Глава 5Bleach. Следы на воде (сообщество редких пейрингов)
NY-09. Ичиго/Халлибел. Приходить во сне, сюр, мистика. "Я покажу тебе истинное лицо мира, который ты зовешь настоящим"
481 слово.
Ей уже много сотен лет.
Но ее мышцы все так же сильны, инстинкты все так же остры, а лицо все так же бесстрастно-гладко и, пожалуй, даже красиво. Со дней, которые люди называют «молодостью» – а сама она не называет никак, потому что никогда о них не вспоминает – сильнейшая хищница пустыни не изменилась ничуть.
И не изменится, если повезет – прожить еще столько же.
Она не знает, что такое рассвет.
Она видела луну и солнце, и помнит тьму без света и свет, в котором тонет сама тьма, но ни разу в этой своей жизни она не видела рассвета и никогда о нем не вспоминала.
В ее снах по белым пескам пустыни бежит мальчишка в черной форме и с волосами цвета, которому она не может подобрать названия. Они светлей и ярче, чем кровь, темней и опаснее огня, они – того самого цвета, которого она в этой жизни не видела ни разу, но – странным, ускользающим ощущением – помнит.
Кровь побежденной ночи и торжествующее, разгорающееся пламя нового дня, цвет неведомого рассвета.
В такие ночи она просыпается резко и долго лежит, глядя в блекло-белый потолок.
Он знает, что она о нем знает.
Поднимает голову и улыбается – ей – открыто и шально, и одними губами произносит:
«Смотри, я покажу тебе истинное лицо мира, который ты зовешь настоящим».
Такими обещаниями не бросаются, пусть даже он всего лишь призрак из сна.
Она никогда не отвечает, но если бы и хотела – ветер пустыни снес бы ее слова. Поэтому она молчит.
И смотрит.
А потом – просыпается.
Никто ничего не подозревает.
К ней просто так не пристанет даже шумный Гриммджо, а фракция слишком занята своими склоками – порой она думает, что зря взяла к себе их всех. Раньше они ее развлекали. Сейчас – все больше докучают.
Она смотрит в свою чашку.
Тот единственный, кому полагается знать все, тоже лишний раз в ее сторону не взглянет. Он был тем солнцем, что взошло над холодными песками, согрело вечно грызущихся друг с другом обитателей и дало их нескончаемой войне новые, куда более великие и прекрасные цели. И когда смотрел на нее – единственную, отмеченную – будто и вправду теплом прикасался к холодной коже. Но сейчас, похоже, у солнца другие заботы, и это даже хорошо.
Потому что этой ночью в ясных глазах мальчишки с рассветными волосами она увидела саму себя – с потемневшей кожей, поблекшими волосами, незнакомыми и странными складками в уголках губ, рта и возле носа.
Потому что непонятный мальчишка, поймав ее взгляд, усмехнулся победительно и сказал ей: «Видишь? Все уже меняется. Можешь сказать ему: я иду».
Она долго смотрела в умывальный таз, и ее лицо в неподвижной воде было таким же гладким, красивым и бесстрастным, как и много сотен лет назад.
А потом по воде пошли круги.
Айзен-сама говорил, а она слушала – и сознавала почти что с радостью, что призрачный мальчишка из снов был прав.
Потому что да, грядет новый, настоящий рассвет, который уничтожит прежнее фальшивое солнце и ярко, радостно расплеснется по небу, закрывая прежнюю бездвижную, хуже боли надоевшую луну.
И плевать, что – кровью.
