Глава 53. Настроение меняется, брыкается и видоизменяется, видоизменяется, изменятся… Прям как зайчик-попрыгайчик скачет, скачет настроенье…От автора:
*заботливо поднимает отвисшую от удивления челюсть у ряда читателей*
Всем здравствуйте, с вами снова я – Лапуля Безбожнопродузадерживающая.
Я очень хотела перед всеми вами извиниться за столь долгое отсутствие – так хотела, что даже организовала по-быстренькому разведывательную экспедицию!.. В ходе разведывательной экспедиции, направленной на поиски совести, чудесным образом были обнаружены залежи наглости, поэтому извиняться я всё же не буду… И вообще, пусть это за меня сделают размеры глав, которые опять получились гораздо больше, чем я планировала.
В процессе написания я так старалась, так старалась, что если кто-нибудь это всё же оценит, то счастию моему просто по определению предела не будет. Поэтому вы уж не откажите душе заблудшей, заплутавшей в кутерьме повседневных дней да в заботах вечных, да в учёбе сложной, да в проблем круговерти…
И ежели вдруг решите слово доброе молвить, то желательно сначала вслух промолвить то слово, что хотите вы высказать мне по поводу задержки шестимесячной, а после уже что-нибудь (желательно, доброе) написать и в графу “отзывы”…
А теперь я хотела бы сказать отдельное спасибо тем, кто оставил отзыв на предыдущую главу – мне было так приятно, так приятно!.. Прямо слов нет. Нигде. Я проверяла!..
О, здравствуй-здравствуй, Волан де Риддлушка!.. Уж не чаял ты, поди, увидеть Лапулю горемычную?.. Да и Лапуля не чаяла, после такой-то сессии… И хотелось бы мне воскликнуть радостно “Но теперь позади уж все бедушки!..”, да неможно мне – сессия зимняя, страхом божиим да студенческим нарекаемая, приближается, надвигается… А и ежели склероз вдруг свой вылечишь – поделись уж тогда ты рецептиком, мне б оно тоже… Того… Не помешало бы… Но, увы, ничем подсобить не могу тебе – обновляться почаще нет времени, да и саму ведь ужо супостат-склероз уж измучил всю… А уж как объединился он, басурман такой, с памятью моею девичьей… А ведь он ещё и не успокаивается: стыковаться с маразмом пытается, прогрессирующим активно… Окаянный склерозище!.. Ох, и не помню я сама уж, что там в начале было-то, а то, что помнится – то так смутно, словно бы через автобуса стёкла, что водитель ленивый давно уж не моет за ненадобностью, ведь грязь – она через несколько лет сама того – отваливается… А и вывод из этого следует: читай главы новые с душою спокойною, не переживай, добрый молодец – там ведь всё ясней ясного, и без контексту почти всё понятненько, так что не дрейфь – и не со склерозом люди живут – и ничего… Живут… Кроме того, хочется передать то, что написано в ответ на ваше предыдущее сообщение товарищем Grey_VII. Цитирую: “Мдя... Оказывается остряки еще существуют! Уря товарищи!!! Волан де Риддл, это про тебя”.
Уважаемый Vatruska, на ваш вопрос “когда же прода?” я только сейчас могу дать внятный и чёткий ответ. Так вот, вот этот ответ: прода сейчас. Кстати, раз уж читатели всё ещё, несмотря на мои вечные задержки, продолжают писать “целых три месяца”, а не “всего-то три месяца, вот ещё месяца через три, глядишь…”, значит, не всё так плохо, как мне казалось… А Вам я честно могу пообещать, что очень-очень постараюсь на зимних каникулах, после сессии, засесть за новые главы. А, может, и сейчас ещё начну писать потихонечку, да выложусь пораньше… Не знаю–не знаю, это уж смотря сколько времени у меня не будет – как обычно или чуть побольше.
Дорогая Гордыня, спасибо тебе за то, что регулярно оставляешь отзывы! Мне очень-очень приятно! Так, теперь что касается коктейля… Вообще-то это – самый что ни на есть разобычнейший рецепт молочного коктейля, которые продаются практически во всех кафешках. Существует огромное множество модификаций, можно ведь и без сока делать, и использоваться вместо сока любой сироп, или варение, иногда лёд даже добавляют (кроме всего прочего, конечно же). Так что если решишь попробовать, то не обязательно следовать именно тому рецепту: тот взят произвольно и лично Лапуле не то, чтобы совсем уж сильно понравился. Хотя – на вкус и цвет…
Товарищ Grey_VII, мне честно стыдно, что я так долго не появлялась в Котле – ушла в запой, но теперь вернулась – и не с пустыми руками, а с продою. Муза моя всегда со мной (это ведь одна из тех немногих кошек, которая гуляет, безусловно, сама по себе, но всё же всегда где-то поблизости), но за пожелания и за такой замечательный отзыв – большущее тебе спасибо!
TheButterflyGirl, я с Вами полностью согласна: первая попытка пожевать перо мне не очень удалась, зато потом – вполне себе так ничего. Чуть попозже, когда у меня будет хотя бы немного времени, я планирую наконец-то переписать начало. Только будет это уже не так уж скоро… Впрочем, мне крайне импонирует последний оставленный отзыв, так что я тешу себя надеждой, что впечатления от фика у вас всё же остались неплохими.
Солнечный лучик, ответ на главный вопрос: сейчас. Вот она, прода. Её можно даже почитать. *вздыхает* А от Кренделёбинки я бы тоже не отказалась, четно говоря… А чем же занимались Волдеморт, Поттер и Белла втроём столько времени предлагается к прочтению чуть-чуть пониже.
Джун Тао, спасибо за такой чудесный отзыв – он прямо как бальзам для губ в холодную и ветреную погоду. Да, Гэбриэл планирует с ней встречаться как Гарри, а вот уж как выпутываться будет… Сложная, конечно, задача, но он с ней, я думаю, вполне справится. Может быть… Наверное… Хотя я и не уверена… Насчёт дружбы – ну, по большому счёту, примерно так, только для вампиров под дружбой скорее понимается что-то вроде ненападения и сотрудничества. Но мы ведь помним, что Гэбриэл – не совсем вампир, верно?.. Так что мало ли, какие у него там отклонения и в какие стороны… А насчёт родственников – спешу вас обрадовать научно доказанным фактом: все люди родственники. Вы ведь знаете, что в клетках человека есть митохондрии, а эти митохондрии передаются по наследству со стороны матери?.. Так вот, в связи с одинаковостью этих самых митохондрий учёные уверенно заявляют, что какая-то митохондриальная Ева обязательно должна была быть, так что да, конечно же – они родственники.
В этой главе я снова попыталась поэкспериментировать с жанрами: были попытки написания романтики, даже немного ужасов, а закончилось всё на весьма философской ноте “возлюбим же ближнего своего, братья и сестры”… В общем, да, как вы уже догадались, всё равно у меня получились приключения и юмор, так что ничего принципиально нового в главе нет.
И на этой радужной ноте мы и переходим к прочтению новой главы…
– Хм, неплохой аромат… – Принюхавшись, вынес свой вердикт Владислав.
– Спасибо. – Быстрее прожёвывая и глотая, дабы не говорить с набитым ртом, буркнул, скорее чтобы отвязаться, слова благодарности я.
– Такой тонкой, приятный запах, парфюм явно дорогой…
Я глянул на него с неподдельным раздражением: есть хотелось неимоверно, ведь завтрак мною был благополучно пропущен, а та пара бокальчиков молочного коктейля, что были пропущены несколько часов назад, уже давно были переварены и забыты.
– Спасибо, мне тоже нравится, как я пахну. – А есть-то действительно хочется зверски…
– Правда? Мне вот тоже нравится запах. – Многозначительное молчание. Я ем. – Только… – Крайне многозначительная пауза. Я всё ещё ем. – Гэбриэл, а почему от тебя пахнет женскими духами?..
Попытался скрыть немного шкодливую улыбку, которую вызывал малейший проблеск воспоминания о том, чтó мы втроём с Томми и Беллочкой вытворяли… Попытки полностью провалились. Но ведь это и к лучшему…
– Приятного аппетита. – Предпринял другую, в виду провала предыдущей, попытку перевести разговор в гораздо сильнее занимающее меня на данный момент русло я.
– Спасибо, но, как ты уже мог бы заметить, если бы обращал ещё хоть на что-то внимание, я уже поел.
Фыркаю и отвечаю, что поесть можно и во второй, и в третий, и в четвёртый разы (хм, кстати, что-то я в последнее время хронически голоден. Интересно, с чего бы это вдруг?..), да и вообще, я это не ему, а себе пожелал. Вампирюга в ответ лишь хмыкнул и даже соизволил заткнуться на некоторое время – вплоть до трагической гибели следующей добавки, которую я щедро сам себе подложил.
– Хм… – Снова издал подозрительный звук Владислав. – У тебя мантия прямо таки идеально отглажена.
Печально вздыхаю.
– Нравится? – Не давая времени на то, чтобы он ответил, ибо были у меня дела и поважнее: я работал, не покладая вилки, на которую сосредоточенно загонял этот чёртов зелёный горошек, который, кроме всего прочего, ещё и не очень-то люблю, если честно; а посему быстренько развил мысль. – Обратись за помощью к любому моему домовику. Тебе ведь не привыкать их безбожно эксплуатировать…
Хитро улыбающийся вампир, явно углядевший во мне неплохой источник для поднятия себе настроения, внимания на мои завуалированные обвинения не обратил. Чего нельзя сказать о мисс Гермионе Грейнджер… С трудом удержавшись от того, чтобы не начать подленько подхихикивать, я уже мысленно прикидывал, как бы ещё намекнуть упрямой гриффиндорской защитнице всех и вся, что вот как раз рядом с ней сидит субъект, прошедший все стадии морального разложения и срочно нуждающийся в перевоспитании.
– Ты сегодня какой-то совершенно непоследовательный, Гэбриэл, а я, как твой опекун, просто обязан тебя опекать. Так что скажи-ка мне, деточка, по какой такой причине ты под такую мантию одел несвежую рубашечку? Да к тому же изрядно помятую… – Он потянулся ко мне и нарочито медленно протянул руку, заранее зная, что я не отодвинусь, ведь отодвигание от него сейчас означало также и отстранение от кастрюлек, которые я только-только собрался ещё раз навестить… – Да ещё и грязную… – Демонстративно и явно брезгливо подцепив кончиком указательного пальца находящийся с его стороны край воротничка, он даёт всем время увидеть, что на самом краешке багровеет лёгким смазанным пятнышком след от помады. – Лично мне претит даже сама мысль о том, чтобы одеть подобное убожество. – Владислав, поморщившись, убирает руку и наставительным тоном продолжает. – Видимо, тебе отчасти тоже: пусть врождённая брезгливость и попустительствовала надеванию этой тряпки, но пачкать руки и застёгивать её до конца всё же не позволила. – Он улыбается слащаво-издевательской улыбочкой. Ох уж мне эта страсть к показухе и дешёвым эффектам… И ладно бы она была только у него. И Волдеморта. И Дамблдора. И министра магии. И… В общем, это всё – ладно. Но откуда эта низменная страстишка появилась у меня, спрашивается?! И почему я не могу сказать точно, кто от кого нахватался этой гадости?.. – Хотя, признаться, не признать у тебя определённого вкуса определённо нельзя… – Теперь он задумчиво изучал снятый с моего плеча волосок. Очень длинный. Насыщённо чёрный. Абсолютно прямой. И явно женский… – Опять брюнетка? – Хитро ухмыльнувшись, он, не дожидаясь ответа, продолжает. – А ты последователен…
Застегнув до самого до горла пуговицы, поправив рубашку и воротничок, я, хитро улыбнувшись, забрал из рук Владислава этот самый пресловутый волосок и небрежно закинул его себе обратно на плечо, после чего, многозначительно улыбнувшись, предложил вампиру заняться выявлением различных закономерностей тихо, молча и без меня.
– А у меня есть дела и поважнее. Что-то есть так хочется… – На самом деле, это очень странно. Я, конечно, понимаю, что пропустил завтрак, а ужин был так давно, что о его наличии можно уже давно и благополучно забыть. И я прекрасно осознаю, что скоро полнолуние. А ещё я знаю: это была уже которая по счёту вторая порция. Отсюда вытекает вполне логичный и явно риторический вопрос: “сколько ж можно жрать?!”. Судя по тому, что я всё ещё, несмотря ни на что, голоден, – много.
– Ещё бы не хотелось… Однако это не извиняет твоего неопрятного внешнего вида за столом. Будь любезен – приведи себя в порядок.
Голод ненадолго отпустил мой организм из своего безраздельного пользования, не выдержав натиска остатков лучших чувств, которые почему-то вдруг почувствовали себя оскорблёнными.
– Уж кто бы говорил. – Тщательно запихнутая в самые глубокие глубины моей сущности гордость встрепенулась и активно начала вскарабкиваться наружу. – Лучше бы Вы на собственный внешний вид обратили внимание, дорогой мой и заботливый опекун.
Владислав приподнял бровь, выражая данным жестом всю степень своего недоверия моим словам.
– И что же не так с моим внешним видом?.. – Уверенным тоном а-ля “да у меня носки тщательнейшим образом выглажены и накрахмалены!..”, произнёс он.
– Как это что?! – Пробежавшись быстрым сканирующим взглядом, возмутился я. – У Вас, к Вашему сведению… – Сканирование результатов приносить упорно не желало: носки действительно были до идеальности отглаженными и зачем-то накрахмаленными. Но ведь, согласно золотому правилу декана серебристо-зелёных в полосочку*, если не можешь найти, к чему придраться, значит, нужно придраться к тому, чего не нашёл… – А у Вас, сэр, шнурки не по фэн-шую завязаны!..
Бровь Владислава предприняла самовольную попытку вернуться на своё исходное положение, но слегка перестаралась, так что, как следствие, вампир просто вынужден был нахмуриться. Остальные сидящие за столом и с каким-то просто маниакальным усердием делающие вид, что они тут, конечно же, набивают желудки, а не греют уши, продолжали старательно создавать иллюзию увлечённости собственными разговорами. Ну, разве что, кроме всё порывавшейся провести с собственным преподавателем воспитательную беседу на тему “неприкосновенность частной жизни: декламирована, гарантированна, охраняема государством” Гермионы, до недавних пор каким-то чудом сдерживавшейся и всё же не сумевшей стерпеть нашу с ней терминологическую разобщённость на почве сильнейшего различия в дефинициях, вследствие чего её энциклопедические познания вступили в противоречия с моим вариантом трактования даосской практики символического освоения пространства.
– А разве фэн-шуй – это не…
– Не, Гермиона. – Встаю и начинаю двигаться в сторону выхода из данного помещения. – Определённо – не.
В комнате, которую мы снова делим с Роном – какая ирония судьбы, мне под любым видом приходится жить именно здесь!.. – я с сытым урчанием и крайне довольной улыбкой разваливаюсь на кровати. Улыбка становится ещё шире, когда я снова мысленно прокручиваю в голове все сегодняшние забавные моменты.
Эх, как же меня греет мысль о том, что мало того, что у Джинни за обедом личико было так перекошено, так перекошено… Так вот, кроме этого, я ещё и натравил, практически командой “фас!..” на идеально сыгравшего отведённую ему роль вампира Гермиону… Может быть, это было и несколько жестоко по отношению к нему, но… Чёрт возьми, почему у меня в последнее время столь странное к нему отношение?! Я не могу разобраться, я понимаю, что, наверное, должен быть ему благодарен… Вот только какое-то неясное раздражение каждый раз подкрадывается и просто вынуждает делать мелкие гадости, раз уж все по-настоящему крупные блокируются этой самой пресловутой благодарностью неизвестно за что… Наверное, это противоречие объяснимо. Скорее всего, мои светлые чувства обусловлены моей вампирской солидарностью к сородичу. Вероятно, оборотню во мне он кажется подозрительным и вообще в высшей степени ненадёжным субъектом. Но, в любом случае, факт остаётся фактом: я подозреваю его, пусть и тихо, про себя, не выказывая Владиславу всех своих противоречивых чувств, но всё же…
Ох, и чего это я скатился с радужных воспоминаний на столь пасмурные размышления?.. Снова вспоминаю, как мы производили улики special for* частный детектив Левановский…
Ух, это было нечто!.. Его Темнейшинство сначала долго отказывало в помощи бедному сиротинушке, потом активно мешало самому процессу создания улик… Но началось всё с того, что, приведя несчастную комнатушку в совершенно непотребный вид с печатью “восстановлению не подлежит” (печать я потом, перед уходом, втихаря на покорёженных остатках ковра выжег), ему наконец-то надоело пытаться отрабатывать на мне свои до неприличия обширные познания в тёмной магии (а знания были огогошеньки какими обширными: уворачиваться было весьма интересно, ведь Тот-Кем-Пугают-Детишек-И-Министра-Магии умудрился за всё время ни разу не повториться). Воспользовавшись паузой и тем, что наш Всесильный и Всемогущий уразумел, что страдает от его боевых действий почему-то не некий вампирный оборотень, а собственная жилплощадь, я поспешил объяснить ситуацию. Конечно, он был против. Очевидно, звать Беллочку для оказания посильной помощи страждущим он и не собирался. Но, безусловно, иногда я бываю очень убедительным… В общем, Беллатрикс всё же подошла. Казалось бы, ну что там дальше делать-то?.. Всё производство улик, при должной оперативности, заняло бы от силы две минуты. Однако не стоило мне забывать, что Лорд тоже иногда может быть очень, очень, ну просто очень-очень убедительным и до крайности упрямым… Вот так и превратилось двухминутное дельце в получасовое юмористическое шоу с препятствиями. Роли главных препятствий блестяще были исполнены мистером Тёмным Лордом и его ревностью. Я хотел, чтобы на воротничке рубашки был след от губной помады. Но Волдеморт этого не хотел… В общем, пришлось мне пролазить через баррикады из покорёженной мебели, снимать с себя рубашку и передавать её – угадайте, через кого?.. – находящейся с другой стороны и довольно жмурящейся Упивающейся Вниманием Своего Лорда. В процессе передачи ревнивец умудрился превратить мою вполне себе аккуратную и очень даже отглаженную рубашку в какую-то помятую тряпочку, которую, с трудом преодолевая собственную брезгливость и постоянно напоминая самому себе, что это всё для пользы дела, я всё же на себя натянул. Таким образом, сразу два пункта плана мы, хоть и с горем пополам, выполнили: след от губной помады оставили и от рубашки теперь исходил лёгкий аромат женских духов, которыми специально в опасной близости от неё надушилась Белла (хотя по первоначальному, то есть моему, плану предполагалось, что я просто пообнимаю её минутку). Но мне почему-то показалось, что этого мало: нужно было где-нибудь и на коже оставить след от помады, раз уж засос отпадает по техническим причинам (регенерация – штука, безусловно, полезная, но иногда…), однако, по соображениям безопасности… В общем, и на эту идею тоже было наложено королевское вето. Так что пришлось ограничиться приведённой в негодность рубашкой и волоском в количестве одной штуки (который Лорд, из параноидальных соображений, ещё и заколдовал так, чтобы по нему было невозможно выяснить личность обладателя данной шевелюры, не говоря уж про использование в оборотном зелье), который небрежно оставил всё на той же рубашке (всё равно ей уже ничего не поможет…). Таким образом, создание имиджа “а я такой крутой и вовсе и не переживаю, что меня кинули” было завершено, а стратегически важное опоздание на обед даже не пришлось симулировать.
Ах, как же замечательно, что Владислав не преминул воспользоваться столь любезно предложенной ему развлекательной программой!.. Хотя я более чем уверен, что прекрасно он знал, что я специально нарываюсь: лучше пусть все поражаются моей чёрствости и бесчувственности (а по лицам сидящих я уже просто видел, как они хотели меня картинно пожалеть), чем лезут со своей никому не нужной жалостью. А Джинни… Джинни всё равно будет моей: теперь это уже стало чем-то вроде дела принципа. Девушкой Гарри Поттера или подружкой Гэбриэла Ван Хелсинга – не суть ведь важно: так или иначе, никуда она от меня не денется.
На вечер было запланировано собрание Ордена Феникса. По причине малолетства, Рона, Гермиону и Джинни туда пускать не собирались. По причине “я и так найду, чем заняться”, я тоже прикинулся малолетним. А, так как всем должно было бы быть известно (и я, честно говоря, не представляю, какова причина неосведомлённости той же миссис Уизли), что малолетними называют лиц, не достигших четырнадцатилетнего возраста, а, соответственно, абсолютно недееспособными официально считаются лица, не достигшие шести лет, то я логично предположил, что теперь я имею полное право пойти с корешами повозиться в песочнице. Можно даже будет поиграть на скорость: скажем, кто быстрее построит пасечку, или у кого башенка получится выше, или… В общем, я здраво рассудил, что мы найдём, чем заняться. К сожалению, не один я умею рассуждать здраво…
– …из всего вышесказанного логически вытекает необходимость занять столь своевременно освободившееся время подготовкой к началу нового учебного семестра…
– Но, Гермиона, ты же уже сделала всю домашнюю работу!.. – Судя по страдальческому виду Рона, ему тоже, наверное, очень хотелось повозиться в песочнице: построить песочный замок, слепить вокруг домики, художественно понатыкать везде веточки и гордо назвать сиё безобразие “модель замка Хогвартс: улучшенная и дополненная”…
– Да, сделала. Но, если мои сведения не устарели, вы ещё даже и не принимались. А ведь идёт уже второй день каникул!.. Поэтому вы, воспользовавшись столь своевременно появившейся возможностью, немедленно принимаетесь за чтение заданной на самостоятельное изучение литературы с последующим написанием по материалам изученного требуемых эссе. В свою очередь я займусь изучением пятитомника барона фон Шнепсельгаумана “Зельеварение вчера и сегодня: прогресс или регресс?”. Эта совершенно замечательная работа рассматривает историю становления зельеварения как науки, проводит критический анализ…
…а если получится слишком мрачно, то можно будет уточнить: “модель замка Хогвартс: улучшенная и дополненная Волдемортом”…
– Так, твои соображения о том, как занять свободное время, нами выслушаны и приняты к сведению. Теперь что касается моего предложения… – Я логически обосновал необходимость оправдать ожидания сидящих за закрытыми дверями людей и красочно расписал перспективы. – Ну, что скажите?..
– Мы пойдём заниматься домашней работой!.. – Кипя праведным гневом, воскликнула Гермиона, после чего повернулась к своему парню и нетерпящим возражений тоном уточнила: – Ведь правда, Рон?..
Рональд вздохнул и кисло подтвердил, что правда. Я без особой надежды посмотрел на Джинни: возиться в сугубо её компании в песочнице, да ещё под данным именем, да и с учётом сложившейся ситуации… Не то, чтобы я был бы против, но вот она – как раз таки именно то.
– Это отличная идея, Гермиона!.. – Преувеличенно бодро воскликнула Джинни, в уме уже явно начиная прикидывать “как отделаться от Грейнджер через десять секунд после ухода своего бывшего парня”.
– Ну, как знаете… – Пожимаю плечами и уведомляю, что буду у себя в замке играть с Диего, и что ежели кто пожелает присоединиться… Героическим усилием воли ребята умудрились почти не вздрогнуть: почему-то они все тайно побаивались данную кису. Ума не приложу, почему, ведь он же такой милашка!.. Ну, подумаешь, пару раз он открывал на них сезон охоты… Но ведь хищник же, куда ж без этого?.. Да и не пострадал никто. Почти…
Переместившись в замок, я тут же переместился из замка. Это, наверное, со стороны смотрится как забавная игра малолетнего ребёнка: ребёнок из дома на площади Гриммо – ребёнок в дом на площади Гриммо (с промежуточной остановкой в собственном фамильном замке)… Однако играться желания уже не было, ведь если бы было, то пошёл бы я сейчас к в очередной раз расшалившемуся котёнку. Поэтому, закутавшись в отцовскую мантию-невидимку, сажусь под дверью и с интересом выслушиваю отчёты о том, как плодотворно эта пародия на КВН провела время в моих поисках. В данном клубе все были до смешного невесёлыми (кажется, пора уже их встряхнуть, чтоб не скучали) и ненаходчивыми: собственно говоря, к тому отчёты и вели: Гарри Поттер (ну, то бишь я) отличается какой-то повышенной ненаходимостью…
Через семь минут с лестницы раздался тихий топот, после чего с ушками-прослушками в руках рядом со мной материализовалась конкурентка в борьбе за место под дверью. Чёрт, и ведь надо же было ей придти так не вовремя!.. Оказывается, у них были и хорошие новости: меня постоянно где-то видели. Иногда даже в трёх-четырёх местах одновременно…
Тихое чертыханье ознаменовало крах идеи прослушки: дверь была слишком хорошо защищена. Эх, мало ещё опыта у девочки, не знает она, что только дверь тут и была хорошо защищена, а вот стены…
– Ой!.. – Она сделала слишком резкое движение, вытягивая обратно абсолютно бесполезные удлинители ушей, пошатнулась и, дабы обрести равновесие, сделала шаг в ту сторону от двери, где как раз расположился я… Понимая, что если она упадёт, а я не отойду, то упадёт она на меня, а если отойду – то не на меня, но всё равно упадёт, я молниеносно (запатентовано мною как двойным счастливым обладателем молний: одну я всегда с собой беру и не снимаю – да и как снимешь её, с собственного лба-то?.. – а другую я всегда с собой беру на игру по квиддичу) встал, аккуратненько подхватил её за талию и поставил на место. – Кто?.. – Начала довольно громко и весьма испуганно спрашивать Джинни, но тут я решил, что можно мне и показаться, раз уж всё равно проявился, и стянул с себя мантию-невидимку. – Ты?!.. – Шокировано выдохнула она. Я задумался.
– Кто я?.. – Слегка нахмурился, размышляя: сказать или не сказать?.. – Ну, так просто я тебе своё имя не скажу… А давай так: ты отгадываешь загадку, и я скажу тебе, как меня зовут! Внимание, загадка: как меня зовут? В качестве подсказки я, так и быть, могу показать тебе… – Призадумался, перебирая в голове различные варианты. – Эм… Свой фирменный фигу?.. Нет, не катит? А как насчёт… – Взгляд Джинни, пробежавшись по мне пару раз туда и обратно, закономерно застыл на лбу. – Лоб?! Фу, как это по-плебейски… Может, лучше фигу?.. Он у меня совершенно замечательный выходит: Волдеморту вот очень нравится. Каждый год специально ради него со мною встречается…
– Гарри!.. – Кинулась мне на шею только что завершившая установку моей личности девушка.
– Можно было и потише… Они там как раз обсуждали, что, по некоторым данным, я последние три месяца прожил в Западной Африке среди шаманов племени Тумбаюмбас… Мне, между прочим, интересно было, что я там забыл… Может, и правда, стоило бы пожить… – Продолжая приобнимать ошалевшую от счастья девушку, я снова стал вслушиваться в отчёты о свидетельских показаниях. – Что?! – Возмущённо вскрикнул я. Джинни испуганно отступила от меня. – Нет, ну, знаете ли… Нет, ты только подумай: они там утверждают, что вот чуть ли не прямо сейчас меня видели в Амстердаме… В компрометирующей ситуации!.. И в не менее компрометирующей позе! А про якобы моего спутника я вообще лучше промолчу!! – Глубоко вздыхаю, успокаиваюсь и извлекаю наружу подслушивающее устройство: если вдруг будет действительно что-нибудь интересное, Владислав мне потом расскажет, а выслушивать всякий бред… Ох и получит от меня Снейп… Подарок… На Рождество… За распространение заведомо ложных слухов о добропорядочном подданном нашей королевы… – Так, ну ладно… Был рад тебя повидать. Счастливо оставаться!..
– Ты что, уже уходишь?! – Когда я уже как раз успел подойти к двери, вдруг проснулась Джинни.
– Ну, если хочешь, я могу не уйти… – Она расплылась в улыбке от уха до уха. Довольно милой улыбочке, кстати… – …а убежать…
А она всё равно продолжала улыбаться…
– А если я хочу ещё раз с тобой встретиться?..
– То ты, конечно же, ещё раз со мной встретишься. Вот, скажем, я вам всем на Рождество планирую подарить подарки…
– Послушай, я же скучала и… – Тень улыбки ещё осталась в уголках её губ, как, впрочем, и какое-то неверие в реальность происходящего продолжало плескаться в глазах.
– И я скучал. И по тебе, и по Рону, и по Гермионе, и по профессору Дамблдору, и по профессору Люпину, и по профессору МакГонагал…
– Тогда, может быть…
– Не перебивай!.. Я ещё скучал по профессору Флитвику, по Хагриду, по профессору Спраут, даже по профессору Снейпу…
– Давай обобщим: ты по всем скучал. – Собравшись и что-то для себя решив, произнесла она.
– …и по профессору Трелони даже немного скучал… – На секунду задумался, припоминая, кого из преподавательского состава я уже перечислил, а кого – ещё нет. Потом подумал и согласился с Джинни, что лучше, действительно, обобщить…
– Может, ты ещё как-нибудь зайдёшь?.. – С надеждой в голосе спросила она.
– Да чтобы я после этого Амстердама ещё хоть раз согласился подслушивать о себе всякие гадости?! – Джинни заколебалась, пытаясь понять, стоит ли расценивать данное заявление как завуалированный отказ или… – Поэтому за этим я сюда заходить больше не буду.
Сделав ненавязчивый акцент на словосочетании “за этим”, я небрежно облокотился на гадость, на которую раньше благороднейшие и древнейшие Блэки почему-то не брезговали вешать зонтики. Странные у них какие-то представления о благородстве, если честно…
– Может, тогда мы просто… Встретимся?.. – С такой надеждой в голосе проговорила она, что я понял: не откажу, просто потому, что не смогу…
– Может, и встретимся… Просто… Вот только… – Небольшая пауза. – С кем именно?.. С тобой или со всем Орденом феникса во главе с Дамблдором, которые тут же скрутят меня и спеленают, потому что так будет лучше для всех и вообще, это для моего же блага?..
– Со мной. – Быстро проговорила она, чтобы не передумать. Соблазн, очевидно, был довольно велик… – Я даже Рону и Гермионе ничего не скажу!..
– Ну, ладно… – Я улыбнулся ей. Чёрт, как же всё удачно складывается-то!.. – А как ты от них планируешь избавиться?..
– Я… – Она призадумалась на секундочку, а потом уверенно продолжила. – У меня есть немного сонного зелья, я распылю его над Гермионой, так что… Она уснёт. И не узнает, что какое-то время ночью я не была в спальне.
– А сама-то не уснёшь?.. – Подойдя чуть ближе к ней, уточнил я. Она отчаянно замотала головой, и мне почему-то показалось, что она ради такого-то готова всю ночь провести без сна. – Тогда завтра в половину первого ночи откроешь окно у себя в комнату, ладно?.. Я прилечу. – Подхожу почти вплотную к ней, приобнимаю и напоследок целомудренно целую в щёчку. – Обязательно…
Я ушёл, тихонько притворив за собой дверь, а она всё также стояла на том же самом месте и с совершенно счастливой улыбкой смотрела на ногу тролля, которую благороднейшие и древнейшие Блэки не брезговали использовать как подставку под зонтики и которую ещё минуту назад не побрезговал использовать я как подставку под себя…
Весь день до почти полночного свидания Джинни не могла найти себе места, крутилась и вертелась, и улыбалась, улыбалась, улыбалась… Конечно, назвать эту вырванную из когтей судьбы-злодейки встречу полноценным свиданием было очень сложно, но… Может быть, во вчерашних словах и поступках Гарри всё же был некий романтический подтекст?.. Ведь если постараться, то его весьма легко можно было увидеть… А Джинни старалась, и снова и снова прокручивала в памяти, как он ей улыбался – ей, только ей!.. Ведь не перилам же лестницы, возле которой она стояла, в самом же деле!.. А ещё ей казалось, что он был всё же не против встречи с ней, и, может быть… Может быть… А этот его лёгкий поцелуй в щёку на прощание, от которого её как будто бы ударило молнией, а дыхание перехватило так, что она ещё долго стояла и глупо улыбалась, глядя на троллью ногу!.. Может, всё же, для него она наконец-то станет не просто сестрой лучшего друга, может, он наконец-то увидел в ней девушку?..
По дому она сегодня не ходила – порхала. Счастье так переполняло её, что она просто физически не могла заставить себя реагировать на все странные взгляды, которыми на неё смотрели собственные же семья и друзья, не обращала внимания на их удивлённые шепотки: “Кажется, всё же хорошо, что эти двое расстались: вон какие счастливые теперь ходят… Хотя, конечно, немного жаль: красивая была пара…”, ничто не могло испортить ей столь радужного настроения…
– Ваше сиятельство, если Вы и дальше будете так сиять, то мне понадобятся солнцезащитные очки…
…кроме, разве что, чрезмерно радужного настроения бывшего парня… Нет, каков наглец!.. Они даже расстаться толком не успели, а он уже себе другую нашёл, вон какой счастливый ходит, улыбается как довольно, прямо жмурится от удовольствия, как его большой и страшный кот… Почему-то было немного обидно. Хотя, что за глупости!.. Ну, зачем он ей нужен, если буквально через несколько часов… Улыбка снова всползла на своё законное место, зарывая лопатой куда поглубже червячок ревности, начавшей было подтачивать её такое хорошее настроение.
– Ваше сиятельство, если Вы и дальше будете так сиять, то мне понадобятся солнцезащитные очки…
Конечно, я бы мог как-нибудь съязвить в ответ Владиславу, но… Настроение было настолько радужным, что я ничего не сказал и не сделал, кроме, разве что, снова расплылся в довольной улыбке и подлил себе чаю.
Сам не знаю, чего это хожу такой счастливый? Ну, свидание. Ну, с Джинни… Но не в первый же раз, в конце-то концов!.. И вообще, прав Владислав: надо светиться поменьше, а то ведь есть риск засветиться… Так, о чём бы таком нейтральном мне подумать?..
– …и таким образом получается, что барон фон Шнепсельгауман в своей книге в двух разных томах высказывает два диаметрально противоположных мнения: сначала он пишет, что прогресса в наше время в рассматриваемой области нет и на лицо явный регресс, выражающийся…
Я отодвинулся от Гермионы и перестал прислушиваться к разговорам за столом. Так, ладно, будем думать об Англии…
– Рон, поставь, пожалуйста, ещё две чашки на стол: скоро должны подойти профессор Дамблдор и профессор Снейп…
Профессор Дамблдор подойти должен?.. Хм… Может, о нём подумать?.. А что, нейтральная тема… Почти как Англия…
Профессор Дамблдор. Альбус Дамблдор. Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор… До чего же замечательное имя! Нет, честное слово, не заметить сиё имя до крайности сложно, как, впрочем, и его носителя. Вот только, на мой взгляд, это имя какое-то… Недоработанное, что ли?.. Ну, или недоделанное чуть-чуть просто. А вот если бы вместо “Персиваль” было бы что-нибудь вроде “Гильермо”, ну или ещё чего позаковырестей, да отдельные составляющие данного имени немного переставить местами, поставив вторым именем Брайана, Вульфрика так и оставив на месте, а после него это что-то вроде Гильермо или Генриха, то имя можно было бы смело считать логически завершённым и в высшей степени чудесном и замечательным. Альбус Брайан Вульфрик Генрих Дамблдор. А сокращённо – А.Б.В.Г.Д. Эх, а если ещё и не останавливаться на достигнутой АБВГДейке, то можно было бы на вполне доступном примере учить алфавит…
– Гэбриэл, мальчик мой, о чём ты задумался?
Я оторвался от размышлений и натолкнулся на хитрый взгляд директора, что и понятно: поздоровался он со всеми, а не ответили ему только я и Джинни, и то Джинни, кажется, слегка мазнув по нему взглядом, рассеянно кивнула…
– О вечном, добром и прекрасном, профессор Дамблдор… – Между прочим, я ни в коей мере не погрешил против истины: я действительно думал о вечном (в роли вечного выступал Владислав в своей не-мёртвой вампирской ипостаси), добром (каковым общепринято считать самого директора) и прекрасном… Хотя, стоп!.. Вот о прекрасном как раз таки я обещал себе не думать… – Вам налить чаю, директор?..
Профессор Дамблдор начал поспешно отговариваться, а я отвернулся от него (ну, не хочет он со мной чаи гонять, ну и не надо!..) и наткнулся взглядом на мрачную фигуру, закутанную во всё чёрное.
Хм… Снова задумчиво смотрю на Снейпа. На Северуса Тобиаса Снейпа. Сокращённо – С.Т.С. В общем, неплохо, особенно с его-то вечным вещанием перед неблагодарной аудиторией… Но, наверное, тоже можно было бы как-нибудь усовершенствовать. Скажем, вместо этого немного вульгарного псевдо собачьего “Тобик-Бобик”, которое, безусловно, непередаваемо подходило профессору, всё же вставить что-то, что могло бы попробовать поконкурировать с непомерным эго профессора. Вот, к примеру, Октавиан, в честь известного римского императора… Да, думаю, это бы подошло такому всему из себя высокомерному и заносчивому властолюбцу. И звали бы его тогда Северус Октавиан Снейп. Сокращённо – С.О.С. И было бы у него своё собственное всем известное обозначение в азбуке Морзе. И, если подходить творчески к этим инициалам, то можно даже попытаться вспомнить, что вообще-то данный сэр периодически пытался спасти и сохранить мою шкурку в целостности и относительной сохранности, да и вообще…
– Мистер Ван Хелсинг, неужели я действительно подпадаю под ваше представление о добром и прекрасном?..
…а ещё такие инициалы можно рассмотреть под несколько другим углом: простучать этот сигнал дубинкой по данной саркастически ухмыляющейся морде и таки заставить гада вспомнить о спасении того-самого «вечного и бессмертного»…
– А я тут как раз сменил тему размышлений на “злое и страшное”, так что да, вполне подпадаете, сээээр… – Противно протянув дань вежливости по отношению к профессору, я повернулся к Ремусу и спросил у него, где он намеревается провести полнолуние.
– В подвале, конечно же. – Настороженно поглядывая на меня и постоянно принюхиваясь (но что он там может учуять, если я специально сажусь рядом с Владиславом, от которого так прёт вампирятиной, что все остальные запахи для оборотня отбиваются начисто?..), ответил мой бывший профессор.
– А, так Вы мазохист?.. Ну, тогда понятно…
Поднялся ропот, в ходе которого мне попытались объяснить, что, из соображений безопасности…
– Ну, если уж Вы так не хотите превращаться по полнолуниям, то купите себе два домика: один на северном полюсе, а другой – на южном…
– Зачем? – Опешил от такого предложения и без того рассеянный в виду предстоящего сегодня полнолуния Ремус.
– А вы про полярную ночь и полярный день ничего не слышали?.. Ну, темнота… Ладно, объясняю принцип действия: не хотите превращаться вообще – перемещаетесь туда, где сейчас полярный день, пережидаете там, отсыпаетесь, а потом – возвращаетесь обратно сюда… Ну, что тут сложного, а?..
Судя по потрясённой тишине, повисшей в комнате, всё было либо слишком сложно для них, либо, наоборот, чрезмерно легко…
– О, но ведь это же чудесная идея!..
Все тут же принялись обсуждать эту чудесную идею и то, как же всё-таки хорошо…
– Хорошо-то, безусловно, хорошо, вот только… Товарищи, а у кого-нибудь из вас есть домик на полюсе?..
Судя по вновь повисшему молчанию, вопрос можно смело считать риторическим.
– У меня рядом с домиком лесочек есть… Небольшой такой… Можете там это полнолуние отбегать, если хотите… Думаю, гектарчика вам хватит… А мы этот гектар ещё и оплетём чарами, чтобы никто не вошёл и не вышел до определённого времени… Так что скажете?..
Ну, в его решении я и не сомневался… Довольно улыбнувшись от того, что смог осчастливить человека, причём безвозмездно (то бишь даром) подарив надежду на избавление от страшного и ужасного проклятия не кому-нибудь, а последнему из оставшихся в живых друзей отца…
…чрезмерно счастливая улыбка вновь поспешила занять своё законное место… Нда, ну и стоило ли над собой издеваться и пытаться думать о чём-то постороннем, если в итоге широченная и довольная-предовольная улыбка всё равно отвоевала своё право дислоцироваться на моём лице?..
Как это ни парадоксально, но чем ближе стрелки часов подползали ко времени нашего в каком-то смысле первого свидания с Джинни, тем тревожнее мне становилось: кровь так и норовила быстрее побежать по венам, ладони – вспотеть, а взгляд каждые две секунды возвращался к циферблату, который всё так же свидетельствовал, что дело приближается к полуночи.
Ну что же это за такое, а?! Отчего в глазах мутнеет, почему воздуха столь катастрофически не хватает, что же так неприятно ёкает под ложечкой и какая сволочь карябает остро заточенной вилочкой по стеклу, создавая настолько противный, находящийся где-то на грани восприятия, звук, от которого так хочется зажмуриться и прикупить партию-другую звукоизоляционных систем?.. Неужели и правда всё из-за этого чертового свидания?! Да быть такого не может!.. Ведь я же уже встречался с ней – и ничего, и не было никогда такого ощущения, такого…
– Эй, ты в порядке?..
– В полном. – Ай ли?.. А ведь, действительно – в физическом плане я себя ощущаю не так, чтобы очень уж плохо, только на душе как-то муторно… – Только вот… – Прислушиваюсь к себе и наконец-то понимаю, что же меня так беспокоило. – У меня странное предчувствие…
– Да? И что же вы чувствуешь? – Откровенно скептически уточнил Рон. Почему-то только сейчас мне вспомнилось, что, вообще-то, он не верит в предсказания, предвидения, прорицания и, как следствие, в те же предчувствия. Отчего-то становится обидно: ведь я-то сейчас верю, а он тут… Со своим неверием…
– Я?! Я ничего не чувствую. – Рон намылился было поведать мне о том, что тогда, действительно, волноваться не о чем и, если уж всё, оказывается, в порядке – то он, собственно, за меня рад и вообще спокойной ночи, но я, сделав акцент на первом слове, продолжил. – Пока ничего не чувствую. Потому что это не чувство – это предчувствие. Ты, я надеюсь, в состоянии уловить разницу?.. Если нет, то, так и быть, могу напомнить, что приставка “пред” обычно означает…
Договорить не получилось: часы с щелчком встали на позицию “без пяти двенадцать”. Почти полночь. А сегодня… Чёрт возьми, ведь сегодня полнолуние!.. Ну как можно было быть таким идиотом, чтобы с нескрываемым пафосом обсуждать с Ремусом его маленькую мохнатую и весьма зубастую проблему и совершенно забыть самому, что тебя это, вообще-то, тоже очень даже касается!.. Всё эта чёртова Джинни с этим чёртовым свиданием!.. Вот ну чем я, спрашивается, думал, когда назначал свидание мало того, что на “такие дни”, так ещё и в “такие часы”?!
Из соображений безопасности (причём, по большей части, своей – это семейство древнейших было просто сдвинуто на зелёном с серебром, и если против первого я, собственно, не имею абсолютно ничего против, то вот второе сейчас представляется мне явно лишним) каким-то машинальным движением я достаю из широких складок мантии цепочку с порт-ключом и перемещаюсь к себе домой. Домой-домой-домой!.. А дома, как известно, и стены помогают… Кажется, действительно помогли: мне стало ощутимо получше.
Несколько минут прошли спокойно и без эксцессов: я спокойненько сидел себе в кресле и никого не трогал, пока кое-кто не решил, что пришла пора бить… И они пробили. Неотвратимо, чрезвычайно медленно и в то же время как-то слишком быстро часы начали отсчитывать удары, отделяющие один день от другого.
Бом!..
И сердце как-то отчаянно забилось…
Бом!..
…а перед глазами замелькали какие-то неясные кровавые пятна…
Бом!..
…и если немедленно на что-нибудь не отвлечься, если не зацепить ускользающее, теряющееся в животных инстинктах сознание, то…
Бом!..
В общем, не знаю, что, но делать что-то надо…
Бом!..
Рывком поднимаясь из кресла и отчего-то слегка пошатываясь, я приближаюсь к ближайшей стене.
Бом!..
Взгляд мечется туда-сюда, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь, дыхание из учащённого переходит в прерывистое…
Бом!..
Ладони скользят по стене и, цепляясь, что-то опрокидывают. Кажется, на этой полке стояли книги…
Бом!..
Точно, стояли… Теперь вот лежат. А одна вообще от удара раскрылась на какой-то странице…
Бом!..
Прислоняюсь спиной к стене и медленно сползаю вниз.
Бом!..
Раскрытая книга сначала утверждает, что по Европе бродит призрак, а после идентифицирует данный призрак как призрак коммунизма…
Бом!..
А что это за зверь-то за такой хоть?.. Страшный, наверное… Да ещё и не сидит на месте, бродит там, шастает по Европе… Поднимаю книжку и смотрю на обложку. Перед глазами начинает всё расплываться как в худшие чуланные годы, но я, прищурившись, всё же разбираю, что там написано «Манифест коммунистической партии», написанный по заданию коммунистической партии «Союз Спартака» Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом, Германия, 1847-1848 года…
Бу-бум!
И полночь наступила… Потянувшись и зевая, зверь уверенно начал ступать на свои законные позиции в теле и сознании…
Полностью одетая Джинни сидела на своей кровати и, постоянно поглядывая на настенные старинные часы, нервно теребила край зимней мантии. Время только-только начало приближаться к полуночи, а она уже и не знает, куда себя девать: заняться было решительно нечем, да и из рук от чрезмерного нервного напряжения валилось всё, даже тот же край собственной тёплой мантии периодически соскальзывал от неё на пол.
Гермиона размеренно дышала во сне и в какой-то момент Джинни остро почувствовала какую-то почти зависть к её спокойствию и умиротворению, пусть и вызванную зельем. Ей почему-то казалось, что даже тонна самых омерзительных на вкус успокоительных Снейпа не помогут ей перестать нервничать, переживать и… Накручивать себя?.. Да, всё же, да – ведь как иначе объяснить все те тысячу и ещё одну тысячу предлогов и обстоятельств, почему он мог не придти?.. И хотя причины его отсутствия здесь и сейчас были вполне понятны – оставалось ещё целых тридцать пять с половиной минут до назначенного времени, Джинни всё равно пыталась заранее оправдать его, если он вдруг не сможет придти. В конце концов, мало ли, что в жизни бывает, ведь так?.. Вот она и пыталась вспомнить, что именно бывает в жизни такого, что могло бы заставить его опоздать или – о, ужас!.. – вообще не придти. Предлоги, по которым он просто вынужден был бы не придти, повторялись и чередовались, но среди них она всегда твёрдой рукой вычёркивала самый ужасный – “передумал и вообще согласился сгоряча, и вообще сдалась она ему”… Такие мысли девушка предпочитала гнать от себя подальше. Лучше она будет думать, что он занят разоблачением очередных коварных планов Волдеморта, битвами с Упивающимися Смертью, или что он, бедненький, валяется в постели с высокой температурой, или у него сильнейший кашель, или вообще несварение желудка…
Поток её мыслей был прерван внезапно и очень грубо: в комнату ворвался взволнованный Рональд и с решительным видом открыл рот, чтобы что-то сказать, но возмущённая тем, что вредный братец прибыл так не вовремя, Джинни зашипела первой:
– С ума сошёл, врываться в чужую комнату!.. Да ещё и комнату девочек! А ну кыш отсюда!!
Рон открыл и закрыл рот, после чего посмотрел на укутанную одеялом и явно мирно спящую Гермиону, потом перевёл взгляд на полностью одетую, сидящую на не разобранной кровати Джинни…
– А почему?..
– Не смей её будить! – Ещё сердитей зашипела девушка. Что и понятно: попытки братца в любом случае бы позорно провалились, но тогда бы ей пришлось объясняться, а это могло затянуться надолго, а времени у неё почти не было – всего-то тридцать четыре минутки. – Она устала и только уснула, и если ты только подумаешь рискнуть…
Рон поднял руки в знак капитуляции и, с нежностью глянув на свою девушку, поспешил к сестре.
– Нам срочно нужно что-то делать!.. – Горячо зашептал он.
– Ложиться спать, к примеру?.. – С надеждой уточнила Джинни.
– Нет, сейчас такое… – Тут Рон, присевший на её кровать, заметил лежащую на коленях у девушки мантию. – А чего это ты?..
– Тут холодно! – Гневно ответила она и тряхнула головой. Чёрт, когда же он уже, наконец-то, свалит отсюда…
– А почему тогда… – Вот ведь пристал, гад!.. Джинни злилась всё больше и больше, так что для того, чтобы не вышвырнуть брата из комнаты не без помощи летучемышиного сглаза и не закрыть за ним дверь на все известные заклинания приходилось прилагать просто нечеловеческие усилия.
– Согрелась! – Из последних сил пытаясь сдерживаться, тихонько рявкнула она. Рон, видимо, из соображений безопасности, решил, что лучше он не будет лезть не в свои дела и поспешил рассказать, по какому по такому сверхважному делу он сюда ворвался.
– Ну и?.. – Ещё раздражённей поинтересовалась Джинни, нервно поглядывая на часы, которые показывали, что ещё двадцать девять минуток, и…
– Как что?! Мы должны ему как-то помочь, мы…
– Ну, если ты так хочешь ему помочь – то ступай к нему в замок, прямо в лапы только-только превратившегося чудовища…
Рон слегка вздрогнул, но решимости не растерял.
– Не могу.
– Почему? Неужто чувство самосохранения наконец-то проснулось?.. – Ядовито проговорила она, после чего, прищурившись, угрожающе уточнила. – Или ты решил, что умирать одному – это как-то скучно и лучше…
– Да нет же!.. Я пытался воспользоваться порталом и переместиться следом за Гэбриэлом, но… Чёрт, он закрыл доступ!.. А если…
– Да ничего с ним не случится! И вообще, раз закрыл доступ – значит, не желает никого видеть. А кто мы такие, чтобы перечить самому Ван Хелсингу?.. Да тем более самому Ван Хелсингу сразу после полнолуния…
– Джинни, да очнись ты уже, в конце-то концов! То, что ты с ним рассталась, ещё не означает, что его можно бросить в беде! Мы просто обязаны что-нибудь сделать!..
Джинни вздохнула. Да, безусловно, наверное, то, что они тут сидят и тратят время на споры, вместо того, чтобы попытаться помочь – это несколько… Не по-гриффиндорски, что ли?.. Но, чёрт возьми, она не может уйти, у неё через двадцать шесть минут свидание!..
– Ну, может, тогда тебе стоит сходить к профессору… – Она не успела ещё договорить имя опекуна Гэбриэла, как была поспешно схвачена за руку и вытащена в коридор. – Эй, ты чего?.. Куда? Зачем?!
– Нельзя терять время! Идём быстрее!
И, протащив сопротивляющуюся сестру по коридору до двери преподавателя защиты, Рон решительно постучался. Джинни вздохнула и решила, что, в принципе, у неё ещё есть немного времени, а бросать брата одного в такой ситуации – неразумно, да и потом, если со всем быстренько разобраться… В общем, к тому моменту, как открылась дверь комнаты их учителя и выглянувшая оттуда Тонкс спросила, что им надо, девушка уже окончательно успокоилась и начала продумывать, как бы побыстрее разобраться с этой столь несвоевременно возникшей проблемой.
…то ли бродящий призрак был ещё и изгоняющим всякую силу нечистую из молодцев храбрых, то ли не время ещё для зверья лютого, не настал ещё час его, а вот как настанет… Но факт остаётся фактом: придя в себя через некоторое время и поняв, что я крайне смутно припоминаю, что же делал последние минут двадцать, а ещё почему-то не знаю, кто и зачем разгромил эту (а, может, и не только) комнату в замке, я потянулся и, зацепившись за осколок некогда изящной вазы, слегка зашипел. Мышцы ломило, в горле пересохло, двигаться куда-либо не было ни малейшего желания, а возможность осуществления этой сомнительной процедуры проверять как-то не улыбалось. Задумчиво посмотрев на усеянный осколками пол, я снова увидел знакомый переплёт. Книга о бродячем призраке… Научная фантастика, наверное… Мышцы сопротивляются, рука отказывается подниматься, но я всё же подтягиваю поближе к себе заинтересовавшее меня издание и начинаю мельком проглядывать довольно тоненькую книжицу…
А в это время пóзднее впотьмах полночных зажёгся один глаз… Глаз был желтовато-зеленоватый, довольно большой и был гордым обладателем вертикального зрачка. Обладатель же самого глаза осторожно подбирался ближе, попутно явив миру и второе своё око и воинственно топорща шерсть на загривке, дабы показать, что с ним лучше не связываться – он кот серьёзный, ещё и лапой дать может…
Книжка отправилась свободно дрейфовать по просторам усыпанного всяческими осколками и обломками пола. Котяра медленно приближался…
– Иди уж ко мне, хищник ты мой воинственный…
Настороженно и аккуратно (всё же загнать всякую гадость в лапу никто не хочет) Диего медленно подошёл поближе, после чего, посчитав меня единственным более-менее чистым пространством на довольно большую площадь территории вокруг, развалился прямо на мне, удобно положив мордочку на мой торс и, довольно потянувшись, кажется, уснул.
– Эх, грелка-грелка, а как же сказка на ночь?.. Даже и не помурчал, халтурщик…
Но усталость брала своё: вскоре я и без всяких тихо мурчащих аки тракторы кошек вновь забылся беспокойным, тревожным сном, находясь где-то на той зыбкой границе моего сознания, что всё ещё отделяла вновь затаившегося зверя от человека.
В метре от нас бесновался профессор Люпин. Он рычал, и выл, и снова и снова кидался на призрачную ограду, которая мешала ему добраться до нас. Хотя, возможно, из всех из нас интересовал его только один лишь спокойно шагающий и не обращающий на оборотня никакого внимания вампир. Было жутко…
– А лазейка в защите точно не находится в пределах огороженной для профессора Люпина территории?.. – В который уже раз нервно переспросил Рон. Профессор Левановский промолчал, что и понятно: он вампир – мышь летучая, если угодно, а не какой-то там попугай, чтобы повторять одно и то же по нескольку сотен раз подряд.
– Когда же уже кончится эта тропинка… – Через некоторое время проворчал Рон. Чёрт возьми, из всех из них только он один, пожалуй, не имел совершенно никакого права жаловать, однако ж только от него и слышны были эти нескончаемые “когда же” и “да что же”!.. Можно подумать, это они его потащили сюда, можно подумать, это она решительно ответила за них двоих, что они пойдут с преподавателем защиты и не дала ему времени для возражений, просто схватив за руку и буквально силой заставив дотронуться до портала, который вёл на поляну, чуть в стороне от которой простиралась вдаль сегодняшняя вотчина профессора Люпина.
Было жутко. И хотя умом всё же Джинни понимала, что оборотень не сможет пробиться через ограду, как бы он не бился и не кидался, но… Чёрт возьми, какое тут может быть спокойствие, когда всего в метре от тропинки, по которой ты почти бежишь следом за стремительно идущим вампиром, находится такое… Чудовище?.. Да, наверное, только так сейчас и можно было бы назвать обычно такого тихого, скромного и просто хорошего человека, как профессор Люпин. Но вся эта теплота и хорошие чувства у неё вызывал именно человек, а не этот… Монстр.
Ей было страшно. И жутко. И от напряжения, от сильно колотящегося сердца, от мелкой дрожи, пробивающей всё её тело, от всего этого она просто впадала в какую-то странную разновидность ступора, когда всё, на что тебя хватает – это продолжать почти бежать следом за вампиром и стараться не обращать внимания на беснующегося монстра неподалёку. Было жутко…
– Мы на месте. – Наконец-то сказал вампир. Джинни облегчённо перевела дыхание, но ответить что-либо сил решительно не было: язык ни в какую не хотел ворочаться и ей даже казалось, что дар речи ею потерян практически безвозвратно. И, если быть совсем уж честной с собой, то она немного завидовала брату: Рон, несмотря ни на что, был значительно более спокоен. Практика, чтоб её… Ведь он уже видел этого оборотня, да и все совместные приключения с Гарри делают человека гораздо более устойчивым к событиям такого рода. У него вот даже хватало сил на то, чтобы ворчать, не то, что у неё…
Они пробрались через заросли каких-то кустарников, в центре которых был небольшой лаз, через который она с горем пополам всё же пролезла, при этом умудрившись таки не оцарапаться.
Двери замка открылись только после третьего пинка вампира. Они прошли внутрь. Темно вокруг, нигде ни свечки не горит, ни огонька не мелькнёт, и лишь только какая-то иррационально огромная луна, частично скрытая тучками, давала хоть какой-то свет.
– Нам туда. – Снова отрывисто сказал профессор ЗОТИ, и мы уже привычно послушно пошли за ним.
Ночью, да ещё и в темноте, всё здесь казалось каким-то мрачным, таинственным и… Страшным. Однако по сравнению с тем, что они увидели в одной из комнат, всё увиденное ранее в этом замке уже перестало казаться таким уж кошмарным. Явно когтями разодранные в клочья, свисающие неровными кусками обои, подранные портьеры, покорёженные обломки мебели, хаотично разбросанные по всему полу… В неровном свете луны всё это принимало ещё более жуткий, ужасающий оттенок. Было страшно, так страшно, что Джинни отчаянно хотелось плюнуть на всё и сбежать обратно. К своему стыду, она должна была признаться, что так бы и поступила, если бы знала наверняка, где именно проходят границы, отделяющие оборотня от всего остального мира и была уверенна, что сможет самостоятельно найти обратную дорогу до границы защитных барьеров замка. Но, увы…
– Магию не применять. – Уизли удивлённо переглянулись. Как так – не применять? Почему? Как же так? – Ни в коем случае. – Категорично и ультимативно сказал вампир, после чего решительно шагнул внутрь очередной комнаты.
Всё та же картина разрушения, разве что, всё же, эта комната не была приведена в такой же абсолютно непотребный вид, как предыдущие. А ещё… А ещё возле окна, в лучах лунного света, кто-то лежал. Не человек, явно не человек, а странное существо, которое… Вдруг зашипело.
– Мамочки… – Округлившимися от испуга глазами глядя на Нечто, пискнула вдруг ёпрорезавшимся голосом Джинни и непроизвольно отступила на шажок назад. Шипение стало громче и выразительнее, а ещё в нём ясно чувствовалась неприкрытая угроза…
…и именно это грозное шипение стало последней каплей в переполнившейся чаше ужаса, и Джинни бы, наверное, немедленно потеряла сознание или хотя бы упала – если бы Рон, её любимый братик не приобнял её за талию, поддерживая. Сердце, всё ещё стучащее, как бешенное, всё же начало медленнее гнать кровь по венам. Джинни успокаивалась…
– Да, что на груди пригреешь, то потом на тебя всю жизнь шипеть и будет… – Сквозь сон философски бормочу я эту всем известную истину. Шипение повторилось. Я сонно приоткрываю глаза и задумчиво смотрю на Диего. – Друг мой, знаешь, ты какой-то подозрительно пушистый и возмутительно не чешуйчатый. Да, я явно что-то не то пригрел… – Вновь раздавшееся шипение плавно переросло в ещё более грозное рычание, после которого я, ощущая какое-то странное всё возрастающее чувство, ещё более глубокомысленно и слегка поспешно продолжил. – Но я не жалуюсь! Так определённо теплее…
Перевожу взгляд с котяры на потолок. Потолок… Потолок, словно большой кусочек белой шоколадки, чуть в стороне, в окне, словно сделанном из лакричных леденцов, виднелись покрытые лёгкими какао-порошком и шоколадной крошкой взбитые сливки облаков на черничном, ненатурально тёмно-синем, явно с примесью всяких красителей и консервантов, желейном небе… На полу цвета горького шоколада ковёр с мягким и пушистым, чем-то очень напоминающем сладкую вату, ворсом, чуть выше – карамельные кляксы-узоры на нежно-кремовых обоях, а вокруг, словно раскрошенные кусочки пряников и печения, валялась мебель… Всё вокруг почему-то вдруг показалось мне таким вкусным, что то, что все вещи были немного покусанными и погрызенными воспринималось вполне естественным…
…но все эти показавшиеся странно вкусными вещи просто меркли рядом с двумя нервно мнущимися сосудами с пряным, слегка отдающим во рту металлическим привкусом божественным нектаром… И я понял, что же это за странное чувство медленно поднималось откуда-то из самых затаённых и диких глубин моей сущности, что стремительно стремилось заполнить всё моё существо, не оставляя сомнений и попутно обрывая чужую надежду. Голод. Первобытный, чистый, ничем не замутнённый голод, который мягко подталкивал меня подняться, подойти к замершим под моим горящим взглядом сосудам с быстро-быстро передвигающейся по капиллярам, венам и артериям моей алой мечтой, навеки ставшей самой лучшей и самой сладостной сладостью, наивкуснейшим лакомством, желаннейшим нектаром… Голод толкал, ломал хлипкие завесы сопротивляющегося чего-то, которое сейчас казалось такой инородной частью меня. Встать, подойти, вскрыть как бутылочку с Колой собственными клыками и жадно, не останавливаясь, до дна, пить прямо из горла… Это ли не счастье?.. “Не это” – в последний раз слабо трепыхнулось теперь уже качественно погребённое где-то в самых глубинных глубинах глубоко внутри меня это самое “что-то”. “Это!” – уверенно проговорил голод во мне и, не встретив больше никакого сопротивления, практически толкнул меня начать приподниматься. Я, не отрывая горящего взора от ещё более ускорившего свой бег внутри сосудов моего счастья, аккуратно, чтобы ни в коем случае не повредить, отодвинул одеяло…
– Разбредитесь по своим комнатам. Не забудьте закрыться. Тише!.. Не провоцируйте его. И поживее!
Принюхался. Да, так и есть: соперник. Ух, подлюка, увести захотел! И это сейчас, когда я уже почувствовал сладковатый, тяжёлый, металлический запах крови, витающий вокруг еды, когда уже приготовился к смертельному прыжку… Но он находится ближе, а поэтому…
– Ближняя моя, дальнего забирай. – Решил, что лучше будет поделиться, я. Тихонько пятящаяся добыча, на которую я не прыгнул ещё только потому, что вначале нужно разобраться с соперником, прибавила ходу. Уровень адреналина в крови зашкалил за все рамки: от одной мысли, что это будет не просто еда, а честно добытая, загнанная в угол, пойманная… Слюнки не потекли, хотя очень хотели.
– Да я бы тебе обоих отдал. – Если бы не настораживающий и подразумевающий некое “но” ответ, я бы, наверное, уже кинулся… Но с явно более опытным противником сражаться не хотелось. Хотелось другого, хотелось нежно провести когтями по тонкой шее, пуская кровь тонкой струйкой, припасть к царапинке и долго, по капле, как наивкуснейшее, наиредчайшее лакомство – каковым оно, собственно, и являлось, – смаковать некоторое время, а потом… Потом резко выпустить клыки, вонзившись в сонною артерию, услышать тихий вскрик, который наверняка сорвётся с губ жертвы… Этого хотелось. Очень хотелось… А вот драки за права на жертвы – не очень. Лучше уж договориться… – Вот только если я это сейчас сделаю, то потом, утром, ты меня сам же и убьёшь. Особо жестоким образом. Так что…
Коварный соперник молниеносным движением выпихнул допятившихся до двери жертв прочь, после чего закрыл нас на все замки. Я зашипел и попытался встать, чтобы принять честный бой за права на еду, но… Встать не получалось. Пошевелиться тоже. Коварный соперник оказался слишком коварным…
– Диего, гадость ты такая, ты бы помурлыкал ему, что ли… Вдруг ведь поможет? А то сейчас на него всё равно нельзя никак воздействовать…
Смысл слов ускользал от меня: лавина бешенства прорвала плотины из осознания безвыходности ситуации и необходимости выждать. Вот я смог слегка приподняться над полом, вот почти сел, вот…
…на своё место улеглось одеяло и нежно замурлыкало. Идти и разбираться с подлым соперником расхотелось, зато вновь захотелось спать… Спать-спать-спать… Тем более, просто грех не уснуть, когда у тебя есть такое одеяло. Такое мягкое, тёплое, меховое одеялко, которое столь нежно урчит и жмурится от удовольствия, если его хотя бы слегка погладишь…
Я слегка потянулся и почувствовал, как рядом точно также одновременно вытягивает лапы Диего. Мы одновременно почесали за ушком лапкой, потом одновременно зевнули, ещё раз одновременно потянулись… Послышался странный звук и мы, одинаково и одновременно, перевели взгляд на просто неприлично ржущего Владислава. Мы одновременно посмотрели друг на друга, одинаково фыркнули. Вместе приподнялись, одновременно сели. Одинаково подозрительно покосились друг на друга, и тут… Диего начал мыться. Я оскорблённо отворачиваюсь. Потом поворачиваюсь обратно. Диего, нагло глядя прямо мне в глаза, всё также демонстративно вылизывает лапу.
– Ну и ладно. Ну и пусть. А зато меня в воду не надо за хвост затаскивать!.. – Он продолжает тщательно вылизывать лапу. – И я вот прямо сейчас пойду и приму ванну. – Начал мыть шерсть между подушечками на лапке, почти не глядя на меня. Смотрелось это так, словно бы он показал мне некий неприличный жест… – Ну и ладно!.. – Ещё раз буркнул я и отвернулся от этого хама. – Ходи Гоголем, пока можешь… А вот как настанет время завтрака, посмотрим тогда, как ты замурчишь аки Карл Маркс перед Фридрихом Энгельсом, на деньги которого он, собственно, и жил вместе со всей своей большой семьёй… Вот и будешь тогда знать…
Отворачиваясь от громко моющегося кота, сталкиваюсь взглядом с Владиславом.
– Гэбриэл, ты, как я погляжу, уже пришёл в себя?..
– А ты, как я погляжу, уже делаешь всё, чтобы я из себя вышел, да?..
Он делает несколько шагов по направлению ко мне, прямо по…
– Стоять!!! – Грозно рявкаю я. От неожиданности он остановился. – Ты куда это с грязными лапами на чистый ковёр?!
Владислав скептически смотрит на усеянный осколками чего только можно пол, потом на меня, потом снова на покрывающий часть пола ковёр…
– Чистый?.. – На всякий случай переспрашивает он. Я киваю. Конечно, не то, чтобы он был совсем уж чистым, но, чёрт возьми, это ведь не значит, что его надо добивать, потоптавшись по нему грязнущими ботинками, с которых, конечно, уже почти перестал течь растаявший снег, да и грязь уже, наверное, скоро начнёт отваливаться… Но всё же!.. Владислав смотрит на меня, потом переводит взгляд на Диего… – А этому наглому котяре, значит, можно?
Я недоумённо смотрю на лапы моему котику. Чистые. Не то, чтобы совсем уж прямо чтобы, но теперь почти чистые: вон он их с какой тщательностью моет, не то, что всякие там!.. Да и потом, даже если бы были они у него грязные…
– Ему? Можно, конечно.
– А почему это ему можно, а мне нельзя?
– А потому, что ему всё можно. И вообще, мне скучно: садо-мазо игры хозяин-слуга Волдеморта меня не прельщают, Дамблдор на чай не приглашает – видимо, этого уже Я не прельщаю… Так что приходится реализовывать на практике другую весьма распространённую теорию организации жизни общества. Марксистскую. А что, тут как раз все предпосылки: и два антагонистических класса… – Придирчиво осмотрел Диего и Владислава, после чего подумал и решил, что, за неимением лучшего, скатят и такие “классы”, тем более что “глубинные противоречия” между ними были на лицо и морду соответственно*. – …интересы господствующего класса… – Кивок в сторону Диего. – …активно защищаются государством… – Как ни крути, а истину глаголил Людовик XIV, изрекая своё многозначительное “Государство – это я”. С той лишь поправкой, что государство – это всё-таки Я, а не он. По крайней мере, в данной конкретно взятой исторически обусловленной возникновением, становлением и столкновением интересов двух противоборствующих классов обстановке, всё-таки точно я, а не всякие там не по порядку пронумерованные личности. – А интересы другого… – Глубоко задумался. – Не принимаются в расчёт. Кроме того, стоит отметить, что деяния, признаваемые для одного класса жестоко наказуемыми преступлениями, для другого не несут никаких правовых последствий…
До этого спокойно и слегка удивлённо выслушивавший меня вампир подал голос.
– Хм… У меня к тебе несколько вопросов.
– Валяй. Я сегодня добрый. И справедливый. Так что, так и быть, выслушаю. Предвзято, правда, в интересах господствующего котяры… Но всё же. Ты хоть выговориться сможешь. И то плюс, да?..
Владислав прищурился и с нескрываемый отвращением посмотрел на моего чистоплотного лапочку. Я тоже прищурился: проявление неуважения к господствующему классу в лице перекошенного от явных отрицательных чувств лице данного индивидуума в нашем обществе, кажется, тоже наказуемо…
– А почему это он господствующий?
– Лев – царь зверей! – Уверенно говорю я.
– Это тигр.
Пожимаю плечами.
– А у нас государственный переворот. И вообще, мы с господствующим котярой сейчас будем тебя экономически эксплуатировать. Так что принеси-ка нам чего-нибудь пожрать. И побольше. И помяснее!..
Гордое и презрительное фырканье, после чего ещё более гордое и намного более презрительное:
– Эльфов своих эксплуатировать будешь.
– Да, таких поэксплуатируешь, как же!.. Они ж тебя на такой Билль о правах* раскрутят, что там недолго и до Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа дойти!..
Владислав прищурился и, внимательно ещё разок осмотрев меня, решил спросить напрямик:
– Ты обкурился?
– Скорее обчитался. – Решил честно сознать в содеянном и прочитанном я.
– Ммм?.. – Странный какой-то у него способ расспросить поподробнее… Хотя, в общем-то, какая ж разница, если он действует?..
– Я перед превращением пробовал сосредоточиться на чём-нибудь, потом пролистал книжечку… Теперь вот плююсь. Информацией. – Небольшая пауза, во время которой я вспоминаю, сколько ж умных мыслей было записано в одной маленькой и тоненькой книжечке, к примеру… – Тьфу, я тут ещё вспомнил, что наиболее жестоко караемыми преступлениями на данном этапе развития общества являются преступления против религии, государства и общественного строя. Так вот, непринесением Нам, Независимому Государству в лице его пищеварительных, дыхательных и кровеносных органов и прочих субпродуктов и господствующему котяре чего-нибудь пожрать вы нарушаете все догматические предписания…
– Ясно. – Печально вздыхает вампир.
– Что тебе ясно? – Прерванный прямо на середине такой хорошей, такой прочувствованной речи, автоматически уточняю я.
– Что пора производить отлучение от библиотеки…
Мы помолчали, а я подумал, что не против, в принципе, отлучиться от библиотеки, если попутно мне удастся прилучиться к кухне…
– Ты во сколько сегодня сюда перенёсся? До полуночи? – Киваю. Да и чего тут можно сказать, когда и так всё ясно… – Тогда понятно. Резкая смена часовых поясов, о которых ты наверняка, как обычно, забыл, должна была довольно серьёзно повлиять на трансформацию: организм был более-менее готов приступить к преобразованиям по бою часов, а тут ты сделал ему гадость и перенёсся к месту, где вместо полуночи уже было два часа ночи. Как следствие – гормональный взрыв, тяжёлая трансформация, плохое самочувствие, почти полная потеря контроля в результате воздействия внешних раздражителей… – Он, наконец-то, перестал травить мне душу и замолчал. – Мне не стоило всё же брать эти внешние раздражители с собой. И вообще, надо было хотя бы залечить мелкие царапинки мистеру Уизли…
Я поднялся и слегка коснулся его плеча.
– Да что уж теперь… Хорошо ещё, что Джинни не поранилась: от запаха крови девушки я бы точно последние остатки мозгов растерял. А так… – Махаю рукой. – Пойдём уж есть. У меня на завтрак запланировано зрелище “бедную кису сто лет не кормили, подайте ж ему на пропитание”, пропускать нельзя, билеты продаются.
Уже почти на выходе из разрушенной комнаты, я вдруг останавливаюсь.
– Чего застыл-то?..
Хмурюсь, вспоминая, что где-то что-то не стыкуется…
– Подожди-ка. А почему тогда часы двенадцать раз били? Я же точно помню…
Владислав вздохнул и буквально силой вытолкнул меня из комнаты: кажется, ему понравилось это дело, уже третьего человека отсюда выпихивает…
– Склеротик ты, Гэбриэл… Витаминки что ли бы попил, память улучшающие… – Я недоумённо смотрю на него. Какие ещё витаминки? Неужто и правда есть такие, и он, зараза такая, молчал?! – Ведь сам же часы здесь переводил по английскому времени, ещё после того, как во второй раз, вернувшись в Хогвартс, понял, что пропустил ужин и тебе придётся снова возвращаться к себе…
Я смущённо улыбаюсь. Кажется, витаминки мне, действительно, не помешали бы…
– Опять на месте застыл?! – Владислав возвышался надо мною аки живой памятник давно и безвозвратно утерянной совести… К сожалению, пока ещё очень даже живой памятник. Хотя, наверное, правильнее было бы сказать “не совсем мёртвый”…
– Да я просто тут кое-что вспомнил… Я же доступ сюда всем закрыл, так что, получается…
– Да-да, мы прошли обходными путями… Не стой столбом уже, проходи, столовая там… – Перевожу насмешливый взгляд на него и ухмыляюсь. – Не у одного тебя та ещё ночка выдалась, знаешь ли…
– Знать я, может, и не знал, но вот догадаться труда особенного не составило. Только я не про это… Ребята что же, получается, до сих пор здесь?..
Владислав кивнул, а я наконец-то вспомнил, что у нас сегодня ночью не состоялось свидание с Джинни по причине отсутствия обоих персон на оговорённом месте встречи, а, значит…
– Джилли! – Передо мной с негромким хлопком материализовался домовой эльф. – Пойдёшь в комнату мисс Уизли на площади Гриммо, двенадцать. Там слегка приоткроешь окно, чтобы из него немного дуло, но не сильно – там Гермиона спит, смотри, чтобы она не простыла… А ещё… Вот. – Наколдовав изящную белую лилию, передал её внимательно слушающему домовику. – Положишь на её кровать, на подушку…
Владислав явно заинтересованно наблюдал за моими махинациями, но пояснять ему что-либо я покамест не собирался, ведь для того, чтобы объяснить что-то кому-то другому, для начала надо, что ли, разобраться самому, а этого сделать как-то не получалось…
Спустя почти два часа и три кружки горячего шоколада Джинни всё равно никак не могла успокоиться. Чёрт возьми, как же было страшно… Рон покрепче обнял её, и она вздохнула, переводя дыхание. Что бы она делала без него, интересно?.. А она ещё считала его немного недалёким, простоватым… А вот оно как получилось: именно он сумел не запаниковать, он буквально протащил её по коридору и затолкнул в свою комнату, он накладывал запирающие чары, он вызывал своего эльфа Рикки и просил его принести чего-нибудь горячего для неё, он, в конце концов, сидел с нею рядом всё это время и, если быть совсем уж честной с самой собой, то Джинни должна была признать: если бы не её любимый братик, то была бы у неё сейчас самая что ни на есть настоящая истерика, а не эта тихая пародия…
– Как-то нехорошо получилось, да?.. – Вдруг, вздыхая, подаёт голос сейчас самый родной для неё человек на планете. – Права была ты: не надо было нам сюда соваться. Так что ты это… Прости меня, ладно?..
Джинни покрепче вцепилась в него. Она-то, в отличие от него, чётко знала, кто виноват. Жаль, что ответа на вопрос “что делать?” это знание не приносило…
– И не вини, пожалуйста, Гэбриэла… Он ведь не виноват. – Джинни не стала объяснять ему, что очень даже и виноват, и что только он один во всём и виноват, а больше – никто. Но объяснять это брату?.. Всё-таки он всегда был немного недалёким, простоватым и слишком упорно пытался найти хорошее в людях… – Он ведь всё сделал, чтобы никто не пострадал: переместился заранее, доступ вот закрыл… Может, у него бы и сдержаться получилось, если бы я не окарябался так неудачно о те кусты…
Рон говорил горячо, сбиваясь, путаясь, но – твёрдо уверенный в своей правоте. Может быть, будь на месте Гэбриэла кто-нибудь другой, Джинни бы и согласилась с братом, но… Чёрт возьми, одно только осознание того, с каким же монстром она, оказывается, встречалась…
– Давай просто помолчим, ладно?.. – Пробормотала свою просьбу Джинни: ссориться с братом не хотелось, но и выслушивать все эти речи о том, что у этого монстра была пушистая шёрстка и белые зубки, из чего следует, что и сам он – белый и пушистый… Нет уж, увольте.
– Давай… – С явным облегчением выдохнул Рон и немного расслабился. И Джинни только сейчас поняла, насколько же он был напряжён всё это время и что, вероятно, испугался он не меньше неё, просто… Просто ведь он же её старший брат, родной человек, который даже в минуту опасности умудряется помнить, что у него есть младшая сестрёнка, о которой надо заботиться…
Джинни вздохнула и поуютнее зарылась носом в Ронову мантию. Всё же как хорошо, что у неё есть такой старший брат… Пусть и не очень умный, немного недалёкий, иногда жутко раздражающий – но всё же такой замечательный, такой хороший и такой родной…
Пояснения по главе:
Серебристо-зелёные в полосочку – это, конечно же, слизеринцы. У них ведь именно такие галстуки и шарфики.
Фэн-шуй – даосская практика символического освоения пространства. С помощью фэн-шуй выбирают место для строительства дома, решают разбивку участка, выбирают благоприятные места для захоронений, планируют жизненное пространство и возможные события. Цель фэн-шуй — поиск благоприятных потоков энергии ци и попытка их использования на благо человека.
Дефиниции – определения.
Special for (английский язык) – специально для.
Марксизм зародился в 40-е годы XIX века в Германии. 1847-1848 года Карлом Маркос и Фридрихом Энгельсом был написан “Манифест коммунистической партии” по заданию немецкой коммунистической партии “Союз Спартака”. Первая фраза манифеста – “призрак коммунизма бродит по Европе”, последняя – “пролетарии всех стран, объединяйтесь”. Манифест изложил основные положения марксизма.
Как все, наверное, обратили внимание, там чётко написано “лицо и морду соответственно”, а, так как сначала назван Диего, а потом уже – Владислав, то, соответственно…
Билль о правах 1689 (Bill of Rights) — законодательный акт, принятый парламентом Великобритании в 1689 в результате «Славной революции» — одна из основных частей британской Конституции (наряду с Хабеас корпус актом и Актом об устроении). Стал одним из первых документов, юридически утвердивших права человека. В нём впервые были закреплены ограничения прав монарха в пользу высшего органа представительной власти.
Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народ. Проект Декларации был написан Лениным, и 3 (16) января 1918 года её первоначальный проект был принят ВЦИК.
Часовые пояса – территории на поверхности Земли (ограниченные двумя меридианами), на которых действует одно и то же время, так называемое поясное время; вся поверхность Земли поделена на 24 часовых пояса через каждые 15 градусов долготы; разница времени в двух соседних поясах равна 1 часу. Около меридиана 180 градусов проходит линия изменения даты. Часовые пояса в Великобритании и Румынии разные: по сравнению с Англией в Трансильвании плюс 2 часа.
Если Вам всё ещё что-либо непонятно – не стесняйтесь спрашивать, я обязательно объясню.
И ещё, если вам всё же, вдруг – ну, бывает же такое, правда?.. – понравилось, то было бы совсем неплохо, если бы вы оставили комментарий – и радости моей не будет конца и краю.
