Глава 4Портал перенес их ко входу в огромный зал, где звучала негромкая музыка, а пары кружились в неярком мерцании свечей, паривших над приглашенными в своем собственном замысловатом танце. Драко протянул свой пригласительный билет и под руку с Гермионой прошел внутрь. Гарри осторожно шел следом, скрытый под мантией-невидимкой. Гермиона тихо спросила:
— Почему бал-маскарад? Разве смысл подобных мероприятий не в том, чтобы приглашенные люди могли пообщаться друг с другом, а не прятаться за своими масками?
— Большинство гостей прикроют лица лишь формально, их легко будет узнать, — ответил Драко, осматриваясь вокруг. — Многие используют в качестве опознавательного знака геральдику своего дома. Но, судя по всему, здесь много влиятельных лиц, которые не хотели бы демонстрировать свое присутствие всем и каждому — такие используют специальные знаки, предметы или элементы одежды, известные лишь избранному кругу лиц.
Мимо них проплыл поднос с бокалами пузырящегося шампанского, но пить никто из троицы не собирался. Большой зал продолжал наполняться гостями, которые в ожидании основного празднования собирались за небольшими столиками с закусками или шли танцевать. Драко пробормотал тихо, надеясь, что Поттер все еще находится где-то рядом:
— Глазастый, пройдись между столиков, вдруг услышишь что-то интересное. А мы пока проверим танцующих и будем ждать тебя у противоположной стены.
— Здесь все говорят по-французски, я ничего не понимаю, — раздалось недовольное бурчание где-то справа от принявшей руку Драко Гермионы.
— Наши говорили по-английски, если тебе повезет, то ты сориентируешься как раз на знакомую речь. Постарайся ни на кого не наткнуться. В случае необходимости используй магофон. Скоро начнется официальная часть с угощениями. Кали будет принимать подарки, выслушивать тосты и принимать поздравления. Я постараюсь под видом поздравления хотя бы коротко намекнуть о проблеме и увести ее для беседы. Надеюсь, что к тому моменту мы уже выявим Пожирателей, и вы сможете за ними проследить. Если нет, то, значит, дело ограничится только беседой.
Драко не видел смысла ни в поиске Пожирателей, ни в присутствии гриффиндорцев на этом балу. Единственная причина или, скорее, даже прихоть, которая сподвигла его на странный поступок взять их с собой, — желание находиться сейчас рядом с Грейнджер. С того момента, как в его безмятежную жизнь ворвались Пожиратели смерти, а с ними и угроза жизни, страх, боль и убийства, с тех пор как погибла его мама — его мир погрузился во мрак. И Грейнджер вдруг стала тем теплым лучом, который возвращал его к реальности, вытаскивал из лап отчаяния и дарил тепло и надежду на возвращение в привычный мир. Рядом с ней он снова мог шутить и радоваться. Просто изучать структурную магию и заниматься созданием магофона. И главное — забыть на некоторое время о том, что могло ждать его дома… Она словно была порталом в обычный мир подростка.
Но сейчас, когда где-то рядом были Пожиратели смерти — его реальность, его боль и страх — в груди застыл холодный ком. Он крепче сжал руку Гермионы, чтобы вернуть себе уверенность, и заметил, как она удивленно взглянула на него. Он коротко подмигнул ей, пытаясь показать, что все в порядке, но на деле не ощущая этого. Более того, он вдруг неожиданно осознал, что все это мероприятие могло быть опасным. В глубине души все это время стояло чувство тревоги — они в своей эйфории от поступления и вчерашнего расслабленного вечера абсолютно недооценили происходящее. Сейчас осознание этого факта накрыло его с головой. Он вдруг понял всю нелепость их плана, всю недоработанность и отсутствие разума. Малфой всегда считал, что гриффиндорцы очертя голову бросаются на борьбу с каждой замеченной ими несправедливости, совершенно не задумываясь о последствиях и забывая о собственной безопасности. И больше всего его раздражало то, что они начинали думать лишь в процессе своих действий, а не заранее. Но как же угораздило его, истинного слизеринца, поступить точно так же? И несмотря на то, что пока действительных причин для беспокойства не было, внутри него все дрожало от предчувствия.
Пол зоны для танцев щекотал стоявшим на нем волшебникам ноги, вынуждая двигаться под музыку. Драко тряхнул головой, отгоняя панические мысли, и пригласил Гермиону на танец. Они закружились по залу, но сейчас в их прикосновениях не было ни малейшей романтики. Гермиона была напряжена, и Малфой это ощущал. Сам он находился в состоянии поиска, почти не чувствуя холодной ладошки в свой руке и прекрасных волнующих изгибов в объятиях. А в следующий момент его окатило волной страха — татуировку дергало не переставая. И вот уже не предчувствие, а понимание — проблем не избежать. Прижав Гермиону плотнее к себе, он нагнулся и зашептал в ее ухо:
— Что ты сделала с татуировкой, Грейнджер? Уверена, что все прошло так, как мы задумывали?
Гермиона вздрогнула и едва заметно шевельнула губами, почти касаясь щеки Малфоя:
— Да, я не могла ошибиться. Что происходит, Драко? Что ты чувствуешь?
Он ощутил, как она задрожала — почувствовала его эмоции, его волнение. Драко попытался взять себя в руки и, крепко сжав ее ладонь, произнес как можно спокойнее:
— Тогда то, что я чувствую, может означать лишь одно — соратники Лорда повсюду. Нам надо найти… — он проглотил неприятную фамилию, вдруг побоявшись произнести ее вслух, — твоего приятеля. Если он попадется, то…
Гермиона лишь кивнула. И они начали осторожно перемещаться к стене. Зеркальце в кармане камзола Драко дрогнуло, и он быстро достал его: «
Твой отец здесь!»
Драко быстро осмотрелся: если уж Поттер узнал его отца, то и сам он его не пропустит. Но никого похожего рядом не было. Тогда Малфой пригнулся к самому уху Гермионы и зашептал, делая вид, что всецело увлечен своей спутницей:
— Сейчас мы дожидаемся лохматого, после чего я иду искать Кали, оставаться здесь, ждать и искать более подходящего момента уже опасно. Вы идете следом за мной, и, как только представится удобный момент, ты прячешься под мантию. Постарайтесь держаться неподалеку. Как только я закончу переговоры, мы уходим.
— А как же подмена зелья? — шепнул голос из ниоткуда.
Драко вздрогнул:
— Твою мать, четырехглазый, ты никогда мне не нравился, а сейчас еще меньше. Мы ничего с этим не сможем сделать — здесь больше… — он запнулся, подбирая слово, чтобы не привлекать внимания громкими словами, — темных, чем мы могли бы себе это представить.
— Но… — Гарри пытался возмутиться и не понимал, почему Гермиона не поддерживает его и стоит, о чем-то напряженно думая.
А она вдруг вскинула голову и прошептала испуганно:
— А вам не кажется странным, что наш директор, — она поддержала инициативу Малфоя не называть имен, — который лично стал нашим сопровождающим сюда, вот так вот запросто разрешил нам покидать Академию без присмотра? — она выразительно взглянула в ту сторону, откуда раздавался голос Гарри. — Мне кажется, что происходит что-то гораздо худшее, чем мы могли себе представить.
А Драко это уже не казалось — вся его изворотливая натура кричала о том, что еще немного, и они вляпаются по самое «не хочу». Надо было уходить. Выкинуть из головы мысль о помощи кому бы то ни было, кроме себя, и уходить. Но видя перед собой решительную Гермиону, Малфой понимал, что озвучивать эту идею бесполезно. Он качнул головой, отгоняя накрывшую его злость, и двинулся из зала приемов куда-то вглубь дома, надеясь, что поиски Кали не затянутся надолго. Пройдя картинную галерею, где бродило несколько человек, они попали в небольшой проход, где никого не было. Гермиона быстро скрылась под мантией-невидимкой вместе с Поттером. У Драко возникло ощущение, что он остался наедине с возникшими проблемами. Он прищурился, прислушался к своей интуиции, которая обострялась в моменты опасности, и свернул в правый проход. Двери, картины, статуи… Драко остановился — найти хозяйку дома, заглядывая во все комнаты, было бы нереально, да и неприлично. Пожалуй, стоило вернуться в картинную галерею и подождать Кали там — другого перехода из замка в зал приемов не было. Но в это время одна из дверей распахнулась, и из комнаты вышла Малифисента, Драко едва узнал в ней хозяйку дома. Интуиция это была или везение — уже неважно, ему повезло, и это радовало. Глаза миссис Эниволдсен, казалось, вспыхнули хищным светом, когда она заметила Драко. А может, это был лишь отблеск ее светящегося зеленым ореолом посоха? Она резко развернулась, и черные одежды крыльями взлетели вокруг ее тонкой фигуры. Малфой вздрогнул от ощущения, что перед ним стоит опасная ведьма, и поспешил на мгновение снять маску, чтобы она его узнала. Кали улыбнулась своими кроваво-красными губами, и Драко приветственно взмахнул рукой, ощущая тем не менее холодок между лопатками — Кали любила возводить вокруг себя ощущение опасности, и ей это, несомненно, удавалось.
— Драко, я рада, что ты нашел время прийти! — она сделала несколько шагов ему навстречу, и Малфой наконец очнулся и подошел к ней, галантно поцеловав ей руку.
— Рад приветствовать именинницу и хозяйку великолепного замка. Разреши поздравить тебя скромным подарком и пожелать дальнейших успехов в изучении столь любимых и уважаемых тобой Темных искусств, — и Драко протянул небольшую коробочку, в которой лежало яйцо Китайского дракона-льва — он знал, как Кейли ценила редкие и ценные ингредиенты, которые нельзя было достать официальным путем.
Кали вежливо поклонилась, но, увидев содержимое коробочки, бросилась Драко на шею, едва ли не взвизгнув от восторга.
— Спасибо, спасибо! Это то, чего мне так не хватало! Ты всегда знал, что мне может понравиться!
Драко усмехнулся:
— Твой костюм не предполагает таких восторгов.
— Для тебя я всегда делала исключение, ты забыл? — она ухватила его за руку и потащила к своей комнате. — Ты ведь не просто так бродишь по моему дому? Я права? Пойдем пообщаемся в приватной обстановке, не могу же я держать дорогого гостя в коридоре.
Все шло так, как Драко и планировал, и он охотно двинулся за Кейли, даже и не вспомнив об оставшихся в коридоре гриффиндорцах.
Войдя в комнату, Кали поставила коробочку с подарком в центр своего огромного туалетного столика, стоявшего в углу, и села в одно из кресел возле камина. Драко же предпочел остаться стоять, оперевшись о подоконник.
Свет в комнате почти погас, оставив лишь отблески пламени камина, которое танцевало желто-зелеными языками, добавляя хищности сидящей рядом с огнем Кали.
— У меня не так много времени, как ты понимаешь, — улыбнулась она, с интересом наблюдая за напряженным Малфоем. — Но для тебя я готова даже пропустить празднование в мою честь.
Она усмехнулась, заметив подозрительный и настороженный взгляд Драко, которым он ее окинул:
— Не знаю, есть ли смысл напоминать тебе о том, что ты замужем, Кейли. За чудаковатым замкнутым магом намного старше тебя. Тебе надоела твоя жизнь здесь?
— Мой муж — прекрасный человек, он очень интересная личность и, похоже, действительно меня любит, Драко. Но дело вовсе не в том, какой он. Мне нравится моя жизнь, мне нравится то, чем я занимаюсь. Ты же знаешь, я всегда любила преобразования, и мне нравится запечатывать заклинания в шармы. А еще мне нравится возможность продолжать изучать Темные искусства и связывать их с моей работой. Все, чем я занимаюсь сейчас, наполняет мою жизнь чистым восторгом, эйфорией, сказкой, вдохновением. Я творю и дышу своими творениями — без них я ничто. Ты помнишь, что наш род, наша кровь — практически все в той или иной степени являются создателями всевозможных уникальных новинок в мире магии. Мой брат работает в группе волшебников, которые занимаются разработкой новых метел «Тайфун». Мой дядя, как ты помнишь, создал магоборд, который уже почти закончен и сейчас проходит испытания. И кстати, у меня для тебя есть новая модель — тебе понравится. Я занимаюсь разработкой новых уникальных шармов для волшебников. И это заслуга моего мужа. Тех, в ком течет кровь Керков, осталось очень мало, и мы недостаточно богаты по меркам чистокровной аристократии, поэтому предложение моего мужа, узнавшего о моем таланте, было именно тем, что могло сохранить наш уникальный дар и подарить мне счастливую жизнь. Керки просто не могут жить без возможности создания чего-то нового. Я не люблю мужа, но уважаю и ценю его. И я буду счастлива, что смогу передать свой дар и нашим детям. Сочетание наших с мужем кровей идеально подходит для сохранения этого дара. А ты… ты всегда был моей слабостью, моей недопустимой эмоцией… Керки не создают семью по любви… И, Драко, я так соскучилась без тебя.
И она поднялась с кресла и шагнула к нему навстречу, но он отступил, не позволив прикоснуться к себе.
— Ты все еще обижен за то, что я вышла замуж? — Кали криво ухмыльнулась. — Или это из-за той, с которой ты пришел?
— А разве это важно, Кейли? — холодно поинтересовался Драко. — Не стоит ворошить прошлое.
— Тогда зачем же ты пришел? — в ее голосе скользнуло легкое разочарование, но она всегда хорошо держала себя в руках.
И Драко рассказал ей о подслушанном разговоре и заговоре против семьи Эниволдсенов. Кали слушала, уставившись на огонь, сжав губы и не двигаясь. Малфой замолчал, но она продолжала стоять, что-то обдумывая. Наконец она решительно развернулась к нему:
— Спасибо за предупреждение, Драко, надеюсь, что еще не поздно. Как ты понимаешь, мне пора. Ты можешь идти на празднество, надеюсь, мы увидимся с тобой сегодня еще раз, — и она стремительно направилась к выходу, оставив Малфоя все так же стоять у окна.
Когда она уже коснулась ручки двери, ее остановил голос Драко:
— Постой, у меня к тебе есть одна просьба.
Кали удовлетворенно улыбнулась и медленно повернулась к нему.
***
Гермиона и Гарри осторожно спускались по ступенькам, ведущим, похоже, в подземелья большого замка, в котором они находились. Впереди путеводным маячком мерцал огонек палочки одного из Пожирателей. Они шли за ним, стараясь не приближаться, чтобы не выдать себя. Босые ноги Гермионы заледенели, и она морщилась уже от каждого шага — туфельки на каблучках она давно сняла и несла в руках, чтобы они не выдали ее присутствия своим стуком.
Гриффиндорцы не задумываясь отправились следить за идущими впереди Пожирателями, которых смогла опознать Гермиона. Не очень-то те и скрывались. Гарри переполняла эйфория — наконец-то он мог действовать. А Гермиона и не думала о последствиях — она была зла, но старалась не игнорировать это чувство. Заметив, с каким энтузиазмом Кали бросилась на шею Драко, и увидев, как он охотно уходит с ней в ее комнату, Гермиону окатило волнами обиды и разочарования, которые превратились в злость. И никакие доводы разума о том, что эта встреча была обговорена, что именно этого они и хотели, не помогали. Стоило двери комнаты закрыться, как Гермиона предложила Гарри вернуться если не в зал приема, то хотя бы в картинную галерею и осмотреться. Он поддержал ее идею с большим энтузиазмом — ему весьма надоело бездействие и нахождение на вторых ролях. Им повезло найти тех самых Пожирателей, когда те уже сворачивали в один из коридоров, уходящих из картинной галереи. И точно так же, не раздумывая, лишь переглянувшись, гриффиндорцы поспешили за ними.
Подземелье было сырым, мрачным и жутко холодным. Босоногая Гермиона окончательно продрогла и старалась не стучать зубами. Гарри шепотом поинтересовался:
— Интересно, что мы сможем предпринять, если даже палочками пользоваться вне школы и академии не имеем права?
Гермиона лишь пожала плечами, не заботясь, что Гарри ее не видит. Она надеялась, что припасенный ею ингредиент поможет нейтрализовать опасное зелье. Но все могло пойти совсем не так, как ей хотелось.
Пройдя длинными переходами, они наконец выбрались из подземелья и очутились в большой светлой лаборатории. Ни одна из дверей, к удивлению Гермионы, не создала ни малейшей трудности для проходивших сквозь них Пожирателей. «Статус секретности высокий, а на дверях никаких заклинаний», — мелькнула мысль. Гарри и Гермиона проникли в лабораторию следом за Пожирателями, которые оглядывались, видимо, в поисках того, что им было необходимо. Вокруг стояли котлы, перегонные кубы, висели огромные карты заклинаний, а стекла от пола до потолка были исписаны формулами и схемами. Гермиона едва подавила в себе восхищенный вздох, глядя на светлое помещение, так удобно устроенное для работы. Она загляделась на одну из карт совместимых заклинаний, когда Гарри привлек ее внимание. Пожиратели обнаружили один из котлов с серебристым зельем и вылили в него жидкость из небольшого темного флакона. После чего быстро исчезли из лаборатории.
Стоило стихнуть их шагам, как Гермиона выбралась из-под мантии, достала из сумочки небольшой мешочек и высыпала в тот же котел горсть белого порошка. Рядом с ней появилась голова Гарри.
— Что ты сделала?
Жидкость забурлила и стала почти прозрачной.
— Добавила корень жгучей бузины. Он редко используется, потому что даже в нужном зелье при малейшем отклонении от дозировки нейтрализует его. Чаще вместо него используют корень ночной бузины, настоянной на соке из листьев дурман-травы — делать дольше, но результат стабильнее. А вот любое другое зелье порошок корня жгучей бузины почти наверняка превратит в воду. Правда, я не уверена, что ее стоит пить.
Гарри прошелся вдоль системы, которая была соединена с котлом. Труба, ведущая от хитроумных сплетений сосудов, колбочек с разноцветными порошками и тонких трубочек, заканчивалась еще одним котлом, который сиял голубоватым светом.
— Что это? Портал? — удивленно спросила Гермиона, оглядывая странный котел. Ничего подобного ей видеть не доводилось. Гарри протянул было руку, но Гермиона схватила его за кисть. — Не думаю, что это хорошая идея.
— Портал куда?
— Возможно, как раз на ту самую ювелирную фабрику, где изготовляют украшения для маглов? — Гермиона оглядела котел со всех сторон. Сейчас он был пуст и это радовало — значит опасное зелье не должно было попасть по месту назначения. — Думаю, что здесь ничего не было и в тот момент, когда мы только пришли, так что мы успели вовремя.
А Гарри уже двинулся дальше, заметив небольшой проход, и Гермионе, ничего не оставалось, как пойти за ним, хотя разум утверждал, что они сделали все что могли, и пора было уходить, пока никто не обнаружил их присутствия здесь. Но войдя в очередное помещение, она изумленно ахнула и начала осматриваться, полностью очарованная небольшой, но очень уютной библиотекой. Пока Гермиона ходила вдоль стен, где на полках располагались книги, осматривая редкие издания по заклинаниям, их созданию и применениям, Гарри подошел к столу, стоявшему посередине. На полу возле него лежала небольшая потрепанная книга, упавшая и, по всей видимости, никем не замеченная. Гарри поднял ее, но не успел даже прочесть названия, как в лаборатории раздались шаги и голоса. Гарри вздрогнул, быстро подбежал к Гермионе и накрыл ее и себя мантией-невидимкой.
Из лаборатории послышались голоса, потом стук ящиков, перезвон металла, и тихий женский голос мягко произнес:
— Держи, это лучший вариант из того, что ты просил. Цену ты знаешь.
И голос Драко ответил:
— Не беспокойся, я все прекрасно помню.
И вновь тишина, такая подозрительная… Гермиона, узнав голоса Драко и Кали, скрипнула зубами. Ее раздражала эта особа, и она ничего не могла поделать с этим необъяснимым чувством.
И вдруг эта тишина разорвалась звонким и возмущенным:
— Что с зельем? Они здесь уже были! Ах, какое счастье, что отправка зелья на нашу фабрику происходит в полночь!
Такой наигранный голос — актриса-актриса, с чего бы? Но Гермиона одернула себя — она явно придиралась уже ко всему, что было связано с неприятной для нее девушкой, находящейся сейчас слишком близко к Малфою.
— Ну что ж, печально, придется сегодня после празднования поработать вместо сна и восстановить запас к утру.
И вновь картинный вздох. И раздражающая тишина. Что там могло происходить?
Шаги вдруг раздались совсем рядом и Гермиона, вздрогнув, инстинктивно шагнула назад, зацепившись за кресло и едва не упав. Гарри с трудом удержал ее за руку. В дверях мелькнула фигура светловолосого пирата — Драко снял свою маску, и узнать его сейчас было легко. А через несколько секунд на магофон Гермионы пришло сообщение от Малфоя: «Быстро во двор, я отвлеку Кали. Сними перчатки!». Сердце Гермионы пропустило удар: как он понял, что они здесь? Неужели мантия-невидимка не смогла скрыть их присутствия? А стягивая перчатки и наблюдая, как от прикосновения к ним вверх взмывают крошечные бабочки, ее дыхание сбилось — как легко они могли себя выдать. И почему же она сама не обратила на них внимания — видимо, привыкла к невесомым почти прозрачным малышкам. Маленькие бабочки быстро таяли, но несколько особо крупных сели на книжные стеллажи. Гарри потащил подругу к выходу, не давая ей возможности больше задерживаться, и они выскользнули в лабораторию. Где Драко отвлекал Кали… довольно простым и действенным способом, от которого в глазах Гермионы потемнело и рука, за которую ее все еще держал Гарри, сжалась так, что друг едва не зашипел от боли.
Он целовал ее…
А она обвила своей рукой его шею и прильнула к нему, словно пытаясь в нем раствориться. Все внутри Гермионы задрожало от ярости, но Гарри, не оставил ей ни малейшего шанса хоть как-то отреагировать и, обхватив ее за талию, поспешил к выходу. Нырнув в проем двери, они чуть не столкнулись с Люциусом Малфоем и высоким мужчиной в темных одеждах и с серебряной маской на лице, полностью его скрывавшей. Они отшатнулись к стене и вжались в нее, пытаясь стать как можно меньше. А когда мужчины прошли мимо, бросились к лестнице, ведущей в замковый сад.
***
Люциус Малфой вошел в лабораторию первым, и ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что здесь происходит. Одним быстрым взмахом палочки он отбросил сына в проем, ведущий в библиотеку.
Сидя на полу и потирая ушибленное плечо, Драко смотрел, как вслед за его отцом в комнату вошел высокий седовласый мужчина и снял маску. Муж Кали.
Мистер Эниволдсен быстро подошел к жене и начал мягко выговаривать ей, что она забыла свои обязанности хозяйки дома и до сих пор не вышла к гостям. Люциус Малфой же подошел к сыну, который успел подняться на ноги. Окинув критичным взглядом библиотеку, он цепко и больно ухватил его за плечо и прошипел ему в самое ухо:
— Иногда ты совершаешь настолько идиотские поступки, что я сомневаюсь, что ты мой сын. Ты совсем потерял разум? Если от тебя будет столько неприятностей, мне придется вновь заняться твоим воспитанием. Сейчас вы обменяетесь с мистером Эниволдсеном положенными любезностями, и ты должен будешь убраться прочь из этого дома как можно быстрее. О девице, с которой ты сюда явился, поговорим позже. Жду твоего возвращения в поместье через два дня.
Из библиотеки вылетела маленькая бабочка и, пролетев мимо Люциуса, села на плечо мистера Эниволдсена, где спустя несколько секунд растворилась в воздухе. Драко выругался про себя, но уже мгновение спустя мило улыбался мужу Кали. Вежливые речи, светские улыбки, от которых сводило щеки, поклоны и тошнота, подступающая к горлу из-за этих проклятых бабочек и невозможности ничего сделать. Кто еще мог их видеть в лаборатории, где произошла подмена столь важного для бизнеса Пандори и для здоровья маглов зелья? Драко заметил, что чета Эниволдсенов успела вполголоса обсудить эту проблему. Какие выводы они могли сделать? И чем это грозило Грейнджер? В лаборатории появился эльф и, получив указания от мистера Эниволдсена, быстро испарился. Надо было уходить и как можно быстрее. Но подозрительный взгляд отца и без того впивался сыну между лопаток, и Драко послушно оставался на месте. Он боялся. Его отец внушал ему страх, смешанный с уважением. И весь остальной мир был сейчас неважен, пока отец был рядом, пока Драко вызывал его недовольство и пристальный интерес. Он стоял прямо, почти не дыша, ощущая, как мороз спускается от затылка все ниже, превращая его в еще более неподвижную ледяную статую. С самого детства Драко боялся сделать что-то, что повлечет за собой отцовский гнев. Сын должен был быть идеальным, только так он мог заслужить одобрение, быть достойным носить фамилию своего отца, называться его сыном. И этого идеала достичь было очень сложно. И лишь в глубине души крошечным огоньком искрил протест и непонимание — почему его столь сильный и влиятельный отец до сих пор был заодно с Воландемортом? Почему смерть матери ничего не изменила? Драко сжал зубы. Может, несмотря на внешнее благополучие их семьи, отец никогда не любил мать? Браки по расчету, без чувств, а часто даже без симпатии были нормой аристократических семей. Драко всегда казалось, что отношения его родителей были чем-то большим, но что он мог знать на самом деле, если все эмоции было принято скрывать за маской? И это становилось настолько привычным, что даже дома казалось все носили эти холодные маски высокомерия и безразличия. Но искорка протеста едва тлела, неспособная разжечь пламя и что-то изменить, и Драко оставался на месте.
А когда в лабораторию вошел огромный широкоплечий мужчина с безобразными шрамами, пересекавшими его лицо, Драко и вовсе вжался в стену и замер. Люциус Малфой, казалось, и бровью не повел при виде вновь прибывшего, чьи глаза полыхнули багровым огнем ненависти ко всему живому, но Драко видел, как его скулы напряглись, а руки нервно сжали трость. Страшный человек с безжалостным искореженным лицом был ему знаком. Это был «охотник за головами» — тот, кого аристократы нанимали за большие деньги, когда правдами и неправдами нужно было найти какого-нибудь человека. Особенно если было не слишком важно, будет ли он доставлен живым или мертвым. Он был волшебником с очень слабыми силами, которые даже не использовал, но при этом являлся анимагом с особым чутьем, позволявшим ему находить жертву по какому-то особому «запаху магии», который ощущал только он. Его анимагический образ маленькой лохматой собачки мог рассмешить лишь непосвященного. Находя жертву, он впивался в нее зубами, и его уникальная магия проникала сквозь укус в кровь мага, парализуя его и лишая сил. И беда, если охотник был в это время голоден, потому что в таком случае запах крови сводил его с ума, словно превращая его в вампира и заставляя выпить слишком много крови, что вызывало неизбежную гибель укушенного. Поговаривали, что он был адской помесью вампира и оборотня. Но охотник никогда и никому не рассказывал о себе. Он был немым.
Его звали странным именем Герасим, но Люциус с усмешкой называл его Муму. Однажды Драко спросил у отца, откуда он взял это непонятное прозвище, и тот недовольно поинтересовался, почему сын до сих пор не прочел ни одной магловской книги. Драко даже задохнулся от возмущения: почему он, чистокровный отпрыск древнего рода, должен читать что-то написанное маглами! Он даже не понимал, зачем целый отсек их домашней библиотеки посвящен книгам пусть и всемирно известным, но написанных магловскими писателями! И его коробило даже поинтересоваться, для чего отцу была нужна эта странная коллекция. Отец отвел его в библиотеку и указал на одну из полок этого раздела, объявив, что через неделю сына ждет экзамен по всем этим произведениям. На вопрос зачем, он рассказал одну удивительную для Драко вещь. Все писатели мира обладают толикой магической крови. Но их магия совершенно особенная, словно перерожденная в другую форму, она очень редко позволяла человеку использовать волшебство для повседневной жизни, но давала могущественную силу слова, способную увлечь читателя и перенести его в мир фантазии писателя. Сильные маги, читающие произведения, написанные подобным образом, невольно впитывали магические образы, питая свои волшебные силы. Чаще всего это происходило само по себе, совершенно естественным образом. И Драко с увлечением принялся выискивать интересные произведения, буквально проглатывая их в надежде усилить свои магические данные.
Драко удалось лишь услышать, как Кали отдает приказ найти того, кто последним изменил зелье. Но все его желание объяснить ей, что они ищут не того, что проблема не в том, кто последним изменил зелье, а в двух известных ему Пожирателях, оставалось лишь мысленным посылом. Тяжелый взгляд отца, следящий за каждым его шагом, не давал ему даже попытаться что-то изменить. Даже если на кону была жизнь Грейнджер.
Когда фляжка с кровью дракона, чтобы усмирить голод охотника, и увесистый кошель, набитый галеонами, перекочевали к Герасиму, Люциус наконец кивнул сыну, что тот может идти. Драко тут же поспешил откланяться и, стараясь не перейти на бег, вышел из лаборатории и бросился в сад.
Схватив магоборд, — подарок Кали — оставленный им у входа в лабораторию, Драко мысленно вознес хвалу некой ностальгии его бывшей девушки по тем школьным дням, когда они носились по полям поместья Малфоев, обкатывая экспериментальные магоборды дяди Кейли. Остановившись на мгновение, он закрыл глаза и представил свою татуировку-дракона, создавая с ней мысленную связь. Дракончик словно чувствовал местонахождение Грейнджер, и Драко знал, как попросить его показать ему эту информацию. Об этом неожиданном свойстве он догадался совершенно случайно, когда прислушивался к ощущениям от обновленной татуировки и параллельно думал о Гермионе. Сейчас Дракончик перед его внутренним взором открыл свои изумрудные глаза и полетел в сторону портала на большой площади перед замком, установленный для уходящих гостей и позволяющий семье Эниволдсенов держать в тайне местонахождение их дома.
Драко вскочил на магоборд и рванул к выходу, не замечая цепкого взгляда следящих за ним глаз. Пробираясь мимо карет, лошадей и пегасов, он одолжил одну из гостевых метел и шагнул в портал.
