Глава 4Драко уперто сохранял дистанцию, и на любые расспросы Гермионы только молчал. Он отдал ей свою кровать и свою душу, но ничего не просил взамен. Дни проходили довольно однообразно. Сначала она боялась выходить из комнаты одна, но потом поняла, что угроза Малфоя действует и никто ее больше не донимает. Она долго раздумывала над тем, какой предстать перед учениками на следующий день после шокирующего события, но решила, что вернуться к себе прежней значило бы признать себя проигравшей. Драко одобрил ее выбор.
Иногда все же удавалось побеседовать, и в такие вечера молодые люди узнавали друг друга лучше. Гермиона поняла, что перед ней невероятный человек, который всю жизнь притворялся, как и она. Малфой не был ни злым, ни высокомерным, ни холодным, ни даже безразличным, и девушка поняла это только сейчас. Он даже извинился за то, что донимал все эти годы, сказал, что этот весь идиотизм - необходимая плата за то, чтобы быть сыном своих родителей. Гермиона вообще не поняла эту фразу, но не стала спрашивать.
Мафой любил красное сухое вино и дорогой табак, который доставал невесть откуда. Гермионе нравился этот благородный, тяжелый запах, который так сильно подходил ему. А еще слизеринец ни с кем не общался, его вечные спутники Кребб и Гойл никогда к нему не заходили. Девушка не знала, было ли так всегда или Драко приказал (а другого слова тут и не подберешь) им держаться подальше уже после того, как она переехала. Все это было загадкой. Малфой вообще целиком и полностью состоял из загадок, разгадать которые у нее никак не получалось. Казалось, что стоит заглянуть в серебро его глаз - и сможешь узнать что угодно, но каждое такое "погружение" лишь прибавляло вопросов.
Однажды она не выдержала и спросила:
— Кто ты?
Драко лежал на диване с бокалом вина и читал книгу. Вопрос его удивил, и это отразилось на его безупречном лице. Он внимательно смотрел на Гермиону, как будто не мог поверить, что она решилась спросить про это.
Он не мог не флиртовать, таким уж он был:
— А кем ты хочешь меня видеть?
Все это стало не более чем игрой, потому что он сам не позволял развивать их отношения дальше, однако Гермиона не растерялась:
— Ты обещал мне другое, — она не любила спорить, но в этот раз ощущала готовность бороться до конца.
Драко за секунду стал совершенно серьезным. Он поставил бокал на тумбочку, закрыл тяжелую книгу и ответил:
— Я не заслуживаю тебя.
— Это не тебе решать!
Гермиона сердилась, она ненавидела, когда решали за нее. Более того, вся эта сцена так сильно напоминала все эти дешевые романы, которые так обожала ее мать, что ей стало тошно. Она - не какая-то идиотская героиня тупого чтива и не станет играть по репликам, которые для нее расписала сердобольная барышня. Нет уж. Она встала с кровати и подошла к прямо к нему и, пока Драко не успел среагировать, просто взяла и поцеловала.
— Не смей так говорить, — произнесла она, когда на секунду оторвалась от самых лучших губ.
Волосы его казались шелком, и Гермиона прикасалась к ним с таким удовольствием, какого не испытывала очень давно. Драко все так же лежал на диване, а она на корточках сидела около него и, склонившись, жадно получала то, до чего у нее не было допуска все эти дни. Когда все это безумие закончилось, она только и смогла заглянуть в глаза Драко и шепнуть:
— Глупый мальчишка.
В тот день она впервые почувствовала себя старше Малфоя, хотя это и казалось полной глупостью: все же он родился практически на год раньше, имеет куда больше опыта, да и...
— Грейнджер, ты меня сегодня радуешь, — Драко улыбался, рядом с ней это стало его любимым выражением лица.
Он правда пытался защитить Гермиону от своих демонов, но она все равно умудрялась залезть ему в душу. Он боялся, что она, каждый раз, когда смотрит ему в глаза, подбирается все ближе и ближе к пристанищу его пороков. Такая наивная и доверчивая Гермиона Грейнджер не понимала, что он просто-напросто боится, что потеряет голову и крыша, которая едва держится, окончательно поедет. Скоро нужно было ехать домой, и Малфой знал, что будет держаться за ее образ во что бы то ни стало. Вот только уверенности, что он сможет еще раз выбраться оттуда нормальным, у него не было. Он питал себя голой надеждой на это и дал слово, что если все пройдет как надо, они с Грейнджер станут парой. Но Гермиона не стала мириться с таким положением вещей, она вообще недолго терпела его отстраненность, хотя Драко, разрываясь между желанием защитить ее и дышать с ней одним воздухом, всячески пытался сделать так, чтобы она его видела как можно меньше.
Маленькая чертовка сама все разрушила, и, несмотря на все доводы рассудка, он позволил ей это сделать. После того эпизода все стало иначе. Быть с Гермионой оказалось куда прекрасней, чем он представлял. Ее кожа, ее волосы, ее губы - все сводило его с ума. Только и успевал говорить самому себе: "Берегись, не упади".
Драко не сомневался, что обо всем уже доложили родителям, и готовился к последнему бою. Он считал каждую секунду свободы, которая у него оставалась, но все равно их всех оказалось недостаточно. Малфой никак не мог смириться с тем, что, возможно, эти дни - всё, что есть у них с Грейнджер.
Когда пришло время уезжать, оставалось тридцать три дня до окончания школы и всего два до того, как он снова сможет увидеть Гермиону. Уходя на рассвете, он произнес:
— Я люблю тебя.
Вот только Гермиона не слышала - она крепко спала, укутавшись в одеяло. Драко не стал ее будить, зная, что так ему будет еще сложнее. Словно в подтверждение этой мысли, девушка во сне нахмурилась.
***
Больше всего на свете Малфой боялся того, что станет похожим на родителей. Даже собственные волосы, которые так сильно подчеркивали их схожесть, злили его настолько, что хотелось перекрасить. Он давно думал об этом, даже краску присмотрел, вот только Грейнджер решительно встала на защиту натурального цвета. Тогда Драко решил, что не внешний вид делает из него "истинного" Малфоя, а то, что у него внутри.
Чета Малфоев помешалась на давно сгинувшем Темном Лорде и желании приобрести силу, о которой большинство и помыслить не пытаются. Они добровольно превратили свой дом в лабораторию боли, крови и несчастий. Драко понимал, что самым лучшим вариантом было бы рассказать обо всем аврорам, которые после падения Кумира-Нарциссы-и-Люциуса занимались как раз такими вопросами. Но каждый раз, когда он об этом задумывался, почему-то вспоминались теплые руки матери и то, как она всегда защищала его отца. Нарциссу он не потерял окончательно, она по крайней мере не пытала его круцио и не запирала в сыром подвале без еды на неделю и уж точно не она избивала его до полусмерти. Драко ощущал жалость по отношению к ней, но вместе с тем ненавидел за слабость и нежелание бороться — вместе они бы победили отца.
Иногда младший Малфой думал о том, насколько сильно его мать любит отца, что позволила свести себя с ума. Он ощущал острое любопытство узнать, что именно творится в ее сердце, и попытаться спасти. И именно тот факт, что письмо, вызвавшее его из Хогвартса, написала Нарцисса, заставил его приехать так быстро — что-то случилось.
Он долго стоял на пороге дома, пытаясь набраться сил и войти наконец в дом, вот только совершенно не понимал, чего нужно ожидать. Он переживал о том, что, возможно, видел Гермиону в последний раз. Волновался, что она не выдержит того, что с ним может произойти. Беспокоился, что мог так много сделать в этой жизни, но целиком и полностью потратил ее на борьбу с самим собой.
Дверь открыла мать через несколько минут после того, как Драко постучал. Когда он увидел ее после долгой разлуки, сердце пропустило несколько ударов, настолько сильно она постарела и осунулась. Теперь от прежней красивой, молодой женщины мало что осталось.
Первое, что она сказала, его разозлило:
— Твой отец очень зол, проходи.
Драко не показал своей ярости, хотя в тот момент больше всего мечтал о том, чтобы родиться заново в какой-то другой семье. Святые угодники, да он готов был стать частью бесконечного семейства Уизли и называться всю жизнь каким-то Биллиусом.
Драко зашел в дом. Сразу стало ясно, что тут не прибирались очень давно, настолько толстым выглядел слой пыли. Малфой поморщился и решил вновь посмотреть на мать, и когда он это сделал, ярость вспыхнула новой волной - все ее руки десятки "украшали" глубокие порезы. Он и не осознавал своих действий, когда подлетел к ней и схватил за руку.
- Это что такое? - каждое слово он выговаривал предельно четко и громко, но мать все равно делала вид, что не понимает, о чем речь.
Молчание начало его раздражать. Драко понимал, что значат эти раны у нее на руках, вот только все же не хотел верить, что это может оказаться правдой. Парень отпустил мать и побежал в кабинет отца. Когда он зашел, то сразу почувствовал неприятный запах, будто комнату уже месяц или два не проветривали. Луциус лежал на кожаном диване и выглядел по меньшей мере ужасно. Драко поморщился и позвал его:
— Отец?
Он долгое время не отвечал, но когда подал голос, обстановка стала еще более кошмарной - отец охрип и теперь говорил, едва волоча язык:
— Как ты посмел связаться с грязнокровкой?
Драко поморщился. Предубеждения по поводу чистоты крови остались в том же прошлом, что и Темный Лорд.
— Потому что я ее люблю.
— Любишь? — Луциус начал очень хрипло смеяться, казалось, что скрипят половицы какого-то древнего паркета. — Любить можно только чистого кровью, а все это похоть и ложь.
Драко все еще стоял настолько далеко от отца, насколько мог себе позволить в небольшом кабинете.
— И все же.
— Я буду говорить откровенно. Если ты с ней не порвешь, я ее просто прикончу. Думаю, тебе ясно, что это не пустая угроза.
Малфой перестал дышать. Как смеет этот ублюдок угрожать ему? Мало того, что всю жизнь издевался, мучил и калечил, а теперь еще и пытается лишить единственного светлого человека.
— А теперь пошел вон.
Драко охотно покинул кабинет отца и ушел в место, которое почему-то называл своей комнатой, хотя оно больше походило на тюрьму. Нестерпимо хотелось выпить огневиски, и он это сделал.
Тебя зовут Драко Малфой, и ты потерял все. Твой мир обрушился на тебя и теперь валяется пыльными осколками у ног. Больше нет ничего. Больше ничего не будет. Рваные и ненужные фразы застряли комком в горле - где-то между глотками огневиски и непролитыми слезами. Даже сейчас ты остаешься Драко Малфоем — гордым слизеренцем от кончиков волос и до самой глубины души, презирающим собственную семью и влюбленным в ту, которая может пострадать из-за тебя.
Тебе восемнадцать, но за свои девять раз по два ты успел увидеть столько, сколько многим и не снилось. Тень, тени, тени...тени Драко Малфоя.
Ничего не волнует тебя. Ну разве что бутылка огневиски, которую мать спрятала от тебя. Ты третий день пьешь не переставая, и чувствуешь, что это еще далеко не конец твоей боли, ее путь только начался.
Ты так молод, красив и бесконечно пуст. Все что есть — это чистая апатия, которая съедает.
Тебя зовут Драко Малфой, а ее — Гермиона Грейнджер, и пока не существует будущего, где вы вместе.
