11 ноября, вторник
"И полночные звериные крики...
Кто кому враг, кто...
В свирепости этого лживого города?"
Сиддхесвар Сен.
- Какие идеи?
- Ну, я думаю, она где-то на улице...
- Блестяще, Поттер. А я думал, ее просто так нет дома. Кстати, какая-то здесь нежилая обстановка.
- Заткнись, Малфой. Мы можем пойти пешком к остановке метро, может, встретим ее по дороге.
- Опять это непонятное "метро"! Впрочем, мне все равно. Это ты молись, чтобы твою подружку не зарезали по дороге.
- Метро – это магловское подземное средство передвижения. И Гермиона не моя подружка.
- Разве вы не друзья до гроба и тому подобная гриффиндорская чушь?
- Не придуривайся, ты не это имел в виду.
Они вышли на улицу, окунувшись в ночной холод Лондона. Гарри сунул руки поглубже в карманы куртки, ругая себя за то, что снова забыл дома перчатки. С легкой завистью взглянул на шагающего рядом Малфоя – этот явно никогда ничего не забывал. Шел себе спокойно и, судя по невозмутимому виду, совсем не заботился, что идет почти в ногу со своим старым врагом. А вот Гарри было не по себе.
Во время войны он никогда не встречался с Драко Малфоем в открытом бою, да и Пожирателем тот не был - после победы всех проверяли на наличие метки. Но Гарри прекрасно знал, что метка на руке – всего лишь символ. А меченая ли душа – как узнаешь? Никакая сыворотка не поможет. Война давно окончена, но рядом идет враг и сын врага. А такое не забывается, сколько бы лет ни прошло.
Поэтому сейчас это вынужденное сотрудничество с Драко Малфоем встало Гарри поперек горла. Ощущение неправильности происходящего вызывало непреходящий зуд где-то внутри, то ли в сердце, то ли в душе, впрочем, в душу, он не верил. В сердце – верил. Его существование доказано даже столь несовершенной магловской наукой. Не то, что какая-то мифическая душа.
Мысли Гарри плавно перетекли на другое, и он немного успокоился. В конце концов, Малфой вроде пока враждебных намерений не выказывал.
Между тем, Драко Малфою действительно было все равно. Он почти не обращал внимания на плетущегося рядом Гарри Поттера, но заметил, что тот явно был выбит из колеи нежеланным присутствием бывшего сокурсника. Драко мысленно улыбнулся. Ох уж эти гриффиндорцы! Никогда не меняются. Это они, слизеринцы, истинные дети своих родителей, приучены привыкать ко всему, из чего можно извлечь выгоду. Запрятать ненависть поглубже, надеть бесстрастную маску с такими равнодушными глазами, что кажется, их и вовсе нет, глаз этих... и усмехаться. Лгать в каждом движении, чтобы этот, другой, решил, что он тебя знает до кончиков пальцев и поэтому может перехитрить, а тем временем ты перехитришь его сам, да так, что он об этом так никогда и не догадается, и до конца жизни будет снисходительно улыбаться тебе, наивно полагая, что ты работаешь на него и на его цель.
Малфой с хрустом расправил плечи, зашагал быстрее. Если бы не поганое змеевидное, что звало себя Темным Лордом, они бы правили сейчас миром, а не прятались по своим отдаленным замкам. Если бы отец не был таким глупцом и трусом и восстал против своего хозяина, большинство Пожирателей из ветеранов пошли бы за ним. Если бы они победили... Если бы...
Беспомощное "если бы" застыло горечью на языке, обожгло кончик, и Драко поспешно затолкал проклятые воспоминания на самые пыльные задворки памяти. Глупо думать теперь о том, что могло бы быть, да не случилось. Жить надо настоящим. А настоящее – это найти ту тварь, которая убила Шейлу. Потому что если его подозрения оправданы... хоть немного... то отравленный нож в спину – самое меньшее, чего стоит опасаться.
- Ну, где же она шляется?! - зло пробормотал Гарри. На его лице отчетливо вырисовывалось нешуточное беспокойство.
- Ты уверен, что мы идем правильной дорогой, Поттер? - В голосе Малфоя слышалась насмешка.
- Уверен! - огрызнулся тот. Ругаться с бывшим врагом не было сил.
На улице быстро темнело. Скоро погаснут даже фонари. Ветер усилился, беспощадно срывая редкие оставшиеся листья с деревьев, стонал в зажатых между стенами домов переулках, все хотел чего-то то ли от неба, то ли от двух мужчин, между которыми вроде бы было расстояние всего в несколько сантиметров, а на самом деле – целая пропасть из мировоззрений... А может, он просто молился каким-то своим, ветреным богам.
По тротуару шагали рядом прошлое и настоящее.
***
Гермиона нервничала. Нервничала сильно, но отнюдь не собиралась себе в этом признаваться. На станции она протолкнулась сквозь толпу так быстро, как никогда до этого, кофе брать не стала и подавно, а, проходя (почти пробегая!) мимо притулившегося у стены саксофониста даже не взглянула в его сторону. Музыкант еще долго смотрел ей вслед, озабоченно причмокивая губами.
А она спешила домой.
Если бы не ее острая неприязнь к магическим перемещениям в пространстве, она бы, наверное, трансгрессировала. Неприязнь же ее происходила из непонимания ею этих самых перемещений. Конечно, любой плюнул бы вам в глаза, если бы вы сказали ему, что Гермиона Грэйнджер чего-то не понимает. Однако факт оставался фактом: несмотря на огромное количество прочитанных по теме книг, доведенную до истерики дурацкими на ее взгляд вопросами профессора МакГоннагал и т.д. и т.п., Гермиона все еще не могла понять, как за считанные частицы секунды материальное тело оказывается в абсолютно другом месте. А того, что она не могла разложить по полочкам в строго алфавитном порядке, она боялась.
В чудеса Гермиона Грэйнджер не верила. Магия была для нее всего лишь еще одной разновидностью науки, быть может, только чуть более... богатой на сюрпризы и неожиданности. Все же она подчинялась каким-то основным законам логики.
Не так было с трансгрессией.
Ее каблуки громко стучали по мокрому асфальту. Она подняла воротник плаща и, сунув руки в карманы, ускорила шаг. Пусть ее дом холоден и удручающе пуст, обставлен в стиле самого минимального минимализма и выглядит так, будто там никто не живет, все ж это единственное место, куда она может пойти, запереть дверь на ключ и несколько заклинаний, укрыться с головой пледом и не вылезать оттуда до утра.
Сзади раздался какой-то шлепающий звук, как будто наступили в лужу. Гермиона резко обернулась, но тротуар был пуст. Даже машины не ездили по мостовой. "Успокойся", приказала она себе раздраженно. "Никого здесь нет. Ровно через семь минут ты будешь дома, в безопасности". Ее вспотевшая ладонь сжалась на гладком древке волшебной палочки, висящей в специальной кобуре на поясе брюк.
Боже, скорее бы. Скорее.
Шлеп-шлеп.
Никого.
Ветер воет. Будто молится.
Шлеп.
Гермиона вытащила палочку из кобуры и пошла быстрее, сжимая ее в руке. Понадобилось некоторое усилие воли, чтобы чуть успокоиться и вызвать в памяти список разрешенных в подобных обстоятельствах боевых заклятий. Список оказался до обидного малым, и это еще включая детские Ступефай и Вингардиум Левиоса...
Шлеп-шлеп.
Гермиона нервно обернулась, но вокруг никого не было. Она заставила себя подумать о другом.
Проблема заключалась в том, что большинство боевых заклятий были ужасно древними, и потому довольно бесполезными. Или слишком... как бы это выразиться... слишком громоздкими. К примеру, было заклятие, осушавшее рвы (широко использовалось в так называемые Темные Века, а также спасло жизнь многим при штурме замка Влада Дракулы). Ну, к чему оно сейчас? Хотя, как она слышала, в Малфой-мэнор есть ров... Любопытная мысль.
Или, скажем, заклинание, обрушивающее каменные стены вокруг замка. По возможности, на его защитников. Хотя были и неприятные прецеденты (в 1759 г. при осаде замка злобного некроманта Эрвина Вильгельма Малфоя камнями завалило самого генералиссимуса. На этом ужасном инциденте осада и завершилась).
Короче, боевые заклинания придумывались, чтобы убить или хотя бы покалечить как можно больше народу. Нынешнее цивилизованное законодательство разрешило ничтожное количество из них. Этим холодным вечером Гермиона впервые об этом пожалела.
Шлеп-шлеп.
Да что же это такое?!.
Гермиона резко развернулась и замерла на месте, выставив вперед палочку. Она серьезно надеялась, что ее рука не дрожит.
Конечно, она была профессиональным аврором. Правда, всего два года, но все же профессиональным. Она ведь закончила Школу Авроров, на стене ее кабинета висел красный диплом с отличием и все такое. Но, во-первых, большинство времени она проводила исключительно за бумажной работой. Не потому что Гарри от чего ее отстранял, а просто, потому что она у нее хорошо получалась. В отличие от Поттера. А кому-то надо и отчеты писать, а не за преступниками гоняться.
Во-вторых, с убийствами они еще никогда не сталкивались. Серийный маньяк? Она думала, такое бывает только в магловских триллерах. Все эти годы после войны были очень тихими, самое большее, что происходило, были редкие ограбления и многочисленные несчастные случаи. Магический мир умиротворенно качался в люльке времени. Все были счастливы, и даже небо казалось розовым – не иначе, мастера погоды постарались.
Впрочем, сейчас оно было черным-пречерным. Ни одной звездочки. В воздухе висел тяжелый запах приближающейся грозы.
Тихо.
Никого.
Гермиона совсем уже было успокоилась и начала разворачиваться, чтобы продолжить свой путь, когда чья-то сильная рука заломила ей шею, а вторая ударила под дых. Женщина согнулась пополам от боли, но тут же с трудом выпрямилась, одновременно пытаясь обернуться. Слава богу, палочка все еще была в ее руке...
- Ступе...
Ей грубо зажали рот, и она почувствовала, как холод точеной стали коснулся ее шеи. Глубокий голос над ней начал выводить нараспев какие-то слова на непонятном языке, постоянно меняя ритм и громкость. Последним усилием Гермиона вцепилась скрюченными пальцами в руку убийцы, но сумела всего лишь сдернуть с его ладони черную кожаную перчатку. Она еще успела подумать, что это очень грустно – в последний миг своей жизни увидеть всего лишь чью-то перчатку и пожалеть, что столько золотых галлеонов, сколько этот маньяк выложил за пару таких, она не заработает и за год.
Впрочем, теперь вообще никогда не заработает. Страх куда-то ушел, осталось только огромное сожаление, что у нее никогда не будет перчаток из настоящей кожи настоящего черного карпатского дракона... Правда, она всегда осуждала истребление животных, но можно же один раз перед смертью отступить от своих железных принципов?!
Кстати, о смерти. Ей уже давно полагалось повстречаться с ней лицом к лицу, но убийца отчего-то медлил. Это его и погубило.
Ей вдруг послышались чьи-то крики и топот, но ничего увидеть она не успела. Звук, похожий на выстрел, прогремел в ночной тишине и что-то ударило ее по голове. Мир стал темнотой.
***
- Дорогая, тебе письмо! Правда, здорово?
- От кого?
- От Рональда Уизли. Как это мило с его стороны!
- Чрезвычайно мило, мадам Малкин.
Луна дотянулась до трюмо и безошибочно нащупала расческу.
- Не понимаю, почему в твоем голосе сарказм? Это действительно очень мило... Послушай, он пишет, что у них все хорошо...
- У них всегда все хорошо. Аж тошно становится.
- Не говори так. Представляешь, Чжоу опять беременна!
- Эта китаянка похожа на инкубатор. У них уже трое детей, неужели мало?!
- Да, но все девочки, а они хотят мальчика... Рон спрашивает, как твое здоровье, как я, – он так мил! – что происходит у Гермионы, как дела у нас в Лондоне... Хм... Ты думаешь, стоит написать ему про эти ужасные убийства?
- В Париже тоже есть газеты, мадам Малкин. И Франция это не другой конец света.
- Ну да. Вот он как раз об этом и пишет, что магический Париж взбудоражен этими преступлениями. Их сборная даже отменила матч с Англией, который должен был здесь пройти через неделю. Рон очень сожалеет, ему хотелось приехать и повидаться со всеми. О...
Мадам Малкин ненадолго замолчала.
- О, и он спрашивает, как Гарри, - добавила она изменившимся голосом.
Луна уронила расческу на пол. Мадам, кряхтя, наклонилась и подала ее женщине.
- Никакой совести у него нет. - Луна начала ожесточенно расчесывать волосы. - Он еще осмеливается...
- Ну не знаю, - пожала плечами мадам Малкин. - По-моему, это дело давнее, и пора бы им простить друг друга.
- Некоторые вещи не забываются, - резко возразила Луна.
- Это уж точно, моя дорогая, - произнесла мадам Малкин, печально глядя на нее. - Это уж точно.
Она поднялась со стула, сжимая письмо в своих толстых пальцах.
- Напишите ему все что хотите, мадам Малкин, - попросила Луна. - Мне все равно.
- Не понимаю, почему ты никогда не отвечаешь ему, девочка моя. - С осуждением в голосе заметила мадам. - Этот молодой человек всегда искренне заботился о тебе. Мне крайне неприятно каждый раз писать ему одно и то же...
Луна молчала. Вздыхая, мадам Малкин подложила ей под голову еще одну подушку и слегка переваливаясь, направилась к двери.
- Завтра тебя навестит доктор Лонгботтом. - Сообщила она перед выходом. - В последнее время ты почти не встаешь с кровати, а это нехорошо. Спокойной ночи, милая.
Щелкнул выключатель, и тихо хлопнула дверь. Луна осталась одна. Она закуталась в одеяло и закрыла глаза. Открыла. Снова закрыла. Никакой разницы.
Когда-то ее это забавляло.
Потом она каждый раз подолгу плакала. Хотя и не жалела ни на миг о том, что сделала. Просто становилось очень грустно.
А потом она перестала обращать на это внимание. Привыкла. Так уж устроен человек – посади его на несколько лет в кипящий котел, он и к этому приспособится и постарается устроиться поудобней. По-видимому, поэтому мы не особо боимся Ада.
А ведь стоило бы. Потому что котлы, наверное, только метафора, а Ад – это что-то такое в нас самих. И даже Дьявола можно обнаружить в себе, если заглянуть поглубже. А у некоторых он и вовсе на поверхности. Ведь иногда он залезает в саму душу, как растекшееся чернильное пятно, и тогда его не выскребешь оттуда никакими способами.
Луна накрылась одеялом с головой. Тьма наступала со всех сторон, кружила вокруг, касалась ее прикрытых век мягкими крыльями. Она понимала, что все это – игра ее воображения, но когда не можешь включить свет и разогнать ночные тени, воображение становится всем твоим миром.
И еще страх.
***
Возвращаться в реальность было больно. Голова раскалывалась на части, а открыть глаза казалось и вовсе непосильной задачей. Гермиона и пытаться не стала.
Где-то над ней приглушенно звучали раздраженные голоса. Кто-то ругался, часто проскальзывало ее имя. Она со стоном перевернулась на бок, разговор тут же стих.
- Что с ней? - взволнованно спросил кто-то совсем близко.
- Она просыпается, Поттер. Неужели непонятно? - язвительно заметил второй голос, холодный и надменный.
- Заткнись.
- Кто ты такой, чтобы затыкать мне рот?
- Малфой, ты...
- Заткнитесь оба, - буркнула Гермиона из полузабытья.
Кто-то тихо засмеялся.
- Узнаю Грэйнджер!
Не обращая внимания на проклятого аристократа, Гарри склонился над лежащей на диване женщиной.
- Гермиона, ты как? В порядке? - тревожно спросил он.
Она только что-то неразборчиво пробормотала, отвернув от него голову.
- Жить будет, - равнодушно констатировал Драко.
Гарри выпрямился и кинул в его сторону злой взгляд.
- Это все твоя вина! - бросил он. - Если бы ты не пошел вдруг покупать сигареты, мы бы успели до того, как он ее ударил!
- Прекращай истерику, Поттер, - скучающим голосом посоветовал Малфой. - С ней же ничего не случилось. А вот его мы не поймали, несмотря на то, что ты палил из своего кошмарного агрегата. Иногда я просто терпеть не могу трансгрессию!
Не слушая его, Гарри опустился на корточки рядом с софой, на которой лежала Гермиона. Она не двигалась и только слегка трепещущие ресницы говорили о том, что женщина все еще в сознании. Вдруг Гермиона резко открыла глаза – Поттер даже отшатнулся от неожиданности.
- Где я? - спросила она ясным голосом.
Гарри встал и, бросив недовольный взгляд на ухмыляющегося Драко, ответил:
- Мы в Малфой-мэнор. Этот ублюдок ударил тебя рукояткой атамэ по голове и сбежал, а ты потеряла сознание. Малфой предложил отправиться к нему домой...
Помогая себе руками, Гермиона выпрямилась на софе и спустила ноги на пол. Скользнула глазами мимо Гарри и остановилась на Драко Малфое. Тот сидел в резном деревянном кресле с высокой спинкой, положив ногу на ногу и дымя сигаретой с абсолютно невозмутимым видом. Раздраженный взгляд Гермионы он полностью игнорировал.
- Почему здесь? - требовательно спросила Гермиона у Поттера, но, не отводя взгляда от аристократа. - И почему он?
- Ну, ты понимаешь… - протянул Гарри и с надеждой посмотрел на Драко. Он был совсем не в настроении объясняться со злой Гермионой.
Малфой хмыкнул и пришел ему на помощь:
- Все очень просто, Грэйнджер. Перед вашим прибытием Панси забрала записку с холодеющего тела Шейлы и передала ее мне...
- Что-то такое я и предполагала.
- ... поскольку посчитала, что написанное там прямо указывает на мою виновность в убийстве.
- А оно не указывает?
- Указывает.
Шокированная Гермиона воззрилась сначала на него, потом на Поттера.
- Гермиона...- примиряюще начал Гарри, но она не дала ему и слова сказать.
- Мы немедленно уходим, - заявила она категорично и резко поднялась с софы, но тут же пошатнулась. Чтобы не упасть, ей пришлось схватиться за абажур напольной лампы.
- Ты в порядке? - Гарри мгновенно среагировал и поддержал ее. Малфой и бровью не повел, продолжая равнодушно выпускать идеальные колечки дыма. Он весь был слишком идеальным, вдруг подумала Гермиона, вновь помимо своей воли возвращаясь взглядом к его фигуре в кресле. Как персонаж красивого фильма, из тех, что зарабатывают кучу денег на прокате, но не выигрывают Оскара. Все было совершенным, черты лица, манеры, каждый жест, каждый оттенок его голоса. Как он держал сигарету между двух пальцев и чуть двигал ими, стряхивая пепел, как раскрывались его губы, выпуская дым, как падала светлая челка на его лоб... Он весь был ожившим наваждением. Ускользающей мечтой, воплощенной в реальности неведомым Зодчим. Гермиона сердито тряхнула головой, напоминая себе, что Драко Малфой – лишь призрак уходящей эпохи. Время его и ему подобных прошло. И даст Мерлин, никогда не возвратится.
Прерывая ее затянувшееся молчание, Драко заговорил:
- Дай мне закончить, Грэйнджер. Я отдал записку Поттеру и тут как раз ваш маг-вскрыватель, Колин Криви, решил рассказать душещипательную историю о своем братце...
Он быстро пересказал Гермионе все, что предшествовало ее обмороку. И пока она переваривала услышанное, добавил:
- Ты же умная девочка, Грэйнджер. Так подумай: Деннис Криви, если это он, не оставит тебя в покое. Будь уверена, он постарается довести дело до конца. Поэтому самым разумным выходом для тебя будет остаться здесь, в моем доме.
- Но...
- Что ты хочешь возразить? У Поттера он сразу тебя найдет, это касается и остальных твоих друзей, если они у тебя, конечно, имеются. Разве что ты скрываешь ото всех тайного любовника?..
Она ощутила, как краска заливает ее лицо. Самодовольный ублюдок! Однако достойно ответить она не успела.
- Так я и думал, - удовлетворенно кивнул Малфой и встал, потянувшись всем своим гибким телом. Иногда он походил на огромного кота. - Значит, вопрос закрыт.
Это был один из тех редких случаев в ее жизни, когда Гермиона чувствовала, что неумолимо теряет контроль над ситуацией. Нельзя сказать, чтобы ей это нравилось, но она должна была признать, что в чем-то Драко Малфой был прав. Ей действительно опасно было появляться сейчас в Лондоне, а в Малфой-мэнор ее будут искать в последнюю очередь. Она усмехнулась и поправила себя: искать ее здесь не будут вообще.
- Я могу за себя постоять, - пробурчала она, уже сдаваясь.
- Да, мы с Поттером заметили, - язвительно ответил Малфой, туша окурок в пепельнице. - Не вызвать ли тебе колдомедика?
Она не поняла, был ли его спокойный вопрос издевкой, но на всякий случай покачала головой.
Гарри клятвенно пообещал Гермионе держать ее в курсе дела и разумеется, не отстранять от расследования и если что, набить морду Малфою. Она отдала ему перчатку, которую, оказывается, до сих пор сжимала в руке. От ее взгляда не ускользнуло некое непонятное выражение, промелькнувшее на лице Малфоя при виде этой вещи, но она не придала этому значения. Затем Гарри поспешил откланяться, и Гермиона осталась один на один со своим бывшим врагом.
И как она, столь разумная и правильная, ухитрилась попасть в такое положение?!
***
Часы на стене пробили полночь. Гарри дотянулся до стакана с огневиски и отпил глоток.
Не помогло.
На столе перед ним были разложены колдографии с обоих мест преступления и перчатка. Он вглядывался в них, пока у него не заболели глаза, но ничего нового для себя не открыл. Однако его не оставляло странное и надоедливое чувство, что что-то здесь не так. История с Деннисом Криви казалась слегка притянутой за уши. Да еще Малфой, который явно знал больше, чем говорил. Гарри потер усталые глаза и вздохнул. Дело становилось все более запутанным.
И еще эта перчатка. Его не оставляло ощущение того, что она ему откуда-то знакома. Он смял ее в руках, снова расправил, всмотрелся. Черная, из настоящей драконьей кожи. Пара таких стоит маленькое состояние. И откуда у Криви такие деньги?..
Что-то не складывалось.
Томас Беккер. Маглорожденный. 20 лет, выпускник Хогвартса. Студент-колдомедик. В войне не участвовал. Связи с Деннисом Криви не обнаружено.
Шейла Креадора Лейстрандж. Чистокровная. 23 года, выпускница Дурмстранга. Подозревалась в служении Вольдеморту, но была оправдана. Любовница Колина Криви. Возможна связь с Деннисом Криви.
Возможна. Но какая? К чему Деннису убивать возлюбленную своего брата? Даже в ритуальных убийствах должна быть какая-то система, какой-то смысл, пусть и недоступный обычной логике.
И причем тут Гермиона?.. Захотел ли он убрать ее потому, что она слишком приблизилась к разгадке тайны? Но это глупо, если бы она что-то узнала, она бы сказала ему, Гарри...
Или это было что-то совсем маленькое... Какая-то деталь, которой она не придала тогда значения...
Поттер застонал от злости. Он мог сидеть и гадать всю ночь, но ни на шаг не приблизиться к разгадке. Что-то было во всем этом неправильное, но он не мог понять что именно, и это сводило его с ума. Завтра надо будет поговорить с Гермионой. Возможно, она что-то вспомнит или поймет... Ей всегда лучше удавались такие вещи. Посидит, проанализирует, может, и дойдет до чего-то. Гарри снова взглянул на стол.
С колдографии слепо смотрели в ледяную вышину мертвые глаза Шейлы Лейстрандж. Почему их, черт возьми, никто не закрыл, прежде чем колдографировать?!.
Поттер одним махом опрокинул в себя содержимое своего стакана и тут же наполнил его заново. Отпил. Мысли начали слегка путаться, заворачиваясь в такие кренделя, что он даже поразился. Имена и лица смешались перед глазами. Он сбросил левой рукой со стола колдографии и те с легким звуком хлопнулись на пол.
***
- Почему ты мне... нам помогаешь? Мне и Гарри?
Сцепив руки на коленях, Гермиона напряженно ждала его ответа. Он стоял спиной к ней, рассматривая чей-то портрет, висящий над мраморным камином. Не поворачиваясь, он ответил:
- Потому что мне это выгодно.
Помолчав, ехидно добавил:
- В данный момент.
- Конечно. Я ни минуты не сомневалась, что тобой движут вовсе не благородные порывы.
- Рад, что не разочаровал тебя, дорогая.
- Не называй меня "дорогая". И в чем же заключается твоя выгода?
Тут Малфой, наконец, повернулся и посмотрел на нее. И взгляд его был в точности таким же, как тогда, под дождем у дверей Ковент-Гардена – горящим и пронизывающим, от которого у нее мурашки бежали по телу.
- А вот это, дорогая, тебе знать совсем не обязательно, - шепнул он, да таким тоном, чтобы ей сразу стало понятно, что "выгода" касается ее самой. И ведь знала, что это он шутит так, просто, чтобы напрячь ее, поставить в неловкое положение, но желудок перевернулся, словно в предчувствии чего-то совершенно особенного. Судорожно вздохнув, она встала с софы и подошла к Драко так близко, что при желании могла бы вытянуть руку и коснуться его. Но такого дикого желания она, разумеется, не испытывала.
- Избавь меня от своих грязных намеков, Малфой, - сказала она строго. - Лучше покажи мне, где я буду ночевать.
Он усмехнулся и явно собирался сказать что-то, если уж не развратное, то с неприличным подтекстом – точно, но в эту минуту в гостиной появилось новое действующее лицо.
То была Панси Паркинсон в платье из цветочного сатина, зашедшая без стука и замершая на пороге при виде открывшейся ей картины. Впрочем, она быстро опомнилась.
- О, Драко, милый, у нас гости!.. - пропела она сладчайшим голоском, ловко так подхватывая Малфоя под локоток. - Что же ты не позвал меня сразу?
Гермиона аж скривилась, настолько ей это зрелище не по душе пришлось. Взглянула на Драко, а тот Панси прижимает к себе ближе и при том от Гермионы глаз не отводит – знает, подлец, как есть знает, что ей это не нравится!..
- Где. Я. Буду. Спать? - едва сдерживая злость, спросила она, чеканя каждое слово.
- Полли проводит тебя, Грэйнджер, - ответил он, как ни в чем не бывало. - В Сиреневую комнату.
Как только Гермиона вышла из гостиной, Малфой отцепил от себя Паркинсон и отошел к окну.
- Что все это значит? - спросила Панси, нетерпеливо постукивая веером по подлокотнику кресла. - Что эта тварючка здесь делает?
- Я не обязан давать тебе объяснения, - резко отозвался Драко. - Но это не просто моя блажь. Возможно, с помощью Грэйнджер я смогу поймать убийцу Шейлы.
- Ты будешь использовать ее в качестве приманки?
- Если потребуется – да.
