Глава 4Меня выворачивало наизнанку. Это не метафора - у меня было такое чувство, что действительно еще чуть-чуть - и вывернет. Я ощущал свои колени - ими я стоял на каменном полу ванной. Я ощущал свои руки - ими я вцепился в край раковины. Вместо всего остального был кипящий котел, который вот-вот взорвется - как у плохого студента на уроке зельеварения.
Дверь за моей спиной открылась. Обернуться я был не в силах, и мне уже было все равно, кто там - пусть хоть целый отряд авроров с отцом во главе!
- Барти, - тихо произнесли сзади, и чья-то рука легла мне на плечо.
Это не авроры, это всего-навсего Рудольфус. Но я все равно не мог к нему повернуться - руки никак не отцеплялись от раковины, а голова болела так, что стоило ее чуть повернуть - и она бы раскололась на кусочки.
- На вот, выпей, - прямо передо мной оказался стакан с зельем.
Первый глоток Руди мне просто-напросто влил в глотку, последующие я сделал сам. Мир вокруг приобрел прежнюю ясность, части моего тела заняли положенное им место, а я смог встать, хоть и пошатываясь немного.
- С тобой все в порядке? - обеспокоено спросил Руди.
- Теперь да, - хрипло ответил я. - Сейчас умоюсь. Белла там очень сердится?
- Нет, все нормально.
- А... - я сначала тщательно вытерся полотенцем, а потом уже смог произнести, - Лонгботтом там как?
- Ничего не сказал, сволочь. Белла хочет, чтобы ты еще раз с ним поговорил.
Я посмотрел на себя в зеркало. Увиденное меня не обрадовало. Лицо примерно такого же цвета, как волосы, под глазами тени... привидения и то выглядят здоровее.
- Руди, прости меня...
- За что? - Рудольфус посмотрел на меня открытым чистым взглядом. - Все в порядке, Барти.
- Я не должен был так расклеиваться...
- Все в порядке, - повторил Руди. - Пойдем вниз, - и, опасливо оглянувшись, почти шепотом произнес:
- У тебя чего-нибудь покрепче не найдется? Пока она не видит. Веселее будет.
Изначально я был на стороне Беллы, полагая, что сначала дело, а выпивка потом, но теперь я готов был простить Руди его маленькие слабости. Тем более что в кабинете есть еще один бар, о котором Белла не знает.
Мое положение среди Упивающихся Смертью было весьма странным. Долгое время я сам не мог сказать, с ними я или нет. Обо мне знали только Лестранжи. Ну и Малфой, к которому мы часто ходили в гости. С Люциусом мы вели долгие теоретические беседы, но на злободневные темы не было сказано ни словечка. Он меня поражал своим свойством вывернуть наизнанку любой факт, любое слово. Кажется, если бы он захотел, он мог бы в одночасье опровергнуть собственные взгляды, но он этого не хотел. При этом у Малфоя были твердые убеждения, которых он неуклонно придерживался, что бы перед кем ни говорил. Меня покоробило другое - его снисходительное отношение к Беллатрикс. Я относился к ней с неизменным восхищением, переходящим в любовь, однако к Рудольфу не ревновал. Это было другое. Мы с Рудольфом и его братом быстро стали приятелями и я даже защищал Руди перед Беллой, если ему приходилось перебрать.
В то время, когда я не торчал у Лестранжей, я сидел в своем втором доме и читал книжки. Кое-что я взял из библиотеки отца, кое-что мне дал Малфой по просьбе Беллы. Когда я окончил школу и только собирался устраиваться в Министерство, я тоже читал книжки, но почему-то сейчас мне было легче. Душу грело сознание того, что это нужно кому-то, кроме меня, что на следующий день я расскажу Белле что-нибудь новенькое, а она непременно что-нибудь придумает. Иногда я варил для Беллы разные зелья, причем первый раз я поминутно заглядывал в школьные учебники и конспекты, а потом втянулся, и дело пошло веселее. Учитывая, что у меня было немало работы и в министерстве, скучать мне не приходилось до самого лета.
Не скажу, что все было так уж просто и безоблачно. Стоило мне остаться одному, как меня начинали мучить сомнения. Я мог спокойно читать в "Ежедневном пророке" страшные новости, а потом выслушивать их пересказ с леденящими душу подробностями (причем чем дальше был рассказчик от места событий, тем подробностей было больше). Но ночью, перед сном, эти истории вспоминались снова.
Однажды мне приснилось что-то настолько страшное, что я проснулся в ужасе и хотел прямо сейчас, как есть, посреди ночи и в пижаме, бежать к камину и отправляться к Фрэнку. Потом я уже не мог вспомнить, что именно меня так напугало - кажется, там был весь мир в сером тумане, дементоры, появляющиеся на месте близких людей, и черная пропасть без дна - но напугался я здорово. Уже встав с кровати и кое-как спустившись по лестнице вниз, я понял, что вваливаться к Фрэнку в три часа ночи только потому, что мне приснились дементоры - это глупо, что я всегда смогу найти его в Министерстве и что лучшее, что мне следует сделать - это выпить успокоительного зелья и лечь спать.
Я так и поступил. А утром ночные страхи показались смешными и к Фрэнку я не пошел. Тем более его не было в тот день в Министерстве.
