Чудеса случаются

Глава 5

Шел снег.

Он, искря обрывками сахарной ваты, равномерно и целеустремленно ложился на поле для квиддича, на зрительские трибуны, покрывая их идеально-ровным пушистым слоем холода, белоснежности и легкости. Далекий Запретный лес, нахохлившись, надел пушистую белую шубу, а Хогвартс упрямо продолжал форсить, прикрывая свою красную черепицу лишь легким белым плащом.

Семеро игроков летали на метлах над стадионом, а Молли, подперев рукой в пушистой варежке круглый подбородок, наблюдала за ними со зрительской трибуны.

Темнело, Мориссет и Грину удалось забить всего лишь три гола, и с такими успехами гриффиндорской команде точно не обыграть хаффлпаффцев в следующем мачте. Ну что ж, будет еще одна причина для печали…

— Привет.

Молли обернулась и увидела Артура.

— Могу я присесть?

Она кивнула, и Артур шумно упал на скамью рядом с ней.

— Думаешь, наши выиграют? — спросил он, вытягивая ноги под скамью следующего ряда.

— Без шансов, — угрюмо ответила Молли.

Некоторое время они молча смотрели на игроков.

— Снег красивый.

— Да.

Опять тишина.

— Молли, ты очень хорошая, — сказал Артур таким тоном, словно говорил о квоффле или скамье, на которой они сидели.

— Артур, ты тоже очень хороший.

Артур вздохнул. Молли тоже.

— Я могу тебя кое о чем спросить? — тихо сказал Артур.

Глаза Молли в подкрадывающихся сумерках странно вспыхнули, когда она повернулась к Артуру и кивнула.

— Я хотел спросить тебя... Вот как ты представляешь себе свою будущую жизнь? Свою семью?

Молли молчала, разглядывая его лицо.

— Я хочу большой дом, — произнесла она наконец. — Большой дом где-нибудь в селе. Оранжевые занавески на окнах и пузатый медный чайник. Дверь в кухню с двумя половинками, чтобы открыв верхнюю, впускать в дом солнечный свет и сов с почтой. Скрипучие половицы лестницы и грядки с морковкой.

— Камин с деревянной полкой, на которой в рядочек стоят колдографии детей. Большой обеденный стол и уютная желтая лампа над ним. Сад. И эти... интересные такие... тетя Хестер еще как-то приносила, говорила, у магглов они популярны...

— Кольца для занавесок, — вспомнила Молли.

— Точно. Кольца для полотенец. А еще бабушкин ковер в гостиной.

— На котором гномы играют в чехарду?

— Да.

— Он мне тоже нравится, и я хотела его видеть в гостиной своего дома, — заявила Молли.

— Увы, я приметил его первым, — пожал плечами Артур.

Молли фыркнула.

— Ты знаешь... а ведь планы на будущее у нас примерно одинаковые, — продолжил Артур.

Молли бросила на него быстрый взгляд и промолчала.

— А кого... а с кем ты представляешь... то есть я хотел сказать... ну, кого ты видишь в качестве хозяина дома? Себастьян как-то... ну, не очень он вяжется с жизнью в деревне... Хотя, конечно... нет, Молли, я ничего такого не имею в виду! Вполне возможно, что он...

— Он не подходит, — перебила Молли. На ее лице расцвела широкая улыбка.

— Да?

— Совершенно.

Снова наступила тишина. Артур и Молли флегматично наблюдали за тренировкой. Игроки Гриффиндора по-прежнему носились в воздухе, теперь, правда, характер и смысл их полетов изменился — вся команда гонялась за вратарем, который умудрился не поймать переданный из рук в руки квоффл.

— Молли! — в порыв вдохновения внезапно воскликнул Артур.

— А?

— Молли... знаешь... случилась такая странная штука, я сам в шоке уже несколько дней, и ты, наверное, тоже будешь... или не будешь... Вот происходят, к примеру, ураганы, землетрясения... магглы еще говорят «наблюдается мимическая активность»... и вот... я просто тут подумал... наверное, — неловко закончил он, чувствуя, что пора это сделать, а то слова, что комом встали у него в горле, по всей видимости, тянут жребий, кому из них первым выскочить, и этот жребий сплошь выпадает законченным словесным идиотам.

— Артур, так что случилось?

— Ты не поверишь...

— Поверю, — подбодрила его Молли.

Артур быстро взглянул на нее, набрал воздуха в грудь, снова посмотрел и шумно выдохнул:

— И вправду снег красивый.

Молли вздохнула.


Игроки гриффиндорской команды наконец поймали своего вратаря и теперь с воодушевлением старались засунуть его в крайнее левое кольцо...


— Молли...

— А?

— Молли, я не могу сказать... И не сказать не могу. Я уже говорил, что ты хорошая?

— Да.

— Так вот, Молли... Я не в том смысле говорил... не по-дружески, понимаешь? То есть, конечно, и по-дружески... ты хороший друг, но знаешь... В общем, я понял...

На покрасневших ушах Артура медленно таял снег, а его взгляд сквозь очки был вдохновенным и исполненным муки. Слова рвались из него, он не мог не объяснить ей того, что скопилось в сердце, так нечаянно и негаданно скопилось, но вот правильно все сделать... нужные слова не шли на ум, хоть плачь... Ух, пойти, что ли, отнять у кого-нибудь из этих растяп метлу и показать, как играют в квиддич?! Ну и что, что он не очень хорошо играет, даже совсем не играет, все лучше, чем вот так... и вообще нужно уйти, зачем он только...

— Молли, я люблю тебя.

Молли молчала, глядя на Артура во все глаза.

— Э-э... не по-дружески люблю. Я понял это. То есть и по-дружески тоже, но еще и... Молли, я хочу, чтобы у нас был общий дом с камином, дверью из двух половинок, лампой и ковром. Хочу, чтобы мы были вместе. Всегда были.

В лице Молли что-то медленно-медленно начало меняться. Оно разглаживалось, черты его смягчались; глаза заблестели лукаво и ярко, а в уголках рта заиграли лучики улыбки.

— Ты понял?

— Ну да, — Артур неловко потер шею, опустив взгляд. Таким смущенным он чувствовал себя в последний раз в возрасте семи лет, когда тетя Каллидора обнаружила его в леднике, уплетающим рождественский пудинг, предназначенный для гостей. — Вот я и говорю, что это как ураган, я сам не ожидал, что так получится и...

— Артур, ты оправдываешься?

— Нет, — твердо сказал Артур. В миг все ненужное, неважное, несущественное умчалось вглубь сознания, размахивая в панике руками, а главное, правильное, нужное уверенно вышло на передний план. — Я люблю тебя. Люблю, и все. Люблю, как ты улыбаешься, как заправляешь прядку за ушко, как зеваешь и сердишься. Люблю твои шутки и замечания, твои пальчики все в чернилах, люблю то, как ты смотришь на меня и то, как ты склоняешь голову набок, когда отвечаешь на уроке. Люблю твои учебники и перья, эти твои смешные мантии, люблю все до единого твои подарки. Люблю тебя.

Молли сидела, приоткрыв рот. Розовый румянец покрыл ее щеки, а хлопья снега на растрепанных рыжих волосах искрились, как мишура на мандаринах.

— Артур...

Артур наклонился и легко поцеловал ее в самую ямочку на щечке.

— Люблю, — шепнул он.

Вот оно. В сердце то солнечное, теплое, что пряталось глубоко-глубоко внутри, осмелело и расширилось в нем, заполняя собой без остатка. Оказывается, выражение «таять от нежности» подразумевает под собой не только кайфование с мокрыми ногами у камина...


...Игроки гриффиндорской команды врассыпную шарахнулись от вратаря, отобравшего у одного из загонщиков биту...


— Знаешь, — Молли густо покраснела, но говорила твердо, не сводя взгляда с Артура, — вот когда ты спросил о том, с кем я представляю свое будущее, мне на ум ни одна кандидатура не пришла. И я задумалась, почему так. Моя жизнь, такая, какой я хочу ее видеть: большая семья, дети, дом и сад... и нет рядом никакого принца. Зато всегда есть ты. Ты всегда рядом. Стоит мне закрыть глаза и начать мечтать: я вижу вместе со своими мечтами тебя, заботливого, такого привычного и такого хорошего. Семья, дом и ты. Есть повод задуматься над этим, правда? — она улыбнулась так, словно поцеловала Артура. — Артур, я думаю, со мной это тоже произошло. Ураган, землетрясение, что-то, чего я до сих пор не понимаю, чему удивляюсь, и что меня радует... Внутри просто что-то сжимается так крепко, что становится больно... и хочется кричать от счастья. Это стихийное бедствие, Артур. Я тебя люблю.


...Охотник с перепугу забросил квоффл в с пустые ворота, чем привел вратаря в еще большее бешенство...


— Правда? — Артур, не дожидаясь ответа, поцеловал Молли в кончик носа.

— Правда, — Молли подумала, что, верно, стук ее сердца слышен в Лондоне.

Артур, наклонившись еще ниже, легко коснулся ее губ, а Молли выдохнула и обхватила его шею руками, притягивая к себе в сумасшедшем, безудержном чувстве восторга и обожания.

Они целовались и целовались, их шарфы и очки Артура — все сместилось куда-то вбок и безумно мешало, но поправлять и отвлекаться от поцелуя... да кто об этом думает? Они растворялись друг в друге, в нежности и счастье.

Снег пошел сильнее, он щедро осыпал Артура и Молли, словно небо подготовило целый ворох праздничных конфетти и только ждало момента, когда уже можно будет вывалить его влюбленным на голову.

Из-за него и из-за прочно обосновавшихся сумерек игроки больше не могли хотя бы с однопроцентной вероятностью попадания швырять друг в друга квоффл. Да и гоняться друг за другом наскучило. Почти идеальным клином во главе с вратарем по прозвищу Август-Руки-Кольца они полетели в раздевалки.

И Артур и Молли продолжали целоваться, лишь иногда прерываясь, чтобы спросить: «Где ты раньше был?», «А ты где была?», обменяться взглядом, счастья из которого хватило бы на население какой-нибудь густонаселенной страны, и целоваться снова.

А вечер кануна Рождества неумолимо растекался по лесу, по горам и по Хогвартсу, постепенно наливаясь ночной, всегда волшебной в Рождество, тьмой. Снег заменил собой звезды, сияя, в отличие от них, тепло и нежно. Он сиял для Артура и Молли, которые просидели на зрительской трибуне так долго, что если бы не веселое, согревающее пламя в банке, наколдованное Артуром, махровые шарфы, связанные Молли, и теплые мантии на подкладке, следующий, праздничный день они бы встретили с простудой. Впрочем, вряд ли это их могло напугать. Как и то, что в столь позднее время запрещено находиться за пределами спален. У них было первое свидание, и им совершенно ни до чего и ни до кого не было дела.


Жизнь каждого бежит, торопится и очень не любит оглядываться назад. Пустое кажется значимым, важное — пустым, и все было бы довольно скучно, если бы на мощенной добротной брусчаткой Дороге Жизни не попадались иногда драгоценные камни, называемые Чудесами. Так вышло, что большинство людей находят чудеса-драгоценности на станции «Рождество» (возможно, дело в том, что люди заранее закапывают клад на этой станции, чтобы потом радостно предвкушать его нахождение). Драгоценности попадаются, чудеса случаются.

И совсем неважно, что порой это чудо всегда был с тобой: ровно шагало с тобой по Дороге Жизни, поддерживая тебя в Пути.

Неважно.

Все равно это рождественское чудо.
__________________________

— Я вернулась в спальню в четыре часа утра...

— Где же ты была всю ночь? — Билл изумленно смотрел на мать.

Миссис Уизли улыбнулась.

— Мы с отцом гуляли...

«Гарри Поттер и Кубок Огня», с. 558