Глава 4Резко контрастируя с мрачным коридором Министерства, квартира Тео встретила их ярко освещённой гостиной, каждый квадратный фут которой наводил на мысль о мужском прагматизме. Иными словами, комната служила воплощением простоты и функциональности. Не то чтобы Тео не ценил шикарной вычурности своего родового гнезда, известного как особняк Ноттов, просто он больше не мог выносить его тягостную атмосферу. Золочёные рамы, покрытые шёлком стены, многовековые гобелены, деревянные панели, украшенные затейливой резьбой, богатый бархат отделки — всё это наводило на Тео скуку и вообще действовало удушающе… Хотя… Возможно, это была всего лишь аллергия на пылевых клещей… Не важно… В любом случае, именно эта неприязнь вынудила его приобрести квартиру, которая, казалось, вся состояла из простых, чётких линий, света и воздуха.
Стоило им выйти из камина, Нотт сразу жадно поцеловал Гермиону, крепко сжимая в объятьях. Она с готовностью ответила, и Тео нетерпеливо впился в желанный рот, вырывая и одновременно глуша ещё один требовательный стон. Горячность, с которой Гермиона прильнула к нему тяжело вздымающейся грудью, ещё больше воспламенила его, заставляя исступлённо сжимать её в объятьях. Придерживая кудрявый затылок ладонью, Теодор сгрёб несколько густых коротких прядей пальцами и резко потянул, вынуждая Гермиону запрокинуть голову и соблазнительно выгнуть шею. Он набросился на открывшиеся участки кожи, страстно желая почувствовать на языке лёгкую солоноватость, смешанную с нежным ароматом духов.
«Твою мать!... Какая же она охренительно вкусная!...»
Одной рукой крепко прижимая её к себе, второй Тео медленно провёл по заманчивому изгибу талии. Тому самому изгибу, при одном взгляде на который двое суток назад у него впервые перехватило дыхание. Наслаждаясь прикосновениями, он с нажимом обвёл пышное бедро и остановился на аппетитной округлости ягодицы. Стиснув её широкой, сильной ладонью, Теодор прижал ведьму к себе, толкаясь возбуждённым членом, давая почувствовать всю полноту охватившей его жажды. Издав низкий, гортанный стон, Гермиона сама нетерпеливо дёрнулась, возбуждённо прильнув к нему.
— Чёрт! — проворчал Тео.— Когда ты стала такой невыносимо сексуальной, Грейнджер?
— Кто сказал, что я стала сексуальной, Тео? Может быть, я всегда была такой, а ты просто не замечал? М-м? — вызывающе мурлыкнула она.
Лениво усмехнувшись, Нотт вернулся к мягким, нежным губам, снова забирая их в плен. Он не спешил, потому что намерен был основательно изучить всё, что Гермиона Грейнджер могла ему предложить: каждый изгиб, каждую округлость и ложбинку. Откуда-то Тео точно знал: Грейнджер идеальна! Во всём! И в этот момент она принадлежала только ему! Её статус замужней женщины совершенно не беспокоил Теодора. Сейчас Гермиона была здесь, с ним. Она сама захотела его и поэтому пришла. И это единственное, что имело значение в эту минуту.
«Ох, сколько же всего я хочу сделать с ней...»
Однако Нотт не успел обдумать эту мысль до конца, потому что спустя один удар сердца Гермиона высвободилась из его рук, отступив назад.
«Неужели передумала? — пронеслось у него в голове. — Чертовски сложно будет остановиться, если так…»
В пах разрядом боли ударила паника, и Тео метнул в гостью вопросительный взгляд.
Но его опасения мгновенно растаяли, стоило только увидеть огромные, от вожделения закрывшие почти всю радужку, зрачки. Она явно не собиралась останавливаться. Наоборот, впившись в него глазами, Гермиона с решительностью голодной львицы ловко расстегнула пуговицы на блузке, решительно швырнув ту в угол. Чёрная юбка отправилась следом, и на Грейнджер осталась лишь облегающая, цвета слоновой кости, шёлковая комбинация, которая ничего не скрывала, а наоборот ещё сильней привлекала взгляд к соблазнительной фигуре. Тонкая мерцающая ткань заканчивалась где-то посередине бедра, демонстрируя красивые, словно скульптором изваянные ноги. Тео оценивающе разглядывал стоящую перед ним ведьму, не спеша смакуя каждую деталь — хрупкость и нежность тонких лодыжек, мягкую округлость колен и полноту груди. Вид напрягшихся под тонким шёлком, выпирающих сосков заставил его застонать, и он перевёл взгляд на припухшие губы, которые Гермиона нарочито медленно облизала, словно дразня его.
«Проклятье!» — Тео мысленно зарычал, представив, как этот горячий и нетерпеливый рот ласкает его.
Не желая больше сдерживаться, он потянулся к Гермионе, развернул её и прижал к себе, почти пронзая вызывающе оттопыренные ягодицы напряжённым пульсирующим членом, желавшим долгожданной свободы и такого необходимого, горячего, вытягивающего все силы, трения. Наклонившись, Теодор поцеловал обнажённое плечо, прошёлся губами вдоль шеи, чуть прикусил подбородок и овладел ртом. Крепко прижимая к себе её бёдра, он скользнул ладонью по тёплой, гладкой коже, безошибочно находя дорогу к влажным кудряшкам, прячущимся под скользким шёлком.
— Никакого нижнего белья? — выдохнул удивлённо.
Даже в пьяном бреду ему бы в голову не пришло, что Гермиона Грейнджер может пройтись по коридорам Министерства без нижнего белья.
— Я скинула его перед тем, как отправиться к тебе, — усмехнулась та и, повернув голову, лизнула подбородок Теодора. — Мне показалось, что так будет интересней.
— Да уж, это очень смело даже для тебя, Грейнджер… Да ты у нас, оказывается, хулиганка, — он издал низкий смешок, ещё глубже погружая в неё пальцы.
Гермиона вызывающе хмыкнула, и Тео почувствовал, как между распалёнными телами скользит её проворная ладошка. Быстро расстегнув молнию, Гермиона нырнула рукой внутрь, обхватив более чем готовый к решительным действиям член. Её быстрые ритмичные движения заставили Теодора скрежетать зубами, лаская её влажность дрожащими от предвкушения пальцами. Гермиона, прерывисто вздохнув, шепнула ему на ухо:
— Кажется, пришло время показать мне спальню, детектив.
Не тратя время на слова, Тео развернул её и, приподняв, подхватил под ягодицы. Крепко прижав к себе, он заставил Гермиону обхватить бёдра ногами и понёс в спальню, где аккуратно положил на кровать, застеленную простым, цвета индиго покрывалом, а затем судорожно принялся стаскивать с себя рубашку и брюки. Тем временем ведьма, удобно устроившись, с кокетливым придыханием проворковала:
— Что же ты возишься, Тео… Согрей меня… Разве ты не видишь — я замёрзла…
Рваным движением Теодор скинул бельё и забрался в кровать.
— Рыцарь без страха и упрёка к вашим услугам, мадам… Мы, рыцари, никогда не оставляем девушек в беде… — шепнул он в маленькое, порозовевшее ушко, прежде чем снова прижался ртом к её припухшим губам.
***
Гораздо позже, после того, как они в очередной раз привели друг друга к оргазму, вымотанный, но удовлетворённый Тео устало рухнул на спутанные простыни. Стресс и недосыпание взяли верх, и он задремал, но перед этим собственнически положил ладонь на грудь Гермионы.
***
Теодор открыл глаза с твёрдой уверенностью, что проспал всего несколько минут, но оказалось, что сумерки уже поглотили комнату, наполнив её густыми, размытыми тенями. Первое, что сразу бросилось в глаза: вторая половина кровати была пуста и холодна. Он резко поднялся и, прислонившись к тёмной деревянной спинке кровати, прислушался. Вокруг царила абсолютная тишина. Стало ясно, что Гермиона ушла, пока он спал.
— Твою ж мать! — Тео выругался и призвал с тумбочки сигареты.
Прикуривая, он заметил на соседней подушке записку. На небольшом клочке пергамента тонким аккуратным почерком было выведено:
«Спасибо за то, что напомнил мне, как же это прекрасно. Гермиона».
Теодор чертыхнулся и в сердцах уничтожил записку. Он даже себе не мог объяснить, почему исчезновение Грейнджер возмутило его так сильно. В любой другой день, с любой другой женщиной он был бы только рад, что партнёрша по сексу тихо удалилась, не вынуждая неловко оправдываться и врать, стараясь отделаться от назойливого внимания. С Гермионой же все события проходили по странному, совершенно непонятному сценарию! Ирония судьбы, но именно с ней Тео хотел поговорить! У него накопилось множество вопросов, чёрт побери! Во-первых, он хотел знать, почему, Мерлина ради, она вообще пришла к нему? Он и свои-то мотивы этого внезапно вспыхнувшего влечения не до конца понимал, так что, как минимум, было бы интересно узнать, почему она себя вела подобным образом. Оставленная на подушке записка навела Тео на некоторые мысли, но рассудительный детектив, проснувшийся в нём как нельзя кстати, хотел знать всё точно и до конца.
«Неужели она просто использовала меня для банального перепихона?»
Мысль о том, что после всего произошедшего между ними Грейнджер просто вернулась в свое маленькое, уютное семейное гнездышко, обжигала Тео внутренности. Он представил себе Рональда Уизли, слюнявым ртом касающегося её тела… От чётко возникшей перед глазами картины его чуть не вывернуло наизнанку. Это было глупо, необъяснимо, нелогично, в конце концов, но Теодор ничего не мог с собой поделать. Мысль о том, что Гермиона может находиться в постели с кем-то — будь это её муж, с которым она прожила вместе двадцать лет, или любой другой мужчина, была противна ему до тошноты. Такая сильная и идиотская реакция на женщину возникла у него впервые, ну, или просто он не помнил, когда последний раз испытывал такие же чувства. А тот факт, что за годы своей работы Теодор видел великое множество случаев бытового насилия, вызванного изменой, заставил его нахмуриться. Хотя, если честно, он искренне сомневался, что Уизли мог на самом деле чем-то навредить Гермионе. Рыжий не выглядел особо агрессивным.
Выдыхая одно облако дыма за другим, Тео попытался размышлять здраво и в конце концов пришел к следующему выводу: лучше всего сейчас перестать думать о Грейнджер и мотивах её поступков. У него и так хватало забот: где-то на свободе ещё гулял убийца, а его самому близкому другу, вероятно, всё ещё грозила опасность. Вскочив с кровати, он направился в ванную. Двадцать минут спустя, выглядя свежо и энергично, Нотт вышел из министерского камина и не торопясь направился пустынными коридорами к своему отделу. Мысли его всецело были заняты расследованием, на время оставив Гермиону Грейнджер в покое.
Добравшись до кабинета, первым делом Теодор раскрыл лежавший на столе отчёт Энтони. Ребята по-прежнему были заняты поисками эльфа, который принёс жертвам отравленные напитки. Голдстейн добавил от себя лично несколько строк, в которых отметил, что чувствует — цель близка.
Рядом с отчётом лежала записка Поттера, в которой Наиглавнейший Аврор сообщал, что Гринграсс подал официальную жалобу, обвинив его в предвзятости и попустительстве. Тео нахмурился и прочитал заключительные строки вслух:
«В твоём распоряжении неделя, Нотт. Если к тому времени не раскроешь дело, я буду вынужден забрать его себе».
— Вот же стервец, — проворчал Теодор.
Подобная загвоздка, конечно, не добавляла делу приятности, но не в первый раз кто-то жаловался на него или его способы ведения следствия. Время от времени такое неизбежно происходило. Это был своего рода профессиональный риск.
Из Министерства Нотт направился в Малфой-Мэнор проверить Драко. Он надеялся заодно обсудить с ним подробности условий опёки Астории над Скорпиусом. И хотел поговорить о некоторых примечательных моментах, которые обнаружил в защитных заклинаниях поместья. Увы, Малфой оказался не в состоянии говорить, потому что налакался в зюзю. Вздохнув, Тео удостоверился, что друг добрался до постели и заснул. Оставив на столике пузырёк с антипохмельным зельем, он наказал Ринкли проследить, чтобы молодой хозяин с утра обязательно его выпил. После этого Теодор вернулся домой, по дороге купив китайскую еду «на вынос». Поужинав, выкурив две сигареты и выпив стакан огневиски, он наконец провалился в сон.
Наутро в кабинете его встретил Голдстейн со странным выражением на лице и свежим номером «Пророка» в руках.
— Зацени, босс, — Энтони хлопнул газетой о стол и тихо добавил: — Честно говоря, мне их союз всегда казался мезальянсом.
— Что там? Какой ещё мезальянс?
Почувствовав, что от неожиданно нахлынувшей тревоги перехватывает горло, Тео бросил взгляд на газету и увидел мигающий заголовок:
«Неприятности в раю!
Надёжные источники сообщают: вчера ночью Гермиона Уизли, в девичестве Грейнджер, покинула семейный дом и сняла номер в отеле! Возможно, сегодня появится официальное заявление о расторжении брака!
Читайте подробности на стр. 3».
