Глава 5от переводчика: ура, ура!!! автор решила всерьез взяться за фик и не бросать его. уже есть еще одна глава, она на обработке у беты. пока выкладываю то, что уже есть на оф. сайте. приятного чтения, надеюсь, вы получите такое же удовольствие, какое получила я, осуществляя перевод.
и, как обычно, прошу не полениться и черкнуть пару слов. ваше мнение о переводе очень важно. заранее спасибо))
_____________________________________________________________
Малфой поправил свой пиджак, а потом плеснул своим шампанским мне в лицо. Миссис Шевалье выбрала именно этот момент, чтобы принести нам поднос с разнообразными десертами. Она взглянула на наши слипшиеся волосы и мокрые лица и радостно улыбнулась.
- Ах, l’amour*, - с восторгом выдохнула она, поставив поднос на стол. - Я оставлю вас наедине, мои голубки, - прошептала она, ее французский в этот момент был особенно отчетливо слышен.
Покидая комнату, она напевала нечто, подозрительно напоминавшее «La Vie en Rose»**.
Это уже было слишком. Мы с Малфоем не выдержали и прыснули. Я так хохотала, что у меня заболели бока. Не могу припомнить, когда я последний раз смеялась так – безудержно, от души.
- Нам… нам нужно подождать, пока… о, Мерлин! Грейнджер, ну, и видок у тебя! - фыркнул Малфой. - А тебе идет шампанское. О, да ты вся вымокла.
А я все не могла перестать хихикать. На Малфоя нельзя было взглянуть без смеха. Его волосы, которые обычно были идеально причесаны, сейчас свисали слипшимися прядями вдоль лба и ушей, с них капало на его дорогущий пиджак, а щеки Малфоя сияли от шампанского и слез, выступивших от громкого хохота. Я сразу же простила ему все. Если я хоть наполовину вымокла так, как он… о, Мерлин. Только француженка могла расценить «дуэль с шампанским» как прелюдию к любви.
- Ну, вот, - Малфой достал платок и стал промокать мне лицо. - Мы воспользуемся подсушивающими чарами, когда будем уходить. А сейчас закрой глаза, - велел он.
Малфой был осторожен, словно обращался с маленьким ребенком. Он слегка коснулся моих глаз, промокнул мне лоб, щеки, а потом взял меня за подбородок и легонько потряс.
- Ну, ты и штучка, - прошептал он.
Затем быстрым, даже небрежным жестом он вытер свое лицо. Посмотрел на меня:
- Что? Я уверен, что теперь мое лицо в порядке.
Я помотала головой.
- Нет, ничего. Все, Малфой. Нам пора закругляться, - я привстала.
- Эй, Грейнджер, - он схватил меня за запястье. - Мы же договорились насчет Дженкинса, не так ли?
Я вырвала руку и встала из-за стола.
- Да. Хоть ты и никчемный придурок, но… да, договорились. И спрячь эту свою ухмылку, не то передумаю.
******************
Последующий за этим ужином месяц стал сущим наказанием. Министр дал нам с Малфоем зеленый свет в том, что касалось нашего расследования, но находить для этого время в наших плотных графиках предстояло самим. Это означало, что теперь я работала семьдесят пять часов в неделю, а Малфой – тридцать. И этот подонок еще имел наглость жаловаться!
- Все просто ужасно, - надувал он губы.
Раз в неделю, по пятницам, мы тайно встречались в ужасной квартире Малфоя, часа два сидели допоздна, сверяя наши записи. Побывав впервые на кухне у Малфоя, я невольно подумала, что это идеальное место для пьянки. Шкафы были забиты выпивкой и бокалами различных форм. При этом не было даже намека на наличие хотя бы одной тарелки или чашки. Чайник я тоже не обнаружила. Если бы я была алкоголиком, я бы подумала, что попала в рай. К моим услугам были мартини, скотч, коньяк, шампанское и (о боже!) даже абсент. Разумеется, для каждого напитка легко можно было найти надлежащую посуду. Холодильник Малфоя был буквально забит. Белым вином, шампанским, водкой, джином и вермутом. Из еды были представлены только пять банок оливок. Для мартини. Из кухонных приборов я нашла только нож для паштета, крупорушку для устриц, семь штопоров и одну ложечку.
Я взяла ложечку в руки.
- Боюсь даже спрашивать, зачем тебе это? Ложечка для медленного приема алкоголя? А крупорушка для устриц? Я, пожалуй, не хочу знать, для каких извращений и прочих отвратительных вещей она тебе нужна.
Выражение великого мученика появилось на лице Малфоя. Ручаюсь, он строил из себя страдальца только при мне.
- Вот скажи мне, Грейнджер, почему ты всегда подозреваешь меня только в самом плохом? Ложечка мне нужна, чтобы намазывать икру на тосты, а крупорушку для устриц я использую по прямому назначению – для того, чтобы открывать устрицы. Между прочим, я так наловчился, что по праву могу считать себя мастером этого дела, - с этими словами Малфой взял обсуждаемый предмет утвари и сложным движением сымитировал, будто открывает раковину, а потом бросил крупорушку обратно в шкаф. - А что ты имеешь против устриц, а, Грейнджер? Я, например, просто обожаю их.
Я сделала вид, будто не слышала его вопрос. На самом деле я считаю, что нет ничего лучше свежих устриц с вустерширским соусом.
- А не проще ли использовать магию?
- Слушай, обычно я угощаю устрицами обычных магглов. Согласись, было бы странно, если бы я ни с того, ни с сего вдруг выхватил палочку и воспользовался магией, объяснив, что мне неудобно открывать устрицы крупорушкой.
- Мда. В запретном лесу передохла половина магических тварей. То есть, ты хочешь сказать, что тебе показалось мало министерских подстилок и ты переключился на магглянок?
- Что-то вроде того. Ладно. Чего бы тебе хотелось выпить? - Малфой потянулся к холодильнику. Повернувшись ко мне, он продемонстрировал бутылку «Boodles» в одной руке и бутылку «Chopin» в другой. - Водка или джин мартини? Я буду джин, а ты производишь на меня впечатление женщины, которая пьет водку. Маленькое пятно на твоей безупречной репутации, а? Хотя… дракл меня побери, я совсем забыл о дурном влиянии Уизли и Поттера, так что теперь вряд ли смогу угадать, какую хрень ты предпочитаешь пить. Эти двое способны испортить вкус любому. Их тяга к чистому огневиски в дрожь бросает, - свои слова Малфой подтвердил преувеличенным содроганием. - Слушай, мне тут в голову пришла одна ужасная мысль. Ты же не из той категории жалких недотеп, которые хлещут какое-то подозрительное пойло? Только не говори мне, что ты убежденная любительница Лонг Айленда***. Я этого просто не вынесу. Ты просто разрушишь все мои представления о тебе, как об идеальной женщине. Пресеки эти домыслы на корню, умоляю!
Бутылки в руках не помешали Малфою разыграть целый спектакль: он закатил глаза, выпятил губы и прикрыл рукой с бутылкой лоб, будто отгораживаясь от нелепых домыслов. И поделом бы ему было, если бы этой бутылкой он разбил себе нос.
Не услышав никакой реакции на свою незрелую и в высшей степени фальшивую игру, Малфой открыл глаза.
Я молча смотрела на него.
Он прекратил паясничать и скривился.
- И как, по-твоему, я смогу доказать тебе свою любовь, если ты и дальше будешь продолжать не воспринимать меня всерьез? Знаешь, что я вижу сейчас в твоих глазах? В тебе идет борьба между желанием убить меня на месте и доводами разума, напоминающими о том, что в данном случае тебе грозят, по меньшей мере, двадцать лет в Азкабане. И сразу становится ясно, что ты не в настроении. Ты знаешь, я уже изучил все эти твои взгляды и даже классифицировал их. У тебя их около десяти. Самый ужасный – это взор глубокого отвращения ко мне, когда еще секунда, и ты обозвешь меня Упивающимся придурком. А самый мягкий взгляд – это когда ты думаешь, что я веду себя, как противный ребенок, но это не мешает тебе наслаждаться моим обществом. А вот тот взгляд, которым ты пытаешься испепелить меня сейчас – где-то посередине между теми двумя, что я упомянул – ты совсем не наслаждаешься моим обществом, но в то же время еще и не смертельно обижена. В принципе, неплохо, но все равно как-то неприятно.
Малфой спрятал бутылки обратно, захлопнул дверцу с преувеличенным вздохом и прислонился спиной к холодильнику.
- Ну? Чем тебя можно развеселить, Грейнджер? Пытливые умы желают знать.
Малфой небрежным движением убрал непокорную прядь с моего лба, а потом застыл, в своем безупречном костюме слегка опираясь о холодильник. Ежу понятно, что он насмехался надо мной, уверяя в своем обожании, в то время как оба мы понимали, что он презирает меня до глубины души. Мне захотелось ударить его. На всем земном шаре больше не было ни одного человека, который бесил бы меня так сильно, как этот мужчина. Мне было ужасно стыдно, но в тот момент я, сорокаоднолетняя женщина, едва не опустилась до уровня тринадцатилетней девочки, которой когда-то была, и не сорвалась на то, чтобы отшлепать Малфоя ременякой.
Я сделала глубокий вдох.
- О, я была бы счастлива, безумно весела и вовсю наслаждалась бы твоим обществом, если бы прямо сейчас могла нормально поужинать. Видишь ли, я пропустила обед из-за придурочного Карстерза, который так и не смог сказать ничего полезного по поводу Дженкинса, зато потратил сорок минут моего драгоценного времени, рассказывая, как неровно дышит по отношению к немолодым и некрасивым брюнеткам. Если бы мне давали по галлеону всякий раз, как он хватался за мою коленку, на моем счету сейчас было бы как минимум столько же денег, сколько и на твоем… таким образом, я не ела с шести утра. И что же? Я прихожу к тебе, и оказывется, что единственное, что можно назвать едой в твоем доме – это оливки для мартини! Поэтому…
И тут в дверь позвонили.
- Ага, - сказал Малфой и, нахмурившись, подошел к интеркому около двери.
На прекрасном французском он пригласил визитера войти. Спустя пять минут стол в столовой был накрыт на двоих любезным французом из «У Шевалье». Предусмотрено было все – начиная с кусочков масла для тонко нарезанного багета и заканчивая огромными ложками для лукового супа. Пятерка**** на чай, восторженное «мерси, мсье» Малфою, и официант ушел. Осталось только пообедать.
Малфой отодвинул для меня стул, я села за стол. Ели мы в полной тишине, которую Малфой нарушил только тогда, когда стал наливать мне кофе из термоса:
- Ну, что? Не такой уж я и тролль, как ты думала? Грейнджер, я совсем не собирался кормить тебя одним только джином. Это была просто шутка. Почему ты на меня злишься?
- Я понимаю, что это была шутка. Я не знаю, - коротко ответила я и стала помешивать сахар в кофе с такой силой, что если бы чашка разбилась, меня бы это вряд ли удивило.
Малфой наполнил свою чашку и устроился на стуле поудобнее, всем своим видом показывая, что ждет более подробного объяснения.
- Я проработала над материалом для нашей встречи всю ночь. Спала – всего ничего. Потом позвонила моя секретарь, сказала, что заболела. Мне пришлось доделывать за нее протоколы с последнего заседания глав отделов. Биллингслай шесть раз присылал мне сову с запросом на эти протоколы…
- Надо было просто послать его на фиг. Эти протоколы подаются на рассмотрение главам отделов только в понедельник. А прицепился он к тебе только потому, что на последнем заседании секретарем был он, и его протоколы были поданы с задержкой в три дня.
- Малфой, да знаю я… но ты же знаешь, какая я. А еще мне нужно подготовить план мероприятий для магического центра контроля системы качества на следующий месяц, и я не могу отказаться от этой работы, ведь Министр лично просил меня заняться этим. А в завершение отвратительного утра Карстерз не давал мне проходу, бросая похотливые взгляды на мою грудь; и Рон… он собрался в эту непонятно кому нужную двухнедельную поездку для авроров в Нью-Йорк, Гарри едет с ним. Еще я обещала Рону, что мы поужинаем с его родителями сегодня вечером, а я даже не представляю себе, как я успею со всем управиться на работе до шести…
И тут я замолчала. Во-первых, мне самой было противно слушать себя, а во-вторых, Малфой с невероятной нежностью начал гладить меня по голове, как маленькую. А я, сама того не замечая, прислонилась к нему, сдерживая плач.
Я не сказала Малфою самого главного – когда вчера я вернулась домой, Рон уже крепко спал. Ну, разумеется, а почему бы ему не спать, если на часах было уже 12:30? Будучи примерной женой, я хотела предупредить мужа, что задержусь на работе. Дома его не оказалось, я подумала, что он, должно быть, у Гарри. Так и оказалось – когда я выглянула из камина, то увидела младшенького четы Поттер на коленях Рона. Джинни заверила меня, что покормит брата, Рон, в свою очередь, невозмутимо попросил меня не засиживаться допоздна и отвернулся.
И, хоть мы обо всем договорились, вряд ли бы мой муж обрадовался, увидев, насколько поздно я вернулась домой. За все те годы, что мы прожили вместе, я развила замечательную способность проскальзывать в постель без лишних звуков. Но я так устала за день, что, казалось, даже кончики моих пальцев зевали. Я улеглась в постель со сжатыми кулаками, но адреналин в моей крови не давал заснуть. Мои внутренние часы справедливо решили, что раз час назад я так наплевательски отнеслась к явным сигналам ко сну, то, значит, не так уж мне и хотелось спать. Я без толку пыталась уснуть, постоянно ворочалась, в голове проносились сотни мыслей. Я так неспокойно вела себя, что Рон проснулся.
- Пипец, Гермиона, ну, выпей зелье сна без сновидений. За последние пять минут ты перевернулась шестнадцать раз. Я считал.
- Ой, прости, прости, пожалуйста, - извинилась я. - Я из-за этого Дженкинса совсем замоталась. Вы будете в Штатах уже в субботу? - Я предприняла попытку отвлечь внимание Рона.
- Ага, жду, не дождусь, - буркнул Рон и, будто я не знала, добавил: - Обожаю Штаты.
Несмотря на то, что Рон был сонным, он не смог скрыть восторга перед предстоящей поездкой. Если бы Фред не погиб на войне, Рон давно бы уже уговорил меня, а следом за мной и Гарри с Джинни, переехать в Штаты. Многие волшебники иммигрировали после войны. В течение нескольких месяцев после решающей битвы я никуда не могла пойти – мне везде чудились лица тех, кто погиб. А Рона манили Штаты со своей свободой: особое внимание спорту, более спокойное отношение к дресс коду, смена места жительства без каких бы то ни было стрессов. Если честно, мне все это претило, да и не было у меня времени на американское волшебное сообщество. И вообще, я не могла не презирать американцев, а вместе с ними и их культуру, за то, что они не оказали нам никакой помощи в борьбе с Воландемортом. Слава Мерлину, мне не пришлось беспокоиться о возможном переезде – Молли смогла оправиться после смерти Фреда только спустя добрых десять лет, а мысль о том, что Рон будет жить в почти семи тысячах километрах вдали от нее, пусть мы и жили во времена портоключей и развитой каминной сети, приводила ее в ужас.
Я лежала и размышляла, не буду ли я завтра шататься, если сейчас приму полпорции зелья сна без сновидений. И тут Рон вдруг тихо спросил меня:
- Гермиона, скажи, а почему ты не обратилась ко мне по поводу Дженкинса?
Да, информация о нашем с Малфоем расследовании была закрытой, но должна же я была дать мужу хоть какие-то объяснения своим засиживаниям на работе? Слухи о расистских наклонностях Дженкинса уже давно ходили по министерству, и нашей с Малфоем задачей было разузнать все, чтобы подтвердить эти слухи или опровергнуть их – такое поведение недопустимо для главы отдела и вдвойне недопустимо для главы
международного отдела. Я не сказала Рону об ужине у Шевалье, потому что так и не нашла объяснения тому, почему была именно в маггловском ресторане, да еще и поддержала этот фарс с вечерним платьем, празднованием годовщины брака с Малфоем, не говоря уже об обряде крещения шампанским.
- К тебе?
Я не успела остановить этот изумленный возглас. Мерлин, ну, конечно же, я должна была обратиться к Рону! Ведь это Рон руководил лигой по квиддичу на протяжении последних пятнадцати лет. Кто, если не Рон, так часто общался с Дженкинсом по поводу всех этих ужасно скучных спортивных альманахов? В авроры Рон пошел только потому, что не мог представить себя где-то без Гарри. Да, он вполне справлялся со своими обязанностями в аврорате, но никаких выдающихся достижений за ним не числилось, да Рон и сам признавал это. Но руководство лигой по квиддичу? Когда Рон надел шляпу капитана лиги по квиддичу, его желание сделать карьеру в аврорате куда-то делось. Я лишь однажды спросила у мужа, не хотел бы он бросить работу в министерстве и попытаться найти себя в любимом деле, начав работать в «Пушки Педдл». Ответ Рона был кратким: «Нет, спасибо. Пока я нужен Гарри, я буду с ним.»
Прошло двадцать два года, а Рон все еще был с Гарри. Вот только счастлив ли он был?
- Я часто вижусь с этим недоноском, ты же знаешь, - Рон явно был обижен на меня, и я не могла винить его в этом.
Когда же я перестала воспринимать его всерьез? Игнорировать, не советоваться с ним?
- Пожалуйста, - я положила руку на плечо мужа, не давая ему отвернуться. - Рон, ты… ты случайно не слышал, чтобы Дженкинс говорил нелицеприятные вещи о… грязнокровках?
Рон помолчал с минуту, но потом сдался. Уверена, он все еще был зол, мускулы под моей ладонью были напряжены, но голос прозвучал вполне нормально:
- Да, но не при мне. Он совсем не дурак – знает, что у моей жены и лучшего друга маггловские корни. У него точно бзик по поводу чистокровности, но он слишком умен, чтобы это показывать. Он начинает трепаться только в присутствии тех, кто, как он думает, поддержит его. Ну, типа Малфоя. Просто понятно, что сейчас не те времена, чтобы распускать свой поганый аристократический язык. Уверен, Малфой старается прижучить Дженкинса, потому что тот популярен. Дженкинс не жалеет галлеонов, чтобы купить кого-то. Вокруг него всегда кто-то из спортсменов ошивается, но и они закрывают глаза на его слова, потому что он всех купил. А при Гарри Дженкинс вообще помалкивает. Ни одного прокола. Зато со всеми остальными и в раздевалке… - Рон пожал плечами. - Думаю, не составит труда прижать его к стенке – он ведь еще и французов, японцев не любит… хотя… наверное нет, не получится. Он идиот, но свою работу знает. Вы должны подумать, кем замените его, если удастся подтвердить все, в чем он подозревается – будет сложно найти человека, который бы так же хорошо разбирался в спорте вообще и делах команды в частности, - неожиданно Рон прикоснулся к моей щеке: - Гермиона, Малфой спит и видит себя Министром. Неужели ты не понимаешь? Он просто хочет убрать еще одно досадное препятствие. Возможно, ты будешь следующей.
Мерлин… Рон, мой милый… он так заботится обо мне. Я поцеловала ему ладонь – жест, возможно, чересчур целомудренный, но я так устала. Не хотелось слушать все эти предположения…
- Да я знаю, - признала я. - Просто Малфой не оставил мне другого входа. Ты же знаешь меня – я не успокоюсь, пока Дженкинса не выгонят.
- Ох уж этот чертов Малфой, - пробормотал Рон. - Ладно. В общем, советую тебе поговорить с Блэндингсом и Мэйсоном из отдела магических игр и спорта. Они проработали бок о бок с Дженкинсом много лет, у обоих бабушки – магглянки. Для справки: ублюдочный Дженкинс не в курсе.
Стыдно признаться, но я испытала облегчение, когда за поцелуем Рона последовало не логическое продолжение, а зевок.
- Спасибо, Рон. Я так и сделаю. А теперь расскажи-ка мне, где именно вы собраетесь побывать в Штатах. Нью-Йорк, Чикаго… потом Калифорния?
Еще минут двадцать я терпеливо слушала воодушевленную болтовню Рона, в конце он уже совершенно точно не злился на меня – потому что хотел спать. Удобно пристроившись мне на руку, Рон еще несколько минут перечислял мне все города, в которых он и остальные авроры должны были побывать. И неважно, что я и так все это знала чуть ли не наизусть, ведь месяц назад я лично составляла этот маршрут, прописывая каждую деталь. Рон уснул, рассказывая о пляжах Калифорнии и интересуясь солнцезащитными чарами.
Некоторое время я прислушивалась к его едва слышному сопению, потом принесла свои ритуальные извинения и прижалась к его спине. Отчаянно захотелось разрыдаться. Мерлин, я так устала! И мне так стыдно! Я обращаюсь с мужем, как с каким-то домовым эльфом…
Но все это ни коим образом не касалось Малфоя, так что я просто буркнула «Я устала. Прости.» и отодвинулась от него.
Малфой опустил руку, которой секунду назад гладил меня по голове и взял чашку с кофе.
- Спасибо за чудесный обед. И… я понимаю, что это невежливо, но… я просто ненавижу эту квартиру.
Малфой от души расхохотался. Не знаю, что смешного он нашел в моем признании…
- Ну, хорошо, я все поменяю. Обожаю быть богатым. Думаю, интерьер в английском стиле, с ненавязчивым французским ацентом… будет неплохо… а? Как думаешь? - И, не дожидаясь ответной реплики с моей стороны, продолжил: - Да, действительно, ужин был просто чудесен. Но теперь, увы, пришло время поговорить о более насущных вопросах. Нужно успеть к пяти. У меня билеты в оперу, а тебе не помешало бы вздремнуть перед ужином со славным семейством Уизли. Вот, что я узнал… - с этими словами Малфой развернул полутораметровый пергамент. - Можешь не притворяться – я вижу, что ты шокирована. Да, я не бездельничал. Ладно-ладно, молчи. Мы оба знаем, что ты в это слабо веришь, но… уверен, твои заметки сделаны на пергаменте, вдвое длиннее моего, и все изложено не так кратко, как у меня. Я же знаю, ты хочешь, чтобы все было по-честному, но позволь напомнить, в этом деле это совсем не обязательно. Самое главное – прищучить этого ублюдка Дженкинса. Ну, ладно. Эту неприятную процедуру я беру на себя. Да, кстати. Пока я не забыл. Тебе надо поговорить с Блэндингсом и Мэйсоном. И у того, и у другого бабушки-магглянки. К моему прискорбию, они вряд ли уделят мне хоть секунду своего времени – у Блэндингсона брат на войне погиб, а Мэйсон принципиально меня ненавидит. А вот тебе они точно не откажут. Кофе еще будешь?
__________________________________________________________________
* L’amour – любовь (фр.)
** «La Vie en Rose» - «Жизнь в розовом цвете» (фр.)
*** Long Island Iced Tea – в оригинале это звучало именно так. Я сама не любительница всяких коктейлей, но, насколько я помню, Long Island Iced Tea – это разновидность коктейля на основе чая.
**** пятерка – пять фунтов стерлингов или пять долларов
