– 5 –Казалось, жизнь Снейпа налаживается. Его считали выдающимся волшебником, одним из главных специалистам по зельям; преподаватели в Хогвартсе уважали его как директора. У учеников он, конечно, вызывал страх, но это было необходимым атрибутом его работы.
Но временами на профессора накатывали необъяснимые приступы жестокой тоски. Он ощущал себя совершенно чужим в этом мире, жизнь казалась бессмысленной игрой, а все окружающие вызывали нестерпимое отвращение. Сперва он пытался пережидать эти моменты у себя в подземелье, стараясь ни с кем не общаться без крайней необходимости. Но там он чувствовал себя запертым в клетке. Казалось, что стены душили его, а привычная обстановка сковывала, как будто цепями.
Прогулки по Хогсмёду или по Косой аллее создавали видимость свободы, но там он постоянно встречал или знакомых, или бывших учеников. Годы работы в школе сделали свое дело, и его лицо и зловещая фигура были слишком известны в волшебном мире.
В конце концов Снейп решил, что самый лучший способ спрятаться ото всех — это затеряться в толпе большого города. И он начал иногда проводить вечера, бесцельно шатаясь по улицам Лондона.
Здесь перед ним возникла одна проблема: он терпеть не мог магловской одежды. Всю жизнь проходив в длинных черных мантиях, он ощущал себя совершенно голым, надевая брюки и кургузые магловские пиджаки. В конце концов он придумал специальное заклинание, которое накладывал на свою мантию, и она приобретала для маглов вид строгого делового костюма, оставаясь обычной мантией для него самого и для других волшебников. Правда, перед этим ему пришлось законфундить одну молоденькую продавщицу в магловском магазине и заставить ее рассказать и показать ему во всех подробностях устройство того костюма, который он решил взять себе за образец. Понимая, что его длинные и не слишком ухоженные волосы плохо вяжутся с обликом человека в костюме, прическу Снейп тоже изменял при помощи заклинания. И маглы, встречаясь с ним на улицах, видели лишь респектабельного, коротко подстриженного седеющего господина средних лет, отличавшегося от тысячи таких же мужчин лишь тяжелым холодным взглядом черных глаз и не слишком здоровым цветом лица.
В таком виде он часто гулял по улицам, заходя в магазины или ресторанчики, и наблюдал за жизнью маглов, как натуралист наблюдает за колонией муравьев в муравейнике. Он ощущал себя затерянным и незаметным среди тысяч людей, в то же время существуя совершенно отдельно от них, не имея никакого отношения к их проблемам, повседневным делам, радостям и бедам. Это давало ему возможность забыть о своей собственной жизни, о своей тоске и об одиночестве.
В какой-то момент Снейп настолько увлекся этими вылазками в чужой для него мир, что Дамблдор счел необходимым предостеречь его.
– Северус, тебя слишком часто не бывает в замке, — осторожно заметил он как-то вечером, когда Снейп, сидя в директорском кабинете, просматривал почту.
– Вы тоже часто отлучались из Хогвартса, — напомнил ему Снейп.
– У меня на это были веские причины.
– У меня они тоже есть.
– Я думаю, тебе не стоит так часто покидать школу, особенно в темное время суток, — прямо сказал Дамблдор, многозначительно глядя на Снейпа.
– Вы опасаетесь за меня? — криво усмехнулся Снейп.
– Нет. Ты сможешь за себя постоять. Чего не скажешь об учениках.
– Что это значит? — резко спросил Снейп. Он весь собрался, как почуявший опасность пёс, и сразу стал серьезным.
– Ты — директор, и школа находится под твоей защитой, — сказал Дамблдор. — Ты же понимаешь, что между школой и ее директором существует магическая связь?
Снейп догадывался, что это так, но эта связь не казалась ему чем-то таким уж важным.
– Школе что-то угрожает? — спросил Снейп.
– Я не говорил, что это так, — уклончиво ответил Дамблдор. — Но Хогвартс нуждается в твоем присутствии. В какой-то мере ты — часть его магии, как и каждый бывший директор.
Снейп пробежал глазами по портретам, висящим на стенах кабинета. Пожилые, уважаемые люди смотрели на него; некоторые одобрительно кивали Дамблдору, словно подтверждая его слова. В этот момент он ощутил, что его нынешнее положение — это не только большая ответственность, но и большая честь, и еще раз удивился, как мудро поступил Дамблдор, уговорив его остаться. Он действительно чувствовал, как школа влияет на него, делая более терпимым, более внимательным, как будто Хогвартс сам воспитывал своего директора. Слова Дамблдора словно заставили его посмотреть на себя другими глазами.
– Хорошо, — согласился Снейп, — я постараюсь не оставлять школу слишком часто.
Но всё же этот разговор поселил в его душе еще и смутную тревогу. Он стал чаще, чем прежде, думать о безопасности школы, вновь проверил и кое-где усилил защитные заклинания вокруг замка и велел деканам строго следить за тем, чтобы студенты не находились после отбоя вне своих комнат.
Начались зимние каникулы, и большинство учеников разъехалось по домам. Стояла морозная погода, и после Рождества навалило столько снега, что Хагрид построил на ведущем к озеру склоне большую горку, и оставшиеся в школе ребята проводили почти все время на улице, катаясь с нее, играя в снежки и строя крепости. На всякий случай Снейп велел лесничему приглядывать за тем, чтобы все дети возвращались в замок до темноты.
Он так и не понял, имел ли Дамблдор в виду, что школе действительно что-то угрожает, или просто хотел напомнить Снейпу, что его место в Хогвартсе и в волшебном мире, а не среди маглов. «Возможно, Альбус и не имел в виду ничего конкретного. Я сам, из-за собственной подозрительности, превратил заботу о безопасности в навязчивую идею», — думал он, сидя за ужином в Большом зале и рассеянно ковыряясь вилкой в пудинге. Уставшие школьники вяло переговаривались между собой, и казалось, что в Большом зале гудит рой сонных пчел.
Ужин подходил к концу, и ученики стали расходиться по своим гостиным. Снейп тоже собирался пойти к себе и сесть, наконец, за написание разгромной рецензии на жутко нудную и не совсем объективную диссертацию о приворотных зельях. Он надеялся, что это слегка поднимет ему настроение.
Профессор поднялся из-за стола, и в этот момент сонную тишину Большого зала прорезал леденящий душу крик. Из холла послышались шум и громкие испуганные голоса. Снейп инстинктивно вытащил палочку, пытаясь сквозь открытую дверь разглядеть, что там происходит. Но профессор МакГонагалл, сидевшая рядом, тронула его за рукав и показала на потолок. На ее лице застыло испуганное и изумленное выражение.
По потолку, отражавшему небо над замком, скользили темные тени. На секунду Снейпу показалось, что это какие-то странные клочья тумана, но холод, заползавший под мантию и сковывавший сердце, подсказал правильный ответ.
– Дементоры, — тихо произнес он. Вот и материализовались все его смутные подозрения. Он видел, как сотни зловещих фигур снижались, описывая над замком широкие круги.
– Они ведь не могут проникнуть внутрь? — с надеждой спросила МакГонагалл, но звуки в холле говорили об обратном.
Не тратя больше времени на разговоры и даже на то, чтобы обойти преподавательский стол, Снейп взмыл вверх, легко перепрыгнул через него и заскользил по проходу к дверям. В своей черной развевающейся мантии он и сам напоминал дементора, только без капюшона, и оставшиеся в зале ученики со страхом смотрели ему вслед.
«
Expecto Patronum!» — мысленно произнес он, на лету нацеливая свою палочку на двери. Серебристая лань скачками вылетела в холл. А Снейп уже увидел скорчившуюся на полу фигурку в школьной форме и склонившегося над ней дементора. Лань подскочила к ним, и жуткая тень отступила, но упавшая девочка не поднималась и не подавала признаков жизни. Лань опустилась на пол рядом с ней, пытаясь передать ей свое тепло и жизненную энергию. Но было уже поздно.
Снейп посмотрел в остановившиеся стеклянные глаза и узнал Вирджинию Беркли, третьекурсницу с Хуффльпуфа, которую преподаватели частенько ругали за неуемную веселость. В горле у него стоял комок; он не мог не думать о том, что если бы он пришел сюда раньше хотя бы на полминуты, девочку, возможно, удалось бы спасти.
За спиной директора послышались торопливые шаги и возбужденные голоса. В холл входили остальные преподаватели. Испуганные студенты толпились у входа в Большой зал, а те, что уже успели выйти, спешно возвращались под защиту профессоров.
– Кто-то нарушил защиту замка! — воскликнул Флитвик, показывая на дверь. Снейп резко обернулся и увидел, как через нее медленно просачивались еще два дементора. Флитвик послал им навстречу своего патронуса, но МакГонагалл повернула голову и мрачно добавила:
– И, похоже, не в одном месте.
По лестнице с верхнего этажа спускалось еще несколько фигур в капюшонах, и Снейпу показалось, что он услышал еще один отдаленный крик.
МакГонагалл подняла свою палочку, и из нее выскочили три вытканных из серебристого света кошки и проворно взбежали по лестнице навстречу дементорам. Но Снейп покачал головой и мрачно сказал:
– Их слишком много, Минерва. Мы даже не знаем, где и в скольких местах нарушена защита. У нас не хватит патронусов, чтобы разослать их по всему замку. Прежде всего нужно собрать детей в Большом зале и проверить, все ли здесь. Если они будут собраны вместе, их будет легче защитить. Синистра, сообщите в Министерство о том, что случилось, они должны знать.
Он отдавал распоряжения, а сам лихорадочно думал о том, что на выяснение мест, где нарушены защитные чары, и на их восстановление уйдет слишком много времени. За это время дементоры успеют заполонить Хогвартс.
«Нужен новый щит», — подумал Снейп, и его взгляд остановился на возвращающейся к нему прекрасной лани.
– Ну, давай, — тихо произнес он, поднимая волшебную палочку.
Его сознание словно отключилось от всего происходящего вокруг; крики учеников и голоса профессоров затихли, растворившись в ватной тишине. Лань медленно начала рассыпаться в серебристую пыль, и эта пыль приняла очертания полусферы. Её диаметр стал медленно увеличиваться; сияющий купол разрастался, накрыв собой изумленных учеников и, постепенно заполнив весь холл, начал выходить сквозь стены за пределы замка, поднимаясь над Хогвартсом и заключая его в непроницаемую для дементоров оболочку. Только убедившись, что все башни и уголки замка закрыты этим защитным куполом, Снейп снова сконцентрировался на происходящем вокруг него. Он увидел потрясенных преподавателей, глядящих на его волшебную палочку, и возмущенно спросил:
– Синистра, почему вы еще здесь, а не в Министерстве?
– Директор, сейчас уже поздно, там наверняка никого нет, — растерянно сказала она.
– Значит, отправляйтесь домой к министру, к начальнику Управления Авроров… Да хоть к самому Гарри Поттеру! — рявкнул Снейп, и уже тише добавил: — Скорее всего, нам понадобится помощь. В любом случае, они должны знать, что дементоры напали на школу. Идите через камин в учительской, он ближе всего.
Синистра кивнула и стала подниматься по лестнице, а Снейп повернулся к стоящему рядом с ним Динглу:
– Пусть ученики пока остаются в зале вместе с вами, Дедалус. Возьмите себе в помощь Майстейл, устройте их пока там. Флитвик, попробуйте определить, где сняты защитные заклинания, нам надо будет восстановить их.
Флитвик засеменил к двери, и Снейп пошел за ним, позвав за собой МакГонагалл.
– Идемте со мной, Минерва, мне нужно с вами поговорить.
– Как дементоры смогли снять защиту? — недоуменно спросила МакГонагалл.
– Никак! — пропищал Флитвик. — Для этого нужна как минимум волшебная палочка. Да и имея её, далеко не каждый сможет это сделать.
– Я тоже думаю, что здесь замешаны волшебники, — поддержал профессора заклинаний Снейп. — Дементорами явно кто-то управляет.
Они вышли из дверей замка и теперь стояли снаружи, вдыхая морозный воздух. Перед ними, в нескольких десятках метров, стояла слабо мерцающая стена защитной сферы, за которой сновали сотни дементоров. Снейп вглядывался в темноту. Ему казалось, что он видит какое-то движение на берегу, возле гробницы Дамблдора, но мелькавшие тени дементоров мешали ему сосредоточиться.
– Сейчас мы в безопасности, — сказал Снейп, — но я не уверен, сможем ли мы прогнать их всех, даже если все профессора объединят свои усилия.
– Синистра отправилась в Министерство, — напомнила МакГонагалл.
– Да, я надеюсь на помощь Кингсли… — начал Снейп, но Флитвик перебил его:
– Смотрите! — воскликнул он. — Там, у озера! Это ведь вспышки заклинаний!
Теперь Снейп был уверен, что у гробницы что-то происходит.
– Видимо, это те, кто снял защиту, — догадалась МакГонагалл.
– Да, — подтвердил Снейп. — И я даже знаю, что им там нужно.
– Бузинная палочка! — ахнула МакГонагалл, прикрыв рот рукой. — И мы ничего не можем сделать — кругом повсюду дементоры!
В голове Снейпа словно вспыхнул свет, и он ясно услышал собственный голос, говоривший Дамблдору: «Я не вижу, чем моя способность к окклюменции может помочь Хогвартсу».
– Я смогу, — Снейп повернулся к МакГонагалл, недоверчиво глядевшей на него.
– Северус, о чем вы говорите? Они вас растерзают! Они заберут вашу душу!..
– Подавятся, — мрачно усмехнулся Снейп. — Я ведь отличный окклюменист, — пояснил он. — Вы же знаете, дементоры слепы, они ощущают только наши чувства, наши страхи и радости. Если я закрою от них свой разум, то они не смогут заметить меня, я стану для них невидимкой.
– Это очень рискованно, — покачала головой МакГонагалл.
– Придется попробовать, — пожал плечами Снейп. — На всякий случай подстрахуйте меня.
Он повернулся спиной к замку и неслышными шагами пошел — точнее поплыл, едва касаясь земли, — в сторону мерцающей защитной стены, пересек её — и на миг замер, ощутив леденящий холод. Рядом с ним кружил десяток дементоров; их полуистлевшие плащи касались его лица и рук. Но Снейп помнил, что должен оставаться бесстрастным. Он сосредоточился на своей цели и быстро пошел к гробнице мимо не замечавших его дементоров.
Темные фигуры обступили гробницу, и Снейп понял, что эти люди пытаются снять с неё крышку и достать спрятанную под ней палочку. Но то, что Темному Лорду удалось без труда, им оказалось не под силу.
«Глупцы, — подумал он, — они решили, что достаточно отвлечь наше внимание дементорами, и других препятствий на пути к Старейшей палочке у них не будет».
Снейп уже собирался напасть на людей у гробницы, пока они его не заметили, как вдруг увидел лежавшее чуть в стороне от дороги тело. В темноте он не сразу понял, кто это; было только ясно, что перед ним женщина, и что снег вокруг нее пропитан кровью. Он сделал шаг в её сторону, наклонился поближе — и вздрогнул, разглядев лицо убитой. Перед ним лежала Долорес Амбридж с перегрызенным горлом. При взгляде на её окровавленную шею Снейп невольно дернул плечом: ему вспомнилось, как зубы Нагайны вонзались в его собственное тело. «Так вот кто снял защиту, — подумал он. — И с дементорами тоже, несомненно, договаривалась она. Ей ведь уже приходилось проделывать такое раньше».
Несколько мгновений Снейп неподвижно стоял над распростертым телом Амбридж. Ему казалось диким, что человек, преподававший в Хогвартсе, пусть и недолго, мог натравить на школу несколько сотен дементоров. Но потом ему вспомнились методы, которыми Амбридж наказывала учеников, и в его душе вспыхнуло негодование. Конечно, он и сам всегда не раздумывая снимал баллы и не скупился на взыскания, — но пытать студентов ему даже в голову никогда не приходило. Он не испытывал к умершей Долорес ни малейшего сострадания, но все же удивлялся, кто мог убить ее таким странным способом. Гораздо проще было бы, на его взгляд, использовать смертельное заклятие.
В этот момент он вдруг узнал один из голосов, доносившихся с берега. «Сивый! — подумал он. — Конечно, это дело его зубов! Теперь он, наверное, сожалеет, что поторопился разделаться с Амбридж. Без её помощи им вряд ли удастся снять чары с гробницы».
Снейп подошел еще ближе и смог разглядеть четверых спутников Сивого. Они, по-видимому, тоже были оборотнями, причем два выглядели совсем дикими, грязными и заросшими. Он пошел прямо к ним, выставив перед собой щитовые чары, и Сивый наконец заметил его.
– О, Снейп! — пролаял он, наставив на профессора свою волшебную палочку и медленно отступая за гробницу. — Хочешь присоединиться к нам? — он перевел взгляд со Снейпа на могильную плиту. — Помоги нам открыть крышку. Ты же наверняка можешь?
– И что ты будешь делать потом? — с издевкой спросил Снейп. — Делить палочку на шесть частей? Или по-быстрому перегрызешь мне горло, как Долорес Амбридж, и заберешь ее себе?
– Мы как-нибудь договоримся, — неопределенно протянул Сивый.
– Нет, Фернир, у тебя все равно ничего не выйдет, — усмехнулся Снейп. — Или ты не знаешь, что хозяин Бузинной палочки — Поттер? Даже если ты достанешь её, ты же не думаешь, что сможешь победить его в поединке?
– Ты полагаешь, я безумец, Снейп? — хрипло рассмеялся Сивый. — А ты знаешь, что у Поттера есть детишки? Например девочка — нежный маленький ангелочек, — оборотень плотоядно облизнулся, — или непослушный мальчишка, очень кстати имеющий привычку убегать от мамы… Когда кто-то из них окажется у меня в руках, неужели Гарри не позволит мне дать себя разоружить, чтобы спасти их жизни? Мне даже не придется его убивать; всего лишь разоружить — и я буду истинными хозяином Палочки Смерти! Так что это ты безумец, Снейп! Целых шесть лет это сокровище было у тебя под носом, и ты даже не попытался завладеть им! Ты убил Дамблдора, занял его место, и я не верю, что ты не хотел иметь его палочку. Ты просто струсил, признайся! Бедная Алекта! Она считала тебя настоящим мужчиной, а ты позволил Дамблдору сделать тебя своей марионеткой.
Снейп смотрел на Сивого; его рука сжимала волшебную палочку так, что костяшки пальцев побелели. Но он знал, что эмоции только помешают ему, поэтому, когда он заговорил, голос его звучал совершенно бесстрастно.
– Меня не интересует Алекта, — ответил он. — Меня не интересует эта палочка. И меньше всего меня интересует, что думаешь обо мне ты. Но ты не можешь не понимать, что у тебя нет шансов. Я намного превосхожу тебя как волшебник. Ты все равно не откроешь гробницу, так что убирайся отсюда, и тогда я, возможно, не стану сообщать Министерству, что это ты убил Долорес Амбридж. Спрячься в своих лесах, как ты прятался шесть этих лет. Это лучше, чем сидеть в Азкабане.
– Мне надоело прятаться по лесам и болотам! — яростно процедил Сивый, наставив на Снейпа свою палочку. — Я получу Старейшую палочку, и оборотни наконец смогут жить так, как хотят, свободно, никого не боясь. А я стану их предводителем.
Imperio! — вдруг закричал он. Но Снейп был готов к этому.
–
Impedimenta!
Сивый рухнул за гробницу, и Снейп с усмешкой сказал ему:
– Это было так предсказуемо, Фернир!
Спутники Сивого попытались напасть на Снейпа, но они были совсем слабыми волшебниками. Двое из них предпочли даже не доставать палочки, а положились на свои мускулы и зубы. Они бросились на Снейпа, пытаясь сбить его с ног, в то время как двое других посылали в него заклинания. Через несколько минут Сивый тоже смог подняться на ноги, но он не владел искусством волшебного боя настолько, чтобы тягаться со Снейпом.
И всё же профессору пришлось туго. Одного Сивого он одолел бы без труда, но их было пятеро, и ему пришлось защищаться от нападавших на него оборотней, одновременно закрывая свое сознание от дементоров и отражая посылаемые в него заклинания. Наконец двое оборотней были оглушены, двое других бросились бежать через замерзшее озеро к лесу. Одного Снейп потерял из виду, но решил, что разберется с ним потом, и стал преследовать убегавшего Сивого с товарищем, понимая, что он — самый опасный из всех.
Убегавшие просчитались: у леса их ждал десяток кентавров, и когда Снейп настиг беглецов, они уже были схвачены крепкими руками могучих существ, а их палочки валялись на земле. Снейп подобрал палочки и взглянул на пленников. Их лица были ясно видны в рассеянном лунном свете, отраженном снегом, и тут он с ужасом понял, что ошибся: Сивого среди них не было. «Значит, сейчас он предоставлен сам себе и, скорее всего, направляется к замку…» — подумал Снейп.
Эта перспектива испугала его. Он слишком хорошо знал Фернира: потеряв неудачу в попытке завладеть палочкой, он наверняка захочет отыграться, тем более что сегодня он уже попробовал человеческой крови. Проникнуть в окруженный дементорами замок было сейчас легче, чем обычно, ведь защита была нарушена, и Сивый точно знал, где именно.
Снейп быстро связал обоих пленников и, попросив кентавров привести их в замок, поспешил обратно. Мысль о том, что он упустил Сивого, который, возможно, уже хозяйничает в Хогвартсе, подгоняла его. Он уже видел на другом берегу вспышки заклинаний и не мог не думать о том, чего может стоить его ошибка.
Силы его были измотаны долгим бегом и сражением, а сердце холодным обручем сковывали мрачные предчувствия. Они же сделали его заметным для дементоров, но Снейп не сразу понял это. Когда он догадался, что его присутствие обнаружено, десяток темных фигур уже стремительно приближались к нему со стороны замка. Снейп вынул палочку, собираясь вызвать патронуса, но тут же вспомнил, что его патронус сейчас закрывает замок, рассыпавшись на миллиарды пылинок чистого света. Теоретически Снейп знал, что некоторые волшебники могут вызывать несколько патронусов одновременно, но сам он этого никогда не пробовал, и сейчас был не самый удачный момент для экспериментов. Тогда он сделал отчаянную попытку вновь закрыть свое сознание. Но дементоры уже окружили его. Снейп слышал их свистящее дыхание; они протягивали к нему свои покрытые гниющей кожей руки, источая вокруг себя сковывающий тело ледяной холод и наполняющий душу отчаянием мрак. Дементоры словно обнажали его разум, срывая последние остатки защиты, и он чувствовал, что сдается в плен кошмарных воспоминаний…
Перед его глазами уже возникло бледное змееподобное лицо Волдеморта, постепенно превращавшееся в пасть настоящей змеи — Нагайны; он снова слышал, как отец в бешенстве кричит ему: «Выродок!»; потом голос Лили Эванс произнес: «На твоем месте, Нюнчик, я бы постирала подштанники!», и пасть змеи обернулась ухмыляющимся лицом Джеймса Поттера, наставившего на него свою волшебную палочку. Он уже плохо понимал, что происходит, и лишь где-то на краю его утопавшего в отчаянной тоске сознания маячила мысль о поцелуе дементора.
«Нет!» — то ли подумал, то ли прошептал Снейп, пытаясь закрыть лицо окаменевшими руками, и в этот момент источающие холод фигуры замерли. Навстречу им от замка неслось несколько сияющих серебристых фигур. Снейп узнал мощную рысь Кингсли и кошек МакГонагалл; еще несколько патронусов были ему не знакомы. Отбросив дементоров, патронусы обступили Снейпа со всех сторон, и, сопровождаемый ими, он вернулся к замку, войдя под созданную им самим защиту.
– Вы задержали Сивого? — первым делом спросил он у Кингсли, тяжело опираясь на протянутую ему для приветствия руку.
– Да, вот он, — Кингсли кивнул в сторону обездвиженного оборотня, лежавшего рядом с двумя другими, которых, видимо, перетащили сюда от гробницы заклинанием левитации.
Но Снейп взглянул на них лишь мельком. Невдалеке лежало еще одно тело, над которым склонились МакГонагалл и Стебль. Он услышал всхлипывания профессора травологии и понял, что его ошибка стоила кому-то жизни. В первый момент Снейпу показалось, что на земле лежит ребенок, но, подойдя ближе, он понял, что видит изуродованного профессора Флитвика. Всё его тело было покрыто страшными глубокими укусами, лицо располосовано зубами, одежда изорвана и окровавлена.
– Сивый смог незаметно подкрасться к нему, — тихо сказала МакГонагалл. — Темнота была ему на руку. Он сразу вцепился в горло. Мы сперва даже не поняли, что произошло, а когда поняли, было уже поздно…
Снейп некоторое время молча смотрел на Флитвика, потом повернулся к Кингсли:
– Ваши люди смогут прогнать дементоров?
– Думаю, да. Они были заодно с этими, — он кивнул в сторону лежавших на земле оборотней. — Теперь с ними будет легче справиться.
– Это не оборотни вызвали дементоров, — покачал головой Снейп. — Там на берегу лежит тело Долорес Амбридж. Она ими и управляла. Потом Сивый избавился от нее.
Снейп говорил медленно, делая длинные паузы между словами. Он всё никак не мог поверить в то, что профессор Флитвик мертв. Они никогда не были с ним близки, но добродушный и вместе с тем необычайно опытный профессор заклинаний был неотъемлемой частью Хогвартса еще с тех времен, когда он сам учился в школе. Он вдруг осознал, что из его старых учителей здесь осталась лишь МакГонагалл, и неожиданно почувствовал себя очень одиноким, словно его вновь накрыла слабая тень вызванной дементорами тоски.
Кингсли прервал его молчание. Он подошел к Снейпу почти вплотную и тихо произнес:
– Мы пришли так быстро, как только смогли. Но, похоже, все-таки недостаточно быстро.
Снейп посмотрел на него. В темноте лица министра почти не было видно, сверкали только белки его глаз.
– Нужно отнести Флитвика в замок, — сказал Снейп. — Так что мы вас оставим.
Он поднял крошечное тело профессора заклинаний на руки, прикрыл полой своего плаща и понес к входным дверям, чувствуя, как его собственная одежда пропитывается кровью, залившей Флитвика. МакГонагалл, Синистра и Стебль шли за ним; он слышал их приглушенные всхлипывания. Переступив порог замка, он скорее почувствовал, чем увидел, как все — оставшиеся профессора и немногочисленные ученики — высыпали в холл, повернувшись к нему.
Какая-то малышка, вскинув руки, закрыла ладонями глаза, чтобы не видеть окровавленного тела. Две девушки из Равенкло узнали своего декана и начали беззвучно плакать, а рослый плечистый парень, в котором Снейп неожиданно узнал капитана Слизеринской команды по квиддичу, пытался успокоить их, обняв за плечи. На лестнице сидела мадам Помфри. Она прижимала к себе Вирджинию, уставившуюся перед собой пустыми безучастными глазами.
Снейп старался ни с кем не встречаться взглядом. Он чувствовал себя виноватым в том, что случилось и с этой девочкой, и с лежащим на его руках Флитвиком. Войдя в Большой зал, Снейп положил изуродованное тело профессора Флитвика на стол и накрыл покрывалом, которое МакГонагалл извлекла из воздуха. Он понимал, что должен что-то сказать обступившим его ученикам, но никак не мог заставить себя заговорить. И какое-то время они просто молча стояли над телом Флитвика: ученики, профессора, привидения и директор школы, — отдавая погибшему безмолвную дань памяти и уважения.
Наконец Снейп произнес:
– Идите в спальни. Вам больше ничто не угрожает. Ночью школа будет под усиленной охраной профессоров и Министерства.
Студенты начали медленно расходиться по своим факультетам, а Снейп всё стоял в Большом зале, пока МакГонагалл не тронула его за плечо.
– Северус, нужно идти проверить защиту замка и поговорить с Кингсли. Вы ему уже ничем не сможете помочь...
Её слова словно вывели профессора из транса. Он стряхнул с себя оцепенение и пошел проверять защитные заклинания. Оказалось, что Флитвик уже успел восстановить их — школа снова была закрыта для посторонних. И всё же Снейп, МакГонагалл и Кингсли еще полночи провели, наводя специальные чары против дементоров, подобные щиту, созданному патронусом Снейпа.
Наконец люди из Министерства покинули школу. МакГонагалл тоже отправилась в Гриффиндорскую башню. Снейп остался один, но не пошел к себе в подземелье. Он знал, что не сможет уснуть, хотя был измотан до предела. Вместо этого он поднялся в кабинет директора.
Прежние директора и директрисы на портретах не спали. Снейп знал, что им известно обо всем, произошедшем в замке, так как видел многих из них на портретах в Большом зале и на лестницах. Он встал перед портретом Дамблдора, упершись ладонями в край директорского стола.
– Почему вы мне ничего толком не сказали? — спросил он, глядя в глаза Дамблдору. — Вы же знали…
– Мы не имеем права, Северус, — с сожалением произнес тот. — Я намекнул тебе, чтобы ты был осторожен и бдителен. Но мы не можем вмешиваться в ход истории, не можем говорить живым, что их ждет. Да мы и не знаем об этом. Я сам лишь предполагал…
– Что толку от ваших намеков! — закричал Снейп. — Я все равно не был к этому готов!
Он злился не столько на Дамблдора, сколько на себя, но так уж сложилось, что Дамблдор всегда позволял ему быть несдержанным, даже грубым, позволял выговориться и выпустить пар. И сейчас он чувствовал, как вместе с этим криком из него вырывается наружу та боль, то жгучее чувство вины, которые он испытывал после этой страшной ночи.
– Ты ранен? — обеспокоенно спросил Дамблдор, глядя на Снейпа. Он словно не слышал его упреков и не желал замечать грубости.
– Нет! — резко бросил Снейп. Он только сейчас заметил, что его руки всё еще в крови, а мантия на груди покрыта спекшейся коркой. — Это кровь Флитвика. Флитвик погиб… И еще одна девочка… хуже, чем погибла… Я не успел…
Снейп наконец опустился в кресло. Волосы падали на его бледное лицо, а глаза были закрыты. Ему хотелось сейчас просто человеческого участия, хотелось разделить с кем-то свою боль. Это был один из тех редких моментов, когда одиночество, к которому он давно привык, становилось невыносимым. И Дамблдор, даже его портрет, был единственным, перед кем Снейп не стыдился этой своей слабости.
– Мне тоже очень жаль бедного Флитвика, — печально сказал Дамблдор. — Он был прекрасным волшебником и замечательным человеком. Но ты не виноват в его смерти, Северус.
– Вы сами сказали, что я — директор, и значит, я — часть школы. Флитвик тоже был частью этой школы. Я не слишком хорошо знал его как человека, но сейчас мне кажется, что с его смертью во мне тоже что-то умерло. — Снейп посмотрел на портрет. — Так было и после вашей смерти, Дамблдор, — сказал он. — Но я думал, что это произошло из-за того, что я был её причинной; что моя душа раскололась, когда я совершил убийство. Если я не виноват в смерти Флитвика, то почему… Неужели мы все связаны через Хогвартс? Все те, кто работает здесь много лет, кто отдал школе свое сердце?..
– Да, — кивнул Дамблдор, — вы и есть сердце Хогвартса… Все мы, — поправился он, обводя глазами портреты бывших директоров и директрис. Он немного помолчал, а потом добавил:
– Ты очень изменился, Северус, раз стал понимать такие вещи. И знаешь, что касается твоей души…
Дамблдор немного помедлил. Снейп не отрывал глаз от его лица. Они никогда не говорили с Дамблдором на эту тему, но он часто думал об этом. Мысль о том, что его душа непоправимо искалечена, терзала его все эти годы с той самой страшной ночи на башне.
– Я бы не стал так уверенно говорить, что она раскололась, — продолжил наконец Дамблдор. — Во всяком случае, мне кажется, тебе под силу снова сделать ее целой.
– Мне казалось, что для этого необходимо раскаяние, — с сомнением в голосе произнес Снейп. — Но я не раскаиваюсь в том, что выполнил вашу просьбу. И если бы у меня была возможность выбирать снова, я поступил бы так же. Хотя мне было бы легче нарушить слово, данное вам, и Непреложный обет, данный Нарциссе, и умереть самому. Я легко обменял бы свою жизнь на вашу или на жизнь Флитвика… да только мне не предоставили такой возможности.
– В том-то и дело, Северус, — сказал Дамблдор, и его глаза сверкнули из-под стекол очков.
Снейп не совсем понимал, что имел в виду Дамблдор, но его слова придали ему сил. Этот разговор врезался в память Снейпа, хотя он и решил, что сейчас лучше поговорить о более срочных делах.
– Кингсли и его люди разогнали дементоров, — озабоченно сказал он, меняя тему. — Но, мне кажется, это — лишь временная мера. Оказывается, этих тварей развелось намного больше, чем мы могли себе представить. Они могут вновь напасть на школу — да и на кого угодно! Слишком опасно оставлять их без контроля. Вы не знаете, Дамблдор, дементоров вообще можно как-то уничтожить?
– Я не уверен, но думаю, их можно изолировать. Ты же закрыл от них школу своим патронусом… Можно ведь сделать и наоборот.
Снейп понимающе кивнул.
– Думаете, можно заключить их
внутри защитной оболочки?
– Почему бы и нет? Возможно, пребывание в столь близком соседстве с чуждой им положительной энергией способно вообще погубить их.
– Нужно поговорить об этом со специалистами из Министерства, — тон Снейпа снова стал деловым. — Патронусы тут не годятся: нельзя постоянно поддерживать их, да и кто согласится навсегда предоставить своего патронуса в распоряжение Министерства?.. Тут нужно придумать что-то, имеющее такое же действие, но более автономное. Заключать дементоров в защитные сферы и хранить где-нибудь в Отделе Тайн…
Рассуждения о способах обуздания дементоров, казалось, вернули Снейпа к конкретным будничным заботам, слегка разогнав мысли об ужасной гибели Флитвика и о предстоящем разговоре с родителями Вирджинии Беркли. Теперь он чувствовал, как на него наваливается чудовищная усталость, которую раньше сдерживало нервное напряжение. И он наконец позволил себе отправиться в свою спальню в подземелье, понимая, что иначе уснет прямо в кресле около директорского стола.
Флитвика похоронили рядом с озером, неподалеку от Белой гробницы Дамблдора. Похороны не были ни пышными, ни многолюдными. На них собрались лишь преподаватели, оставшиеся в школе студенты, да две сестры Флитвика — пожилые дамы такого же маленького роста, как и он сам.
Это было больше похоже на прощание семьи с близким и любимым человеком, чем на торжественное захоронение павшего героя. Все, кто пришел проводить профессора, искренне любили его и горевали о его смерти. И, стоя над небольшой могилой, Снейп невольно задумался о том, что когда придет его час, едва ли кто-то будет так плакать о нем.
