Новый удар и летящий слонДорогие мои читатели, от всей души поздравляю вас с наступившим Новым годом и Рождеством! Я желаю вам здоровья, хорошего настроения и обязательно любви! Пусть год Лошадки принесёт вам море улыбок и исполнения желаний! Будьте счастливы!) С любовью, автор
Всё изменилось. И Хогвартс тоже.
На следующий день после речи Дамблдора почти половина студентов покинули школу на прибывшем на станцию «Хогвартс-Экспрессе» алом поезде. Большинство уезжали, чтобы проводить в последний путь друзей, погибших в Хогсмиде; впрочем, не мало было и тех, чьи родственники были убиты во время нападения на Министерство Магии и другие населённые пункты помимо Хогсмида. Так Фрэнк в числе прочих ехал на похороны отца. Тот был мракоборцем и пал в бою, защищая Министерство.
Но были и те, кто покидал Хогвартс навсегда. Родители некоторых студентов посчитали, что школа — не самое надёжное место, и решили защищать своих детей самостоятельно.
После массовых нападений на некоторое время установилось зыбкое, нервно теребящее край своих тёмных ветхих лохмотьев затишье.
Но все понимали: это лишь прелюдия к долгой и жестокой войне.
А потом Волан-де-Морт дал официальное сообщение по радио об объявлении войны, по его словам «за освобождение великой расы волшебников от ничтожной мрази — маглов и их выродков».
Когда в гостиной Гриффиндора вечером, после отъезда едва ли не половины студентов, Мэри от скуки крутила ручку приёмника, отказывавшегося ловить программу новостей, вдруг точно из ниоткуда и в то же время словно бы отовсюду полился ледяной, пробирающий до костей, голос. Гостиная замерла. Стихли все звуки. И только холодный бесстрастный голос плыл над головами, заползал в углы, заполнял собой пространсто и время, и все, как заворожённые повернулись к приёмнику и отшатнувшейся от него, как от чего-то ужасного, несчастной побледневшей Мэри.
И все слушали этот голос.
И всем хотелось, чтобы он смолк.
-Волшебники и волшебницы Британии, я призываю вас вспомнить о вашем величии — величии, дарованном вам по праву рождения. Мы призваны править этим миром, ибо мы — особая, стоящая над всеми остальными раса. Нам говорят о лояльностями к маглам и их выродкам. Нам говорят, что они равные нам. Нам говорят, что нет ничего плохого в кровосмешении волшебников и маглов. Но это ложь. Маглы — лишь жалкое подобие человека, а их дети, посмевшие взять в руки волшебную палочку, - жалкое подобие мага. Эти грязные существа пытаются проникнуть в мир, который им не принадлежит. Они оскверняют его своим присутствием, посягая на тайны волшебства, познать которые не могут и не имеют права. Министерство Магии всячески одобряет подобные проявления несправедливости, не понимая или не желая понять, что таким образом оно ставит под угрозу истинно достойных носить звание волшебника. Оно ставит под угрозу сохранение нашей независимости. Я, лорд Волан-де-Морт, призываю вас подняться на борьбу за освобождение могущественнейшей расы волшебников от ничтожной мрази. Они захлебнутся в своей крови. Они будут молить о пощаде, валяясь у нас в ногах. И тогда они увидят место, отведённое им в этом мире. Присоединяйтесь ко мне. И я восстановлю справедливость...
-Хватит!
Раздался грохот.
Голос оборвался.
Посреди гостиной, дрожа от гнева, стоял Арчи. Бледный, как смерть, он оглядывал тяжёлым взглядом чёрных глаз молчавших гриффиндорцев. На полу, у камина, уныло лежали обломки совершившего грандиозный полёт через всю комнату и разбившегося о стену приёмника.
-Какого чёрта вы слушали этого законченного ублюдка?! - рявкнул Арчи. - Какого чёрта?! Я вас спрашиваю! Он разглагольствует тут о том, кто имеет право жить, а кто нет, а вы сидите и слушаете! Какого, мать вашу, хрена вы всё это слушаете?!
Его громовой голос стальным остриём вонзился в тягучую тишину.
Из толпы, бесшумно ступая по ковру, вышел Сириус и приблизился к Арчи. Остальные молча следили за ним.
-Эй, друг, остынь, - спокойно, будто ничего и не случилось, сказал Бродяга. - Мы все просто... немного растерялись. Да ведь? - он обратился к гриффиндорцам. Некоторые неуверенно кивнули. Всхлипнула Мэри и уткнулась лицом в поджатые к животу колени. Её худые плечики дробно вздрагивали. - Но не надо было разбивать приёмник. Мы теперь не сможем слушать новости...
-Да что там слушать?.. - Мэри отняла от колен покрасневшее от слёз лицо. - Убийства, убийства, убийства... Зачем я включила это проклятое радио?.. - и закрыла лицо руками.
К ней подошла Элизабет и, сев на ручку кресла, обняла её, прижав к себе, и стала осторожно гладить по волосам.
-Не плачь, не надо, - тихо говорила она. - Кому лучше от того, что ты ревёшь?
Остальные продолжали молча стоять, словно их кто пригвоздил к своим местам. Всем было тягостно находиться здесь, но никто почему-то не мог уйти.
-Ладно, ребят, - обратился ко всем Римус, - наверно, нам всем лучше разойтись по своим комнатам.
Все тут же зашевелились, закивали, забормотали что-то, что не имело никакого значения ни для них, ни для других, и засобирались к себе. Все как будто ждали, чтобы кто-то дал сигнал уходить, и все втайне даже от самих себя были благодарны Люпину. Гостиная постепенно пустела. Мародёры, молча переглянувшись, тоже направились к ведущей в спальню лестнице. Джеймс подумал, что ему хочется очень многое сказать друзьям, но язык точно прилип к нёбу; почему-то не находилось слов, чтобы выразить всё то, что творилось в его душе.
Это случилось на следующий день.
Обед уже подходил к концу, когда в Большой зал влетела рыжая сова. За неё ещё одна. И ещё. Ещё две. И вот уже сотни пёстрых сов, несущих в клювах какие-то листки, кружили над столами факультетов. Ученики удивлённо вскидывали головы: почта сегодня уже была.
И вдруг на них снегопадом обрушились какие-то желтоватые прямоугольные листки. Произошло суматошное, почти паническое движение. Ученики вскакивали со своих мест, поднимали листки. Раздавались вскрики и испуганные вздохи.
Кто-то завопил, отшвыривая прочь поднятый листок:
-Это послание!
-Что происходит? - Элизабет обернулась к Лили, взметнув волосами.
Эванс поднялась со своего места.
Оно возвращалось. Безумие того дня, когда она чуть не погибла, возвращалось. Оно нашло их даже здесь, даже в Хогвартсе, где, казалось, они все были в безопасности.
Жёлтый снегопад застилал глаза и разум. Снова никто ничего не понимал. Лили показалось, что она вновь среди всполохов заклятий, под холодным проливным дождём, на волоске от смерти. Прежний ужас охватил её. Голова разрывалась от криков и неразберихи.
Кто-то грубо схватил Лили сзади за руку и развернул к себе. К самому её лицу сунулось перекошенное какой-то фанатичной гримасой некрасивое лицо Мальсибера.
-Смерть грязнокровкам! - рявкнул слизеринец и, сунув Лили ворох листов, отпихнул её от себя.
Лили отшатнулась и едва не упала, потом опустила глаза. Взгляд побежал по устланному листками полу. Лили вдруг поняла, что это агитационные листовки. На каждой из них чернели грозные надписи:
«СМЕРТЬ ГРЯЗНОКРОВКАМ!»
«ДА ЗДРАВСТВУЕТ ВЕЛИКАЯ РАСА ВОЛШЕБНИКОВ!»
«УНИЧТОЖИМ МРАЗЬ, ОСКВЕРНЯЮЩУЮ МАГИЧЕСКИЙ МИР!»
«ЛОРД ВОЛАН-ДЕ-МОРТ ВЕДЁТ НАС К ПОБЕДЕ!»
«ДА ЗАХЛЕБНЁТСЯ В КРОВИ МАГЛОВСКОЕ ОТРОДЬЕ!»
«ПОКАЖЕМ МАГЛАМ ИХ ИСТИННОЕ МЕСТО!»
«ГРЯЗНОКРОВКА, УМРИ!!!»
«ЛОРД ВОЛАН-ДЕ-МОРТ ОЧИСТИТ НАШ МИР ОТ МАГЛОВСКИХ ВЫРОДКОВ!»
«ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЛОРД ВОЛАН-ДЕ-МОРТ!!!»
Лили задохнулась. Горячая волна бессилия и отчаяния ударила её в спину, по которой тут же пробежал ледяной озноб.
А листовки всё сыпались им на головы, как проклятье, как жестокая насмешка, как изощрённая пытка...
-Лили! Лили!
Эванс обернулась. Сквозь толпу к ней пробиралась Элизабет. На побледневшем лице её лихорадочно горели блестящие от волнения глаза.
В этот момент над Залом, покрывая всеобщий гул, прогремело какое-то малопонятное заклятие, произнесённое густым и сильным старческим голосом.
Листовки, скольки их ни было, превратились в серый жалкий пепел, опустившийся на каменный пол. Тишина накрыла Большой зал. Почти все, словно по команде, обернулись к преподавательскому столу. На ступенях стоял Альбус Дамблдор с поднятой волшебной палочкой. Те, кто стояли ближе к нему, видели, что в глазах его плескается гнев. Директор взмахнул палочкой, и пепел исчез.
-Я прошу всех сесть на свои места, - сурово произнёс Дамблдор.
Ученики быстро, но без прежней суматохи, сели за столы своих факультетов.
Дамблдор спрятал палочку во внутренний карман своей бардовой мантии и обвёл глазами Зал.
-Все мы люди, - начал он. - И все совершаем ошибки. Пожалуй, каждый имеет право на их совершение. Однако я посмею поспорить с этим утверждением. Некоторые люди в силу своих обязанностей и должностей не имеют права делать ошибки, ибо они бывают непростительными. Так вот я, Альбус Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс, не далее как позавчера совершил ошибку, которую нельзя простить. Я посчитал, что каждый из вас нуждается в отдыхе, чтобы прийти в себя после тех ужасных событий, участниками которых вам пришлось быть. И потому я решил понапрасну не мучить вас долгими речами и сказать лишь самое основное, чтобы вы знали, что происходит за стенами замка. Теперь я понимаю, что должен был рассказать вам больше, - Дамблдор на минуту замолчал, а когда продолжил, голос его изменился. - Когда-то учился в этой школе мальчик, такой же, в сущности, как каждый из вас, ничем, на первый взгляд, непримечательный. Он жадно тянулся к знаниям, что было похвально. Но пришло время делать выбор: куда употребить те знания и умения, что он здесь получил? И он выбрал. Последствия его выбора все мы теперь ощущаем на себе, а тот мальчик, чьё имя было Том Реддл, известен ныне как лорд Волан-де-Морт, - последние слова Дамблдор произнёс с особой твёрдостью, и над Залом пронёсся встревоженный гул шёпота. - Теперь Том Реддл — как бы он ни называл себя, всё же не стоит забывать его настоящее имя — отчаянно жаждет уже не знаний, но власти. И для достижения своей цели он будет наносить удар за ударом. Сегодня он ударил не только по Хогвартсу, который когда-то называл своим домом, но и по вам. Ведь в конечном счёте исход войны во многом будет зависеть именно от вас. Корень победы Тома Реддла и корень же его поражения лежит в вашем выборе. Поэтому делайте его сами. Только прежде хорошо подумайте, чтобы потом не пришлось пожалеть о выбранном вами пути. Каждый шаг имеет последствия. Иногда они бывают необратимыми, - Дамблдор сдвинул брови. На какое-то время воцарилось полное молчание. - А теперь отправляйтесь на занятия.
В ту ночь, когда Лили нашла поддержку у закоренелого хулиганала Сириуса Блэка, который некогда раздражал её ничуть не меньше, чем Джеймс Поттер, ей хотелось только одного: забыть тот ужасный день. Забыть и никогда больше не вспоминать. Но ни тогда, ни позже ей это не удалось. Тот день засел в её памяти острой стрелой с отравленным наконечником, медленно отравляющим её жизнь своим ядом.
Лили почти не спала по ночам. Долго лежала на спине и таращилась в темноту, но почему-то перед глазами мелькали всполохи цветного пламени и перекошенные жестокими улыбками уродливые лица, а вовсе не тёмный полог её кровати. Лили ворочалась, накрывалась с головой одеялом, словно это могло спасти её от кошмаров, живущих глубоко в ней самой и каждую ночь поднимающихся из дальних углов погружённой в темноту комнаты, когда она вдруг становилось такой безмерно одинокой. Только под утро она забывалась беспокойным недолгим сном.
Элизабет, напротив, засыпала почти сразу. Лили удивлялась и даже капельку завидовала её спокойному сну, пока однажды не услышала тихий тоненький вскрик. Лили рывком села на кровати, отодвинула полог и огляделась, но в комнате снова стало тихо. Все спали. Лили решила, что ей просто почудилось. Но через два дня Эванс услышала, как глубокой ночью кто-то ходит по спальне. Этот кто-то два раза шмыгнул носом и прошествовал до двери, а затем в ванную, где, не заботясь о том, что кто-то может проснуться, включил воду на полную мощность, и долго оттуда слышался шум воды и больше ничего. Лили казалось, что она начала засыпать, но когда дверь в спальню с едва слышным скрипом отворилась, Эванс резко открыла глаза и вся обратилась в слух. Человек, тихо ступая по ковру, прошёл к кровати Элизабет, забрался туда и задвинул полог. Лили потом ещё долго лежала с открытыми глазами и беспокойно хмурилась. В последующие ночи это повторялось, и Лили почти привыкла к ночным хождениям подруги, но примерно через неделю среди ночи Эванс вдруг явственно различила всхлипы, раздававшиеся со стороны кровати Элизабет. Лили осторожно встала и отодвинула полог. Элизабет спала, но отнюдь не спокойно. Она ворочилась, как в бреду, и по щекам её текли слёзы, которые она не могла сдержать, потому что, наверное, даже не знала, что плачет во сне. Лили поняла, что ей что-то снится. Что-то очень плохое. И Лили, кажется, знала, что.
-Элизабет!.. - Лили опустилась на коленки на кровати подруги и принялась осторожно трясти её за плечи, пытаясь разбудить. - Проснись! Ты слышишь меня? Просыпайся, Элизабет!
Лили даже показалось, что подруга во власти каких-то тёмных чар, потому что она всё не просыпалась, и только тихонечко стонала, и губы её страдальчески кривились, точно кто-то мучил её и изводил.
Лили было невдомёк, что они обе — Элизабет и она сама — во власти своих собственных горьких воспоминаний, отнявших у них покой.
Элизабет вдруг резко открыла глаза. Неизвестно почему, но Лили испугалась и немного отстранилась. Глаза Элизабет были подёрнуты дымкой, как будто она не понимала, кто перед ней, где она и что происходит. Она прерывисто дышала, приоткрыв губы, и морщила лоб, потом зачем-то схватила Лили за руки, которыми та всё ещё сжимала подрагивающие плечи подруги.
-Элизабет, это же я, Лили, - прошептала Эванс, вглядываясь в мутные глаза Макензи.
Элизабет отпустила Эванс и села на кровати. Пелена, застилающая её глаза, исчезла. Лили с удивлением заметила, что подруга хмурится и раздражённо смотрит на неё, как будто злится за что-то.
-Ты так говоришь, словно я не знаю, кто ты, - низким севшим голосом сказала Элизабет и отвернулась. Она села спиной к Лили, свесила ноги на пол и уперлась руками в кровать. Лили с болью глядела на её сгорбленную спину и опущенную голову.
-Ты плакала во сне, - тихо сказала Лили.
-Тебе показалось, - резко бросила Элизабет, не поворачивая головы.
-Да... конечно, - отозвалась Лили, решив не спорить. - Показалось.
-Ложись спать, - сказала Элизабет, и Эванс представила себе, как подруга хмурит брови и сжимает зубы, пытаясь справиться с собой.
-Спокойной ночи, - прошептала Лили. Она чувствовала, что должна обнять подругу, но обнимать Элизабет сейчас — это всё равно что обнимать камень, холодный и безучастный.
Лили забралась к себе на кровать, задвинула полог и накрылась одеялом. Потом она молча слушала шаги Элизабет и шум воды в ванной и думала о том, что Элизабет всегда приходила ей на помощь, поддерживала её, когда это было необходимо, но как бы тяжело ей самой не было сейчас, она ни за что не попросит помощи, не примет её и не признается в том, что она ей нужна.
Просто больше всего на свете Элизабет боится показаться слабой.
Днём Макензи была самой собой или же только пыталась быть самой собой, пряча за спокойными улыбками то, что мучило её каждую ночь. С Лили она не разговаривала об этом. Они вообще избегали тем, которые следовало бы обсудить им вдвоём, но всё как-то не получалось... А между тем разговоры об этом слышались едва ли не на каждом углу.
Они, наверное, ещё долго бы не обсуждали то, что им обеим отчаянно хотелось обсудить, если бы однажды ночью, дней примерно через пять после того, как Лили узнала, что Элизабет плачет во сне, Эванс не пошла в ванную. Поднимаясь с кровати, Лили смутно предчувствовала, что Элизабет, верно, там же. Однако всё обернулось иначе.
Уже у самой двери Лили вдруг заметила темную фигуру на фоне окна. Кто-то сидел на подоконнике, поджав ноги к животу, и, прислонившись затылком к холодной стене, глядел на территорию Хогвартса.
Лили сделала два несмелых шага к окну и остановилась. Элизабет чуть повернула голову в её сторону, но волосы упали ей на лицо, и Эванс не увидела его выражения.
Лили подошла к ней и села напротив. Элизабет подняла голову. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Потом какая-то горькая ироничная усмешка исказила лицо Элизабет.
-Они считают, я ненормальная, - сказала она и сжала губы. - Думают, я должна была уйти оттуда... - Элизабет наморщила лоб и опустила глаза, а когда снова подняла, Лили увидела в них бездну непонимания и сомнения. - Но разве можно было? Скажи мне, Лил, может, это я чего-то не понимаю. Может, они правы...
Элизабет какое-то время помолчала, потом протянула Лили вскрытый конверт, который всё это время держала в руке.
-Прочитай, - сказала она и зажгла свет на конце своей волшебной палочки, лежавшей рядом на подоконнике.
Лили взяла конверт, вытащила письмо и стала читать. Вскоре всё стало понятным. Родители Элизабет в письме сообщали, что хотят забрать дочь из школы, а через несколько месяцев вовсе уехать из страны. Также они замечали, что решение Элизабет остаться в атакованной Пожирателями деревушке было до крайности опрометчивым и сверх того даже безумным, поскольку Хогсмид явился не лучшим местом для игр в мракоборцев, которую их дочь затеяла с профессиональными и жестокими убийцами.
-Ведь ты же не уедешь, правда? - почти с надеждой спросила Лили, поднимая глаза от письма.
-Я пыталась помочь людям, - игнорируя её вопрос, с болью сказала Элизабет. - Они решили, что для меня это была игра. Как они могли так подумать? Я знала, что делаю. Я не сумасшедшая, я... я просто знаю, что в этой войне каждому отведено своё место, и знаю, где моё. - Элизабет наморщила лоб. Она вдруг показалась Лили такой несчастной. - Ну давай, Лили, скажи, что я не права.
-Не скажу, - тихо ответила Эванс.
За пеленой боли и грусти Лили увидела в глазах подруги благодарность.
-Знаешь, что мне снится каждую ночь? - спросила Элизабет.
-Догадываюсь, - ответила Лили.
-Вряд ли, - Элизабет мотнула головой и горько усмехнулась. - В тех домах, которые взорвали эти сволочи, были люди. В окне одного из них я видела мальчика... рыжего... с котом, таким толстым... Ему лет девять или десять... не коту, мальчику. А они, эти подонки, подорвали дом... вместе с ним... А он, наверное, мечтал о Хогвартсе, о том, как впервые войдёт в его двери... Кто же знал, что его мечты никогда не сбудутся, - Элизабет посмотрела на Лили, и в глазах её стояли слёзы. - Мне снится, что я бегу к этому дому, чтобы забрать мальчишку оттуда, чтобы спасти его... но почему-то не могу сойти с места... а потом вижу, как дом взлетает на воздух. И так раз за разом, снова и снова, каждую ночь... - Элизабет ненадолго замолчала, опустив глаза; потом заговорила снова, её голос стал крепче, и с каждым словом становился твёрже: - Мои родители думают, что я не понимаю, что значит быть мракоборцем. Пусть я многого не знаю об этом — неважно. Дело в том, что я хочу помешать этим ублюдкам отнимать жизни, ломать судьбы, разбивать мечты... Я просто хочу, чтобы другие мальчики и девочки однажды всё-таки увидели Хогвартс.
Лили порывисто обняла подругу, ощутив сладковатый запах её духов, исходящий от волос.
-Хорошо, что ты есть, - просто сказала Лили.
В замке стало тише, как будто все звуки заглушала какая-то давящая удушливая тьма, окутывавшая школу снаружи, но не имеющая пока достаточной силы, чтобы ворваться внутрь и затушить все огоньки надежды, горящие в сердцах. Реже слышался весёлый смех в коридорах, и громкие задорные возгласы учеников уже не так часто взлетали к древним сводам. Некоторым даже казалось, будто в замке стало холоднее, будто бы сквозняки носились на лестницах, распахивая окна и впуская в школу нечто тёмное и ужасное, чему нельзя было находиться здесь. Но знаете что? Это всё просто от нервов.
В школе было так же тепло, как и всегда, несмотря на приближающуюся зиму. Что до тишины, то она действительно заползала в каждую щель, как вездесущее наваждение. Казалось, ничего уже не будет, как прежде.
Только в библиотеке царила привычная необременяющая тишина, и Лили пряталась теперь от внешнего мира здесь. Сидя за столом в окружении старых книг с желтоватыми страницами, слыша уютный скрип пера по пергаменту, Лили чувствовала себя в безопасности. Она не знала, что именно вселяло в неё чувство защищённости, но в библиотеке Эванс могла ненадолго забыть обо всём плохом, что с ней случилось.
Одним холодным промозглым вечером конца сентября Лили, закутавшись в тёплую вязаную кофту, сидела в библиотеке и читала книгу о противоядиях. Было тихо, тепло, и неумолимо клонило в сон. Лили зевнула, закрыв рот ладошкой, вздохнула и улыбнулась воспоминанию об одном из самых прекрасных вечеров в её жизни в далёком приморском городке, и на мгновение показалось даже, что сонную тишину библиотеки дерзко нарушили звуки зажигательного латино-американского танца...
За её стол на стул напротив кто-то сел.
В голове серебряным колокольчиком звонко вспорхнуло:
«Джеймс!».
Уголки её губ поднялись, и Лили радостно вскинула глаза.
Её улыбка разбилась о бездонную черноту глаз сидящего напротив человека. Лили наморщила лоб и подняла брови. Её лицо стало похожим на лицо смертельно разочарованного ребёнка.
-Кого-то другого ждала?
Лили молчала.
-Я знаю, что ты была в Хогсмиде в тот день. Я хотел тебя предупредить, но...
Лили нахмурилась, молча вглядываясь в бледное лицо Северуса. Он также пристально смотрел на неё, и Эванс видела в глубине его глаз беспокойство, которое он пытался скрыть.
-Предупредить о чём? - напряжённо спросила она. Неприятный холодок пробежал по спине.
-О том, чтобы ты не ходила туда... - Северус запнулся на полуслове, наткнувшись на её взгляд.
-Предупредить?.. - едва слышно переспросила Лили. - Но ты... не говори, что ты... - Эванс сглотнула.
Самые страшные её догадки становились реальностью. Её мир, который итак трещал по швам, стремительно рушился. Лили уже знала, что, когда её придавит обломками, никто не сможет её вытащить.
-Ты знал, - вдруг твёрдо и с каким-то горьким смирением сказала Лили. В глазах предательски защипало. - А раз так, то, может... может, ты уже один из них?
Лили подняла на Северуса блестящие глаза. Уголки её губ дрогнули.
«Скажи, что это неправда! Пожалуйста, скажи, скажи! Скажи, что это неправда...».
-Нет... - Северус едва заметно мотнул головой и вдруг легонько сжал её пальцы. - Нет, Лили...
Эванс опустила глаза. Он держал её за руку. Как раньше, как в детстве... как тогда, когда они были друзьями.
-Но станешь? - Лили медленно высвободила руку.
Это был вопрос, который не следовало задавать. Ответ на него Лили знать не хотела.
Минуту они напряжённо молчали. Лили вглядывалась в черноту глаз Северуса, отчаянно пытаясь найти за ней застенчивого и искреннего мальчика, показавшего ей прекрасный мир магии, и не находила. Его там больше не было.
-Уезжай отсюда, - серьёзно сказал Снегг, и его глаза потемнели. - Уезжай из Хогвартса, потом из страны. Вместе с семьёй. Тебе здесь не место.
-Ты так думаешь? - Лили откинулась на спинку стула, и губы её дрогнули в несвойственной ей полувысокомерной насмешке. - Где же тогда мне место?
-Ты не понимаешь, - нервно воскликнул Северус и подался вперёд. - Эта война...
-Ты уже думал о том, как это будет? - перебила его Лили и внимательно и бесстрастно посмотрела на бывшего друга.
-О чём ты?
-Ты представлял, как убьёшь в первый раз? - тихо и твёрдо спросила Лили. - Как впервые лишишь жизни человека — ты знаешь, как это будет? Ну? Скажи, знаешь?
-Ты не понимаешь, что говоришь, - сквозь зубы проговорил Снегг, и Лили показалось, что он побледнел ещё больше. - Ты...
-Это ты не понимаешь! - воскликнула Лили и резко подалась вперёд, приблизив своё лицо к лицу слизеринца. - Эта война не просто столкновение интересов, это катастрофа, которая коснётся жизни каждого. И каждый должен будет выбрать, на чьей он стороне. Дамблдор немного опоздал со своей речью: я уже сделала свой выбор, и ты тоже. И если ты в числе прочих подонков будешь уничтожать этот мир, то я бок о бок с другими такими же, как я, волшебниками, которые верят, что все люди одинаковы, буду спасать его от разрушения!..
-Ты даже не знаешь, о чём говоришь! - рассерженно воскликнул Снегг, сверкнув глазами.
-А ты не знаешь, что делаешь, - сказала Лили, хмуря брови и бледнея. - Мы говорили с тобой об этом много раз, не вижу смысла снова заводить разговор на эту тему, Снегг, - гриффиндорка сжала губы. - Ты уже решил, на чьей ты стороне.
Лили молча поднялась и, забыв про оставленную на столе книгу, пошла к выходу.
В эту секунду она ненавидела Северуса Снегга за злые обжигающие слёзы, которые она сердито вытирала ладонями.
Лили сидела в глубоком кресле в гостиной Гриффиндора и, укрывшись тёплым шерстяным пледом, в десятый раз перечитывала параграф учебника по зельеварению, готовясь к завтрашней самостоятельной. Напротив развалилась в кресле Элизабет и со скуки подкидывала и ловила непонятно откуда взявшийся у неё резиновый жёлтый мячик.
-Сколько ты можешь учить? - лениво осведомилась она, не перставая забавляться с мячиком. - Ты же наизусть уже рассказываешь.
-С чего ты взяла? - не отрываясь от чтения, спросила Лили.
Элизабет посмотрела на подругу, иронично подняв брови и скривив губы.
-Мне это надоело, - решительно заявила Макензи, вскочила с кресла и совершенно бессовестным образом выхватила у Лили учебник из рук.
-Ну что ты делаешь? - устало сказала Эванс, поворачиваясь к Элизабет, поскакавшей по гостиной, как сайгак, с книгой в руках.
Отойдя на безопасное расстояние, Макензи остановилась и, заведя руки, в которых она сжимала учебник, за спину, сказала:
-Спасаю тебя от скуки.
-Мне не скучно, - буркнула Лили. - Элизабет, прекрати дурачиться, отдай учебник.
Элизабет состроила смешную рожицу, схватила с дивана подушку и швырнула в подругу. Лили, не ожидавшая такого поворота событий, не успела увернуться, и подушка прилетела ей прямо в лицо. Элизабет рассмеялась, раздались ещё чьи-то смешки.
-Я так понимаю, это значит «нет»? - принимая правила игры, поинтересовалась Лили, поднимаясь из кресла.
-Тебе медаль надо дать за догадливость, - подколола Элизабет, уворачиваясь от подушки, которую Лили в неё кинула.
-Это нечестно! - воскликнула Эванс и кинулась к подруге.
Элизабет с хохотом бросилась наутёк.
-Поймай меня, если сможешь! - вопила она на всю гостиную, дразня Лили учебником, которым она помахивала над головой.
По дороге Лили схватила валяющуюся на полу подушку и запустила ей в Элизабет.
-Попала! - победно воскликнула Лили и едва не врезалась в какого-то младшекурсника, так некстати подвернувшегося по пути.
Тем временем, Элизабет уже вскочила на диван и, задыхаясь от бега и хохота, кричала:
-Надо же иногда развлекаться, Лил!
Сидящий на диване Римус снизу вверх посмотрел на Элизабет и улыбнулся, подумав, что у Элизабет особый талант делать весёлым и беззаботным очень скучный вечер очень скучного дня очень непростого времени.
-Ну, Римус, скажи, что я права! - воскликнула Элизабет, спрыгивая с дивана, и, не дождавшись ответа, понеслась в сторону выхода прочь от разрумяневшейся Лили, не оставляющей надежды поймать нарушительницу спокойствия.
-Что-то ты медленно бегаешь, Лил! - смеялась Элизабет, на бегу оборачиваясь к подруге. - Вот что делает с человеком непрерывное сидение за книгами! Так скоро потолстеешь... Ай!
-Куда так несёшься, Макензи? - улыбнулся только что вошедший Сириус, в которого Элизабет благополучно врезалась со всего размаху.
-Уйди, Сириус! - воскликнула Элизабет, пытаясь отпихнуть парня и уже предчувствуя скорую расплату за устроенную суматоху в виду того, что Лили неумолимо приближалась с подушкой в руках, а бежать было некуда. - Меня же сейчас...
Лили запустила в подругу подушку. Элизабет и Сириус пригнулись. Эванс ойкнула, увидев, в кого попала.
-Я тоже рад тебя видеть, Эванс, - усмехнулся Джеймс, поднимая подушку с пола.
-Извини, - Лили обезоруживающе улыбнулась и пожала плечами.
В это время Сириус упорно теснил Элизабет вглубь гостиной, многозначительно подмигивая и незаметно кивая в сторону Лили и Джеймса. Элизабет всё поняла, но не удержалась от шутки:
-У вас нервный тик, мистер Блэк. Не обратиться ли вам к мадам Помфри?
Джеймс смеющимися глазами проводил Сириуса и Элизабет и перевёл глаза на Лили. Эванс едва заметно улыбнулась.
-Пойдём гулять, - просто сказал Джеймс.
Лили улыбнулась шире.
-Я только оденусь потеплее, - сказала она и упорхнула к себе в спальню.
Через десять минут Лили и Джеймс шли к Чёрному озеру. Близился вечер, но было тепло и солнечно. Это был последний привет и последний подарок уже ушедшего лета.
Они не смотрели друг на друга, но уголки губ Лили то и дело приподнимались, и она старалась подавить беспричинную улыбку. После того, как их выписали из больничного крыла, они почти не разговаривали, а Лили почему-то очень хотелось поговрить с Джеймсом, хотя она даже не знала, что такого важного ей непременно нужно ему сказать.
Когда они подошли к берегу, Джеймс вытащил волшебную палочку, взмахнул ею, и возле их ног появился широкий красный плед.
-Садись, - сказал Поттер. - Он тёплый.
Лили опустилась на плед и с удивлением и удовольствием обнаружила, что он действительно тёплый. Видимо, он подогревался какими-то чарами.
Джеймс сел рядом с Лили, снял с плеча свою сумку, открыл её и стал вытаскивать оттуда фрукты, пирожные, конфеты, шоколад, маленькие бутербродики и бутылочки с тыквенным соком.
-Я подумал, что можно устроить небольшой пикник, пока ещё не очень холодно, - сказал Джеймс и улыбнулся, глядя на Лили. - Угощайся.
-Спасибо, - Эванс взяла небольшое зелёное яблочко и откусила кусочек. - Вкусно, - сказала она, улыбаясь.
-И что, ты даже не спросишь, откуда такок изобилие? - спросил Джеймс, поднимая брови.
-Не-а, - Лили мотнула головой. - Не спрошу.
-Тебе неинтересно? - Джеймс развернул конфету в жёлтой блестящей обёртке и отправил в рот.
-Зачем спрашивать, если я и так знаю, что ты побывал на кухне у эльфов, и они тебе всё это дали?
Джеймс удивился.
-Откуда ты знаешь?
-Когда вы в первый раз туда попали... в начале третьего курса, кажется, - вспоминала Лили, - вы так громко это обсуждали в общей гостиной, что только абсолютно глухой человек не услышал бы. Наверное, вы едва не лопнули от гордости, что нашли вход.
Джеймс фыркнул.
-Ну а ты была на кухне?
-Нет, - призналась Лили. - Я не знаю, как туда попасть.
-Хочешь, я как-нибудь покажу тебе? - предложил Джеймс.
-Хочу, - с готовностью ответила Эванс. - А ты не забудешь?
-Не забуду, - пообещал Джеймс.
-Честно?
-Честно.
-Честно-честно?
-Честно-честно-пречестно, - поклялся Джеймс, и они оба рассмеялись. - Эти домовики такие забавные: они до ужаса рады, когда мы к ним приходим. Они буквально заваливают нас едой и ещё обижаются, что мы берём недостаточно, - Поттер усмехнулся. - Сегодня они пытались помимо всего остального всучить мне гигантский шоколадный торт, но я отказался. Сказал, что меня не поймут, когда увидят, как я тащу торт по коридорам школы.
-Жаль, я люблю шоколадные торты, - притворно расстроившись, сказала Лили.
-Да? - Джеймс на секунду растерялся. - Если хочешь, я могу быстренько сгонять за ним?
Лили посмотрела на Джеймса. В эту минуту он являл собой человека, готового сейчас же вскочить и понестись на кухню за тортом, который, верно, и поднять-то нельзя, просто потому, что она любит шоколадные торты.
-Не надо, - Лили улыбнулась, вдруг поняв, как всё это время ей не хватало Джеймса. - У нас итак много всего вкусного.
Какое-то время они просто смотрели друг другу в глаза, а потом вдруг что-то случилось, и Лили отвернулась. Стало как-то тяжело и грустно. Эванс показалось, что они одновременно подумали об одном и том же.
-Так глупо, - тихо сказала она, разглядывая свои коленки. - Идёт война, где-то, может, умирают люди, а мы тут болтаем о еде.
-Нет, - сказал Джеймс, глядя на её мягкие волосы, которые золотило заходящее солнце. Они падали ей на лицо, и так безумно хотелось коснуться их, пропустить сквозь пальцы... - Война — вот что глупо.
Лили подняла голову и посмотрела на Поттера, ожидая, что ещё он скажет.
-В ней нет никакого смысла. По-моему это и так понятно, - говорил Джеймс, глядя на гладь озера, по которому бежала золотая дорожка. - То есть... мы же все одинаковые, а этот урод... - Поттер помолчал, хмуря брови, а потом перевёл взгляд на Лили. - Вот ты из маглов, но ты очень хорошая... я просто хочу, чтобы ты не обращала внимания на то, кто что говорит... на эти дурацкие листовки... Ты невероятная, Лили, - Джеймс опустил глаза и отвернулся, потом продолжил уже совсем другим, почти беззаботным тоном. - Если всегда говорить только о войне, она не остановится и никому не будет лучше. Мы и так никогда о ней не забываем, но помимо войны ведь есть и другие вещи... Я несу бред, да?
Лили покачала головой, исподлобья серьёзно и внимательно глядя на Джеймса.
-Наверное, это последний тёплый день, - сказала она, вздохнув. - Смотри, какие облака... Вон то похоже не птеродактиля.
-На кого? - Джеймс наморщил лоб, и уголки его губ чуть приподнялись.
-Ну, до того, как появились птицы, были птиродактили, - пояснила Лили. - Это что-то вроде доисторических предков современных птиц.
-А-а, - протянул Джеймс, очевидно, мало что уяснив из объяснения Лили.
-Так вот во-он то облако, - Лили показывала рукой на вечернее небо, - похоже на птеродактиля.
-Это то, что с такими большими крыльями? - задрав лохматую голову кверху, спросил Джеймс. - По мне, так больше напоминает феникса... ну или гигантскую сову.
-Когда я была маленькая, то мы с... - Лили запнулась, взглянув на Поттера, повернувшегося к ней, - ...мы с
сестрой любили смотреть на облака, пытаясь понять, на что они похожи. Недалеко от нашего дома была рощица... там на траве мы подолгу лежали и смотрели на облака... Но это, наверное, жутко скучно?
-Нет, почему? - Джеймс снова посмотрел на небо. - Вот то, например, похоже на слона... на летящего слона.
Лили посмотрела туда, куда указывал Джеймс. По бледно-голубому небу лениво плыл белый слоник-облачко.
-А он похож на тебя, - улыбнувшись, сказала Эванс.
-Чем это? - удивился Джеймс. - Ты намекаешь на то, что у меня такие же большие уши? - и Поттер, оттопырив ладонями уши, сел на карточки и начал изображать слона.
Лили засмеялась. Она молча смотрела на весёлого юношу, временами превращавшегося в озорного мальчишку, который скакал рядом с ей, так не похоже изображая летящего слона и корча забавные рожи. Стало невероятно спокойно и хорошо на душе, и Лили вдруг поняла, почему именно ей не хватало Джеймса, и что это так естественно и приятно быть рядом с ним, просто болтать, иногда молчать, но неизменно чувствовать, что ты просто кому-то нужен.
-Нет, - мягко сказала Лили. - Просто у него улыбка такая же добрая, как у тебя.
Джеймс перестал кривляться и посмотрел на Лили. Его губы дрогнули в улыбке.
Казалось, не было вовсе в мире никакой войны. Не было, нет и не будет никогда.
И даже если мир Лили Эванс однажды всё-таки рухнет, то и это тоже не очень страшно.
Просто потому, что есть на свете человек, который вытащит её из-под обломков.
