Грим, костюмы и декорацииПробуждение профессора Снейпа было поистине ужасным. От головной боли он избавился с легкостью, в конце концов, он был первоклассным зельеваром.
Но когда головная боль отступила, на профессора пошли в наступление мысли о том, что ему предстояло.
Играть в жутком спектакле.
Изображать какого-то жуткого типа по имени Гиббелус Гнусс…
И как только Фадж узнал о тот, как Северуса Снейпа прозвали маггловские мальчишки-соседи еще в детстве, когда он эксперимента ради смешал содержимое кастрюли овсянки со всеми подряд лекарствами из аптечки, а потом (опять же эксперимента ради) попытался накормить этой адской смесью черную дворнягу по кличке Блэкки. Как? Как он мог узнать?
Ведь Северус Снейп никогда не оставлял живых свидетелей…
****
Помятые и невыспавшиеся, юные герои потянулись на завтрак. Вздыхая над чашками с кофе, отчаянно зевая над подгорелыми тостами, хмурясь на яичницу, сидели они в кухне, и каждый переваривал свои невеселые мысли.
Только Драко и Гарри были более-менее оживленными, но, судя по их внешнему виду, можно было подумать, что ночью они занимались разгрузкой Хогвартс=экспресса или доставкой домой пьяного лесничего Хагриду (без применения магии).
Все они были мрачны и неразговорчивы по одной простой причине: сегодня должна была состояться репетиция в Министерстве, где давно уже велись работы по возведению специальной сцены в помещении Визенгамота. Судя по всему, зрелище, которое должно было предстать пред очи искушенной публики, обещало быть куда более заманчивым, нежели суд над бывшими Упивающимися Смертью и черт-знает-какое по счету пришествие Волдеморта, вместе взятые.
****
Прибыв в Министерство, наши герои завертели головами во все стороны. Очевидно, идиотизм заразителен, и они увидели несомненное тому подтверждение: побросав все дела, по коридорам Министерства носились ошалевшие клерки всех рангов, озабоченно что-то бормоча на ходу. До ушей изумленных героев доносились обрывки фраз:
- …я потерял свои слова…где мои слова?
- …кто видел мои крылья? Гастингс, сволочь, это ты их сигаретой прожег?
- …найдите, черт возьми, Гастингса…
- …я сказал, принесите мне крылья любви! Что? Как унесли? Кто унес?
- …отнимите у Маркуса плащ Темного Лорда, он его испачкает!
- …а тут у нас девичья спальня…
- …тащите сюда лужу и балкон!
И так далее, и тому подобное.
Услышав это, Гарри и Драко проявили нервозность и растерянность, как и полагается порядочным людям в присутствии нескольких десятков психов, Риддл заулыбался – безумие всегда являлось его родной стихией, Невилл же от удивления уронил свою жабу и ни на что более не реагировал – занимался ее поисками. Профессор Снейп подавил в себе позывы к дезертирству и мужественно замер на месте. Рон Уизли был слишком занят созерцанием прелестей Гермионы, ставших еще прелестнее, если такое вообще возможно, ну а сама Гермиона…
Она прибегла к помощи логики, проанализировала высказывания проносившихся мимо нее встрепанных субъектов, и сделала некоторые выводы, с которыми не преминула познакомить всех остальных. Они успокоились, но ненадолго, ибо:
1) Массовка в спектакле, как оказалось, будет очень…массовой;
2) В действии будут играть заметную роль некие крылатые существа;
3) Одним из крылатых существ будет некая Любовь;
4) Единственную сцену во всей пьесе, которую можно было счесть за любовную, придется разыгрывать в каком-то жутком помещении в ядовито-зеленых тонах;
5) Темному Лорду придется носить розовато-лиловую мантию.
Когда Гермиона озвучила свое последнее предположение, нарисованный Риддл хлюпнул носом, но промолчал. Ради того, чтобы его светлый образ был увековечен в виде непревзойденного шедевра драмы, он был готов на многое и даже больше того. Нарисованный Риддл даже готов был стерпеть розово-лиловую, скорее приличествующую этому ничтожеству Локхарту, мантию, которую станет носить исполнитель его (ну, не совсем его), Риддла, роли.
Будущие звезды подмостков тяжело вздохнули, немного постояли, никем не замеченные, а затем двинулись (не к выходу, как бы сильно им этого ни хотелось) в направлении кабинета Министра Магии Корнелиуса Фаджа.
***
На репетицию собрались почти все, занятые в спектакле. Массовка и впрямь была массовой, другого слова не подберешь. Помещение Визенгамота и раньше было велико, ну а после того, как лучшие спецы Министерства хорошенько поработали с пространственными заклятиями, в нем можно было бы спокойно проводить чемпионат мира по квиддичу. Хватило бы места и для гостевых трибун.
В центре зала располагалась сцена; предполагалось, что зрители рассядутся на скамьях спереди и с боков от сцены.
Наши герои с тоской оглядели декорации, выполненные с большим размахом. Драко подумал, что замок Лорда Дредфул Флайта если и уступает по размеру Имению семейства Малфой, то ненамного. Потом он вспомнил, что в середине пьесы состоится бал, на который будут приглашены все последователи человеконенавистнических идей Лорда, и понял, что будь замок поменьше, все гости просто бы в нем не поместились.
Нарисованный Риддл, прекрасно знакомый с содержанием пьесы, испустил долгий завистливый вздох: даже в свои лучшие времена у него никогда не бывало столько верных последователей.
***
Через час наши герои наконец-то выбрались из кабинета Министра Магии. Потрясая странно потяжелевшими головами ( а ведь скряга-Министр не налил им не то что «Огневиски» или сливочного пива, а даже и обычнейшего чая), они направились в помещение, отведенное под гримуборную. Для Гермионы там был ширмой отгорожен отдельный угол.
Разглядев развешанный там костюмы, Гарри Поттер, Рон Уизли, Гермиона Грейнджер и Драко Малфой испустили согласный крик ужаса. Нарисованный Риддл вторил им, но не от ужаса, а просто за компанию. Ему было все равно, что наденет тот, для кого он послужил прототипом, лишь бы только он был, он, Лорд Дредфул Флайт, на чьем счету много великих дел…ужасных, но великих!
Задумавшись о прежних, таких дорогих его сердцу временах, нарисованный Риддл возвел глаза к потолку, сложил на груди свои многопальцевые ручки, и мечтательно вздохнул. Так хорошо ему давно уже не было. Он как-то и надеяться уже перестал.
Профессор Снейп не стал ужасаться, увидев свой костюм. Ему хватило ужаса от осознания того, в какое идиотское предприятие он позволил себя втянуть. А все из-за собственной непредусмотрительности. И уже далеко не в первый раз за свою долгую и нелегкую жизнь. Костюм же главного советника Темного Лорда не слишком отличался от обычного снейповского одеяния. Гиббелус Гнусс должен был все время ходить в черном балахоне в высоким воротником, хранить мрачное молчание или же (вот ужас!) произносить напыщенные монологи о необходимости тотального истребления всех Мальчиков-которые…ухаживают за дочерью Темного Лорда. Эта часть имиджа Гиббелуса Гнусса пришлась профессору Снейпу очень даже по душе.
Невилл Лонгботтом не стал ужасаться. Он просто решил, что ему забыли принести костюм. Рядом со светло-голубой мантией Гермионы, алой – Гарри, серой -Драко и ядовито-зеленой – Рона, красовалась светло-желтая мантия, несомненно, женская. Потом Невилл понял, что это вовсе не мантия, а обычное маггловское платье, с рюшечками в самых неожиданных местах.
Это не вызывало у него ни малейшего , пока Невилл не вспомнил, что роль ему досталась женская. Вспомнил он это, когда у Гарри, Драко, Рона и Гермионы в легких кончился воздух, а нарисованный Риддл замолчал из соображений солидарности. Пару секунд в гримуборной было тихо.
Затем ее сотряс такой вопль отчаяния, что с комода слетела чья-то шляпа, украшенная перьями. Судя по движениям перьев, головной прибор явно пытался покинуть место, полное опасных хищников в период брачных игр.
***
Репетиция была в разгаре.
На одной стороне сцены коленопреклоненный Рон в омерзительной ядовито-зеленой мантии, составляющей замечательный контраст с его рыжей шевелюрой и красным от гнева лицом, торчал под балконом любимой женщины и честно старался страстно признаваться той в любви.
- Эти слова вы должны петь, а не говорить! – категорично заявил режиссер, он же Корнелиус Фадж.
- Да вы что, с ума сошли? – хором возопили Рон и Гарри.
- Я же не умею петь…- робко продолжил Рон.
- Слышали бы, как он поет в душе, вы бы удавились, - хмуро сказал Гарри.
- Что? – негодующе вскричал Драко.
- Раньше мы мылись в общей душевой…только потом я благодаря тебе начал пользоваться ванной старост, - спокойно сказал Гарри, а Драко жарко покраснел.
- Ладно, буду петь, - мрачно буркнул Рон. Поудобнее устроился и завыл:
-
Ах, выйди, выйди на балкон,
Очам моим явись,
Божественная дева…
У всех присутствующих от ужаса подкосились колени, ибо пение Рональда Уизли напоминало вопли мартовского кота…рыжего, тощего и растрепанного.
- Теперь появляется мисс Грейнджер, - крикнул Фадж.
И мисс Грейнджер появилась. С шумом и треском.
От тяжелой черепно-мозговой травмы Рона Уизли спасла только реакция квиддичного вратаря, благодаря которой цветочный горшок, брошенный ему в голову, пролетел мимо и упал на пол, пробив в полу изрядную дыру.
- Мисс Грейнджер! – возмутился Фадж. – Вы должны были бросить своему воздыхателю свой носовой платок, в знак любви и признательности. А вы что вытворяете?
- Извините, перепутала, - без малейшего раскаяния сказала Гермиона. – Видите ли, я так заслушалась, что схватила первый попавшийся под руку предмет…
***
На другой стороне сцены Гарри, сжимая в объятиях потного, раскрасневшегося Невилла в кудрявом белокуром парике, уныло уверял того:
-
Преград не будет
Нашим чувствам,
Лишь подожди,
Любимая,
Конца…
- Чего подождать? – невежливо спросил Драко, стоящий в стороне, ожидающий своего выхода?
- Конца, - пояснил помощник режиссера.
- Чьего?
- Войны, разумеется, - нетерпеливо отмахнулся режиссер. – Любящие сердца соединятся навек, как только закончится война. Это же так патриотично! –наставительно изрек он.
Гарри Поттер между тем продолжал:
Любимая!
В мои объятия пади,
И роковая страсть
Соединит нас тут же.
Посеем семя мы
Для будущих времен…
-Прямо на сцене? – ужаснулся Гарри Поттер. – Но я не могу перед всеми…и если это так уж нужно, то пусть мою невесту играет вот он! – и указал на Драко Малфоя. Тот скромно потупил взгляд: такая искренность чувтств Гарри была очень даже приятным сюрпризом.
Невилл пропустил свою реплику. И еще одну.
- А теперь страстный поцелуй! – потребовал помощник режиссера. Невилл мешком повис на руках у Гарри. Тот осторожно опустил его на пол и заорал:
- Помогите! Он без сознания!
- С-со мн…мной все в порядке, - вяло сказал Невилл, поправляя съехавший парик. Просто этот корсет очень тугой, - пожаловался он, указывая на невесть откуда взявшуюся у себя самого талию.
- Невесте главного героя положено быть стройной! – непререкаемо заявил помощник режиссера. – Это же пьеса для подрастающего поколения, у них и мысли не должно возникнуть, что героиня может оказаться беременной от того, кто не является пока ее законным мужем. Так что корсет обязателен! Если с вас снять корсет, мистер Лонгботтом, то кажется, что вы месяце этак на третьем…и ждете двойню.
Невиллу ничего не оставалось, кроме как признать свое поражение.
