Император пустоты / Mир Гарри Поттера

Шаг 4. Хранители Знания

От автора: в качестве саундтрека к этой главе - http://cs5108v4.vk.me/u8665114/audios/4d68d72f9ad2.mp3 (автор музыки versh)
_______________________________

- Сезон пустоты…. – сказала Диана, задумчиво глядя в тускнеющем свете луны на голубые ледовики под заснеженной елью. – Как же нескоро еще весна…
Нарцисс пожал плечами и осторожно нагнул ветку куста, обрывая пахучие голубые грозди цветов. Ледовиками кентавры называли эти самые мелкие цветки, умудрявшиеся невообразимым образом выживать и еще цвести в зимние холода. Они считались символом вечности и собирались обычно для Обряда Прощания, совершаемого в память о тех членах общины, кто покинул земной мир и отправился По Ту Сторону. Как сейчас.
Кентавр Нарцисс не так тосковал по весне, как его подруга Диана. Он находил своеобразную красоту и в молчаливых сугробах, залегающих равнодушными волнами, и в тишине, особенно острой в ночные морозы, и в пушистых лохмотьях, осыпающихся с тонких деревьев, если их случайно задеть. Все это было величественно, невозмутимо, спокойно и, по мнению Нарцисса, как нельзя лучше подходило к исповедуемому в этих бескрайних лесах культу Той Стороны.
Диана была совсем другой. Она любила жизнь, здесь и сейчас, она сама вся состояла из жизни. Нарцисс часто украдкой любовался на ее резкие, нетерпеливые движения, когда она переступала копытами от холода или стряхивала снег с сияющих золотистых волос, на ее живое, подвижное лицо и улыбку, с которой она смотрела на солнце, упрямо пробивающееся сквозь зимние тучи, на талисман в виде того же солнца, отсвечивающий хрупкими зимними лучами на ее белой шее. Он знал ее с детства, наблюдал, как она приводила в отчаянье своих учителей дерзостью и непослушанием, как бегала по лесным полянам, вместо того, чтобы изучать язык звезд, как позднее пыталась раскачать соплеменников на неслыханное дело – снести древний Храм, посвященный Деве Смерти, и построить что-нибудь более жизнеутверждающее. Ее тогда чуть не изгнали из общины, но влиятельные родственники вступились, и девочке простили «баловство».
Шли годы, Диана больше не призывала к разрушению Храма и смене божества, а терпеливо и добросовестно включалась в жизнь общины, участвовала в ее горестях и радостях, в ритуалах, посвященных природным циклам, и в Обряде Прощания. Но Нарцисс, знавший ее лучше, чем кто бы то ни было, нет-нет да видел насмешливые огоньки в ее глазах, складку на лбу, означающую глубокую задумчивость, когда она делала вид, что поглощена каким-то общественно полезным делом, тень досады, пробегающую по ее лицу, когда ей поручали что-нибудь, чего она никогда не любила… Нарцисс знал, что чертовщинка и бунтарский дух в ней не угасли. А просто отступили в глубины сознания и ждут своего часа.
Быть может, из-за этой чертовщинки – так непонятной ему, пугающей и в то же время безумно привлекательной – он так и не поговорил с ней откровенно до сих пор.
Он оставался для нее лишь другом детства, с которым он позволяла себе быть искренней, чем с другими.
Вот и сейчас она говорила, быстро, порывисто, комкая в озябших руках нежную бахрому цветов:
- Не понимаю, Нарцисс, к чему уже все это… Бедная Лира умерла, она уже ничего не чувствует, и эти холодные цветы ей ни к чему… Она была такой хохотушкой, она никогда не любила Обряд Прощания и говорила, чтобы лучше после ее смерти устроили хороший, красивый ритуал с Танцем Света, а если это слишком затруднительно, то вообще ничего не надо! Только не эти заунывные песнопения, прощальные салюты и прочее, что так у нас любят. Неужели так трудно было выполнить ее желание?
- Обряд помогает душе умершего найти путь в другой мир, ты это знаешь не хуже меня… - ответил Нарцисс, аккуратно выравнивая букет. – Мне тоже жаль больше никогда не увидеть Лиру, но она не бедная, она теперь там, где нечто новое и куда более счастливое, чем здесь…
- Можно подумать, ты это знаешь! – фыркнула Диана, тряхнув головой, и ее волосы, как солнечный порыв среди ночи, взметнулись и рассыпались по плечам. – Это только принято так говорить…
- Но ты же и сама ощущаешь причастность к великому Запредельному, когда входишь в Храм, - возразил Нарцисс. – Не отрицай. Я наблюдал за тобой.
Диана нахмурилась.
- Я не отрицаю. Но это-то мне и не нравится больше всего. – Она рассеянно потерла ладони. – Если есть нечто внутри меня, что откликается… как это вытравить? Мы же так жить не можем, Нарцисс. Только смотрим на звезды да беседуем о философском. Нет, я не против философии! Но мне не нравится, когда меня пытаются превратить в холодную статую… раньше времени. Мне не нравится, когда все события объясняют тем, что такова воля звезд или планет. Для чего же мне дан ум, воля и вот эти руки, если не для того, чтобы строить жизнь? А смерть построится и без нас…
- Смерть – не конец жизни, это только переход, - принялся объяснять Нарцисс, наверное, в сотый раз. – Глупо отрицать ее, закрывать на нее глаза. Мы благодарны жизни, но мы должны помнить и о Той Стороне, вестники которой придут за нами раньше или позже…
- Еще бы о ней забыть, - буркнула Диана. – Мы хронически живем в этом состоянии памяти и ожидания.
- И для Лиры оно сегодня закончилось. – Нарцисс придирчиво оглядел букет. – Пожалуй, хватит. Пора обратно, путь неблизкий, а нам надо успеть к началу ритуала. Ты будешь присутствовать?
- А как же…
- Если ты очень уж не хочешь, я могу сказать Совету, что ты больна, - прибавил Нарцисс глубоким, нежным голосом.
Диана вскинула голову.
- Даже думать не смей, что я позволю тебе унизиться до лжи ради меня. И, хоть я не люблю прощания, я должна в последний раз повидать Лиру. Ох, она была живее, чем вы все, и что это будет за Обряд – парад призраков над трупом! – губы ее покривились, но она тотчас взяла себя в руки. – Я, во всяком случае, позабочусь о том, чтобы Лира получила хоть одно из того, что хотела. У меня дома вырос огненный цветок, я берегла его, как солнце среди этого холода, но я не пожалею его для Лиры.
Нарцисс сглотнул комок в горле.
- Ты очень добрая девушка, Диана, но это не по Обряду, и тебе не позволят…
- А я их и не спрошу! – запальчиво ответила она.
- Тебе это так важно… Ты же говорила, что мертвым уже все равно…
- МНЕ не все равно. А если есть путь дальше, то этот цветок обогреет Лиру и послужит ей путеводным знаком. Так она хотела…
Девушка яростно заморгала и отвернулась, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы. Нарцисс утешительно положил ей руку на плечо.
- Не сомневаюсь, Лира оценила бы это. Идем?
- Идем, - эхом откликнулась Диана, смахнув с глаз похолодевшие на ветру слезинки.
И они отправились в глубь леса, где возвышалось суровое древнее строение, которое, казалось, не берет сила самого беспощадного времени, - Храм Девы Смерти.

* * *

Волан-де-Морт с недавних пор очень не любил леса. У него возникало отвратительное ощущение, что он снова вернулся в Албанию, и знакомое чувство безысходности против воли сжимало, как холодными тисками. Слишком много прошло там лет. Слишком долго довелось смотреть ему, как леденеют безразличные деревья под порывом ветра, как летом расстилаются во все стороны света зеленые лабиринты, как шелестят листья своей неумолимой извечной музыкой. И ему начинало казаться, что ничего не кончилось, что все, что было с момента его возрождения, и само возрождение – только сон, который сейчас исчезнет, и рассвет вползет в его дикое жилище, и придется снова существовать на одной лишь воле и медленно тающей надежде…
Темный Лорд злился на себя за такие мысли и ощущения и всячески старался их подавить.
Узнав наконец, кто такой этот золотоволосый вор, похитивший у Грегоровича Старшую палочку, Волан-де-Морт был немало удивлен. Сколько времени и усилий потрачено, сколько перевернуто книг, старых газет и снимков - а разгадка оказалась на поверхности. Он насмотрелся на фотографии, наверное, всего криминального мира магической Европы за последнее столетие, он переворошил музеи и архивы, он даже узнал из книг по новейшей истории магии много нового и интересного про себя самого – но человек, похитивший артефакт, с которым можно перевернуть весь мир, будто в воду канул. Волан-де-Морт даже начал подозревать, что в воспоминаниях Грегоровича вор изменил свою внешность с помощью чар, и тогда эту нить можно было считать оборванной. И вдруг похититель артефакта, вернее, его снимок обозначился в самом неожиданном месте – и оказалось, что это не кто иной, как знаменитый Темный маг, имя которого еще полвека назад было у всех на слуху. Волан-де-Морт в свое время много читал о нем, но не видел портретов юного Гриндельвальда – какая досада, а ведь мог бы уже давно достичь своей цели! Очевидно, у этой Батильды был поистине уникальный снимок. Темный Лорд устраивал засаду со змеей в доме Батильды, но тогда ему и в голову не приходило, что на этих старых, покрытых толстым слоем пыли фотографиях может оказаться нечто чрезвычайно для него полезное. Но мальчишка помог… Причудлива судьба.
Да, мальчишка… Который опять сбежал.
При одной мысли об этом Волан-де-Морта охватывала ярость. Ладно, может, оно и к лучшему. Лучше встретиться с Избранным, когда у Темного Лорда уже будет непобедимая Старшая Палочка, Жезл Судьбы. После того как в Нурменгарде он отыщет некогда грозного, а теперь позабытого всеми Гриндельвальда и узнает у него все, что нужно. Поединок откладывается, но не отменяется.
А сейчас следовало заняться проблемами более актуальными.
Проблему в данном случае представлял этот чертов лес, через который лежал короткий путь до ближайшего города, - путь, которым Волан-де-Морт решил воспользоваться и теперь сильно об этом жалел.
Ему не доводилось раньше бывать в таких местах. За годы своего вынужденного албанского одиночества он, казалось бы, научился слушать музыку леса, угадывать его настроение, чувствовать места опасные и надежные. Лес был единым, древним организмом, дремучей силой, особенно лес, полный магических существ. В здешних же чащах Волан-де-Морта сбивало с толку все.
Прежде всего, «короткий» путь никак не желал заканчиваться. Лес вокруг не менялся и не редел, как будто растянулось само пространство, – все так же торчали частоколы обледенелых кустов и на бесконечных деревьях голосили редкие зимние птицы. Кроме того, все это время Темного Лорда преследовало ощущение какой-то невидимой, непонятной, но страшно могущественной силы, которая неусыпно наблюдает за ним и словно куда-то ведет. Темный Лорд уже пытался трансгрессировать отсюда или улететь, но ему это не удалось, словно лес был накрыт глухим Антитрансгрессионным барьером и глотал вспышки магии, как черная дыра. Впрочем, нет – колдовать здесь Темному Лорду удавалось по-прежнему, но выбраться из этой чащи – никак.
Волан-де-Морт уже прекрасно понимал, что попал в одну из неведомых «точек силы», о которых в свое время слышал в Хогвартсе – правда, немного и в виде неподтвержденных зловещих легенд. Но похоже, что его невольной миссией в ходе поисков Старшей палочки стало подтверждение всех старинных зловещих легенд на собственном опыте. И выбраться отсюда просто так не удастся. Как некстати! Что ж, посмотрим, что этой силе надо от лорда Волан-де-Морта и куда она указывает путь.
Глухой ночью Волан-де-Морт развел костер и некоторое время просто смотрел на огонь. Ему нравилась эта свирепая, обжигающая стихия, танцующая на снегу, бурная и подвижная, в отличие от стынущего воздуха, земли, ледяной накипи на ней… Потом трансфигурировал ближайший сухой пень в котел и приготовил набор ингредиентов – еще по опыту своих странствий в юности он завел привычку не отправляться в особенно длительные или опасные путешествия без набора самых необходимых магических составляющих для зелий и обрядов. Его знания позволяли в большинстве случаев обходиться магией волшебной палочки, но ведь никогда не знаешь, что может случиться в пути. А Заклятие незримого расширения позволяло умещать довольно внушительный набор ингредиентов в небольшую коробку, которую легко можно было носить в кармане мантии.
Сами принципы обряда, который сейчас затеял Волан-де-Морт, были известны еще с древности, но Темный Лорд кое-что переработал в заклинаниях и слегка изменил набор необходимых для зелья компонентов. Бросил в огонь высушенную кору тиса, порошок полыни и ветку бузины – на последнем действии усмехнулся, подумав о цели своих поисков. Произнес вслух необходимые заклинания, вылил гремучую смесь составляющих в котел и стал ждать.
Зелье это по эффекту можно было сравнить с Проявителем врагов, только действовало оно по-другому, более тонко, и спектр его действия был гораздо обширней. Оно позволяло определить даже магию недоброжелателей, нацеленную на тебя еще на тонком уровне, и не только в настоящее время, но и в ближайшей перспективе. Причем выявляло не только врагов-людей, но и других существ. Если, конечно, правильно истолковать то, что увидишь. Волан-де-Морт хотел проверить, не покажет ли оно и замысел этой неведомой враждебной силы, заманивающей Темного Лорда в чащу.
Впрочем, почему обязательно враждебной. Возможно, эта стихийная сила просто слепа и ничего не имеет против Волан-де-Морта лично.
Дым покраснел и стал закручиваться немыслимыми спиралями. Пламя угрожающе загудело. Драконий клык всплыл в бурлящем котле и завертелся, рискуя выпрыгнуть в снег. Волан-де-Морт небрежным движением палочки отправил его обратно, и вдруг зелье зашипело и фонтаном брызнуло в воздух. Темный Лорд едва успел отскочить и набросить на себя дополнительное защитное заклинание. Фонтан кипящей жидкости, казалось, был неиссякаем, столько и в котле-то не могло поместиться. Наконец, жидкость стала густеть прямо в воздухе, капли застывали, словно образуя мерцающую сеть, в которой мелькали картины. Но сколько Темный Лорд ни всматривался, среди хаотичного мелькания ничего конкретного не вырисовывалось.
- Ну так что? – спросил он у недовольно шипящего пламени. – Кто меня преследует?
Капли на секунду сложились в диковинную фигуру, отдаленно напоминающую лебедя, и вдруг рассыпались, брызнув во все стороны звенящими, буквально на лету застывающими льдинками. Они ударялись о щит, установленный вокруг себя Волан-де-Мортом, и падали в снег, оставаясь блестеть на нем в отблесках костра. Котел был пуст. Только пламя медленно догорало, чернело и уходило в землю. И с окружающих безмолвных деревьев снова надвигалась холодная, непроницаемая мгла.
Волан-де-Морт снял защиту. Что ж, попытка оказалась почти бесполезной. Почти. Зато теперь подтвердилось: эта сила, слепая она или разумная, - невероятно могущественна. Быть может, сильнее всего, с чем Темному Лорду доводилось сталкиваться.
Открытие было неутешительным. Как будто мало было за последнее время опасных загадок, всяких там предсказательниц, исчезающих как ни в чем не бывало сквозь магические барьеры, стариков с синим океаном в голове вместо нормальных мыслей, Существа-Из-Тени, корабля призраков, зовущих его, лорда Волан-де-Морта, уплыть в холодный мрак вместе с ними!.. Да одного Избранного было уже достаточно для того, чтобы обзавестись проблемами на годы вперед. А теперь, ко всему прочему, еще и этот… «лебедь».
Или это все – только разные грани одного и того же, надвигающейся, как туча из-за горизонта, той самой силы, что сейчас словно смотрела со всех сторон из окружающей тьмы?.. Как разные маски, за которыми скрывается одно лицо… или безликость.
Темный Лорд снова развел костер, теперь уже самый обычный, и просидел в задумчивости, опустив подбородок на сцепленные руки, до самого утра.

* * *

Кентавры собирались на поляне перед Храмом. Тусклое солнце уже просвечивало сквозь мрачные стволы деревьев, и можно было начинать Обряд, но ждали Диану и Нарцисса, отправившихся за традиционными ледовиками. Некоторые кентавры нетерпеливо переступали копытами, раздраженные этой вечной непунктуальностью молодежи. Жрецы Девы Смерти, шесть кентавров обоего пола, все с одинаковыми белыми браслетами на запястьях, сохраняли философское спокойствие. Кроме, пожалуй, одной девушки, с ярко-красной розой в роскошных каштановых волосах.
И имя у нее было под стать – Роза.
Эта юная жрица Смерти старалась стоять неподвижно, как того требовал ее статус, но то и дело оборачивалась в сторону тропинки из чащи, по которой должны были явиться двое опаздывающих на церемонию.
Тело умершей лежало на роскошном белом покрывале под деревом, похожим на ель, но странного сиреневатого цвета, слегка поблескивающим в призрачных зимних лучах. Лира, женщина-кентавр, погибла в расцвете сил в схватке с оборотнем, неведомо как заплутавшим вблизи лесного обиталища Хранителей Знания. Кентавры воспринимали смерть только как грань, которую следует перейти, чтобы открыться новой, удивительной жизни, и потому у них не принято было скорбеть по умершим, но все-таки многие из присутствующих ловили себя на мысли, что будут скучать по Лире. Она была такой веселой, такой бойкой, и лучше всех женщин стреляла из лука, и умела готовить из лесных трав удивительный пряный напиток, помогающий поддерживать силы в долгие зимние дни. А теперь ее белое, застывшее лицо, навсегда лишенное улыбки, обращено куда-то в сторону, в пространство зимы, и только ветер шевелит ее слегка тронутые сединой волосы.
Наконец послышался стук копыт, и из-под деревьев вылетела опоздавшая парочка, Нарцисс и Диана. Букет благородных ледовиков болтался в руках у Нарцисса, точно веник. Старейшина кентавров неодобрительно покачал головой, но от упреков воздержался. Неуместно было бы начинать священный Обряд с нотаций и гнева.
Нарцисс подошел к жрецам Смерти и с легким, элегантным поклоном вручил букет Розе. Та прошептала слова благодарности – в общем-то, совсем не по Обряду – и вдруг залилась неуместной краской.
Ах, нехорошо. Жрица должна быть настроена на таинство священной церемонии, особенно если честь возлагать ледовики к изголовью ушедшего По Ту Сторону выпала именно ей. Но что она может с собой поделать, если лихорадочно краснеет каждый раз, когда Нарцисс оказывается поблизости или даже смотрит на нее издали рассеянным взглядом. Вот и сейчас – не о Лире она думает и не о возвышенных материях, а о том, как же он хорош, этот Нарцисс, с его разметавшимися от быстрого бега длинными черными волосами и блестящими глазами, в которых, казалось, отражается вся Вселенная. Ее Вселенная.
Старейшина начал речь, и Роза, устыдившись, перевела на него виноватый взгляд и стала слушать с преувеличенным вниманием. Впрочем, старейшина говорил то же, что и всегда. О судьбах, звездах и той жизни, которую никто никогда не видел, но в которую верили все.
- И пусть тело ее исчезнет в первозданной стихии, давшей жизнь земному миру, а душа отправится в странствие за горизонт, где не слышно хода веков и где наступает второе рождение, и да будет так для Лиры, благородно отдавшей свою жизнь во благо своего народа, и для всех нас, кентавров, Хранителей Знания! – закончил старик кентавр.
Роза встрепенулась и поспешила с букетом к Лире.
- Прощай, дорогая сестра, и счастливого тебе пути, - нежно прошептала она, поглядев в холодное, безразличное ко всему лицу, и аккуратно уложила цветы вокруг ее головы.
На обратном пути она опять не удержалась, чтобы не поглядеть на Нарцисса. Он стоял серьезный, сосредоточенный и сжимал руку Дианы, в глазах которой, кажется, поблескивали слезы.
Диана… Ну да, всегда Диана… неугомонная, безрассудная девчонка…
Нарцисс чувствовал на себе этот взгляд и испытывал сложные чувства. С одной стороны, ему было крайне неловко за жрицу, которая так откровенно поверхностно выполняет Обряд. Он счел, что это оскорбляет таинство смерти. С другой стороны, внимание Розы, девушки весьма симпатичной, льстило ему как мужчине. С третьей, было просто жаль бедняжку. Да, он знал, как она на него смотрит. У нее прекрасное, трогательное выражение глаз, влажных и темных, как каштаны. Но что ему каштаны. У Дианы глаза совсем другие – голубые, солнечные, пронзительные, как будто сквозь них прорывается свет ее жизнелюбивой души…
Тем временем старейшина повернулся вокруг себя и взмахнул длинным, белым, как снег, хвостом. И к небесам взметнулся огромный костер, поглотивший и тело Лиры, и сиреневую ель над ней, и голубой венок ледовиков, разложенных в изголовье. Диана уже не сдерживала слез, они текли по ее щекам, как стремительно тающий снег. Тающий и замерзающий вновь. Она подошла к костру и вытащила из-за спины огромный огненно-красный цветок.
- Пусть это будет теперь твоим солнцем, Лира! – громко сказала она и, прежде чем кто-нибудь успел ее удержать, бросила цветок в огонь.
- Что ты делаешь? Сумасшедшая! – вознегодовал старейшина и воздел руки к небу, но было уже поздно.
Роза прижала ладони ко рту, глядя, как быстро исчезает в пламени, сливаясь с ним, прощальный подарок Дианы. «Никакого почтения!» - воскликнул жрец, стоявший рядом с ней. «Вон отсюда! Сейчас же вон!» - перекрикивал треск пламени один из особо яростных блюстителей обычаев и уже подскочил к неподвижно стоящей Диане, чтобы оттащить ее от костра, но тут рядом оказался Нарцисс, чьи глаза сверкали теперь металлическим блеском. «Только тронь ее…» - тихо произнес он. Противник в ярости топнул копытами, но тут разбушевавшихся остановил голос старейшины:
- Опомнитесь! Ведете себя как неразумные жеребята! Вы оскверняете Обряд!
А пламени, Лире и огненному цветку было все равно. Они медленно исчезали в клубах серебристо-серого дыма, тянущегося над лесом, как печальный знак. Жрецы выстроились полумесяцем и звонкими, чистыми голосами затянули Прощальную Песнь. А стоявшие поодаль кентавры натянули луки и выстрелили в небо прощальным салютом из черных стрел. Во славу и память героически павшей сестры.
Обряд был закончен. Некоторое время все еще постояли молча, переживая в себе великую тишину, а потом отправились в Храм, чтобы зажечь свечу для ушедшей.
Храм этот был сложен неведомо кем и когда, из грубых, огромных камней и внешне производил очень гнетущее впечатление. Кентавры никогда не знали, кто создатель этого сооружения – быть может, сама Дева Смерть? Когда их предки поселились в этих лесах, Храм уже был. Только свечи в нем не горели, как сейчас, и было жутко и всегда холоднее, чем в окружающем лесу, и чувствовалось нечто зловещее. Даже не так – скорее нечто настолько мощное, что буквально подавляло своей мощностью, заставляя чувствовать себя песчинкой, которую в любой момент может сорвать с места и унести ветер.
По дороге в Храм старейшина подозвал к себе Розу. Та смущенно подумала, что старик наверняка хочет отчитать ее за то, что отвлекалась во время Обряда, но речь пошла совсем о другом.
- Дитя мое, - сказал старейшина, чье лицо приняло очень озабоченный и хмурый вид. – Думаю, тебе известно, что говорили планеты в прошлую ночь и ночь перед ней. По лесу бродит невиданное здесь ранее Зло.
Роза кивнула. Конечно, она об этом знала. В последние два дня у общины кентавров только и разговоров было, что о зловещем предзнаменовании планет. Первые знаки, собственно, появились уже давно, но только в последние дни картина стала необычайно ясной. Прилив Зла почувствовали, похоже, не только мудрые Хранители Знания, но и все лесные обитатели. Даже птицы стали вести себя беспокойней. И не с тем ли связано внезапное нападение невесть откуда взявшегося оборотня?
- А планеты не открыли тебе, что опасность в первую очередь сосредотачивается вокруг нашего Храма?
Этого Роза не знала и испуганно поглядела на старейшину. Тот продолжал:
- Да, и эта опасность уже чрезвычайно близко. Грядут великие перемены, и прольется кровь. Планеты отказались показать мне – кто станет жертвой. И в любом случае не пристало кентаврам противиться воле небес. Но прошлой ночью, обращаясь к знакам, я увидел кое-что, о чем должен сказать тебе. Я увидел твою розу. Она была черной и лежала на снегу.
Девушка коротко вздохнула, будто всхлипнула, и схватилась за цветок в своих волосах.
У нее была особенная роза. Подарил ее гоблин в ту пору, когда община кентавров поддерживала торговлю и более-менее добрососедские отношения с этим народом. «Подарил» - это, конечно, само по себе для гоблина странно. Но он заявил, что такие цветы не продают – они сами выбирают себе хозяев. Как волшебные палочки у людей. И роза выбрала Розу.
«Какой прекрасный цветок!» - восхитилась она тогда, и в самом деле, роза очень шла к ее кудрявым волосам. И еще подумалось: рано или поздно эта красота увянет…
Но гоблин, словно прочитав ее мысли, усмехнулся: «Этот цветок будет жить, пока жива ты. Когда перестанет биться твое сердце, он почернеет и умрет вместе с тобой».
С тех пор Роза была неразлучна со своим вечно живым украшением, вдыхала его тонкий, изысканный аромат и не думала о том моменте, когда он почернеет и съежится, отправляясь вместе с ней в прощальный костер.
Теперь пришлось подумать.
- Что вы такое говорите! – воскликнула она. – Значит, пришел мой час…
- Видение было достаточно смутным, - по-прежнему хмуро ответил старейшина. – Похоже, что у тебя есть шанс избежать этой судьбы. Будь начеку и постарайся его использовать. А там – да свершится воля звезд!
Роза благочестиво склонила голову. Но в душе у нее бушевал пожар.
Черная роза… Черная роза на белом, как смерть, снегу…

Да, да, путешествие По Ту Сторону, несомненно, станет продолжением жизни. Она тихо уплывет на лодке заката. Этого не следует бояться… Она жрица Девы Смерти и твердо и радостно посмотрит в ее глаза, когда та придет за ней. И уведет в новый, особенный прекрасный мир. Там нет боли. Но там же нет и Нарцисса…
Она поежилась (было зябко) и снова бросила быстрый взгляд на кентавра, занимавшего все ее мысли. Он шел буквально в двух шагах, рядом с Дианой.
«Обреченным можно все…» - подумала Роза и произнесла тонким, дрожащим голосом:
- Ты собрал прекрасные ледовики, Нарцисс. То есть, - спешно поправилась она, - вы с Дианой собрали.
- А разве может быть уродливым символ Вечности, - откликнулся Нарцисс. – Твой неувядающий цветок… Он тоже прекрасен.
Роза вздрогнула и замерла на пару секунд. И он тоже о цветке. А что, если… если просто выбросить эту розу? Быть может, вдали от своей хозяйки изящный подарок гоблина сам почернеет и умрет, а она, живая Роза, останется на этом свете?
Девушка вытащила цветок из волос и поглядела на него. Душистый, роскошный, умиротворенный, он слегка качался под ветром в ее хрупких пальцах. Нет, это было бы как предательство.
Чему быть, того не миновать.
Она водворила цветок на его обычное место, у правого виска, и продолжала думать. Старейшина сказал, что судьбы возможно избежать. Если она будет осторожной. А она будет, о да, будет…

* * *

Волан-де-Морт сквозь просвет между деревьями наблюдал, как кентавры медленной процессией выходят из Храма.
Серебристо-серый дым прощального костра привел его сюда, как знак той, неведомой силы, которая не желала отпускать его из лесной ловушки. И, похоже, сердце силы было именно здесь. Да, вокруг этого строения из ничем не примечательных на поверхностный взгляд булыжников клубилась мощная магическая аура, настолько мощная, что будто физически придавливала к земле. Даже одинокая остроконечная гора, темнеющая вдали над верхушками леса, казалась лишь огромной тенью от этого строения – такое фантастическое впечатление оно производило. Волан-де-Морт потер виски и нахмурился. Что же такого соорудили здесь эти кентавры?
Как бы там ни было, пока Темный Лорд не разгадает загадку этого строения, из леса ему не уйти.
Дождавшись, пока кентавры покинут поляну, он выскользнул из своего укрытия и подошел вплотную к гигантским дверям из черного камня.
Никаких защитных заклятий, это точно. По крайней мере, из известных Темному Лорду – а известно ему немало. Но чувствуется, что войти будет не так-то просто.
Разнести-то вдребезги сам камень было нетрудно. Перебрав арсенал заклинаний от самых элементарных (уровня Алохоморы) до сильнейших взрывных, Темный Лорд в конце концов открыл проход и вступил под холодные своды. Но идти становилось с каждым шагом труднее, словно ноги увязали в рыхлом песке, а воздух приобретал вязкость. Волан-де-Морт остановился, чтобы сориентироваться и оценить обстановку.
Он был в огромном помещении, где горели мириады свечей – черные, желтые, белые, они были рассыпаны по всевозможным возвышениям, ступеням, скамьям, и все-таки зал почему-то не был освещен полностью, словно свет здесь сжимался в пространстве вокруг своих источников. Не было видно потолка – стены уходили куда-то ввысь, в полутьму, насколько мог проникнуть взгляд. Ряды свечей обрывались далеко впереди, и то, что дальше, было словно закрашено чернильной тьмой. А на стене слева, откуда шел особенный холод, колыхались неверные голубые тени, слегка мерцающие и напоминающие человеческие силуэты. При взгляде на них Лорду вдруг сделалось жутко, и он постарался отступить подальше, насколько позволяло странное освещение. Впрочем, не сказать, что хоть один угол в этом проклятом строении мог внушить ощущение безопасности. Картину довершал какой-то неясный звук, доносящийся из сокрытого мраком пространства далеко впереди. Темный Лорд прислушался: странное хрумканье, как будто кто-то в тяжелых сапогах ходил по костям. Не приближаясь, не удаляясь, звук продолжался на одной ноте, и призраки на стене слева (куда Темный Лорд старался не смотреть, но все же отмечал боковым зрением, на случай если оттуда кто-то – или что-то – бросится) качались словно в такт ему.
Гиблое место. Пожалуй, в худших еще и бывать не приходилось.
Но отступать Волан-де-Морт не собирался. Тот – или то – что бросило ему вызов, несомненно, здесь, и его надо найти. Медленно, сосредоточенно, с волшебной палочкой наготове, обостряя все чувства до предела, Темный Лорд двинулся вперед.
Однако далеко уйти ему не пришлось. Сквозь хрумкающий звук издали внезапно прорезался другой, громкий и совсем рядом – цокот многочисленных копыт, мертвую неподвижность воздуха рассек налетевший порыв ветра, и откуда-то справа, из темноты, в неверное мерцание свечей один за другим вылетели шесть кентавров. Они моментально рассыпались по залу, будто сговорившись заранее, и окружили Темного Лорда. У каждого был лук с натянутой тетивой, наконечники стрел все как один были нацелены на Волан-де-Морта, а лица всех шестерых противников выражали одинаковую смесь решимости и ужаса.
…Да, это был он. Тот самый, о котором говорили звезды. Тот самый, легенды и слухи о котором дошли даже до уединенного обиталища древнего народа кентавров, Хранителей Знания. Какая острая, режущая, непривычная сила Зла ощущалась вокруг него. И хотя под сводами Храма никак нельзя было физически увидеть планет, магическим зрением все кентавры-жрецы видели, как над головой непрошеного гостя восходил Марс – ослепительно яркий, полный сил, огня и желания разрушать…
Роза на мгновение прикрыла глаза и закусила губу, руки ее, державшие лук, задрожали, но стрела не опустилась. Вот он, момент, о котором говорил старейшина. Час ее судьбы пробил.
Некоторое время все молчали: никто из жрецов не решался заговорить первым и, похоже, все плохо представляли себе, что делать дальше. Наконец Волан-де-Морт, которого все происходящее уже изрядно начало раздражать, произнес:
- Доброго вам дня и чистого неба, древний народ, - это приветствие считалось знаком вежливости и мирных намерений у континентальных кентавров, с которыми Темный Лорд однажды сталкивался во время своих длительных странствий в юности. Он надеялся, что британские кентавры воспримут это так же. - Могу я узнать, почему вы встречаете заблудившихся путников столь воинственно?
- Можем ли мы узнать, Темный волшебник, почему ты оскверняешь наше святилище? – сурово ответствовал на это самый старший из жрецов, вороной кентавр с длинными белыми волосами, которые удерживал серебряный обруч, и выразительно покосился в сторону выбитой Темным Лордом двери.
Волан-де-Морт, холодно прищурившись, медленно повернулся по кругу, оглядывая кентавров и словно прикидывая, на что они способны. Никто из противников не заметил, что при этом кончик волшебной палочки, двигаясь почти незаметно, описывал в воздухе некий магический знак.
- У меня есть основания полагать, что здесь я найду ответы на свои вопросы, - уклончиво ответил он. – Я не хочу сражаться с вами и не желаю зла кентаврам. Не мешайте мне пройти.
Среди жрецов поднялся глухой ропот, но тут же смолк, когда снова заговорил старший:
- Это наш Храм и наша земля. Человеку здесь делать нечего. Тем более – Темному волшебнику. Уходи. Мы тоже не желаем сражаться и понапрасну проливать кровь, мы не будем препятствовать тебе, если ты уйдешь. Но дальше не пропустим. Ни на шаг. Уходи.
- Уходи… - словно эхо, зашелестели голоса остальных жрецов. И – показалось это Волан-де-Морту, или в самом деле это слово повторили легким шепотом голубые тени?
…Не уйдет. Конечно же, он не уйдет, и все жрецы это знают, и он знает. Не для того пришла сюда эта злая сила. Роза сжимала стрелу так, что побелели пальцы. Но как же нестерпимо ярко, как невыносимо полыхает над ним красный диск Марса…
Волан-де-Морт пристально смотрел на старшего жреца – он стоял как раз впереди, преграждая путь туда, где хрустели невидимые кости и царила непроглядная, густая, вязкая тьма. Ему совсем не хотелось ссориться с кентаврами – он рассчитывал, что рано или поздно эти существа станут его союзниками. Или хотя бы останутся нейтральными. Но выбирать особенно не приходилось. Темный Лорд поднял палочку повыше и зло, ядовито усмехнулся.
- Не тебе тягаться с лордом Волан-де-Мортом, кентавр. Мне надо пройти, и я пройду, независимо от ваших жалких попыток мне помешать.
Лицо старшего жреца стало неподвижным, словно высеченным из мрамора. Он сделал быстрый, едва уловимый жест – и шесть стрел в одно мгновение обрушились на Волан-де-Морта со всех сторон. Обрушились – и отскочили от невидимого кругового щита.
Темный Лорд рассмеялся: надо же, какая наивность! А еще говорят, что кентавры умеют чувствовать чары. Да их провести как младенцев. Ну, теперь держитесь…
Боевой азарт охватил его, а то, что неведомая, могущественная сила внимательно наблюдала из тьмы, только подливало масла в огонь. Двигаться в этом странном густеющем воздухе было труднее, чем в обычном пространстве, но Темный Лорд все-таки тенью скользнул за пределы освещенного круга, чтобы кентавры не успели прицелиться снова, и оттуда, резко развернувшись, пальнул одним из самых мощных боевых заклятий Темной магии – Сетью Смерти. Тонкие смертоносные струны с пронзительным свистом рассекли воздух и обрушились, захватив сразу двух противников. Те взбрыкнули копытами и рванулись в стороны, но было уже поздно: струны, как жала, вонзились в их тела, и один из них рухнул замертво, а другой – раненный в плечи и бок – со стоном откатился в сторону. В этот момент с противоположной стороны на Волан-де-Морта с отчаянным визгом кинулась девушка-кентавр, зажав в руке крошечный, почти игрушечный, но смазанный ядом кинжал. Темный Лорд, почти не глядя на нее – спереди надвигалось еще двое противников – ударил Авадой, и по глухому, тяжелому звуку рухнувшего наземь тела понял, что не промахнулся. Но тут же слева послышался нарастающий свист стрелы, и он только в самое последнее мгновение успел поставить магический блок – другая девушка, с огромной розой в волосах, успела-таки выстрелить второй раз, ориентируясь по зеленой вспышке. Он не мог отвлечься, чтобы разобраться с ней, - двое противников, старший жрец и пожилая женщина-кентавр, были уже буквально в нескольких шагах, и судя по тому, что их губы беззвучно шевелились, а руки совершали волнообразное движение, обычными стрелами да кинжалами здесь не ограничится: придется иметь дело с редкой магией кентавров.
Результат не заставил себя долго ждать: пространство над головой вдруг вспыхнуло разноцветными переливами, и на Темного Лорда устремились огромные огненные птицы. Они хлопали пылающими крыльями, разевали клювы, Волан-де-Морт только и успевал отбиваться от них Щитовыми и Охлаждающими заклятиями. Даже времени атаковать не оставалось. А эти двое явно перевели дух и сейчас уже готовят вторую партию. А еще та девчонка с луком, да и раненный Сетью не потерял ни сознания, ни боевого пыла – мимолетно, краем глаза Темный Лорд успел заметить, что тот ползком подбирается к своему оружию… Вот черт. «Редукто максима!» - выкрикнул он, и ближайшие к нему огненные птицы, к его собственному удивлению, полностью разлетелись на обугленные клочки. Выиграв несколько секунд, он обернулся к снова колдующей парочке, явно не ожидавшей такого поворота событий, и мысленно скомандовал: «Левикорпус!» Женщина-кентавр оказалась подвешенной в воздухе и забила копытами; Волан-де-Морт швырнул ее через весь зал на девчонку, которая снова натягивала лук; кончик стрелы поблескивал чем-то синим, не иначе, тоже смазан ядом. И колдунья рухнула прямиком на лук, острие проехалось по ее боку, она дернулась и тут же замерла, а девчонка отчаянно закричала. Неожиданный поворот, но весьма удачный для Темного Лорда. Однако надо было что-то делать одновременно и со старшим жрецом, который уже завершал очередное колдовство, и с недобитыми огненными птицами, уже подлетавшими, взметая вихрь своими смертоносными крыльями. «Сциллус!» - прошипел Темный Лорд, уворачиваясь от атаки. Но до конца все-таки увернуться не удалось, и левое плечо рассекли глубокие полосы ожогов. На миг у него в глазах потемнело от боли, но он тут же встряхнулся: не до этого! Тем временем шестиголовый монстр, вызванный его заклинанием, поглотил всех оставшихся огненных птиц и, разинув свои страшные пасти, нацелился на старшего жреца. Но не тут-то было. Магия кентавров преподнесла очередной сюрприз. Прямо из каменного пола полезли скользкие черные щупальца, мигом обвили монстра и буквально высосали из него весь заряд силы. Колдовство Темного Лорда рассеялось, как туман, а щупальца, теперь отливавшие багровым, проворно поползли к нему самому. Он метнул в них очередное заклятие, и непроницаемый темно-фиолетовый кокон поглотил их. Какое-то время магия боролась с магией, кокон катался по полу, словно изнутри его разрывало какое-то злобное существо, но где же кентавру равняться с величайшим Темным волшебником! И меньше чем через минуту кокон замер, почернел и ссохся, рассыпался в пыль вместе со своей добычей.
Удачно было, что старший жрец не мог колдовать мгновенно: ему требовалось время для создания нового заклинания. Но Волан-де-Морт не оставил ему этого времени: зеленая вспышка ударила сквозь полумрак и поразила кентавра в грудь. Сила заклинания была столь велика, что отбросила противника на пару шагов, прямиком на один из каменных кругов со свечами, и полупризрачные огоньки разметались по полу, исчезая один за другим. Неподвижное тело кентавра лежало в этом причудливом обрамлении, как в огненном венке.
Но оставалось еще двое, вернее, полтора, если учесть тяжелое ранение одного из противников. И они явно не собирались сдаваться. Темный Лорд обернулся к ним как раз вовремя, чтобы заметить: девчонка с розой в волосах, сумевшая вылезти из-под тяжелого тела колдуньи, напоровшейся на ядовитую стрелу, теперь стояла чуть поодаль, вытянув вперед сложенные ладони и закрыв глаза, а из полумрака над ее головой в сторону противника стремительно надвигалось что-то огромное, смутно похожее на каменную глыбу, но в красных огоньках. Что это, у Волан-де-Морта не было ни времени, ни желания выяснять; он взмахнул волшебной палочкой, мысленно произнеся заклинание Экспульсо, - и в тот же самый момент увидел, что немного правее девчонки раненый, наконец дотянувшийся до своего лука, из последних сил натянул тетиву. Поставить щит Темный Лорд уже не успевал – он молнией рванулся в сторону, сбивая в черную пыль на полу очередную гирлянду свечей и почти физически ощущая, как тело проламывается сквозь густой, тягучий воздух, и одновременно почти невыносимо заныло раненое плечо. Стрела просвистела всего в нескольких сантиметрах сбоку. Но Экспульсо попало в цель и произвело эффект, которого не ожидал сам Волан-де-Морт: на куски разлетелась не только загадочная темная глыба с огоньками, но и, похоже, ближайшая часть стены. Камни рухнули с оглушительным грохотом, от которого эхо прокатилось по всему неизмеримому пространству Храма, прямо на двух оставшихся противников, облако пыли заволокло колеблющийся свет, послышался короткий вскрик, и все стихло.
Лорд Волан-де-Морт стоял один посреди огромного, полуразгромленного зала. Он вышел из этой схватки победителем. Больше никто не преграждал ему путь.
Во внезапно наступившей тишине снова отчетливо послышался тот странный звук трескающихся костей, причем теперь как будто ближе – или это так казалось после шума боя? Ощущение сгустившейся вокруг мощи никуда не делось, только стало еще острее. Пора наконец с этим разобраться. Темный Лорд провел волшебной палочкой по ожогам, рассекающим плечо, - боль утихла, и почерневшая кожа заметно побледнела, рукой уже можно было шевелить. До полного заживления, конечно, далеко, но этим придется заняться позже. Когда он выберется из этой ловушки.
Держа волшебную палочку наготове и каждую секунду ожидая нового нападения, он шагнул в полумрак.
… Он уходит. Уходит прямо в сердце Храма. Роза видела его смутно, сквозь пелену боли, заволакивающую глаза, в щель между нагромождением рухнувших камней, под которыми она лежала. Слезы катились по ее щекам. Этот Темный волшебник дважды сумел обернуть ее оружие против нее самой и ее друзей. И вот итог. Они погибли… все погибли… А Роза лежит здесь, под глыбами, вполне живая. И у нее, как и говорил старейшина, есть шанс спастись.
Буквально в двух шагах от нее зияла дыра в туннель, ведущий к лесу. Там свобода. Там солнце. Там пушистый снег, и нет этих распростертых тел, при одном взгляде на которые Роза содрогается от сдерживаемых рыданий, и нет этого ужасного убийцы. Он слишком поглощен своей целью, он не смотрит назад. Осторожно отодвинуть камень – Роза сумеет сделать это тихо и быстро, у нее еще достаточно сил – и мгновенно, пока он не обернулся, нырнуть в туннель. Едва ли он станет ее преследовать. А если и станет – в лабиринтах Храма ему ни за что не найти жрицу. Роза будет в безопасности… И она, и ее красный цветок будут жить еще долго-долго… Ей не остановить носителя Зла, над которым пылает Марс, это очевидно. Так зачем же гибнуть понапрасну. Храм затянет его в свои сети и не выпустит, он и так в ловушке. А Роза, если сумеет ускользнуть, приведет подмогу, сообщит членам общины…
Не обманывай себя, подумала она, стискивая зубы, не обманывай. Члены общины наверняка уже все знают. Путь зла оставляет черный след в энергетике леса, фальшивой нотой проходит сквозь его музыку, это чувствуют даже звери и птицы. Боль и смерть, вспыхнувшие здесь в последние минуты, подобны пожару для каждого, кто умеет видеть. А уж шум битвы могли бы услышать даже люди, глухие и невнимательные к более тонким знакам… Наверняка кентавры сейчас на Поляне сборов и решают, что делать – быть может, идут сюда… Страх, элементарный страх, недостойный жрицы – вот что гонит Розу прочь, а вовсе не соображения общего блага. В первый раз за все время, пока она здесь – а она жрица с самого детства – Храму грозит опасность – и вот она уже готова нестись прочь, как испуганное животное, оставив зло проходить дальше и дальше - и трусливо уповая на мощь самого Храма…
Не бывать этому. Не бывать.
Роза глубоко вздохнула и протянула руки вперед, насколько это было возможно под завалами. Ближайшая глыба тихо поплыла в сторону.
Ничто не случается без воли звезд. Страха нет. Смерти нет. Смерть – это только улыбка прекрасной Девы, озаряющая конец земного пути, у врат Той Стороны.
Безумная, но прекрасная картина на миг предстала перед мысленным взором Розы, пока она поднималась на ноги, спиной к спасительному выходу, лицом к своей судьбе: ей удалось победить страшного врага, повергшего в ужас все волшебные расы, и все члены общины смотрят на нее с восхищением, а особенно – он, Нарцисс - смотрит нежно и улыбается ей, только ей…
Волан-де-Морт обернулся на скрежет камня и легкий стук копыт и качнул головой: живучая девчонка и не робкого десятка. Вот она широко раскинула руки в стороны и запела какую-то странную песнь-заклинание, и ее звонкий голос таким неестественным эхом разносился под сводами этого неживого Храма с его бесконечными свечами и танцующими на стенах призраками… В глаза Волан-де-Морту ударил вдруг ослепительный свет, казавшийся особенно резким после этого полумрака, будто солнце одновременно отражалось в тысяче зеркал, а потом зеркала треснули и полетели в него вереницей смертоносных осколков… Он успел только поставить банальное Протего, но осколки тормозили не сразу, а будто увязали в магическом щите, некоторое время двигаясь по инерции, и некоторые умудрились-таки довольно чувствительно оцарапать кожу. Нет, пора с этим заканчивать. Волан-де-Морт резко отступил в сторону, чтобы щит не мешал колдовать, и пока осколки разворачивались следом, как самонаводящиеся ракеты, быстро взмахнул волшебной палочкой в сторону неугомонной девчонки. Три кинжала, узких, длинных, с рукоятками в форме змей, рванулись к ней, образуя в воздухе правильный треугольник – уклониться от всех одновременно было невозможно… Девчонка отчаянным рывком сумела избежать только одного – остальные два безжалостно вонзились в ее тело, и на изящной темно-синей накидке в один миг расцвели огромные кровавые пятна.
Розы смерти, так непохожие на огромный живой цветок в ее волосах.
Какие-то несколько секунд она еще пыталась удержаться на ногах, нелепо взмахнув руками, но потом качнулась и рухнула навзничь.
- Нарцисс… - тихонько всхлипнула Роза, и ногти ее царапнули черную пыль на полу.
Как странно все гаснет вокруг. И тают мириады свечей, будто лампы, перегорающие навсегда. И кто-то стоит рядом и утешительно сжимает руку ледяными, белыми, как снег, неживыми пальцами, и откуда-то льется серебряный свет… Твоя лодка в океане Времени готова. Пора. Пора…

Лорд Волан-де-Морт уходил во мрак неведомого, оставив позади шесть неподвижных тел. Свечи по-прежнему мерцали по обеим сторонам коридора, но по-прежнему не освещали пространство вокруг себя. Темный Лорд применил заклинание Освещения, но и это не слишком помогло. Приходилось двигаться практически наугад.
Наконец последние свечи остались далеко позади. Вокруг была сплошная тьма, холодная, враждебная. На конце волшебной палочки пылал огонь, и только это еще помогало Волан-де-Морту хоть как-то ориентироваться в пространстве.
Через какое-то время (он не знал, сколько прошло минут, часов, а может, дней – время шло далеко за стенами этого Храма, а здесь был только нескончаемый путь во тьме) - коридор раздвоился. Этого еще не хватало. Оба пути были так же нескончаемо черны и на взгляд совершенно неотличимы, как два чудовищных близнеца. Он использовал заклинание Обнаружения, но и это заклинание ударило в пустоту. Никого и ничего.
Волан-де-Морт пожал плечами. Выбирать в любом случае придется, ибо двигаться по двум направлениям одновременно не способен даже величайший Темный маг. На всякий случай он отметил огненным крестом вход в выбранный туннель и отправился дальше.
Но несколько шагов спустя развилка повторилась, а потом еще и еще. Стало ясно, что весь этот храм, будь он неладен, - один огромный лабиринт. И бродить по нему можно до скончания века. Темный Лорд даже не был уверен – продвигается ли он в каком-то направлении или ходит кругами, а огненные кресты просто исчезают, стираемые той невидимой мощью, которая здесь ощущалась повсюду. Заклинание Компаса, такое, казалось бы, элементарное, здесь почему-то не действовало. Хрумкающий звук давно исчез, Волан-де-Морт так и не обнаружил его источника. Вокруг была одна глухая, непроницаемая темнота.
От безысходной, гнетущей обстановки в голову Волан-де-Морта полезли страшные, почти абсурдные мысли. А может, это и есть - смерть?? Может, он все-таки убит там, вместе с кентаврами, и теперь обречен целую вечность скитаться без цели и выхода по этим одинаковым туннелям, разве что Небытие поглотит его в конце концов бесповоротно?.. Липкий страх охватил Волан-де-Морта, он крутанулся на месте, многократно усиливая заклинание Освещения, чтобы хоть на секунду разглядеть то, что вокруг дальше, чем на два шага, - но увидел снова все те же каменные своды и – быть может, примерещилось? – какая-то тень метнулась далеко впереди и тут же пропала из виду.
- Стой! – выкрикнул он, вовсе не уверенный, что тень, если она вообще была реальной, его услышит. – Хватит бегать от меня, как трусливый пес! Выходи и скажи наконец, кто ты и что тебя надо от меня!
Но в ответ ничего, даже эха. Однако теперь злость Волан-де-Морта перехлестывала страх. Как же ему надоели эти игры, кто (или что) ни скрывалось бы за всем этим. Лорд Волан-де-Морт не позволит насмехаться над собой, он, бросивший вызов Смерти и Судьбе, не станет шарахаться от каких-то смутных теней и идиотских коридоров, понастроенных здесь неведомо кем. На какой-то момент он решил, что мертв? Как же! Пять крестражей спрятаны в надежных местах, и он сам не развоплощен, как тогда, в Албании, он может владеть своим телом, держать волшебную палочку. Он обязательно выберется отсюда и отыщет тот бесценный артефакт, а вместе с ним получит победу над Гарри Поттером и окончательную, незыблемую власть над магомиром…
Волан-де-Морт прошел еще несколько шагов и внезапно оказался в зале, полном свечей, как и тот, первый. Неужели он действительно все это время ходил кругами?.. Но нет, в прежнем зале были голубые светящиеся тени, там были тела кентавров и разбитые глыбы, а тут ничего этого не видно. Темный Лорд поднял волшебную палочку, из нее вырвалась очередная вспышка света, замирая в отдалении, и за миг он успел разглядеть, что этот зал поменьше, хотя все равно изрядной величины (интересно, сколько Больших Залов Хогвартса в него бы поместилось?), что далеко впереди – стена, а не продолжение туннеля, и что у этой стены стоит какое-то сооружение. Какое, Темному Лорду рассмотреть не хватило времени, а свечи, как и в первом зале, никак не желали освещать окружающее пространство, предпочитая гореть исключительно для себя. И еще несравненно сильнее было тут сгущение магической мощи – так, что от этого даже ломило виски. Кажется, он наконец-то у цели.
Легкий шорох ткани по камням послышался в полумраке впереди, и в круг колеблющегося тусклого света невесть откуда выступила стройная черноволосая девушка в белом платье. В руках у нее был человеческий череп, отсвечивающий холодными металлическими отблесками – посеребренный, что ли? – и в нем темнела какая-то полупрозрачная жидкость, быть может, обычная вода, только не отражающая ни единого отблеска свечей; а в волосах у девушки сияло украшение, очень похожее на лунный серп. На губах ее играла задумчивая полуулыбка, как будто она грезила о чем-то своем, очень светлом и прекрасном, не имеющем никакого отношения к этому заколдованному, гиблому месту.
Откуда она здесь? В этой обители кентавров, в этом лабиринте?
Волан-де-Морт, держа ее на прицеле волшебной палочки, подступил ближе. Какое странное, абсолютно белое лицо, словно выкрашенное краской. А глаза черные – глубокие, неживые. И что-то в ней есть нечеловеческое. Нет, не что-то – все, от этой полуулыбки до легких движений, плавных и изящных, но почему-то вызывающих ощущение искусно отрепетированной подделки под человеческие…
Она и есть – тот самый враг? Воплощение или, может быть, посланец той могущественной силы, которая здесь почти физически ощущается, будто сам воздух наэлектризован?..
Слишком много вопросов. Но пора бы уже и получить ответы.
- Кто ты? – спросил Волан-де-Морт, по-прежнему не опуская палочку и пристально следя за малейшим движением девушки. Чутье подсказывало ему, что перед ним противник куда более опасный, чем все кентавры, вместе взятые.
- У меня много имен, - ответила девушка низким, певучим голосом. – И много обличий. Но сущность одна, и она ведома каждому.
Темный Лорд вздохнул, с трудом сдерживая раздражение. В последнее время ему то и дело попадались личности – или сущности - безумно любившие говорить загадками, почище всех известных прорицателей, и никогда – прямо. Сейчас, после долгих скитаний по темным, закрученным в пространстве лабиринтам, Волан-де-Морт был менее всего расположен начинать новую партию этой игры в шарады.
- Назови тогда свою сущность.
- Она не имеет названия…
- Тогда скажи наконец, каковы твои цели! – выкрикнул он, потеряв от злости контроль над собой. – Что тебе нужно от меня?
- Ты так упорен… даже больше, чем те трое… - прозвучал не слишком вразумительный ответ. - Я хочу посмотреть в твои глаза… пока в них горит жизнь. Пока ты все еще бросаешь вызов.
- Если ты называешь вызовом мое вторжение в этот твой храм, то мне не пришлось бы этого делать, если бы ты сама так настойчиво не желала встретиться. У меня, знаешь ли, были несколько другие цели, - ядовито добавил Волан-де-Морт.
- Знаю, знаю, - задумчиво сказала на это девушка в белом и изящным движением покачала на руке серебряный череп, при этом поверхность темной воды в нем осталась неподвижной. – Ты ищешь мою Палочку.
«Мою Палочку?!»
- Ты была ее владелицей? – скептически осведомился Волан-де-Морт, не показывая, как сильно взволнован. Он даже не спросил, откуда она знает о цели его поисков. Впрочем, после некоторых встреч с такими же таинственными осведомленными Темный Лорд уже перестал этому удивляться. Вокруг него творилось что-то непонятное, и оставалось только ждать, когда смутная, неведомая угроза наконец проявит себя во всей красе, обретя свою истинную форму.
Или уже обрела? В виде этой девушки, которая стоит перед ним и с царственным величием держит в руках человеческий череп?
- Владелицей… можно и так сказать, - признала она. – Давным-давно. В самом начале…
Она смотрела на Темного Лорда своими бездонными черными глазами, в которых не отражались свечи и огонь волшебной палочки, и в его голове вдруг зазвучало четко, как барабанная дробь: Старшая палочка… Смертоносная палочка… Жезл Судьбы…
Палочка Смерти.
И, словно молния, вспыхнула в его сознании страшная, невыносимая догадка, смутный отблеск далекой славянской легенды, которую он читал еще во время учебы в Хогвартсе, когда так настойчиво искал способ победить своего злейшего врага… Как он мог не заметить, не понять этого сразу! Девушка в белом одеянии, серебряный череп и лунный серп, смутная фигура лебедя над костром… Все сложилось воедино, все фрагменты чудовищной головоломки. Ледяная волна ужаса, не испытанного никогда ранее и смешанного с еще более сильной, ледяной ненавистью, захлестнула Темного Лорда, его рука, державшая волшебную палочку, задрожала. Нет, это невозможно, это же бред! У смерти нет и не может быть обличий. Смерть – это только огромная пустота, одна на всех…
- Почему ты так ненавидишь меня? – спросила она, подойдя еще на шаг ближе. – Ведь я приношу с собой тишину. Это как бальзам, в котором отдыхает ноющее от усталости тело после долгого-долгого дня…
- Прочь, - выдохнул Темный Лорд, одним только усилием своей железной воли удерживаясь от того, чтобы, не разбирая дороги, броситься обратно в бесконечные туннели, казавшиеся сейчас такими безопасными. – Оставь свой бальзам для иссохших мощей, которым ничего больше не надо, кроме как уснуть навсегда… Твой мир отвратителен – знаешь почему? – потому что там нет ничего, абсолютно ничего, там все равны и все стерты, как пепел, разнесенный ветром! Я ненавижу пепел… за его совершенную одинаковость, бесполезность и слабость, он хрустит под ногами у последних тварей этой земли! За его необратимость, за вечное молчание. И тебя – тебя я ненавижу за это!
Выиграть время, пронеслось у него в голове, говорить что угодно, только отвлечь ее и выиграть время… Для чего?
Если это в самом деле – нет, невозможно!! – но если это в самом деле – она, от нее не ускользнешь и никаким заклинанием, хоть самым Темным из Темных, не прошибешь… Что, если пальнуть Авадой в саму Смерть?.. Эта мысль почему-то развеселила его – быть может, оттого, что положение было хуже некуда, и нервы взвинчены до предела.
Но это же абсурд. Стоять вот так и разговаривать со Смертью. Наверное, он сходит с ума от блужданий по безысходному лабиринту и сейчас говорит только с призраком своего воспаленного воображения.
К тому же, есть крестражи. Крестражи. Волан-де-Морт ухватился за эту мысль, согревающую его изнутри. А девушка с лунным серпом продолжала стоять неподвижно, все с той же нечеловеческой полуулыбкой, и черный, пронзительный холод ее глаз, казалось, проникал прямо в душу.
- Многие говорили так, как ты… они думали, что будут гореть вечно! Они проламывались сквозь жизнь, как лучи солнца сквозь тучи… Но и они уставали. И они уходили. И тогда я склонялась над их изголовьем, проводила рукой по лбу и брала их ослабевшие руки…
Она неожиданным движением протянула к нему узкую, белую, казавшуюся призрачной ладонь, и Волан-де-Морт, отшатнувшись, будто его обожгло, отреагировал на это движение молниеносным, но бессмысленным Убивающим заклятием.
Как и следовало ожидать, эффект был нулевой – если не считать того, что в мрачном зале на долю секунды прибавилось света. Девушка печально рассмеялась серебристым, звонким смехом, так резко не подходящим к ее неживому взгляду.
- Ты придешь ко мне, придешь, рано или поздно… Я всех люблю и всех жду. Ведь я – это другая сторона жизни. Здесь, на земле, вам вечно не хватает места, вы теснитесь, ненавидите друг друга – и меня! – и постоянно что-то делите. Это скучно. Это бессмысленно. Все дороги ведут ко мне. Так же, как все коридоры этого Храма ведут к его сердцу.

Она широким взмахом руки обвела еле видимый в танцующих огнях зал. Волан-де-Морт не ответил. Он все еще боролся с той ледяной волной внутри, которая сковывала движения и напрочь сметала все мысли, и пытался решить, что делать дальше.
Внезапно у дальней стены – там, где стояло таинственное сооружение, - раздался какой-то скрежет, а затем звон, словно проснулись старые часы. Девушка бросила взгляд через плечо и негромко сказала:
- Полдень. Мне пора в путь. Но мы с тобой встретимся снова. Очень скоро.
- Никогда! – выкрикнул Волан-де-Морт ей в лицо, и с кончика его волшебной палочки посыпался дождь искр. А в голове звучало, как спасительная мантра: «Я выберусь отсюда… непременно выберусь… пусть уходит… я выберусь…»
- Останься, - шепнула Смерть доверительно. – Если все дороги ведут сюда, и ты уже здесь… зачем идти куда-то еще?
Она рассеянно улыбнулась одними губами и белой тенью проплыла мимо Темного Лорда – какой невероятный холод шел от нее! – в туннель. Мгновение – и белое пятно пропало из виду.
Темный Лорд держал палочку будто окаменевшими пальцами, напряженно, до адского звона в ушах вслушиваясь в повисшую снова глухую тишину, ожидая атаки, возвращения этой… этой… чего угодно! Но все было тихо, и Волан-де-Морт постепенно успокаивался, брал себя в руки. Проклятье, это место любого сведет с ума. Неужели это была действительно… Нет, нет, сейчас не об этом надо думать. Надо действовать, пока она не вернулась.
Волан-де-Морт еще раз применил усиленное Освещающее заклинание (это удалось ему не сразу – мысли путались, и концентрации не было никакой). Зал был пуст. Но сооружение у стены, так кстати прозвеневшее пару минут назад, притягивало взгляд, как магнит – железо.
Темный Лорд подошел поближе. Это было нечто похожее на огромные часы, с маятником и единственной черной стрелкой, очень медленно, но неуклонно двигавшейся по кругу с неразборчиво написанными цифрами. Или это не цифры, а какой-то неизвестный Темному Лорду язык? Маятник качался совершенно бесшумно, как привидение. А венчала странное сооружение фигура совы из какого-то черного камня – должно быть, мориона, глаза ее были закрыты, будто она, как и всякая живая сова, предпочитала спать днем. Как там было сказано – полдень? Волан-де-Морт подумал, что, по его субъективному ощущению, времени с его вторжения в Храм должно было пройти куда больше. Несравненно больше. Или это уже полдень какого-то другого дня? Или время здесь идет по-другому, теряется и гаснет в этом пространстве, как огоньки свечей…
Волан-де-Морт провел палочкой вокруг часов с совой, бормоча про себя заклинания. Никаких защитных чар, как и при входе в Храм, не обнаруживалось, но точно так же чувствовалось, что эта вещь полна зловещей магии – она сама была концентрированной магией, вокруг нее было такое напряжение, что густой воздух дрожал, как туго натянутая струна. И маятник явно отсчитывал какое-то свое время.
Часы самой Смерти?.. А можно ли повернуть стрелку обратно, как обычный Маховик времени, и вернуться в прошлое – в тот момент, когда он, лорд Волан-де-Морт, еще не увяз в мистической ловушке здешних лесов и святилищ?
Волан-де-Морт знал, что Отдел Тайн давно вел работу над Маховиками, но все рухнуло после грандиозной битвы в Министерстве года полтора назад. Гарри Поттер и еще пятеро подростков, при поддержке подоспевшего в финале Ордена Феникса, сумели сокрушить боевой отряд Пожирателей и разнести половину Отдела Тайн вдребезги, включая и эти Маховики Времени, с которых невыразимцы буквально пылинки сдували. Но те артефакты, сколь было известно Волан-де-Морту, выглядели по-другому.
Стрелка продолжала свое неспешное движение, а Волан-де-Морт неотрывно смотрел на нее и продолжал думать.
Она сказала, что все коридоры этого Храма ведут к его сердцу. То есть сюда. Лабиринт с дорогами лишь в одну сторону, и центром является, безусловно, этот предмет с черной совой.
Значит ли это, что отсюда не выбраться?
Темный Лорд обернулся и поглядел на раскрытую черную пасть туннеля. Придется вернуться в лабиринт. И искать дорогу обратно. Даже если для этого понадобится проламывать заклинаниями стены. Не сидеть же здесь и не ждать тихо-мирно, когда она вернется.
Или…?
Темный Лорд посмотрел на колдовской циферблат. Он никогда не видел раньше ничего подобного. И, наверное, никогда не увидит.
Неукротимый, свирепый азарт разгорался у него внутри. С таким азартом он создавал свой первый крестраж, произносил новую формулу Темного заклинания, глядя на собственные записи чернилами прямо в книге, и много лет назад – уходил в неизвестность, не имея с собой ничего, кроме двух бесценных магических артефактов, талантов, воли и головокружительного чувства Неизведанного, которое стоит у распахнутых в ночь дверей – только протяни руку…
Это сумасшествие, просто сумасшествие – что-то трогать в этом Храме Смерти, вмешиваться во время, игры с которым и так рискованны, а здесь - тысячекратно. Неизвестно, на что способна на самом деле эта вещь, в кого или во что она может превратить Темного Лорда – а впрочем, пусть попробует! Его глаза горели. Если ему удастся повернуть время вспять и выбраться из Храма, да еще прихватив с собой эти часы… Этой дамочке в белом придется признать, что не всегда все идет по ее строго расчерченному графику и те, у кого достаточно силы, сами выбирают для себя дороги!..
Его тонкие белые пальцы замерли в нескольких сантиметрах от загадочной стрелки. Сколько поворотов назад? Темный Лорд быстро прикинул – за десять субъективных минут стрелка сдвинулась с этого микроскопического деления на то, значит, несколько субъективных часов… или дней, для верности?.. «Что ты делаешь?!» - отчаянно бунтовала осторожность и чувство самосохранения. Но альтернативой было только возвращаться в бескрайние темные туннели, ведущие, как сказала Смерть, лишь внутрь Храма, а не вовне. И блуждать там еще – недели, месяцы, годы, вечность! А здесь… судьба висит на одном-единственном повороте стрелки.
Все или ничего.
- Моя судьба принадлежит мне! – объявил Волан-де-Морт темному пространству, колеблющемуся вокруг в тусклых огнях, и решительно крутанул стрелку.
Тут же сила, дремавшая, в странном устройстве, пришла в движение. И еще как пришла! Распрямившись, как туго сжатая пружина, ударила такой мощной волной, что Темный Лорд еле удержался на ногах; часы сходили с ума, бесшумный до того маятник скрежетал и молотил по морионовым стенкам сооружения, оставляя на них глубокие выбоины, внутри колдовского механизма что-то ревело, как раненый зверь, и, казалось, весь Храм содрогнулся до основания. Ближайшие свечи молниеносно начали гаснуть, одна за другой, а каменная сова на вершине часов вдруг раскрыла глаза – огромные, желтые, обжигающие, будто в глубине их полыхало Адское пламя, - и проскрипела ужасным, грохотом отдающимся в ушах голосом:
- Безумец!! Разве ты не знаешь, что у Смерти только один отсчет времени – вперед!
Как в замедленной съемке, сквозь красноватый туман, застилающий все вокруг – так велика была сила, вырвавшаяся на свободу, – Волан-де-Морт видел, как вращается черная стрелка – вперед, отчаянно и неумолимо, как приговор – вперед, круг за кругом. Стены вокруг дрожали, воздух бился в лицо, как океанская волна, что-то рушилось, и Волан-де-Морт едва мог пошевелить рукой – потоки высвобожденной энергии давили, как обручи. И мелькали, сменялись какие-то хаотические картины, как бешено прокручиваемая кинопленка, и ничего нельзя было разобрать, ничего нельзя было поделать… Стиснув зубы и сосредоточившись из последних сил, Волан-де-Морт медленно, как во сне, поднял руку с волшебной палочкой. Часы, хотя они стояли буквально в двух шагах, долго не получалось взять на прицел, все расплывалось и тряслось в красноватой дымке, Темный Лорд уже и сам не знал, на каком он свете, но целился, вложив в это всю свою ненависть и целеустремленность… «Диффиндо!» - вымолвил он, как ему показалось – очень громко, но сквозь грохот вокруг он едва расслышал собственное заклинание. Последнее, что достигло его слуха, - громко и дико закричала черная сова, не по-человечески и не по-совиному, а потом все перевернулось и окончательно смешалось с красным туманом – в глазах и сознании.

* * *

- Это невозможно, - тихо произнес Нарцисс. – Просто невозможно, и все…
Вся община кентавров столпилась на поляне перед Храмом. Точнее, перед тем местом, где некогда был Храм, а теперь лежали огромные, молчаливые серые глыбы. Лабиринты священного строения когда-то казались бесконечными, но каменных глыб было не так много, и кое-где среди них сиротливо лежали оплывшие остатки свечей – погасшие навсегда и такие же безмолвные, как камни. Вот и все, что осталось от древнего святилища и его бережно хранимого артефакта.
Кентавры молчали, не зная, что сказать и следует ли говорить вообще. Они чувствовали себя так, словно земля внезапно ушла из-под ног, и они оказались подвешенными в воздухе – без четких, привычных ориентиров, куда идти и что, собственно, делать. Вместе с Храмом рухнула их жизнь, их традиции и вера, питавшая их в течение стольких поколений. Тяжелое молчание застыло в воздухе, рассекаемом медленным танцем снежинок.
На поляне лежали шесть тел, которые самые молодые и сильные кентавры вытащили из-под развалин. Нарцисс впервые видел столько мертвых сразу. Шесть жрецов и жриц, отдавших свои жизни во имя спасения Храма, но так и не спасшие его, холодные и неподвижные, в застывшей крови и ранах, медленно покрывались облаком светящегося снега.
- Значит, вот как, - услышал Нарцисс горький, ядовитый голос Дианы где-то позади себя. – Пока мы там толпились на Поляне сборов, мусоля темы, давно нам известные, и бездействуя, они тут умирали, один за другим! Почему вы медлили? Во имя всех духов планет, почему вы не послушали меня??
В другое время девчонке досталось бы за такой резкий тон в обращении к старейшине, но сейчас все были слишком подавлены. Только один из старших кентавров пошевелился и проговорил вяло и безучастно:
- Ты же знаешь, Диана, что наше вмешательство не помогло бы… Не нам остановить того, кто это сделал. Так было предначертано…
- «Предначертано»! - воскликнула Диана с яростью, но умолкла и только махнула рукой от избытка распиравших ее чувств. Говорить тут что-то было бесполезно. Старейшины зависли в своем сонном царстве всеобщей судьбы и знаков планет, а этих шестерых уже ничем не вернуть.
Голоса доходили до Нарцисса как сквозь ватное одеяло. Он стоял над одним из тел и, не отрываясь, смотрел в белое лицо, такое знакомое, и в то же время ставшее теперь неуловимо чужим. Роза всегда смотрела на него с такой нежностью, что ее похожие на каштаны глаза светились… Но теперь ее глаза пусты и безразличны, будто глядят сквозь склонившегося над ней Нарцисса. Нет, это уже не она. Это взгляд Девы Смерти.
Было в этом что-то жуткое, неправильное, такое, что Нарцисс не мог отвести взгляд, словно ожидая, что сейчас все изменится, вернется на круги своя, и Роза вскочит, поправит свою накидку, сползающую с плеч, и улыбнется своей застенчивой, радостной улыбкой. А эти ужасные, темно-красные пятна, горящие у нее на груди, - просто какое-то недоразумение. Сок ароматных лесных ягод, которыми они все так любили лакомиться в детстве. Ведь не может быть, правда же, не может, чтобы все вдруг закончилось так…
- Нам надо решить, что делать дальше, - заговорил старейшина. – Тот, над которым светит Марс, к нам больше не вернется. Он забрал свою кровавую жертву. Но Дева Смерть… И наш Храм…
У него, всегда державшегося спокойно и с достоинством, вдруг прервался голос, и он не мог продолжать. Столпившиеся вокруг тел и развалин кентавры беспокойно пошевелили хвостами, но по-прежнему никто не знал, что сказать и что теперь с собой делать…
…Роза всегда была мерзлячкой, а теперь лежала на снегу, и ей было совсем, совсем не холодно. И это тоже показалось Нарциссу неправильным. Он наклонился и приподнял ее за плечи, краешком сознания удивившись, каким тяжелым вдруг стало ее тонкое, почти эфемерное тело. Что-то выпало из ее волос на снег – черная роза, будто сотканная из непроницаемой ночи, слегка шевельнула лепестками от движения воздуха и замерла в сугробе, как окончательный приговор пустоты…
- Нарцисс, - произнесла рядом с ним Диана надломленным голосом. – Нарцисс, перестань. Ты ей уже не поможешь…
- Им следует устроить прощальный костер… - как во сне, машинально вымолвил кто-то из кентавров, и все согласно закивали. Костер был данью традиции, привычным действием, хоть чем-то знакомым во внезапно рухнувшей Вселенной.
- Заботясь о мертвых, мы должны подумать и о живых! – резко отозвалась на это Диана. – Из всего этого – она взмахом руки обвела развалины и неподвижные тела, - нам следует сделать вывод! Жизнь коротка, она ужасающе коротка и хрупка, как вот эта роза, а смерть придет за нами, независимо от того, строим мы ей храмы, поклоняемся мы ей или нет! Всем нам надо наконец выйти из снов, созерцаний и течения судеб, перестать умирать, а начать – жить! Просто - жить. Ведь мы для этого родились на свет!
- О чем ты говоришь? – слабо произнес старейшина. – Мы восстановим Храм. Мы продолжим соблюдать традиции. В этом и состоит наша жизнь, как состояла и жизнь наших предков…
- Восстановить Храм? А как же Часы Смерти? Или вы забыли, что все, что теперь от них осталось, - это черный пепел?
Старейшина печально промолчал. Возразить было нечего. А дерзкая девчонка продолжала:
- Для чего мы вообще хранили и берегли как зеницу ока этот Храм, этот священный предмет? Чтобы в одно мгновение явилось откуда-то воплощенное Зло и стерло его в пыль? Стерло, вместе со смыслом наших жизней и жизней наших предков? Как мы, великие кентавры, Хранители Знания, оказывается, беззащитны перед грубым вторжением реальности в наши сны! Чем этот Храм помог им? – она бросила быстрый взгляд на мертвых жрецов и стиснула зубы, но мужественно продолжала свою речь. – А нам? Пора бы наконец построить что-то, посвященное жизни, а не смерти!
- Ты опять за свое? – вскипел старейшина, и среди других старших кентавров послышался глухой ропот. Молодежь, однако, взирала на Диану задумчиво, но вовсе не враждебно. – Ты предлагаешь забыть о предстоящем Великом Путешествии? Не готовиться к нему, а бездумно ринуться в воды забвения, как прочие неразумные существа?
- Полагаю, смерть – это такая река, по которой можно плыть и без заранее начерченной карты, - вдруг прозвучал позади спорящих мрачный голос. Лицо Нарцисса было бледнее, чем обычно, и в руках он крепко сжимал черную розу. – Тем более что с картой Той Стороны легко ошибиться…
- Очень верно сказано, Нарцисс, – кивнула Диана. – Ты со мной?
И Нарцисс, столько раз объяснявший ей смысл ритуалов, обрядов и таинств, убеждавший в необходимости помнить о смерти как о великой грани, которую рано или поздно пересечет любое живое существо, ответил:
- Да, я с тобой.
И кентавры зашумели. Они яростно спорили, кричали, чуть ли не дрались, кто-то даже схватился за лук, но вовремя опомнился. Но старейшинам нечего было возразить, кроме ссылок на традиции. А пыль традиций лежала у них под ногами. Огромные глыбы, как надгробные плиты шестерым ушедшим в страну без названия.
...Немногим позже Диана и Нарцисс шли по залитому солнцем зимнему лесу, держась за руки. Глаза Дианы сияли. Лицо Нарцисса было задумчивым, словно тень смерти, настигшая его на той поляне, все еще лежала на его сердце.
- Вот увидишь, Нарцисс, теперь все изменится, - говорила Диана. – Мы наконец-то проснулись, хотя это пробуждение было не из легких и приятных… Знаешь, приходится признать, что это Зло, само того не желая, оказало нам услугу… - она наткнулась на его внезапно потяжелевший взгляд и тут же поправилась: - То есть, это досталось нам слишком дорогой ценой, слишком много боли, крови и смерти… Но обновление наступило, и ты это знаешь, Нарцисс… Как будто в сердце зимы снизошла весна…
- До весны еще слишком далеко, - угрюмо ответил ее спутник.
И они шли и шли под сенью голых деревьев, мимо царственных ледовиков, позванивавших на легком ветру застывшими на цветках кристалликами, и над ними шел снег – белый, непроницаемый и, казалось, способный идти так безостановочно тысячи лет.

* * *

Гарри Поттер сидел у входа в палатку и беспокойно смотрел в темноту.
После визита к Ксенофилиусу Лавгуду и «Сказки о трех братьях» он был целиком поглощен мыслями о Дарах Смерти. Даже миссия, порученная Дамблдором, больше не представлялась ему такой первостепенно важной, и тайна серебряной лани, о которой без конца говорили Рон с Гермионой, не пробуждала в нем сильного любопытства. Единственное, что волновало его, кроме Даров Смерти, - вновь начавшееся покалывание в шраме. Гарри прятался от друзей, когда это происходило, и пытался подсмотреть, как прежде, мысли Волан-де-Морта, но к его разочарованию, видения отчего-то теперь были неясными и расплывчатыми. Однажды Гарри с трудом разобрал нечеткие очертания какого-то предмета, похожего на череп, и еще гору, но не материальную, вроде тени, только и всего. Гарри привык к отчетливым, как сама реальность, картинкам, и перемена сильно сбивала его с толку. Он опасался, что связь между ним и Темным Лордом ослабела, и подозревал, что дело в гибели его прежней волшебной палочки. Больше он не знал, что и думать.
Так продолжалось уже несколько недель.

* * *

Беллатриса Лестрейндж стояла у окна со свечой в руке и смотрела в темный сад. Почти невидимый в ночи, теряющийся вдали, он подпирал своими изломанными ветвями небо.
Существует поверье, что свеча, зажженная в окне на Хэллоуин, становится путеводной звездой для душ, заблудившихся во тьме того мира, и помогает им найти дорогу в страну вечного лета. Сейчас до Хэллоуина было, конечно, далеко – больше полугода, и тот, кто занимал мысли Беллатрисы, блуждал во тьме этого мира, и все же это поверье упрямо лезло ей в голову. Свеча… Беллатриса горько улыбнулась. Если бы она только знала, что его это вернет, сюда и немедленно, она сожгла бы не свечу, а хоть все дома в округе.
Темный Лорд не давал о себе знать уже много недель. Черная Метка вела себя странно: то темнела, то бледнела, то вдруг обжигала холодом, будто к руке приложили огромный нетающий кусок льда. Никогда такого раньше не случалось. Пожиратели смерти избегали говорить на эту тему, хотя Беллатриса ясно чувствовала нарастающую среди них тревогу. Каждое утро, просыпаясь, она говорила себе, что Темный Лорд – величайший волшебник из всех когда-либо живших, что уж кто-кто, а он сумеет о себе позаботиться, что ему просто незачем ставить в известность своих слуг о том, где он сейчас... Но каждый раз, когда Метка начинала бледнеть, у Беллатрисы внутри все переворачивалось и сжималось, напоминая о долгих днях, месяцах, годах в Азкабане, когда она, почти не отрываясь, глядела на левое предплечье, глядела с отчаяньем, с надеждой, как безумная… И каждую ночь, едва только умолкала дневная суета, и шепот темных ветвей с ветром становился все слышнее, ей приходилось бороться со своими тяжелыми мыслями, давившими голову, как обручи. Почему его нет так долго? Ведь мы же победили… Приходи и правь… Почему так ужасно бледнеет эта Метка? Почему, почему, почему…
И глухой, опустевший на зиму сад, окружавший особняк Малфоев, казалось, вторил ей своей тихой музыкой, и дом будто плавал в огромном океане тьмы, как та самая душа, заблудившаяся на пути в страну вечного лета… Беллатриса смотрела на отблески огня в черном стекле и слушала удары своего сердца, бьющегося, как колокол. Если бы он только был здесь… Если бы он только был здесь…
А затем – Беллатриса не поняла, что произошло, но тишина уснувшего дома и легкий шепот ветвей за окном раскололись в один миг, как стекло, и миллионы звуков ворвались в ночь. Неподвижный воздух будто сошел с ума и закрутился в немыслимые вихри, где-то отчаянно закричал чей-то нечеловеческий голос, заухали совы, и огромное пятно света разорвало полумрак комнаты. Мир, казалось, внезапно потерял равновесие, и Беллатриса рухнула на пол, закрывая глаза от вспышки и инстинктивно шаря в поисках своей волшебной палочки, но та осталась на прикроватном столике – ложась спать, Беллатриса предпочитала держать оружие под рукой. Мысленно выругавшись, она открыла глаза и собиралась рывком подняться и рвануться к столику – если повезет, успеет, - но от увиденного у нее подкосились ноги.
Посреди комнаты, в клочьях какого-то сюрреалистического тумана, в медленно догорающих разноцветных искрах, стоял лорд Волан-де-Морт.
Первые несколько секунд Беллатриса не могла вымолвить ни слова, потом, сглотнув комок в горле и протянув к нему руки, прошептала:
- Мой Лорд…
- Назад! – произнес он каким-то чужим, странным голосом, направив на нее волшебную палочку. Беллатриса замерла на полу, не сводя глаз со своего повелителя. Темный Лорд откинул капюшон, и в тусклом свете свечей Беллатриса разглядела его совершенно невменяемое лицо и мертвый, пустой взгляд красных глаз. Ужас перехватил ее горло, и обжигающие слезы полились по щекам.
- Мой Лорд, это же я, я! – рыдая, вскричала Беллатриса. – Что с вами? Я думала… Я так долго…
Он, казалось, вовсе ее не слышал. Резко окинув взглядом обстановку, он шагнул вперед, по-прежнему держа перед собой волшебную палочку. Взгляд его остановился на рыдающей у его ног женщине, но был каким-то мутным и рассеянным, словно ему трудно было сфокусироваться на одной точке.
- Мой Лорд, это я, Беллатриса Лестрейндж! – всхлипывая, продолжала она. – Ваша самая верная, самая преданная… Неужели вы меня не узнаете?
- Левую руку покажи, - прозвучал глухой, словно отстраненный приказ.
Беллатриса поспешно закатала рукав алого, расшитого в китайском стиле халата и продемонстрировала ему Черную Метку. Сейчас знак выглядел вполне обычно.
- В каком году ты ее получила? – допрашивал глухой, напряженный голос. – Как зовут твоего мужа и ближайшего родственника мужа?.. Хотя, если ты – это она, то, наверное, знаешь и это, - добавил Темный Лорд совсем уж непонятно.
- Семнадцатого августа тысяча девятьсот семьдесят восьмого… Родольфус Лестрейндж… его брат Рабастан… - как на автомате, отвечала Беллатриса, но тут нервы ее окончательно не выдержали, и она вскочила на ноги, не глядя на все еще нацеленную на нее палочку. – Я не знаю, что с вами случилось и из-за кого, но они заплатят! Заплатят! – кричала она, в ярости заламывая руки. Ее глаза сверкали, как у одержимой, в них отражалось все, что она передумала и перечувствовала за последние месяцы, все кошмары, которые снились ей под неумолчный шепот ветра с малфоевским садом. Волан-де-Морт глубоко вздохнул и спросил уже более нормальным голосом:
- Беллатриса?
- Да… да! – порывисто воскликнула она, и ее глаза наполнились слезами теперь уже счастья. Темный Лорд выглядел так, будто очнулся от долгого – и не слишком приятного - сна. Где-то наверху раздавался топот и встревоженные возгласы. Наверное, вся семья Малфоев пробудилась.
- Беллатриса, ответь на один вопрос, это очень важно. Какое сегодня число?
Беллатриса широко раскрыла глаза и оцепенело посмотрела на него.
- Ш-шестнадцатое марта, господин…
- А год? – требовательно спросил он, впиваясь в нее пронзительным взглядом, и Беллатриса ухватилась за спинку стула. Она выглядела так, словно вот-вот упадет в обморок.
- Тысяча девятьсот девяносто восьмой… - прошептала она.
Волан-де-Морт почему-то воспринял это сообщение как чудесную новость. Он заметно успокоился, и в его глазах засверкали веселые огоньки.
- Значит, два с половиной месяца потеряно. Ну, не так уж много, как могло быть, а? – ухмыльнулся он. – Вечность, Беллатриса, неплохая вещь, только если ты сам ею распоряжаешься. Проклятые часы проклятой Смерти все же не вечны!
И он отвернулся от окончательно сбитой с толку Беллатрисы, шагнув к двери, в которую, судя по приближающемуся топоту в коридоре, вот-вот должны были ворваться разбуженные шумом Малфои. Жизнь возвращалась на круги своя, путешествие во времени окончилось благополучно, и в очередном раунде борьбы со Смертью победил он, Темный Лорд.
Беллатриса, не отрываясь, следила за каждым его движением, словно боясь, что он опять исчезнет, и глаза ее сияли так, что могли бы указать путь тысяче заблудившихся душ – если бы Беллатрисе Лестрейндж вздумалось их спасать.