Глава 5. ИстинаКарандаш желает истину
знать. И больше ничего.
Только вечную и чистую,
как призвание его.
…
И пока недолго длящейся
жизни путь к концу лежит,
грифелёк его дымящийся
за добычею бежит.
Сержант Ангва знала, что убийцы бывают, так сказать, продуктом общества. И слушая, вернее, подслушивая, разговор Карцера с адвокатом, думала о собственной семье, в которой убийство было частью этикета.
Поработав в Страже, Ангва узнала об убийстве из мести, что повсеместно практиковали тролли и гномы. А также убийстве за деньги, которое считалось приличным в высшем обществе Анк-Морпорка, и вынужденной необходимостью его низов.
Кстати, о семье. Это правда, что животные убивают ради еды. Но правда и в том, что насытившиеся животное может убивать впрок, играя и ради удовольствия, которое доставляет охота.
Последней точки зрения, что Карцер убивает из удовольствия, придерживался командор Ваймс, но Ангва, как разумный представитель мира животных, не могла с ним согласиться. Также, впрочем, как и сказать на этот счёт что-то определённое. Было только ощущение. Понимаемое на уровне вервольфа, но ускользающее от её человеческой части.
Она отступила от двери, к которой прижималась лбом. В следующую минуту дверь открылась, выпуская господина Кривса.
- Кхм, - Кривс поднял руки, сложенные домиком, к своим серым губам. – Пожалуй, можно приступать, - сказал он сержанту Ангве, изо рта у адвоката выпорхнула моль. – Я буду ждать моего подзащитного в зале суда. Надеюсь на очень интересное судебное дело, - глаза зомби и без того похожие на буравчики, блеснули чем-то похожим на азарт.
Он пошёл по коридору к выходу. Моль, покружившись, полетела следом.
Ангва бесшумно приоткрыв дверь, посмотрела в образовавшуюся щель на Карцера, который, задрав голову к потолку, как раз запел о том, что «на посохе волшебном нехилый набалдашник».
***
Капитан Моркоу всегда искренне интересовался людьми. И людям это искренне нравилось.
Но люди бывают разные. Некоторые совсем не хотят, чтобы ими интересовался кто-то, подобный капитану Моркоу. Господин Уделыватель был как раз из таких. И при жизни сделал всё возможное, чтобы не пресекаться со Стражей.
Капитан подошёл к зданию булочной. На двери висел большой амбарный замок. Булочная господина Уделывателя была закрыта до тех пор, пока наследники не решат, что им делать с пекарней и магазином. Сами они, как узнал Моркоу, не стали бы заниматься ни тем, ни другим. Жили они в привилегированных районах Анка, тогда как булочная находилась в трущобах Морпорка. И, похоже, не нуждались в таком источнике дохода, как булочная.
Моркоу решил начать с клиентов господина Уделывателя.
Капитан открыл блокнот и обратился к измождённого вида женщине, тащившей большую корзину с грязным бельём.
- Простите, мэм, вы покупали хлеб в этой булочной?
***
К Псевдополису-Ярду подъехал тюремный экипаж, присланный из Танти. Точнее, эта была телега, закрытая сверху высокой, в рост человека, и узкой клеткой. Повозка была очень древняя и замечательная во многих отношениях. Например, она была предназначена, чтобы возить преступника по городу, так сказать, напоказ.
Возница остановил мулов и, склонившись с козел, сказал сержанту Колону:
- Повозку я пригнал, но мерзавца этого не повезу. Так и скажи своему начальству.
Колон побледнел и нервно сглотнул.
***
- Как странно, - сказал репортёр «Таймс» Вильям де Словв, останавливаясь посреди улицы.
- Фто именно? – осведомился иконографист Отто Фскрик, использовав остановку, чтобы поковыряться в своём иконографе.
- То как Витинари, а потом Ваймс пытаются нас направлять.
- Ну, их можно понять, - вытаскивая из одного из своих многочисленных кармашков на жилете миниатюрную отвёртку и отвинчивая что-то на иконографе, сказал Отто. – Этого парня, Карцера, можно использовать как оружие. Хотя, на самом деле, нужно запретить использовать его в таком качестве международной конвенцией.
- Отто, - безо всякого выражения напомнил де Словв, - ты опять говоришь без акцента.
- Натюрлих, - ухмыльнулся Отто, показав на мгновение длинные клыки.
***
Сержант Веселинка Малопопка доложила Ваймсу об уходе Кривса и прибытии тюремного экипажа.
- Хорошо, - Ваймс взглянул на часы. - Мне нужны Детрит, Игорь и Фред Колон. Сержант Ангва сейчас у камеры Карцера. Замени её и пришли сюда.
- Есть, сэр, - Веселинка отдала честь и повернулась к двери. У выхода она замялась.
- Сержант?
- Нет, ничего, сэр, - отозвалась Веселинка и вышла.
***
- Что сказал Кривс? – поинтересовался Ваймс у сержанта Ангвы.
Ангва передала весь подслушанный разговор и высказала свои опасения.
- Внутри каждого из нас сидит Зверь, - задумчиво проговорил Ваймс. – Но большинство людей может его контролировать.
- Он не просто зверь, - Ангва почувствовала, наконец, как между её волчьей и человеческой частями произошла состыковка, и ощущение смогло преобразоваться в слова. – Он – вожак.
Ваймс взглянул на Ангву.
- Что?
- Я поняла это сейчас, когда увидела вас, сэр, - пояснила Ангва. – Я мало знаю о самом Карцере, как о человеке. Но я… животное, в какой-то степени. И когда животное видит вожака, оно узнаёт его.
- Всё равно не понимаю, сержант.
- То как вы относитесь к людям. Как заботитесь о них. Это делает вас вожаком. Что бы ни случилось, вы должны обязательно вмешаться. Где бы вы ни оказались, вы стараетесь кого-нибудь возглавить.
- Ну, - пробормотал Ваймс. – Есть такое.
- И ещё, сэр, когда вожаки сталкиваются, происходит…
- Грызня. Знаю, - заключил Ваймс. – Спасибо, сержант. Ты очень поможешь, если остаёшься в участке за главного. Я сам повезу Карцера на суд. Где Моркоу?
- Кажется, Веселинка видела его последней. Найти его?
- Нет. А вот её позови.
***
- …Так вы всё время покупали хлеб в этой булочной? – держа наготове карандаш, поинтересовался де Словв у худощавого мужчины с ведром извёстки и складной лестницей.
- Ага. Как она открылась. А это, почитай уж лет восемь. Ближайшая булочная, как-никак.
- И, несомненно, знакомы с её хозяином, господином Уделывателем?..
- Точно. Вот ведь жлоб! Не знаю, кто уж там его укокошил, так я вам скажу – и поделом Уделывателю!
***
- Детрит, на вытянутых руках, - инструктировал Ваймс. – Ты меня понял?
Тролля убить сложно, но можно. Есть место на шее. Мало кто о нём знает. Но где гарантия, что о нём не знает Карцер?
Детрит послушно вытянул руки. И пробил стену.
- Это не совсем то, что я хотел, - поморщился Ваймс. – Ну, да ладно.
Стена кладовки была довольно хлипкой. Так что Карцер был слегка ошарашен, но не пострадал. Его лишь осыпало извёсткой и известняковой крошкой. Детрит вытащил преступника, держа его на вытянутых руках, как и велел командор.
Карцер прокашлялся от пыли и расхохотался.
- Это весело. Давайте повторим.
- Не сегодня, - ответил Ваймс. – Детрит, тащи его наружу.
На улице Карцера встретила толпа почитателей. Иногда, чтобы стать для толпы героем, достаточно лишь пойти наперекор официальным властям.
Несмотря на сломанное колено, Карцер непременно хотел стоять в повозке. Хотя мог бы сидеть. Через некоторое время Ваймсу стало понятно – зачем. Стоя на возвышении, Карцер мог орать толпе, благосклонно ему внимавшей, свои жуткие песни. В смысле, это был уже не городской фольклор, а что-то весьма личное. И жуткое.
Ваймс сел на козлы и взял в руки вожжи. Веселинка устроилась рядом, её маленькие ботиночки на каблуках не доставали до подножки. Игорь со своим медицинским саквояжем устроился в задней части повозки, позади клетки. Фред Колон и Шнобби Шнобс шли за телегой, движущейся со скоростью неторопливо идущего человека. Замыкал шествие сержант Детрит, опираясь на костяшки пальцев.
Толпа двинулась следом, разрастаясь по мере движения повозки в сторону Дворца.
***
Капитан Моркоу и Вильям де Словв независимо друг от друга сделали одинаковое открытие, разговаривая с бывшими клиентами господина Уделывателя.
Люди не приходят жаловаться в Стражу или «Таймс» на заплесневелый хлеб. Только не бедняки. А в богатых домах может, это и будет сенсацией. Но кто же из богачей за такой хлеб заплатит?
Не страшно, если случайно съесть немного заплесневелого хлеба. Но если есть такой хлеб постоянно… Все эти люди были больны. Токсины, выделяемые плесенью, накапливались, подрывая и без того хрупкие плотины здоровья. Есть ли разница: умереть от голода или от некачественной еды?
Эти мелкие, незначительные преступления, до которых никому из власть имущих не было дела, были подняты с городского дна метафорической метлой по имени Карцер.
По законам жанра, капитан Моркоу и Вильям де Словв случайно встретились взглядами, стоя на противоположных сторонах улицы перед злополучной булочной господина Уделывателя. Они кивнули друг другу, как старые знакомые. Затем, закрыв свои блокноты, и, вернув карандаши в нагрудные карманы, разошлись в разные стороны: Моркоу в полицейский участок, а Вильям в редакцию газеты.
