Глава 4События последних дней сильно взволновали Гермиону. Ссора с Сириусом и последовавшее за нею примирение, конфуз в его спальне, предваривший приезд Гарри, и в довершении всего ночной кошмар. Все эти события мало по малу разрушали внутренне спокойствие девушки. Радость от совместно приготовленного с Сириусом завтрака длилась недолго. На смену ей пришли внутренние метания и волнения. Плохой сон и общая тягостная атмосфера дома, в свою очередь лишь усилили эмоциональное напряжение.
Как и прежде, многие дневные часы были посвящены уборке. В это время Гермиона могла вдоволь копаться в себе, ища причину столь резким переменам настроения. Услышав смех, и увидев, что это Сириус смеётся на какой-то шуткой Джинни, в памяти девушки ожил рассказ младшей представительницы семейства Уизли. Чем больше Гермиона вспоминала рассказ Джинни, тем сильнее она погружалась в себя, тем тщательнее копалась в памяти, тем чуднее становились её мысли.
Она начала украдкой всматриваться в лицо мистера Блэка, в надежде увидеть ту радость в глазах, что заметила Джинни, но не видела. Лишь серые омуты печали скрытые за завесой деланной веселости. Она следила взглядом за его руками в надежде узреть в них силу и уверенность. Но многие жесты говорили скорее о раздражительности, чем о силе. А иногда внимательный взгляд девушки замечал дрожание этих крепких с виду рук. И это нерадостное открытие, к удивлению самой Гермионы, очень её ранило. В улыбке объекта её пристального наблюдения она также начала находить мало обворожительного. Она поняла, что ранее заблуждалась, и это на самом деле была отнюдь не та улыбка, которая преображает всё лицо. Увидев такую, Гермионе как будто и не хотелось улыбаться в ответ. И слово, что приходило ей на ум, когда она видела улыбку мистера Блэка, её пугало. Ибо слово это было – гримаса. Что же такое скрывается за всей этой нарочитой дружелюбностью? Гермиона ощущала, что не одна она в этом доме чувствует себя словно нежеланный гость. Не она одна доведена давящими стенами старинного особняка до состояния натянутой пружины. Когда она слышала голос Сириуса – низкий с ласкающей слух хрипотцой – то сразу же вспоминало его анимачигескую сущность. Громадного черного пса, который однажды так сильно её напугал. Она начала осознавать, что Сириус, словно актер, всё время играет роль, и он ни на секунду не снимает маску. И это маска была обворожительна. Именно она сбивала Гермиону с толку. Именно в неё влюбилась Джинни.
С каждым днем, проведенным в этом истощающем сознание созерцании, Гермиона всё отчетливее понимала, что пропала. И, погрузившись в это сладостно-мучительное ничто, она более не могла отрицать, что влюбилась в Сириуса Блэка.
Приняв этот факт как данность, и даже смирившись со своей невеселой участью, Гермиона бесконечно прокручивала в памяти моменты, проведенные наедине с властителем её души. Таковых было немного, поэтому каждый раз девушка пыталась найти что-то новое, на что ранее она не обратила внимание. И хоть она понимала, что совершенно необоснованно наделяет действия Сириуса скрытым смыслом, в то врем как они такового и не имели, остановиться Гермиона была не в силах.
Особенное место в воспоминаниях девушки занимал момент её приезда. Она наслаждалась, когда вновь и вновь пробуждала в памяти образ Сириуса. То как он поднес указательный палец к губам, слегка ими его коснувшись. Как потом он шагнул к ней, дотронулся рукой до её локтя, склонился и прошептал «Привет Гермиона». Её воображение рисовало то, как горячее дыхание мистера Блэка коснулось её кожи. Как после этого зарозовели её щеки и лишь благодаря полумраку, царящему в коридоре, этот факт удалось благополучно скрыть. Воспоминания эти были приправлены доброй порцией воображения, взгоряченного влюбленностью. Порой выдумка столь сильно перемешивалась с правдой, что Гермиона уже не могла понять, где правда, а где, всё же, ложь.
И чем дальше, тем хуже всё становилось. Сириус занимал все мысли девушки, она понимала, что эта влюбленность словно лишает её рассудка, но справиться с собой у неё не получалось. Порой размышления настолько овладевали Гермионой, что она как будто выпадала из реальности. И огромного труда ей стоило, чтобы это её состояние не заметили остальные обитатели дома.
Каждую ночь Гермионе теперь снились странные сны. И Сириус был в них главным героем. Это больше не были кошмары, но всё же они оставляли после себя необычные ощущения. Гермиона помнила мало деталей, лишь разрозненные смутные образы то всплывали у нее в памяти, то вновь исчезали. Шум воды, холод камня, тепло руки, бесконечный простор, темнота, глубина. И Сириус, Сириус, Сириус.
Настроение девушки менялось так часто, что иногда она могла смеяться до слез, а уже в следующее мгновение начать плакать. Порой, чтобы придти в себя, ей приходилось идти в ванную комнату и умываться холодной водой. Едва ли не каждую ночь теперь Гермиона плакала в подушку, сама в точности не зная от чего. То ли от радости, то ли от злости на саму себя, то ли от безысходности. Ей лишь оставалось надеяться, что никто этого не слышал.
***
Когда лихорадка первых дней влюбленности прошла, Гермиона начала понимать, что вновь может рассуждать здраво. Оглядываясь на прошедшие, словно в горячке, дни, она с ужасом осознавала, что вряд ли её состояние осталось незамеченным. Однако, ближайшие её друзья особой наблюдательностью не славились. Чего с них возьмешь? Мальчишки! Развитой чувствительностью Рон никогда не отличался, а более чуткому Гарри хватало своих проблем. Вот уж кому точно было не до неё. За старшим поколением, к которому Гермиона не без улыбки относила и Сириуса, она могла лишь наблюдать, чтобы понять – заметили они что-нибудь или нет. В итоге Гермиона сделала вывод, что ей просто несказанно повезло, что период, когда она едва ли не сходила с ума, совпал по времени с приездом Гарри, и первыми днями его пребывания в доме. В основном всё внимание было приковано к нему. Как и внимание Сириуса, конечно. Этот факт немало расстраивал Гермиону, ведь с той минуты как мистер Блэк встретил своего крестника, он ни разу не разговаривал с ней. Да что там разговоры! Его взгляд ни разу не задержался на ней более секунды. Сначала, когда она только и делала, что сама смотрела на него при каждом удобном случае, девушку это устраивало. Но с каждым днем вся её суть требовала большего. Она хотела вновь общаться с ним, ловить на себе его взгляд. Но этого не происходило.
И всё же постепенно она справилась и стала почти прежней Гермионой. С той лишь разницей, что эта новая Гермиона была по уши влюблена в Сириуса Блэка. Она не бралась судить о том, как долго это опасное чувство будет съедать её. Одно она понимала ясно: чувство к Сириусу не шло ни в какое сравнение с тем чувством, что они испытывала к Виктору или Рону. Пытаясь рассуждать здраво, она даже сравнила свою влюбленность с инфекцией, что попала в её организм и быстро распространилась. И при должном лечении болезнь скоро должна была пройти.
Помимо всего прочего, Гермионе не давало покоя признание Джинни, что та влюблена в Сириуса. Две влюбленные в одного и того же взрослого мужчину малолетние дурочки это уже чересчур. Стоило как можно скорее обсудить с Джинни этот деликатный вопрос. Гермиона никак не могла найти повод завести подобную беседу. Она даже втайне надеялась, что вот-вот сама Джинни подойдет к ней с желанием поболтать. Но время шло, Джинни всё не подходила, и Гермиона изнывала снедаемая чувством стыда.
Неожиданно помощь пришла оттуда, откуда, как говорится, не ждали. Повод ей организовал Живоглот, который, как и его хозяйка, не был особенно доволен пребыванием в доме семейства Блэков. Он постоянно пропадал неизвестно где, редко спал в комнате Гермионы. Лишь по следам рыжей шерсти на пиджаке Сириуса, девушка понимала, кому предпочитает её общество кот.
Поэтому, когда в очередной раз Гермиона потеряла кота, она решила воспользоваться случаем и нанести полуночный визит (нет, не Сириусу конечно), а Джинни.
Робко постучав в дверь и услышав одобряющий ответ, Гермиона зашла в комнату рыжеволосой подруги.
– Джинни, прости за такое позднее вторжение, – с извиняющейся улыбкой сказала девушка, – я опять не могу найти своего кота.
– Ну что ты, Гермиона, не извиняйся. Но я, к сожалению, его сегодня не видела.
– Ясно, спасибо...
– Но я рискну предположить, где он может быть! – Интригующим тоном произнесла Джинни.
– И где же?
– У Сириуса в комнате. Кажется, они сдружились.
– Возможно, ты права. Но я вряд ли осмелюсь вторгаться к мистеру Блэку так поздно.
– Как знаешь! Но ты это зря. Сириус вряд ли ещё спит! – От Гермионы не укрылось, как легко Джинни говорит о Сириусе и как она называет его по имени.
– Всё равно. Мне будет не по себе. – Гермиона, слегка поежившись, замолчала, не зная как вывести разговор в нужное ей русло.
– А мне всё равно. Хочешь, я схожу? – Подливала Джинни, сама того не зная, масла в огонь ревности своей подруги.
– Правда? А как же то, о чем мы говорили ранее? – Осторожно спросила Гермиона.
– Ты о том, что я влюбилась в Сириуса?
– Ага!
– Так это давно прошло, – махнув рукой, ответила Джинни. – Я была права, просто летнее наваждение. – После минутного молчания она продолжила, жеманно кривляясь, – даже не знаю, что вызвало во мне это минутное чувство? Я просто влюбчивая натура и ничего не могу с собой поделать!
Гермиона немного нервно рассмеялась. То ли от такого забавного представления, то ли от облегчения.
– Так хочешь, я схожу к Сириусу?
– Нет, не стоит. Если этот рыжий прохвост оголодает, то сам, как миленький, прибежит. А так хоть может урок какой-никакой будет. Спасибо, Джинни! Спокойной ночи! – Собираясь уходить, сказала Гермиона.
– И тебе спокойной ночи! – Ответила ей подруга.
Встревоженная своими мыслями Гермиона не заметила то, с каким интересом смотрела на неё Джинни и то, какая лукавая улыбка была на её лице, когда они прощались.
***
Когда в очередную ночь, Гермиона опять не могла уснуть, беспокойно ворочаясь в постели, она вспоминала состоявшийся накануне разговор с Джинни. Узнав, что та более не питает романтических чувств к хозяину дома, Гермиона испытала невероятное облегчение. Пусть это и не было таковым, но всё же до этого разговора она чувствовала себя предательницей. Да, Гермионе определенно стало легче. Но, конечно же, то, что она узнала, не меняло всего остального. Сириус всё также оставался крестным отцом Гарри и был старше её на добрых двадцать лет.
Мучимая сгущавшейся темнотой и стенами, что давили на неё, словно сдвигаясь и делая с каждой минутой, и без того тесную комнату, ещё меньше, Гермиона решилась покинуть спальню несмотря на поздний час. Она спустилась в гостиную, которую накануне обрабатывали от докси. Вначале Гермиона хотела просто тихо посидеть в полумраке, но вскоре почувствовала, что замерзает. Однако, задача разжечь камин в доме волшебников, не используя магии, была не из простых. Она как раз стояла, задумчиво размышляя, что же ей предпринять, как вдруг её одиночество было прервано.
– Так вот кто тут не спит! – Воскликнул Сириус, заглядывая в комнату, и быстрым шагом устремился внутрь.
Гермиона даже не успела испугаться, как Сириус уже развалился на диване неподалеку от неё. Она, всё ещё пораженная происходящим, не мигая смотрела на мужчину, когда тот лениво обронил:
– Что? У мисс совершенство вышла загвоздка?
Гермиона неприятно поежилась от его слов. Очень уж они напомнили ей о прозвище, которое дала ей Рита Скитер – «мисс идеал». Но Сириус явно не хотел её обидеть, и в его словах не было скрытого подтекста. Скорее уж это было веселое дружеское подтрунивание.
Мужчина явно не ждал от Гермионы ответа. Изящным движением руки, даже слегка небрежным, он направил свою палочку на камин и разжег огонь. В тот момент, когда пламя осветило лицо ночного гостя, Гермиона с тревогой заметила, что Сириус не совсем трезв. Совсем пьяным всё же назвать его было нельзя, руки его не тряслись, лишь взгляд был слегка расфокусирован, а настроение и вовсе было как будто более доброжелательным, чем в прошлые дни.
–Тебе опять не спится?
Девушка, до этого момента все ещё хранившая молчание, поняла, что нужно уже выдавить из себя хоть слово, а то её поведение покажется странным.
– Да. Но и вам, как я вижу, тоже, – осторожно произнесла она, присаживаясь на второй диван напротив мистера Блэка.
– Я уже немолод. Старым людям, знаешь ли, свойственна бессонница! – Шутливым тоном сказал Сириус, устраиваясь поудобнее.
– Вы совсем не старый. Вы же волшебник. Они долго живут.
– Ты тоже волшебница.
– Да, и я тоже буду жить долго, не сомневайтесь! – Гермиона и сама не понимала, откуда у неё берется смелость, так разговаривать с Сириусом.
– То есть я, по-твоему, не старый?
– Нет. Старым можно назвать профессора Дамблдора, например. Даже профессор Макгонагалл не такая старая как он.
– Да уж, я уверен, что она ещё может задать отличную трепку всем нарушителям спокойствия.
– Вы это не понаслышке знаете?
– О да, я был тот ещё смутьян! – Самодовольным тоном ответил мистер Блэк.
– Я бы и сейчас назвала вас смутьяном, – лукаво улыбаясь, сказала Гермиона.
– Возможно, но я всё же сильно изменился, за все те годы, что прошли с того дня, как я покинул Хогвартс. – При упоминании замка в голосе Сириуса отчетливо зазвучали нотки печали.
– Каждый с возрастом меняется. Кто-то больше, кто-то меньше. Но вы, я в думаю, по крайней мере в душе, не так уж сильно изменились.
Сириус испытующе взглянул на Гермиону после этих слов. Она с неожиданной для самой себя уверенностью выдержала его взгляд.
– Как тебе здесь? В этом доме. Ты хорошо устроилась? – Неожиданно сметил тему Сириус.
– Пытаетесь играть гостеприимного хозяина? – Хитро прищурившись, ответила вопрос на вопрос девушка.
– Да, и видимо не очень хорошо, раз ты меня так быстро раскусила.
– Просто я давно за вами наблюдаю, – вырвалось у Гермионы, помимо её воли.
– Так что же? Как тебе в этом доме? –повторил свой вопрос Сириус, словно и не услышав последних слов девушки, или просто сделав вид.
Гермиона молчала, никак не решаясь вымолвить хоть слово. Она размышляла над тем, стоит ли говорить всю правду. Или говорить правду, но не всю. Её замешательство заметил мистер Блэк и поспешил спросить:
– Что-то не так? Тебя что-то беспокоит?
Несмотря ни на что Гермиона боялась этого разговора, потому что понимала, что Сириус далек от неё, как и звезда, в честь которой его назвали. Боялась и всё же ждала. Где-то очень глубоко в своей душе она, наверное, даже надеялась, что судьба даст ей шанс поговорить с Сириусом тет-а-тет. И вот поэтому, когда её тайные мечты так неожиданно вдруг воплотились в реальность, она приняла решение не упускать этот шанс. Но всё же она до одури боялась того, куда её может завести этот разговор. «В любом случае, хуже уже не будет», – с горькой усмешкой подумала про себя девушка, а вслух сказала:
– Да, мистер Блэк. Всё не просто. Есть некоторые проблемы…
– Отбрось уже деликатность и скажи как есть, Гермиона! – Перебил её мужчина.
Как давно они не разговаривали? Прошло не больше недели, но для Гермионы это была поистине вечность. Как давно Сириус не называл её по имени? В тот миг, когда Гермиона услышала свое имя из его уст, она окончательно сбросила с себя оковы напряжения, словно это был тайный код:
– Если честно, то я чувствую себя в этом доме словно нежеланный гость, мистер Блэк. И, боюсь, дело здесь не только в том, что дом этот очень мрачен и всё ещё, несмотря на все наши старания, не приведен в порядок. Это дом чистокровных волшебников. Вашей семьи. Он полон магии и я этой магии неприятна, – вымолвив всё это, Гермиона замолчала, опустив взгляд на свои руки.
– Да уж, – участливо вздохнул Сириус. – Не бойся, Гермиона! Я, как это ни странно, понимаю тебя как никто другой.
Гермиона выжидающим взглядом посмотрела на своего собеседника. Мужчина, немного замешкавшись, продолжил:
– Да, я понимаю тебя. Понимаю, почему тебе здесь некомфортно. И я почти полностью уверен, что ты абсолютна права в своих предположениях. У меня была та ещё семейка! – Усмешка, с которой Сириус это сказал, не скрыла горечи в его голосе. – Ты знаешь их девиз? Чистота крови навек. Это хорошо их характеризует. И, я думаю, ты видела головы домовиков на лестнице. Зная тебя, даже боюсь предположить, что ты испытала при этом зрелище. Я бросился их убирать в первую очередь, но лишь после, уже намучавшись с портретом, мне стало ясно, что ничего у меня не выйдет. Моя матушка хорошо потрудилась.
– Эта… – Гермиона старательно подбирала слово, – «коллекция» формировалась на ваших глазах?
– А как же? – Боль, с которой Сириус сказал эту короткую фразу, слова змея, укусила Гермиону в самое сердце.
– Вы сбежали, когда вам было шестнадцать?
– Да. И я думаю, ты достаточно смышленая, чтобы понять, почему я хорошо тебя понимаю.
– Вы тоже тяжело находиться в этом доме? – Озвучила свое недавнее предположение Гермиона.
В ответ Сириус лишь изобразил на лице очередную улыбку–гримасу.
– Ты хотя бы можешь уйти из этого дома. Все вы скоро уедете. А я буду сидеть здесь и дальше. Словно в тюрьме. Сходить с ума от безделья и невозможности принести пользу. Представляешь, Гермиона, я даже ловил себя на мысли, что хочу, чтобы слушание Гарри закончилось неудачно! – С явным презрением к самому себе воскликнул мистер Блэк.
– Вы не должны винить себя за это! – Поспешила разубедить его Гермиона.
– Разве?
– Конечно! Для любого человека естественно желать себе счастья!
– Но счастье для меня в этом случае означает несчастье для Гарри!
– Да, вы немного эгоист…
– Немного? – Печально прервал её Сириус.
– Да, – уверенно продолжила гнуть свое девушка. – Все люди в той или иной мере эгоисты. Не быть эгоистом вовсе даже вредно. Но вы… в конечном счете вы ведь, понимаете, что не правы. Ваши слова тому доказательство!
– Это верно, – вынужден был согласиться Сириус.
– Конечно, верно! И на что бы вы не надеялись в глубине души, умом и сердцем вы понимаете, что для Гарри важно продолжить обучение в Хогвартсе. Ловить себя на мысли? Это ерунда. Что только иногда не приходит нам в голову?! – Весьма эмоционально закончила Гермиона.
Сириус молчал какое-то время. Гермиона тоже притихла, обдумывая свои слова, вспоминая, не сказала ли она чего-нибудь лишнего.
– Спасибо тебе, Гермиона, – с искренней добротой произнес мистер Блэк.
– Спасибо и вам, что выслушали. Я долго не могла ни с кем поговорить на эту тему.
– Как и я. Удачно, что мы сегодня встретились здесь, верно?
– Да.
Они сидели какое-то время в молчании, которое, однако же, не было неприятным. Каждый размышлял о чем-то своем, разглядывая успокаивающий танец языков пламени.
– Думаю, теперь я смогу уснуть, – нарушила тишину Гермиона.
– Я ещё посижу здесь, – тихим голосом ответил Сириус.
– Спокойной ночи, мистер Блэк.
– Спокойной ночи, Гермиона.
Девушка встала и направилась к двери. В самый последний момент она победила в себе желание обернуться и ещё раз посмотреть на мужчину, которого она с таким трудом покидала. С осторожностью делая каждый шаг, она вышла из гостиной и пошла верх по лестнице.
Если бы в битве разума и сердца верх одержало последнее, то Гермиона бы узнала, что оставшийся в комнате мужчина, обернулся,чтобы проводить свою юную собеседницу взглядом.
