ГолубойВо время последнего разговора Оливер упрекнул его в излишней правдивости, но Гарри судил о своих суждениях по тому, что видел. Малфой превосходно справился бы с ролью ловца, в этом не было никакого сомнения. Две тренировки, всего две короткие тренировки убедили Гарри в собственной необъективности, равно как и в предвзятости Оливера.
— Я знаю, что происходит, — неохотно признался он Малфою в порыве какого-то нелепого раскаяния. — Меня Вуд учил играть, тебя — Флинт. Просто разные техники. Я думаю, что покажи ты несколько финтов, придуманных нами — уже давно играл бы в команде.
— Поттер, как великодушно! — съязвил Малфой, но взглянул, тем не менее, заинтересованно. — Думаешь, дело только в этом?
— Черт его знает, — Гарри смотрел, как он снимает перчатки и расстегивает щитки и не чувствовал зависти.
Сам-то летать еще не мог. Играть — тем более.
— Тебе, Малфой, поменьше бы спеси, сыгрались бы.
— Квиты, Поттер.
Гарри прислонился спиной к стене и закрыл глаза. Он сидел прямо на полу, проигнорировав скамейки в раздевалке.
— Спасибо.
— Что-то я тебя не узнаю, — сказал Малфой, звякнув дверцей шкафчика. — Ты уверен, что тебе голову не отшибло?
— Черт его знает, — повторил Гарри.
Малфой помолчал.
— Никто тебя не просит со мной общаться после тренировки. Велика честь.
— Заткнись, я тебя прошу, — Гарри открыл глаза и посмотрел на Малфоя. — Почему надо постоянно собачиться? Ты поймал снитч, радуйся. Скоро будешь играть в команде. Обошел меня дважды.
— С чего ты взял, что мне так важно тебя обойти? — резко спросил Малфой.
Вместо ответа Гарри красноречиво на него посмотрел и снова закрыл глаза.
— Скучно с тобой сейчас, — после паузы сказал Малфой. — Искра в тебе угасла, теперь и не подраться. Вялый ты какой-то. Не переживай, одумается твоя рыжая.
Гарри вздохнул и поднялся.
— Ладно, укладывай свои аристократические кудри, я удаляюсь.
— Подожди. Пойдем, кое-что покажу, Потти.
Гарри даже головы не повернул.
— Достал ты меня, Хорек. Схлопочешь ведь.
— Так уже лучше. Узнаю старого доброго нервного Поттера.
Он дождался, пока Малфой аккуратно, разгладив все вещи по швам, сложит их в шкафчик, немного поглумился над девчачьей манерой собираться, а на самом деле — хорошо провел время.
Они вышли из раздевалок и пошли к замку.
— Стой, — вдруг сказал Малфой и даже придержал его за локоть.
— Стою.
Малфой достал палочку и пробормотал какое-то заклинание, прочертив в воздухе эллипс. Сначала Гарри непонимающе пялился на Малфоя, а потом иронично хмыкнул.
— Это что?
— Радуга, — самодовольно усмехнулся Малфой.
Радуга нравилась, если не сказать больше. В холодном климате Шотландии радуги были нечастым явлением, и в основном Гарри видел их в искусственном небе замка. То ли дело ирландцы — Шеймус рассказывал, как самолично наблюдал такую, что можно было умереть от изумления.
Ну, малфоевская тоже не уступала.
— Недоделанная какая-то, — хмыкнул Гарри и добавил: — Маг из тебя, как из моей палочки флейта.
— Поэт, — восхищенно отозвался Малфой.
— Иди ты.
— С удовольствием.
— О как.
— А вот так.
Гарри задрал голову, разглядывая радугу.
— И что тебя сподвигло?
— Ну... в общем и целом то, что Астория сегодня так нежно мне улыбалась за завтраком. Я онемел и восхитился.
— А. Лучше бы ты ослеп и взбесился.
— Гарри, ты невозможен, как возвращение Темного Лорда.
— Мерлин сейчас должно быть в могиле перевернулся. Ты меня назвал по имени.
— Это мне голову напекло.
— Нет, это в тебя отрикошетила улыбка Гринграсс. Задела по касательной.
— Нельзя недооценивать улыбки, Потти. Иногда полезно улыбаться. Кто-то мог бы влюбиться в твою улыбку. А это тебе сейчас требуется, учитывая то, что рыжая тебя бросила.
— Меня никто не бросал. Мы приняли решение разойтись полюбовно.
— Полюбовно не расходятся, а сходятся. Сразу видно, какой у тебя большой опыт по части отношений.
И снова радуга. Радуга-радуга-радуга.
— Слушать тебя тошно, — улыбнулся Гарри.
Настроение существенно улучшалось.
— А ты не слушай.
— Можно подумать, у тебя большой опыт, Малфой, — невпопад сказал Гарри, но однокурсник его понял правильно.
— Приличный. Не чета кое-кому. Что у нас?..
— А у тебя?
— Надеюсь, ты не хочешь упрекнуть меня в отсутствии вкуса? — Малфой поигрывал палочкой и кусал губы.
— Радуга почти удалась, — ухмыльнулся Гарри.
— О, ты это признал. Поттер, а тебе блондинки или брюнетки нравятся? Хотя, можешь не отвечать. И так понятно, что экзотичные.
Говорить о своих немногочисленных романах не хотелось вообще.
— Ты меня достал этим разговором. А тебе какие нравятся? И вообще — нравятся ли, опытный ты наш?
— Нравятся, — неожиданно тихо отозвался Малфой, делая вид, что рассматривает радугу. — И, между прочим, даже очень нравятся. Я, можно сказать, по уши влюблен, недоверчивый ты наш.
— Меня сейчас стошнит. Тебе поговорить не с кем?
— Ты сам спросил, я тебе ответил. Не завидуй, Потти: может быть, и тебе повезет. И рыжая вернется.
— Мы с Джинни — только друзья. И вообще… я, между прочим, тоже влюблен. И если ты меня спросишь, в кого — я тебе с чистой совестью дам в ухо.
— Твоя откровенность подкупает. Поэтому я просто спрошу: сильно? Или опять — «разойтись полюбовно»?
— Прилично, — Гарри поморщился. — Во всяком случае, я достаточно сделал, чтобы дать это понять.
— А ты просто подойди и скажи. Люблю, скажи, безумно. Можешь на мне потренироваться.
Гарри посмотрел на него с сомнением.
— Я вот думаю на тебе кулаки потренировать, что скажешь? Какого ободранного низля ты меня расспрашиваешь?
— Это называется «дружеская беседа», Поттер. Тебе этого не понять.
— А мы друзья?
Малфой помолчал.
— Нет.
И быстро зашагал в сторону замка, оставляя за спиной радугу.
* * *
Отборочные оставили после себя ощущение формальности. Оливер понял, что играет Малфой хорошо, и сами члены команды, поначалу бросающие на нового ловца неприятные взгляды, быстро изменили свое мнение. Снитч был пойман на десятой минуте тренировочной игры. Вуд мстительно назначил еще одну.
Драко приземлился на трибуну рядом с ним.
— А тактический разбор игры делать не будем? — поинтересовался он.
— Малфой, ты хочешь блеснуть терминологией или учишь меня преподавать? — хмыкнул Оливер.
— И в мыслях не было.
— Тогда садись на метлу и лети ловить снитч.
— Привет, — на трибуне появилась запыхавшаяся Пэнси. — Прости, что опоздала.
Драко улыбнулся.
— Ничего, сейчас будет еще одна игра.
— Которую болельщики из Слизерина будут смотреть со своей трибуны, — мрачно добавил Оливер.
Проигнорировав замечание, Пэнси поставила сумку на скамью и принялась рыться среди многочисленных книг.
— О! Нашла! — достав бутылочку с тыквенным соком, она протянула ее Драко. — Держи.
— Спасибо.
— Малфой, миловаться будешь потом. Сначала — игра. А тебе, Паркинсон, я еще раз напоминаю, что ваша трибуна находится напротив.
Вуд явно терял терпение, и Пэнси попыталась придать голосу миролюбивый тон:
— Тренер, не заводитесь, я просто принесла сок. В нашей команде это была обычная практика.
— Это не ваша команда, Паркинсон. Это сборная. И я предупреждал, чтобы ты оставила меня в покое.
— При всем моем уважении, тренер, мое присутствие здесь не имеет к вам ни малейшего отношения.
— Если ты сейчас не покинешь трибуну…
В голосе Вуда звучали угрожающие нотки.
— Пэнс, не связывайся, — шепнул Драко.
— Хорошо, — кивнула она. — Удачи!
Подхватив сумку, Пэнси спустилась вниз.
— Внимание! Через две минуты начинаем! — сообщил игрокам Оливер, наблюдая за тем, как она пересекает поле и поднимается на трибуну напротив.
Он сам не понимал, почему разозлился, но это нервное состояние ослабило внимание, и лишь через полчаса с начала второй игры Вуд заметил, что ловец намеренно тянет время, гоняясь за снитчем, но не делая попытки его поймать.
— Малфой! — закричал Оливер. — Ты так и будешь носиться с ним, как с барышней на первом свидании?
— Я жду, когда команда заработает двести очков, — отозвался Драко, ухмыляясь.
— Если увижу это на игре — поставлю замену! Лови снитч! И на сегодня закончим.
— Да, тренер! — пальцы Малфоя сомкнулись вокруг мяча, перехватив трепетавшие крылья.
Тренер. Вуд потрясенно застыл и даже повернул голову, глядя на Поттера. Усмешка Гарри напомнила малфоевскую.
— Гарри, ты ничего не хочешь мне сказать о Малфое?
И снова тот ухмыльнулся.
— Тренер, я готов сказать о Малфое многое, — ответил Гарри, наблюдая за полетом пресловутого слизеринца. — Охренительно играет в квиддич. Ловец что надо, верьте мне. В силу своих многочисленных мозговывертов — упорен в достижении цели. В общем, находка для команды. Спортивная форма — на уровне профессионального игрока. Характер — дерьмо, тут глупо спорить, но...
Малфой спикировал на поле и спрыгнул с метлы возле ящика для мячей. Финниган уже успел убрать квоффл и бладжеры, и в футляре оставалось лишь одно пустое углубление. Протянув Шеймусу снитч, Драко направился за остальными игроками в сторону раздевалок. Вслед за ними поле покидали и болельщики.
Когда трибуны опустели, Оливер вернулся к разговору.
— Гарри...
Поттер повернулся к нему и вскинул брови.
— Я что-то забыл? А. В порочащих его связях замечен не был... почти год точно.
— Гарри Поттер... — вкрадчиво сказал Оливер.
— Что?
— Ничего. Можешь идти.
Он заметил, что Гарри поднялся с сожалением: уходить с трибун герою никак не хотелось. Оливер вдруг вспомнил, что сам когда-то учил Гарри, радовался его победам. Вполне возможно, что тот теперь испытывает то же самое, глядя на своего протеже.
— Хотя — нет. Подожди. Мы не все успели обсудить.
Гарри напрягся.
— Как ты помнишь, в мае играем с Дурмштрангом, — Оливер потер больное колено.
— И мне бы не хотелось, чтобы играл Драко. Ты сам когда сможешь начать тренировки?
Гарри облокотился на перила и обернулся. Вуд не выглядел раздраженным и, возможно, сейчас было подходящее время, чтобы сообщить о своем уходе.
— Вот что, — Гарри сел рядом с Оливером и положил руку на его плечо. — Я давно хотел тебе это сказать…
Но Вуд уже знал. Вернее, понимал, просто сам говорить не хотел.
— Можешь не извиняться. Когда решил?
— В начале года, — Гарри покачал головой и отвернулся, наблюдая за игроками. — Всё не мог сказать. Извини.
— Надо было, — глухо ответил Оливер.
— Я из-за тебя играл. Если бы не моя травма…
Он осекся, и Вуд понял, почему. Само слово «травма» было запретным настолько, что последний первокурсник не смел его произносить в присутствии школьного тренера.
— Извини.
В душе плеснулась злость — не на Гарри, на самого себя. С ним носились как с инвалидом… Хотя, почему — как? Почему?
— Не стоит. Я понимаю, что ты хотел сказать.
Но Гарри уже повернулся к нему, и Оливер увидел в его глазах то, что так боялся — жалость. Самое страшное в жизни — дружеская жалость и ненавистный жест, когда друг сжимает твое плечо. Вуд дернулся.
— Не стоит. Не надо. И не надо было.
Гарри продолжал смотреть на него, ничего больше не говоря. Глаза за стеклами очков казались слишком понимающими и оттого еще более ненавистными.
После тренировки Пэнси еще раз поднялась на трибуну Гриффиндора. Пока на поле находился Драко, скандалить было опасно, но в беседе тет-а-тет Вуду можно было высказать все. Пэнси рассчитывала застать его одного, но Оливер разговаривал с Поттером, и тон беседы ее удивил.
— Какого черта? — резко сказал Вуд. — Какого черта вам всем понадобилось меня жалеть?!
— Оливер…
Злость билась в горле, сделав голос хриплым, срывающимся на фальцет.
— Не надо делать из меня мученика, понял? Я вас не просил меня жалеть. Я вашей жалости не стою.
— Стоишь, — жестко ответил Гарри, явно выходя из себя. — Ты, мать твою, герой.
Как многие здесь в школе. Ты свою жизнь… Макгонагалл решила подать петицию в Министерство, чтобы тебя представили к награде…
— Да плевать я хотел на эту награду! — Оливер смог сбросить его руку и вскочил с места, не обращая внимания, что колено словно обожгло изнутри. — Героический игрок в квиддич, да?
— Да! — запальчиво выкрикнул Гарри. — Где вы тренировались, в Ирландии? И аппарировали в Хогсмид всей командой. И приняли участие в битве!
Вуд хрипло рассмеялся.
— А кто-нибудь спросил нашего мнения? Кому-то было интересно, что я, например, не хотел спасать Хогвартс? Что я с удовольствием бы отсиделся дома в тот проклятый день?!
Он бросал вопросы прямо ему в лицо и чувствовал невыносимое удовольствие, что может наконец говорить правду. Судя по виду Гарри, тот опешил.
— Не веришь? — Оливер сжал кулаки. — Я же тебя никогда не обманывал, Гарри, придется поверить.
Он придвинулся к нему и процедил сквозь зубы:
— Я из-за чужой войны жизнь потерял. Доброволец, да? Герой? Избавьте меня от громких речей. Меня вынудили сделать выбор, не предоставив его. Да если бы мне сказали, что ногу можно спасти, я бы присягнул хоть самому Волдеморту!
Он предчувствовал удар. Нет, отчаянно желал удара в челюсть, но никак не ожидал, что Гарри просто опустится на скамейку и спрячет лицо в ладонях.
— А я умер, как тебе такое? — послышался его тихий голос. — И меня тоже никто не спрашивал, хочу ли я умирать ради всего магического мира.
Никогда не сравнивай горе, подумал Вуд, моментально приходя в себя. Даже котел ледяной воды не имел бы такого эффекта.
— Никогда не сравнивай горе — у каждого оно свое, — проговорил Оливер, садясь рядом с ним.
— Да уж.
Гарри выпрямился и посмотрел на него.
— Что с ногой? Неужели — никак нельзя?..
— Нельзя. Несколько проклятий ударили одновременно, получился смешанный эффект. Лечишь одно — калечишь другое. Они их даже распознать не смогли.
— Хреново.
— Угу.
Они молчали, но оба знали, что вспоминают битву.
— Ты… вот что… — нарушил молчание Гарри, — на себя не наговаривай. Кому ты присягнул или нет — дело прошлое. Пару ублюдков точно положил, мне говорили. А это дорогого стоит.
Оливер усмехнулся.
— Две жизни за одну. Похоже, я всё-таки победил.
— Оливер…
— Оставь меня одного, — попросил Вуд.
Пока Поттер спускался вниз по соседней лестнице, Пэнси стояла, вцепившись в деревянные перила, чтобы не упасть. Признание Оливера ее шокировало. Злость мигом улетучилась. До этого Пэнси и представить себе не могла, что Вуд так похож на нее. А оказалось, что в войне он тоже не стремился принимать чью-то сторону, но его заставили сделать выбор. Главное различие было лишь во времени выражения протеста — крик Пэнси сорвался с ее губ сразу, а Оливер до сегодняшнего вечера носил возмущение в себе.
Приблизившись к нему, Пэнси снова замерла, гадая, что делать дальше. Оливер почувствовал чье-то присутствие, посмотрел на нее невидящим взглядом и тут же отвернулся, чтобы скрыть слезы. Пэнси успела разглядеть блестящую дорожку на его щеке, и ее сердце снова болезненно сжалось. Вуд не сказал ни слова, а Пэнси, затаив дыхание, шагнула вперед. Чтобы утешить? Она не знала. Раздраженно нахмурившись, Вуд снова обернулся, и в этот момент Пэнси сделала последний шаг, отделявший их друг от друга. Торопливо обхватив лицо Оливера ладонями, она поднялась на цыпочках и прижалась губами к его губам. Пэнси ни разу никого не целовала первой, но сейчас не смогла удержаться — ей хотелось дотронуться до Оливера, потому что… Нет, она не могла объяснить причину поступка даже самой себе. Мгновение спустя, испугавшись собственного порыва, Пэнси отшатнулась. И попыталась сделать шаг в сторону, но не успела — Оливер удержал ее за запястье и снова притянул к себе.
— Ты не… — договорить она не успела — губы Оливера смяли ее протест.
Пэнси закрыла глаза. Она не собиралась отвечать на поцелуй и обнимать Оливера за плечи — это получилось само собой. У Пэнси и в мыслях не было зарываться пальцами в его волосы, тем не менее, она это сделала, осознав содеянное уже после того, как совершила. Она понимала, что ей следует выбраться из кольца его рук, оттолкнуть, убежать прочь, но она упрямо не двигалась с места. Прикосновение Оливера было таким жарким и напористым, что Пэнси, не устояв перед этим напором, разомкнула плотно сжатые губы. И тут же застонала, потому что так яростно ее еще никто не целовал. Ладони Оливера скользнули по ее спине, спускаясь ниже, но Пэнси, вместо того, чтобы возразить, лишь еще сильнее прижалась к нему. Одному Мерлину известно, что еще она позволила бы сделать Оливеру, если бы на них холодной стеной не обрушился ливень. Взвизгнув, Пэнси отстранилась. Часто дыша, она смотрела на Вуда.
— Ты замерзнешь, — нахмурился он, потянув ее за собой по ступеням.
Спуск с трибуны занял больше времени, чем обычно — мешала больная нога Оливера. К концу лестницы мантия Пэнси успела основательно промокнуть.
Оливер затащил ее под трибуны, и о дожде напоминал лишь громкий стук капель по скамейкам над их головами. Но Пэнси его не слышала — в ее ушах звучали лишь глухие удары собственного сердца.
— Ты… ты… зачем? — выдохнула она, и сердито посмотрела на Вуда, поежившись то ли от холода, то ли от его взгляда.
Оливер не ответил и сделал шаг вперед, заставляя ее отступить. А еще через мгновение снова ее поцеловал. Пэнси вздрогнула от горячего прикосновение ладоней к своей груди.
Она охнула, и в этот момент Оливер отстранился.
— Я не могу… — пробормотал он, отступая.
— Что?
— Так нельзя…
Вуд снял с себя свитер и накинул его на плечи Пэнси.
— Тебе лучше вернуться в замок.
— Что ты сказал?
— Возвращайся в замок.
— Какой же ты… кретин! — Пэнси бросила свитер ему в лицо и кинулась вниз по лестнице.
