Глава 40. Беллатрикс Блэк, середина 1960-х. Между унижением и скукойЛето шло к концу. В один августовский день Белла взяла метлу, удрала из дома и отправилась на берег пролива. Ту сторону не было видно, слишком далеко. Ровно девятьсот лет назад, в августе 1066, там стояли корабли Вильгельма Ублюдка, впоследствии Завоевателя – злая усмешка скользнула по губам девушки – готовые к выходу, и месяц не могли выйти, потому что дул противный ветер. Потому что были тогда на английской земле сильные колдуны. А потом они все же переплыли пролив, потому что сильные колдуны были и на другой стороне. И они явились в Англию, везя с собой цивилизацию, прогресс и закрепощение.
Нумерология вообще забавная штука. Триста лет назад чума приплыла через тот же пролив, привезенная как трофей в победносной войне с теми же французами. В победе - зерно поражения и смерти. А пожар довершил дело чумы.
Из Хогвартса пришел пергамент с уведомлением, что Беллу назначили старостой курса. Если бы значок прислали в начале каникул, подумала она, скандала по поводу оценок удалось бы избежать. А может, и нет. Она рассказала родителям. Отец заметил:
- Директор, вероятно, будет ожидать от старост поддержки его линии.
- Я ему не симпатизирую, - ответила Белла.
- Я надеюсь, что ты сможешь найти разумный компромисс между безоглядной поддержкой и демонстративной конфронтацией, - сухо ответил Сигнус. Белла передернула плечами. Почему он никогда не решается однозначно выражаться и прямо действовать?
Андромеда в последние дни часто сидела у себя с пергаментом, и наконец показала сестре, что она там пишет.
- Это будет роман, - сказала она.
- Про любовь? – вяло спросила Белла. Нет, вряд ли, что может Меда об этом знать.
- Да нет, просто про жизнь, нашу. Называется «Между унижением и скукой».
- Не понимаю, что ты хочешь этим сказать, - холодно отрезала Белла. – В моей жизни ничего подобного нет.
- Конечно. Ты сейчас прямо как наша матушка, - поморщилась Андромеда.
- Я ни в чем на нее не похожа! – закричала Белла, сделав шаг к сестре.
- Пойду к себе, - быстро ретировалась Меда, а Белла осталась сидеть в кресле, обхватив локти. Они дрожали, а в ушах Беллы отдавался ее голос, и правда до отвращения напоминавший крики матушки, когда та бывала недовольна. Белла повернула голову, глядя на свое отражение в зеркале – отцовский лоб и скулы и истерическая гримаса матери. Ведьма запустила аптекарскими весами в стекло, но древнее зеркало выдержало удар и неприязненно забормотало по-латыни.
- Ненавижу тебя, - прошептала Белла. – Я не буду на тебя похожа. И на папеньку. Крикливая дура и лицемерный трус. Мои родители – ничтожества. Если и есть сила в крови Блэков, то на вас она отдохнула. Хотя матушка и не из рода Блэков.
Вечером Белла снова достала гадальную чашу, в последний раз за лето. Думала она об Адриенне, о том, нет ли шансов ее вернуть. Но как только первые проблески понимания, невероятно чуждого в своей отстраненности, забрезжили в голове, ей стало так тоскливо от знания, которое грозило обрушиться на голову всей своей неотменимой реальностью, что Белла выплеснула «суп Морганы» на пол и быстро произнесла веселящее заклинание. Стало полегче.
В поезде к Белле сразу подошел Эвальд с приятелями по квиддичной команде, и они заняли купе в голове состава. Леандра тоже была в компании, держалась рядом с загонщиком Присцианом, у них, видно, начинался роман. Через часок Белла решила пройтись по вагонам, посмотреть, что происходит.
- Моя дорогая… - начал Эвальд.
Белла живо прервала его:
- Я и вправду могу обойтись дорого, хотя и не в денежном выражении, - Леандра, на которую Белла посмотрела при этих словах, поджала губы, приняв шпильку на свой счет, - но я вовсе не твоя.
- Сурово, - Эвальд сделал вид, что с него как с гуся вода, однако навязываться в сопровождающие не стал, чего Белла и добивалась.
- Характерец у нашей примы тот еще, - заключил Присциан, проводив ее взглядом. – Как ты ее терпишь?
- Зато красотка, - легко ответил Эвальд.
Белла прошлась вдоль поезда, здороваясь со знакомыми. Каролина была в дорогих обновках и принялась оживленно рассказывать, как ездила с родителями на Тихий океан. Аякс болтал с парнями-однокурсниками. Кларисса нервно поглядела в его сторону, и Белла поняла, что здесь ничего не изменилось. Адриенна сидела с хафлпафцами – Мэй Молланд, кажется, и какие-то малыши. Белле она кивнула и сразу отвернулась, и Белла, сжав зубы, подумала о великом пожаре и чуме.
В Лондон хотелось выбраться в годовщину пожара. Начался он триста лет назад, в ночь на второе сентября. Теперь второго была пятница, по расписанию с утра зелья, потом история магии, потом нумерология. По идее, можно было бы удрать вечером. Она подумала, что Бальтазар уже на седьмом курсе, и, наверное, может аппарировать. И когда он подошел после ужина, первым делом спросила.
- Да, я сдал экзамен весной.
- Я хочу совершить маленькое нарушение с вашей помощью и в вашей компании, - тихо сказала Белла.
- Приказывайте, я повинуюсь, - серьезно ответил он. Белла слегка улыбнулась. Если бы Аякс сказал те же слова, они значили бы именно то, что значат: она приказывает, он повинуется. А Бальтазар всего лишь прибег к традиционной формуле галантного ухаживания. В его устах эти слова прямого смысла не имеют. - Надеюсь, оно действительно невелико?
- Я хочу погулять по Лондону вечером.
- Буду счастлив сопроводить вас, - кивнул Бальтазар.
- Что ж, идемте.
Оказалось, Бальтазар посещал магловедение; он захватил специальную карту и переоделся, а Белла снова одолжила платье у Клариссы. От Чаринг-Кросс-роуд идти пришлось изрядно. Они взяли направление на Темзу, побрели по набережной Виктории и дальше, вдоль реки, мимо мостов. Народу везде было слишком много.
- Пуддинг-лейн, - сказала Белла. – Вот она. Началось здесь.
Ведьма слышала, что есть чары, которыми можно оживить воспоминания камня. Дома сгорели в несчастливую ночь триста лет назад, но, может, брусчатка уцелела. Белла пожалела, что не владеет нужным заклинанием.
- Сейчас вечер. Тогда уже не пытались тушить пламя, только бежали, заполонив дороги, сами мешая спасению.
Они двигались по следам пожара, а прохожие спешили мимо, не замечая двух странных подростков. Все сгорело – дома, биржа, магазины, ломбарды; золотые монеты выбрасывали из окон на землю… Белла смотрела на город и представляла его в огне, ревущем, разрушительном. Том, что пожрал однажды маленькую девочку и ее калеку-мать. Огонь решает все. Ветер трепал черные локоны Беллы, а Бальтазар любовался ими, думая, как она нежна, как романтична. Кто еще захотел бы пойти в магловский Лондон вспоминать события трехвековой давности? Кто посочувствовал бы давно сошедшим с лица земли простецам?
Через пару часов ребята завернули в какое-то кафе. Бальтазар мог колдовать, и украдкой бахнул официанта Конфундусом. Они сидели, потягивая кофе, расслабившись, давая отдых усталым ногам.
- Темно, - чуть погодя сказала Белла. – Пора возвращаться. Если нас поймают после отбоя, то предположат непозволительные вещи.
- Увы, не соответствующие истине, - улыбнулся Бальтазар. – Но хотя бы скромный поцелуй я заслужил?
Белла, глядя ему в глаза, протянула руку, держа кисть высоко, и Бальтазар принял игру, провел губами по тыльной стороне ладони, а потом перевернул ее и поцеловал внутреннюю сторону.
Вернулись дети к самому отбою. Учителя их не поймали.
