ЗельеварИ свет во тьме светит, и тьма не объяла его. (Ин. I, 5)
Том жадно пьет глазами киноварный полог. За мягкими складками ткани что-то неприятно бздынькает и сипит, как в детских кошмарах: узкие длинные мальчишеские пальцы впиваются в простыни, сердце бешено колотится.
─ Эй, Гарри. Ты не спишь?
─ Нет, Рон.
Рот сводит судорогой, а киноварь разрывает смешение красок: умбра, мурена, графит.
─ Я увидел, что очков на тумбочке нет, ─ говорит Уизли, и край матраса вжимается в каркас кровати. Том приподымается на локтях. ─ Вот и решил, что ты не спишь. Завтра первыми зелья, лучше сядь с Гермионой, а то Снейп опять на тебе будет отыгрываться, ─ Рон заранее отмахивается, мол, знаю, что не помнишь. ─ Он с первого занятия тебя ненавидит, мышь летучая, но Дамблдор наверняка всем преподавателям сказал, что ты… ну, это… ты понял меня.
Лица у всех Уизли румяные и круглые, как Старк Эрлиест*.
─ Спасибо, друг, ─ тяжело и фальшиво произносит Том.
Рон неловко встает и проваливается в темную прорезь распахнутого полога. Голодное мрачное чудовище спальни исчезает, получив свою жертву. Рапсово-желтые гербовые ленты снова сплетаются в львиную гриву. И везде: киноварь, киноварь, киноварь.
Утром Том чувствует себя выпитым. Он так и заснул в очках – след от дужек въелся в кожу красным и теперь не собирается сходить.
Рон бормочет что-то про доброе утро, пока «Гарри» собирает сумку, а потом они вместе спускаются в подземелья. Лестница – пролет – лестница – лестница – коридор. И еще глубже, в самые недра замка. Там, где все дышит магией.
─ Шел бы ты отсюда, Малфой, ─ доносится справа.
Он смутно осознает, что с каким-то Малфоем препирается именно Рон и что, наверное, ему нужно быть на его стороне или, хотя бы, в его тылу. Он оборачивается, и маленькая змея, вышитая на чужой школьной мантии, будто подмигивает ему маленьким черным глазом.
Коридор, коридор, тупик. За посеребренной рамой портрета – дом. И там: малахит, малахит, малахит.
Том не замечает, что подходит все ближе и ближе.
─ Поттер, совсем рехнулся, да? ─ весь белый и болезненный хозяин мантии пятится назад, а тяжелая рука Рона подталкивает Тома в кабинет.
Густой запах зелий и сырости, навсегда оседающий в легких. Том знает, что чем тоньше наука, тем больше грязи вокруг.
─ Сэр, я хотел бы знать, что вам известно о… о крестражах?
Слизнорт смотрит на него, рассеянно поглаживая толстыми пальцами ножку бокала.
— Пишете самостоятельную работу по защите от Темных искусств, не так ли?
И все та же рука сажает его за парту рядом с обеспокоенной Грейнджер.
─ Гарри! Ты опять что-то вспомнил? ─ кричащий шепот. Воистину, только женщине доступна такая широкая палитра интонаций.
─ Да так, ерунда.
─ Ты не можешь все время отнекиваться, Гарри, это важно для…
Звучный хлорок двери.
Том следит боковым зрением за вошедшим: летящий шаг, бледное искривленное лицо, угольно-черные патлы. И в каждом движение – ненависть к живому.
Он останавливается в центре, на самой авансцене, и Тому думается, что зельевар, должно быть, еще и хороший актер.
─ Итак, сегодня вы будете варить Настойку растопырника. На все у вас есть полтора часа, рецепт – на доске. Да, мисс Грейнджер? ─ злость и раздражение волнами накрывают их стол, но Том не отводит от Снейпа пристального взгляда.
─ Профессор, но ведь это зелье проходят только в конце года, мы должны были начать с…
─ 10 баллов с Гриффиндора, мисс Грейнджер, за спор с преподавателем. Или вам так приятно чувствовать себя невыносимой зазнайкой? ─ смакуя каждое слово, произносит Снейп. Слизеринцы тихо посмеиваются. ─ Если вы не способны, следуя инструкциям учебника, сварить элементарное зелье, то вам нечего делать в этом классе. Приступайте.
Обиженно поджав губы, Гермиона идет к шкафчику с ингредиентами. Она возвращается с большим запасом, потому что часть, скорее всего, Гарри истратит впустую. Но он только пожимает плечами каким-то своим мыслям и, изредка поглядывая в рецепт, начинает работу. Гермиона то и дело косится в его сторону, но зелье с каждым этапом приобретает нужный цвет и запах.
За десять минут до конца Снейп проходит между рядами и недоверчиво заглядывает в котел Тома.
─ Сносно, Поттер. Неужели удосужились почитать учебник на каникулах? ─ едко. Но за этим проскальзывает хорошо скрываемое удивление.
─ Да, сэр, ─ голос ломается на втором слоге: шрам жжет нестерпимо. И непроницаемый Снейп неожиданно, повинуясь чему-то неизвестному, направляется в сторону выхода.
─ Образцы всем сдать, и можете быть свободны.
Дверь снова захлопывается с грохотом. В классе разрастаются шепотки, а Том трет шрам пальцами, словно пытается ухватить уходящую боль за хвост.
─ Гарри, все в порядке? Гарри!
─ Эй, приятель, да ты крут! Тебя сам Снейп похвалил! ─ восхищенно восклицает Рон из-за спины и добавляет совсем тихо: ─ Может, тебе к Дамблдору зайти?
─ Нет, все нормально.
Том закупоривает пробирку с зельем и ставит ее в штатив. Неожиданно шрам прижигают каленым железом, и класс смешивается в калейдоскопе, оставляя последней запомнившейся картинкой распахнутые от ужаса глаза Гермионы.
***
Темнота рассеивается, но медленно и не до конца. Как сквозь мутное стекло Том видит большую залу и несколько человек перед собой. От них как на ладони лишь маски и мантии, но каждый жест выдает такое подобострастие, что Том неосознанно кривится от отвращения.
─ Мои верные с-слуги, ─ глухо и вкрадчиво раздается с его стороны. «Верные слуги» молчат, склонив головы еще ниже, а кто-то из них – маленький и вертлявый – по-крысиному прикрывает руками рот. Том чувствует, как чужой страх затапливает его изнутри, ему хочется вырваться из плена видения, он усилием воли пытается выкарабкаться из забытья, но в эту секунду в помещении появляется еще один. И Том узнает тот самый летящий шаг, пусть и скованный личиной покорности.
Чужой страшный голос обманчиво ласково говорит:
─ С-северус, мы все очень рады, что ты присоединился к нам. Может быть ты объяс-снишь, почему мой шпион ничего не з-знает о том, что Гарри Поттер потерял память?
___________________________________________________
Старк Эрлиест - сорт яблок.
