои слова.
— И мы по—прежнему с тобой в нормальных отношениях? — поинтересовался он, не отводя взгляд.
— Если ты хочешь, — пожав плечами, ответила она, аккуратно убираю свою руку от его.
— Ты добрая, Поттер. Почему я раньше не обращал на тебя внимание? — с лёгкой улыбкой на губах протянул он.
— Потому что ты не искал добрых, Браун, — хихикнула она, — ты искал доступных.
— Да, о вас такого, увы, не скажешь, — рассмеялся он, — но спасибо тебе, ещё раз. Думаю, Роза бы уже пожаловалась на меня после всего этого...
— Не смей так говорить, — настороженно отрезала Лили, — она в этих делах понимает гораздо больше, чем я. Я столкнулась с этим впервые, поэтому и не знала, что делать. Но я рада, что всё так обошлось, — честно сказала она.
— Я тоже, — вторил он, — и, кстати, Лили, тебе просили передать... — пробурчал гриффиндорец, доставая из кармана чистый кусочек пергамента, который был сложен пополам.
— Что это? — удивлённо произнесла Поттер, хотя мысленно она уже догадывалась, что это. И её душа замерла в ожидании ответа. Ответа, на который она надеялась.
— Это, наверное, записка. Я так думаю, — семикурсник отдал ей пергамент.
— Но он совершенно чист, — удивилась Лили, разворачивая его. Она забеспокоилась.
— Не забывай о том, что мы волшебники, — Браун улыбнулся, и, ещё раз оглядев девушку, оставил её в одиночестве.
Разговор с Патриком произошёл уже после того, как девушка покушала. Обеденное время шло до сих пор. По этому девушка, полная желания узнать, что в этой записке, побежала в то место, в котором никто бы не смог помешать ей прочесть послание. И всё же, Лили очень хотелось узнать, от кого оно. Энни ещё обедала, так что у неё было время.
Заперевшись в собственной комнате, Поттер присела на незаправленную кровать, и взяла пергамент в руку. Не зная, что ей нужно делать, она поднесла к ней волшебную палочку, тихо проговаривая:
— Откройся.
Она повторяла это снова и снова, безрезультатно теряя время. Уже совсем отчаявшись, она, наконец, поняла, что подобным образом её мог открыть кто угодно. Но записка предназначалась ей.
— Я Лили Поттер, — почти прокричала она, кладя руку на пергамент, — ты принадлежишь мне.
К её удивлению, на пергаменте начали проявлять различные слова. Однако почерк был совершенно незнаком девушке. Обрадовавшись тому, что она всё-таки добилась результата, Поттер принялась жадно бегать глазами по записке.
Здравствуй. Не знаю, какое впечатление произвела на тебя моя предыдущая записка, но я просто надеялся, что тебе будет приятно от таких слов. Не волнуйся насчёт почерка. Я буду подделывать его, чтобы ты так и не смогла узнать, кто я. И даже сейчас я не понимаю, зачем я тебе пишу, Поттер. О наличии своей красоты ты и сама знаешь, о том, что ты добрая и прекрасная, тоже. И всё равно я не могу перестать думать о тебе. Господи, да я же как сентиментальный идиот, плачущий над фотографией возлюбленной. Не считай меня сумасшедшим, прошу. Я лишь хочу написать тебе о том, что ты очень важна для меня. Очень давно. И я хотел бы рассказать тебе, как это случилось, как я влюбился в тебя.
Это было около трёх лет назад, тебе вот—вот исполнилось тринадцать.
Меня тогда не интересовала Лили Поттер, девочка, которую знали все исключительно из-за влиятельных родителей, а также братьев, за которыми всегда наблюдались восхищённые взгляды. Я никогда не обращал внимания на тебя, но в тот день всё изменилось. Ты смущённо принимала поздравления от всех, и я невольно начал наблюдать за тобой. Ты совершенно не ассоциировалась у меня с дочкой Героев Войны. Внутренне я отметил, что ты очень даже неплоха, и потом, постепенно, наблюдал за тобой всё последующее время.
Сейчас мои чувства совсем не такие, какие были тогда. Сейчас я любуюсь тобой каждый день, каждый день думаю о тебе, ты мне постоянно снишься. Во всех стихотворениях, поэмах, всех произведениях, в которых присутствуют необычайно красивые героини, все эти девушки ассоциируются у меня с тобой. Понимаешь, Поттер? Я влюблён в тебя окончательно и бесповоротно. Влюблён до такой степени, что пишу тебе романтические письма, думая о том, что я дурак.
Можешь считать меня трусом, потому что таковым я и являюсь, наверное. Я ведь не могу подойти к тебе и сказать это в лицо, не могу даже оставить свою подпись. Просто нам никогда не суждено быть вместе, ты никогда не полюбишь меня, я не тот, кого бы ты хотела видеть в лице своего парня. И готов поспорить, твои друзья и братья не дадут мне даже шанса на то, что бы быть с тобой.
Поэтому я не хочу причинять лишнюю боль и тебе, и себе. Ведь узнав моё имя, ты, наверное, огорчишься. Но даже писать эти послания для тебя... мне мало этого. Представляешь, мне этого уже недостаточно.
Но.. я не знаю, захотела бы ты пообщаться со мной. И если ты хочешь прекратить это всё, мои послания, тебе достаточно лишь написать об этом.
Ты можешь воспользоваться чарами невидимости, применить их на записку, и оставить возле маленькой горгульи напротив кабинета Чар. Если тебя не затруднит это сделать, конечно.
Но всё же, милая Поттер. Ты прекрасна, помни об этом.
Я буду ждать твой ответ.
Я буду ждать тебя всегда,
И в полдень ясный и средь ночи,
В жару, в любые холода,
Под болтовню весенних почек —
Я буду ждать тебя всегда.
Под ветра свист, под шум дождя,
Под грохот бури, звон капели,
Под пенье зяблика, дрозда,
Под завывание метели —
Я буду ждать тебя всегда.
Близки мне стали поезда,
Хоть не любил я их когда—то —
Ведь на одном из них сюда
Приедешь, пусть не знаю даты...
Я буду ждать тебя всегда.
Пусть за годами мчат года,
И безнадежно постарею,
И за бедой придет беда
Еще чернее, еще злее —
Я буду ждать тебя всегда.
Я буду ждать тебя всегда,
И в полдень ясный и средь ночи,
В жару, в любые холода —
Под болтовню весенних почек —
Я буду ждать тебя всегда. *
Когда Лили закончила читать довольно-таки обширную, как выяснилось, записку, прозвенел звонок. Девушка нехотя поднялась с кровати, сворачивая кусок пергамента и пряча его в сумку. Староста не могла понять, что именно она чувствовала, ведь её посетили сразу несколько эмоций. Самыми яркими были смущение и волнение. Она чувствовала, как щёки начинают пылать так, словно под воздействием магии. Её никогда никто не называл такой прелестной, а уж тем более, красивой. Конечно, родители, братья, друзья говорили и о доброте, и о хороших качествах характера, как и о плохих, но никто не говорил ей напрямую, что она заслуживает внимания противоположного пола. Чувствуя себя совершенно неловко, она не знала, как ей поступить. Рассказывать ли про это послание подруге? Ведь это было слишком личное, к тому же, парень явно хотел получить ответ от Лили, и возможно, завязалась бы переписка, о которой пришлось бы постоянно рассказывать подруге. С другой стороны, Поттер понимала, что всё это могло оказаться жестокой шуткой, разводом. Но кому она могла так перейти дорогу, чтоб над ней так издевались? Этот вопрос застрял в её разуме, пока она поспешно выходила из комнаты.
...
— Мерлин, какая скука, — протянула Николина, укладываясь на парту, — по мне, так лучше слушать бредни пьяных мужчин, чем про великанов, которые пытались отрубить друг другу головы.
— Так в чём дело? — опомнилась Лили, косо смотря на соседку по парте, — уходи из школы и иди работать в какой— нибудь трактир, — она тихо хмыкнула.
— Не смешно, Поттер. Тебе вот тоже скучно, зеваешь постоянно, так ещё и на нервах вся. Ты вообще знаешь, что у тебя кровь пошла, потому что ты последние двадцать минут только и делала, что кусала губу? — заметив, что гриффиндорка пребывает в некотором шоке, а потом с удивлением проводит пальцами по губам с уже засохшей кровью, слизеринка фыркнула.
— А ты только и делаешь, что смотришь на мои губы? — резко поинтересовалась Поттер, хотя это была лишь защитная реакция. Она не хотела, чтоб Забини узнала, что Лили волнуется.
— Поверь мне, моя дорогая, пятки эльфов-домовиков для меня более привлекательны, чем твои губы, — быстро ответила Николина, ухмыляясь, — а что уж говорить о твоих остальных органах... но ты, наверное, не выдержишь столько комплиментов в свою сторону.
— Мисс Забини и мисс Поттер совсем не слушают меня, верно? — нахмурился преподаватель, обращая на себя внимание более, чем половины класса.
— Как и все остальные, профессор, — спокойным тоном ответила Забини, поднимаясь с парты и выпрямляя осанку, — но простите, профессор, такого больше не повторится. Я буду слушать вас внимательно, сэр.
Как только профессор повернулся спиной, чтобы снова начертить какой-то символ тайного сообщества, о котором шла речь, слизеринка снова плюхнулась на парту, кладя под голову учебник.
— Как хорошо, что это последний урок. Прозвенит звонок, и я смогу отдать всю себя развлечениям, — облегчённо вздохнула Нина, проговаривая эти слова самой себе.
— Но только до десяти вечера, — строгим тоном напомнила ей Лили, — а старосты найдут тебя и накажут.
Обе девушки ухмыльнулись, и Забини мечтательно закрыла глаза, полностью погружаясь в собственные мысли.
Примерно за несколько минут Лили удалось вкратце законспектировать всю тему урока, в то время, как Николина буквально засыпала. Тем не менее, когда прозвенел звонок, слизеринка резко подскочила с места, и одним движением запихнув все свои школьные принадлежности в сумку, удалилась из класса. Лили нашла встретилась взглядом с глазами Энни и улыбнулась ей.
Поттер всё же решилась ответить на послание. Вот только не сегодня. Сегодня она не смогла собраться с мыслями.
...
— С тобой всё нормально? — спокойно спросил Малфой, поджидая её возле окна. Он определённо приходил сюда намеренно раньше, чем требовалось.
Девушка не думала, что она выглядела уставшей. Наоборот, пусть она и успела сделать все уроки и помочь Энни с докладом по истории магии, она не чувствовала себя уставшей. Возможно, её выдавали её постоянные мешки под глазами. Хотя какое до них Малфою дело?
Лили никогда не отличалась замечательной внешностью, по крайней мере, так считала она. И ей действительно не нравилось, когда её осматривали, указывая ей на все недостатки, в том числе и следствия недосыпа под глазами.
— Да, — таким же тоном ответила Лили, — а с какой стати я должна быть не в порядке?
— Твоя губа искусана так, словно ты сдавала на права.
— Это была неудачная шутка, — она ближе подошла к нему, наблюдая за тем, как отблески огня отражались в светлых волосах старосты.
— Я не шутил, Поттер, — вздохнул он, — у меня сегодня тоже выдался тяжёлый день, так что, я понимаю.
Рыжеволосая с удивлением посмотрела на него. Она действительно не могла понять, откуда появилась вся эта любезность, разговор о самочувствии и прочее. Она не могла понять, что произошло между ними, что он начал с ней общаться подобным образом. Но рушить ей это тоже не хотелось. Конечно, она не испытывала симпатии ко Скорпиусу, однако, если они будут продолжать так общаться на протяжении всех их дежурств, это было бы не так уж и плохо.
— Сегодня опять меняемся этажами? — спросила девушка, наблюдая за тем, как он поправляет свой галстук.
— Можем не меняться, если хочешь. Мне всё равно, где орать и грозиться снять баллы, — он слабо ухмыльнулся. В его голосе чувствовалась усталость.
— Мне тоже, — Лили всё же не могла понять, куда делась вся его наигранность. Он общался с ней вполне нормально, даже слегка по-дружески.
Поттер подумала о том, что было бы весело, если бы он завтра пришёл снова в своём мрачном настроении и заставлял её признать свои чувства к нему.
— В таком случае, мы можем патрулировать этажи вместе, — подводя итог, молвил Скорпиус.
— А так можно? — удивлённо спросила Лили.
— Почему нет? С каждым днём становится всё холоднее, и студентам уже влом шататься по коридорам в такое время. Думаю, месяца через два уже вообще никто не решится выходить из комнат. Пошли, — тихо сказал он, но при этом в его голосе чувствовался командный тон. Он ей приказал идти.
Рыжеволосая ничего не ответила, а просто нахмурилась и последовала за парнем. Она, наконец, поняла, что изменилось в его взгляде. Он смотрел на неё, как на
равную.
* Зельвин Горн, 'Я буду ждать тебя всегда'
