Глава 21
Почти месяц Северус старался не оставаться наедине с Гермионой. Он решил, что это разумно, ведь их тянуло друг к другу все сильнее. Да это оказалось и несложно с их-то плотным графиком: ее учеба, его эксперименты и дружба с Минервой. Директор каждую неделю устраивала вечерние посиделки для преподавателей, на которые Северус раньше не ходил, а теперь не пропускал. Просто наблюдать за Гермионой — было для него наградой в конце недели, потому что он не осмеливался приближаться к ней в другое время.
Как ему не хватало ее в лаборатории… ужасно. Он знал, что был не очень-то разговорчивым, постоянно ворчал, но ведь это его обычное состояние. И вроде бы никто раньше не обращал на это внимания… или Северус так думал.
— Я всегда считала тебя умным человеком, Северус Снейп. Но, по-моему, сейчас ты стремишься доказать, что я ошибаюсь.
Северус нахмурился, услышав неожиданные нападки Минервы.
— Тебе что, хвост оттоптали?
Очередная кошачья шутка. МакГонагалл вздохнула.
— Ты ведешь себя с девочкой как идиот.
Главное — все отрицать.
— О какой девочке ты говоришь?
— Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду, старый нетопырь! — зарычала она. — Гермиону. Она сегодня плакала над книгами.
Северус забеспокоился, но не позволил эмоциям отразиться на лице.
— Возможно, это запоздалая реакция на зелье…
— При чем тут зелье, чертов идиот. Она не может понять, почему ты то приближаешься, то отдаляешься от нее.
— Ничего подобного.
— О, прости, если я неправильно все истолковала.
Северус подумал, что Минерве не стоило бы язвить.
— Ты прибежал, будто тебе хвост подожгли, когда она связалась с тобой через камин и попросила помощи. По-своему разобрался с министром… Не то чтобы я жду подробностей, но мог бы хотя бы сказать.
Она приподняла бровь, когда Северус самодовольно ухмыльнулся.
— Когда мы вернулись, говорил, что занят экспериментами. Но я знаю, что ты ничего не варил, я проверяла.
— А тебе не приходило в голову, что я занят исследованиями?
— И какими? Как испортить отношения, прежде чем они начнутся?
— Что заставляет тебя думать, что девчонка вообще меня интересует? Она вдвое моложе меня.
— О, могу себе представить, ведь это все равно, что признаться Гермионе, что она тебе нравится. Ты никогда не показывался на наших посиделках, и, когда наконец это случилось, едва ли позволил ей поиграть в черви и стал настаивать на партии в шахматы. А остаток вечера берег ее внимание, как ревнивый дракон. И так каждый вечер. Когда она рядом, ты почти светишься. — Минерва замолчала, чтобы отдышаться. — А на следующий день ты снова закрылся в своей лаборатории. Прости, но такое впечатление, что ты сам не знаешь, чего хочешь.
— Минерва...
— Северус, у тебя есть право на счастье.
— Я счастлив! — выкрикнул он.
МакГонагалл усмехнулась, когда он запустил взмокшую ладонь в волосы.
— Минерва, я счастлив, счастлив, как никогда. Я не собираюсь компрометировать ее, даже если это значит, что буду встречаться с ней только в присутствии…
— В присутствии? Северус, мне скоро девяносто исполнится, но я и близко не такая старомодная, как ты. Но даже ты по большей части не такой формалист.
— По большей части мой самоконтроль безупречен.
— Но не сейчас, — выражение ее лица немного смягчилось.
— Нет, — ответил он почти шепотом.
— Мой бедный мальчик… для тебя это всегда было нелегко.
— Я всю жизнь держался за дружбу и не пытался создать что-то больше… с той, которая мне дорога. — Он нервно ходил по комнате. — Мне не подходит то, как ухаживают сейчас. — Он грациозно заломил руки с явно пренебрежительным жестом. — И даже если бы я попробовал, остается разница в возрасте, несовпадение во внешности…
— Прекрати, — прервала Минерва. — Я не собираюсь слушать эту ерунду. Не каждая женщина желает красавца, как Локхарт, у большинства из нас более широкое понятие о привлекательности, чем ты себе возомнил. Даже если бы ты был прав, мы говорим о Гермионе… которую вряд ли расстроит, если ее мужчина не будет выглядеть как Аполлон.
— Я много раз видел, как она плакала из-за ссор с друзьями.
— После войны? Рон не смог найти и двух добрых слов для нее, а Гарри в постоянном поиске оставшихся Пожирателей. Это ее не расстроило. Но то, что ты пренебрег ее помощью в приготовлении зелий, заставило ее плакать. — Минерва вздохнула и схватила его за руку. — Я хотела бы увидеть, что ты научился жить, Северус. И если Гермиона делает счастливым тебя, а ты — ее, стоит попробовать. Если тебе неловко с современным ухаживанием, или как ты там говорил, выбери свой способ, чтобы тебе было хорошо. Она не из тех…
Она строго посмотрела на него и вышла из лаборатории.
Северус тяжело плюхнулся в кресло и загадал желание, чтобы находить общий язык с женщинами стало так же просто, как быть двойным агентом.
Глава 22
На следующий день Минерва поймала Гермиону перед завтраком.
— Я подумала, лучше предупредить тебя, что он может прибегнуть к традиционному ухаживанию чистокровных… или маггловскому викторианских времен. Трудно предугадать, как поступит Северус.
— О да, конечно, он выберет самый сложный путь, — проворчала Гермиона.
Минерва рассмеялась.
— И хотела бы сказать, что он не всегда был таким, что это война виновата, но не стану лгать. Мама не зря назвала его Северусом. К себе он суровее, чем кто-либо.
— Знаю. — Гермиона нежно улыбнулась при мысли о нем, а потом вытащила перо и пергамент. — И чего же мне ожидать?
— Разве ты не читала об этом?
Гермиона закатила глаза:
— Архаичные традиции чистокровного обжимания в сносках не упоминались.
— Традиции ухаживания, — недовольно поправила Минерва. — Самая популярная начинается с небольшого цветочного подарка. Букет, который означает, что кавалер хотел бы… близкой дружбы с дамой, поскольку нет более точно термина.
Гермиона захихикала.
— С этой ерундой не шутят, — нахмурилась Минерва. — Северус не обрадуется, если ты будешь смеяться над ним.
— Простите. Пожалуйста, продолжайте.
— Если я правильно помню, эта дружба длится несколько недель и состоит из поездок, прогулок в общественных местах, часто без сопровождения. Переход к следующей стадии тоже отмечается маленьким подарком — парой перчаток или платком.
— А какая разница между стадиями?
— Незначительная. Но если ты принимаешь подарок, то даешь ему разрешение продолжать.
— Да ради Бога! А за какой подарок нужно отплатить поцелуями? Ласками? Сексом?
— Кольцо с бриллиантом обычно обменивают на секс и брак… по крайней мере в чистокровных традициях, — не выдержала Минерва. — Если следовать «Благородному этикету», ухаживания проходят по стандартной схеме: дама принимает подарки, поощряя кавалера… с целью вступить в брак.
Гермиона выглядела слегка ошеломленной. Минерва в раздражении покачала головой: как Северус мог сделать все настолько сложным?
— Общую идею ты уловила. Поищу свои старые руководства по этикету со времен, когда я была девочкой. Надеюсь, они не покажутся ему слишком современными.
— Но зачем он?.. Почему бы просто не позволить этому случиться?
— Потому что, открывая сердце полностью, он чувствует себя уязвимым. Старинный этикет дает ему возможность чувствовать себя в безопасности паутины традиций. Здесь на пути от друзей до любовников предусмотрены паузы, где любая сторона может изящно отступить и сохранить лицо. Знаешь, все хорошо, что хорошо кончается…
— Я знаю, что нравлюсь ему… Но он же не думает, что все именно так и происходит?
— Он всю жизнь охраняет свое сердце. Думаю, он просто в ужасе. — Минерва задумчиво посмотрела на коллегу. — Я забочусь о вас обоих. И если ты не уверена в своих чувствах, подумай хорошенько.
Она похлопала Гермиону по плечу и вышла, не дожидаясь ответа.
***
Северус думал. Метался. Спорил сам с собой.
Идея просто вручить Гермионе букет была ему совсем не по душе. Пришлось взять ужасную лавандовую книгу из библиотеку, чтобы вспомнить значения так называемого языка цветов, тонкие оттенки смысла. Он не пересматривал этот бред со времен, когда был мальчиком. Верная традициям мать настаивала, что все это обязательно пригодится сыну, когда он вырастет.
Ведь нельзя же просто преподнести даме бутылочку настойки ясенца и ожидать, что она поймет сообщение. Ясенец должен быть свежим (или заколдованным, чтобы оставаться таким), завернутым в плющ или лавровый лист, или что-то похожее… Северус не собирался с самого начала заявлять о страстной любви. Первой дар будет сдержанным предложением дружбы, которая у них с Гермионой уже завязалась.
Северус ходил по комнате, не зная, что делать. Он уже думал вернуться к первоначальному плану и просто избегать Гермиону… но она плакала. Из-за него.
Он расстроит ее. А так нельзя. Северус пролистал страницы еще раз, когда его осенило.
Через неделю (вполне достаточно, чтобы сварить что-нибудь эдакое для нее, и довольно долго, чтобы собрать все свое мужество) он держал коробочку с тщательно подобранным сочетанием в руках. Чуть больше, чем требует предполагаемый цветочный дар красавице. Тщательно смешанный чай в коробочке состоял из трав, которые олицетворяли теплую дружбу, заботу и надежду. Веточка свежей мяты заключена между стеклянными створками на крышке.
Гермиона придет через мгновение. Он снова пригласил ее в лабораторию, чтобы похвастаться своим последним экспериментом, над которым якобы корпел все это время.
Он услышал стук и почувствовал, как перехватило дыхание.
— Северус?
— Входите, Гермиона.
Она выглядела взволнованной. Он — нет. Он прекрасно себя контролировал.
Он сунул ей коробку.
Карие глаза вопросительно посмотрели на него.
— Чай. Предложение мира и извинение, что пренебрег вами из-за работы.
Она открыла коробку и вдохнула аромат.
— Прекрасно. Спасибо.
И улыбнулась ему как-то… по-другому? Она казалась… застенчивой. Тысяча корнуольских пикси! Неужели он все испортил?
— Как ваша учеба?
— Неплохо, на этой недели я впервые попробовала превратиться. Закончила с ушками и хвостом. — Она покраснела, когда он улыбнулся, вспомнив тот случай на втором курсе.
— Похоже, Минерва позаботилась об этом.
— После того как насмеялась вволю.
Северус даже немного обиделся за Гермиону. Одно дело, если смеялся он, но Минерва…
Гермиона потянулась к его руке.
— Это продолжалось всего лишь несколько минут.
Когда она так хорошо научилась читать его?
— Позвольте показать, что я сварил…
Что-то встало на место, когда Гермиона очутилась в его лаборатории, как дома. Будто он понял, что такое боль, когда она исчезла. Как не знаешь, что тебе все время чего-то не хватало, пока не обретешь это.
Пока Северус объяснял суть своего эксперимента, он обдумывал, насколько быстро сможет перейти к следующему шагу. Традиционно нужно дарить совершенно бесполезные вязанные перчатки. Довольный собой, он заменил их на тяжелые перчатки из драконьей кожи, способные спасти даже от Авады.
Глава 23
Три месяца. Гермиона не могла сказать, на какой чертовой стадии они находятся (за чаем последовала пара прекрасных перчаток из драконьей кожи, набор керамических черпаков, книга о привычках маграя, три новых смеси чая). Если бы ей пришлось угадывать, она поставила бы на то, что они где-то между «ходят слухи о романтической связи» и «признаны любовниками».
Они проводили вместе по крайней мере три вечера в неделю, в основном готовили зелья для больничного крыла. Северус специально подбирал простые рецепты, чтобы оставалось время поговорить, выпить чаю у камина, почитать вместе. Они привыкали друг другу.
Гермиона все чаще засыпала рядом с ним, надеясь, что последует стадия «оттрахать до потери сознания». Кроме чудесных подарков со смыслом, Северус не делал ничего, что указывало бы (по крайней мере ей), что он хочет чего-то большего, чем дружба.
Гермиона захлопнула ужасную лавандовую книгу. Кто-то мог бы подумать, что она уронила ее на стол, но это же смешно. Гермиона никогда не делала ничего подобного с книгами.
Минерва оторвалась от свитков:
— Что-то не так?
Гермиона сдвинула бумаги.
— Ничего. Просто мне нужен справочник, чтобы понимать Северуса.
— Не можешь понять, на какой стадии вы находитесь? — усмехнулась Минерва.
— Книга не слишком понятна, и Северус вкладывает во все что-то свое. Мне кажется, что ничего не изменилось.
Минерву смутило это заявление, и Гермиона, глубоко вдохнув, добавила:
— Я и в конце прошлого года помогала ему варить зелья. Мы много времени занимались тем же, чем и сейчас. Не знаю, может, он решил, что ему не нужно большего.
Минерва фыркнула.
— И что он подарил в последний раз?
— Чай.
— Ради Мерлина… он должен был вручить тебе цветы и травы.
— Он смешал его с травами.
МакГонагалл выразительно закатила глаза:
— Из всех чертовых слизеринцев… и что же там было?
— Он использовал белый чай как основу, добавил вербену, яблоневый цвет, фиалки, гибискус и ежевику.
— На удивление откровенно, — глаза Минерва расширились от удивления.
— Да? — Гермиона посмотрела на нее с надеждой.
— Яблоневый цвет указывает на симпатию, вербена — очарование, фиалки — любовь и верность... Ежевика, потому что ему нравится этот вкус и он хочет уложить тебя в постель.
— Вполне в его стиле, — рассмеялась Гермиона.
Минерва снова взялась за эссе.
— Да-да.
***
Северус вытащил свой очередной подарок. Книга рекомендовала для следующего этапа солидную расческу. Северус купил симпатичный гребень и заколдовал его расчесывать волосы без запутывания, оставляя локоны нетронутыми. Он любил ее кудри и ненавидел, и хотя Гермиона выпрямляла их при помощи чар, это выглядело неестественно.
Северус немного нервничал из-за следующего шага. Он задержался на стадии дружбы как можно дольше, ожидая, что Гермиона не пожелает двигаться дальше… но она приняла последнюю банку чая. И не вернула через неделю. Она ведь наверняка узнала значение трав.
Он хотел пригласить ее на ужин. Нет, не здесь, не в Хогвартсе, а где-то в Лондоне или даже во Франции.
Отправиться с ней туда, где они смогут быть просто Гермионой и Северусом, не героями, не ученицей и ее бывшим профессором, а сами собою.
Она вошла, он протянул гребень…
Она отложила гребень! Она не хочет подарка, она не хочет его…
Гермиона схватила его за мантию и притянула испуганного Северуса для поцелуя.
Глава 24
Он растворился в поцелуе и не мог думать ни о чем другом. Только о ее нежных руках, сжимающих его мантию с удивительной силой, пухлых губах, касающихся его… Поцелуй был страстным и в то же время целомудренным. Наверное, Гермионе нечасто приходилось целоваться.
Северус обнял ее — просто хотел, чтобы она была еще ближе. Тихий вздох сорвался с ее губ. И Северус провел языком по ее приоткрытым губам, прося о большем.
Гермиона лишь крепче прижалась к нему. Северус не мог поверить, что она открыто показывает свое желание, так соблазнительно и естественно отвечает на его прикосновения. Он увлек ее язык в чувственный неспешный танец, наслаждаясь ощущениями. Для них не существовало ни прошлого, ни будущего. Все, что было нужно Северусу, — только этот поцелуй.
Услышав ее стоны, Северус будто очнулся и попытался соблюсти хотя бы подобие приличия. Он прервал поцелуй, тяжело дыша.
Один только взгляд в ее глаза, и Северус снова прижался губами к ее коже. Поцеловал лоб, проследил пальцами скулы, шею, скользнул руками вниз по спине к талии. А ее руки обвили его плечи с необыкновенной силой.
Северус пытался успокоить бешеное сердцебиение, контролировать себя, как давно привык, но не смог удержаться, чтобы не запустить пальцы в ее вьющиеся локоны и поцеловать в висок.
— Могу ли я спросить, чем заслужил это?
Если он будет знать, то повторит. И не раз.
Гермиона провела по его верхней губе указательным пальцем.
— Я расшифровала значение чая.
Северус поймал ее за руки и поцеловал.
— Я думал, это очевидно.
Она фыркнула.
— Ты думал, что уникальная смесь чая без маркировки, основанная на неясной чистокровной традиции, которую не использовали уже в прошлом веке, очевидна?
Ее любящий взгляд и то, как она прижималась к нему, смягчил ее слова больше, чем она могла представить.
Северус наклонился и нежно поцеловал ее в губы, снова упиваясь сладким, почти пьянящим ощущением.
— Я буду помнить, что ты гриффиндорка.
Гермиона уткнулась носом в его шею и прошептала.
— Самая настоящая. Я хочу, чтобы ты хорошенько запомнил это для следующего раза, когда снова решишь быть очевидным.
Северус ухмыльнулся и поцеловал соблазнительный изгиб шеи.
— Думаю, вполне очевидно, что ты приняла меня как поклонника. — Он не смог скрыть самодовольства в своем голосе, но, если уж на то пошло, и не пытался.
Гермиона улыбнулась.
— Ты уверен? Разве ты не должен поцеловать меня снова… на всякий случай?
Если бы не было так очевидно, что она просто дразнит его, Северус зарычал бы. Но он наклонился и прошептал ей на ухо:
— Ведьма, если ты хочешь поцелуя, просто попроси.
Она снова притянула Северуса ближе, и он исполнил ее невысказанное желание. Гермиона отстранилась первой.
— Должна сказать, меня удовлетворяет этот уговор.
Северус прижал подбородок к ее макушке.
— Отлично. — Он взял гребень со стола. — Может, ты окажешь мне честь, присоединившись на ужине в эти выходные? Без Минервы не обошлось, поэтому мы свободны.
Гермиона усмехнулась.
— С удовольствием.
Глава 25
Северус чувствовал себя очень неуютно. По его мнению, пиджак в маггловском стиле был слишком коротким, хотя мадам Малкин утверждала, что это классический вариант. Но больше, чем длина пиджака, Северуса изумлял тонкий галстук, едва прикрывавший пуговицы, оставляющий чувство странной обнаженности. Но надевать жилет было бы слишком официально для ужина с…
Как ему называть ее?
Моя.
Северуса насмешил немедленный ответ его сознания.
Девушка — инфантильно, любовница — неточно, а называть любимой — слишком самонадеянно.
Она не возражала, когда он использовал термин «поклонник» по отношению к себе.
Но времени полно, этот вопрос можно решить позже.
Северус нахмурился, вставляя запонки в манжеты маггловской рубашки. Ведь этот ужин — его идея. Он готов терпеть непривычную одежду, лишь бы избежать неприятных взглядов, которые их пара обязательно привлечет в волшебном мире. Слишком много магов и ведьм, которым в общем-то нет никакого дела ни до Северуса, ни до Гермионы, могут воспринять с неодобрением свидание бывшего Пожирателя и гриффиндорской принцессы. Не то чтобы он обращал внимание на сплетни об их отношениях, его интересовало только мнение Гермионы. Северус просто хотел побыть с ней наедине, вне школы, где им никто не помешает.
Северус оглядел себя и свой маггловский костюм и, решив, что с плачевной длиной пиджака (святая Цирцея, он едва задницу прикрывает!) ничего не поделаешь, вышел из комнат.
Покои Гермионы находились возле гриффиндорской башни, но не настолько близко, чтобы Северусу пришлось встретить кого-то из местных болванов, шагая в своем маггловском облачении. Как же хотелось укрыться мантией, пока он не покинет замок, но это было бы трусостью.
Как только она открыла дверь, Северуса покинули все мысли об одежде.
Струящееся серебристое кашемировое платье подчеркивало все изгибы. Кудри рассыпались по плечам.
Недолго думая, Северус бросился к ней, чтобы поцеловать.
Она была такой теплой, нежной… пахла мятой, миндалем и медом, а еще чем-то цветочным. Северус улыбнулся, когда поцелуй прервался. В эти дни он вообще много улыбался.
Ее губы изогнулись в кривоватой улыбке, которую Северус только недавно заметил. Она всегда улыбалась так после его страстного поцелуя. Ее глаза были слегка прикрыты, щеки пылали, а на лице мелькнуло хитрое выражение.
Гермиона погладила его щеку большим пальцем:
— Вот так и надо здороваться.
Северус попытался заглушить смех, уткнувшись в ее волосы. Не сработало.
— Здороваться… я обедал с тобой пять часов назад.
Глаза цвета виски горели, когда она сделала вид, что дуется.
— Но тогда ты меня не поцеловал.
Северус наклонился и проворковал ей на ушко:
— А ты хотела, чтобы я поцеловал тебя перед всей школой, Гермиона?
Эта мысль заставила его сердце биться чаще. Северус вообще был очень скрытным, а еще собственником. Ему безумно нравилось, что она предпочла его любому другому мужчине.
Ее ответ был даже лучше, чем Северус мог представить, — глаза расширились от удивления, дыхание перехватило. Возможно, она правда хотела, чтобы он поклялся ей перед всеми и каждым. Но с этим не стоит спешить.
Он предложил ей руку.
И Северус Снейп и Гермиона Грейнджер отправились на свое первое официальное свидание.
