Глава 5: Правила игрыCириус и Марлин вернулись домой только когда полоска горизонта забрезжила красным. Бродяга вновь усмехнулся, глядя на поломанный предмет интерьера. Взмахнул палочкой, и дверь скакнула на место, скрипнув петлями. Марлин обняла Блэка сзади. Тот улыбнулся и, всё ещё не веря, покачал головой.
— Я самый счастливый человек на Земле, — прошептал Сириус, поворачиваясь к девушке лицом.
— Нет, Блэк, самый счастливый человек это, — МакКиннон пальчиками отстучала барабанную дробь на плечах Бродяги, — это я!
— Я готов поспорить, — наклоняясь к губам девушки, прохрипел он.
Поцелуй, такой нежный и трепетный, не собирался стать страстным и жгучим. Они целовались будто впервые, скромно пытаясь узнать друг друга. Улыбка счастья на лице Блэка то и дело прерывала поцелуй. В итоге он просто прижал любимую Марлс к груди и захохотал.
— Эй ты, Тёмный Властелин, — обращаясь к потолку, кричал Блэк, — тебя обманули, как первокурсника! Ты никогда, слышишь, никогда, не сможешь победить нас! — Марлин смеялась, а Сириус продолжал. — Пусть ты и самый могущественный маг столетия, тебе не удастся обмануть Смерть, и я могу пообещать, что в твоей смерти я приму участие лично!
Они хохотали, как сумасшедшие, но ничто в мире сейчас не могло их остановить. Они были молоды, они были счастливы. И пусть война за окном — сейчас и она превратилась в нелепый пустяк.
— Ты знаешь, — отдуваясь, говорила Марлин, — сегодня ещё один человек мог стать счастливее. Мы должны были сказать Джеймсу, что…
— Нет, — твёрдо сказал Сириус, — она сама попросила ничего не говорить.
— Мало ли, что она просила! — гневно сверкнула глазами МакКиннон. — Ты же видишь, как ему плохо! Он считает себя виноватым и только притворяется счастливым. Джеймс — твой лучший друг! Ты должен был ему сказать!
— Хорошо, — рыкнул Блэк, — я ему скажу! Только не сейчас, позже.
— Если ты этого не сделаешь, то я…
— Да скажу, я, скажу! — Сириус смотрел на неё из-под бровей. — МакКиннон, ты вообще в курсе, что иногда ты бываешь просто невыносимой?
— Ага, — масляно улыбнулась блондинка, — а ещё я отвратительная жадина! Я тебя никуда не отпущу, — и впилась страстным поцелуем в губы Бродяги.
Вскоре выяснилось, что ребята оказались жутко голодны, и теперь МакКиннон хлопотала на кухне, взмахами палочки заставляя посуду летать по всей комнате.
— Кстати, Марлс, — Блэк лениво наблюдал за пыхтевшей кастрюлей, — Эванс говорила о каких-то уровнях, что это?
— А, — девушка на мгновенье обернулась посмотреть на Сириуса, — это система, по которой девушки в этом…кхм… заведении могут получить свободу. Точнее почти свободу. Сначала ты крутишься на шесте — это первый уровень, затем, работаешь на зале — второй уровень. На третьем уровне спишь с клиентами, а вот четвёртый уровень — просто рабство. Тебя должны выкупить. Но мне крайне повезло! — Марлин порозовела. — Но, если никто не хочет тебя покупать, то десять лет упорного труда на третьем уровне — и ты свободна, спрос на не совсем молоденьких падает.
Сириус глядел на неё с нескрываемым ужасом. А что если бы он не успел? Марлин бы пришлось ублажать этих папенькиных сынков, а то и вовсе прихвостней Волдеморта! Надо срочно вытаскивать Лили.
И, как ни странно, сама Лили думала об этом.
Было ранее утро, но она уже не спала. Скоро придёт миссис Коул и громким визгом начнёт их будить. В их комнате жило сразу двадцать девчонок. А на двери значилось: «Уровень два». Лили, не смея себя обнаружить, полуприкрытыми глазами осматривала сопящих соседок. Кто-то попал сюда совсем недавно, кто-то служил даже больше Эванс. Ей повезло продержаться на уровне номер два почти год и теперь перспектива перейти на следующий уровень нависла грозовой тучей над рыжей головой. Другие девушки её не понимали, всем хотелось идти ввысь по карьерной лестнице, если это можно назвать карьерой. А вот Лили знала, что третий уровень для неё означает смерть, и спасибо Мерлину, если быструю. Там придётся снять маску. Её обязательно узнают, и что тогда?
Каждый день заканчивался истерикой для какой-нибудь новенькой. И Эванс бежала скорее успокоить бедняжку. Ведь если на крики прибежит миссис Коул, мало никому не покажется. Хорошо, что прошлая надзирательница решила уйти в отставку и наладить личную жизнь. Лили хорошо помнила её «Милочка, пойдём, переговорим» и то, что следовало за этими словами.
И вот, цокот каблучков по кафельному полу, не предвещающий ничего хорошего. Дверь тихо открылась и миссис Коул осторожно прокралась на центр комнаты. Как же Эванс не любила эти её фокусы. А вот женщина, хоть и не отличалась особой жестокостью, любила поиздеваться над «бедными шлюшками».
— Подъём! — и красные всполохи резко включённого света запрыгали у Лили перед глазами. —Все на коридор, живо! — надрывалась миссис Коул.
Эванс резко подскочила и незаметно дёрнула новенькую — Мишель, которая металась, как сонная мышь на кровати. Пока женщина орала на других нерасторопных девчонок, Лили ещё раз тряханула Мишель и вытащила её из комнаты.
В длинном холодном коридоре ярко горел белый свет, словно в операционной. Линия сонных девушек поджидала, когда надзирательница выгонит ещё одну комнату девушек и начнёт утренний кошмар. Все в одинаковых растянутых майках и безразмерных коричневых штанах. Холодная плитка пола превращала ступни в ледышки.
Ещё одна стайка девушек вылетела из комнаты под аккомпанемент крикливого голоса миссис Коул.
— Доброе утро, мои милые, — ярко накрашенные губы растянулись в ядовитой усмешке. — Как спалось, мои сладенькие?
Она потрепала какую-то брюнетку за щёку с такой силой, что Лили не сомневалась — эта девушка сегодня использует больше пудры, чем обычно, скрывая красное пятно.
Сутенёрша медленно прохаживалась перед строем. И остановилась напротив Лили.
— А ты, Эванс, в миротворцы заделалась? — приторно-сладкий голос обволакивал сознание рыжей, вызывая рвотные позывы. Миссис Коул продолжала сюсюкать: — Спасаешь новенькую от гнева злой миссис Коул? — женщина резко схватила подбородок Лили и дёрнула в сторону Мишель. — Она же просто ничтожество, ты разве не видишь? — миссис Коул с непониманием смотрела на Лили, а потом её лицо вспоролось острой ухмылкой, — не такое, как ты, Эванс, но всё же…
И она выпустила её из цепкого захвата. Лили с ненавистью смотрела на женщину, твёрдо сжав губы, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость, которая могла здорово ухудшить жизнь девушки. Лишь тёплая мысль, что Марлин больше не видит этого ужаса, держала Эванс на плаву.
Вдруг в дальнем конце линии послышался жалобный всхлип. Лили сжала веки: она прекрасно знала, что сейчас будет. Миссис Коул уже быстро цокала каблучками в сторону звука. Наконец, она нашла нарушителя тишины.
— О, моя милая, не плачь, — сочувствующему голосу женщины можно было бы поверить, — разве тебе грустно? — миссис Коул положила руку с острыми коготками на русую голову девушки, которая, вот дурёха, так и не перестала всхлипывать. — Сейчас будет лучше, дорогая.
И резко дёрнула волосы вниз, опрокидывая девушку на пол. Из-под густой шевелюры послышался сдавленный крик. Девушка стала подниматься на дрожащих ногах, держась за сломанный нос. Миссис Коул презрительно скривила губы, глядя на кровь на лице проститутки. Женщина соизволила махнуть в её сторону палочкой, вправляя нос на место.
— Ну, что ж, мои цыпочки, — голос стал твёрже, — сегодня мы узнаем, кто вытащил счастливый билет! — женщина сняла со стены планшет и зашуршала листами. — Сегодня нас покидают Надин Брайтфут и Джессика Кристофф.
Вздохи облегчения и радости послышались откуда-то справа, и Лили искренне порадовалась за них.
— На второй уровень переходят Кейтрин Мернези, Стейси Джоркинс и Клэр Фишбоун, — три места заняты — три должны быть освобождены. Что ж, Лили вполне могла стать одной из трёх.
— И наконец, третий уровень: Мелани Уильямс, Дейзи Мидлхолл и, — миссис Коул нарочито медленно переворачивала страницу, — Лили, — вздох, — Харпер, — выдох.
Лили незаметно перевела дух. Сегодня ей снова повезло, но она чувствовала, что скоро запас природного Фелициса кончится. И тогда памятник в старом добром Коукворте послужит по назначению.
— А сейчас приведите себя в порядок, — от нежности, пусть даже и поддельной, не осталось и следа, — уберите в комнатах и на завтрак. Дальше знаете. Вопросы?
Ответом ей послужила гробовая тишина.
— Вот и славно, — миссис Коул улыбнулась напоследок, — а теперь… Марш за работу! — и линия девушек рассыпалась по комнатам.
В комнате было лишь два умывальника, поэтому дожидаясь своей очереди, девушки могли немного расслабиться или заняться своими делами.
— Она всегда такая злая? — спрашивала Мишель у Эванс, заправляя постель.
— Бывало и хуже, — Лили потирала царапины на подбородке, оставшиеся от острых когтей хозяйки, — раньше, ещё до Коул, здесь работала настоящая мегера. Тогда было ужасно. А сейчас так, цирк, не иначе.
— Ты так легко об этом говоришь, — Мишель завистливо глядела на рыжую.
— Я просто знаю, как остаться здесь в живых, — Лили глубоко вдохнула. — Главное правило — не нарывайся и не показывай эмоций. Иногда терпеть невозможно, но от того, что ты скажешь, какая она дрянь, тебе не станет легче, только хуже.
— Спасибо тебе, — махнула кучерявой головой Мишель, — без тебя я бы пропала.
— Не говори глупостей, — отмахнулась Лили, — так бы поступила каждая из нас.
— И всё равно, спасибо, — она усмехнулась белозубой улыбкой. — Ой, моя очередь! — воскликнула Мишель и убежала к умывальнику.
После водных процедур их как обычно накормили сладкой склизкой кашей и напоили жижей, отдалённо напоминающей чай. После они разошлись по своим «рабочим» местам. Лили целыми днями стирала руки в прачечной, а потом накладывала на изодранные ладошки килограммы заживляющей мази. Ей повезло — Мишель также определили в прачечный отдел, и работа пролетала незаметно.
Где-то около пяти взвизгивала сирена, возвещая о конце работы, и девочки бежали в комнату готовиться к ночной смене. Огромный зал с костюмами, зеркалами, косметикой и прочим заполнился буквально за секунды. Лили заняла свой столик, решительно глянула на своё отражение и принялась накладывать макияж. Когда с косметикой было покончено, Эванс быстро натянула свой до ужаса развратный костюм и оглянулась на часы над дверью. Она как всегда управилась быстро, и теперь у неё осталось уйма свободного времени. Лили направилась к Мишель. Та неловко пыталась нарисовать ровные стрелки на глазах, но ей никак не поддавалось это хитрое дело.
— Давай, я тебе помогу, — Эванс перехватила кисточку из рук шатенки и принялась почти профессионально разрисовывать лицо новенькой. Спустя несколько минут Лили предложила Мишель посмотреть в зеркало.
— Ох, Лили ты просто волшебница! — девушка нервно тараторила. Сегодня был её первый день. — Ты снова мне помогла, спасибо!
— Хватит уже, — Эванс строго посмотрела на Мишель, пытаясь усмирить начавшуюся истерику. — Главное запомни: ты не должна смущаться, будет только хуже. Ты только на втором уровне, не так уж и страшно, верно?
Мишель храбро кивнула и повязала кружевную маску на глаза. Лили взяла её за руку и повела к двери.
— Ты выйдешь первой, а я сразу за тобой, — наставляла рыжая, — если увидишь мужика с галеоном в руке, знай, это твой клиент. Не уходи до того, пока он тебе не даст ещё одну монету. Если даст две, продолжай танцевать. — Эванс пыталась припомнить ещё что-нибудь. — Ну, кажется, это всё. Удачи, — Лили кивнула, и Мишель шагнула за порог.
Лили подождала немного и вышла следом. Кудрявая голова виднелась у дальнего столика, кажется, девочка всё делает правильно. Эванс хищным взглядом охватила зал и выловила компанию статных мужчин в чёрных мантиях. Ещё раз вздохнув, девушка, покачивая бёдрами, направилась к ним.
Выудив монетку из твёрдой ладони, Эванс принялась за дело. Она не прогадала со своим выбором — мужчины оказались отдыхающими Пожирателями. То что нужно. Они говорили о всякой ерунде, и Лили надоело ждать, когда же она услышит что-нибудь дельное. Как вдруг слух зацепил знакомое имя.
— У меня до сих пор в голове звенит, — жаловался Пожиратель, — а всё из-за этого придурка Петтигрю. Разве он не мог помедлить с такими новостями.
— Не жалуйся, Нотт, — говорил клиент Эванс, — тебе повезло, что ты не участвовал в операции по МакКиннонам. Лорд чуть не прикончил нас.
— И всё же, — возмущался Нотт, — этот толстяк совершенно бесполезен, это же правда, Эйвери!
— Не скажи, — лениво тянул Эйвери, — крыса иногда приносит полезные сведения.
Нотт обиженно умолк, не получив поддержки. А Лили, продолжая танцевать, внутренне похолодела. Питер Петтигрю, толстячок, который на её памяти и мухи не обидел, оказался жалким предателем.
