Иллюзия просыпаетсяКроме ее закрытых от посторонних глаз записей на блоге, я нашел фрагменты романа. Эти главы можно рассматривать, как продолжение, хотя они написаны от лица загадочного паренька и не во всем состыкуются с записями. Судя по датам, тексты выложены накануне странных событий, спрятавших в галлюциногенный туман наш город.
***
Я открываю глаза. Смотрю перед собой, ожидая увидеть небо. Или туман. Чаще я все-таки вижу небо. Оно всегда разное: черное, с мерцающими в бездонной глубине звездами; серое, с хмурыми тучами; лазурное - с ласковыми легкими облачками, бегущими куда-то или медленно проплывающими, как парусники.
Я лежу и вспоминаю битвы. В те далекие времена, когда я относился к ним серьезно, мои сражения были достойны слагаемых о них величественных саг и торжественных размеренных песен. Время от времени я вспоминаю блистательный восемнадцатый век и свои роли в нем, легкомысленные и поверхностные. Какого-нибудь бретера и заправского дуэлянта. Мне повезло - мои воплощения оказались разнообразными, но люди желали правды и герои уже не обязательно выходили победителями. Самые отчаянные и смелые погибали в конце, оплакиваемые прекрасными дамами... Меня так часто оплакивали, что дождь мне не представляется никогда. А вот обжигающее солнце являлось мне часто. Я шел ему навстречу, едва успевая заметить какой на мне в этот раз костюм, и меня ожидала яркая судьба, кратковременная, но ослепительная, как вспышка падающей за небосклон кометы.
Постепенно меня перестали привлекать отчаянные схватки не на жизнь, а на смерть за правду, потому что у дракона, с которым я бился, всегда вырастала новая голова. И я понял, что тот, кто посылает меня на битву, надо мной глумится. И Тот тоже понял, что это понял я. Возможно, по этой причине мои роли стали легковеснее и проще, но и они мне наскучили.
Только не надо думать, что Драконом всегда был Люцифер. Нет, он был моим оппонентом и врагом, любил примерять драконовы лики, но настал момент, когда я понял, что между теми, кто играет во зло (вольно или невольно) и настоящим злом - есть разница. И она громадна.
Итак, я снова углубился в свои обычные размышления и не сразу сообразил, что неба надо мной нет, а есть некая белая поверхность, напоминающая перевернутую снежную равнину.
Некоторое время я прислушивался к ощущениям и нашел их странными. Меня не охватывал восторг, как бывает, когда предвкушаешь чудесное приключение и который обязательно должен быть у главного героя накануне встречи с... друзьями, задумавшими совершить какую-нибудь героическую вылазку; с возлюбленной; с гвардейцами кардинала... Извините, мне не следует называть никаких имен... Впрочем, если ненароком где-то проговорюсь, то сразу предупреждаю - не ищите меня на страницах очень серьезных книг. Не ищите и в плохих книгах. Все просто - мои герои никогда не остаются привязанными к произведению, связанными только с ним. Они кочуют, они напоминают некий образ, о котором вы вроде бы уже читали, но не можете вспомнить где. Или не читали (что тоже бывает), а он вам представлялся, и вдруг случайно (если вы верите в случайность) вам попадает в руки книга, и он улыбается вам с ее страниц. И обычно, когда вы закрываете книгу, он никуда не уходит. Он остается, и по странной закономерности вы встречаетесь с ним вновь и вновь. Так вот, если с вами что-нибудь подобное происходило, то не переживайте: вы всего лишь познакомились с одним из нас, и вам будет приятно знать, что мы на самом деле есть. Не только я, но и какой-то ваш герой.
Я присел на кровати. Почувствовал, что саднит горло, но меня не знобило. Я подумал, должно знобить, если бы у меня начиналось какое-нибудь ужасное заболевание, которое может послужить хорошим началом для книги.
Однако я чувствовал себя настолько заурядно неважно, что... Это совершенно не годилось, чтобы об этом вообще писать.
Пораженный этим умозаключением, я присел на кровати и огляделся. То, что я увидел, свидетельствовало о бедности, хотя я и не знал критериев зажиточности нового века. Но таких уродливых длинных сундуков, вытянувшихся вдоль коротких стен, мне еще не доводилось видеть. В них не было ни гармонии, ни соразмерности. К тому же их глянцевая лакированная поверхность блестела от жира, оставленного пальцами. Потолок был сер, когда-то побелен, но теперь трещинки на нем сплетались в картины, читаемые в зависимости от настроения и воображения смотрящего. Стены были обклеены плотными зелеными обоями. На стульях громоздились ворохи тряпья, по периметру окон всеми возможными способами были расставлены и закреплены горшки, из которых зеленым водопадом струились растения настолько красивые, что, если смотреть только на них, можно было подумать, что я попал в цветник. По полу из гладкого материала проносились облачка серой пыли и, кажется, шерсти. Вскоре я понял, откуда шерсть. Сбоку, выбравшись из-под одного из сундуков на ножках, появилось четверолапое существо. Оно было огромно, трехцветно: рыжий, белый, черный, - а выражение его морды было нахальным.
Существо резко перекатилось на спину, буркнуло и в наглой блаженности задрало кверху лапы, а тут появилось и второе - еще крупнее, серое, угрюмое. На меня оно посмотрело равнодушными зелеными глазами и отвернулось. Суда по квадратной физиономии - это был кот. Я последовал за его взглядом. Кот смотрел на хозяйку своего обиталища.
Это была молодая хрупкая женщина, с русыми волосами, в блекло-голубых штанах, вытянувшихся на коленках, и шерстяной кофте зеленого цвета. Она смотрела на блестящий мерцающий квадрат перед собой и будто бы не замечала, что я проснулся.
Какое-то время я рассматривал ее, пытаясь понять, красива ли она, но это оказалось непросто. Ее профиль не был безобразным, черты лица - тонкие, даже мелкие, но при этом - словно застывшие. Ее поза выдавала безучастность. В конце концов она почувствовала мой взгляд и повернула в мою сторону голову. Да... Полное равнодушие. Отсутствие. Неужели это она? Та, из-за которой я здесь?
- О! Какие новости! Очухался? - спросила она.
- Простите, мэм, я не понял. Очухался?
Она закатила глаза.
- Во-первых, я не "мэм". Терпеть не могу такие штучки. Во-вторых - я нашла тебя у своего подъезда в бессознательном состоянии, в каком-то нелепом средневековом костюме. Вчера ты пришел в себя, что-то плел о театральной школе, а когда я вернулась - ты лежал в отключке на диване, как настоящий труп! Я не могла тебя добудиться! Хотела скорую вызвать, но ты был... ледяным. Ты откуда вообще взялся?! Помнишь?
- А где мой костюм? - я заметил, что на мне нечто длинное, в сиреневый горошек. Мне это не понравилось.
- Я отковыряла его от тебя и бросила в ванну. Там было что-то ценное?
Ценное? У меня не было ничего ценного, кроме пояса, который с меня сняли местные разбойники. Хотя нет же!
- Да! - вскричал я. Вскочив, я сообразил, что под оказавшейся прозрачной хламидой в горошек на мне ничего нет. Я предпочел сесть обратно и вопросительно уставился на даму, стараясь не представлять, как она от меня "отковыривала" костюм. Меня это почему-то смущало, наверное потому что с живыми людьми я не общался много столетий, а сейчас и сам себя ощущал вполне живым. И что-то болезненно сжималось во мне, когда я видел, как тревожно горят ее глаза, а голос, которым она тщетно пытается овладеть, лихорадочно дрожит. Ее безучастность, как рукой сняло и я решил, что, пожалуй, она красива, но ее здорово портит некоторая... юродивость.
- Быть не может... - задумчиво пробормотала она. - И что же это было?
- Кинжал! Господи! Там же был кинжал! - прошептал я отчаянно.
- Кинжала я не видела. Господи... Тебе он к чему?
Но я не слушал. Кинжал был магическим, как меня предупреждал Хейлель* и мог натворить много бед. И именно этим кинжалом мне следовало ликвидировать ведьму. Всех ведьм. Если я, конечно же, правильно понял.
Я бросился в помещение, которое видел через проем распахнутой двери. Оно оказалось малюсеньким, но было еще две двери. За одной я обнаружил интересный предмет - вроде гладкого стула с дыркой - этот предмет вызвал во мне инстинктивное уважение - я решил, что воспользуюсь им, хотя еще не определился для чего. За второй дверью оказалась ванна. Я их очень редко видел - в моих приключениях они не числились в списке необходимого реквизита, если только речь не шла о восточных странах и любовных похождениях. Свой костюм я нашел в воде, потемневшим и бесславно затонувшим в пене. Кинжала там не нашлось.
- Я прошу тебя, верни кинжал, - попросил я, поворачиваясь к ней. Она стояла в дверях и испуганно на меня глазела. У нее оказалась тоненькая высокая фигурка. Немного мальчишеская.
- Нет никакого кинжала! - сердито выкрикнула она. - Зачем он мне сдался, твой кинжал?! И вообще, будешь выступать, я тебя выгоню взашей. Не думай, что у меня не найдется помощников.
Я замер, совершенно сбитый с толку. В животе к моему ужасу заурчало. Она подошла ко мне и взяла меня за локоть, как ребенка, хотя я был выше на голову. Я покорно позволил отвести себя обратно в комнату и усадить на кровать. Она села в кресло, стоявшее рядом.
- Итак, как ты говоришь, тебя зовут? - мягко спросила она, внешне овладев собой.
- Не знаю, - честно признался я.
Я действительно не знал. Когда я появлялся в какой-нибудь игре, я знал, как меня зовут. И меня часто встречали восторженными приветствиями или перешептываниями. Как тут забудешь? Или я просто знал, даже если моя роль была скромной.
- Перестань, - беззлобно и очень спокойно произнесла она. - Вчера ты называл свое имя. Неужели не помнишь?
- Не помню, - несколько раздраженно отозвался я. - Хорошо. Меня зовут Александр.
Я придумал это имя, потому что знал, что оно самое распространенное в Европе. А хозяйка явно не напоминала сарацинку.
- Допустим, - прищурившись, очень удовлетворенно протянула она. - Скажи, пожалуйста, где ты живешь?
У меня на лице отразилось непонимание. Она, кажется, сообразила, что я не притворяюсь.
- Пойдем другим путем. Ты из этого города?
- А это что за город?
- Ну ёшкин же кот!.. Ну... Питер. Ты говорил, что живешь у станцию метро "Удельная". У церкви. Помнишь? Так и думала, что это бред.
Я в ужасе смотрел на нее. Я не помнил, чтобы вообще с ней разговаривал... Хотя... Да, я уже видел эти настороженные серые глаза, длинные и блестящие, как у лани.
- Так... - странно взглянув на меня, протянула она. - Я буду называть города, а ты скажешь, какие из них ты знаешь. Пойдет?
- Да.
- Москва, Тверь, Новгород, Псков, Петрозаводск... - она пробормотала что-то непонятное, потом продолжила: - Париж, Лондон, Рио де Жанейро.
- Да!
- Что "да"?
- Париж. И Лондон. Эдинбург. Ммм... Лион, Руан... Вена...
- Так. Достаточно.
- Нет... Москва... Кажется, был такой город. Там жили белые медведи. А люди - в домах изо льда.
- Прекрасно. - Она протянула руку, пощупала мне лоб. - Есть хочешь?
- Да. Кажется, да.
- Вот и прекрасно, - повторила она немного утомленно.
Вскоре мы сидели в малюсенькой трапезной за маленьким столиком. Я привыкал к обстановке и восхищенно смотрел, как синие огненные лепестки поджаривают нам еду. А потом разнесся аппетитный запах, и я отведал яичницы. Она показалась мне очень вкусной. Но, выпив еще сладкой теплой воды, я снова захотел спать.
Когда моя голова коснулась мягкой подушки, от которой пахло чем-то приятным и нежным, я тут же провалился в сон.
--------
*Одно из имен Люцифера
"...Первое упоминание Люцифера встречается в Книге Исайи, написанной на древнееврейском. Здесь династия вавилонских царей сравнивается с падшим ангелом, благодаря чему читатель узнаёт историю о том, как один из херувимов возжелал власти, равной Богу, и был за это низвергнут с небес. В оригинале употреблено еврейское слово «хейлель » («утренняя звезда»)..." (с) Википедия
----------
