Глава 4Цветы жизни
Из невинной фразы русского советского писателя и просто мирового мужика с классными усами, в честь которого, между прочим, назвали его родной город, сложилось пафосное выражение, которым взрослые, преимущественно бездетные, активно сыпят, как старушки песком и солью на несчастный, ни в чём неповинный, нежный и ранимый, русский лёд русскими зимами. Выражение это категорически непонятно большинству воспитателей детских садов и учителей, преподавателям, молодым родителям и их соседям.
«Дети — цветы жизни!»
Так утверждает некоторое количество наивных взрослых, которые не много встречали детей в своей жизни и не нюхали пороху и детской неожиданности.
Их восторженные восклицания подхватывают гуманисты и борцы за права детей, которым, явно, главное - бороться, пускай и за такую странную вещь, как абстрактные права избалованных европейских детей.
«Дети — цветы жизни!»
Сорняки, блин! Сорняки и притом довольно пакостные!
Ну кто не согласится с этим, в самом деле? Если есть такие, кто будет возмущаться, Драко готов был тыкать их носом в свою превосходную, милую, бывшей белой, дорогую, элегантную и так ему шедшую, рабочую мантию, пока скептик не заорал бы благим матом и в стихотворной форме о том, какие дети поганцы!
Ну как — КАК?! - можно было перепутать корень — КОРЕНЬ! — асфоделя и шкуру — чёртову ШКУРУ! - Бумсланга?! Надо быть совершеннейшим кретином, притом косым, криворуким и непробиваемо невнимательным!
И что вы думаете? Нашёлся такой!
Простейшее зелье первокурсника рвануло так, как будто этот идиот готовился взрывать жутко твёрдую породу ради того, чтобы найти невменяемо богатые алмазные копи! Добро бы было дело в Африке, так то Британия!
Фонтан фиолетовой жидкости, похожей на сопли и при этом кошмарно липучей и мгновенно засыхающей, весело вырвалась из котла накаченного после урока полётов успокоительным зельем первокурсника, ровнёхонько в тот страшный момент, когда новый преподаватель зелий коршуном завис над котлом несчастного мальчишки, готовый раскритиковать невнятную бурду в пух и прах в лучших традициях незабвенного Северуса Снейпа.
Не вышло. Шок и визги близ сидящих учеников оглушили Малфоя, а сногсшибательная вонь наповал убила всякое желание язвить - тут бы спастись было. Широко махнув палочкой, Драко спешно применил заклинание вентиляции, так много раз спасавшее его собственный курс от «экспериментов» Лонгоботтома, который не представлял опасности только в гербологических теплицах, и очистил котёл первокурсника.
— Тихо! — рявкнул взбешённый лорд. — Всем сесть! — он повернулся к белому, как полотно, мальчишке, которого не спас бы от страшной расправы даже обморок, в который он явно собирался завалиться, и зашипел не хуже Поттера, говорящего на парселтанге. — Джагсон, вы, безнадёжный растяпа, подрыватель-недоучка, Лонгоботтом нового разлива, косорукий гриффиндорец, позор всего курса, потрудитесь объяснить, что вы тут устроили! — в конце преподаватель всё же сорвался на крик.
Выслушав три минуты однообразного мямляния на тему «Я-я-я-я-я не-не-не-не профессор я-я-я-я...» и так далее из той же оперы, Малфой резким взмахом холёной, но испачканной фиолетовой дрянью руки оборвал поток беспорядочных звуков.
— Ясно. Что ничего не ясно! Учитесь выражать свои мысли, Джагсон! Двадцать баллов с факультета и отработка! Всем молчать, — рыкнул он на грифов, которые предсказуемо забурчали что-то в защиту однокурсника, — Иначе пойдёте с ним перебирать червей! — мелкие ещё не знали, что это значит, но поутихли и Малфой вернул себе бесстрастно-злобно-оскорбительную маску. — К следующему уроку принесёте мне эссе о сегодняшнем зелье, а Джагсон ещё и разберёт свои ошибки. Свободны!
«Цветы жизни» как ураганом вынесло из его кабинета.
К счастью, они были в Шотландии, а не в Канзасе, так что ураган не грозил отдавленными ведьмами и глупыми девицами с лохматыми псами под мышкой, норовящими выпросить у великих магов сердце, мозг, храбрость и прочую ерунду...
Так, что-то Драко понесло. Это всё из-за зелья, иначе он бы не вспомнил магловские изложения реальных магических фактов, прочитанные сдуру в детстве!
Срочно проветрить кабинет и сменить мантию!
Детишки были такие милые - все, как один - и так скромно подходили к загону с единорогами, что Луна едва не прослезилась. Но она была сильной, она справилась.
Весело тряхнув головой, откидывая чёлку, от чего серёжки в виде слив-цеппелинов задорно качнулись, преподавательница очаровательно улыбнулась ученикам, стараясь их этим подбодрить.
— Ну же, не бойтесь, — увещевала профессор Лавгуд. — Единорога не сложно спугнуть, но бояться не стоит. Кто хочет их погладить?
Полумна окинула взглядом жмущихся третьекурсников и особенно третьекурсниц. Девочки почему-то не спешили проникаться изящной красотой лесных созданий и предпочитали прятаться от дождя под широкими лапами елей опушки Запретного леса. Странно. Ведь единорогов так любят мозгошмыги и Хагрид, а ведь все знают, что они чувствуют положительную энергию.
Полумне снова стало немного досадно от того, что Министерство не позволило учить детей по её учебнику, ведь было бы так полезно знать о мозгошмыгах и кизляках! Девушка была твёрдо намерена побороться за свой авторский подход!
— Ну же, не волнуйтесь! Смотрите, я подойду к ним первая, — пропела преподавательница и с мечтательной улыбкой шагнула в загон, протягивая руки к белоснежной кобылице, тут же подставившей ей нос. — Видите, совсем не страшно, — уговаривала Полумна, легко ступая по развезёной грязи и не замечая опасности подскользнуться.
Наконец, самая смелая из третьекурсников - отличница и гордость факультета Гриффиндор - Гвинет Раймонд вошла вслед за профессором Лавгуд в загон и неуверенно посеменила к единорогам, которые вполне радушно её встретили. Увидев, что девочку и впрямь не съели, дети отмерли и потянулись к животным. Довольная Полумна выдала им сахар и морковку.
Пришло время рассказать больше теории и профессор глубоко вздохнула, приготовившись приоткрыть милым детям таинственный, манящий, красочный и такой непохожий на их собственный мир - мир волшебных существ в целом и единорогов в частности, рассказать об огромной роли мозгошыгов и ответить на много-много умных и по теме вопросов, но тут заметила поднятую руку. Приятно удивлённая тем, что третьекурсники такие активные и уже приготовили вопросы, Полумна ободряюще улыбнулась.
— Что ты хотела, милая?
Девчушка хлопнула пару раз глазами на такое обращение, но потом вскинула подбородок, отбрасывая за спину тонкую косичку, и поинтересовалась:
— А правда, что единороги предпочитают девочек?
При этом «гордость Гриффиндора» с превосходством глянула на мальчиков, но эффект от такого феминистического и с таким апломбом выданного заявления, был подпорчен истеричным гоготом слизеринцев.
— Ой, не могу, — простонал Захари-младший, носящий гордую фамилию Смит, — Это ты сейчас единорогов в меньшинства радужного флага записала? Ну ты, Раймонд, даёшь! — Смит от избытка чувств даже хлопнул себе по колену, чем едва не испугал единорога рядом с ним.
Девчонка насупилась и хотела выдать длинную, несомненно познавательную и, предположительно, довольно нудную лекцию о том, что все равны, но Полумна мягко перебила назревающий конфликт.
— Единороги, правда, предпочитают общение с людьми женского пола, — улыбнулась она. — Пять баллов Гриффиндору. Мистер Смит, вы просто не так поняли вашу одноклассницу.
Захари-младший только фыркнул, выражая своё отношение и к однокласснице и к её заявлениям.
Проблема была в том, что единорог, которого Смит в этот момент кормил сахаром, принял это презрительное фырканье на свой счёт и, оскорблённый в лучших чувствах, решил отомстить за попраное достоинство благородного семейства парнокопытных путём меткого щипка пальцев. Но тут не рассчитало уже животное и ловкий охотник Слизерина быстро выдернул руку и отскочил разом метров на пять.
Класс переполошился и Полумна кинулась к ребёнку, окинув, правда, сначала взглядом единорогов и убедившись, что они все спокойны и не собираются последовать примеру обидчивого родича. Но, пока все паниковали, к Захари молнией подлетела Гвинет и, мгновенно сняв перчатку с руки мальчика, смотрела на белые и целые пальцы.
— Ты в порядке? — выпалила девочка и тут же покраснела под удивлёнными взглядами однокурсников.
Захари неуверенно вытянул свою руку из её ладоней и как-то странно глянул на отводящую глаза Гвинет.
— В полном, — буркнул он и вырвал перчатку, старательно возвращая себе презрительный вид.
Больше ничего случиться не успело, так как прозвучал отдалённый гул колокола. Полумна благодушно отпустила ребят без домашнего задания и укоризненно глянула в сторону разбушевавшегося единорога. Тот скромно ковырял копытом землю и вообще делал вид, что он тут не приделах и его хата - загон то бишь - с краю.
Полмна вздохнула.
Не все дети - цветы и не все единороги - покорные милашки.
