Глава 1. Беллатрикс Блэк, конец 1950-х. Змееяз– Ты опять небрежно одета! Успела помять мантию!
Белла пробормотала извинения. Она опустила глаза, уткнувшись в тарелку, и попыталась проглотить ненавистную кашицу из жабьих глаз, которую Друэлла считала отличным профилактическим средством от дурного глаза – так сказать, подобное подобным.
– Не сутулься за столом! Спину прямо!
Девочка выпрямила спину, стараясь не поднимать голову, чтобы не встречаться взглядом с матерью. Поза была неудобной.
– Не вертись за столом! Да что за наказание! Ты нарочно, что ли, надо мной смеешься?! Негодная девчонка! В чулан и стой здесь до ужина! – мать схватила ее за волосы и протащила несколько шагов.
Белла стояла, уткнувшись лбом в стенку чулана для метел, и обиженно воображала, как родственники рыдают на ее похоронах – очень пышных, – когда рядом послышались осторожные шаги, и Андромеда сунула ей в руку шоколадную лягушку.
Конечно, Андромеда, больше некому. Нарцисса, даже став старше, не полезла бы помогать сестрам. Их отношения определились рано. К двоим старшим мать никогда не была нежной, зато Нарциссу опекала, а та жалась к матери и во всем старалась ей понравиться. Когда мать сердилась на старших, Нарцисса чувствовала, что она лучше сестер, что ее любят. А сердилась Друэлла часто.
---
С наступлением лета Белла облюбовала небольшой пригорок за домом. Там она устроила что-то вроде хижинки под парой сломанных веток. В тот день было солнце, и девочка устроилась на земле поиграть. Она нашла гусеницу и дала ей поползать по ладони, потом пустила на травку; сама не заметила, как заснула, а проснулась от чьего-то внимательного взгляда.
– С-с-с-спиш-ш-ш-шь, – сказал кто-то рядом. Белла вскочила и огляделась, но, никого не увидев, села обратно на землю.
– Нет, не с-спиш-ш-шь, – продолжил тот же голос.
– Ты где? – спросила она с замиранием сердца.
– Рядом с-с-с твоей ногой.
Она опустила глаза. Внизу свернулась небольшая змея.
– Это ты говоришь? – недоверчиво спросила девочка.
– С-с-само с-с-собой, с-само с-собой, – согласилась змея. – Немых з-з-мей не так уж-ж-ж много. А я, знаеш-ш-ь ли, как раз-с-с уж-ж-ж. Хорош-ш-ш каламбур?
Белла ошеломленно молчала, и змея продолжила:
– Удивительнее, что ты говориш-ш-шь. Редкий талант для человека. Поч-чему так мало говориш-ш-шь? Трудно?
– А… э… – промямлила девочка.
– Нич-чего, научиш-ш-ш-шьс-ся, – дружелюбно сказала змея. – С-с-олнце уш-ш-шло. Ес-с-ли ты ляж-ж-жеш-шь, я с-смогу погретьс-с-ся у твоего бока.
Белла молча легла на траву, и уж подполз к ней ближе.
---
Андромеда накрылась одеялом, пытаясь заснуть. Вечером была очередная выволочка. Меде нравилось собирать домики из веток, шишек, камней, осколков стекла. Стоило посидеть над ними подольше, как начинало казаться, будто там идет своя жизнь, ходят какие-то существа, пьют чай и принимают гостей. Мать сердилась, заставая ее за такими простецкими развлечениями, кричала, что ветки грязные и вообще все это слишком магловское, а у Андромеды есть хорошие, дорогие игрушки; родители заботятся о ней, а она не ценит их подарков. Но Меда не любила эти дорогие игрушки, в которых все уже придумано, туда не поселишь силой воображения семью говорящих мух или маленьких человечков, а если, упаси Мерлин, испачкаешь что-нибудь или сломаешь, так будет скандал похлеще обычного. Меда старалась, чтобы родители не заставали ее за играми, но сегодня Нарцисса разведала и, конечно, сразу доложила матери. Был обычный скучный разговор о семейной гордости и том, какая Андромеда никчемная глупая девочка.
Теперь она лежала, иногда шмыгая носом, и думала. «Хочу, чтобы этого всего не было. Чтобы меня не было». Девочка представила дом, в котором нет ее спальни. Беллатрикс играет одна или, может, дружит с Нарциссой… А может, вместо средней дочери у родителей мальчик.
---
В следующие дни Белла часто навещала пригорок. Она преодолела первое замешательство и подробно расспросила змею, где и как та живет. Никогда раньше Белла такого не могла вообразить, и теперь чувствовала себя окрыленной. У нее появился взрослый друг, никак не связанный с миром человеческих взрослых.
– Мама, а Белла играет со змеями! – сказала Нарцисса за обедом.
– Где это? – нахмурив брови, спросила Друэлла.
– На пригорке за домом.
– А как она с ними играет? – вдруг спросил отец, опустив газету. Белла, привыкшая, что он не слушает разговоров за столом, насторожилась. – Беллатрикс? Посмотри мне в глаза и отвечай.
– Никак. Не знаю, о чем это она, – буркнула девочка.
– Не лги мне, – холодно ответил отец. – Что ты делала с ними?
– Там только одна змея, – нехотя сказала Белла. – Она вылезла на солнце, я посидела с ней рядом. И все.
Следующий вопрос заставил Друэллу поднять брови:
– Ты от нее чего-то хотела?
– Ничего. Она сама мне… – Белла осеклась.
Сигнус помолчал в задумчивости, потом отставил бокал вина и поднялся:
– Доела? Одевайся для выхода.
Беллатрикс уставилась на столешницу. Она не понимала, отчего такой переполох – играть на горке ей не запрещали – но девочка уже привыкла к непредсказуемости родительского гнева. Раз за дело взялся отец, она, должно быть, прокололась в чем-то серьезном. Она встала, стараясь сохранять независимый вид, и ровным тоном сказала:
– Я спущусь к дверям, когда оденусь.
Друэлла проследила за ней взглядом, потом сказала:
– Дети, марш к себе.
Девочки быстро покинули гостиную.
– Что случилось, дорогой? – озабоченно спросила Друэлла у мужа.
– Пока не знаю, – задумчиво сказал он. – Есть у меня мысль… Но ее надо проверить.
Закрыв дверь спальни, Белла позволила себе перевести дыхание и вытереть слезы. Домовик совал ей под руку дорожную мантию; Белла отпихнула его, закричав:
– Что ты лезешь! Отстань!
Отец ждал ее перед дверью. Не глядя, взял за руку, и их рванул поток воздуха. Когда их выбросило перед входом в какое-то массивное здание, Белла чувствовала тошноту. Она испугалась, что ее вырвет прямо на улице, быстро сделала несколько глубоких вдохов, и стало полегче.
Внутри было интересно. Девочка даже отвлеклась от ожидания неприятностей, разглядывая большие стеклянные кубы с корягами, землей и мхом. Отец говорил с незнакомым мужчиной, и Белла, осмелев, сделала пару шагов к стеклу. Оттуда поднялось длинное тело в чешуе – без сомнения, змея, но куда больше и красочнее маленького ужа.
Белла оглянулась на взрослых – они на нее не смотрели – и прошептала:
– Ты кто?
– Говорящ-щ-щий человек? – стекло заглушало звуки, и голос был едва слышен. – Надо ж-ж-же. Ты ос-станеш-шьс-ся тут?
Белла вздрогнула. До сих пор эта мысль ей не приходила в голову. Но что, если детей, говорящих со змеями, отдают в такие места? Из стеклянного куба, наверное, невозможно выбраться.
– Спроси змею о чем-нибудь, – раздался за спиной голос второго мужчины. – Спроси, что она сегодня ела.
– Что ты сегодня ела? – послушно спросила Белла. Ей пришла мысль притвориться, будто она не понимает змею и сама придумывает ответы.
– Мыш-ш-ку, довольно с-сочную. С-с-пас-сибо, что интересуеш-ш-шьс-ся, – прошипело животное, разглядывая девочку.
– Что она ответила? – спросил отец.
– Пудинг и мороженое, – храбро ответила Белла. – Шоколадное.
– Ай-яй-яй, – спокойно сказал хозяин, вытягивая палочкой змею из клетки. – Чешуйка соврала. Врать нехорошо.
Он подтащил змею к очагу в углу комнаты – животное, извиваясь, старалось отклониться в сторону.
– Не надо, сэр! Ей слишком горячо! – воскликнула Белла.
Мужчина повернул голову к девочке, глядя на нее чуть скошенными выпуклыми глазами.
– Это я соврала, – насупившись, сказала Белла. – Мышь она ела. Простите, пожалуйста. Я… заслуживаю наказания.
– Дети, – улыбнулся незнакомец. – Ну что же, мистер Блэк. Поздравляю, вы были правы. Девочка, безусловно, змееустка.
Отец положил руку на голову Белы, взъерошив волосы.
– Пойдем-ка в Косой переулок, детка.
– А это важно, понимать змей? – спросила Белла, уплетая мороженое в кафе Фортескью. Она сияла от радости: все страхи не оправдались, наоборот, ее похвалили и даже купили сладости.
– Это умение встречается нечасто, – ответил довольный Сигнус. – Оно передается в семьях, отмеченных самой глубинной магией…
Белла собралась было спросить, говорит ли отец со змеями сам. Но пока проглотила мороженое, сообразила, что заводить об этом речь не стоит. Наверное, если бы он мог сам понять, то не стал бы водить ее к змеиному человеку.
Через пару дней она утвердилась в своей догадке, подслушав беседу матери с кузиной.
– Представь, он так с этим носился. Ах, девочка змееустка, ах, это наследие древнего рода Блэков. Не то, что какие-то там жалкие Розье… ну, ты понимаешь, – желчно выговаривала мать. – А сам-то даже не мог различить, владеет она их языком или нет. После его деда это умение не передавалось дальше.
