Глава 5Проснувшись следующим утром, Гермиона не сразу вспомнила о том, что произошло накануне. Память вернулась к ней, когда она умывалась. Воспоминания так резко обрушились на ещё совсем сонный разум девушки, что рука с зубной щеткой замерла на полпути. Гермиона расширившимися от удивления глазами пристально смотрела на свою зеркальную копию, словно ждала, что та сейчас ответит на её немой вопрос и развеет все сомнения. Неужели это был не сон? Случайная встреча, весь этот разговор и тишина, которая не давила на них своей неловкостью. Наоборот, она словно сделала их ближе.
Чем больше Гермиона вспоминала ночную беседу с Сириусом, тем сильнее она удивлялась самой себе. Она была поражена: как только ей достало храбрости говорить с ним
так? Но не себе одной дивилась Гермиона. То, почему мистер Блэк решил помочь ей разжечь камин, она ещё могла понять, но что его подвигло остаться и даже завести с ней разговор? Эти вопросы мучили Гермиону весь день. Она старалась не думать об этом всё время, однако получалось плохо. И всё же девушка не сдавалась. Ведь она только-только начала приходить в себя, ей казалось, что ещё чуть-чуть, и она излечится от болезненной влюбленности. Она с усердием, достойным Сизифа, пыталась убедить себя в том, что чувства её к Сириусу просто летнее наваждение. Но, как и у героя мифа, труды её были напрасны. Сероглазый хозяин дома прочно воцарился в сердце юной девушки. И она сама надела на него корону.
За целый день Гермиона ни разу не пересеклась с Сириусом. И это её расстраивало. Она надеялась, что встреча с ним, внесет хоть какую-то ясность в её беспокойные думы. Его не было за завтраком, так как он, видимо встал раньше. Он не принимал участия в уборке. Когда мужчина не появился и за ужином, то у Гермионы окончательно испортилось настроение. Она честно старалась не придавать этому большого значения, но аппетит у неё пропал, и она так толком ничего и не съела, чем в свою очередь совсем не порадовала миссис Уизли.
Сидя вечером в библиотеке, Гермиона подводила итоги столь сумбурного дня. Она усердно пыталась не совершать прошлых ошибок и не наделять действия Сириусом скрытым, и что главное, ею же самой придуманным смыслом. Но тщетно. В его желании поболтать она винила алкоголь. И любой собеседник был бы Сириусу пригож. То, что в гостиной была она, лишь воля случая. Наутро, когда мужчина понял, что слишком разоткровенничался, он пожалел о сказанных словах, и теперь избегает её. «О да! Просто картина маслом! Ничего лучше ты придумать и не могла!» – Со злостью думала про себя Гермиона.
Она бы и дальшепродолжала столь непродуктивное самоуничижение, если бы в комнату вдруг не вошел Сириус. Из-за царящего в библиотеке полумрака, он даже не сразу заметил Гермиону. Столь резкое его появление в тот самый момент, когда она о нем думала, заставило девушку напряженно замереть. Она даже хотела было спрятаться за креслом и сидеть тихо, как мышка, затаив дыхание, чтобы Сириус её и дальше не замечал. Но в эту минуту мужчина наконец-таки заметил её и поприветствовал:
– Привет, Гермиона!
– Добрый вечер, мистер Блэк, – отозвалась девушка, чуть ли не заикаясь от волнения.
– Ты что, читаешь? В такой-то темноте! – С легким укором произнес мужчина.
– Нет, я просто сижу здесь, – ответила Гермиона сдержанным тоном. Внутри же у неё начало разворачиваться ожесточенное сражение. С одной стороны Гермиона была рада видеть Сириуса, ведь даже такая короткая разлука причиняла боль влюбленному сердцу. С другой же стороны она была зла на него. За то, что его не было весь день, потому что, как она думала, Сириус решил дистанцироваться от неё после ночных откровений. Зла за то, что сейчас он пришел и стоит перед ней, как ни в чем не бывало, такой же, как и прежде. За то, что он снова сегодня предстал перед ней в маске заботливого хозяина, хотя вчера, и Гермиона была в этом уверена, она впервые видела его настоящего. «Где же вы были весь день, мистер Блэк?» – звенел у неё в голове невысказанный вопрос, который так и норовил сорваться с языка. Упрек, на который она точно не имела никакого права. Поэтому она молчала. И могла лишь надеяться, что её самообладания хватить, чтобы не выдать выражением лица свою досаду. Но ничего у неё не вышло.
– Миссис Уизли вас обыскалась сегодня, – вырвалось у Гермионы. Она бы прикусила себе язык, но было уже поздно.
– Я был наверху, с Клювокрылом, – рассеянным тоном произнес Сириус. – Он приболел немного.
– Что с ним? – Испуганно воскликнула девушка.
– Не переживай! Ничего жуткого. Он просто хандрит: ему скучно. Сегодня утром он отказался от еды.
– Ох! Да уж… – Невнятно пробормотала Гермиона.
– И поэтому я решил уделить ему сегодня повышенное внимание, чтобы он хоть немного повеселел. Настолько насколько это вообще возможно в его положении.
– Ещё бы!
– Да, особенно учитывая, что он живет в комнате моей матери. Не то чтобы я на что-то намекал, но всё-таки, – добавил Сириус иронизирующим тоном. Гермиона в ответ выдавила улыбку. – На самом деле, просто это самая большая спальня в доме. И Клювокрылу там удобнее.
– Сейчас ему уже лучше?
– Да, гораздо лучше. Он даже поел. – Немного помолчав, Сириус продолжил, – а сюда я вообще зашел за книгой. Не смейся, но я хочу почитать Клювокрылу вслух. Ты ведь у нас заслуженный книгочей, Гермиона, порекомендуй мне что-нибудь!
Девушка задумалась, но лишь на мгновение, и уверенно сказала:
– Как насчет «Истории Хогвартса»? Это одна из самых моих любимых книг.
– Интересный выбор! Боюсь только, что в этой библиотеке такую книгу не найти.
– У меня она есть. Я могу принести её вам.
– Это было бы просто замечательно, Гермиона.
Девушка направилась было к двери, но слова Сириуса заставили её остановиться:
– Пожалуй, я схожу с тобой. Что ты будешь мотаться туда-сюда ради меня.
Гермиона не стала ничего отвечать. Про себя же она подумала: «Ради вас, мистер Блэк, я бы, наверное, и на край света сбежала, предложи вы мне подобное».
В молчании Гермиона и Сириус спустились на этаж ниже, и подошли к её комнате. Гермиона зашла внутрь первой и сразу же устремилась к сундуку. Не смотря на мужчину, она сказала:
– Мистер Блэк, проходите, присаживайтесь.
Сириус проигнорировал её предложение и остался стоять, так как, сев в кресло, он бы не видел Гермиону, скрытую от его взора поднятой крышкой сундука. Оставшись же у входа, он мог наблюдать за девушкой. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что мог бы ускорить процесс поисков, произнеся «Акцио «История Хогвартса»», но не стал делать этого.
– Уф! – Тихий выдох девушки дал Сириусу знать, что искомое найдено.
Когда Гермиона передавала мужчине книгу, то их пальцы слегка соприкоснулись. Девушке стоило огромного труда не подать виду, сколь желанно ей это мимолетное прикосновение.
– Спасибо, Гермиона, – поблагодарил Сириус.
– Не за что, – ответила она ему.
После мистер Блэк ушел, аккуратно закрыв за собой дверь.
Гермиона медленно поднесла свою правую ладонь к лицу и дотронулась до губ пальцами, которые всё ещё словно жгло огнем после соприкосновения с рукой Сириуса. Она задумчиво улыбалась, взгляд был устремлен на дверь, за которой ещё не так давно скрылся столь дорогой её сердцу человек. Постепенно все переживания сегодняшнего дня покинули Гермиону, а в животе словно запорхали бабочки.
***
Последовавшие дни пролетели для Гермионы незаметно. В утро двенадцатого августа, в день дисциплинарного слушания она проснулась с тяжелым сердцем. Несмотря на уверенность в исходе дела, волнение не покидало её. Все остальные обитатели дома также беспокоились о Гарри. И лишь чувства одного Сириуса не были до конца ясны Гермионе: она не понимала, о чем в точности он переживает. Девушка хорошо помнила содержание их беседы у камина в гостиной, и те двойственные чувства, в которых мистер Блэк тогда ей признался, явно до сих пор разрывали ему сердце на части. Вся его внутренняя боль, так долго и усердно им скрываемая, делала его похожим на шаровую молнию. Где бы он ни появлялся, та аура напряжения, что он заключал в самом себе, заполняло собою всё окружающее пространство.
Гермионе было очень больно от того, что Сириус не искал её общества. То, что общества никого другого он также не искал, ничуть её не утешало. Большую часть времени мистер Блэк проводил с Клювокрылом в бывшей комнате своей матери.
***
Возвращение Гарри после слушания сдернуло со всех покров тревоги. Сириус был в числе тех, кто поздравлял крестника с успехом. Все радовались вместе с Гарри, обнимали его. В это же самое время Гермиона украдкой наблюдала за Сириусом. Он усерднее, чем прежде, играл роль довольного жизнью человека. Но выучившую едва ли не каждую морщинку на лице мужчины Гермиону это его поведение не могло обмануть. Хоть и совсем не желая Гарри зла, Сириус ничего не мог поделать с тем, что более всего на свете в этот день он хотел, чтобы Гарри был отчислен из Хогвартса. Гермионе была невыносима та боль, что она ощущала в Сириусе, она переживала её как свою собственную. Глаза мистера Блэка не были веселы, и он отводил взгляд. И как только ему представился удобный случай, он сбежал наверх, видимо, не в силах более скрывать свои истинные чувства. Может кого-то он и сумел обмануть, и, будучи отделенными от него несколькими этажами, они не понимали истинного положения дел. Но Гермиона не была в их числе.
Ближе к ночи, когда все уже разошлись по своим комнатам, Гермиона решительно направились вверх по лестнице, с твердым намерением, во что бы то ни стало, увидеть Сириуса и поговорить с ним. Она на миг замерла возле бывшей спальни Вальбурги Блэк, но, поразмыслив с полминуты, решила подняться выше ещё на один этаж. Всё-таки, учитывая поздний час, логичнее было бы, если Сириус находился уже в своей собственной комнате.
Стоя перед самой дверью, Гермиона прислонила к ней ухо и старательно прислушалась. Она ждала, что какой-нибудь звук изнутри донесется до неё и даст понять, что в комнате кто-то есть. Вскоре надежды девушки оправдались, и она услышала скрип дерева и шорох шагов. Гермиона не стала медлить и осторожно, робея от мысли, что скоро увидит Сириуса, постучала. Мужчина не торопился открывать дверь, возможно в надежде, что припозднившийся визитер уйдет несолоно хлебавши. Но Гермиона постучалась ещё раз, и, видимо, не оставила этим мистеру Блэку иного выхода, кроме как открыть дверь.
Сириус предстал перед ней с улыбкой на лице, старательно пряча свои настоящие эмоции. Эта маска так сильно осточертела девушке, что она решила несмотря ни на что достучаться до него. Ведь она знала, что всё это притворство лишь усугубляет его боль.
– Добрый вечер, Мистер Блэк. Могу я войти? – Твердым голосом сказала Гермиона. Её тон не укрылся от внимания мужчины. Он помрачнел и ответил:
– Если я откажу, то ты развернешься и уйдешь?
– Ни в коем случае. – Девушка была непреклонна.
– Тогда входи, – как будто и вовсе равнодушным тоном произнес Сириус, отходя в сторону и пуская гостью внутрь.
Гермиона вошла, но, сделав пару шагов, замерла, точно достигла невидимой глазу преграды, что не пускала её дальше. В комнате мистера Блэка царил беспорядок. В свой прошлый визит девушка не особо-то успела обратить внимание на обстановку спальни. Сейчас же она наверстывала упущенное. В комнате сразу ощущался особый дух её хозяина. Знамена Гриффиндора – красные с золотом – хоть уже и поблекшие от времени, всё равно выделялись среди общей серо-зеленой мрачности дома истинных выпускников факультета Слизерин, верных его идеям и после окончания школы. В свое время Сириус явно приложил большие усилия, чтобы подчеркнуть свое отличие от них, и чтобы, возможно, сделать эту комнату своим своеобразным убежищем в родном доме. Гермиона с легким недовольством нахмурилась, заметив плакаты на стенах. Те, что были с мотоциклами, её не задели, но вот изображения полуголых соблазнительных магловских красавиц вызвали легкий укол глупой ревности. Гермиона с ужасом представила, какой скандал, наверное, разыгрался, когда мать Сириуса увидела их. Все эти детали интерьера кричали о противопоставлении себя миру, в котором юный мистер Блэк рос. Не было похоже, чтобы в это лето Сириус хоть что-нибудь тут изменил. Эта комната как была, так и осталась спальней подростка, который неизвестно каким образом вырос и стал полной противоположностью своей семье. Вероятно, раньше Сириусу нравилось находиться здесь, настолько, насколько это вообще было возможно, учитывая всю ситуацию. Однако, Гермиона не была уверена, что нынешний Сириус Блэк, находясь в этой комнате, чувствовал себя в своей тарелке. Ведь он уже не был тем подростком, что когда-то клеил на стену плакаты, скорее всего, с желанием досадить деспотичной матери. Он так много пережил, а в этой комнате всё напоминало о прошлом: о том кем он был, кем он стал,
что он безвозвратно потерял. «Он не чувствует себя в своей тарелке во всём этом доме!» – С раздражением на саму себя подумала девушка. Однако, ему, как и раньше, вероятно, в этой комнате всё же лучше, чем в любой другой.
– Понравились мои плакаты? – Сириус явно обратил внимание на то, что Гермиона рассматривает комнату. Она заметно смутилась, когда поняла, что была поймана за столь неприличным, по её мнению, занятием.
– Простите, мне не стоило…
– Ну что ты! Я же не возражаю. Я лишь спросил.
– В этой комнате чувствуется ваш дух.
– Ооо! – Сириус шутливо изобразил, что принюхивается. – Мне пора принять ванну?
Гермиона видела, как старательно мистер Блэк продолжает играть привычную ему уже роль. Она решила не дать ему возможности одурачить себя:
– Я пришла не о гигиене поговорить.
– Тогда о чем? – Словно перчатки Сириус менял выражение лица и тон с озорных на серьезные.
– О вас, о Гарри. Хочу продолжить разговор, что мы ранее начали.
– Я думал, что мы тогда закрыли эту тему. – Сириус заметно раздражался с каждой следующей фразой.
– Тема была бы закрыта, если вы не продолжали бы изъедать себя.
– Ты в очередной раз не понимаешь того, о чем говоришь, – со значением и, явно намекая на прошлую их ссору, произнес мужчина.
– Вы правы! – Гнула свою линию Гермиона, желая показать, что не намерена сдаваться без боя. – Я не понимаю вас, но понять хочу. А вам надо выговориться. Держать в себе свои эмоции опасно. Вы итак уже как натянутая пружина, вот-вот взорветесь от любого неосторожного прикосновения. Вы переживаете, и это нормально. Вы желаете, чтобы Гарри остался с вами. И это тоже нормально. Не корите себя за этого. Как и Гарри не стоит корить себя за желание вернуться в Хогвартс, хоть он понимает как вам тяжело здесь одному. Ваши желания взаимоисключают друг друга, но в конечно итоге и в нем и в вас голос разума сильнее. Ведь вы оба любите друг друга и желаете друг другу счастья. Но эту ситуацию, Сириус, надо просто отпустить. И наслаждаться оставшимися днями лета. Их ведь впереди ещё не так мало. И лишь от вас зависит, как они пройдут. Вы и дальше можете страдать в одиночку, сидеть, запершись в комнате с Клювокрылом, и с каждой минутой проведенной в добровольной изоляции, всё глубже тонуть в своей боли, жалости и ненависти к себе. А Гарри будет в это время один. Он не будет один в прямом смысле слова, но он будет без вас. Хотя именно ваше общество ему желанно более всего! – Гермиона выдала этот монолог как на духу, и даже не обратила внимания на то, что назвала Сириуса по имени. Хотя раньше такого себе никогда не позволяла, разве что только в мыслях.
Сириус слушал её молча. Он выглядел немного ошарашенным напором девушки, но всё же каждое её слово было им услышано. Он молчал, не находя правильных слов для ответа.
– Если вы захотите сейчас накричать на меня, то я не возражаю, но лишь советую перед этим наложить на комнату какое-нибудь приглушающее заклинание, – уже гораздо более робким голосом нарушила тишину Гермиона.
– Пожалуй, это стоило сделать с самого начала.
Эти слова, хоть и произнесенные мужчиной еле слышно, дали надежду Гермионе, что её барабанные перепонки послужат ей ещё довольно продолжительное время.
– Я не собираюсь на тебя кричать. Или выталкивать за дверь. Что-то мне подсказывает, что ты ещё не всё сказала, – произнес Сириус мрачным тоном и выжидательно уставился на Гермиону.
– Да, вы правы. Есть ещё кое-что, что меня беспокоит. – Девушка сделала паузу, собираясь с духом. – Вы каждый день носите маску. Вы улыбаетесь, смеетесь, дурачитесь. Но всё это напускное. Ложное. Все эти улыбки, как гримасы. В ваших глазах
такая боль, что её не скрыть. Мне жаль, что я ничем не могу вам помочь. Но вдруг вам стало бы легче, если бы вы перестали играть? Вы тратите на это всю свою энергию. Вы прикладываете к поддержанию красивого образа столько усилий! Но вы словно выгораете. Мне больно видеть, как вы страдаете! – К концу своей речи Гермиона была близка к тому, чтобы расплакаться. Но она сдерживала слезы. Она не хотела, чтобы Сириус их увидел.
Мужчина долго молчал, переваривая услышанное. Наконец он с горечью произнес:
– А кому понравится мое истинное нутро?
Гермиона так много могла бы сказать ему в этот момент, но не решалась. Она ждала, когда Сириус продолжит, и поэтому боялась издать хоть звук. Всё внутри неё сжималось, стоило ей подумать, что он сейчас всё-таки прогонит её. Но какая бы внутренняя борьба не разворачивалась у неё в душе, она всё же решилась и сказала:
– Гарри понравиться. – Всё-таки время её признаний ещё не пришло.
– Гарри? – Со злостью выдохнул Сириус. – Ему не нужен крестный, который вечно не в духе!
– Ему нужны вы. Просто вы. Любой. Главное, чтобы вы вообще были в его жизни. И чем больше вас будет, тем лучше. И вот уж кто точно примет вас таким, какой вы есть, так это он. Я знаю, о чем говорю. Поверьте мне!
– Хм… – задумчиво пробурчал мужчина. Он прошел вглубь комнаты и принес кресло, поставил его возле кровати, а сам сел напротив него на постель, облокотившись на изголовье. – Присаживайся, Гермиона, – попросил Сириус, – и прости, что не предложил раньше.
После того как девушка выполнила его просьбу, он снова заговорил:
– Ты, Гермиона, как и в прошлый раз, говоришь очень правильные вещи. Возможно, мне их и не очень приятно слышать, но отрицать их справедливость я не стану. Ремус на днях тоже заводил со мной подобный разговор. Я выслушал, но, наверное, всё же не услышал. Теперь ты пришла ко мне. Если честно, то мне даже приятно твое внимание. Приятно, что я кому-то еще небезразличен. – голос Сириуса слегка дрогнул. Он сделал паузу, подбирая нужные слова. - Многое, из того что ты сказала, задело меня за живое. Я всё понимаю, но пока ничего не могу с собой поделать. И я не стану тебе обещать, что после твоих слов изменюсь к лучшему.
– Но это в ваших силах! Для этого вам надо постараться хорошенько…
– Я не могу! – Сириус прервал Гермиону. – Пойми, наконец, что я просто не могу! Моя жизнь в Азкабане была ужасной, но потом у меня появилась цель, и я столько сделал, чтобы достичь её. Не всё, конечно, получилось, но я обрел новый смысл в жизни. И я начал жизнь заново, так, как мог. Кто-то может и не назовет это жизнью, но мне было хорошо. Я был свободен. Теперь же я здесь. И мало того, что я заперт в доме, словно в тюрьме, так это ещё и дом моей семьи. Я, конечно, сам предложил его Дамблдору в качестве штаб-квартиры, но тогда я ещё не предполагал, что буду сидеть здесь, как в клетке. Столько усилий, а я просто сменил одну темницу надругую.
Гермиона слушала Сириуса, и каждое его слово было словно недостающие прежде кусочки мозаики. Когда он закончил, картина, представшая перед Гермионой, было целой.
– Вам нужна новая цель. – Сказала Гермиона и сразу пожалела об этом, так как Сириус тут же с горечью воскликнул:
– И что же ты можешь мне предложить? Я бесполезен. Я ничего не могу!
– А если… найти способ? Чтобы быть полезным.
– И что это может быть за способ? – С раздраженной усталостью произнес мужчина.
– Я могу попробовать его найти.
– И как ты собираешься это сделать?
– Чем я знаменита? – Ответила вопрос на вопрос Гермиона.
– Чем ты знаменита? – Недоуменно повторил за ней мистер Блэк.
– Я много читаю. И разве что только не сплю в обнимку с книгами.
– Ах! Вот ты о чем! – В кои-то веки искренняя улыбка преобразила лицо Сириуса.
– Книги содержат в себе много полезной информации. Я обещаю помочь вам и постараться что-нибудь придумать. Но и вы должны будете мне кое-что пообещать.
– И что же?
– Поговорите с Гарри. Откровенно. По душам. Вам обоим станет легче.
– Хорошо, я постараюсь.
Гермиона одобрительно кивнула, встала и направилась к двери. Сириус последовал за ней. Девушка медлила: ей не хотелось покидать мистера Блэка. Ей было очень приятно находиться с ним рядом. И всё же ей пришлось его оставить.
