Поцелуй меня

Решения правильные и не очень

Мародёры стояли в вестибюле рядом с лестницей, ведующей наверх. Джеймс оглядывал собравшихся студентов. Как же они все напуганы, встревожены... Попадались, правда, и довольные лица. Многие слизеринцы, особенно со старших курсов, с явным удовольствием разглядывали отвратительную надпись и валяющиеся под ногами листовки. Неужто это кто-то из них всё это устроил? У Джеймса появилось желание во что бы то ни стало найти этого фанатичного придурка и хорошенько его отделать, чтобы поганец перестал выкидывать подобные штуки.
-Мы их найдём, - сказал Джеймс.
Римус повернулся к нему, свёл брови к переносице. Он всё, конечно, понял.
-Думаешь, кто-то из слизеринцев? - спросил Люпин.
-Едва ли Пожиратели смерти проникли в школу, рискуя попасться мракоборцам, ради того, чтобы сделать эту идиотскую надпись, - вступил в разговор Сириус.
-Да уж... - рассеянно сказал Джеймс.
Он заметил у самых дверей Лили. Она только что вошла в вестибюль вместе с Элизабет. Макензи уже обнимала подругу за плечи. Джеймс нахмурился. Вдруг страшно захотелось прямо сейчас расправиться с тем ублюдком, дурацкая выходка которого послужила причиной её испорченного настроения. Джеймс найдёт его, и тот ответит за всё. За каждый её испуганный взгляд. За каждый тревожный день. За каждую ночь, когда она не могла уснуть, чувствуя притаившийся в темноте неясный страх.
-Эй, Поттер!
Джеймс обернулся. К нему вальяжной походкой направлялся Мальсибер, катая на губах мерзкую ухмылочку. Сохатый мрачным взглядом следил за передвижениями слизеринца.
-Нравится? - поинтересовался Мальсибер, окидывая взглядом надпись на стене за спиной Джеймса. - Это предупреждение, Поттер, - добавил он, и глаза его потемнели. - Тебе-то нечего бояться... пока. А вот твоя подружка... та, что рыжая. Её-то это касается, - тут Мальсибер ухмыльнулся так, что Джеймс ощутил рвотный позыв. - Признаюсь, мне тебе даже жаль... Как же... столько бегать за одной грязнокровой девкой, унижаться... и в итоге ничего не получить. Надеюсь, ты успеешь её трахнуть, прежде чем её прикончат.
Умные люди говорят, что кулаками ничего не решить. Что нужно уметь договариваться, причём с любыми людьми. Но бывают ситуации, когда в словах нет ровно никакого смысла. Тогда был именно такой случай.
У Джеймса просто снесло крышу. Он бросился на Мальсибера, повалил его на пол и принялся яростно избивать. Слизеринец только неуклюже прикрывался руками. Правда, это было почти бесполезно. У Мальсибера хрустнул нос. Джеймс не останавливался. Он молотил кулаками по ненавистному лицу со страшной силой, с каким-то чудовищным наслаждением глядя на кровь слизеринца на своих руках. Впервые Джеймс чувствовал такую невыносимую злобу. Её хватило бы на то, чтобы уничтожить десяток Помпей похлеще Везувия. Хотелось избить ублюдка до полусмерти. Он заслужил. Как он посмел... так о ней...
Его оттащили Сириус и Римус. Он вырывался, ругался, требовал его отпустить, но друзья мёртвой хваткой вцепились в него, и Джеймсу пришлось смириться с тем, что он так и не увидит, как мерзкого подонка в бессознательном состоянии уносят на носилках в Больничное крыло.
Ценой невероятных усилий Джеймс остыл. Тогда только Блэк и Люпин отпустили его, но продолжали следить, чтобы он в порыве гнева снова не бросился на слизеринца, хотя понимали, что Джеймс поступил так, как должен был.
Потом пришёл Дамблдор и подтвердил догадки Мародёров о том, что всё это — дело рук какого-то студента. Затем МакГонагалл приказала расходиться по гостиным.
Лили и Элизабет шли впереди Мародёров, и Джеймс краем уха слышал, что они говорили о нём. Макензи думала, что Поттер кинулся на Мальсибера из-за надписи на стене. Джеймс покачал головой. Как же она ошибалась.
Тогда Поттер поклялся себе, что Лили никогда не узнает правду о причине драки.

Следующим вечером Мародёры решили разобраться со всей той чертовщиной, что творилась в Хогвартсе. Подозрение пало на компанию слизеринцев во главе с Эйвери и Мальсибером. Джеймс почти с остервенением доказывал, что, кроме них, устраивать такое больше некому. Доказательств у него было маловато, и в общем-то всё сводилось к их взаимной неприязни. Сириус, Римус и Питер это прекрасно понимали.
-Давайте просто прижмём их к стенке, - предложил Бродяга. - Как бы то ни было, но у них рыльце в пушку.
-Неплохо было бы его начистить, - мрачно заметил Джеймс.
-Так они тебе всё и рассказали, - сказал Питер.
-Может, и расскажут, - пожал плечами Римус.
-Если применить грубую физическую силу, - ухмыльнувшись, добавил Сириус, хотя глаза его не улыбались.
Пожалуй, если бы всё не было так серьёзно, Мародёры бы не торопились всё разузнать, выждали бы удобного случая, подкараулили бы слизеринцев в пустом коридоре и выведали бы у них всю правду. Но теперь нужно было узнать всё как можно скорее, ведь в Хогвартсе, только начавшем возвращаться к привычной жизни, после чьей-то мерзкой выходки царила напряжённая атмосфера подозрительности и страха.
Поэтому через несколько дней сразу же после ужина Мародёры, воспользовавшись тем, что в коридоре, ведущем от Большого зала к лестницам, было очень много людей (а как известно, там, где людно, можно рассчитывать на то, что тебя не заметят в общей толчее), двинулись за Эйвери, Мальсибером и Розье.
-Эй, Мальсибер, Эйвери, - негромко окликнул студентов змеиного факультета Сириус. - Не хотите поболтать?
Эйвери, приподняв бровь, искоса взглянул на Мародёров, которые тем временем поравнялись со слизеринцами и шли теперь почти рядом, сохраняя небольшое расстояние между своими компаниями.
-Не думаю, что кто-то из вас может быть приятным и интересным собеседником, - с лёгкой иронией заметил Эйвери, глядя прямо перед собой, так что можно было подумать, что он обращается к кому-то из своих приятелей, а вовсе не к Мародёрам.
-Ты и не расчитывай на приятность, - сказал Сириус, также не глядя на Эйвери и продолжая идти. - Но разговор будет интересным, ты в этом не сомневайся.
-Слушайте, вам заняться, что ли, нечем? - лениво спросил Эйвери. - Мы идём, никого не трогаем...
-Скажи ещё, ко всему тому, что было четыре дня назад, ты руку не приложил, - раздражённо и нетерпеливо перебил его Джеймс, чуть наморщив лоб.
Эйвери вдруг понимающе улыбнулся.
-Так вот в чём дело, - спокойно сказал он и остановился у подножия лестницы. И слизеринцы, и Мародёры сделали то же самое. - Тут ты совершенно прав: я ни при чём.
-Да неужели? - Поттер презрительно скривил губы.
-Подожди, Джеймс... - Римус взял его за плечо.
-Да какого хрена вообще происходит? - рявкнул Мальсибер.
-Они из себя героев строят, - ухмыльнувшись, вставил Розье. - Чтобы все на них смотрели и восхищались. Мол, они такие смелые, такие...
-Заткнись, Розье, - бросил через плечо Эйвери и подошёл вплотную к Джеймсу и Римусу. - Думаете, вы тут самые умные? Решили, что можете так просто вычислить того, кому удалось припугнуть этих вшивых грязнокровок, что расхаживают по Хогвартсу, словно это их родной дом?
-Тебе повезло, Эйвери, что здесь так много людей, - сквозь зубы проговорил Джеймс. - Иначе я бы тебе врезал.
Губы Эйвери скривились в презрительной полу-усмешке.
-В прошлый раз тебя это не остановило, - сказал он. - Что, нравится кулаками махать, как жалкий беспомощный магл? Под стать твоей грязнокровой подружке...
-Не смей... -низким голосом произнёс Джеймс, темнеяя глазами.
-Как же тебя легко вывести из себя, - довольный собой, сказал Эйвери, чуть запрокинув голову назад. - Но ты зря так бесишься, Поттер. Ко всему случившемуся мы, - он окинул взглядом своих друзей, - действительно не имеем отношения.
-Да что ты говоришь? - сказал Сириус. - А, может, ты просто боишься признаться? Небось уже в штаны наложил от страху.
Эйвери бросил на Блэка презрительный тяжёлый взгляд.
-Это поступок, которым следует гордиться, - сказал он. - Будь это кто-то из нас, он бы не скрывал этого. Я сам, увы, не знаю имени человека, который так предан Лорду и его идеям. Но если бы я знал, я пожал бы ему руку.

Так Мародёры узнали, что никто из компании Эйвери действительно не был замешан в этом деле. Слизеринцам обычно не верят, да и трудно верить тем, за кем прочно закрепилась слава лгунов и лицемеров. Но было нечто такое в глазах и интонациях Эйвери, что заставило четырёх гриффиндорцев поверить его словам. Он на самом деле уважал этот глупый и низкий поступок и считал его весьма достойным. Возможно, в глубине души он жалел, что сам не додумался до такого, и хотел узнать, кто это сделал, но не для того, чтобы проучить мерзавца, как хотели Мародёры, но для того, чтобы пожать ему руку, как со всей серьёзностью он сказал гриффиндорцам.
Шли дни, и четверо друзей постепенно стали оставлять попытки разыскать гнусного хулигана. Джеймс, больше всех рвавшийся проучить его, успокоился почти так же быстро, как и вспылил. Тем более, у него были дела куда более важные, чем ловля неизвестного, больного на голову студента.
У него теперь была Лили. Он старался проводить с ней как можно больше времени, словно урывая у жизни дни и недели, как будто чувствовал, что не так много этих счастливых дней им отведено. Или же просто у него была какая-то непреодолимая потребность быть постоянно с ней, держать её за руку, прикасаться к её волосам, чувствовать её запах. Или, может, и то, и другое сразу.
Сириус, Римус, Питер и Элизабет наблюдали за ними со стороны. И когда они смотрели на Джеймса и Лили, счастливых, радостных, бесконечно влюблённых, им казалось, что происходит нечто удивительное и непостижимое, совершается какое-то великое таинство жизни.
Сириус иногда ворчал, что они давно уже не проказничали вместе, а Джеймс только и делает, что пропадает со своей Эванс. Но это больше из вредности, чем из настоящей ревности.
Римус лишь изредка наблюдал за Лили и Джеймсом, пряча в уголках губ улыбку, и переглядывался с Элизабет, которая тоже бросала на них то довольные, то умилённые взгляды.
Так продолжалось около двух недель, по прошествии которых Джеймс решил расставить все точки над «и».
-Что ты хочешь сделать? - поинтересовался Сириус, в поисках чистых носков переворачивающий вверх дном содерджимое своего чемодана. - Я видел, ты записку Эванс отправил... О, нашёл! - Бродяга радостно вскинул руку с зажатым в пальцах белым носком, но тут же скис, осознав, что придётся искать второй. - Почему бы просто не пойти гулять вместе, как вы обычно делаете?
-Потому что сегодня не обычный день, - сообщил Джеймс, одевая бордовый свитер. - И я бы посоветовал тебе использовать Манящие чары.
Сириус проворчал что-то типа «Не умничай, сам знаю» и пошёл за лежащей на тумбочке волшебной палочкой, о которой на момент поисков явно забыл.
-Так что же сегодня за день такой необычный? - спросил Лунатик, мягко улыбаясь, и сел на кровати.
-Сегодня я скажу Лили, что люблю её, - сдерживая глупую радость, сдавившую грудь, сказал Джеймс, повернувшись к друзьям. - И предложу ей встречаться. Хочу, чтобы всё было, как надо.
-И что же, ты прямо так вот и пойдёшь? - окинув критичным взглядом Сохатого, спросил Сириус.
-Тебя что-то смущает? - вопросом на вопрос ответил Джеймс.
-Тебе не кажется, что чего-то не хватает? - Бродяга попытался направить мысль Поттера в нужное русло.
Однако Джеймс упрямо продолжал тупить.
-Куртки? - предположил он.
-Цветов! - единодушно воскликнули Сириус, Римус и Питер.
-Видишь ли, сын мой, - с видом умудрённого жизнью старика сказал Блэк, подходя к Джеймсу и беря его за плечи. - Цветы выдуманы для того, чтобы дарить их женщинам. Их можно дарить по поводу и без. Но когда ты идёшь признаваться в любви, цветы просто необходимы! Когда твоя Эванс их увидит... она просто растает, дружище. Цветы — необходимый атрибут любого признания, понимаешь? Вот если ты придёшь без цветов, она тебя, конечно, выслушает... но это будет не то. А вот если ты явишься с цветами, так это совсем другое дело!
-По-твоему, всё дело в цветах? - недоверчиво спросил Джеймс. - То есть, если я приду без цветов, она мне откажет, а если с цветами, то согласиться стать моей девушкой? Бред какой-то, Бродяга.
-Да при чём тут откажет, не откажет? - поражаясь твердолобости друга, воскликнул Сириус.
-Бродяга хочет сказать, что просто с цветами будет лучше, - сказал Римус. - И Лили будет приятно.
Джеймс вздохнул. Он столько думал о сегодняшнем дне, не спал почти всю ночь, подыскивал подходящие слова, выбирал место встречи. А о цветах не подумал. Конечно, Лили обязательно нужно подарить цветы! Она сама, как цветок. Такая нежная, такая красивая...
-Лучше всего розы, - важно сказал Сириус.
-Красные розы, - добавил Питер. - Это вроде бы является символом настоящей любви.
-Вот, слушай Хвоста, Сохатый, - одобрительно кивнул Бродяга. - Он, оказывается, сечёт в языке цветов.
-Да ничего я не секу, - смутился Питер. - Так, знаю кое-что...
-Во всяком случае, больше Джеймса, - усмехнулся Римус и добавил: - Ну так что? Наколдовать розы?
-Не надо, - отказался Сохатый. - Никаких роз. Тем более, красных.
Сириус удивлённо вскинул брови.
-Нет, ну вы посмотрите на него, - сказал Блэк. - Мы тут распинаемся, а он привередничает!
-Прекрати ныть, Бродяга, - отмахнулся Джеймс. - Я просто не хочу дарить Лили розы. Это банально и скучно.
-Ну и что ты хочешь ей подарить? - с видом тотального превосходства поинтересовался Сириус, уверенный в том, что лучше роз ничего быть не может.
-Лилии, - просто ответил Джеймс. - Белые.
-Лилии для Лили, - передразнил Бродяга. - Ну это, конечно, не банально!
-Хватит вам спорить, - вмешался Римус. - Джеймс, ты хочешь подарить Лили лилии? Ну и прекрасно. А ты, Сириус, не вмешивайся, - быстро сказал Лунатик, стоило только Блэку открыть рот, чтобы возразить. - Не тебе идти с Эванс на свидание.
-Вот именно! - подхватил Джеймс, обрадовавшись, что хоть кто-то помог ему отбиться от Бродяги.
-В таком случае, мистер Сохатый, - важно и с достоинством произнёс Лунатик, - вам чертовски повезло. Перед вами стоит лучший в школе чародейства и волшебства Хогвартс создатель букетов для любимой девушки!
Джеймс переглянулся с Сириусом и Питером и, ухмыльнувшись, сказал:
-Мой заказ: пять... нет, семь белых лилий! Самых красивых!
-Легко! - улыбнулся Римус и тут же деловито добавил, понизив голос, словно это была какая-то тайная информация, которую не всем следовало знать: - Только деньги вперёд.
Четверо друзей дружно расхохотались. Лунатик достал свою волшебную палочку, сделал несколько плавных медленных движений, словно дирижёр перед оркестром, в воздухе неярко вспыхнули серебристо-голубые искры, и прямо в руки к Джеймсу опустился шикарный букет белых лилий.
-Какой красивый, - благоговейно сказал Питер, разглядывая цветы.
-Что, Хвост, хочешь, чтобы тебе тоже такой подарили? - ухмыльнулся Сириус.

-Да ну тебя, - отмахнулся Питер.
-Ну всё, сын мой, теперь ты готов, - изображая сенсея, произнёс Бродяга.
Мародёры снова рассмеялись, Сохатый наскоро одел куртку, обмотал вокруг шеи гриффиндорский шарф и вышел из спальни.
Джеймс шёл на встречу с самым главным в его жизни человеком, и сердце его радостно билось в груди. Поттер бережно нёс цветы, которые не были и в половину так хороши, как та, для которой они были созданы. Сохатый иногда опускал глаза, разглядывал широкие лепестки, улыбался и снова устремлял взгляд вперёд, словно уже отсюда, из школы, мог видеть Лили.
Что ей сказать? Неужели только то, что он её любит? Или, может, что она самая прекрасная девушка на земле? Что она — лучшее, что могло с ним случиться? Или это слишком сопливо? Вдруг она только посмеётся над этими словами?..
Джеймс вышел в пустой внутренний дворик. Порывистый ветер ударил в лицо. Сохатый бережно прижал к груди цветы и ускорил шаг.
Вдруг кто-то громко окликнул его сзади:
-Эй, Поттер!
Джеймс обернулся. Застывшая на губах улыбка моментально сползла с лица, которое приняло мрачное недовольное выражение.
-Чего тебе, Мальсибер? - хмуро поинтересовался Сохатый у слизеринца, рядом с которым шагали Эйвери и Розье.
-Кому цветочки несёшь? - глумливо спросил Мальсибер, игнорируя вопрос Джеймса и подходя вплотную к нему. - Своей ненаглядной грязнокровке?
Поттер не то что волшебную палочку достать, он и рта раскрыть не успел, как Мальсибер с размаху ударил его кулаком по лицу. С противным хрустом сломался нос. Джеймс от неожиданности чуть отодвинулся назад, машинально выхватил палочку. Цветы полетели на землю.
Завязался бой. Надо ли говорить, что он был неравным. Джеймс был превосходным дуэлянтом, но и он не мог долго сдерживать напор сразу троих противников, нападения которых он совсем не ожидал.
Поттер даже не понял, чьё именно заклятье ударило ему в грудь, так что он отлетел на пять метров назад и рухнул на землю. Он всё ещё сжимал волшебную палочку в руках и, несмотря на дикую боль во всём теле, намеревался немедленно подняться и продолжить бой.
-Куда подевалась вся твоя спесь, Поттер? - выплёвывая каждое слово, спросил Мальсибер, и наступил Джеймсу на запястье той руки, в которой всё ещё была палочка. Розье выхватил её из зажатых пальцев Сохатого.
Джеймс с ненавистью посмотрел на Мальсибера. Тот ответил ему презрительным торжествующим взглядом.
Потом они просто пинали его ногами. Точнее сказать, Мальсибер пинал. В спину, в живот, по лицу. Он мог бы применить к Джеймсу Круциатус, который несомненно уже когда-то использовал, однако ему хотелось унизить гриффиндорца, как унизил его тот, пару недель назад кинувшись на него с кулаками.
Джеймс не помнил, через сколько времени всё это прекратилось. Жестоко усмехнувшись, Мальсибер отошёл на пару шагов от гриффиндорца, словно хотел со стороны увидеть то, что он сделал, после чего все трое слизеринцев ушли.
Весь мир превратился для Джеймса в сгусток тяжёлой, непроходящей боли. Окрававленный, он лежал в пыли рядом с изломанными, растоптанными цветами для той, чей образ последним вспыхнул в его угасающем сознании.


Джеймс очнулся в больничном крыле. Поттер не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он потерял сознание во дворе школы, но только когда он открыл глаза, за окном уже было темно, а он был за ширмой совсем один, как будто в мире больше никого не было, кроме него самого, или все просто забыли о нём. Всё тело ныло, саднили не успевшие зажить раны, и перед глазами всё расплывалось, потому что очков не было.
Вскоре за ширму заглянула мадам Помфри, спросила, как он себя чувствует, дала какое-то зелье, от которого стало немного лучше. Потом приходила МакГонагалл, тоже осведомлялась о его самочувствии, пыталась узнать, кто его избил. Джеймс говорил, что не видел нападавших. МакГонагалл явно не поверила, но промолчала. Поттер попросил декана привести Сириуса, Римуса и Питера, говорил, что ему нужно сказать им что-то очень важное. МакГонагалл, казалось, была не довольна просьбой, но всё же исполнила её.
-Тебе лучше? - первым заговорил Питер тихим расстроенным голосом, когда друзья пришли в больничное крыло.
-Всё отлично, - с трудом выговаривая слова, хрипло сказал Джеймс. - Полежу тут денёк... Этого будет достаточно.
Сириус, Римус и Питер молча переглянулись. Конечно, Джеймс никогда бы не сказал, что ему плохо, больно или страшно. Он бы умирал, но сказал бы, что это самый лучший день в его жизни и на завтрак подавали сногсшибательно вкусные тосты.
-Кто-нибудь знает, как я оказался в крыле?
-А ты не помнишь? - мрачно и зло спросил Сириус; можно было подумать, что он злится на Джеймса, на это было не так.
-МакГонагалл сейчас сказала, что тебя нашли во дворе Фрэнк и Алиса, когда пошли гулять, - произнёс Римус. - Наверное, это случилось почти сразу после того, как... - Лунатик осёкся, опустил глаза на свои ботинки.
-Это Мальсибер, да? - каким-то странным голосом спросил Сириус.
-Ты же сам всё прекрасно знаешь, Бродяга, - сказал Джеймс.
-Ублюдки, - выплюнул Блэк.
-Ты рассказал об этом МакГонагалл? - задал вопрос Питер.
Джеймс едва заметно покачал головой.
-Ты уверен, что поступил правильно? - осторожно спросил Римус.
-Да, - глухо сказал Джеймс и чуть поморщился от боли. - И вы не рассказывайте. И ещё... - Сохатый серьёзно посмотрел на друзей. - Самое главное. Лили ничего не должна знать. Вам понятно? Делайте, что хотите, но пусть она ничего не знает. Она станет волноваться и переживать... я этого не хочу.
-Когда ты не появишься завтра в школе, думаешь, она не станет переживать? - спросил Римус.
Джеймс наморщил лоб. Конечно, он думал об этом. Но он считал, что поступает правильно. Упрямое выражение застыло на бледном лице.
-Так будет лучше, - тоном, не допускающим возражений, негромко сказал Джеймс. - Ничего не говорите ей обо мне.
-Но а когда ты вернёшься, ты же должен будешь как-то объяснить ей своё отсутсвие, - резонно заметил Питер.
-Вот когда вернусь, тогда и решу, что сказать Лили, - произнёс Джеймс. - Сейчас я пока не могу думать о том, что будет после.

После всего, что случилось с Джеймсом, Сириус замкнулся в себе. Весь вечер после возвращения из больничного крыла, он угрюмо молчал. Римус иногда бросал на него встревоженные взгляды грустных глаз, каждый раз намереваясь заговорить с ним, и каждый раз отворачивался, не зная, что сказать.
Между тем, несмотря на относительное внешнее самообладание, Сириус чувствовал ужасную злость. Хотелось отомстить. Хотелось прямо сейчас броситься в подземелья, найти там этих подонков и голыми руками попередушить их всех по очереди. Лицо Блэка искажала жестокая усмешка, когда он представлял, с каким наслаждением сделает это. И чем ярче вспыхивали в его воображении сцены справедливой мести, тем тяжелее было осознание невозможности осуществить своё желание. И когда в комнате все уже спали, Бродяга молча пялился в темноту и думал. На душе было паршиво. Почему-то теперь Блэку казалось, что он явственно видит, как слизеринцы избивают Джеймса в пустом внутреннем дворе школы. Почему его, Сириуса, тогда не было рядом с другом? Вместе они бы отбились, и слизеринцы сами пожалели бы, что связались с ними, а то и вовсе не посмели бы лезть в драку.
Но Сириуса там не было. Не было рядом с лучшим другом, когда он был так ему нужен. И теперь Джеймс в больничном крыле, а Бродяга лежит на своей кровати и мучается не то желанием отомстить за друга, не то чувством вины перед ним.

Целый день Сириус искал возможности сцепиться с Мальсибером и его дружками, но случая, как назло, не подворачивалось. Совместных уроков у них не было, и Блэк готов был затеять драку прямо посреди многолюдного коридора. Несколько раз Бродяга порывался двинуться за слизеринцами, но те как-то быстро терялись в толпе, что только усиливало раздражение и без того взвинченного Сириуса. Масло в огонь подливали и укоризненные взгляды Лунатика, которые тот бросал на друга, собирающегося подраться на глазах у всех.
-Что ты на меня так смотришь?! - не вытерпел Бродяга. - Как будто сам не хочешь отомстить за Джеймса!
-Хочу, - сдержанно отвечал Римус. - Но я не думаю, что стоит это делать здесь и сейчас.
-Почему это? - вскинулся Сириус.
-Потому что я хочу хорошенько отделать этих подонков, а если начать драться там, где много людей, то нас просто растащат и они не получат по заслугам, - сказал Римус.

После уроков Сириус, Римус и Питер навестили Джеймса. Ему стало лучше, хотя он по-прежнему был бледен и хмур. Говорил, что заходила МакГонагалл, выпытывала у него имена нападавших, но он продолжал упираться, отвечая, что не видел их.
-Может быть, тебе лучше сказать? - предложил Питер, непонимавший упрямства Джеймса.
-Нет, - отрезал Поттер и поджал губы.
-Ладно, девочки, не ссорьтесь, - фыркнул Сириус.
-Да пошёл ты, Бродяга, - буркнул Джеймс.
-Не дождёшься от вас благодарности, господин Сохатый, - театрально вздохнув, сказал Блэк. - Я ради вас, можно сказать, рисковал своей репутацией честного человека, а вы меня посылаете. Нехорошо это. Не по-товарищески, - и Сириус вытащил из кармана брюк маленький золотой шарик и протянул его Джеймсу на открытой ладони.
Поттер тут же расплылся в улыбке, проворно схватил снитч и начал вертеть его в руках как нечто чудное и родное.
-Спасибо, Бродяга, - довольным голосом сказал Джеймс, настроение которого заметно улучшилось.
-Чем бы дитя ни тешилось... - начал Римус.
-...Лишь бы не плакало, - закончил Сириус.
-Что-нибудь интересное произошло, пока я тут валяюсь? -спросил Джеймс, зажав снитч в кулаке и посмотрев на друзей.
-Ничего, - пожал плечами Блэк.
-Разве что сегодня на зельеварении у Фрэнка взорвался котёл, - сказал Римус, улыбнувшись.
-А Слизнорт до того перепугался, что решил всех эвакуировать, - продолжил Питер.
-Видно, подумал, что на школу напали, - уже без улыбки сказал Лунатик.
-Ясно... - сказал Джеймс таким тоном, что всем стало понятно, что эти рассказы ему неинтересны. - А что Лили? Она спрашивала обо мне?
-Сдаётся мне, в твоём голосе звучит надежда, - подколол Сириус. - А ты ведь так не хотел, чтобы она узнала, где ты.
-Я и сейчас не хочу, - насупился Поттер. - И всё же... она...
-Волнуется, - сжалился над бедным влюблённым Римус. - Постоянно пытается узнать у нас, что с тобой.
-Но мы держим оборону, - заверил Питер. - И ничего ей не говорим.
-Не думаю, правда, что в этом есть хоть капля здравого смысла, - заметил Люпин.
-Ну ладно тебе, - проворчал Поттер, и друзья сменили тему.
Ещё около получаса Сириус, Римус и Питер разговорами и шутками скрашивали одинокое пребывание Джеймса в больничном крыле. Потом пришла мадам Помфри и, сказав, что мистеру Поттеру нужен покой, выставила троих Мародёров за дверь.
Гриффиндорцы двинулись по пустому коридору и, завернув за угол, столкнулись с двумя студентами. Сириус поднял глаза. Перед ними стояли Мальсибер и Эйвери.
Это была удача. Да, несомненно, это была удача. Лучшей возможности отделать слизеринцев и придумать было нельзя.
Сириус выхватил волшебную палочку...

На территорию Хогвартса опустились вечерние сумерки. В больничном крыле было тихо и тепло. Мадам Помфри едва слышно звенела какими-то склянками в своём кабинете. За ширмой Джеймс играл снитчем. Ему было тоскливо и скучно. После того, как друзья ушли, мадам Помфри дала ему зелье, и он проспал несколько часов. Друзья больше не заходили, и единственным его развлечением был маленький золотой шарик, который он то отпускал, то ловил, хотя и не так проворно, как если бы был здоров.
Дверь больничного крыла открылась, послышались шаги. Джеймс не обратил внимания.
-Поппи...
Поттер повернул голову в сторону двери. Из-за ширмы он не мог ничего видеть, но был уверен, что слышал голос Слизнорта, тихий и какой-то подавленный.
-Гораций?.. - до Джеймса донёсся негромкий голос мадам Помфри; видимо, целительница вышла из своего кабинета. - Ну что?..
Слизнорт начал что-то рассказывать волшебнице, но говорил так тихо, что Джеймс не разобрал ни слова. Поттер весь обратился в слух и через пару минут услышал такие слова:
-...Нет-нет, Поппи, ничего серьёзного... - голос Слизнорта дрогнул. - Но мне бы очень не хотелось, чтобы всё это дошло до их родителей...
Джеймс напрягся.
Мадам Помфри что-то еле слышно отвечала декану Слизерина. Сохатый уже потерял надежду что-либо разобрать, как вдруг отчётливо услышал слова целительницы, заставившие его чуть не подпрыгнуть на кровати:
-...Почему же во всём обвиняют эти троих гриффиндорцев? Как же их фамилии... Ах, да! Блэк, Люпин и Петтигрю. Такие славные ребята. Они сегодня заходили к своему другу Джеймсу Поттеру. Он лежит вон за той ширмой... Я не понимаю... зачем им было драться с этими вашими Мальсибером и Эйвери?
Джеймс едва не поперхнулся, услышав эти слова. Чёрт, Бродяга, Лунатик, Хвост! Куда вы успели вляпаться?!
-Я тоже ни за что не подумал бы на них... - неуверенно отвечал Слизнорт. - Но есть свидетель.

-Кто же?
-Мистер Северус Снегг, - сказал декан Слизерина. - Однокурсник и друг Эйвери и Мальсибера. Он утверждает, что Блэк, Люпин и Петтигрю устроили драку прямо посреди коридора. Причем недалеко от больничного крыла.
-Но из-за чего?
-Вот этого я, право, не знаю... - вздохнув, ответил декан Слизерина.
У Джеймса похолодело внутри. Послышались причитания мадам Помфри.
-А что будет с Блэком, Люпином и Петтигрю?.. - спросила целительница.
-Пока неизвестно, - сказал Слизнорт. - Сейчас профессор МакГонагалл отведёт их к директору. Я тоже должен быть там... Я и мистер Снегг. Я лишь хотел сказать вам, что Мальсибер и Эйвери в удовлетворительном состоянии... - произнёс декан Слизерина и, помолчав, добавил: - К слову сказать, сами они отказались что-либо рассказывать мне о своих ссадинах и синяках, а вот мистер Снегг... Что ж, Поппи, я пойду, меня ждёт Альбус.
Снова раздались шаги, скрипнула дверь, и в больничном крыле воцарилась тишина. И в этой давящей тишине взволнованный Джеймс остервенело рылся в прикроватной тумбочке, отыскивая Карту Мародёров и свою волшебную палочку.
-Снегг... сукин ты сын... - бормотал Поттер, бегло просматривая Карту.
Вот из гостиной Гриффиндора вышли Сириус, Римус и Питер в сопровождении МакГонагалл. Вот Слизнорт не спеша идёт по коридору первого этажа в сторону лестниц. А где же Снегг? Где этот маленький паршивый змеёныш?..
Джеймс начал нервничать. Он знал, что друзьям не впервой было драться и не впервой получать за это наказание, но что-то подсказывало Сохатому, что участие в этом деле Снегга едва ли приведёт к хорошему концу. Зная его ненависть к Мародёрам, Джеймс чувствовал, что слизеринец мог наплести что угодно, ведь он так страстно желал их исключения...
Внезапно взгляд Поттера остановился на точке, медленно двигающейся по коридору первого этажа, недалеко от больничного крыла. Джеймс нахмурился. В том, что Северус Снегг направлялся в кабинет директора, не было никаких сомнений. И Сохатый собирался во что бы то ни стало его остановить.
...Джеймс направлялся туда, где, как он ожидал, должен был встретить Снегга. В правом боку саднило, и Поттер иногда морщился от боли. Ему удалось незаметно выскользнуть из больничного крыла, и, хотя он был преисполнен решимости, вид у него был не самый устрашающий: синий халат, одетый поверх больничной пижамы, и такого же цвета тапочки.
Поттер свернул в следующий коридор, в конце которого мелькнула длинная школьная мантия.
-Эй, Снегг! - крикнул Джеймс и ускорил шаг.
Человек впереди обернулся. В неярком свете факелов Поттер увидел, как дёрнулась бледная щека слизеринца. Снегг остановился и сунул правую руку в карман мантии и сжал в кулаке волшебную палочку. Свою Джеймс уже давно держал в руке. Его шаги гулко отдавались от каменных стен пустого коридора. Сейчас Сохатый радовался, что никого нет и никто им не помешает. Он ещё не знал, что их встреча наедине может очень плохо закончится.
Джеймс остановился метрах в десяти от Снегга. Тот следил за ним взглядом, и в глубине его чёрных глаз горела холодная ненависть, смешанная с каким-то жутковатым гневом, которого Сохатый, к несчастью, пока не замечал.
-Что, Поттер, уже поправился? - язвительно спросил слизеринец. - Видок у тебя... не сказать, чтобы очень...
-Всё равно лучше, чем у тебя, - холодно сказал Джеймс. - И куда, позволь спросить, ты направляешься? Уж не к Дамблдору ли?
-А-а, испугался за своих дружков, - довольно протянул Снегг. - Ну, так они получат, что заслужили.
Джеймс вдруг отрывисто рассмеялся. Снегг молча смотрел на него, и ни один мускул не дрогнул на его худом лице.
-Да ладно тебе, Снегг, - перестав смеяться, сказал Джеймс. - Предположим, меня ты ненавидишь лютой ненавистью... и тому есть причина. Но Сириус, Римус и Питер... они же ни при чём. Ведь ты же ненавидешь меня не из-за издевательств, не из-за грязных подштанников, которые увидела вся школа, - Сохатый взглянул Снеггу прямо в глаза. - Ты ненавидешь меня из-за Лили. Из-за того, что она выбрала меня.
Казалось, Снегг побледнел ещё больше и стал вдруг похож на живого мертвеца, на белом, как мел, лице которого блестели два чёрных омута, в котором плескались ненависть, презрение. И боль. Бездна боли, которую Джеймс не смог разглядеть.
-Скоро Лили увидит, что ты не тот человек, который должен быть рядом с ней, - сказал слизеринец. - Скоро она поймёт, что ты не любишь никого, кроме себя...
-А ты её любил?! - выкрикнул Джеймс. - Ты её любил?! Если бы любил, то никогда не посмел бы так оскорбить её... И как она могла столько лет считать тебя своим другом? Ты же просто ничтожество... - выплюнул Поттер.
-Замолчи... - задохнулся Снегг.
-Что, не нравится? - рявкнул Джеймс. - Не нравится слышать правду? Неужели ты думал, что из нас двоих она выберет тебя? Человека, который променял её на тёмные искусства? Человека, который предал её? - Сохатый усмехнулся. - Ты же просто жалок... И как ты мог мечтать о...
Джеймс не успел договорить. Тень безумия мелькнула на лице Снегга. Он резко выбросил вперёд руку с волшебной палочкой, и коридор осветила вспышка ослепительного белого света.

-Джеймс, Джеймс... посмотри на меня... пожалуйста... открой глаза, Джим...
-Элизабет, он что, умрёт?.. - в отчаянии прошептала Мэри.
Элизабет снизу вверх посмотрела на подругу. Макензи стояла на коленях рядом с неподвижно лежащим на каменном полу Поттером. Он был без сознания, очки сбились на сторону, и мертвенная бледность заливала его лицо. Но страшнее всего были жуткие кровавые пятна на его животе и груди: это кровоточили глубокие раны, нанесённые тёмным заклятьем. Макензи приложила два пальца к шее Джеймса, туда, где должна была быть сонная артерия, и нащупала слабый пульс. Рядом стояла Мэри, перепуганная и до ужаса бледная.
-Никто не умрёт, - тихим, но твёрдым голосом сказала Элизабет, поднялась с колен и повернулась в ту сторону, где у окна молча стоял человек в длинной чёрной мантии и наблюдал за происходящим. - Вылечи его, Снегг, - произнесла она, из последних сил держа себя в руках. - Я видела, это ты сделал.
Слизеринец отошёл от окна и сделал два шага в сторону девушек, по-прежнему ничего не говоря.
-Ты не видишь, он умирает! - не выдержала Элизабет, и у неё затряслись руки. - Пульс едва прощупывается! Даже если пытаться донести его до больничного крыла, он не дотянет!..
Голос Элизабет сорвался. Впервые в жизни Макензи чувствовала, что не видит выхода. Близкий друг умирал у неё на руках, и она не могла помочь.
Макензи всегда презирала Снегга. За трусость, за слабость, за низость. Но презрение не могло спасти Джеймса. И что оставалось делать?..
Умолять глубоко презираемого ею человека? Что ж, она будет умолять.
Встать перед ним на колени? Она встанет.
Но Элизабет знала, что это не поможет.
-Если он сейчас умрёт, - сказал Макензи дрожащим голосом, - ты станешь убийцей... тебя отправят в Азкабан, ты это понимаешь?
Снегг по-прежнему молчал. Элизабет вдруг поняла, что остался единственный способ спасти Джеймса.
-Северус... - прошептала Элизабет, впервые называя слизеринца по имени. - Северус, ты знаешь... Лили... ей очень дорог Джеймс... Если с ним что-нибудь случится, она будет страдать. Ведь ты же этого не хочешь, потому что она очень много значит для тебя. Я это знаю, я... я вижу это по твоим глазам... Вылечи его... Сделай это ради неё, ради Лили... Я прошу тебя... Пожалуйста... Северус...
Элизабет поняла, что плачет. Горячие слёзы текли по её щекам. Она вглядывалась в бледное лицо Северуса Снегга и видела, как оно меняется. Она задела его за живое, разбередила неуспевшую зажить рану, которая была, может быть, глубже раны Джеймса и болела куда сильнее. Снегг медленно приблизился к Поттеру, поднял руку с волшебной палочкой и неслышно забормотал заклинания. Раны Джеймса начали затягиваться, однако вылечив гриффиндорца не до конца, слизеринец опустил руку.
-Это ему на память, - сквозь зубы сказал Снегг. - Они не угрожают его никчёмной жизни, не думай, - бросил он Элизабет, взглянув на неё. - Жить будет.
С этими словами Снегг развернулся и пошёл прочь. Элизабет смотрела на его удаляющуюся сутулую спину, молча вытирая ладошками слёзы.
-Северус... - вдруг негромко окликнула Макензи слизеринца.
Снегг обернулся, чуть вскинув брови.
-Я ей ничего скажу... Обещаю.
Снегг не произёс ни слова, но Элизабет показалось, что он едва заметно кивнул, словно в знак благодарности, и скрылся из виду.

Вслед за Мэри Лили влетела в больничное крыло. Пока они бежали, не разбирая дороги, Макдональд пыталась что-то объяснить, но волнение и быстрый бег не позволяли ей этого сделать, и из всего её сбивчивого рассказа Лили явственно услышала лишь два слова: «Элизабет» и «кровь».
-Элизабет!.. - Лили бросилась к подруге, которая сидела на кровати напротив двери, упираясь локтями в колени и положив подбородок на руки. Она казалась уставшей и какой-то потерянной, так что у Лили, и без того испуганной, упало сердце. - Элизабет, пожалуйста, скажи мне, что с Джеймсом... Я тебя очень прошу... Мэри говорит, с ним случилась беда. Какая?.. Где он?.. Здесь?.. Скажи... пожалуйста... Элизабет, не молчи же!
Лили трясло. У неё дрожали губы, лихорадочно блестели глаза. Собственный голос казался ей чужым. Это была истерика.
Элизабет поднялась с кровати, крепко взяла подругу за плечи и, заглянув ей в глаза, на полном серьёзе сказала:
-С Джеймсом уже всё хорошо. Но если ты сейчас не успокоишься, я тебя ударю. Ты поняла? - Макензи чуть встряхнула Лили. - По лицу. Будет больно.
До Эванс дошло не сразу. Сначала она тупо смотрела в тёмно-голубые глаза и переваривала информацию.
-Элизабет, я так испугалась... - слабым голосом прошептала Лили и, уткнувшись в плечо подруги, заплакала.
Макензи молча обняла её и осторожно погладила по голове.
-Зачем ты её привела? - тихо спросила она у Мэри, хмуро глядя на Макдональд, стоявшую у двери.
Мэри закусила губу и, вздохнув, принялась рассматривать свои туфельки.
-Что с ним случилось? - Лили отстранилась и начала вытирать покрасневшее от слёз лицо.
-Я пошла за зельем к мадам Помфри, - начала рассказывать Элизабет. - По дороге встретила Мэри, и мы пошли вместе. Недалеко отсюда в коридоре нашли Джеймса... Он лежал на полу без сознания... и у него были глубокие раны...
Лили в ужасе посмотрела на подругу.
-Сейчас он здесь, вот за той ширмой, - Элизабет указала на ширму в другом конце больничного крыла. - Там сейчас мадам Помфри. Она ему поможет.
Эванс сглотнула.
-На него кто-то напал? - спросила она.
-Скорее всего, да, - ответила Элизабет.
-Кто?
Макензи опустила глаза, и между бровей у неё залегла напряжённая складка.
-Я не знаю, - наконец сказала она. - Мы с Мэри никого там не видели.
Из-за ширмы появилась мадам Помфри. Не дожидаясь расспросов, она сказала:
-С мистером Поттером всё хорошо. Раны я залечила. Правда, могут остаться шрамы, но они почти незаметны. Я дала ему зелье, и он поспит. Ему нужны силы. Два нападения подряд — это ненормально.
-Что значит «два нападения подряд»? - напряглась Лили.
-Это значит, что несколько дней назад мистер Поттер попал сюда после того, как его жестоко избили, а сегодня кто-то применил к нему весьма тёмные чары, - пояснила мадам Помфри.
-Джеймса избили?.. - у Лили похолодело внутри. - Кто?
-Этого я не знаю, - мадам Помфри направилась в свой кабинет. - И тем более мне непонятно, почему он сбежал сегодня из больничного крыла. Конечно, есть вероятность того, что он хотел пойти к профессору Дамблдору.
-К Дамблдору? - удивилась Элизабет? - Зачем?
И целительница пересказала гриффиндоркам их разговор с профессором Слизнортом, упомянув о том, что когда декан Слизерина увидел у своих студентов ссадины, то отправил их к ней. Сами Мальсибер и Эйвери отказались рассказывать, с кем подрались, однако за них это сделал их друг мистер Снегг.
-Сейчас все шестеро должны быть у директора, - подытожила мадам Помфри. - Думаю, когда мистер Поттер направлялся туда, на него совершили нападение.
Лили хватило полминуты, чтобы всё понять.
Три недели назад Джеймс на глазах у всех подрался с Мальсибером. Тот не простил ему унижений и решил его проучить. Поттер оказался в больничном крыле, а его друзья отомстили за него. Всё это видел Северус и рассказал об этом директору. И неизвестно, что он там рассказал! Он слишком сильно ненавидел Мародёров, чтобы упустить такую возможность насолить им. Из-за него простая драка могла превратиться в повод для исключения.
-Мадам Помфри, а кто-нибудь, кроме Снегга, видел эту драку? - спросила Лили у целительницы, поправляющей покрывало на одной из кроватей.
-Насколько мне известно, нет, - ответила волшебница.
Лили закусила губу. У неё родился безумный и совершенно идиотский план.
-Простите, мадам Помфри, а вы случайно не знаете, какой сейчас пароль в кабинете профессора Дамблдора? - задала вопрос Эванс. Элизабет удивлённо посмотрела на подругу, не понимая, к чему та клонит.
- «Медовые ириски», а почему вы спрашиваете?
-Спасибо! - воскликнула Эванс и бросилась к двери.
-Лили! - окликнула её Элизабет.
-Я потом всё объясню! - бросила через плечо гриффиндорка и выскочила из больничного крыла.