Глава 3. Где заканчивается свобода?Иноуэ, рассказывающая про то, как в её доме якудза воевали с ниндзя, привлекала всеобщее внимание. Девушка всегда отличалась бурной фантазией, но в этот раз ситуации добавляла пикантности Тацуки, со смущением подтверждающая безумный рассказ. И если рыжая красавица ещё могла просто придумать невозможную историю, то её приземлённая подруга за художественным вымыслом замечена не была. И то, насколько продуманным был их рассказ, насколько они совпадали в мельчайших деталях, говорило лишь об одном.
В этом замешана шинигами.
Ичиго осторожно приблизился к одноклассницам, предлагая девочкам сок и незаметно прикасаясь к Инуэ внутренней энергией. Да, так и есть — след, оставленный её братом, заметно ослабел. Ну, значит, мелкая шинигами способна на простейшее изгнание пустого, и он вытащил её не зря. Правда, наследила она знатно, и с заменой воспоминаний наверняка налажала, но это лучше, чем ничего. При условии, что Ичиго с каждым днём всё больше убеждался в некомпетентности спасённой шинигами, это уже было большим достижением.
О том, что Иноуэ помечена своим братом, Куросаки, разумеется, знал. Метку пустого трудно не заметить, особенно если знать, куда смотреть. Урью вообще порывался вызвать его на смертный бой, но Ичиго смог убедить брата сначала придумать план, а не лезть на рожон. Так, в квартире девушки появилось несколько ловушек квинси, а сама она обзавелась небольшим оберегом, который должен был отпугнуть пустого или, на крайний случай, не дать порвать цепь судьбы. Они как раз думали, как разрешить ситуацию с наименьшими потерями, когда так удачно подвернувшаяся Рукия выполнила всю работу.
— Эй, Ичиго, ты слышал байку о проклятом попугае?
Урью недовольно фыркнул, глядя на то, как Асано и Кодзима обступили парту Ичиго. Брат не понимал, как Куросаки вообще общается с такими людьми. В принципе, его можно понять — ни любитель девочек постарше, ни двоечник не выглядели достойной компанией для одного из последних квинси. Урью считал, что общество таких людей плохо влияет на репутацию Ичиго и на его успеваемость, потому что брат отлично знал, на что способен рыжеволосый нии-сан, и всё ещё не верил в отсутствие внешних факторов. Ичиго свои истинные мотивы объяснять даже не пытался — тогда брат обидится и перестанет учиться вообще, а это плохо скажется на его будущем, так что Урью сам нашёл виноватых. Более-менее младший брат был готов мириться только с Чадом, который располагал к себе спокойствием и дружелюбием. Тот факт, что именно бок о бок с мексиканцем Ичиго дрался против каракурских хулиганов, Урью как-то из вида упускал.
А про попугая рыжий квинси, конечно же, знал. Буквально позавчера, когда он подрабатывал медбратом в клинике отца, к ним привезли тяжело раненного мужчину с клеткой. Внутри сидел шикарный попугай — если верить справочнику, настоящий корелла — который вежливо поздоровался, назвался Шибатой и заявил, что это всё из-за него. Впрочем, Ичиго и так знал, что с обитателем клетки не всё чисто — он почти сразу ощутил остаточную силу пустого и странные колебания, будто от души ребёнка. Клетка с птицей тут же оказалась у папы на столе, и буквально тем же вечером Рюукен провёл модифицированный древний обряд экзорцизма, выпустив и упокоив душу мальчика. Попугай отправился в зоомагазин, пациент уже собирался выписываться, а история пошла в народ, обрастая новыми и новыми подробностями. Вот, и до их школы добралась.
Разговор плавно перетёк в обсуждение планов на вечер, и парни единогласно решили, что надо опробовать новое караоке-кафе в соседнем квартале, и, если получится, подцепить девочек. Ичиго не горел желанием кого-то «цеплять», да и в принципе выбираться из дома после шести вечера, так что с чистым сердцем отказался. Асано, впрочем, так просто с поражением мириться не желал, и теперь пытался вытащить Куросаки на крышу, чтобы прибегнуть к молчаливой поддержке Чада.
Немного подумав, Ичиго согласился. Обедать с друзьями он любил, да и Чад наверняка ждёт — друг, конечно, не обидится, но ему будет грустно.
— Пойдёшь с нами?
Презрительное хмыканье было ему ответом. Урью редко присоединялся к ним, хотя Ичиго и всегда предлагал — видимо, считал ниже своего достоинства. Президент студсовета и глава клуба кройки и шитья и в самом деле выглядел чужим в их «раздолбайской» компании, так что Куросаки не обижался. Это же младший брат — конечно, он имеет право на собственную жизнь.
— До встречи, Урью.
— Приятного аппетита, и постарайся не заразиться раздолбайством от твоих друзей!
Ичиго улыбнулся, оставив последнюю реплику брата без ответа, и последовал за парнями наверх.
Удивительно, но Кучики Рукия увязалась за ними, вместе с Тацуки и Орихиме. Девочки не так часто присоединялись к их мужской компании — хотя, положа руку на сердце, Тацуки Асано и Кодзиме ещё и фору в маскулинности может дать — но, в принципе, они дружили большой группой, все вместе. Только вот обеденное время девочками обычно игнорировалось, и они уходили на полянку с одноклассницами. «Девчачий час», как говорила Тацуки, когда они потом все вместе шли домой. А тут — на тебе, пошли с ними, ещё и с пополнением! Впрочем, никто ничего Рукии не сказал — парни справедливо рассудили, что с них не убудет.
Чад уже сидел на крыше и выглядел довольно помятым, так что Ичиго сделал глазами особый знак, уточняя, не их ли это общие знакомые. Мексиканец отрицательно покачал головой, и Куросаки перевёл дух — мстить за друга хулиганам жутко не хотелось. На счастье, в последнее время их не трогали — Ичиго удалось донести в массы мысль, что трогать троекратного чемпиона карате это плохая идея. Нет, он никогда не нападал сам, и всегда был готов идти на компромисс, но, как показала практика, несколько месяцев на больничной койке являются лучшим гарантом личной безопасности. По крайней мере, пока что каждому недоброжелателю хватило одного раза, чтобы усвоить урок. Чад, правда, недовольно бурчал на его методы, но в драке всегда становился спина к спине, и Куросаки очень дорожил этой немного странной дружбой. Они даже познакомились необычно — тогда Ичиго впервые нарушил папино правило «не лезть в неприятности» и просто отбил мексиканца у хулиганов, опять же, впервые применив карате не в учебных целях. И, надо признать, ни разу об этом не пожалел.
Несмотря на то, что Урью возглавлял кружок кройки и шитья и состоял в студсовете, а Ичиго регулярно с кем-нибудь дрался и официально числился в списке хулиганов школы, в неприятности всё время попадал первый, а не второй. Исида-младший предпочитал сначала делать, а потом думать, регулярно охотился и мог часами говорить о «Гордости Квинси». Куросаки лезть, куда не следует, не хотел, в свободное время обычно учился или помогал папе, а о том, что он квинси, вспоминал только по необходимости.
Как сейчас, например — когда протягивал смущённой Орихиме свежую булочку с яблоком. Иноуэ ему безумно нравилась, даже с учётом всех странностей и характера. И, если он хоть что-то понимал в девчонках, то и он ей нравился тоже — правда, по совершенно непонятной причине. И ведь, казалось бы, всё — радуйся, зови на свидание, любуйтесь фейерверками, целуйтесь по углам…
Только вот он был эхт квинси, а Иноуэ Орихиме квинси не была вообще. Конечно, можно было и не доводить до серьёзных последствий, но какой смысл мучить хорошую девушку и себя, если не можешь быть серьёзным? У квинси с этим очень просто и очень строго — если ты эхт, соединяешься с таким же или, на крайний случай, с талантливым гемиштом. Если не повезло, и ты гемишт — находишь такого же, или, если хорош и талантлив, тебя может забрать эхт. Никаких вариантов, никаких компромиссов — либо другой квинси, либо никто вообще. Именно поэтому папе разрешили его признать, но запретили давать свою фамилию — род Куросаки не должен был прерваться. Кое-кто из родственников папой даже восхищался — два чистокровных сына от разных матерей, поразительная предусмотрительность. Сейчас, правда, восхищаться некому — почти все погибли, из-за независящих от них обстоятельств или по собственной глупости.
Так что он может сколько угодно разглядывать красавицу Иноуэ, может сколько угодно ощущать, как она разглядывает его — не судьба, совершенно не судьба. И о каком «понравилась-не понравилась» в адрес других девочек может идти речь? От этой влюблённости бы как-нибудь избавиться…
Девчонка-шинигами, Кучики Рукия, активно сражалась с пакетом сока и трубочкой. Даже жалко её стало, такую несамостоятельную и неготовую. Может, она родственница какой-то мёртвой шишки, и её приняли на должность по блату? Ведь сок-то должен был уже появиться в Обществе Душ, правда?
Рукия нервно вздрогнула, когда он подошёл к ней и забрал многострадальный пакетик, но почти сразу её глаза наполнились радостью, стоило ему сотворить трубочковую магию.
— Ах, благодарю вас, прекрасный одноклассник! Вы только что спасли меня от жажды, благородный молодой человек!
Ещё и в реверансе присела, шинигами под прикрытием. Ичиго тихо выдохнул, ощущая тихую радость — точно не помнит, совсем, и Урахара-сан ей ничего странного не наболтал. И, если он прав, то имени его тоже не помнит, как и того, что они учатся в одном классе.
— Я Куросаки Ичиго. Если забыла, могла просто спросить.
Судя по вспыхнувшим красным щекам, и в самом деле забыла. Они уже перемолвились парой слов, когда Рукия только появилась, и ему надо было проверить уровень её осведомлённости. Что тогда, что сейчас, результат один — о его роли в своём спасении девочка не в курсе, об их с братом природе тоже, ассимилируется с трудом и вернуться в Общество Душ пока не может. Конечно, проще было бы выяснить правду у Урахары, но поход в магазинчик сладостей почти наверняка закончится чем-нибудь неприятным, и папе это не понравится.
Рукия собиралась что-то сказать, когда здание за его спиной взорвалось. Вдалеке, квартала через три — парень даже не моргнул, успев ощутить волну силы от непосредственной атаки. Ичиго ощутил это всем телом, но смог остаться на месте, не послав даже струйку силы в крест. Если всю жизнь тренировался прятаться, замаскироваться в такой ситуации будет делом нескольких секунд, а дальше можно проследить за реакцией остальных. Так и есть — никто ничего не заметил, разве что Чад вздрогнул и резко обернулся, но он всегда обладал повышенной чувствительностью. Даже что-то видел, возможно, но Ичиго в любом случае не собирался спрашивать — вопрос такого рода, даже за исключением его абсурдности, ставит под угрозу его секрет о том, что он квинси, а папе такой каминг-аут точно не понравится. А вот у шинигами с контролем явно всё было не так хорошо — Куросаки видел, как меняется выражение лица, как она на секунду напряглась, будто собираясь прыгнуть прямо с крыши, но потом отбросила эту идею и аккуратно поставила на пол сок, стараясь взять чувства под контроль и собираясь с мыслями.
— Простите, дорогие друзья, но у меня только что появилось небольшое неотложное дело. Нет-нет, не стоит провожать меня на смертный бой и волноваться — хрупкая дева готова ко всему. Ещё раз благодарствую, спаситель-Ичиго.
И сбежала, вполне себе профессионально ускоряясь, под их нестройное «пока». Ичиго её судьба волновала мало — девочка наверняка старше их раза в четыре, она вполне способна позаботиться о себе. Да, пока она демонстрировала ужасную некомпетентность и чуть не умерла, но ведь пустого от Иноуэ смогла отогнать, а это уже о многом говорит. Неважно, станет ли она драться сама или чем-нибудь заманит Урахару — это дело шинигами, а не простых смертных вроде них. Это много назвать «шкурным интересом» — они не вмешиваются в дела Общества Душ, а Общество Душ не лезет к ним.
Однако, тот факт, что он не собирался вмешиваться, совсем не говорил о том, что Куросаки оставил нападение совсем без внимания. Ичиго скомкано попрощался и кинулся вниз — надо поймать Урью, пока он не наделал глупостей.
Брат обнаружился около учителя, нервничающий и вешающий последнему лапшу на уши. Крест дрожал, в любую секунду готовясь развернуться в лук, Урью теребил рукав, и Куросаки, наплевав на правила, кинулся бежать по коридору.
— Урью!
Брат немного присел от неожиданной атаки на свои плечи, но Ичиго вцепился в него, словно клещ. Учитель закатил глаза, собираясь отчитать признанного хулигана — ещё бы, бегал по коридору, напал на отличника, волосы, опять-таки, рыжие.
— Простите, сенсей, нам стоит поговорить. Урью, не делай глупостей.
Вне сомнения, весь гнев преподавателей снова достанется ему — возможно, дело дойдёт до вызова в школу родителей. Что же, он к этому готов, готов к любым последствиям, лишь бы брат не полез на рожон. Это его обязанность, как старшего — спасти непутёвого отото, не дать ему натворить глупостей. И плевать, что Урью совсем не понимает, чего хочет добиться брат своей заботой.
Как и ожидалось, удержать своевольного Исиду не удалось, но Ичиго по крайней мере выиграл полчаса времени — шинигами уже должна была успеть со всем разобраться. Если не справилась сама, то уж Урахара и его боевые продавцы точно должны были что-нибудь сделать, а если у неё достаточно мозгов, то о ситуации давно доложено, и по их миру бродят нормальные, здоровые шинигами. В общем, когда Урью рванул на улицу, не было даже остаточного силового фона, никаких подозрительных колебаний — значит, брат вряд ли во что-нибудь вляпается. Собственно, Куросаки только поэтому его и отпустил.
До конца уроков Ичиго сидел, как на иголках, но материал слушал и педантично заносил в тетрадь. На столе записывал так необходимый диктофон, по записям с которого брат сможет подготовиться, и Куросаки методично уточнял все детали, чтобы потом не рыться в учебниках и сэкономить время. Друзья смотрели с сочувствием, Орихиме — с благоговением, а учитель и вовсе пробормотал что-то вроде «неужели вы настолько не ладите?», намекая на отсутствие в классе Урью. Куросаки на такое только глаза закатил — они никогда не скрывали, что они братья, хоть и не кричали по углам. Вся администрация была в курсе, документы были в порядке, и неясностей не возникало — и, если один конкретно взятый преподаватель не смог добыть дополнительную информацию по ученикам, это полностью его проблемы. Друзья, кстати, были полностью в курсе их семейной истории — ну, Чад, Орихиме и Тацуки точно, сам рассказывал и в гости звал. Они даже пару раз попадали на семейный ужин и были полностью одобрены папой.
— Так что, идёшь с нами?
Асано еле дождался, когда Ичиго уберёт вещи в сумку, чтобы ударить руками по его столу — знал, что в ином случае парень заставит вручную переписывать всё из помятой тетради, и не хотел нарываться. Куросаки закатил глаза и выдал фирменное папино «ха-а?», призванное продемонстрировать его отношение к происходящему. Обычно это срабатывало, но и Асано, и Кодзима были достаточно давно с ним знакомы, чтобы не обращать на подобное никакого внимания. Девочки и Чад подобные знаки пренебрежения не получали, поскольку уважали его желание и право на личное пространство.
— Повторяю ещё раз — я никуда с вами не пойду. В данный момент я собираюсь отправиться домой и взяться за учебники, потому что…
— …Потому что приближается контрольный срез, тебе надо готовиться и бла-бла-бла.
Друг явно пытался его передразнить и высмеять, но Ичиго только спокойно кивнул и встал со своего места, забирая вещи.
— Видишь, ты и сам всё прекрасно понимаешь.
И, попрощавшись с девочками, Куросаки отправился домой. Крики «да что ж ты такой зануда!» ещё долго неслись ему в спину, но никто его догонять не рискнул — им ещё никогда не удавалось его куда-нибудь затащить, и друзья успели смириться с этой странностью. На выходе из школы Ичиго немного помялся, думая, стоит ли искать брата. После ряда раздумий, решил запустить духовный поиск, результаты которого успокаивали — брат лук не собирал, какие-то новые взрывы не разрушали Каракуру, и это значило, что всё обошлось. По-хорошему, сейчас можно было зайти Урахаре за ответами, но пить чай со сладким не хотелось, да и Рукия вполне могла оказаться там.
Видеться с девочкой и раскрывать свои секреты совершенно не хотелось.
Сегодня был четверг, и Ичиго предвкушал два вечера свободы и безделья — можно сидеть дома и просто учиться и читать, не думая ни о чём. Не так давно он окончил очередные кулинарные курсы, и пока что разрешил себе взять небольшой перерыв перед поиском новых. По понедельникам и средам стояло карате, на выходных он подрабатывал в папиной клинике, и тратить свободное время на всякую ерунду совершенно не хотелось.
Кучики Рукию, отбирающую у детей приставки, он заметил краем глаза, а потом ощутил нечто чуждое, искусственное — кто бы ни управлял сейчас этим гигаем, это явно была не непутёвая шинигами. Немного постояв и подумав, он громко фыркнул и пошёл дальше — это не его проблемы. Шинигами стоит лучше следить за своим временным телом, дабы не создавать подобных непредвиденных ситуаций…
— Помогите! Дяденька, помогите!
Детские крики прошлись серпом по позвоночнику, словно содрали кожу со спины. Дико зачесалась та часть руки, над которой дрожал неснимаемый крест — не делать глупостей становились всё сложнее. Конечно, нельзя лезть туда, где замешаны шинигами… Но это же дети!
Именно это и стало решающим аргументом в споре с самим собой, так что Ичиго резко развернулся на кроссовках и стремительно подлетел к телу Рукии — если это какой-то новый пустой, он никогда себя не простит.
— И что же ты вытворяешь?
То, что было в Рукии, резко повернулось к нему, и парень спокойно принял чужой взгляд уже знакомых глаз. Мальчишки улучили минуту, чтобы сбежать, и довольно скоро школьники остались одни. Тело Рукии выпрямилось, скрестило руки на груди:
— Что, ты тоже любишь «стирать» неудачников?
Ичиго приподнял бровь и тоже скрестил руки, предварительно бережно поставив сумку на землю — мало ли чем всё закончится, портить вещи и расстраивать папу совершенно не хотелось.
— Начнём с того, что я не играю в игры. Но, даже если бы играл — это просто искусственные модели, у которых нет разума, личности и чего бы то ни было.
Лицо Рукии исказилось, наполнилось чистейшей ненавистью. Гигай резко атаковал — Ичиго, пригнувшись, пропустил сильный, явно за пределами возможностей этого тела удар. Как и ожидалось от творения Урахары — но кто управляет дорогой поделкой?
— Искусственные! Значит, нас можно просто забыть? Выбросить, уничтожить, «стереть»?! То, что мы созданы вручную, повод нас уничтожать?!
Тело Рукии опять атаковало, Куросаки блокировал — сильный удар, не будь он мастером карате, какая-нибудь кость наверняка сломалась бы — и спокойно переспросил, уловив самое главное.
— Так, значит, тебя кто-то создал?
Тело Рукии стиснуло зубы и кулаки, а в ауру добавилось пряной горечи — подходи и забирай, ныряй, удивляйся тому, насколько нечто рукотворное может быть человечным.
— Именно. Позволь представиться, человек — модифицированная душа-плюс, творение двенадцатого отряда Общества Душ. Эксперимент «Остриё копья», признан жестоким и бесчеловечным, все мои братья и сёстры уничтожены. Уничтожены, понимаешь? Сразу же после того как я родился, Общество Душ приказало уничтожить модифицированные души. В день когда я родился, уже было решено, что я должен умереть!
Ичиго даже драться расхотелось — столько боли исходило от создания в теле Рукии. Да и проблема, положа руку на сердце…
В следующее мгновение лицо Кучики исказилось, усмехнулось, посмотрело с хвастливым превосходством:
— Да что ты можешь понимать! Живёшь в своей уютной норке в Мире Живых, занимаешься дурацкими повседневными вещами и даже не представляешь себе, что творится среди мертвецов. Ха, готов поклясться, ты вообще ничего не знаешь об Обществе Душ. Дурацкая счастливая душонка…
После этих слов всё сочувствие и едва возникшее духовное родство рухнули, оставив после себя глухое раздражение и много нецензурных слов. Поколения предков встали за его спиной и взвыли от несправедливости — конечно, не стоит реагировать на чужие слова, но в этот раз оппонент умудрился попасть прямо в его Гордость Квинси. Ичиго многое мог бы рассказать — о давней войне, о столетиях истребления, о том, как они были признаны «опасными», и их было решено уничтожить. Даты и значимые битвы он знал наизусть, лучше истории Японии — о партизанах и предателях, об отряде шинигами, полностью перешедшем на их сторону, о женщинах-квинси, рожавших полукровок, о подвигах и позоре, о бесчеловечном приказе убивать всех детей, рождённых даже от дальних родственников квинси и об особых крестах, перерабатывающих в стрелы живых шинигами. О том, как квинси клялись не вмешиваться, и о том, как большая часть его семьи пошла на опыты, потому что кому-то там в Готей-13 показалось, что «предыдущие данные не совсем точны и требуют проверки». О, Куросаки Ичиго мог часами говорить о дискриминации!
Парень прикрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул, стараясь успокоиться и мыслить трезво. Взрываться и изливать душу непонятно кому было бы полной глупостью, так что ему следовало успокоиться подумать. Судя по тому, что он услышал, его собеседник был беглецом из Общества Душ — а это могло значить, что шинигами идут по его следу, как чёртовы ищейки. А если шинигами придут в Каракуру, есть шанс, что они наткнутся на Урью. А если они наткнутся на Урью…
— Мне нет до тебя никакого дела, модифицированная душа-плюс. Лучше скажи мне — шинигами знают, что ты здесь?
Он не был уверен, насколько честным будет ответ, но очень надеялся, что его невольный собеседник сможет подумать головой, и сделать правильный выбор. В какой-то степени, они в одной лодке — прячутся от одних и тех же людей и рискуют оказаться на соседних столах в лаборатории. Всем будет лучше, если они разойдутся, как в море корабли, и навсегда забудут об этой встрече.
Тело Рукии презрительно фыркнуло, обдав Куросаки презрением.
— Разумеется нет — я великолепно прячусь и великолепно бегаю. Видал, какие ноги?
И внезапно развернулось, со всей дури вмазав по стене — и, между прочим, пробив в ней нехилую такую дырку. Будь Ичиго воспитан чуть хуже, он схватился бы за голову.
— Ты чего творишь?! Хочешь, чтобы сюда слетелись все городские шинигами?!
Но творение мёртвых гениев разошлось не на шутку. Тело Рукии колошматило стену с такой яростью, что стало ясно — долго она не простоит. Куросаки мысленно поставил себе галочку — кажется, он успел вовремя, и тем несчастным детям точно бы не поздоровилось.
— Ну и пусть! Пусть приходят, пусть слетаются! Пусть подавятся — никого не боюсь! Эй, шинигами, я здесь! Слышите? Здесь!
Тело Рукии подпрыгнуло, взметнувшись над домами, и громко завопило, размахивая руками и ногами. В этот раз Куросаки не удержался, врезал себе по лбу ладонью и застонал, понимая, что это катастрофа. У его собеседника сейчас натуральная истерика, он окончательно ошалел от страха и пребывает в состоянии аффекта — для искусственного создания, приговорённого к уничтожению, он ещё долго продержался. Только вот то, что он делал, было верхом глупости и безрассудства — и угроза, исходящая от вторженца, с каждой секундой становилась всё более материальной.
А угрозы, по правилам Исиды Рюукена, надо было устранять в зародыше.
Куросаки ощущал себя крайне неуютно — он крайне редко избивал девочек, и совершенно не мог отделаться от мысли о чужой беззащитности. Только вот конкретно эта девочка — беглец из Общества Душ, который прямо сейчас изо всех сил призывал шинигами. Информации было более чем достаточно — эти шинигами почти наверняка окажутся из того же самого отряда, что и те славные парни, охотящиеся на его народ. Даже если он кинется к папе прямо сейчас, он не успеет, остатки квинси не смогут замаскировать признаки своего присутствия в городе, и их найдут. С брата станется вызвать всех шинигами на дуэль, используя какую-нибудь семейную разработку и, вне сомнения, наломать дров — а это гарантированный путь на лабораторный стол, прямо за дедушкой. И его ведь не переубедишь — если рассказать об угрозе, младший братец загорится только сильнее. Но, даже если не дать Урью контактировать с шинигами напрямую, охотится брат не перестанет ни за что, и их всё равно найдут. Вывод — подобной ситуации нельзя было допускать. Совсем. Надо было что-то делать, и делать сейчас — иначе под ударом окажутся папа и брат.
А Куросаки Ичиго был готов на что угодно, чтобы защитить семью.
Мрачная ухмылка сама собой растянула губы, чтобы скрыть болезненную гримасу. Это преступление. Если папа узнает, он никогда его не простит.
— О нет, модифицированная душа-плюс. К твоему несчастью, с шинигами не хочу встречаться я. Так что, извини уж, но я сделаю всё, чтобы тебя остановить.
У Куросаки Ичиго был ряд собственных правил в дворовых битвах: не бить девочек, если они не лезут первыми, драться быстро и с минимумом увечий для обеих сторон, не драться там, где есть пустые. И, разумеется, никаких серьёзных повреждений, вроде отбитых почек или изувеченных суставов. Сильные ушибы, в крайнем случае трещины в костях — вот он, дозволенный предел, как в массовых битвах, так и драке один на один.
Только вот сейчас перед ним стояла кукла с искусственным симулятором внутри, и Куросаки Ичиго не собирался сдерживаться. Да, это выглядело, как Рукия, говорило голосом Рукии и было убежищем для души Рукии — а то, что сидело внутри, явно было разумным и живым.
Если на одной чаше весов лежала семья, Куросаки Ичиго не имел права колебаться. И его представления о том, что такое "хорошо" и что такое "плохо", не должны были влиять на итоговый результат. Ясно? Давай, Куросаки. Пошёл. Считай это сделкой со своей совестью.
Их предыдущий диалог показал, что у модифицированной души-плюс были крайне сильные ноги, и все его атаки строились именно на них — на прыжках, силе ударов и меткости. С другой стороны, парень довольно быстро убедился — как бы ни были сильны нижние конечности, остальное представляло собой слабое место. Значит, всё очевидно.
Серия ударов в живот была будто в настоящее тело — и не скажешь, что выращенный где-то в подвале гигай. И девочка сгибалась, как совсем живая, и харкала кровью. Как живая, пыталась восстановить дыхание и нанести удар. И, как бы сильно ни ёкало сердце, Ичиго не имел права быть милосердным.
Не тогда, когда за его семьёй опять могут прийти шинигами.
Если единственное оружие противника — его ноги, то для окончания боя надо вывести их из строя. Карате не работает с ударами по ногам, но у Ичиго было кое-что ещё. Да, приёмы, нацеленные на спину противника, запрещены — но искуственному пристанищу шинигами должно было быть всё равно. Ичиго был нужен один удар — всего один, чтобы лишить нормального человека нижнего пояса конечностей. Он точно знал, что именно надо делать — потому что их учили, куда бить нельзя, и потому что он подрабатывал медбратом в клинике у папы.
Всё, что ему требовалось — зайти за спину.
Нога тут же отозвалась болью от неправильно проведённого приёма, и Ичиго позволил себе поморщиться. Он никогда раньше не использовал этот удар, никогда даже не пытался потренироваться на манекене — неудивительно, что он ошибся в технике. Наверное, надо будет потренироваться, невзирая на правила. Но он бы отдал всё, чтобы не пришлось — он ведь старается быть хорошим человеком и не делать глупостей. Хотя, кажется, в данный момент само понятие «глупость» утратило для него всякое значение.
Запрет, табу, закон — сейчас, когда в за спиной вопят убитые предки, а спереди поджидают, мерцая очками, учёные-шинигами, это всё не должно иметь значения. Их разве жалели? Дедушку хоть кто-нибудь пожалел, прежде чем отправить на лабораторный стол? Или Исиду-сан? Или его маму? Он должен был это сделать. Это то, что осталось от их Гордости Квинси.
Модифицированная душа-плюс изумлённо вскрикнула, поняв, что конечности ей больше не подчиняются. Тело Рукии осело, слепо шаря по земле, изгибалось под всевозможными углами — беглец мог не чувствовать боли и не беречь свой свой сосуд, но ничего не мог сделать без работы нервов. Ичиго осторожно присел рядом, опустился на корточки, отлично понимая, что времени у него мало — душа Кучики Рукии стремительно мчалась куда-то сюда.
— Прости, нет времени болтать. Не прикидывайся — я отлично знаю, что ты от такого не умрёшь. Ты даже боли не чувствуешь. Сейчас сюда придёт Кучики Рукия — хозяйка этого тела — с ней объясняться будешь сам. Если хоть слово будет сказано обо мне, тебе будет плохо. Очень плохо, модифицированная душа-плюс. Надеюсь, мы поняли друг друга?
Нервный кивок и взгляд испуганных глаз — Куросаки Ичиго почувствовал себя настоящим чудовищем. Что же, он примет это наказание в полной мере — не самая большая плата за спокойствие семьи. Всё должно было закончиться не так плохо — Рукия, за время их знакомства, показалась ему довольно доброй девочкой, которая не будет убивать живое существо просто так. Урахара-сан, несмотря на напряжённые отношения с папой, тоже был неплохим человеком, который и сам скрывался от действующей армии Общества Душ. В общем, был реальный шанс, что модифицированная душа-плюс больше не пострадает, и Куросаки Ичиго хотел верить в это всем сердцем.
Вот и ещё плюс — сумка, предусмотрительно стоящая на земле, даже не запачкалась, так что можно сразу подхватить, закинуть на плечо и пойти домой. На несколько секунд парень замешкался, а потом всё же оставил небольшой знак для Урахары — ушлый торговец замнёт участие Куросаки, и у квинси не будет неприятностей. Потом он будет должен, конечно — но это будут его проблемы и его долги.
Как и ожидалось, Урью пришёл домой раньше — и, кажется, так и не успел ни с кем сразиться, зато успел в очередной раз поругаться с папой. Брат заперся в своей комнате, и даже через стену чувствовалась его обида — папа с газетой обнаружился в столовой, но он, на счастье, уже успел успокоиться. Ичиго кивнул сам себе — надо сварить ему кофе, прежде чем готовить ужин.
Рюукен на секунду оторвался от чтения и поднял на сына пронзительные голубые глаза. Ичиго сразу отвёл взгляд, разглядывая папины штаны и рубашку — даже дома Исида-старший предпочитал костюмы, правда, без пиджаков.
— Всё в порядке, Ичиго?
Просто дежурный вопрос — Куросаки точно знал, что энергию он не использовал и тщательно уничтожил все следы вроде беспорядка на одежде, способных заставить папу волноваться. Он никогда ему не врал и всегда сообщал важную информацию — но как рассказать о подселенце? Как сказать, что он буквально полчаса назад сломал позвоночник живому человеку, пусть и не настоящему? Как сделать это, чтобы папа ни о чём не волновался, когда он сам едва сдерживает дрожь? Он и о шинигами в школе ничего не говорил, чтобы никого не беспокоить, а уж об этом…
— Да, папа. Ничего необычного.
Турка привычно оказалась на плите, и Ичиго полез в шкафчик за кофе и пряностями — папа любил конкретный рецепт с множеством ингредиентов и точными дозировками. Такой нигде не купишь, ведь Куросаки всё высчитал сам. Папин кофе — пожалуй, первая вещь, которую он научился готовить. Потом были рис, яичница и сосиски — сейчас даже смешно вспомнить, насколько плохо у него получалось. А ведь, помнится, он даже в день переезда Урью он расстарался и в первый раз сам приготовил печенье — дедушка говорил, что вышло очень вкусно, но самого Ичиго терзали смутные сомнения. В любом случае, сейчас у него не было проблем с готовкой — три сертификата о курсах и пять выигранных конкурсов говорили сами за себя. Надо, наверное, уже искать новые — итальянская или французская кухня, он ещё не решил.
Хоть бы забыть этот ужасный день поскорее.
