Глава 4. Две разные БеллыЕще во время учебы в Хогвартсе я пришел к однозначному выводу, что любовь – это слабость. И логика моя неоспорима. Для чего людям нужны чувства? Для того, чтобы были привязанности и поддержка. Человеку сложно жить самостоятельно и независимо, ему нужны подобные «якори», привязывающие их к существованию и придающие ему своеобразный смысл. В этом и кроется одна из причин извечной людской слабости. Малейшее проявление любви или хотя бы дружбы можно расценивать как несамодостаточность.
По-моему, мои рассуждения вполне логичны. Но ведь Дамблдор тоже умен, как бы ни тяжело было мне это признать. С чего только он взял, что способность любить – это сила?
Впрочем, мне некогда вновь об этом задумываться. Есть гораздо более важные проблемы, которые нужно решить прямо сейчас.
- …Ты поняла? – осведомился я, наконец закончив объяснять теорию легилименции. Белла проговорила что-то утвердительное. К Пожирательнице вернулся самоконтроль, и она снова напряглась. Как же мне жаль, что с помощью легилименции нельзя прочесть мысли!..
Так, внимание, Лорд. Теперь, пожалуй, наступает самая сложная часть сегодняшнего дня.
- Белла, мне нужно с тобой поговорить, - сказал я. Она вздрогнула, непонимающе взглянув на меня. Действительно, мой голос прозвучал как-то странно, наверно, слишком нервно. Но разве можно не занервничать в ситуации, когда не имеешь ни малейшего представления о том, что будешь говорить в следующий момент, а от результата разговора зависит жизнь?
- Что ты знаешь о проклятьях? – неожиданно даже для себя спросил я. А хороший ведь вопрос! Если Белла осведомлена о Проклятии, она мне все расскажет. Если же нет, то подумает, что я просто готовлю ее к мифическому заданию.
(А вариант, что Беллатрикс знает, но не скажет, потому что решила предать, ты не рассматриваешь? Ну, вообще-то, и правильно не рассматриваешь…)
- О проклятьях? – удивилась вопросу Белла. –Это древняя магия, очень сложная, ее невозможно отменить, и сейчас она не употребляется. Милорд, я вообще-то о них знаю мало… но если нужно для задания, я могу найти информацию! – Белла излучала энтузиазм, глядя на меня, впрочем, чуть виновато. Единственная из Пожирателей, кто не только не пытается увильнуть от заданий, а наоборот, стремится к ним... Хотя я был бы очень рад, если б это было не так. Или, по крайней мере, не настолько сильно бросалось в глаза.
Я разрешил Лестрейндж заняться вопросом о проклятьях и отпустил ее. Конечно, ей ничего не известно о Нем. Если бы она знала, то непременно рассказала бы. Сомнений быть не может.
(А что, если она, после того, как разберется в проклятьях, поймет, что одно такое лежит на тебе?)
И только вечером, когда я в чудесном одиночестве сидел в библиотеке и, глядя на шрам-напоминание, раздумывал надо всем происходящим, меня озарила мысль. Можно было не поднимать вопрос о проклятьях, что было, в общем-то, довольно рискованно и неточно, а просто незаметно применить легилименцию к Белле. Несмотря на успехи на наших занятиях, она не почувствовала бы проникновения такого мастера, как я. Почему же сразу об этом не догадался?
(Потому что ты – идиот. Неисправимый.)
День 11.
Наступил одиннадцатый день после дуэли, по совместительству являющийся третьим днем занятий с Беллой. Сегодня я не увидел ничего стоящего внимания – только посвящение в Пожиратели, первый Круциатус и почему-то свадьба с Родольфусом. Последнее меня немного разочаровало - нет бы, какое-нибудь самое первое боевое задание найти... Был бы день со сгруппированными по теме воспоминаниями. А так… а так не интересно и не логично. Впрочем, Белла и логика – понятия несовместимые.
Сегодня прогресс в окклюменции у нее, к слову, отсутствовал совершенно. По-моему, она из-за этого расстроилась. А я - наоборот. Будет даже лучше, если Белла этой наукой не овладеет. Во-первых, мне будут всегда открыты ее воспоминания – а, учитывая нынешние обстоятельство, это будет далеко не лишним. Во-вторых, не придется придумывать задание – сошлюсь на то, что у нее не получается защищать свое сознание.
Кстати, про задание. Нужно с ним что-то делать. Я вообще удивляюсь, как Белла верит в такую историю. В Англии не так уж и много хороших легилиментов, а тех, кто имеет существенное значение в войне – и вовсе единицы. Самым главным моим врагом из которых считается Дамблдор. Не знаю, что Белла думает обо всем этом. Даже предположить не могу. Но явно нужно предпринимать какие-нибудь действия.
С вопросом о проклятиях, к счастью, пока все спокойно. Она еще не нашла литературы о них. Но, насколько я знаю Пожирательницу, это не надолго.
…Беллатрикс сидела в кресле напротив меня и нервничала. Нет, все-таки она что-то знает! Хотя в ее памяти (я проверял) ничего о Проклятье не обнаружено. Следовательно, проблема не в нем. Тогда в чем? Вот это мне и нужно сейчас узнать.
- Белла, - вкрадчиво обратился к ней я. – Ты должна сказать мне, что произошло.
- Милорд? – переспросила насторожившаяся Лестрейндж. – Я не понимаю, о чем вы говорите…
- Ты. Все. Прекрасно. Поняла, - четко произнес я, пристально глядя на нее. – Я жду ответа на свой вопрос.
Беллатрикс растерялась, не зная, что ответить. Похоже, с одной стороны она не хочет врать, а с другой – уверена, что ее слова мне не понравятся. Так что же с ней случилось? Это становится по-настоящему важным вопросом.
- Я… милорд… я… ничего не происходит, милорд, я клянусь Вам! – после некоторых колебаний воскликнула Белла. В ее глазах стояли слезы.
Я не поверил. Всегда прекрасно узнавал ложь, и различаю, когда мне врут, не ошибаясь. Но раз Белла не сказала сразу – то не скажет и под Империо. Да, она всегда предана тому, во что верит, но именно из-за этого не поддается никакому переубеждению. Значит, сейчас нужно отпустить ее и попытаться поговорить вновь через пару дней.
- В таком случае, ты можешь уходить, - холодно прозвучал мой голос. Все-таки я великолепно умею управлять своими интонациями. Так, что они не выражают ни капли моих эмоций, но при этом полностью отражают отношение к ситуации…
Скрипнула затворившаяся дверь. Я снова наконец-то был один. И за прошедший урок ни на дюйм не приблизился к освобождению от Проклятья.
Весь вечер из моей головы не выходила одна мысль, мешавшая сосредоточиться на планах захвата Министерства.
Меня скоро не будет в живых.
(Зачем продумывать стратегию войны, если все равно не доживешь до победы?)
Предпринять что-то необходимо, а тут еще и у Беллы появился секрет… ну, раз она наотрез отказалась его сообщать, то, наверно, это имеет какое-либо отношение ко мне. Не обязательно, конечно, хотя очень вероятно.
Про Проклятье она не информирована, ничего нового про меня за последнее время не узнала. Значит, это ее собственные мысли, ее собственные заключения…
Внезапное озарение, непонятно откуда появившееся в моих мыслях, подсказало не самую необоснованную версию происходящего. Может быть, Беллатрикс просто чувствует, что мне от нее что-то нужно? И знает об истинном к ней отношении. У нее всегда была неплохая интуиция, да и в людях она разбиралась неплохо...
Правдоподобно ведь…
(Очень правдоподобно.)
Что ж, буду придерживаться этой версии, пока не придумаю ничего другого.
Но как,
как мне заставить ее сказать «да»?! Чтобы Белла призналась, у нее должна быть твердая уверенность в том, что я не среагирую на эти слова так же, как в прошлый раз. А откуда она возьмется, если Пожирательница догадывается об эмоциях, которые я испытываю на ее счет?!
Но… ведь Белла не может быть уверена в своих ощущениях. Разумеется, она знает, что ее редко подводит интуиция, но доказательств-то никаких нет! Все выглядит так, словно я действительно заинтересован в ней, хотя бы как в Пожирательнице. По крайней мере, я прилагаю и буду прилагать к этому все усилия. Нужно серьезнее заняться этим, причем как можно скорее.
Этой ночью мне приснилась Белла и мой вопрос: «Ты меня любишь?» До истечения срока осталось восемнадцать суток, всего восемнадцать…
День 12.
Сегодняшний день ознаменовался тем, что Белла со второй попытки сумела-таки закрыть свое сознание полностью и даже полминуты продержала защиту. Правда, окклюменция израсходовала все ее силы, и занятие пришлось прекратить довольно рано.
И теперь из-за того, что эта… ну ладно, вырабатываем хорошее отношение, просто
эта не в состоянии нормально окклюментиться,
(когда это ты начал издеваться не только над людьми, но и над словами? «Окклюментиться»…)
я должен о чем-то с ней поговорить. На самом деле, пообщаться мы должны были в любом случае. Но если бы мы занимались столько же, сколько обычно, мне удалось бы немного оттянуть сей неприятный момент. Интересную тему для разговора я, кстати, так и не придумал. Все надеялся, что накатит вдохновение.
Вдохновение пока не накатывало и, похоже, даже не собиралось. Поэтому придется выбирать наибанальнейшую и наискучнейшую тему, которую с Пожирателями обсуждать совершено бессмысленно. Зато она должна продемонстрировать Белле мое доверие.
- Как ты думаешь, что можно сделать для скорейшего достижения победы? – нарочно задумчивым голосом спросил я, изо всех сил стараясь сделать так, чтобы вопрос выглядел, будто мне действительно важно знать ее мысли о этому поводу.
Беллатрикс такого не ожидала. Она, конечно, знала, что я никогда не обсуждаю стратегию войны вне собраний. Да и на них не особо интересуюсь мнениями сподвижников. Как я и предполагал, мои слова произвели на Пожирательницу сильнейшее воздействие. Эмоции, вызванные ими, смели прочь всю осторожность и опасения. Белла выглядела приятно потрясенной и счастливой.
Вот поэтому-то я и не хотел использовать этот вопрос. Хотя для приближения того чудесного дня, когда Проклятье будет снято, он, наверно, один из наиболее подходящих вариантов.
- Мне кажется, что в первую очередь нужно убить Дамблдора, милорд, - энергично начала она. Надо же, мы в чем-то сходимся! – Он, конечно, просто старый маразматик, но маг сильный, - тоже нельзя не согласиться.
- И как ты предлагаешь это сделать? – спросил я.
Белла, не зная, что ответить, пару минут продержала паузу, раздумывая.
- Может, приказать Снейпу? – неуверенно начала она. – Дамблдор ему доверяет, к тому же Северусу убить его проще всех. В Хогвартс попасть, должно быть, не слишком просто, а Снейп там уже преподает…
Она вопросительно взглянула на меня, ожидая реакции.
- Продолжай, ты ведь еще что-то хочешь сказать, - понял я по этому взору.
- Я не доверяю ему, милорд, - после секундной заминки выпалила она и виновато опустила глаза.
- А я доверяю, - мягко, но не совсем искренне произнес я. – Но твой план я принять не могу. Снейп нужен в качестве шпиона, а если я прикажу ему убить Дамблдора, то откроется, что на самом деле он служит мне. Может, стоит проучить это Дамблдора кому-нибудь другому?
Белла, услышав этот явно наводящий вопрос, на секунду задумалась. Ее охватил азарт, желание догадаться о моем плане. Впрочем, энтузиазм несколько поугас, когда стало ясно, что понять ответ не слишком просто. Все-таки в составлении планов она не разбирается совершенно.
- Но ведь больше Пожирателей в Хогвартсе нет! – воскликнула она, глядя на меня с выражением сознания своей вины.
- Значит, будут, - мой голос прозвучал раздраженно, и Белла снова опустила глаза в пол.
- Кого вы имеете в виду, повелитель? Кого-то из учеников?
Хм, может, она все-таки не безнадежна?
- Я имею в виду твоего племянника, Драко Малфоя, - медленно сказал я, поудобнее устроившись в своем кресле и приготовившись наблюдать реакцию Лестрейндж. Мои ожидания вполне оправдались. Радость была бурной и омерзительной.
- Спасибо, милорд… - сдавленным от охвативших ее чувств шептала Белла, сияя восторженной улыбкой. – Цисси и Люциус будут счастливы… такая честь для нашей семьи…
Я не особо утруждал себя выслушиванием всех слов благодарности, придав лицу чуть снисходительное выражение и иногда кивая. Этого для Беллы в таком состоянии было вполне достаточно.
Когда она более-менее пришла в себя, я продолжил:
- Ты лично расскажешь об этом Малфоям, если хочешь. А сейчас можешь идти, - у меня складывалось впечатление, что выдержки надолго не хватит. Созерцание счастливой Беллы ужасно выводит из себя. Жалко, нельзя ее Круциатусом…
Как ни странно, после ухода Лестрейндж не стало ни капельки легче. Раздражение, накопившееся за все дни Беллиного повторного ученичества, больше не желало тихонько дремать в уголке сознания, а неудержимо рвалось наружу.
Незаметно для себя самого я взмахнул палочкой и произнес заклятье «Авада Кедавра». Кстати, мне кажется, или это на самом деле моя самая естественная реакция на отрицательные эмоции? Потом в каком-то ступоре смотрел на горящее кресло, в котором несколько минут назад сидела Пожирательница, представляя… Ладно,
ничего не представляя. Оранжево-синие язычки пламени лизали обивку, издавая негромкий треск. Оказывается, кресла хорошо горят… Мысль о том, что огонь нужно все-таки потушить, посетила меня, только когда пламя перекинулось на ковер.
Агуаменти, еще пара взмахов палочкой – и последствия намечавшегося пожара успешно устранены. Жаль, что нельзя так же просто уничтожить лишние эмоции. А избавиться от них необходимо. Очень неудобно влюблять в себя человека, с которым неприятно находиться в одной комнате. Хотя, несомненно, она сама виновата. Просто не нужно быть такой… ну, вот такой.
К тому же, если задуматься, раньше она была вполне нормальной. Не зря же я какое-то время считал ее лучшей из Пожирателей… Дело, наверно, в том, что раньше она была личностью, а не свихнувшейся на преданности фанатичкой. Она была абсолютно другой – имеющей собственное мнение по любому вопросу, дерзкой, смелой и очень талантливой Темной волшебницей. А сейчас… наверно, это из-за Азкабана, но нынешняя Белла не имеет практически ничего общего с прежней Беллой. Это просто два разных человека с одинаковым именем.
Да… что-то в такой идее определенно есть. Тогда в любви мне признавалась Прежняя Белла, а сегодня я разговаривал с Беллой Нынешней. Ничего общего. Два абсолютно разных человека.
Но что же мне делать?!
Белла Нынешняя, в отличие от Прежней, наверняка не любит меня и уже никогда не полюбит. А значит, не сможет сказать «да». А значит, я умру. Но я ведь не хочу умирать!
Но разве возможно что-то изменить? Больше-то кандидатов нет. Скажет ли Белла «да»? Вернется ли к ней частичка Прежней Беллы? Неизвестно. И другого выхода, кроме как убедить ее сказать это, не существует. Остается только пытаться что-то сделать…
(Зная, что это напрасно.)
День 13.
Занятие с Беллой промелькнуло незаметно. Абсолютно не помню, что видел на этот раз в ее сознании. Не слишком помню и то, что говорил. И что она мне отвечала. Кажется, я пару раз ловил на себе ее обеспокоенные взгляды… Не было никакого желания даже злиться или возмущаться подобным непочтением.
До сегодняшнего дня со мной никогда не случалось такого апатичного, безразличного ко всему состояния. Впору было встревожиться, но я, похоже, просто не мог ни ощущать какие-либо эмоции, ни рассуждать логически.
Да и зачем, если через семнадцать дней я все равно умру. Какой смысл бороться, если заранее знаешь, что проиграешь? Никакого, конечно. Еще можно попытаться что-то изменить, но надеяться лишний раз не стоит. Смириться с мыслью о смерти невозможно, но, наверно, привыкать к ней уже нужно.
