Глава 4. Это ты, Северус?Только спустя полчаса после ухода Гермионы Гарри нашел в себе силы оторвать взгляд от огня и встать с дивана. Все оставалось по-прежнему – старинные часы размеренно тикали на стене, трещало пламя камина, на столике возле стены стояла недопитая бутылка Огневиски, а рядом лежало письмо в пожелтевшем от времени конверте. Скользнув по нему взглядом, Гарри взял в руки бутылку и со вздохом упрятал ее в шкаф. Потом, вернувшись к столу, принялся сверлить письмо взглядом. Что-то сдерживало стремление взять конверт в руки и углубиться в чтение – возможно, опасение, что он узнает нечто такое, что ему не положено было знать. То, что все эти годы от него скрывали – сначала родители, хотя у них и не было возможности поведать об этом сыну, потом – тетя, которая наверняка что-то знала и молчала. И наконец – Дамблдор, человек, так или иначе замешанный во всем, что происходило в жизни Гарри Поттера, во всех связанных с ним тайнах.
«Это глупо. Сейчас я просто возьму этот конверт и прочитаю письмо. Ему уже около восемнадцати лет – что это изменит?»
Кивнув своим мыслям и вздохнув в очередной раз, Гарри взял пергамент в руки и направился с ним в библиотеку.
Конверт был самым обычным – во всяком случае, по меркам волшебного мира: сделанный из плотного пергамента, со сломанной красно-золотой печатью, с адресом дома Дурслей, написанным черными чернилами. Почерк был мамин, уже знакомый по еще одному ее письму, которое Гарри нашел в доме Сириуса два года назад. Как и тогда, он ощутил словно электрический разряд, прошедший по телу – это письмо написала Лили, она держала его в руках, она наверняка думала о нем, когда писала его…
«Какие-то сентиментальные мысли… Хватит, об этом можно подумать и потом».
Внутри, как и говорила Гермиона, находился пустой лист пергамента. Не успел Гарри задуматься, что ему нужно сделать, что бы прочитать это письмо, как оно вдруг засветилось мягким золотистым светом, и на пергаменте вспыхнули зеленые буквы. Само письмо было коротким и написано не таким каллиграфическим почерком, как адрес на конверте – Лили явно торопилась. Гарри в последний раз внушил себе, что он должен это сделать, и начал читать.
«Дорогая Петуния!
Я знаю, ты ненавидишь меня и терпеть не можешь, когда я пишу тебе письма, но поверь – в этот раз мне действительно нужна твоя помощь. Прошу тебя, дочитай до конца это письмо, большего я сейчас не прошу. Помогать мне или нет – это решать только тебе.
Помнишь, я писала тебе, что у меня родился сын, Гарри? Тогда я еще рассказывала тебе о причине того бракосочетания с Джеймсом. Я говорила про Альбуса Дамблдора и его планы относительно моего мальчика, о ссоре с Джеймсом, о скандале с Севом… Я понимаю, тебе неприятно вспоминать тот день, когда Северус пришел к тебе – да, он рассказал мне об этом недавно, рассказал о многом. Скажу лишь коротко – Сев не предатель. Это письмо вполне могут перехватить, времена теперь тяжелые… Поэтому я зачаровала пергамент, чтобы его мог прочесть только тот, кто является моим кровным родственником – ты и Гарри.
Я не могу написать слишком много – у меня совсем не осталось времени, поэтому скажу только самое главное: береги моего сына от Дамблдора – директор опасен и его вмешательство до добра не доведет. Он уже вмешался в мою судьбу, в судьбу Сева, в мою семью, контролирует каждый мой шаг и каждое мое слово – наверняка боится, что я скажу кому-то о том, что он так старался скрыть… Дамблдор не остановится ни перед чем, если у него есть средство для достижения цели. И, по случайному стечению обстоятельств, это средство – мой сын…
Я не хочу просить тебя ни о чем. Я даже не буду просить тебя рассказывать Гарри обо мне и Северусе. Просто покажи ему мое предпоследнее письмо, я не хочу, чтобы у него были какие-то ложные представления относительно моей семейной жизни с Джеймсом. Когда же ему исполнится одиннадцать – скажи ему, чтобы он написал письмо Северусу Снейпу в Хогвартс – если Сев выживет в этой войне, он наверняка останется в школе, Альбус его далеко от себя не отпустит. Сев расскажет мальчику все, что он должен знать.
Это очень важно, Петуния, от этого зависит слишком многое! Если Гарри не узнает правду, то Дамблдор втянет его в войну, а это недопустимо. Меня директор слушать отказался, Севу не внял, но если сам Гарри ему воспротивится, ситуация для него сильно осложнится.
Я подозреваю, что Дамблдор попробует устранить меня от воспитания ребенка, не знаю, как, но он это сделает! Разумеется, Джеймс мне тут не помощник, он человек Дамблдора. Я не могу доверять никому, Сев тут тоже бессилен, у директора есть методы воздействия на него… Я в растерянности, Петуния, поэтому прошу – забудь на время о ненависти, решается судьба обоих миров! Темный Лорд не пощадит никого.
У меня закончилось время. Джеймс уже поднимается и идет сюда, а он не должен знать про это письмо, ведь тогда и Дамблдор узнает…
Это все, что я могла сказать. Прости меня за все, что я сделала, и чего не сделала. Прощай…
Твоя Лили Эванс.
31 октября 1981 года.
Гарри тупо смотрел на лист пергамента, исписанный зелеными чернилами. Если до прочтения маминого письма он еще надеялся сдержаться и не сойти с ума, то теперь он потерял на это надежду. Появилась масса новых вопросов, добро перестало казаться добром, люди, которым он доверял, оказались вовсе не такими… Если, конечно, все то, что писала мама своей сестре – правда, в чем он был уверен.
Перечитать письмо еще раз. Смахнуть слезы, которые так и норовят вырваться наружу. Забыть о том, что ты взрослый, сейчас не тот момент. Снова ощутить, что тебя предали, не поняв еще толком кто, как и зачем… Снова почувствовать себя марионеткой, оружием в чужих руках, средством для достижения цели. За последние годы Гарри сумел убедить себя, что он личность, которая сама решает, как жить, что делать. Но всего несколько слов, написанных зелеными чернилами, вернули его к началу. К осознанию того, что всю его жизнь распланировали чуть ли не с момента рождения, что все время направляли по нужному кому-то пути.
«Кажется, кто-то тут хотел задать маме пару вопросов? Давай, задавай! Только ответов не жди. Тебе хоть когда-то говорили правду? Ты хоть когда-то узнавал ее вовремя? Тебе не привыкать».
«Я говорила про Альбуса Дамблдора и его планах относительно моего мальчика, о той ссоре с Джеймсом, о том скандале с Севом».
Планах Дамблдора… Каких планах? У директора всегда была наготове масса планов, самых разных планов на все случаи жизни. Если хорошенько поискать, можно найти планы на каждого жителя Великобритании. Ссора с Джеймсом? Тут совершенно ничего не ясно. Да и нет тут особого значения, ровно как и в скандале со Снейпом – это относилось еще к тому времени, когда Лили только вышла замуж за Джеймса, а Снейп стал последователем Волдеморта.
«…береги моего сына от Дамблдора, он опасен и его вмешательство до добра не доведет».
Тут тоже непонятно – в каком смысле Дамблдор опасен? Да, он манипулятор и интриган, но что он сделал такого ужасного, что мама так о нем написала?
«Ага, а то ты не знаешь! Кто отправил тебя к Дурслям? Не попади ты на Гриффиндор, попал бы под знамена Волдеморта, ничто бы не сдерживало тебя. Кто молчал о пророчестве пять лет? Только не говори, что поверил, будто он заботился о твоей психике. Ерунда. И, в конце концов, – если бы не воспоминания Снейпа, ты бы не узнал, что должен был добровольно пойти на смерть в ту майскую ночь. Никто не подготовил тебя к этому».
«Не ной!» - приказал себе Гарри. –
«Тебе уже не пятнадцать, да и все уже позади. Все, кроме памяти о погибших на войне дорогих людях».». Людях, которым он сумел бы сохранить жизнь, если бы все знал заранее. Есть вещи, которые он никогда не простит директору. Даже если тогда, на вокзале «Кингс-Кросс» Дамблдор сумел почти полностью оправдаться.
«Он уже вмешался в мою судьбу, в судьбу Сева, в мою семью, контролирует каждый мой шаг и каждое мое слово – наверняка боится, что я скажу кому-то о том, что он так старался скрыть»
«Вмешался… Что значит - «вмешался»? Заставил маму выйти за Джеймса? Как он вмешался в жизнь Снейпа – тот ведь сам стал Пожирателем и на сторону Ордена перешел добровольно… Что такого знала мама, что Дамблдор хотел скрыть? Что-то очень важное, иначе мама не стала бы об этом писать…»
«…средство для достижения цели»
«Это, наверное, я. Избранный, тот, кому судьбой предначертано уничтожить Темного Лорда…А ведь именно убийство Волдеморта было заветной мечтой директора…»
«…скажи ему, чтобы он написал письмо Северусу Снейпу»
Тут Гарри словно по голове стукнули. Петуния должна была рассказать ему о том, какие отношения были между Лили и Снейпом. Но ничего такого она не сделала – не рассказала ни про Хогвартс, ни правду про Лили и Джеймса, не предупредила насчет Дамблдора. Теперь Гарри понял, почему Снейп его ненавидел – Гарри ведь так и не написал ему, а профессор не знал, что не по своей воле… Что такого Снейп должен был рассказать? Может, профессор решил, что Гарри не хочет ничего знать, не хочет иметь с ним ничего общего… Может, ненависть к Джеймсу – всего лишь прикрытие? А если Гарри действительно сын Снейпа, то все становилось на свои места. Мол, решил остаться Поттером – твое дело, получай теперь… Вот только Гарри никто ничего не рассказал.
«Эх, тетя, что же вы наделали… Почему ничего не сказали? Мама же не просила ничего особенного! Если только…»
В памяти моментально всплыло – лето перед пятым курсом, нападение дементоров, Патронус, а потом – яркий красный конверт. Громовещатель. От Дамблдора… Директор ведь очень хотел скрыть что-то. Вполне возможно, он пригрозил Петунии или просто подчинил ее своей воле. А может, просто заговорил ей зубы – он умеет… Вот только зачем?!
«Я подозреваю, что Дамблдор попробует устранить меня от воспитания ребенка».
А это еще что? Устранить от его воспитания его собственную мать? Нет, каким бы ни был Дамблдор, это не в его стиле! Но… но ведь Волдеморт убил их обоих – и Лили и Джеймса. И все потому, что директор отказался стать Хранителем Тайны. Как всегда – директор не при чем, Лили устранена, заодно и Джеймс – для правдоподобности. Сириуса – в тюрьму, Ремуса – подальше из Англии, предатель – Петтигрю, что вполне предсказуемо, а Альбус Дамблдор невиновен! Нет, все это просто не укладывалось в голове Гарри. Это не мог быть Дамблдор, только не этот волшебник, который стал его наставником, который всегда был на его стороне, защищал и вразумлял, который вел его по пути уничтожения Темного Лорда… Уничтожения. Конечно, он ведь просто оружие и больше ничто. Все, что случилось в его жизни, случилось с ведома и молчаливого согласия великого светлого мага.
«Сев тут тоже бессилен, у директора есть методы воздействия на него…»
Какие методы? Уж не угроза ли Азкабана?
Читая последние строки, Гарри снова пришлось стиснуть зубы. Это письмо могло быть написано за несколько минут до гибели Лили Эванс, когда на лестнице уже слышались неторопливые шаги врага, понимающего, что жертвам никуда не уйти. Сова, несущая это послание могла быть выпущена в последние мгновенья перед тем, как распахнулась дверь, и на пороге появился Лорд Волдеморт. Как чувствовала себя мама, зная, что послание достигнет ее сестры, а она сама уже будет мертва? Зная, что не сможет защитить своего сына от всех бед, понимая, что ни ее, ни его не спасет уже ничего? Подозревая, что все происходящее – это побочный эффект планов по уничтожению Темного Лорда?
«Мама подписалась девичьей фамилией...»
Последняя мысль пронеслась и забылась - Гарри даже не успел осознать ее, не то что понять, в чем смысл. Он аккуратно засунул письмо в конверт, а конверт – в карман. Ничего не прояснилось, появились лишь новые вопросы. Мама отсылала Гарри к человеку, который мог бы ответить на них, поскольку предполагала, что сама она уже не сможет этого сделать. Наверное, Лили доверяла Северусу Снейпу больше всех на свете. И если бы в руки Гарри вовремя попало это письмо, или тетя Петуния сказала бы хоть что-то… Может быть, Гарри уже давно бы все знал, не было бы этих семи лет ненависти и презрения, постоянной вражды. Может быть, он не потерял бы в этой войне так много.
Где искать ответы? Никого не осталось из тех, кто знал… знал что? Гарри даже представления не имел, в чем заключалась эта тайна. Джеймс, Лили, Дамблдор, Снейп… Все они мертвы. Все… но может, Эйлин Принц-Снейп что-то известно? Каким бы ни было отношение Снейпа к матери, она должна что-то знать.
«Это мой последний шанс. Я не имею права упускать его… Только не сейчас. Они все мертвы, никому хуже не станет».
Будь Гарри шестнадцать лет – он бы поверил сразу. Но теперь… Нет, он предполагал, что подобное возможно, но ему необходимы были доказательства повесомее тех, что у него были сейчас. Внешнее сходство, рассказ Слизнорта и письмо матери – для Гарри этого было недостаточно.
***
Эту женщину Гарри видел всего несколько раз – мельком, в нескольких воспоминаниях профессора зельеваренья. Он не знал, где она сейчас находится, да и жива ли она вообще, поэтому пришлось воспользоваться довольно сложным и опасным методом трансгрессии – ориентацией не на местность, а на человека.
С негромким хлопком Гарри появился посреди леса. Вокруг него царил полумрак, над головой сплелись кроны вековых деревьев, под ногами – опавшие листья и какие-то травы. Лес был довольно густой, но было очень хорошо видно, где его границы – наверняка Гарри оказался у самого его края.
«Где я?»
За лесом начинался обширный луг, заросший высокой зеленой травой, в которой виднелись маленькие голубоватые цветочки с острыми лепестками. А совсем рядом – небольшой двухэтажный домик, явно построенный из камня.
Гарри неторопливо подошел к нему и остановился перед дверью, раздумывая над тем, зачем он вообще сюда пришел. Что он ей скажет, как объяснит причину своего прихода? Да и станет ли она вообще с ним разговаривать? Кто он для нее?
Но тут его словно что-то подтолкнуло. Словно кто-то положил руку на плечо, подошел сзади вплотную и прошептал на ухо: «Входи, так нужно…». Знакомым голосом, который вызывал бурю чувств. Но Гарри не мог понять, чей он, не мог понять, какие именно чувства испытывает. Почему? «Может, еще не время?», - ответил этот голос, и ощущение чьего-то присутствия исчезло.
«Будь, что будет…»
И Гарри постучал. Он ожидал чего угодно: удивления, растерянности, презрения или раздражения. Но никак не этого. Женщина, появившаяся на пороге, окинула его непонятным взглядом, отступила на шаг и тихо спросила:
- Это ты, Северус?
У Гарри перехватило дыхание. Он хотел ответить: «Нет», что было бы честно, но передумал. Миссис Снейп, судя по ее виду, была немного не в своем уме, раз перепутала Гарри со своим сыном. Даже если он на самом деле являлся сыном профессора, а Гарри уже начал склоняться к этой мысли, он не мог быть настолько на него похожим. К тому же, женщина, похоже, не читала газет – в «Ежедневном пророке» более года назад опубликовали список погибших в битве при Хогвартсе, а также краткий список всех их заслуг, причем некоторые были посмертно награждены Орденом Мерлина разных степеней. Да и желание выяснить некоторые вещи оказалось слишком сильным. Поэтому Гарри кивнул, мысленно проклиная себя.
«Шляпа была права, мое место в Слизерине…»
Эйлин еще раз окинула его взглядом, а потом каким-то напряженным голосом произнесла:
- Ты говорил, что больше никогда здесь не появишься. Что никогда не вернешься в этот дом.
- Видимо, я ошибался, - сказал Гарри.
Эйлин задумчиво кивнула, пропуская Гарри внутрь.
– Я удивлена, честное слово… - это она пробормотала себе под нос, но Гарри ее услышал. Они прошли в комнату – Гарри назвал бы ее гостиной, но она была слишком мала. Камин не горел, судя по всему, его в последний раз зажигали очень давно. На каминной полке стояла одна-единственная фотография – молодая черноволосая женщина в синем летнем сарафане, а рядом – такой же черноволосый мальчик, с пронзительными черными глазами. На лицах – вымученные улыбки, но в глазах – усталость и грусть. Снейпу на этой фотографии было лет пять, но узнать его было вполне возможно.
Эйлин указала рукой на пустое кресло, а сама села напротив. Гарри вспомнил, как видел в воспоминании Гермионы то же самое. Может, ему повезет, и даже не придется задавать вопросов?
- Я, наверное, должна попросить у тебя прощения… - сказала Эйлин. Она была очень сдержана, словно давно отвыкла проявлять свои чувства и показывать эмоции. – Во всем, что произошло, есть и моя вина.
Гарри не знал, что делать. Он понятия не имел, о чем эта женщина говорит, и уже десять раз пожалел о том, что назвался ее сыном. Видя, что Гарри молчит, Эйлин снова вздохнула и заговорила сама.
Семья Снейпов никогда не была счастливой. Ее можно было с уверенностью отнести к разряду неполных – во всяком случае, так считала большая часть городка. Сына воспитывала мать – чистокровная волшебница, еще не потерявшая ни аристократичных манер, ни своего наследства. Когда-то Эйлин была очень красивой женщиной, но годы жизни с магглом Тобиасом Снейпом, за которого она когда-то вышла замуж назло родителям и просто из вредности, превратили ее в ничем не примечательное существо. Этот брак отвернул от нее все высшее чистокровное общество, ее друзей, однокурсников и даже родителей. Нечто похожее впоследствии пришлось пережить и Андромеде Блэк – чистокровная девушка сбежала из дому с магглорожденным, за что ее даже убрали с семейного древа. Эйлин не раз пожалела о совершенном, но развестись с Тобиасом она уже не могла – к тому моменту, когда она узнала, что из себя представляет ее муж, а он узнал, что она волшебница, у них уже родился сын Северус.
Первые годы все шло более-менее нормально, Эйлин даже казалось, что муж немного поутих, но потом она поняла, как сильно заблуждалась. Постоянные скандалы, побои и пьянство мужа выводили ее из себя, но она ничего не могла сделать. Единственное место, где она могла укрыться от Тобиаса – ее лаборатория в подвале, куда он не решался заходить, но туда еще надо было успеть добежать…
Ее очень беспокоило, что ее сын должен расти в этой атмосфере террора и безысходности, видя, как его собственный отец избивает мать, а она ничем не может ему ответить – даром что волшебница. Позже, когда Северус подрос, и стало понятно, что, вопреки надеждам Тобиаса, он все же владеет магией, ему тоже пришлось принимать участие в отцовских «развлечениях». Они оба постоянно ходили в синяках.
Семья была бедной – от денег, которые завещал Эйлин один из ее дальних родственников, не осталось и следа. Ей самой приходилось ходить в маггловской одежде, а если приходилось выбираться в волшебный мир – надевать одну из тех мантий, что остались с былых времен. Ничего нового она не могла позволить ни себе, ни сыну. В городке с ними почти никто не общался – ее избегали, а от Северуса просто шарахались. Родители даже запрещали своим детям с ним общаться – мальчик был мрачным, резким и язвительным, он рос одиночкой.
От родительских скандалов он просто убегал – сначала оставался, чтобы морально поддержать Эйлин и отвлечь от нее Тобиаса, когда тот особо расходился, но потом Эйлин сказала: «Северус, не испытывай судьбу. Мне будет гораздо проще, если тебя не будет дома в это время, если мне не придется волноваться еще и за тебя…». И он уходил – на детскую площадку, в городской парк, в развалины старой школы… Куда-нибудь, лишь бы не слышать криков и стонов. А когда возвращался – в первую очередь спускался в мамину лабораторию, чтобы проверить, как там она, и помочь с варкой лечебных зелий.
А когда пришло письмо из Хогвартса, разразился настоящий скандал.
- Он не поедет туда, Эйлин! – кричал Тобиас. – Я уже говорил тебе, как отношусь ко всему этому, хватит с меня и одной ведьмы! Я не позволю превратить своего сына в одного из вас… в ненормального!
- Зря стараешься, - на удивление спокойно ответила Эйлин, холодно глядя на Тобиаса. Наверное, впервые она осмелилась так открыто перечить мужу. – Дети волшебников записаны в школу с самого рождения, и решать, ехать или не ехать, могут только они сами. У тебя ничего не получится. Мои предки учились в Хогвартсе. Я училась в Хогвартсе. И мой сын будет учиться там же.
Казалось, от злости у Тобиаса из глаз посыплются искры, так он смотрел на жену. Лицо стремительно краснело, кулаки сжимались – его выводил из себя тот факт, что жену не пугает его устрашающий вид, и она ему возражает.
- Будет? – переспросил он. – Я бы на твоем месте не был так уверен. Ты так ничему и не научилась? В этом доме значение имеет только МОЕ мнение!
- Ошибаешься, - усмехнулась Эйлин, и ее лицо на миг вновь стало таким же красивым, как раньше. – Если Северус не появится первого сентября в Хогвартсе, сюда придут люди, - Эйлин выделила это слово, чтобы Тобиас понял, что именно она имеет в виду. – Они захотят узнать, что помешало ребенку приехать в школу.
- Думаешь, я пущу их в дом? – самоуверенно ухмыльнулся Тобиас.
- Магглы им не помеха…
- ХВАТИТ! – неожиданно раздалось из-за спины. Тобиас резко развернулся и замер – позади него стоял Северус с самым мрачным и решительным выражением, которое Эйлин когда-либо видела на его лице. Длинные черные волосы были откинуты назад раздраженным жестом, губы плотно сжаты, глаза горят… - Это мое письмо. И мне решать.
Тобиас сделал шаг по направлению к сыну, Северус сделал шаг назад и покосился на мать. Та напряженно следила за мужем, незаметно приближаясь к нему маленькими шажками – палочки у нее не было, ее забрал Тобиас, но Эйлин готова была наброситься на него, если тот вздумает снова напасть на Северуса. Глаза у Тобиаса опасно сощурились.
- Тебе? – вкрадчиво переспросил он. – Ты всего лишь ребенок, неспособный…
- Да ребенок, - кивнул Северус. Он выглядел сейчас так же опасно, как и его отец. – Но ребенок, владеющий магией. Я поеду в Хогвартс, ты не сможешь помешать мне. Даже не стоит пытаться. Ты больше не будешь трогать ни меня, ни ее, запомни это. Теперь я могу за себя постоять.
Северус окидывает отца испепеляющим взглядом, тот меняется в лице. Конечно, он помнит тот выброс стихийной магии, случившийся два года назад – тогда Тобиасу пришлось две недели лежать в местной больнице, лечить сломанные ребра и ожоги. Если это случилось по вине девятилетнего ребенка, на что он будет способен, когда подрастет и обучится контролировать свои силы?
После этого инцидента наступило затишье. Северус поехал в Хогвартс, Эйлин чуть ли не на весь год заперлась в своей лаборатории вместе с котлом и ингредиентами для зелий, а Тобиас продолжал свою «деятельность» - пил и гулял, отыгрываясь на приятелях, поскольку не имел возможности тронуть жену.
На каникулах, когда Северус приезжал домой – разумеется, только на летние каникулы – Тобиас особенно злился. Еще бы – под носом наглый сопляк, позволяющий себе угрожать собственному отцу, а он не может ничего ему сделать. Однажды, в конце августа, Снейп-старший не выдержал и взялся за старое. В тот день Эйлин не было дома, и помочь своему сыну она никак не могла. А когда вернулась домой, то обнаружила своего мужа с сотрясением мозга, и Северуса – очень злого, нервного, побитого и забившегося в угол.
- Ты в порядке? – тихо спросила у него Эйлин. Северус быстро кивнул, но как-то неуверенно. – Что случилось?
- А что, не видно? – огрызнулся Снейп-младший. – Кажется, ему снова придется лечиться. Я немного перегнул палку.
- Но ты же не пользовался палочкой? – встревожилась Эйлин. Северус помотал головой.
- Нам же запрещено колдовать на каникулах, - ответил он. – Даже я не такой идиот, чтобы попытаться нарушить это правило.
Больше такое не повторялось. Летом после пятого курса Северус появился дома не один, вместе с ним пришла какая-то девица, судя по виду – его однокурсница. Красивая, волосы рыжие, глаза – зеленые, а уж как Северус на нее смотрел! Сразу видно – не просто однокурсница. Ее он представил как Лили Эванс. Эйлин вспомнила, что недавно неподалеку от них жила семья Эвансов – три маггла и девочка-волшебница. Это и была Лили. Северус отвел ее на кухню, запер дверь, но, поскольку использовать магию для заглушения своих голосов подростки все еще не могли, до Эйлин доносились отрывки их разговора.
Насколько она поняла, речь шла о неком плане, касающемся Джеймса Поттера. Что-то про какие-то отношения, что-то про Слизнорта, который все слышал… А потом Северус воскликнул: «Лили! Ты что – серьезно готова на это?» Ответ не был слышен, но Эйлин догадалась, что ответила девушка. Да и начала догадываться, что вообще происходит.
Однако больше вместе она их не видела - очевидно, они начали воплощать свой загадочный план в жизнь. Хотя Эйлин очень не нравились те люди, с которыми ее сын общался последние два курса, как в школе, так и вне ее – Эйвери, Малсибер, Розье, Лестрейндж и, особенно, Люциус Малфой. Она подозревала, что до добра это не доведет. И понимала, что поделать ничего не может – к тому моменту, когда Северусу исполнилось семнадцать лет, она окончательно потеряла влияние на него. Она даже не удивилась, когда он после седьмого курса приехал домой только для одной цели – сообщить матери последнюю новость и исчезнуть из этого маггловского города.
- Что это, Северус? – в ужасе спросила Эйлин.
- Темная Метка, - ответил тот, равнодушно скользнув по матери взглядом, и продолжил поиски какой-то книги, явно относящейся к разделу Темной Магии. – А что, не видно?
- Ты присоединился к Темному Лорду?!
Северус приостановил поиски и повернулся к Эйлин.
- Какая догадливость, - произнес он. – Ты совершенно права, я даже удивлен, что ты так быстро поняла, в чем дело.
- Но… Зачем?
- А что еще могло случиться с ребенком, выросшим посреди всего вот этого? – Северус с отвращением на лице указал на пейзаж за окном. – Среди магглов, среди постоянной ненависти и презрения, среди жестокости? Ты же не думала, что я останусь навсегда таким, каким был семь лет назад? Я вырос. И многое понял – в этом мире нужно самому бороться за свое счастье, за свою жизнь и свободу. Я делаю это.
- Ты ведь знаешь, чем это может ко…
- Ну хватит уже! – прервал он ее. – Раньше надо было думать, а не спохватываться в последний момент! Ты упустила время. Ты пугаешь меня смертью? Мне нечего терять. Азкабаном? Дементорам моя душа не достанется, а счастливые воспоминания… у меня их нет. Темный Лорд велик, он может дать мне то, чего я так жажду…
- Ты ошибаешься…
- Ты не можешь этого знать.
- А Лили?
Лицо Северуса на мгновенье исказила злость, в глазах появилась боль и ненависть, а потом на место вернулось прежнее равнодушное выражение. И тут Эйлин поняла – все, что случилось, произошло именно по вине той магглорожденной. Все те причины, которые Северус назвал – это лишь прикрытие.
- Она сделала свой выбор, - бросил он, схватил книгу и выскочил из дома.
Эйлин же навела справки – некоторые связи с прежними друзьями у нее остались – и выяснила, что Лили Эванс помолвлена с Джеймсом Поттером. Об этом объявили в конце июля, сразу после сдачи Ж.А.Б.А. Все стало понятно – эта новость выбила Северуса из колеи настолько, что он решил бросить всю свою жизнь и посвятить себя служению Темному Лорду. Только, чтобы забыть ее, чтобы быть постоянно занятым и не думать о ней, чтобы никогда не вспоминать, что любил Лили Эванс. Может, Эйлин Принц была никудышней матерью, но уж точно не дурой.
Почти два года о Северусе не было ни слуху, ни духу. Он словно исчез с лица земли, и найти его Эйлин не смогла. Только один раз появилась Лили и умоляла сказать ей, где его искать, на что Эйлин ответила: «Я не знаю». Больше Лили не приходила.
Однако летом 1979-го года Северус снова вернулся, сел на диван в гостиной и рассеянно уставился в огонь камина. Он довольно долго не реагировал на внешние раздражители, просто сидел неподвижно, как статуя. Потом повернулся к Эйлин и спросил:
- Почему я такой дурак?
- Прости, что? – недоуменно переспросила Эйлин. Северус раздраженно вздохнул, махнул рукой куда-то в сторону и ответил:
- Она не предавала меня. Это я ее предал.
Северус рассказал, как все было. Альбус Дамблдор решил, что Северус Снейп неподходящая пара для Лилиан Эванс, зато на эту роль замечательно подходит Джеймс Поттер, с которым она встречается уже почти два года (Черт бы побрал Лили с ее планом, как все неудачно получилось!). Северус не знал, какими средствами убеждения пользовался директор, Лили отказалась говорить об этом, но она согласилась на эту свадьбу. «Это было неизбежно, лучше так, чем то, что могло бы быть», - сказала Лили. А когда она узнала, что Северус перешел на темную сторону, она не сразу поняла, что именно ее помолвка с Джеймсом стала причиной этого. Только тогда она оценила, насколько далеко простирались планы директора, поняла, что вовсе не она и не Джеймс были целью этого плана. Директору зачем-то было нужно, что бы Северус стал Пожирателем Смерти. Но зачем?
Но это было не все. Едва Лили узнала об этом, она попыталась найти Северуса, чтобы объяснить ему всю ситуацию, но безуспешно. А вот ему больше повезло. Северус тоже проявил способность размышлять логически, он явился в дом Поттеров, когда Лили была там одна, и прямо спросил, по своей ли воле она вышла замуж за Поттера. Вот тогда-то все и выяснилось, вот тогда-то и Северус оценил, насколько грандиозные и продуманные планы у их бывшего директора.
Северус отказался рассказывать, почему он остался у Лили на ночь глядя, хотя все было ясно и так. После той ночи Северус решил, что пора ему искупить все то зло, которое он успел принести в мир. Он стал шпионом Ордена Феникса. Не та ли это цель, которой добивался Альбус Дамблдор?
После этого визита Северус снова исчез и не появлялся еще почти два года. Он пришел в последний раз утром первого ноября 1981 года, какой-то потерянный, расстроенный, отрешенный от окружающего мира… Ни на какие вопросы он не отвечал, Эйлин вообще словно не видел, заперся в комнате и не выходил оттуда до вечера. Потом стукнула дверь, и Эйлин едва успела заметить, как ее сын в черном плаще и с сжатой в руке палочкой решительно шагает к границе антитрансгрессионного барьера.
- Северус! – крикнула Эйлин. Тот резко остановился и обернулся. – Подожди, что произошло?
- Я убью его! – прорычал Северус в ответ. – Я убью его, и на этот раз он не отвертится!
- Кого?
- Дамблдора! Он не сделал ничего для нее. Не сделал ничего ни для нее, ни для нашего ребенка! Хотя разве Альбус Дамблдор когда-нибудь выполнял свои обещания? Прощай, мама. Я никогда не вернусь в этот дом. Никогда.
С этими словами Северус выскочил за границы барьера и с громким хлопком исчез. А Эйлин только спустя полчаса поняла, в чем дело – увидела в свежей газете статью о нападении Темного Лорда на дом Поттеров…
Он сдержал слово – больше никогда не появлялся в этом городке. Позже, после смерти Тобиаса, Эйлин все-таки переехала из того места, где столько лет была несчастна. Переехала в этот тихий лес на юге Англии, где все ее воспоминания о прошлой жизни мало-помалу меркли…
Ушел Гарри от этой женщины уже вечером. Она была хорошим рассказчиком, Гарри словно оказался в прошлом и увидел события своими глазами. Эйлин Принц рассказала ему довольно много, хотя ее рассказ оставил еще больше вопросов, чем письмо Лили. Но один ответ Гарри все же получил: «Он не сделал ничего для нее. Ни для нее, ни для нашего ребенка».
