Начало концаОперацию Кате назначили на десять утра. В восемь тридцать Вика была в больнице. Одна. Они с Димой так и не договорились встретиться.
Вике в больнице не нравилось. Когда ей приходилось здесь бывать, остаток дня её потом преследовал этот тяжёлый, стерильный запах, который был, на самом деле, только в её голове. Никаких ужасных больничных воспоминаний у неё не было, но всё равно место это весёлым явно не назовёшь. Правда, она всегда скрывала свой дискомфорт, когда приходила навестить Катю. Той нужно было как можно больше положительных эмоций.
Катины родители вышли поговорить с хирургом, ещё раз прояснить картину, так что девочки остались в палате одни.
Катя, одетая в светло-голубую пижаму, лежала на спине, поверх одеяла. Её огромные очки плотно прилегали к переносице, почти ложились своими толстенными стёклами ей на глазные яблоки.
Вика сидела рядом с кроватью в кресле, забравшись в него с ногами. Её трясло. Вернее, даже не трясло, просто мышцы ног периодически сокращались сами по себе, как если бы у неё были безболезненные судороги. Всё тело болело после вчерашнего, а ранку на подбородке пришлось утром, пока папа ушёл гулять с Рикки, заклеить пластырем, потому что ночью она снова начала кровоточить.
- Какую книгу ты прочитаешь первой, когда уже будет можно? – спросила Вика. Челюсти тоже тряслись, и она зачем-то делала вид, что ёжится от холода, хотя, в палате было почти что душно.
- Не знаю, - Катя чуть нахмурилась. – Боюсь загадывать так далеко. Мне бы сначала увидеть что-нибудь дальше пяти сантиметров от лица, уже будет здорово.
- Скоро увидишь, - сказала Вика. – Конечно, надо дальше пяти сантиметров, а то приедешь в Москву и…
- А если ничего не получится? – перебила её Катя и приподнялась на локтях. Она смотрела прямо на Вику своими похожими из-за очков на стрекозиные глазами, но, конечно, видеть её так далеко не могла.
- Всё получится, - сразу ответила Вика. Она запрещала себе, окружающим и тем более Кате даже предполагать, что операция может пройти неудачно. Позитивный настрой – это половина дела. – Это новые технологии, не нужно их даже сравнивать с тем, что было раньше.
Катя продолжала молча смотреть на неё. Вика знала, что сейчас она уже не видит даже её силуэта, поэтому не особенно следила за выражением лица. Хотя, на всякий случай, всё равно пыталась улыбаться.
- Всё будет отлично, и через пару недель начнём ускоренными темпами готовиться к ЕГЭ, - бодро продолжила она. – Теперь дело пойдет быстрее, мы сможем учить каждая свой кусок материала отдельно, а вместе только повторять.
- Я буду немного скучать по твоему голосу, - улыбнулась Катя. – Ты знаешь, что у меня все книжные герои теперь говорят твоими голосами?
- Нет, я не знала, - засмеялась Вика.
- Да, а когда я вспоминаю какой-то отрывок из книги, то слышу даже, с какой интонацией ты его читала. Тебе обязательно нужно попробовать поступить в театральный. Ни у кого не было столько тренировки, сколько у тебя.
- Театральный оставим Вере, - отмахнулась Вика. – Будем потом с тобой рассказывать на скучных юридических тусовках о своей подруге-актрисе, которая постоянно достает нам билеты на премьеры.
Они замолчали. Вика знала, о чём думает Катя: если Вера действительно станет известной актрисой, больше они её, вероятнее всего, не увидят. Вика уже давно перестала спорить и с Катей, и с Димой по поводу Веры. Они просто не присутствовали при некоторых сценах, им сложно представить Веру такой, какой её знала Вика. Катя хотя бы признаёт это, Дима не может даже этого. Один Лёша одинаково легко общался со всеми, даже если в глубине души относился к членам их компании по-разному.
- Расскажи мне что-нибудь про школу, - попросила Катя. – Что вчера интересного было?
Вика заколебалась. Выдумывать ей ничего не хотелось, но и волновать Катю перед операцией вчерашней историей она не могла.
- Ты чего молчишь? – Катя села, приблизила к Вике лицо.
Ссадину она, конечно, видеть не могла, её даже мама не сразу заметила, но Вика почувствовала себя неуютно. С её обостренными инстинктами Катя могла уловить что-нибудь даже по её голосу.
- Давай я тебе расскажу после операции? – предложила Вика. – Тебе потом ещё лежать с повязкой, как раз делать будет нечего.
- Ты не сиди здесь всё это время, иди домой, - Катя придвинулась ещё ближе. – Приходите потом вместе с Димой.
Вика заколебалась. Диме она сегодня звонить не станет, это решено. Рано. Им обоим нужно остыть, подумать, что делать дальше, как себя вести. Если он не посчитал нужным прийти, что ж, ладно, это его решение.
- Ты знаешь, он, наверное, не сможет прийти, - сказала она, и Катя слегка наклонила голову вбок.
Насторожилась, напала на след.
- Вы поругались? – спросила она.
- Не то чтобы, но есть некоторое… ммм… недопонимание, - Вика заёрзала в кресле, наконец, спустила ноги и наклонилась, чтобы завязать шнурки на кедах. Пусть Катя и не могла её видеть, иногда ей всё равно было комфортнее прятать от неё лицо.
- Расскажи мне, - тихо попросила Катя, безошибочно глядя ей в район глаз. – Я с удовольствием отвлекусь от своих мыслей. Правда.
Вика заколебалась. Как-то неправильно было бы сейчас говорить о себе. Сегодня, возможно, самый важный день в жизни Кати, потенциальный второй день рождения. От этой операции зависит буквально всё, вся её дальнейшая жизнь. Будет ли она полноценной? Или ей придётся провести её в кромешной темноте? Получит Вика свою московскую мечту: новую жизнь в окружении старых друзей? Ей почему-то казалось очень важной, крайне привлекательной идея когда-нибудь сидеть впятером в окружении кучи детей и рассказывать им, как их родители подружились ещё в начальной школе и пронесли эту дружбу через года. Эта картинка так отчетливо горела у неё в мозгу, стояла перед глазами, была для неё зоной комфорта, в которую она ныряла, когда плохо себя чувствовала. Без Веры и Лёши она ещё, наверное, как-то справится, смирится, если ничего не выйдет, хотя и не обрадуется, но Катя и Дима были основополагающими элементами её будущей жизни.
- Ну ладно, - решилась Вика, раз Катя всё-таки попросила сама. – Вчера был совершенно сумасшедший день, если честно. До школы я не дошла, меня на перекрёстке у ЗАГСа сбил велосипедист.
- Что? – Катя протянула вперёд руку, и Вика, наклонившись к ней, взяла её ладонь. – Ты в порядке? Боже мой!
- Да, всё обошлось, слава Богу, но я вся в синяках и ссадинах, - Вика поднесла её палец к пластырю на подбородке, и Катя издала сочувственный звук. – Я боюсь, что сам этот парень пострадал сильнее, у него была разбита голова. Но это даже не самое главное.
- Было что-то ещё? – недоверчиво спросила Катя.
- Он, этот парень, в смысле, - Вика выпустила Катину руку и встала, отошла к окну, - я его где-то видела. То ли в школе, то ли ещё где, лицо какое-то знакомое. У него были светлые волосы и очень тёмные глаза, такие не забудешь, если увидишь.
- Так, - сказала Катя, когда Вика замолчала, переводя дыхание. Ей не очень хотелось говорить дальше, она испытывала желание сохранить произошедшее только для себя, но они с Катей обычно делились друг с другом всем, и, если уж кто и способен был её понять, так это она.
- Сначала я ничего такого не заметила, - медленно сказала Вика, - я была в каком-то шоке, я испугалась, мне было больно, я не особенно к нему приглядывалась. Но потом, знаешь, такой странный момент, как по щелчку: он посмотрел на меня, в его глазах было столько злости, даже ненависти, как будто это я его сбила, а не наоборот.
Катя смотрела на неё, подняв голову, смотрела, насколько могла. Сквозь тонкие занавески на её лицо падали лучи позднего весеннего солнца, отражались в бифокальных стёклах гротескных очков.
- Я что-то увидела, там, где-то глубоко, за всей этой злостью, - очень тихо сказала Вика. – Впервые в жизни смогла увидеть. Там было что-то другое, спрятанное, но я заметила, потому что иногда я вижу что-то похожее в папиных глазах. И это меня просто оглушило. Я поняла, что такие люди действительно существуют. Понимаешь?
Катя медленно кивнула.
- Ты нашла своего ангела со сломанными крыльями, - сказала она таким странным голосом, что Вика придвинулась ближе к её постели. – Невероятно.
- По крайней мере, я теперь точно знаю, что они такие есть, - Вика слегка улыбнулась и снова откинулась на спинку кресла. – Ты даже не представляешь, как мне хочется знать, что там в нём, за этой злостью. Что у него случилось? Почему он такой? Можно ли ему помочь?
- Ты такая счастливая, ты даже не представляешь, - сказала Катя и сняла очки. Без них её лицо сразу стало маленьким, голым, но более привычным. Вика всё равно знала, что очки не слишком помогают, но её нисколько не пугало и не смущало, что она разговаривает практически со слепым человеком.
- Я счастливая? – переспросила она. – Меня сбили на велосипеде, я полежала в луже, а ты считаешь это счастьем?
- Ой, не придуривайся, - Катя дотянулась до её плеча и легонько толкнула её. – Ты прекрасно знаешь, как меня восхищает вот это твоё умение видеть людей. Однажды ты напишешь прекрасную книгу, вот увидишь.
- Нет, это ты станешь знаменитой поэтессой, а я – твоим агентом. Мы с тобой бросим юридическую работу и будем вести богемный образ жизни, - засмеялась Вика. – А Вера может читать твои стихи на творческих вечерах и капустниках.
- А Диму и Лёшу куда пристроим? – подхватила Катя, и это вернуло Вику к её рассказу.
- Я так и не дошла до самого главного, - сказала она, снова становясь серьёзной.
- Что, и это ещё не конец? – Катя вытаращила глаза. Вика отвела от них взгляд, не хотелось даже представлять, что будет происходить с этими глазными яблоками через какой-нибудь час.
- В общем, пока я там стояла, вся мокрая, грязная, в кровищи, пялилась на этого парня, тут прибежал Дима.
- Тааак, - протянула Катя и сложила руки на коленях. Вика могла бы поклясться, что она начала о чём-то догадываться.
- Ну, он испугался за меня, а я была в состоянии аффекта, - Вика заговорила быстрее, и сама услышала оправдательные нотки в своём голосе. – Он меня обнял, не так, как всегда. И мне стало так приятно и надёжно, больше, чем обычно. Я что-то такое почувствовала.
- К нему? – уточнила Катя.
- Не знаю, не могу сказать, - Вика старалась быть как можно более честной не только с Катей, но и с собой. – Просто почувствовала. И мне не хотелось, чтобы это заканчивалось, чтобы это чувство исчезало. Ну, мне всё-таки очень плохо было в тот момент. Из-за самой ситуации, из-за парня с этими его глазами, вообще, просто шок был, ну представь.
Катя молчала, глядя на её лицо. Вика в который раз пожалела, что подруга не может по-настоящему видеть её. Хотя, в каком-то смысле, Катя-то как раз и видела её по-настоящему.
- Он отвёз меня домой, - продолжала Вика, глядя на сцепленные на коленях пальцы. – Я приняла душ. Потом как-то так вышло, что… Мне стало так плохо и страшно… Я не знаю, как объяснить. Мне просто захотелось, чтобы он снова меня обнял так же, как там, на улице. Это, наверное, было неправильно, безответственно, я не должна была, потому что я же знала, что он… А я ещё не хотела… Ну, до Москвы…
- Успокойся и говори по порядку, - перебила Катя. – Тут никто тебя не осуждает.
Вика хмыкнула, потом вздохнула и взяла себя в руки.
- В общем, мы поцеловались. Но начал Дима! – сказала она и непроизвольно улыбнулась при одном воспоминании о том взрыве эмоций, который она испытала в тот момент.
- Ты улыбаешься, - сказала Катя, и её губы тоже растянулись в улыбке. – Значит, не такая уж это и плохая вещь.
- Нет, не плохая, - вздохнув, признала Вика. – Знаешь, я хотела… Я вчера почти решила с ним переспать.
Катя только подняла брови, но ничего не сказала.
- То есть, понимаешь, да, что это просто было такое состояние? Я бы десять раз подумала, по-хорошему, составила бы план, а вчера вообще, как с катушек слетела. Но просто в какой-то момент было такое ощущение правильности происходящего, вот именно с ним, с Димой, что я даже подумала, не засунуть ли все эти идеи про сломанные крылья куда подальше. Зачем искать что-то другое, если вот оно, такое родное, такое правильное?
- Но потом ты всё-таки остановилась? – спросила Катя. – Почему?
- Ну, как тебе сказать, - Вика снова слегка замялась. – У нас не было презерватива, я очень боялась, что могу забеременеть. И Дима настаивал, чтобы мы были осторожнее. Он себя вёл прям молодцом, я даже не ожидала. Ну, знаешь, как нам постоянно говорят, что мальчикам нужно только одно, что у них гормоны, что они не могут себя контролировать. Так вот Дима мог, вполне, хотя, я и мешала ему изо всех сил.
- Никогда не думала, что Диме нужен от тебя только секс, - пожала плечами Катя.
Этот разговор они вели класса с седьмого, когда однажды Катя спросила её, знает ли Вика, что Дима ужасно в неё влюблён. Раньше неё об этом спрашивала только мама.
- Нет, конечно, нет, - пробормотала Вика, - я и сама так не думала.
- И что в итоге случилось? – Катя снова надела очки, привычным движением надавив указательным пальцем на дужку, чтобы они прилегали плотнее к переносице.
- Ну, мы остановились, - Вика неловко заёрзала в кресле. – А потом Дима начал серьёзный разговор… Хотя, нет, это я первая спросила, что мы теперь будем делать. Вот зачем? Катя, ну скажи мне… Я ведь на самом-то деле хотела бы, чтобы мы пока сделали вид, что ничего не случилось. Но вот взяла и спросила, как будто меня за язык тянули.
- Дима хочет настоящих отношений, - тихо сказала Катя.
- Да. Хочет. И я тоже хочу! Но позже, в Москве, - чуть громче, чем нужно, сказала Вика. – Потому что здесь нет никакого смысла что-то начинать.
- Я знаю, ты давно говоришь об этом, но почему? – Катя подалась вперёд. – Нет, в самом деле, не ври мне сейчас: почему вы не можете приехать в Москву уже парой?
Вика заморгала. В её голове это всё было так здорово разложено по полочкам…
- Потому что там начнётся другая жизнь. Новая. Серьёзная.
- А эту жизнь, здесь, куда ты денешь?
- Это будут воспоминания…
Катя прислонилась затылком к белой больничной стене.
- Я тебе скажу правду, хорошо? – спросила она. – Если бы я была на Димином месте, я бы подумала, что ты держишь меня про запас. Вдруг в Москве подвернётся кто-то получше, тогда ты соскочишь. И всё, у тебя же не было никаких обязательств.
- Это неправда! – возмутилась Вика. – Я вижу своё будущее только с Димой! Просто я почему-то к нему как будто не готова. Понимаешь, с Димой оно будет одно и на всю жизнь. Надо быть просто до конца уверенной, а эти мои мысли про ангелов…
- Да, если говорить с твоей стороны, я тоже понимаю, - задумчиво сказала Катя, так и не отрывая затылок от белого кафеля. – Но разве твои мысли про ангела не означают, что ты держишь Диму про запас? Вроде как, если встретишь ангела, то он пойдёт лесом, если нет – ну лаааадно, давайте.
Вика молчала. Она никогда – и это правда! – за всё это время никогда не смотрела на ситуацию с такой точки зрения.
- И есть ещё второй вариант, - продолжила Катя, как будто мало было того, что она уже вывалила на Вику. – Ты боишься, что общее будущее в Москве не состоится по не зависящим от тебя причинам.
- То есть? – встрепенулась Вика.
- Ну, что ты поступишь в Москву, а Дима – нет, - мягко сказала Катя. – Или наоборот. И тогда тебе будет больно. А если вы ничего не начнёте, то, вроде как, будет не так ужасно.
Внезапно появилось жуткое ощущение предчувствия из разряда тех, которые никогда не бывают хорошими. Вике захотелось, чтобы Катя не произносила этих слов, потому что они как будто предопределили их будущее. Хотя, это и невозможно, головой она это, разумеется, понимала. Но поделать с этим странноватым предчувствием ничего не могла.
Вика не знала, что собиралась сказать в следующий момент из своего состояния полнейшей паники, но в это мгновение раздался стук в дверь.
- Войдите, - громко сказала Катя.
Дверь открылась и на пороге появился Лёша с большим букетом белых роз в руках. Вике понадобилось всего мгновение, чтобы заметить синяк у него под левым глазом и ещё один, на правой скуле.
- Привет! – сказал Лёша, сделал два шага к кровати, наклонился и поцеловал Катю в щёку. – Я принёс тебе цветы. Хочешь понюхать?
Лёша был, пожалуй, единственным человеком, кроме самой Вики, который относился к практически полной слепоте Кати спокойно, без смущения. Вроде как, вот так сложилось, вот такая у неё особенность, которая никак не влияет на её человеческие качества.
- Спасибо, - улыбнулась Катя и потянулась понюхать цветы. – Розы, да?
- Ага, белые, как ты любишь, - Лёша положил букет на прикроватную тумбочку, потом бросил быстрый взгляд на Вику, заметил, как она хмурится, глядя на его синяки, и покачал головой, приложив палец к губам. – Как настроение?
- Ничего, оптимистичное, - Катя по-прежнему улыбалась, и Вика подумала, что, может, она и правда сделала хорошее дело, когда отвлекла её от предстоящей операции. – Надеюсь, что всё будет хорошо.
- Однозначно будет, - сразу же отозвался Лёша, не сделав ни малейшей паузы.
Вика рассматривала его. Интересно, а с ним что случилось? Снова привязалась компания парней из «В» класса? С острым чувством вины Вика подумала, что Дима вчера не мог быть рядом с ним из-за неё. А она даже не знала, готова ли начать с ним встречаться.
Лёша был одет по своему обыкновению: узкие джинсы, длинный кардиган, который он привычно стягивал на груди, высокие кеды. Волосы, уже доросшие до плеч, зачёсаны за уши, хотя чёлка всё ещё висит по сторонам, обрамляя лоб, как чёрные полукружья. Если бы Вика не знала наверняка, то решила бы, что Лёша красит ресницы, такими черными и длинными они были, даже несправедливо как-то. Пожалуй, его можно было назвать красивым, если вы готовы принимать хрупкую красоту в мужчинах.
За эту свою хрупкую красоту он и платил в школе почти ежедневно. Суровые местные парни просто не принимали его отличительность.
- О, привет, ребята, - произнесла Катина мама, входя в полуоткрытую дверь палаты. – Спасибо, что пришли! Наверное, нам уже пора, Катюша. Надо уже…
- Да, я понимаю, - оборвала её Катя, выпрямляясь на кровати.
У Вики ёкнуло сердце. Она посмотрела на Лёшу, но тот стоял такой же спокойный, как всегда, с лёгкой улыбкой на губах. Вика сделала крошечный шаг в его сторону, протянула руку и прикоснулась к его пальцам. Лёша слегка повернул голову в её сторону и, не переставая улыбаться, крепко сжал её ладонь.
- Всё будет хорошо, Катя, - сказал он, пока Катя всовывала ступни в больничные тапочки. – Мы подождём здесь.
- Нет, не надо… - запротестовала было Катя, но Вика прервала её.
- Конечно, подождём!
Катина мама только ласково улыбнулась им обоим. Лёша обнял Вику за талию и настойчиво вывел из палаты, и тут её ожидал небольшой шок: со скамейки, нервно сжимая и разжимая кулаки, поднялся Дима, оправляя светло-серую толстовку.
Когда в дверях показалась Катя, которую мама вела за руку, он шагнул вперёд и взял её за свободную руку.
- Удачи. Мы тут, рядом, - просто сказал он, пожимая её ладонь, но Катя просто расцвела.
- Ты пришёл, - сказала она. – Спасибо!
На Вику Дима старался не смотреть.
- Нам лучше посидеть здесь? – спросил Лёша, не обращая на них обоих ни малейшего внимания. – Или ближе к операционной?
- Наверное, лучше здесь, - отозвалась тётя Марина. – Она всё равно будет спать.
- Хорошо, - Вика обняла Катю и шепнула ей на ухо: - Всё будет хорошо. Я тебя люблю.
- И я тебя, - отозвалась Катя, глядя Вике в лицо. – Не нервничай сильно. И не делай глупостей.
Вика хмыкнула и отпустила подругу. Но смотреть ей вслед было очень тяжело, почти невыносимо. Если операция пройдёт неудачно, если Катя не начнёт видеть, она не поедет вместе с ней поступать в Москву, их компания распадётся, и это уже будет совсем не тем будущим, которое представляла себе Вика.
Хуже того, что тогда будет делать Катя?
- Ну ладно, давайте ждать, - сказал Лёша за её спиной, и Вика обернулась.
Они с Димой стояли плечом к плечу возле лавочки: Лёша смотрел прямо на неё, ласково и сочувственно, Дима отводил взгляд. Вика подошла к скамейке и села на самый краешек, поближе к двери Катиной палаты. Дима, помедлив, сел на противоположный конец. Лёша вздохнул и устроился посередине.
Буквально через пару секунд, когда Вика только начала гадать, о чём бы поговорить, Дима снова встал.
- Я лучше пойду прогуляюсь, - буркнул он, по-прежнему не глядя на Вику. – В магазин, может, зайду, а то долго же ждать. Вам взять чего-нибудь?
- Можно что-нибудь попить, - неуверенно сказал Лёша и покосился на Вику, но она промолчала, слишком расстроенная, чтобы говорить. – Всё нормально? Мне пойти с тобой?
- Нет, лучше тут посиди, - быстро сказал Дима. – Вика тут одна с ума сойдёт.
Но всё равно не посмотрел на неё. Вика, которая и так была на взводе, вдруг почувствовала, что начинает сердиться. Как будто она одна виновата! Кто просил его целовать её? Ну кто?
- Ладно, на связи, - протянул Лёша, откинулся на скамейке и прислонился спиной к стене.
Оба они молча смотрели Диме в спину, пока он не скрылся за поворотом, потом Лёша повернулся к Вике и сел на скамейке вполоборота, подвернув под себя ногу, таким образом, чтобы ступня свисала с края скамейке, не задевая подошвой сиденье.
- Ну что… - начал Лёша, и Вика сразу же поняла, что и в их отношениях что-то поменялось. Появилась какая-то не то неловкость, не то натянутость. Она никак не могла перестать думать, знает он, что вчера произошло, рассказал ему Дима или нет?
- Что с тобой случилось? – первой спросила Вика и кончиком пальца дотронулась до синяка на его щеке.
- Не у тебя одной вчера был интересный день, - хмыкнул Лёша и посмотрел ей прямо в глаза открытым взглядом. – Дима мне всё рассказал.
- Ну ладно, хорошо, - пробормотала Вика. – Но всё-таки, что случилось-то?
- А ты с Верой не говорила, что ли?
Лёша как будто уходил от вопроса.
- Нет, вчера вечером у меня не было ни сил, ни желания с кем-то говорить, - Вика покачала головой. К тому же, подумала она, как рассказать о таком Вере? – Да и ссадины разболелись ближе к ночи.
- Со стороны они не особенно заметны, - Лёша осторожно повернул её голову из стороны в сторону. Вика помогла ему и сама посмотрела вверх, открывая ссадину на подбородке. – Ого! Это выглядит неприятно. Как ты себя вообще чувствуешь?
- Да уже ничего, спасибо. Но ты-то где так…
Лёша опустил голову, и волосы упали ему на лицо. Вика ждала.
- У нас вчера была сдвоенная физра, - сказал он очень спокойно. – Заболела историчка, и расписание сдвинули как-то не по-человечески. Короче, единственным выходом было сдвоить физру, чтобы вэшки не болтались целый урок по всей школе сами по себе.
- И что вы делали все вместе? – спросила Вика, которая начала убеждаться в правильности своих предположений.
- Играли в волейбол, - сказал Лёша. – Они начали приставать ко мне ещё в раздевалке. Ну, их обычная тема, не хочу повторять. В этот раз спрашивали ещё, неужели я нормально отношусь к спорту?
Вика фыркнула.
- Ты размазал их на поле?
- Типа того, - Лёша слегка улыбнулся. – 32-15.
Вика издала тихий победный звук.
- Жаль, что я такое пропустила! Хотела бы я посмотреть на их лица.
- Да, это было приятно, но ненадолго, - Лёша снова помрачнел. – Они ушли в раздевалку первыми, и когда я зашёл, уже вовсю рылись в моей сумке.
- Да ты что?! – Вика от возмущения даже рот открыла. – Вот козлы!
- Короче, Антон нашёл мой ежедневник с идеями для сценариев и начал зачитывать какие-то куски вслух.
Вика прикрыла губы рукой. Она даже представить себе не могла, как ужасно это должно было быть для Лёши.
- Я слетел с катушек, бросился на него, конечно, но их было больше, ну и они такие здоровые все, - Лёша махнул рукой. – Потом кто-то сбегал за Татьяной Анатольевной, она всех растащила, отправила Антона к директору, но толку-то? Ежедневник он так и не отдал.
- Что, забрал? – Вика сжала кулаки. – А наши парни что? Просто смотрели или как?
- Нет, они бросились тоже, но не знаю, мне помогать или просто в драке поучаствовать, - Лёша усмехнулся. – Я не стал никому говорить про ежедневник. Пусть лучше Антон думает, что это неважно, меньше болтать будет.
- Но это ведь очень важно, - тихо сказала Вика. – Ты сказал Диме?
- И это не улучшило его настроения вчера, - Лёша покачал головой. – Я бы не стал рассказывать, он был жутко расстроен. Извини, - спохватился он сразу же, - я не хочу сказать, что это твоя вина.
- Да ничего, - буркнула Вика. – Так почему всё-таки сказал?
- Потому что он пришёл, а не позвонил, - Лёша развёл руками. – Увидел синяки, стал спрашивать, а бабушка просто вне себя была от злости, так что она ему всё вперёд меня и выложила. В понедельник будет разбираться, сказал.
- Ему же нельзя больше проблем, - заволновалась Вика. – Его поставят на учёт, и что тогда делать?
- Я знаю, - Лёша кивнул головой и запустил пальцы в волосы. – Я ни за что не позволю ему вмешиваться. В конце концов, это уже правда выглядит странно: он вечно заступается за меня, как будто я сам не могу за себя постоять. Не самая лучшая тактика в моей ситуации.
- Ты, наверное, очень ждёшь, когда школа уже кончится, да? – грустно улыбнулась Вика.
- Честно говоря, да, - Лёша закатил глаза. – Только бы поступить. Иначе я не знаю, что буду делать.
- Поступишь, - Вика сжала его ладонь, и он благодарно улыбнулся. – Ты жутко талантливый. У нас всегда были самые крутые школьные праздники благодаря тебе. А школьные новости – это вообще шедевр! Кстати, ты узнал, они подойдут как часть портфолио?
- А, кстати, да! - Лёша приободрился. – Мне ответили, сказали можно прикрепить небольшой кусочек, который «отражает режиссёрское мастерство».
- Ты уже выбрал, какой будешь крепить?
Вике больше всего нравилась передача, посвящённая шестьдесят пятой годовщине победы в Великой отечественной войне, там были просто потрясающие моменты, и музыка была подобрана просто великолепно, и монтаж, и вообще… Она все глаза выплакала, когда Лёша показал им черновой вариант.
- Я думал про военный выпуск, - Лёша явно понял, о чём она думает, - но это как будто немного отдаёт манипуляторством, нет? Такая тема, которой неудобно сказать нет. Вдруг это плохо воспримут?
- Слушай, но они же сказали, чтобы ты продемонстрировал мастерство режиссёра, так что теперь, послать что-то хуже? – Вика пожала плечами. – Ты там просто превзошёл сам себя, я считаю, так что я бы отправила. Мой самый любимый момент – это нарезка под песню из «В бой идут одни старики». Это просто что-то! Я каждый раз реву.
- Спасибо, - Лёша немного смутился. – Есть ещё школьный театр, конечно, но там запись не самая качественная. Мне нравится только кусок из «Волчка», где у Нины случается истерика, но там только Инна и хороша, а все остальные стоят как истуканы.
- Там была не твоя вина, - заверила его Вика. – Просто мальчишки в основном стесняются идти в школьный театр, а кто хочет, тот не всегда талантливый.
- Как же я устал от этих тупых стереотипов! - щёки у Лёши слегка покраснели. – Интересно было бы узнать, сколько парней тогда в глубине души хотели попробовать, но побоялись, что их будут дразнить. Ну, ещё, конечно, многие не пошли из-за меня. Из-за того, что про меня говорят.
Вика вздохнула. Оставалось только надеяться, что в Москве люди более толерантны к тем, кто отличается. Но в творческой тусовке всё должно быть с этим в порядке.
- Тебе надо было начать встречаться с какой-нибудь девчонкой, года так два назад, тогда они бы от тебя отвязались, - сказала она.
- И зачем? – Лёша нахмурился. – Они бы просто прицепились к чему-то другому. К одежде или к причёске. К тому же, я бы с удовольствием и начал с кем-то встречаться, но что поделать, если мне никто не нравился?
- Это не такая уж удивительная вещь, - успокаивающе сказала Вика. – Тебе всего семнадцать лет, всё у тебя впереди.
- Вообще-то, немного удивительная уже, если честно, - пробормотал Лёша. – Всем кто-то да нравился хотя бы однажды, а мне – никто и никогда. Как я буду снимать фильмы про любовь, если я понятия не имею, что это такое?
- Надо быть хорошим психологом, - повторила Вика фразу, которую однажды сказала ему Катя. – Без этого тебе ничто не поможет, даже если ты будешь знать, что такое любовь.
- Это правда, - кивнул Лёша. – Хотя, бабушка считает, что я перечитал книжек по психологии. – Он прыснул. – Знаешь, что она сказала про Фрейда? «После того, что он понаписал, я бы вообще боялась что-то к кому-то чувствовать, потому что обязательно окажется, что и в этом есть что-то извращённое».
Вика засмеялась, но почти сразу же осеклась, потому что в конце коридора снова появился Дима. Заметив, что они смеются, он помрачнел ещё больше, и на его лице появилось немного потерянное выражение. Лёша тоже его заметил, потому что тут же сел прямо и наклонился вперёд, положив локти на колени.
- Как погулял? – спросил он примирительным тоном.
- Дождь пошёл, - сказал Дима, останавливаясь перед ними, и полез в сумку. – Я тут купил немного пожевать.
Он достал посыпанную сахаром булочку в форме сердечка и небольшую коробку яблочно-виноградного сока, помялся немного и протянул всё это Вике.
- Спасибо, - сказала она и, к своему ужасу, почувствовала комок в горле. Сердится, а всё равно купил её любимый сок.
- А это нам с тобой, - Дима вытащил большой пакет чипсов и две пачки сухариков. – Там ещё две банки колы, сам достань.
Лёша вынул банки, все они открыли кто чипсы, кто сухарики, кто булочку и начали молча есть. Какое-то время коридор наполнял только негромкий хруст. Потом Лёша сказал:
- Мы тут с Викой подумали, что тебе в понедельник вмешиваться в наши с Антоном разборки не надо.
- Это ещё почему? – нахмурился Дима.
- Потому что тебя предупреждали уже, - в голосе Лёши появилось лёгкое раздражение. – И вообще, тебе оно надо, если они ещё и про тебя начнут что-то говорить?
Дима издал низкий смешок.
- Ну, пусть попробуют, - сказал он и засунул в рот сразу три чипсины. – Я-то не пацифист какой-нибудь.
- Не всё же можно решать кулаками, - нерешительно вмешалась Вика, немного боявшаяся, что Дима сейчас скажет ей, что её больше это не касается. – С такими, как Антон, лучше не драться вообще, ему только это и надо.
- Он сам напрашивается, - кивнул Дима, чуть повернув голову в её сторону. – Так что пусть получает. Ты знаешь, что он забрал Лёхин ежедневник?
- Знаю, но драться всё равно нельзя. Давайте лучше привлечём к этой ситуации учителей, потому что, в конце концов, это их работа и…
- Я не хочу никому объяснять про ежедневник, - перебил её Лёша. – Это слишком личное. Мне и так невыносимо думать, что его читает этот… Антон.
- Если он умеет, конечно, - сказала Вика. Лёша пожал плечами.
- Я не собираюсь бить его первым, - внёс ясность Дима. – Мне действительно нельзя, но не из-за глупой комнаты милиции, а это вроде как боксёрское правило, нам тренер им все уши прожужжал. Но, если он станет слишком уж напрашиваться, то я не смогу…
- И чего ты этим добьёшься? – рассердилась Вика. – Только себе хуже и сделаешь, а они потом ещё на Лёше отыграются.
- А ты предлагаешь просто подойти к Антону в понедельник и вежливо попросить его отдать ежедневник назад? – уточнил Дима и впервые посмотрел на неё со вчерашнего дня. Его серые глаза, пустые, как всегда, были похожи на две льдинки.
А что, если он больше никогда не посмотрит на неё так, как прежде?
От этой мысли захотелось заплакать. И как-нибудь всё исправить. Вернуть.
- Вообще-то именно так я и собираюсь поступить, - встрял Лёша. – Надо учиться договариваться словами, неизвестно, сколько идиотов я ещё встречу за свою жизнь.
- Бред какой-то! Ты же прекрасно понимаешь, что…
- Отличная идея! – твёрдо сказала Вика. – Мы пойдём с ним, чтобы в случае чего ты помог. Если будет прям крайняя необходимость, но изначально будем там просто для поддержки, чтобы они видели, что Лёша не один.
- Ты никуда не пойдёшь, - отрезал Дима.
- Нет, пойду! – выкрикнула Вика и тут же понизила голос, потому что вспомнила, что они в больнице. – Кто-то должен быть там, чтобы удержать тебя!
- Я могу держать себя в руках, когда захочу, - многозначительно сказал Дима, и Вика почувствовала, как по лицу и шее прошла горячая волна стыда. – Тебе нечего слушать всё, что говорят эти моральные уроды.
- Ой, я как-нибудь справлюсь, - отмахнулась Вика. – Зато проконтролирую, чтобы ты не выбросил своё будущее на помойку. – Он закатил глаза, и тогда она выпалила в полном отчаянии: - Если тебя поставят на учёт, ты не сможешь поехать в Москву! Со мной.
Лёша максимально вжался затылком в стену, и Вика запоздало подумала, что они ставят его в очень неловкое положение. Дима наклонил голову вперёд и посмотрел на неё внимательным взглядом, который, хотя и не был «как раньше», но уже и не звенел таким обжигающим холодом.
- Ладно, - сказал он, наконец.
Вика не совсем поняла, с чем он согласился, но предпочла на этом пока что беседу замять.
После этого они некоторое время провели в молчании. Вика не знала, о чём думают парни, но её мысли неотступно крутились вокруг того, что сейчас происходит в операционной. Она не до конца уяснила, как именно работает этот новый прибор, чем он отличается от прошлого и что именно врачи сейчас проделывают с Катиными глазами, но повторяла про себя снова и снова: «Это новые технологии, они сработают».
Помогать эта мантра ей перестала минут через пятнадцать молчания, и тогда Вика достала из сумки книгу. Лёша склонился к её плечу, прочёл несколько строк и удивлённо спросил:
- Опять?!
Дима повернул голову в их сторону и вытянул шею, но с такого угла текст рассмотреть не смог бы, поэтому Вика показала ему обложку «Сумеречного дозора» Сергея Лукьяненко. Он покачал головой.
- Действительно, Вик.
Её сердце радостно ёкнуло при этом привычном «Вик».
- Это мои книги комфорта, - пожала она плечами. – Вы же оба испытываете потребность раз в полгода пересмотреть «Властелина колец», почему мне нельзя перечитывать «Дозоры»?
Как-то классе в шестом Вика приняла участие в таком просмотре и уснула в самом начале второго фильма, чего ни Дима, ни Лёша никак не могли понять и простить. «Проспала Хельмову Падь!» Невероятно!
- «Властелин колец» - это классика, - Лёша мечтательно прикрыл глаза. – Если бы мне сказали, что за всю жизнь я срежиссириую только один фильм, но я могу выбрать какой, и если брать в расчет результат, я имею в виду, то я бы выбрал «Властелина колец». Именно таким, какой он получился у Джексона.
- Ты сам-то понял, что сказал? – усмехнулась Вика. – Ты-то бы срежиссировал его по-другому.
- Хотелось бы думать, что так же.
- Так не бывает, у всех людей мозг устроен по-разному.
- Но Джексон снял его так, что все мы теперь уверены: вот это идеально, только так и нужно было, - вставил Дима. – Никогда не мог понять, как ты умудрилась дожить до своих лет и ни разу не посмотреть его целиком, имея нас с Лёхой в друзьях.
Катя закатила глаза.
- Я с вами уже посмотрела шесть эпизодов «Звёздных войн», с меня хватит.
- Но тебе же понравилось!
- Но второй раз я это смотреть не буду!
- У меня идея! – перебил их обоих Лёша и поднял палец вверх. – Когда Катя восстановится, мы устроим совместную киноночь и посмотрим все три части «Властелина колец» подряд!
- Ну уж нет! – возмутилась Вика. – У нас экзамены уже совсем скоро, надо будет готовиться быстрее, особенно Кате, так что нет, спасибо.
- Что-то я не заметил, чтобы ты читала историю России, - Лёша выгнул бровь и кивнул на «Сумеречный дозор». – Одну-то ночку можно будет выкроить.
- Мы лучше посмотрим «Гордость и предубеждение» с Колином Фёртом, Катя никогда не видела, - загорелась Вика. – Точно! Киноночь!
- Я не приду, - пробормотал Дима.
Вика рассмеялась, вспомнив, как она заставила его посмотреть все пять серий в один из летних дождливых дней перед девятым классом.
- Я смотрел, - Лёша скривился. – Очень скучно. Не лучшая экранизация.
- Да ты что! – возмутилась Вика. – Вот уж от тебя не ожидала!
- В смысле, можно было сделать гораздо лучше, - пояснил Лёша. – Согласись, если бы там не играл Колин Фёрт, тебе фильм не так уж и понравился бы?
- Ну… - Вика замялась, стараясь одновременно быть верной поклонницей фильма и честной. – Сложно сказать. Есть вероятность, что нет.
Дима презрительно фыркнул.
- Всё, не мешайте мне, я читаю, - притворно сердито сказала Вика, хотя, на самом деле, была благодарна им обоим за то, что отвлекли её ещё на десять минут.
Первая глава шла со скрипом, потому что мысли о Кате снова полезли ей в голову, а «Сумеречный дозор» она знала разве что не наизусть, но потом, как это всегда с ней и бывало, она втянулась и мысленно перенеслась в Москву и теперь всюду следовала за Антоном Городецким.
Локоть Лёши легонько толкнул её руку, и книга дрогнула на коленях, а сердце пропустило удар. Вика вскинула голову и увидела в конце коридора медленно идущих Катиных родителей. Тётя Марина шла, прижимаясь к дяде Игорю, почти утыкаясь ему в грудь, и совершенно очевидно рыдала.
Вика поднялась на ноги. Бросила перепуганный взгляд на Диму, тот выглядел совершенно беспомощным. Лёша, не отрываясь смотрел на Катиных родителей, и в его глазах застыла неприкрытая боль.
- Не может быть… - тихо сказал он.
- Новые технологии же, - пробормотала Вика, не в силах ещё поверить, что что-то могло пойти не так. Это же был последний шанс…
Дима молча обошёл Лёшу и крепко обнял её. Вика обхватила его за талию и прижалась к его тёплому и надёжному боку.
- Что случилось? – спросила Вика, когда Катины родители были уже в нескольких шагах.
Может быть, ещё не всё так плохо? Может, просто зрение восстановилось не так хорошо, как они надеялись? Может, потребуется ещё одна операция? Может, её можно делать только через год? Может, они просто перенервничали? Может, это слёзы радости?
- Не сработало, - прорыдала тётя Марина, ладонями вытирая слёзы, но они всё продолжали и продолжали течь. – Не сработали эти их новые технологии!
Вика окаменела, чувствовала только, как Димина рука обхватила её крепче, поддерживая и не давая упасть.
Лёша шагнул вперёд, взял тётю Марину за руку и сказал нетипично для него высоким голосом:
- Мне так жаль! Бедная Катя…
Она обняла его за шею и рыдала теперь на плече у Лёши. Дядя Игорь за спиной жены усиленно моргал, стараясь держать себя в руках.
- И что теперь будет? – дрожащим голосом спросила Вика. – Что сказали врачи?
- Больше уже ничего не будет, - ответил дядя Игорь хриплым голосом и на несколько секунд закусил губу. – Катя полностью ослепла, и с этим уже ничего нельзя поделать.
Нет, такого не могло случиться, не должно было случиться. Вика начала неудержимо всхлипывать. Перед её глазами, как в замедленной киносъёмке, проплывали воспоминания, которым уже не суждено было случиться: вот они с Катей позируют на фоне Собора Василия Блаженного, вот сидят рядом за партой в аудитории, вот гуляют в Нескучном саду, вот сидят в кафе и отмечают получение дипломов, вот встречаются в обед и делятся забавными историями со своих мест работы, вот ходят в клубы по пятницам, вот Катя знакомит её со своим женихом, вот Катя и этот пока безликий мужчина принимают поздравления, а потом танцуют посреди зала, полного гостей, вот они знакомят своих детей… Картинки, картинки, картинки… И ничего из этого теперь не случится.
И того хуже: Катя в чёрных очках, Катя с белой тростью, с которой обычно ходят слепые, Катя с собакой-поводырём, Катя, о которой теперь будут вечно говорить «инвалид», Катя, которая обречена провести жизнь в полной, кромешной темноте, которая постепенно забудет лица родителей и друзей, которая так и не посмотрит никакие фильмы, не прочитает книги…
Вика вырвалась из Диминой хватки и бросилась в объятия тёти Марины, которая как раз отпустила Лёшу и делала глубокие рваные вдохи, пытаясь успокоиться. Вика все её старания своим порывом разрушила, и вот они уже рыдают на пару, прижавшись друг к другу и не зная, как выразить своё отчаяние, как справиться с этим ужасным ударом.
- Можно мне к ней, тётя Марина? – еле-еле выдавила Вика, сквозь приступы слёз.
Та покачала головой, и дядя Игорь ответил за неё:
- После операции положено спать, и мы попросили вколоть ей дозу побольше, пусть проспит до следующего утра. Хотя бы так оттянем для неё весь этот кошмар. Приходите завтра утром.
Вика хотела быть рядом с Катей прямо в тот момент, когда та впервые откроет глаза навстречу темноте, но она понимала, что, наверное, в это время им лучше побыть втроём, семьёй. Хоть сердце у неё и разрывалось от боли, тёте Марине с дядей Игорем было ещё хуже.
- Идите домой, ребята, - сказал дядя Игорь. – Спасибо, что пришли, я знаю, как много это значит для Катюшки. Спасибо, что всегда поддерживали её.
- И продолжим, - негромко сказал Лёша. Дима кивнул, кусая губы и свирепо хмуря брови.
Вика могла только реветь и надеяться, что Катины родители и так прекрасно понимают, что это ни в коем случае не означает конец их с Катей дружбы.
- Всё рухнуло, - простонала Вика, когда они вышли из больницы. Дима снова обнимал её за плечи, и они шли, тесно прижавшись друг к другу. Лёша плёлся рядом с Димой, и Вика внезапно испытала острый приступ жалости к нему. Нельзя, чтобы он чувствовал себя лишним. – Лёша, иди сюда.
Он непонимающе глянул на неё, потом прошёл за Диминой спиной и взял протянутую руку. Теперь они шли втроём, молчаливо поддерживая друг друга.
- Ничего не рухнуло, - глухо сказал Дима. – Просто усложнилось.
- Катя не сможет сдать ЕГЭ, - Вика шмыгнула носом. – Не сможет поехать в Москву. Ничего уже не будет так, как мы мечтали.
- Мы будем ей звонить, - пообещал Лёша, - будем держать её в курсе событий. Будем приезжать в гости, она к нам приедет. Потом, посмотрим, может, она ещё и переедет. Надо посмотреть, какие льготы и возможности есть у слепых, наверняка что-то придумано и с работой для них.
- Но это же всё будет совсем не то, - Вика была благодарна Лёше за то, что тот не теряет присутствия духа, но он, похоже, не понимал, насколько окончательно и бесповоротно всё только что сломалось.
- Послушай, ну, значит, не то, но надо же как-то приспосабливаться к новым обстоятельствам, - попытался образумить её Дима. – Слёзы лить бесполезно, Лёха прав, надо искать новые варианты. Наши мечты не всегда исполняются так, как нам бы хотелось.
Вика прикрыла глаза, прекрасно понимая, что сейчас он говорит ещё и о себе, не только о них с Катей.
***
Это ощущалось, как чёрная волна, которая сначала нависла над её головой, а потом всё-таки обрушилась сверху, рассыпая вокруг беспросветные брызги. Придя из больницы и сквозь слёзы введя родителей в курс дела, Вика закрылась в своей комнате, задёрнула шторы, легла на кровать, повернулась к стене и с головой накрылась одеялом. В какой-то момент слёз больше не осталось, а вот мыслей – сколько угодно.
Это было просто отвратительно. Насколько эгоистично вообще было думать о себе в тот момент, когда Катя лишилась совсем всего? Если быть честной, ведь Викина жизнь не заканчивалась на этом, просто она не станет такой, как ей бы хотелось, Дима прав. Чего не скажешь о Кате.
Да, наверняка есть какие-то возможности и для слепых людей, да они будут звонить ей, да, постараются максимально присутствовать в её жизни. Но Катя ослепла, и ничто из этого не вернёт ей полноценной жизни. Катина жизнь сегодня, в каком-то смысле, закончилась. Потом, с завтрашнего утра, начнётся новая, гораздо более трудная. И тёмная. Раньше их хотя бы подогревала надежда на благоприятный исход, теперь цепляться больше было не за что, оставалось только смириться и приспособиться. Вика пока не могла понять, как она сама будет это делать, не говоря уже о Кате.
Ей ведь самой тоже нужно готовиться к ЕГЭ, нужно поступать в Москву. Или, может, просто остаться здесь, быть с Катей, продолжить быть её глазами? Отказаться от всех планов?
Или уехать? Оставить лучшую подругу позади?
Выхода не было. Вика закусила кончик одеяла и тихонечко завыла.
Дверь открылась, но она не обернулась. Наверное, мама. Сейчас напомнит, что папу нервируют подобные звуки, попросит быть потише и обнимет.
Чьи-то тёплые руки действительно обняли её со спины, прямо поверх одеяла, но они определённо не принадлежали маме. Мамины руки были куда меньше.
- Я здесь, - шепнул Дима ей в ухо, растягиваясь рядом и прижимаясь к её спине всем телом. – Я рядом.
Вика снова тихонько взвыла в своё одеяло, потом стала поворачиваться, сначала запуталась, но потом всё-таки сумела уткнуться лицом в Димину футболку, обхватить его обеими руками и рыдать куда-то как будто внутрь него. Переливать свои боль и ужас немножечко в него, потому что он предложил, потому что он хотел забрать себе часть её страданий.
В конце концов, так они и уснули.
