Глава 41. Лед тронулся...10 апреля 1998 года, пятница.
Самодовольный смех противного мозгошмыга постепенно стих, сердце медленно карабкалось вверх, на свое законное место, а Гарри все еще стоял, пораженный до глубины души. Он сейчас отчаянно завидовал легкому прохладному ветру, который теребил свободолюбивый локон, играя воздушными струйками с каждым отдельным волоском. Рыжий, каштановый... рыжий, каштановый... Ветерок перебирал непослушные волоски, пропуская сквозь них слегка красноватые лучи закатного солнца, и они вспыхивали по очереди, и снова гасли, оставаясь по-прежнему прекрасными и делая прекрасной свою хозяйку.
Он не знал, сколько прошло времени. Наверное, достаточно много, потому что девушка уже спустилась вниз, подошла к нему и тронула его за плечо. Парень вздрогнул, непростительно поздно заметив ее присутствие рядом с собой, а голос Гермионы прозвучал требовательно:
- Гарри, очнись! Да что с тобой, в самом деле?
А действительно, что с ним такое? Вернее, откуда у Гермионы взялся рыжий локон? И почему она позволяет ветру так беззастенчиво его теребить?
- Гарри, да что с тобой? - снова донесся до него шепот Гермионы. - Ты уже минут десять смотришь как будто бы сквозь меня!
Что? Прошло уже десять минут.
Мысленно отругав себя, как следует, Гарри смог-таки заставить свой язык шевелиться.
- У тебя сегодня красивая прическа, - промямлил он, и к полному своему ужасу добавил: - Очень мило! Ты знаешь, у тебя хороший глаз на такие...
Черт! Что он несет? Ужас... Ну, хотя бы он это ляпнул вчера, но никак не сегодня, когда Гермиона прекрасно осведомлена о его внеклассном чтении, так называемой «познавательной» литературы.
Ну, конечно. Вот она уже и улыбается понимающе-снисходительно. Добился своего, болван!
- А я думала, тебе не понравилось. У тебя несколько минут назад была такая кривая мина, - недоверчиво пробормотала Гермиона.
Это, скорее всего, в тот самый момент, когда он пинал самодовольного злыдня с его вечно недовольной ухмылкой.
- Нет-нет! Что ты, Гермиона, - поспешил заверить Гарри подругу. - Это я не тебе. Честное слово, не тебе!
Ну не рассказывать же ей, в самом-то деле, про наглого мозгошмыга! Сочтет совсем за идиота.
"Каковым ты, Поттер, надо сказать - являешься", - поздравил сам себя Гарри, откровенно признавшись себе в этом.
Поверила или нет Гермиона его словам - осталось загадкой. Она лишь улыбнулась, что сделало ее еще красивее, и просто призналась:
- Я сегодня вспомнила про эти японские заколки и, прочитав инструкцию, попробовала сколоть волосы. Провозилась, наверное, целый час, но... как видишь... Очень удобная вещь, и, потом, я думаю, укладывать волосы можно будет всего за пятнадцать-двадцать минут. Потому что на них у меня никогда не хватает времени. Все уходит, как говорит Рон, на окаянную библиотеку.
- А как ты догадалась... подкрасить прядь волос... в... рыжий цвет? - осторожно, с трудом выговаривая слова, пролепетал Гарри.
Он с напряжением ждал ответа. Гермиона слегка замялась, и по ее нерешительному виду можно было понять, что она сильно нервничает. Наконец она все же решилась признаться, но в голосе ее был страх, как будто бы она боялась, что ей не поверят.
- Гарри, честное слово, я ничего не делала с волосами! - прошептала она. - Так уже третий день. То есть три дня назад я проснулась и обнаружила у себя эту рыжую прядь. Тогда она была гораздо ярче, сейчас уже добрая половина волос вернула себе изначальный цвет. Но ты действительно считаешь, что мне так хорошо?
Гарри яростно закивал головой, вложив в это простое движение все, что мог, поскольку сказать что-нибудь мало-мальски членораздельное он сейчас не смог бы даже под пыткой.
Он ведь целых три дня не видел Гермиону при дневном свете. Она все время проводила в обнимку с этим жутким фолиантом, и они разговаривали друг с другом только после захода солнца, в сумерках или ночью, когда "все кошки серы".
Но именно три дня назад, ни кто иной, как он сам, подошел к спящей Гермионе и провел рукой над прядкой волос, упавшей на лоб девушки. Гарри невольно посмотрел на свои руки. Но у него ведь не было в руках волшебной палочки! Стихийная магия? Но... поздновато ему. Из детского возраста вроде вышел...
Гермионе он ничего не сказал. Самому бы разобраться в себе!
- Пора возвращаться, - донесся до Гарри еле слышный шепот подруги. – Давай-ка залезай под Мантию!
Что? Гарри был совсем не уверен, что на этот раз они вдвоем поместятся под Мантией-невидимкой. Но Гермиона уже натягивала на него Мантию, а он даже глаза закрыл на секунду, только бы не видеть ее хорошенькую головку рядом с собой.
Но вот уже древняя реликвия надежно укрыла их обоих. Гарри почувствовал, как Гермиона сжала его руку, а он, все еще будучи не в силах смотреть на нее, ответил ей тем же. И незнакомка вдруг исчезла, превратившись в прежнюю Гермиону, которую он знал столько лет, и с которой они столько миль прошагали под этой самой Мантией.
Тепло, исходящее от девушки казалось таким родным, таким жизненно необходимым, что Гарри решительно не понимал, зачем нужны прочие виды маскировочных чар, если у них есть такая замечательная Мантия.
Они медленно шли обратно к палатке. Молча, потому что по лесу слишком хорошо разносятся звуки, и Гарри был только рад этому. Ведь настоящее чудо – это возможность находиться рядом с замечательнейшей подругой, крепко держать ее за руку и чувствовать, что вся она - от маленького беспокойного сердца до игривого рыжего локона - здесь, рядом с тобой. А путь впереди еще долгий, нет просвета между стволами деревьев, не видна еще знакомая поляна и... еще почти три недели до победы.
Палатка оказалась гораздо ближе, чем хотелось. С сожалением разжав пальцы и выпустив руку девушки, Гарри остался под Мантией один. Снимать с себя семейную реликвию Гарри не торопился, притворившись не в меру забывчивым: оставаясь невидимым, можно было, не боясь разоблачения, тихо стоять в сторонке и смотреть на Гермиону.
Весна неумолимо набирала силу, даже, несмотря на заметное похолодание по сравнению со вчерашним днем. Молодая зеленая травка, еще недавно проглядывающая из-под земли рваными заплатками на фоне пожухлой прошлогодней травы, с каждым днем все больше заполняла собой поляну. Свежие ростки были невысоки, но они уверенно пробивали себе путь к солнцу, и земля под ногами уже не казалась враждебным серым и сырым существом, как неделю назад.
Господи! Ну почему его так тянет к этой девочке с сияющими карими глазами? Вот она присела возле малышей и склонила голову набок. Вот ветерок слегка потрепал ее волосы, и в них мелькнула в лучах заходящего солнца заметная рыженькая прядка. Вот зазвучал ее звонкий мелодичный голос, как звук серебряного колокольчика.
Вроде бы прошел уже первый шок, а взор от девушки отводить не хотелось. Когда уже совсем стемнело, Гарри снял, наконец, Мантию.
- Не доверяешь нашим заклинаниям? – пожурила его подруга. – Прячешься?
Заметила, значит, его временное «отсутствие» в видимом пространстве. Чему удивляться – Гермиона всегда все замечала.
- Что ты, ммм...
Так и не договорив, Гарри замолчал, и поспешил отвернуться, потому что ушам стало вдруг горячо. Он чуть не сказал: «Милая», а это было как-то слишком, совсем неправильно. Какая она ему «милая»? Вот если «милая девочка с чудесным характером» - тогда можно! А просто «милая» - это не по-гриффиндорски.
В голову опять полезли странные мысли, одна интереснее другой. Например, вспомнилось, что стихийная магия проявляется только при достаточно сильном всплеске эмоций. Иначе – никак!
Он лихорадочно пытался вспомнить, что же он мог такое вообразить, что под его рукой волосы Гермионы приобрели рыжеватый оттенок.
Вспомнил! Он хотел, чтобы Гермиона чуть-чуть была похожа на его мать, на Лили.
Гарри едва ли до конца отдавал себе отчет, что хватается за эту спасительную для себя мысль, как приговоренный к смерти за распятие, с неистовым отчаянием.
У него даже немного отлегло от сердца, и уши стали понемногу остывать. А он-то уж было подумал невесть что! Как хорошо, что все стало на место: Гермиона ему как сестра, потому что только его сестра имеет полное право походить на его маму. А он, сын Лили, в свою очередь, имеет полное право желать того же самого. Гермиона, она - самая лучшая! И она его сестра. А магия - сила, черт возьми!
Назойливый, намертво засевший в голове сальноволосый мозгошмыг снова язвительно хихикнул под самым ухом. Вот сразу видно, что этот - «Институт благородных мозгошмыгов» не кончал, и никто его, по сути, не воспитывал. Пока он не лез в личную жизнь, все было отлично! И где только его, Гарри, угораздило подцепить эту заразу?
После ужина, уже по сложившейся традиции, Гермиона подошла к своему другу.
- Мы вчера немного отвлеклись от темы, - начала она, сразу переходя к главному. - Так что давай поговорим о серьезных вещах. Ты знаешь, что я имею в виду.
При этом она многозначительно посмотрела на уже знакомый фолиант, который осторожно держала в руках, словно боясь об него испачкаться. А Гарри почувствовал ощутимый укор совести, потому что ни разу за весь вечер, с того момента, как увидел Гермиону, не подумал о вчерашнем разговоре. С другой стороны, всякие там Волан-де-Морты, Дамблдоры – что они значили по сравнению с тем, что действительно сейчас волновало его душу?
Проводив всех эльфов в палатку, гриффиндорцы устроились у костра. В нескольких местах книги торчали закладки, в качестве который использованы были кусочки пергамента, и с помощью одной из них Гермиона открыла книгу на нужной странице.
- Гарри, помнишь я вчера говорила, что не нашла ничего конкретного про обряд "Кость, плоть и кровь"? - спросила девушка, а юноша молча кивнул головой, подтверждая ее слова. - Но, тем не менее, в книге есть упоминание об этом ритуале. Правда, всего лишь один раз. Смотри!
Гарри заглянул в открытую страницу книги, отметив про себя, что она отпечатана очень крупным, несколько старомодным витиеватым шрифтом с всякими излишними загогулинами и... в голове, как будто бы сам собой зазвучал ледяной потусторонний голос, словно не книга это была, а аудиокассета. Голос звучал размеренно, довольно громко, но при этом достаточно монотонно и даже заунывно, слегка напоминая лекции призрака профессора Бинса.
"Отсеченная часть духа Темного колдуна, изъятая из его тела и заключенная в крестраж его волей, остается подобна живому существу. Она хранит в себе способность перемещаться в тех, кто доверяет ей свою душу, и в конечном итоге, полностью овладевает ими. Душа мага, впавшего в зависимость от крестража может быть употреблена крестражем в полной мере, и это, наряду с ритуалом "Кость, плоть и кровь", расписанном далее, есть один из известных надлежащих способов возвращения Темного колдуна к жизни."
С открытой страницы книги веяло не то, чтобы холодом, а просто какой-то жутью. Гарри с невольной грустью пожалел свою подругу, потому что в течение трех дней выслушивать эту гадость было выше его собственных сил.
- То есть ты хочешь сказать, что в этой книге все-таки было написано про "Кость, плоть и кровь" более подробно? - спросил Гарри, просмотрев и, соответственно, прослушав открытую страницу. - А иначе, зачем стали бы употреблять слова "расписанном ранее"?
Гермиона посмотрела на друга с уважением и подтвердила его предположение:
- Вот именно, Гарри. Только ничего нет: ни "далее", ни "ближе", ни "ранее", ни "позднее".
- А куда же все делось? - само собой вырвалось у Избранного.
- Я так думаю, что просто изъято из книги, ведь нумерация страниц отсутствует, - с готовностью ответила Гермиона, - так что в глаза не бросается.
- Но ведь ты все равно заметила! - произнес Гарри, но эти слова, как он сам понимал, были скорее комплементом в адрес лучшей ученицы Хогвартса. Действительно, можно было и не заметить пару уточняющих слов. Особенно, если от книги желаешь отделаться как можно скорее и ищешь в ней только то, что тебя интересует в первую очередь.
- Практически, с третьего раза, - подтвердила его предположение Гермиона. - Да я бы в жизни не взялась больше за эту жуть, если бы не сложившиеся обстоятельства. А при первом прослушивании меня интересовали, главным образом, способы уничтожения крестражей, ну и меры предосторожности при общении с ними.
- Так это ведь как раз к мерам предосторожности? - удивленно произнес Гарри.
- Вот потому-то, наверное, мы и имеем счастье это прочитать, - пояснила девушка. - А могли бы и не иметь, потому как все меры предосторожности описаны "далее" и подробно. А эти слова при первом знакомстве я вообще пропустила мимо ушей.
Скорее всего, человек, "усовершенствовавший" книгу, тоже случайно пропустил пару шальных слов. Или не имел возможности их удалить, так как нужно было дать им понять, насколько опасны крестражи. Если бы сейчас у них не было крайней на то нужды, они никогда бы даже не подумали сунуть нос еще раз в этот кошмар.
- Ничего не понимаю, - сказал совершенно сбитый с толку Гарри, - получается, что Дамблдор изъял из книги по крайней мере одну главу, если не две, зачем-то стер нумерацию страниц. Хотя мог бы просто вырвать эти листы, если уж так не хотел, чтобы мы узнали, как изготавливать эти самые крестражи. Или хоть страницы заново пронумеровать.
Гермиона, мило улыбнувшись, тут же заметила:
- А вам не кажется, уважаемый Избранный, что для того, чтобы мы, не приведи Бог, не узнали из этой книги чего лишнего, стоило бы лучше самому рассказать тебе, а лучше всем нам, про то, как все это лордово добро уничтожать, и как с ним обращаться? Вот мне почему-то так кажется! Даже сама не знаю – почему? Только предупреждаю: ответ типа "не успел, потому что его убил Снейп - не катит".
- Кажется, - обреченно согласился Избранный. Намного дешевле и проще, и без всяких рисков. Не говоря уже о том, что Гермиона могла и не догадаться приманить к себе книги через открытое окно.
- И как всегда, уже по доброй традиции, - устало добавила Гермиона, - опять какие-то недомолвки, какие-то игры, какие-то, я бы сказала, эксперименты. Да ничего ему не стоило посвятить хотя бы один урок пресловутым крестражам и напомнить про Тайную комнату, благо там имелся в наличии скелет василиска.
Да она прямо хочет от Дамблдора чего-то совершенно невероятного!..
- Но у него же пунктик такой был: человек должен до всего доходить сам, - не то в качестве оправдания Дамблдору, не то издевательски произнес Гарри. - Только ты, конечно же, права: не время было и не место.
- На тех страницах, где была написана нужная нам тогда информация, как раз лежали такие вот закладки, - сказала Гермиона, указывая на кусочки пергамента, - как говорится: сиди, читай и слушай. Изъять лишние листы из книги и заново переклеить обложку - не проблема. Ты ведь сам точно также поступил с учебником Принца.
А вот насчет нумерации страниц трудно сказать. Книга слишком старая и, как видишь, весьма своеобразная. Вполне возможно, что с самого начала была такой, какая есть.
Когда-то Гарри переклеил старую обложку учебника Принца-полукровки на новый учебник из "Флориш и Блоттс". Но он тогда хотел заполучить себе книгу с пометками Принца, а Дамблдору-то все это зачем?
- И все равно Гермиона, не понимаю: зачем это все? - воскликнул Гарри, тщетно силясь понять, к чему такие дикие сложности. Причем не только для других, но и для себя.
- Вот и я не понимаю, - ответила Гермиона. - Один ответ, кажется, есть: он боялся, что книга попадет не в те руки. Вот и предпринял необходимые меры предосторожности. Только это опять возвращает нас к первому вопросу: а надо ли было устраивать все так сложно?
Я бы даже, пожалуй, смогла освоить заклинание, вызывающее Дьявольский огонь. При наличии хорошего учителя, разумеется. Гарри, не смотри на меня так! - воскликнула она, увидев, как ей показалось, осуждение в глазах друга, хотя ничего подобного не могла она заметить на лице Гарри. - Это все равно проще, чем пожертвовать своей жизнью! С этим даже Гойл справился.
Внимая словам подруги, Гарри пришел к выводу, что он, наверное, никогда не сможет понять Дамблдора. Прав был Аберфорт: недомолвки и ложь, ложь и недомолвки. И так шаг за шагом.
- Ладно, это, как ты понимаешь, не все, - произнесла Гермиона, переходя к следующей теме. - Изготовление крестражей.
Одним словом, Гарри, я не верю, что крестраж может получиться сам по себе, без воли на то "Темного колдуна" и без полагающегося на этот случай "надлежащего" заклинания.
- Слизнорт упоминал про заклинание, - подтвердил ее слова Гарри, вспомнив про воспоминание, которое он с таким трудом добыл у Горация.
- Не может быть! - деланно удивилась Гермиона. - Просто, даже удивительно, как это Дамблдор не удалил из воспоминаний Слизнорта это упоминание.
- Он просто не успел, - тут же сообщил Гарри. - Воспоминание было погружено в Омут памяти как только, так сразу. Скорее всего, Дамблдор просто не предполагал, что Слизнорт так далеко зайдет, что заикнется еще и про заклинание. Я, если честно, тоже поразился. Но, с другой стороны, это доказывало, что воспоминание как раз подлинное.
И все-таки, Гермиона, ты можешь быть не права. Дамблдор же сказал, что Ты-Знаешь-Кто только что совершил два убийства, моего отца и мамы, и покусился на убийство ребенка. Его «Авада» отскочила от меня, но она была качественная. Ну, то есть заклинание уже созрело в нем и вскипело в его крови. Я могу немного судить об этом, потому что один раз в жизни у меня получилось "Круцио". Ничего приятного, даже если ты испытываешь вполне праведный гнев от оскорбления твоего учителя и пожилой женщины, потому как кровь при этом просто бурлит в висках. Так что его душа, действительно, могла разбиться вдребезги.
- Но это вовсе не означает, что кусок этой разбитой вдребезги души должен был искать пристанища в теле младенца. Как он в принципе туда попал? - решительно задала вопрос Гермиона, а поскольку Гарри молчал, ответила сама, деланно изумляясь такому очевидному для всех ответу. - Ах, да! ПРОСКОЛЬЗНУЛ...
- А разве НЕТ? - не понял Гарри скрытых намеков Гермионы.
- Вот сразу видно, что с магловской физикой ты не знаком даже на уровне общеобразовательной школы, - назидательно сказала Гермиона с улыбкой.
Гарри уже порядком надоело чувствовать себя, мягко говоря, недалеким человеком, а попросту, дураком, и он решительно заявил:
- Гермиона, ты прекрасно знаешь, что нет! Не знаком. И откровенно говоря, немного удивлен, как у тебя получилось «познакомиться поближе» еще и с магловской физикой. У Дурслей я больше занимался физическим трудом: навоз по клумбам кидал, кастрюли драил, унитазы чистил... Дальше перечислять?
А уж если от Дурслей за эту "физику с навозом" еще и еду удавалось получить в достаточном количестве, чтобы компенсировать потраченные калории, так жизнь вовсе казалась прекрасной. Но это Гарри уже не стал уточнять вслух.
- Извини, - опустив глаза, попросила прощения Гермиона. - Меня, к счастью, немного заставляли родители. Летом, конечно. Папа говорил, что человек должен обо всем иметь хотя бы некоторое понятие. Между прочим, представление о том, что мир состоит из атомов и молекул мне хорошо помогало на трансфигурации.
Ладно, речь не об этом. Лучше вспомни, как действуют защитные чары. Помнишь первый урок ЗоТИ на шестом курсе, когда урок вел профессор Снейп. Он тогда предложил тебе применить "Протего" невербально. Невербально, правда, у тебя тогда не получилось, но профессор Снейп хорошо отлетел в сторону и славно приложился головой об стенку. А до нее, между прочим, было довольно долго лететь.
Но "Протего" по сравнению с той защитой, которую дала тебе твоя мама, это просто... Извини, я даже не знаю с чем сравнить. Наверное, можно сравнить с яичной скорлупой и Китайской стеной. То, что у дома в Годриковой впадине начисто снесло стены на втором этаже в том месте, куда попало отраженное заклятие, впечатляет. Это все равно, если бы профессор Снейп от твоего "Протего" проломил головой стену и вылетел в соседний коридор. Да нет, вру. Ему надо было бы даже не проломить стену, а снести ее начисто, оторвать от потолка и пола, и от соседних стен. А такое, Гарри, возможно только вместе со Снейпом. Можешь мне поверить, профессор Снейп летел и кувыркался бы вместе с кирпичами, и то же самое ожидало мертвое тело Лорда.
Гарри слушал, не перебивая, признаваясь самому себе, что он как-то считал само собой разумеющимся, что тело пораженного врага осталось рядом с младенцем. А тут, оказывается, не только магия, но еще и физика.
- А потому, Гарри, - продолжала Гермиона, - тело Сам-Знаешь-Кого, вместе с его разбитой вдребезги душой, некоторое время покоилось на обломках кирпичей где-нибудь посреди двора. И что-то мне, если честно, надо иметь немалое воображение, чтобы предствить себе, как какой-то ошметок его многосоставной души захотел бы, повторюсь, искать пристанища в теле младенца. Кстати, по законам той же физики на тебя должен был рухнуть потолок, поскольку лишился поддержки как минимум двух стен дома.
- Так он и рухнул, - подтвердил Гарри. - Хагрид откопал меня из-под обломков. А потом привез тетке, как приказал ему Дамблдор. Я даже немного помню, как мы с Хагридом летели на мотоцикле. Правда дядю с тетей это раздражало, типа летающих мотоциклов не бывает.
- Хагрид? - не поверила Гермиона и еще раз переспросила. - Дамблдор приказал Хагриду откопать тебя из-под обломков и отвезти к тетке? То есть к Дурслям? На мотоцикле?
- Ну да, - ответил Гарри, слегка ошарашенный ее недоумением.
- А откуда вам, уважаемый младенец, известно, что Дамблдор приказал вас доставить дрожайшей тетке, - снова чрезвычайно настойчиво спросила Гермиона, - и откуда у Хагрида взялся мотоцикл? Я так понимаю, мотоцикл Сириуса.
- Подслушал один разговор, - охотно признался Гарри. - Гермиона, ты ведь там тоже была! Помнишь, когда мы на третьем курсе через подземный ход проникли в "Сладкое королевство", а потом там появился Фадж с МакГонагл и Хагридом? Я еще тогда узнал, что Сириус якобы предал моих родителей. А насчет того, что из-под обломков дома меня вытащил именно Хагрид, я и раньше знал - от самого Хагрида. Он мне об этом доложил, едва представившись.
Вид у Гермионы был такой, что если бы ей сейчас предложили переместиться в круглый кабинет директора школы чародейства и волшебства, и оставили наедине с Омутом памяти, то она, не задумываясь ни секунды, отдала бы за это последний в мире экземпляр "Истории Хогвартса".
Она вдруг хлопнула себя по лбу и воскликнула:
- Черт! Действительно. А мы тогда на эти слова Хагрида и внимания не обратили. Целый день тогда мололи языком про предателя Блэка. Ты тогда, можно сказать, из себя вышел, и это я хорошо помню. А вот про то, что тебя приказано было доставить прямиком к тетке, пропустили мимо ушей, - немного рассеянно рассуждала девушка и, глядя на недоумевающее лицо Гарри, пояснила. - Гарри, на тот момент Сириус еще не сидел в Азкабане, и именно он был твоим опекуном, а не какая-то там магловская тетка. Логичнее было приказать Хагриду доставить тебя твоему крестному.
Гарри смотрел на нее ошарашено. Почему раньше ему никогда не приходило это в голову? А ведь он слышал этот разговор давным-давно. Думал тогда больше о том, что некто Сириус Блэк - предатель, потому как про свое спасение из-под обломков дома руками Хагрида он знал давно. И это было замечательно, что Хагрид не отдал его маленького предателю!
- Постой, постой, - остановил Гарри ретивые размышления подруги. - Дамблдор приказал Хагриду доставить меня к Дурслям, потому что ему было известно, что Сириус – Хранитель. А если заклятие Доверия разбито, то, следовательно, Сириус – предатель.
- Ничего не «следовательно»! – с жаром возмутилась Гермиона, тут же пояснив: - С таким же успехом можно считать предателем меня, когда и притащила за собой Яксли на площадь Гриммо.
Гарри открыл, было, рот, но тут же пристыжено закрыл: сказать и впрямь было нечего. Можно было, конечно, возразить, что Сириус не мог не заметить «хвоста» за собой, что он находился у разрушенного дома в Годриковой Лощине живой и совершенно здоровый, но так для того и существовал руководитель Ордена Феникса, чтобы, не торопясь, выяснить подробности дела. Только Дамблдор и впрямь не спешил с расследованием, растянув его на двенадцать лет, а Сириус кинулся разыскивать предателя и попал в ловушку.
Устало подумалось, что если бы Сириус помнил не о мести Питеру, а о своем крестнике... Наверное, невеселые думы как-то отразились у него на лице, потому что Гермиона обратилась к нему тихо, словно хотела произнести вслух то, о чем он размышлял про себя.
- Гарри, тот Сириус, которого мы знаем, ни за что на свете не доверил бы младенца Хагриду. Ведь у Хагрида официально нет даже волшебной палочки, и он практически не умеет колдовать. Я вообще не понимаю, почему в Годрикову Впадину был направлен именно он. Других людей не нашлось? Конечно, Хагрид – полувеликан, и на него большинство заклинаний не действует из-за толстой кожи...
- Действует! – прервал девушку Гарри. – Одно точно действует: «Конъюктивитус». Им ударяют по глазам, и оно действует даже на драконов. Сириус советовал мне использовать это заклинание в первом туре, вернее, хотел посоветовать, но не успел.
- Тогда точно ничего не понимаю! – воскликнула Гермиона уже совершенно растерянным тоном. – Хагрид же рассказывал нам, как мадам Максим «Конъюктивитусом» освободила его сразу от двух великанов, стеганув их по глазам...
То есть, смотри что получается: Дамблдор уверен, что Сириус предатель, и, скорее всего, именно он проводил своего хозяина к дому твоих родителей. И при этом отправляет туда Хагрида, с которым предатель Сириус управился бы в один миг. Или я - круглая дура и уже ничего не понимаю?
Гарри и сам уже мало что понимал в стратегии и тактике Дамблдора, решив про себя, что непременно обдумает все на свежую голову. Пока, из того, что он понимал, умозаключения следовало делать весьма интересные.
Тем не менее, растерянный голос Гермионы понемногу выровнялся и сменился на более уверенный тон, а выражение лица приобрело характерные «Гермионистые» черты.
- Да что там говорить, - продолжала девушка, - откапывать тебя из-под обломков крыши должен был сам Дамблдор. Потому что где была гарантия, что рядом не прячутся Пожиратели, что Темный Лорд пошел в Годрикову Впадину один, что он вообще потом куда-то исчез? Да он и не один там был: Хвост его провожал. Сириус же говорил, что наслушался в Азкабане разговоров Пожирателей о том, что именно с неким товарищем Питером Петигрю их хозяин отправился на дело, и скорее всего, навел всемогущего повелителя на засаду.
- Так разве мертвое тело Лорда не нашли на обломках дома? - удивился Гарри. - Что тут странного: мертвое тело Темного Лорда весьма хорошее доказательство его смерти.
- Гарри, тебе хоть кто-нибудь, хоть когда-нибудь говорил, что тело Лорда было найдено? - нетерпеливо воскликнула Гермиона. - А оно и не могло было быть найдено, потому что оно развоплотилось. И здесь, в этом самом фолианте, об этом четко написано. Это можно сравнить с неудавшейся трансгрессией, когда материя как бы рассеивается в пространстве. Вот ты, когда трансгрессируешь, ты должен четко себе представить конечный пункт назначения, причем точнехонько в обруч. Почти мертвый Ты-Знаешь-Кто при всем своем желании не мог представить себе этот конечный пункт назначения. Вот и разлетелся на кварки... Это такие элементарные частицы, - пояснила девушка, увидев вопрос в глазах друга.
- Подожди, - в свою очередь уточнил Гарри, сделав в голове кое-какие выводы, - так значит, когда Ты-Знаешь-Кто обзавелся своим хиленьким тельцем, он соскреб из воздуха то, что там болталось в виде этих самых кварков? А что тогда так мало соскреб?
- Сколько смог, столько и соскреб, - удовлетворенно подвела итог девушка. - А что ж ты хочешь, рассеялось за дюжину-то лет. Впрочем, если бы не Хвост, так и этого он бы не соскреб. Крестражи - это все-таки весьма несовершенный способ достижения бессмертия. Вот потому-то, Гарри, мертвое тело Темного Лорда, оставшееся на своем месте после твоего «Экспеллиармуса» является очень хорошим доказательством того, что у него не осталось больше крестражей, и, следовательно, ты - не крестраж. По крайней мере, в данный момент. И я тебе уже об этом говорила.
- Неужели там все так прямо и написано? - не поверил Гарри. - А почему же ты тогда так удивилась, когда я рассказывал про уродливого младенца?
- В том-то и дело, что не все написано, - вздохнула Гермиона. - Про «развоплощение» написано совершенно четко, а вот про «соскребание» пришлось догадываться самой, и если бы ты не рассказал про то, что случилось на кладбище, я бы вряд ли сама до этого дошла. Но раз что-то по ветру развеялось, то это что-то следует собрать воедино. По-моему, логично. Да ты и сам пришел к аналогичному выводу.
При этом Гермиона вновь открыла книгу и, подсветив фонариком, открыла нужную страницу.
И вновь зазвучал в голове холодный, монотонный, потусторонний голос:
"Дух Темного колдуна, будучи привязан к Земле отсеченной частью его души, заключенной в крестраж, не сможет покинуть мир живых и отправиться в царство мертвых. Он будет витать над Землею, и бренное тело Темного колдуна, рассеченное на мельчайшие частицы мироздания, будет следовать за духом".
Потрясающе! Гарри несколько раз переводил взгляд к началу страницы, заставляя заколдованную книгу вновь и вновь прокручивать звукозапись, и даже жуткий голос казался ему вполне нормальным. Так значит, Темный Лорд все-таки умер окончательно. Значит, он, Гарри, все-таки НЕ крестраж!
- А что же ты сразу не сказала про тело? - спросил Гарри, оторвав, наконец, взгляд от книги. - Я бы тогда гораздо меньше переживал.
Свет фонарика в руке Гермионы вдруг еле заметно задрожал, а вслед за рукой задрожал и голос:
- Гарри... Я же... г-говорила... про тело... Его тело осталось лежать там, где его положили... Слизнорт заверил меня, что если тело осталось на месте, то Сам-Знаешь-Кто действительно умер. Но подробностей он не рассказал. Как? Почему? Ни одного слова. Это я вот уже сама раскопала. Но ты прав, надо было тебе это сразу показать, по крайней мере, вчера, когда я это нашла. А я слишком увлеклась...
Она вдруг замялась, опустив глаза, и пролепетала уже почти со слезами:
- Гарри, я просто эгоистка, честное слово... Мне казалось, что в последнее время ты уже успокоился. Ну, после экспериментов с палочками и после того, как мы установили, что в Министерстве был сам Темный Лорд. А про оставленное тело я же тебе еще раньше говорила... И потом, ты... держишься просто замечательно! Вот я и не догадалась показать тебе вчера эти строки. То есть я вчера как раз хотела показать, но ты..., то есть мы заговорили о Сириусе, и я... У меня вылетело из головы. А еще я вчера так сорвалась на тебя. Просто не знаю, что на меня нашло?
Гарри в это время еще и еще раз прокручивал в голове прочитанные строки. "Будет следовать за духом..." Эксперименты с палочками - это одно, а вот "что написано пером..." - это другое. Постепенно душу охватывало теплое сияние, а все, что собралось в ней ледяного с момента восстановления ментальной связи с Волан-де-Мортом, стало подтаивать и понемногу уходить.
Самое главное, растворялось ощущение бессилия из-за того, что ты ничего не можешь сделать со своим телом и с самим собой, и тебе остается только смириться с судьбой. Думать о смерти постоянно – так ведь каждый человек знает, что непременно умрет, и разница между ним и остальными людьми только в сроке свершения этого печального события. К тому же – на войне как на войне! Отчасти Гарри даже стыдился самого себя, и потому чувства его не вырывались наружу. А тут вдруг нехорошие мысли разом собрались и унеслись потоком, и стало совсем не больно.
Провожая в дорогу тающий лед со своей души, Гарри не сразу заметил, что его подруга лепечет что-то несуразное: отключился на мгновенье и поплыл по течению. Ликующее сознание ухватило лишь то, что насчет "придурка" она погорячилась и явно сожалеет об этом.
Нет ничего лучше, чем смотреть на девушку, которая почти что просит у тебя прощения. Особенно, когда она ни в чем не виновата, ни в чем таком не была замечена, и ее, по сути, и прощать-то не за что. Но ты при этом вроде как сторона потерпевшая, и от тебя требуется проявить снисхождение к слабому полу и даже можно... Короче, можно позволить себе ее обнять под предлогом того, что надо как-то успокоить... И ничего в этот момент такого стыдного нет! Это ведь нормально, когда парень обнимает плачущую девушку... У Гермионы сейчас глаза наполнены слезами! И он, Гарри, не такой законченный дурак, чтобы упустить такой замечательный момент!
Все это пронеслось в голове в одно мгновенье под полное одобрение назойливого мозгошмыга, и, выхватив из кармана носовой платок, который, к счастью, оказался чистым, Гарри ловко сгреб Гермиону в свои объятия.
Господи, как же хорошо! Лес. Весна. Ночь. Гермиона. Ну, кому же еще утешать плачущую Гермиону, если не ее любящему брату!
Это привилегия всех любящих братьев в отношении своих сестер. Рону просто не повезло: его сестра Джинни почти никогда не плачет, но это – его проблемы!
Отпихнув подальше старушку совесть, попытавшуюся что-то там вякнуть, что де объятия-то не совсем братские, мил человек, Гарри с упоением продолжал столь удачно начатое дело.
Мокрые реснички. Дрожащие плечики. Запах костра, затерявшийся в ее волосах.
Бессильно опущенные руки девушки не оттолкнули его, а носовой платок так и остался зажатым в кулаке без дела.
Склонившись над самым ухом девушки, Гарри еле слышно прошептал:
- Не нашло, а вошло. И даже не вошло, а влетело. Здесь в лесу весной полным полно мозгошмыгов. Честно. Я вот одного поймал еще три дня назад. Вредный такой, на профессора Снейпа похож. Так он меня уже три дня терроризирует!
- Да ты, прямо, сочиняешь не хуже Луны! - с легкой радостью от примирения отозвалась Гермиона. - Хорошо хоть кизляки не летают. А то тебя послушаешь...
Гарри не следил за временем, но в какой-то неуловимый момент почувствовал - дальше удерживать девушку становиться слишком неприлично. Пришлось-таки выпустить Гермиону из рук, честно занявшись промоканием почти невидимых слез на щеках, что было, признаться, уже не так интересно. А вскоре и с этим занимательным занятием было покончено. Жаль, конечно... Невезуха.
