Столетняя война - часть 10Юной химе безумно шли голубой и розовый. Её светлая кожа приобретала великолепный жемчужный оттенок, а бесцветные волосы странным образом обретали краски, и супруга Кумихико превращалась в прекрасную богиню из городских легенд. И, судя по всему, девушка и сама любила светлые, нежные цвета, потому что носила их очень и очень часто. Кимоно, которые выбирала юная химе, не соответствовали ни семейным цветам дома Кучики, ни цветам дома Укитаке, но Кумихико предоставил жене полную свободу действий, а она освоилась и расцвела.
Девушка, кажется, почувствовала его пристальный взгляд — отвлеклась от своего веера, потупилась и немного покраснела. Куросаки тут же по-отечески распереживался — всё ли нормально? Девочка хорошо себя чувствует? Не напуганная? Не голодная? Не мучает ли её мёртвая химе?
— Ты слишком много думаешь, дядя Ичи.
Кумихико дружелюбно боднул третьего головой в плечо, и Куросаки усмехнулся, начиная портить идеальную Кучики-причёску. Сын Гинрея захихикал, шутливо отбиваясь, Ичиго начал напирать сильнее, и они провозились до прихода старого друга и его мёртвой химе. Глава клана Кучики дружелюбно поприветствовал невестку, из-за чего она снова покраснела, и позвал всех к столу — слуги подали обед. Накрывали, разумеется, в главной столовой, и Куросаки слюнями изошёлся, предвкушая шикарный пир.
Ичиго опять застрял в особняке Кучики на несколько дней. Заглянул на пару секунд, согласовать план атаки, и остался на ближайшее время. Спрятался, можно сказать — нырнул под матовую гладь подземного озера, скрылся от смерти и войны, позволил себе небольшую передышку, чтобы набраться сил и отправиться на передовую снова. Война с квинси шла с переменным успехом — во многом потому что шинигами продолжали осторожничать. Природные враги быстро обнаружили это слабое место в их нападении и сдавались в плен — а потом, когда честные до мозга костей мертвецы их отпускали, со всей дури били в спину. Ну ничего. Последний приказ Главнокомандующего вот-вот вступит в силу, и всё изменится.
Гинрей сразу почувствовал, что мысли друга опять свернули на суровый мир за крепкими стенами. Они специально сбежали в самое далёкое и тайное поместье, чтобы оградить женщин от проблем, и сразу условились делать вид, что ничего не происходит — и даже мрачные мысли в голове Куросаки были совершенно неуместны в этом маленьком раю с прудом и цветущими сливами. Третий капитан получил мощный пинок реацу и послание «поговорим на веранде», широко улыбнулся мёртвой химе, отвесил очередной комплимент жене Кумихико и вцепился в свои палочки, заставляя себя верить, что всё хорошо. Он повторял про себя эту мантру весь час, что они провели за едой, и даже пока он следовал за Гинреем на небольшой — гораздо меньше, чем в главном особняке — задний двор.
— Тебя прямо распирает. Хочешь обсудить последний приказ?
Улыбка стёрлась с лица Гинрея, как кожура с персика. Мрачный, чересчур мрачный взгляд, серьёзность и недовольство, сразу окрашивающие мини-рай в серые тона. Речь, разумеется, шла о самом спорном приказе в истории Общества Душ. «Истреблять всех квинси, которых увидите, раненых и бегущих, кроме женщин и детей» — жестоко ли? Необходимо ли? Можно ли сказать, что это защита от Апокалипсиса, или за красивыми словами скрывается обычный геноцид?
По мнению Куросаки Ичиго — этого недостаточно.
— Ты знаешь, что я думаю по этому поводу, Гинрей.
Уединение нарушила служанка — Гинрей обернулся к ней и махнул рукой, подавая условный знак. В этот момент Ичиго понял, что действительно слишком много времени проводит в поместье Кучики — он без труда распознал просьбу принести им чай. Стоило девочке скрыться за дверью, как старый друг повернулся к нему лицом.
— Знаю. А вот у меня нет мыслей — потому что моя жена беременна. И жена моего сына — тоже.
Несколько секунд Ичиго переваривал новость, потом подорвался, собираясь поздравлять друга с радостными вестями, но тяжело осел назад. У них война, Гинрей с Кумихико пропадают на передовой и не смогут часто появляться в доме, квинси регулярно совершают набеги на Общество Душ. Можно ли вообще радоваться в такой ситуации?
С другой стороны — если не сейчас, то когда?
— Поздравляю.
Казалось, что Гинрею тоже стало легче — взгляд старого друга устремился в даль и потеплел, стоило ему получить толику одобрения. Глава Кучики чертовски любил свою семью, и он точно заслужил ещё немного счастья. Куросаки тихо хмыкнул, тоже принимаясь рассматривать пейзаж — и впервые за долгое время чувствуя, что его на самом деле отпускает, а внутренний мир приходит в равновесие. И чай, который им принесли, оказался удивительно к месту — самое время насладиться созерцанием и немного отдохнуть.
— Опять созерцаете воду и сад? Осторожней, дядя Ичи — такими темпами обзаведёшься бородой и палочкой, как наш Главнокомандующий.
Гинрей тут же очень по-стариковски заворчал, спрашивая, почему родной сын не заботится о нём, а Кумихико нагнулся к старшим, с юношеской горячностью смотря вдаль.
— Или это какая-нибудь особенная техника? Собираетесь сразить кого-нибудь наповал?
— Иди уже к своей супруге, неугомонный. Кажется, от счастья ты немного тронулся головой.
Наследник Кучики расхохотался, показывая, что ничуть не обижается, и убежал — видимо, он действительно просто хотел поделиться счастьем хоть с кем-нибудь. Капитаны вернулись к созерцательному молчанию.
— Эй, я также выглядел, когда мы ждали Кумихико?
Ичиго широко усмехнулся, слыша озабоченность в голосе друга и вспоминая те времена.
— Всё было ещё хуже.
Молчание и наблюдение за миром — удовольствие, суть которого понимаешь только с возрастом. Неудивительно, что старые друзья снова вернулись к чашкам и созерцанию — правда, через пять минут Ичиго не выдержал:
— Знаешь, этот пейзаж чем-то напоминает мой банкай.
— Хм… угу. Да, действительно, что-то в этом есть.
— Ага. Как будто пьём чай в моём внутреннем мире.
— Чай-кай? Банкепитие? Банки-чанки?
— Хах. Да, что-то вроде того.
Листья шумят, вода булькает — не хватает только поэта, который мог бы запечатлеть всё великолепие этого места.
— Слушай, а в твоём банкае ведь ничего не чувствуешь, да?
— Угу.
— А в нём можно пить чай?
— Не знаю.
— И я не знаю.
Впрочем, чай Ичиго не очень понравился — служанке следует проконсультироваться с Мелкой, чтобы лучше понять вопрос крепкости.
— Чёрт, теперь мне хочется попробовать.
— Я тебе на это и намекаю, рыжая ты башка. Или ты не взял Мидори но Бураши?
Да, с таким другом, как Кучики Гинрей, никогда не соскучишься.
